Separately to a Wood

Стены в офисе Аланы были выкрашены в серый, на полу лежал уютный бежевый ковер. В шкафу оказалось много книг, но лишь немногие из них были по психиатрии. Уилл просмотрел корешки: «Остров сокровищ», «Черная красавица», что-то из Джона Гришэма и Исабель Альенде. — Книги дают людям повод поговорить о чем-то еще, если они не хотят говорить о себе, — сказала Алана. — И кстати, все любят пиратов. Уилл пролистал «Остров сокровищ». Книгу явно читали не один раз — и не только Алана. Некоторые станицы были запачканы отпечатками маленьких пальцев. — Это все шоколад, — сказала Алана, оказавшись рядом с Уиллом. — Шоколад и пираты сослужили мне хорошую службу в работе с юными пациентами. — А что насчет взрослых? — У меня в ящике осталась одна плитка. Линдт. Уилл проследовал за ней и оперся на край стола. Алана заняла кресло, которое явно предназначалось для пациентов, и оставила ему свое собственное. — Пытаешься меня задобрить? — спросил он. — Пытаюсь все предусмотреть. Загляни в средний ящик. Шоколад был с фундуком. Уилл отломил кусочек себе и Алане. — Он приготовил мне рагу из кролика. — Он замечательный повар, — сказала Алана, — почти легендарный среди балтиморского высшего общества. — Мы ведь сейчас должны говорить о Хоббсе. — Не обязательно. Мы можем говорить о чем угодно, Уилл. Тут нет особых правил. Уилл вытер влажные ладони о джинсы. Он уставился в стену и представил, как Ганнибал готовит на своей кухне с закатанными до локтей рукавами. — Какой он? — Ну, — Алана замерла. — Он был моим наставником в университете Джонса Хопкинса. Внешне он очень терпелив. Хороший учитель — если считает, что ты стоишь его усилий. — А если нет? — Тогда он начинает тебя игнорировать. Он поступал так с некоторыми не особо старательными людьми. Продолжал отвечать на их вопросы, но предпочитал не тратить на них свое время. — А как он вел себя с тобой? — Загружал, — ответила Алана. — Он вообще редко отвечал на мои вопросы. Скорее, сам задавал их и оставлял мне две недели на чтение. Потом мы, обычно, болтали три часа кряду, пока он готовил конфи из утки. — У него дома? — спросил Уилл. — Да, довольно часто. Я не… я ничего такого не думала, но вела себя осторожно, когда первый раз была у него в гостях. Он никогда не выходил за рамки. Мы просто разговаривали, он учил меня готовить. Вот и все. — Ты знала, что он гей? — Он не гей. По крайней мере… — она нахмурилась. — Даже не знаю, стоит ли мне об этом говорить. Он никогда сам не рассказывал мне о своих отношениях, так что это все больничные сплетни. Был один парень из отделения неврологии, а год спустя, сразу перед его уходом — одна женщина, с которой он познакомился в опере. Думаю, он бисексуал. Уилл почувствовал, как его брови ползут вверх. — В опере? — Он любит оперу. Он даже брал меня с собой пару раз, но я… не большая поклонница. Думаю, он был разочарован. Уилл не смог удержаться от вопроса: — И как ты себя чувствовала после этого? — Честно? Решила, что мне нужно стараться, чтобы полюбить оперу. Он на многих так влияет. Думаю, ты уже заметил. — Я не настолько хорошо его знаю, — сказал Уилл. И все же он тогда оставил пакет из Макдональдса в машине, вместо того, чтобы стыдливо проносить его домой на глазах Ганнибала и выкидывать в мусорное ведро. В салоне до сих пор пахло засохшей картошкой фри. Алана внимательно наблюдала за ним. — Он тебе нравится? — Мне нравятся женщины. Алана подождала, и Уилл отвел взгляд. — Не знаю. Вот сейчас я бы лучше поговорил о Хоббсе. — Хорошо. Можем поговорить о нем. Не хочешь рассказать, что произошло, когда ты приехал к нему домой? Уилл выложил ей все — это было легко. Он уже проходил через это, когда писал отчет. Дочь Хоббса, Эбигейл, впустила их с Ганнибалом внутрь и позвала родителей. Они вместе вошли в гостиную. Комната отпечаталась в памяти Уилла, она была похожа на те места, где ему приходилось жить с отцом в детстве. Только чуть лучше. Интерьер в стиле семидесятых, много оранжевого и коричневого, отделка из сосны. Миссис Хоббс опустила нервную шутку по поводу неуплаты налогов. Муж посмотрел на нее в ответ и медленно покачал головой: — Это за мной, Мелисса. Извини, дорогая. Это за мной. У него в руке был нож — Уилл не видел, как он достал его. Хоббс бросился к своей жене, и тогда Уилл вытащил пистолет. — Он добрался до нее раньше, чем я успел его остановить. Первая пуля попала в плечо, и Хоббс повернулся ко мне. Он схватил жену за волосы и приставил лезвие к горлу. Я стрелял в него, пока он не выронил нож, — Уилл вздохнул и моргнул. Сцена стояла перед его глазами четче, чем кабинет Аланы. — Ганнибал пытался помочь миссис Хоббс. Я хотел быть уверенным, что ее муж больше не поднимется, не попытается закончить начатое. — А Эбигейл? Джек попросил меня побеседовать с ней. — Она молчала. Не кричала, ничего не говорила. Так и вжималась в стену, пока я не убедился, что Хоббс мертв, — Уилл видел, как она стояла там, закрывая рот ладонью, онемевшая и белая, как снег. — Она все знала, — заключил Уилл. Алана нахмурилась. — Знала о своем отце? — Да. Знала или, по крайней мере, подозревала, что он опасен. — Джек считает, что она была приманкой для тех девушек. — Возможно. Она боялась своего отца. — Почему ты так решил? — Она все время наблюдала за ним. Когда Хоббс вошел в комнату, она тут же встала рядом, между ним и матерью. Она почти не смотрела на нас с Ганнибалом, — Уилл сжал «Остров сокровищ» так крепко, что пальцы прошила боль. Он положил книгу на стол. — Ганнибал говорил, что видел поножовщину в больнице. — Ссора двух братьев, — кивнула Алана. — Ганнибал отобрал нож у нападавшего. — Этого он не упоминал. — Меня там не было, но одна медсестра рассказывала, что Ганнибал просто забрал нож у этого парня и тут же уложил его на пол. А потом попросил, чтобы кто-нибудь вызвал полицию. Уилл мог это представить. Наверное, у Ганнибала было такое же спокойное, сконцентрированное выражение лица, как и после стрельбы, когда он пытался помочь миссис Хоббс. Когда успокаивал Эбигейл. Когда наблюдал за Уиллом, пока тот просто стоял, окровавленный, не в силах сдвинуться с места. — Ты решила, что он шутит, когда… — Уилл указал на себя. — Нет, — медленно произнесла Алана. — Он не стал бы так шутить. Я не знала, что и думать. До сих пор не знаю. А что думаешь ты? Уилл попробовал заново испытать то чувство, вызванное предложением Ганнибала, но не мог подобрать слов, чтобы описать его. Он не был уверен, стоит ли вообще пытаться. Это ощущение было таким хрупким, что его не хотелось выпускать в реальный мир. Уилл покачал головой и отвел взгляд. Алана глядела на него, опираясь подбородком на руку. — Но ты согласился. — Ага. — И не изменил своего решения. — Нет, — ответил Уилл. — Думаю, вам двоим есть, что обсудить. — Ты не станешь убеждать меня, что это плохая идея? — А ты думаешь, что она плохая? — спросила Алана. Уилл глянул на нее поверх оправы очков. — Ладно, — она улыбнулась в ответ. — Давай я расскажу тебе, как я вижу эту ситуацию — может, тебе пригодится взгляд со стороны. Вы с ним оба люди замкнутые, себе на уме. Для Ганнибала это — его собственный выбор, а для тебя — необходимость. Вы оба, как правило, избегаете близких контактов. Но не в этом случае. Уилл снова сменил тему и говорил про Эбигейл, пока таймер на столе Аланы не прозвенел. Уилл вздохнул и уперся взглядом в свои колени. — Ты напишешь заключение, или мне придется прийти еще? — Я хочу встретиться еще, — сказала она. — Нам надо обсудить кое-что насчет Хоббса. Уилл договорился с ней о следующем сеансе и вышел навстречу прохладному осеннему воздуху. Было около пяти часов. Небо светилось ясной синевой. На асфальте вытягивались длинные, тонкие тени прохожих. Уилл уселся в машину, некоторое время наблюдал за людьми, размышлял. Через пару минут он достал телефон и позвонил Ганнибалу. — Привет, — поздоровался он. — Уилл. Хорошо, что ты позвонил. Я хотел бы пригласить тебя к себе на ужин сегодня вечером. Или я отнимаю слишком много твоего времени? — Мы помолвлены. Думаю, у тебя на это есть полное право. Помолвлены. Уилл мысленно повторил это слово. Может, если он будет повторять его чаще, оно перестанет звучать так странно. — Кажется, ты успел привыкнуть к этой мысли с нашей прошлой встречи. — Мы с Аланой говорили о тебе почти весь сеанс. — В самом деле? — Ганнибал сделал паузу. — Тебе это помогло? — Мне было интересно. Она рассказала, что… — он начал выезжать с парковки, но остановился. — Я не знаю, где ты живешь. Ганнибал назвал ему адрес в Балтиморе. — Хорошо. Я скоро приеду, — Уилл умолк. Хотелось спросить Ганнибала о том, как он обезоружил того мужчину в больнице, но Уилл решил отложить это до личной встречи. — Алана сказала, что нам с тобой есть, что обсудить. — Справедливо. Я подготовил брачный контракт. Ты можешь забрать его домой сегодня и прочитать. И, разумеется, предложить любые изменения, которые сочтешь необходимыми. — Ты времени даром не теряешь. — Ты против? — спросил Ганнибал. Уилл затормозил на красном и откинулся на спинку сидения. — Наверное, я должен быть против. — Но ты не возражаешь. Вот они. Двое одиночек, не сумевших избежать связи. — Нет, — сказал Уилл. — Не возражаю.

***

Дом Ганнибала высился в сумерках острыми верхушками крыш, хмуро сведенными над окнами, напоминающими глаза. Здание было построено из коричневого кирпича, а отделка выкрашена в цвет запекшейся крови. Уиллу казалось, что на крыше не хватает горгулий. Очень дорогих горгулий. Телефон коротко завибрировал, и Уилл бросил на дом виноватый взгляд — последние десять минут он просидел в машине. Но сообщение было не от Ганнибала — от Аланы. Я видела Фредди Лаундс на улице, когда уходила из офиса. Она добралась до тебя? Уилл написал ответ. Не видел ее и, надеюсь, не увижу. Удачи тебе спасибо Уилл отложил телефон. Его догнала запоздалая мысль, что, возможно, стоило принести вино. Или цветы. Он вышел из машины и с пустыми руками пришел на порог. Если бы он продолжил сидеть перед домом, то в итоге уехал бы к себе в Вулф Трап. Ганнибал открыл дверь. На нем был фартук, и его вид развеял готический антураж, царивший в этом месте. — Кажется, у тебя был очень длинный день. — Можно и так сказать, — ответил Уилл. — Проходи на кухню. Я налью тебе вина. Они проследовали внутрь, и Уилл оглядел обстановку: мрачные, насыщенные оттенки, темное дерево, мрамор цвета слоновой кости. Столько рогов он видел только в музее или в охотничьем домике. Он вспомнил о фотографиях хижины Хоббса, которые показал ему Джек. — Уилл? Уилл замер посреди столовой, рассматривая люстру, сделанную из тех же рогов. Он покачал головой, пытаясь прийти в себя. — Что-то не так? — спросил Ганнибал. — Ничего, — он принял бокал вина из рук Ганнибала и сделал большой глоток. — Дело Хоббса. — А, гнездо Сорокопута. Я видел фотографии. Прости мою навязчивость, но ты говорил об этом с Аланой? Уилл прислонился к тумбе. Ганнибал с изяществом орудовал над чем-то блестящим ножом. — Нет, не про хижину. Мы немного обсудили то, как я стрелял в Хоббса. Этого оказалось недостаточно, чтобы получить проходной балл. Ганнибал искоса посмотрел на него с легкой усмешкой. — Потому что остаток времени вы обсуждали меня? — Есть такое. — Что же ты узнал? — Она сказала, что ты любишь оперу. — Боюсь, это так. Я пропустил премьеру «Фальстафа», пока мы были в Миннесоте. Ты отвлек меня от многих привычных развлечений. — Я смотрел «Волшебную флейту» однажды. В целом, мне понравилось. — Приятно это слышать. Возможно, ты составишь мне компанию в следующий раз. — Конечно, — Уилл отпил вина и посмотрел в лицо Ганнибалу. — Еще она рассказала, как ты разоружил парня с ножом, который напал на своего брата. Ганнибал кивнул. Он взял мясо, обвалял его в муке и положил на сковородку. Мясо зашипело, и глубокий аромат наполнил комнату. — Расскажешь мне об этом? Ганнибал встряхнул сковородку и запястьем убрал со лба прядь волос. — Я видел, что первая рана пришлась на грудь. Неглубокая косая черта, нож уперся в кость. На тот момент я повидал уже много жертв ножевых ранений. Зачастую, после удара в грудь атакующий переходит к более мягким частям — к животу или горлу. Я посчитал, что должен действовать быстро. — Что ты сделал? — Подошел к нему сзади, схватил за большой палец и отогнул назад. Он выронил нож. Я тянул его за палец, пока боль не заставила его рухнуть на колени. И тогда не стоило особо труда повалить его на пол. — И этому обучают в медицинском? — Нет, — ответил Ганнибал. Он взял бутылку какого-то алкоголя, вылил немного на сковороду и наклонил ее так, чтобы содержимое загорелось. Голубое пламя вспыхнуло и устремилось вверх, как тонкие пальцы, желающие что-то схватить. — Нет. Я научился драться в приюте, после того, как моих родителей убили. Уилл наблюдал за его лицом в поисках хоть проблеска каких-то эмоций, но ничего не увидел. Он поднялся и присел на край столешницы. И уж это вызвало куда большую реакцию. — Там в углу есть стул, — сказал Ганнибал. — И я должен пересесть на него и держаться подальше от твоих столешниц? Ганнибал повернулся к нему, когда пламя погасло. Он приоткрыл рот, но заговорил не сразу. — Нет. Нет, если тебе нравится здесь сидеть. — Да, мне очень нравится, — Уилл изучающе рассматривал его лицо. Вечная маска безмятежности, похоже, соскользнула, но Уилл не мог разглядеть того, что скрывалось за ней. — Что с ними случилось? Ганнибал выложил на сковороду горсть грибов и трав. — Наш дом стоял в отдалении. В милях от ближайшего городка. Этот человек убил моих родителей и… ранил мою сестру. Позже она умерла от ран. Он сбежал. Несколько дней спустя я выбрался из чащи, и меня подобрал лесовоз. Они отвезли меня в больницу. — Его поймали? Убийцу? — Я не смог дать его описание, — Ганнибал покачал головой. — Я не разговаривал почти два года после происшествия, и еще больше времени ушло на то, чтобы восстановить воспоминания. Даже сейчас они тусклые. Как испорченная пленка. Я знаю, что случилось, но ход событий… — он умолк. — События наслаиваются друг на друга, как будто все произошло в одночасье, а не в течение нескольких недель. — Недель? Ганнибал помолол черный перец на сковородку, глядя вниз, на мясо. — Позже мне рассказали, что я не появлялся в школе почти весь ноябрь. Мое чувство времени отключилось, когда он держал нас с сестрой взаперти. Так что мне пришлось принять на веру тот факт, что прошло полмесяца. Уилл не мог выдавить и слова. Гнев комом встал у него в горле. Все равно, говорить было нечего. Словами тут не поможешь. Он соскользнул со столешницы и встал у плиты рядом с Ганнибалом, колеблясь. Тот обернулся к Уиллу с вопросительным взглядом, и Уилл положил руку на его плечо. Взгляд Ганнибала на секунду затуманился, как будто он все еще был в прошлом, прокручивал в голове свою испорченную пленку, пытался отделить ее от настоящего. Он посмотрел на ладонь Уилла, потом на его лицо. И задержался взглядом на его губах. Уилл отступил назад, и ненадолго повисла тишина. — Ты не мог бы достать тарелки? — попросил Ганнибал. Уилл поставил посуду на стол, и фарфор звякнул неестественно громко. — Что ты приготовил? — Фазана в коньяке с черными сморчками, жареного с картофелем и зеленью. Они прошли в столовую, украшенную рогами и засушенными растениями. На чаше в центре лежали два огромных яйца и маленький череп, беличий или крысиный. Может, он принадлежал тому кролику, что пошел на рагу. Ганнибал указал на место справа от главы стола. — Прошу прощения, — сказал он. — Я не часто позволяю прошлому завладеть мной. И мне бывает нелегко найти обратный путь. — Я могу помочь? — Если ты не против, расскажи мне что-нибудь из своего прошлого. Уилл жевал фазана и раздумывал. Ему придется пойти на куда большую жертву, чем при простом обмене любезностями. Долг должен быть уплачен, но Уилл не знал, какой рассказ можно предложить Ганнибалу взамен. — Мой отец чинил лодочные моторы. В основном, у коммерческих траулеров. Мы много переезжали. — Всегда новенький в школе. — Всегда. Наверное, я научился драться в том же возрасте, что и ты, — сияние свечей отражалось от стеклянных бокалов, серебряных столовых приборов, тарелок, глаз Ганнибала. Тот неотрывно глядел на Уилла. — Был один мальчик в моей школе в Луизиане. Джо Паркер. — Тебе он не нравился. — Даже через тридцать лет это так очевидно? Да, он был придурком. На два года старше меня — а я был маленьким ребенком. Тощим. Он поджидал меня после школы, говорил всякое, наезжал на меня. Он любил подловить меня в столовой и опрокинуть на пол мой поднос. — Ты все еще злишься из-за этого. Уилл пожал плечами. Иногда эти школьные обеды были его единственной едой за целый день. — В общем, однажды он исчез. Не пришел домой после школы. И я был последним, кто его видел. Полиция приехала к нам, мы жили на окраине города. Я отвечал на их вопросы снова и снова, так и не понимал, почему они продолжают спрашивать одно и то же. Не понимал, почему отец выглядел таким напуганным. — Ты был подозреваемым? — Да. Я никогда никуда не вписывался, особенно, в той школе. Всегда был этаким странным ребенком. Могу представить, что учителя наговорили обо мне. — Быть странным — не преступление, — сказал Ганнибал. — Это был маленький городок. А мы с отцом были чужаками. Местным не хотелось, чтобы убийцей оказался кто-то из них, — Уилл вздохнул и выпил вина. — Они нашли тело за сорок миль от города, и меня исключили из списка подозреваемых. Вообще-то я тогда уже умел водить, но отец велел никому об этом не рассказывать. — Как он был убит? — Его оставили связанным в багажнике. В газетах писали, что он умер от обезвоживания. Я потом много размышлял об этом. Каково это — сделать так самому. Каково быть таким человеком. — И теперь ты знаешь. Уилл посмотрел на него ошарашенно. — Ты убил Гаррета Джейкоба Хоббса. Теперь ты действительно глубоко погрузился в разум убийцы. В свой собственный. — Я же не… мне пришлось это сделать. Это было не убийство. — Но ты забрал чью-то жизнь, — сказал Ганнибал. — Когда ты вернешься к работе с Джеком, поможет ли тебе этот опыт? Будет ли тебе легче проникать им под кожу теперь, когда ты сам перешел черту? Уилл сжимал салфетку под столом. Он покачал головой. — Может быть, напротив, станет сложнее, — мягко сказал Ганнибал. — После всего, что ты испытал. Уилл не мог произнести ни слова, не мог поднять взгляда. Он вспоминал, как склонился над Хоббсом, как конвульсивно дергались конечности умирающего, как текла кровь. Хоббс все еще был жив, он смотрел на Уилла, что-то нашептывал. А потом все кончилось. Остался только кусок мяса. Уилл отложил вилку, и она звякнула о край тарелки. Он собирался встать и извиниться, но Ганнибал цепко схватил его за запястье. Уилл долго смотрел на его руку, прежде чем произнести: — Мне понравилось убивать его. — Удовольствие от убийства — вполне человеческая черта. Возможно, самая человеческая. Животные не убивают ради удовольствия. Винить себя в этом — значит отрицать свою принадлежность к тысячелетиям истории, войн, крови, пыток и смерти. Внутри каждого из нас есть нечто, что наслаждается разрушением. Уилл сжал руку в кулак и вонзил ногти в тыльную сторону ладони. — И внутри тебя тоже? Нечто, что получает удовольствие от разрушения? — В приюте жил один мальчик, вроде твоего Джо Паркера. Я был немым, странным — легкой мишенью. Он был крупнее меня, а это не лучший расклад для драки, так что я подошел сзади и ударил его камнем по голове. Он упал на землю у самой кромки озера, и я сделал все возможное, чтобы его утопить. Я уселся сверху и держал его голову под водой, пока его приятели не оттащили меня. Уилл мог представить это с поразительной точностью. Волосы Ганнибала, выцветшие на солнце, мальчик под ним брыкается, пытается вырваться, кровь вытекает из раны. Маленький Ганнибал со всей своей яростью сжимает пальцы, лишь бы удержать голову мальчика под водой. — Ты помнишь, что ты чувствовал? — Я не могу вспомнить ни единой мысли. Только чистое желание. Уилл медленно выдохнул и разжал кулак. Он кивнул, и Ганнибал выпустил его запястье. Они вернулись к ужину, и Уилл почувствовал, как напряжение внутри него ослабляется.

***

Уилл изучил брачный контракт, когда вернулся домой после ужина. Он перечитал его дважды, чтобы точно убедиться, что он правильно понял все термины, а потом написал Ганнибалу. это просто безумие Почему? Уилл начал писать ответ, а потом сдался и просто позвонил. — Я останусь при своем, а ты отдашь мне половину своего имущества? — За исключением недвижимости, — спокойно сказал Ганнибал. — Я не хочу продавать дома. — Ты включил туда свои доходы. И замок, — Уилл нашел его на Гугл-картах, и обнаружил, что к замку прилагается целый лесной массив. Он позволил себе упасть на кровать. — Почему? И нет, я спрашиваю не про твои дома. — Я хотел убедить тебя в своей искренности и доказать, что я ни в коем случае не покушаюсь на твое имущество. — Мое имущество. Сказал владелец замка. — У меня и титул есть, — сказала Ганнибал, и в его голосе слышалась усмешка. — Господи. Ты лорд или что-то типа того? — Граф. — И кем я стану после этого? — Если Литва признает наш брак, то ты так же получишь право называть себя графом. Уилл уставился в потолок. — Я не хочу быть графом. Я даже не знаю твое второе имя. И есть ли у тебя гражданство США. Когда у тебя день рождения? Какой твой любимый цвет? Черт. — Второго имени у меня нет. Я гражданин США. Мой день рождения — двадцать первое января. И я сомневаюсь, что у большинства взрослых людей есть любимый цвет. У меня его нет. — У меня тоже, — сказал Уилл. — Я полагаю, это немного затруднит выбор цветовой гаммы для оформления свадьбы. — Цветовой гаммы? Разве мы… я думал, мы просто распишемся. — Я не буду настаивать, но все же устроить небольшую церемонию будет хорошей идеей. Это даст людям возможность привыкнуть. Уилл прикрыл глаза. — А ты уже привык? Последовала небольшая пауза. — Не совсем. — Ты когда-нибудь состоял в браке? — Никогда. А ты? — Я никогда даже не был на свадьбе, — сказал Уилл. — Я надеюсь, что смогу сделать твой первый раз настолько приятным, насколько возможно. Уилл со смехом вздохнул. — Хорошо. Только никаких оленьих рогов на банкете. И страусиных яиц. И черепов. Где ты вообще их взял? — Я знаю местного таксидермиста. Они иногда распродает кости и другие останки. Тебе не нравится мой интерьер? — Вообще-то нравится, — признался Уилл. — Хотя я не в восторге от «Леды и Лебедя» в столовой. — А я бы предпочел не видеть на кухне рыболовный декор. Похоже, нам придется пойти на компромиссы. — Ганнибал… — Да? — Ты хочешь жить со мной, — мягко сказал Уилл, почти про себя. — Да. Хочу.

***

Уилл все еще обдумывал этот разговор три дня спустя, пока ехал с Джеком в национальный парк в Мэриленде. — Вы с Ганнибалом Лектером, — начал Джек. И это было первое, что он сказал, когда они сели в машину. Беверли уже кратко ввела Уилла в курс дела. — Так? Джек посмотрел на него, нахмурившись. — Вы все еще собираетесь сделать то, что решили? В голове Уилла крутились слова Ганнибала — «да, хочу». — Да. Джек больше ничего не говорил, пока они не добрались до места преступления. Им пришлось идти через лес. Уилл слышал негромкие голоса впереди, щелчок фотоаппарата, хруст хвои под ногами. В лесу пахло влажной землей. Он еще не мог почувствовать запаха тел. — Алана все еще не дала добро. — Мы с ней снова встречаемся сегодня. — Да. Поэтому я хочу, чтобы ты понял — это не полевая работа. Ты здесь в качестве консультанта. Уилл кивнул, хотя не был точно уверен, в чем разница, помимо того, что теперь у него не было пистолета. Если убийца выскочил бы из-за деревьев, с ним пришлось бы разбираться кому-то еще. — И Уилл. По поводу твоих отношений с Лектером. — Да? — Если кто-то в Бюро скажет хоть слово, дай мне знать. Джек зашагал быстрее, оставив Уилла позади и избавив его от необходимости отвечать.

***

Чуть позже тем же днем Уилл поднимался по ступенькам в офис Аланы. Он все еще чувствовал запах разложения, все еще ощущал на своей коже порошок из латексных перчаток. Все еще видел Гаррета Джейкоба Хоббса, глядевшего на него из своего узкого деревянного гроба. Уилл остановился у двери и потер руки. Если он сейчас расскажет обо всем Алане, то все закончится. Его не допустят до оперативной работы и это, возможно, даже к лучшему. Может, ему и правда следовало уйти. Так было бы лучше для всех. Уилл собрался с духом и открыл дверь. Алана посмотрела на него, и ее приветственная улыбка быстро угасла. — Уилл, ты в порядке? — Я видел Гаррета Джейкоба Хоббса. На месте преступления в лесу. Его похороны. — Что? Джек снова вызвал тебя? — Ты не знала? Очевидно, она не знала. Она поджала губы, вдохнула и с шумом выдохнула. — Садись. Хочешь воды? — Со мной все в порядке. За исключением галлюцинации с мертвым человеком. Уилл полез в карман и достал пузырек аспирина. Проглотил две таблетки. Теплый офис после уличной осенней прохлады казался душным, жарким. — Ладно, — Алана села напротив него. — Ты оказался на месте преступления, и что потом? Расскажи мне все с самого начала. Он выложил все, хотя рассказывать было особо нечего. — Были другие галлюцинации? Зрительные, слуховые? Он покачал головой. — Проблемы со сном? Уилл хрипло рассмеялся. — Да. Всегда. Последние недели даже хуже, чем обычно. — Когда у тебя начались головные боли? Он задумался. Становилось все труднее вспомнить, в какой момент его голова еще не болела. — Кажется, за несколько дней до поездки в Миннесоту. Болело не постоянно, но время от времени. — Какие-то другие симптомы? Температура? Ломота в теле? — Ломит, да. Насчет температуры не знаю. — Такое бывало раньше? Чтобы ты видел или слышал что-то странное? — Нет. По крайней мере, не настолько. — Ладно. Тут может быть много причин, давай для начала исключим физические заболевания. Уилл больше не возвращался к обсуждению Хоббса, и покинул ее офис с направлениями на МРТ и анализ крови. Когда Алана прощалась с ним, он на секунду помедлил. — Ты не думаешь, что… — Я пока не знаю, — мягко сказала Алана. — Возможно, твое состояние связано с тем, что ты пережил во время этого дела с Хоббсом. А может быть, причина в чем-то другом. Давай подождем результата тестов, хорошо? Он кивнул и вышел. Когда он направлялся к машине, телефон зазвонил. Он остановился на тротуаре и глядел на экран мобильника до тех пор, пока тот не перестал звонить. Как только экран потемнел, Уилл пожалел, что не взял трубку. Но следом пришло сообщение: Я хотел бы пригласить тебя на ужин, когда ты освободишься. И следующее: Я перевесил Леду в другое место. Уилл невольно улыбнулся и написал ответ. я правда не могу, надо ехать домой и покормить собак. Могу я тогда приехать к тебе? Уилл колебался. Ему хотелось согласиться, чтобы посмотреть, как Ганнибал готовит. Чтобы поговорить с ним. Может, чтобы просто не оставаться наедине с самим собой. ты уверен? Я сейчас не лучшая компания. Абсолютно уверен. ладно, тогда приезжай