Сто тысяч миль

      Мёрфи кинул коммуникаторы Джахи и Гриффин на стол перед нами в капитанской рубке корабля и с пугающим спокойствием подытожил:       — Дерьмо.       Я бы, наверное, отчаялась, если бы второй закон термодинамики с самого детства не готовил меня, что в любой замкнутой системе постоянно возрастает энтропия. А Вселенная бесконечно расширяется во тьму пространства, по атому обращаясь в холодный рассеянный прах. Ребята молчали, не зная, что возразить Джону, и пытались смириться с фактом, что Кларк и Уэллс действительно пропали вчера вечером.       — И что, ни намёка на какой-то след? — не поверил Коллинз.       — Я искал весь день. Больше похоже на то, что они сами содрали с себя коммуникаторы и исчезли в неизвестном направлении, — развёл руками Мёрфи.       — Или кто-то помог им исчезнуть, — справедливо заметил Джаспер.       — Да, помог исчезнуть, Джон, — я выразительно глянула на него.       — Это на что ты, Рейес, намекаешь? — ощетинился он.       — Только на то, что у Гриффин стать Канцлером шансов было на порядок больше, чем у тебя.       Глаза Джона сузились до щёлочек. Ну-ну. О-о-очень страшно.       — «Гуляли восемь негритят, в лесу стояла тень. Пропал без вести младший брат, и их осталось семь», — процитировала бессмертную классику МакИнтайр.       — Шесть, — зачем-то поправил её Монти. — Кажется, дальше там было про пирог.       — Серьёзно думаете, что кто-то в лагере мог натворить такое? Кто-то из нас? Да вы вообще с ума посходили! — взорвался Финн.       Мы с Мёрфи, кажется, синхронно закатили глаза, но никогда бы не признались в таком единодушии даже самим себе. Коллинз раздражал.       — А ты давно в лагере был? — вкрадчиво спросил у него Монти. — То, что законы «Ковчега» здесь больше не действуют, всем сразу стало ясно. За сегодня было две драки, при чём одна из-за полнейшей чуши, пропали три коробки припасов, потерялся предпоследний водный фильтр. Бесследно пропали двое офицеров! Люди Джона бесполезны, потому что сами нарушают тот закон, который охраняют. Убийство вряд ли теперь такая уж дикость.       — Назови мне хоть один мотив избавиться от Уэллса и Кларк, — упёрся Финн.       — Никогда ты меня не слушаешь, Коллинз, — снова закатила глаза я.       — Ребята, как насчёт притормозить и перестать искать проблему внутри, когда она скорее всего извне? — снова подал голос Джаспер. — Говоря о том, что им кто-то помог, я имел в виду выживших. Землян.       — Не хочу даже думать об этом, — Харпер устало потёрла виски.       — То есть ты охотнее будешь подозревать меня с подачи этой самовлюблённой и самона… — возмущённо начал Джон, а потом вспомнил, что только я могу починить его единственный билет домой, на «Ковчег»: — …невероятно умной и талантливой стервы?       — Что ты как маленький? — фыркнула я. — Охотнее ведь верится, что ты коварный мудак, а не круглый идиот. По крайней мере, шансы на выживание с коварным мудаком не такие пренебрежительно маленькие.       — Вот уж у кого что пренебрежительно маленькое, так это, Рейес, у тебя совесть и… — снова начал Мёрфи, но Монти оборвал его, не дав договорить:       — А ну заткнитесь! — и все молча уставились на него. Повисла длинная пауза. И Грин уже спокойнее предложил: — Давайте наконец выберем Канцлера.       — Давайте, — поддержала Харпер.       — Я давно об этом говорил, — недовольно буркнул Коллинз.       — Снимаю свою кандидатуру с выборов главы этого балагана, — подал голос Джаспер, припаивая конденсаторы к микросхеме.       — А вот я бы поборолась, — сложила руки на груди я, осматривая оставшихся конкурентов.       — Не надейся, что останешься без соперников, Рейес, — фыркнул Джон.       — Я и не останусь, если участвовать будут все, кроме тебя.       — Мы так никогда не договоримся, даже если каждый будет болеть не только за себя, — озвучила очевидное МакИнтайр. — Как насчёт народного голосования? Кто успеет принести максимум пользы за следующие пять дней, тот и получит пост Канцлера. Как вам такое? А то от вашей ругани голова раскалывается.       Естественно, никто сразу не согласился. «Что значит «польза»?» — «Как она будет измеряться?» — «Кто будет судить?» — «Что с равными очками?». У нас ушло ещё около часа на регулировку тонкостей процедуры выборов, а затем гонка стартовала.       Первым делом я уткнулась в план колонизации планеты, составленный умниками на «Ковчеге». Двадцать восемь листов пафосной и оторванной от реальности белиберды. Но поскольку Джордан сам отказался от выборов, то перспективы реализации этого плана могли стать моим козырем. Грин и МакИнтайр уже на удивление хорошо спелись. Теперь я ожидала, что кто-то из них откажется от гонки в пользу другого, и у чёртова Монти станет на два мощных союзника больше, чем у меня, в глазах всей экспедиции. Свою стратегию он будет строить на нудных пацифистских лозунгах о мире во всём мире, ему будет подпевать миленькая Харпер, а Джаспер будет паять нашу антенну на подтанцовке. Я планировала похожую коалицию с Гриффин и Джахой, пусть и была не в восторге от этих двоих, но в итоге получила нечто намного худшее: феерический облом, Джона Мёрфи и Финна Коллинза. Сама мысль о союзе с этими двумя идиотами вызывала почти физическую боль. Один организовал оборону лагеря настолько бездарно, что лучше бы не брался, а второй…       — Рэйвен, — в мой технический отсек грубейшим образом вторгся этот самый второй.       Я пожалела, что дверь шлюза не питается током. Вольт сорок-пятьдесят научили бы Коллинза хорошим манерам. Внесла это в свой список дел длиной в ближайшую вечность и поторопилась свернуть на экране план колонизации.       — Что-то случилось? — равнодушно уставилась на него я. — Я работаю.       — Ты думаешь. Что-то замышляешь прямо сейчас.       — Именно так я обычно и работаю. Думаю. А ты?       — Я хочу предложить альянс.       — Знаешь что? Зайди попозже. Я не в настроении ругаться.       — У тебя сейчас нет ни единого шанса против Монти, и ты это знаешь!       — Так же, как и у тебя, Финн, — пожала плечами я. — Думаешь, я настолько отчаялась, что готова на любые компромиссы ради победы над Мёрфи? Думаешь, я настолько не понимаю, как это работает, или сделаю вид, будто не знаю, что одному из нас нужно будет отказаться от своих амбиций? Ты не готов. Не готова я.       — Ты ошибаешься, Рэйвен, — мягко возразил он. — Я не хочу от тебя каких-то жертв или уступок. Не предлагаю тебе вступить в мою команду. Как насчёт вместе выбить почву из-под ног у партии пацифистов и Джона Мёрфи, а выбор между нами двумя пусть будет честной гонкой?       Голова загудела болью и напряжением. Я никогда не была экспертом в переговорах, но слова Коллинза сквозили манипуляциями. Но он сам ко мне явился, а даже моей самоуверенности не хватало, чтобы отказываться от того, что само сыпется в руки.       — Я всё ещё не могу понять подвох, Финн.       — Нет никакого подвоха, раз уж даже ты его не видишь, — ответил он.       — Ладно, — я сделала вид, что смягчилась. — И что ты предлагаешь?       — Какой у тебя план? — он засиял, будто новенькая диодная лента, и, кажется, включил вторую космическую, подлетая к моему рабочему столу.       Я тут же выключила экран и покачала головой:       — Не-а. То, что мы работаем вместе, ещё не значит, что я в твоей партии антипацифистов и отдам победу прямо в руки. Каждый сам по себе.       Он вздохнул, но сделал шаг назад. Так вот кто тут у нас отчаялся.       — Завтра утром всем должны будут объявить о пропаже Уэллса и Кларк. Не прекрасный ли повод напомнить всем о том, что Джон — никчёмный разведчик?..       Я с восхищением согласилась с его великолепной идеей, зная: у нас здесь нет полных идиотов, все и так поймут это сами. Вопрос был в том, как мне извлечь из этого выгоду, выставить Коллинза тупицей и не записаться в расстрельный список всех кандидатов одновременно. Четверть лагеря повисла на шее медиков, и без Гриффин они справлялись хуже, чем с ней. Её заменил Джексон и немного — подкованная в химии и биологии МакИнтайр. Коллинз и Джаха вместе работали над возведением лагеря, так что ответственность Уэллса теперь перешла к Финну, и это была одна из причин его раздражающе довольной улыбки. В своей голове он уже десять раз примерил на себя роль Канцлера. Мечтать было не вредно.       Я нашла Мёрфи в палатке патруля, он напряжённо листал что-то в планшете, вычерчивая что-то на экране. Затем поднял глаза на меня, не удивился и даже не разозлился, что я тут же сочла тревожным сигналом.       — Тоже говорила с Коллинзом?       Я усмехнулась:       — Он задумал выставить тупицей и меня?       — Нет, предупредил, что завтра моим шансам на пост конец, ведь на Грина и МакИнтайр у него пока ничего нет. Ты пришла сказать мне то же самое, поэтому лучше не отвлекай и иди разрабатывай свой супер крутой план.       Такое случалось чертовски редко, но я не сразу нашлась с ответом. Такого прежде никогда не случалось, но неужели сейчас я ошиблась?       — Что у тебя насчёт Гриффин и Джахи? — я прислонилась к его столу с картой территорий близ лагеря.       — Лицемерное сочувствие вообще тебе не идёт, — Мёрфи уткнулся в планшет, не собираясь делиться.       — Мне не нравится то, что затевает Коллинз.       — Оставь свои надуманные оправдания себе.       — Может, мы можем поискать ещё, — вдруг выдала я, только это заставило Джона поднять глаза от планшета и уставиться на меня.       — Прекрати. Я же сказал, что вполне могу жить без вранья, будто бы ты на моей стороне.       — Инфракрасные сканеры. Поищем в лесах, против хищников и мутантов соорудим мелкие ультразвуковые излучатели. Я изучала чертежи. В костюмах есть специальные элементы, они не являются маячками, но способны отражать радиоволны в определённом диапазоне длин волн, и если перепаять колебательный контур в нашем генераторе…       — Проклятье, некого уже искать, Рейес! — вдруг взорвался Мёрфи. — Их забрали! Похитили! Я видел следы борьбы, видел кровь в лесу, кровь Уэллса, как показал анализ! Дакс нашёл следы огромных лап, похожих на волчьи. Либо ими всеми отобедали эти зверюги, либо — что на порядок хуже — это чьи-то ручные питомцы. Чьи? Да, местных! Которые так и не показались нам, если вообще были! Я молчу, потому что не знаю сам, что делать с этой информацией. Я молчу, потому что неженки вроде Джордана тут же съедут с катушек от мысли, что где-то в лесах нас поджидают злобные зверюги, которых не пугает наш ультразвуковой барьер, или что нас в любой момент могут утащить в неизвестном направлении местные маньяки. Я искал, я вынюхал каждый сраный сантиметр почвы и листвы в том направлении, я шёл по следу и потерял его. Ты права полностью, Рейес, я чёртов неудачник, потому что взялся за эту неблагодарную работу. Её ведь заметно только тогда, когда её вообще перестают делать!       Кажется, я забыла, как дышать, пока слушала его исповедь. Леденящий ужас прокатился по позвоночнику от осознания, что постапокалиптическое население Земли вовсе не столь дружелюбное, как того ожидали умники со станции. Джон Мёрфи был в этом уверен. Значит, я тоже.       — И что ты намерен с этим делать?       — Я понятия не имею, — с бессильной злостью признался он. — Земляне не показывались. Не хотели заключать сделку. Забрали двоих наших и исчезли. Что тут можно сделать?       Я ничего не ответила. Такого прежде не случалось никогда, но мне нечего было сказать. Всю ночь мне снились огромные волки, которые утаскивали в чащу беспомощных Кларк и Уэллса. Я тянула к ним руки, но никогда не успевала помочь, а затем просыпалась, проклиная Мёрфи за то, что оказался слабаком и не удержал в себе страшный секрет.       Тревожная сигнализация в техническом отсеке сначала показалась мне частью очередного кошмара. Но звучал он слишком реально. Беготня, выстрелы, крики, паника, ворвавшийся в мой отсек Атом — сердце сделало кульбит.       — Рэйвен! Нужна твоя помощь, — он выпалил уже мне вдогонку, пока я неслась в приборную, из которой и выла сирена.       На секунду я застыла у иллюминатора, боковым зрением уловила нечто непостижимое. Палатки изорваными клочьями валялись на земле, втоптанные в грязь с кровью. Лужи мутной воды. Фигуры, силуэты. Прямо на меня с земли смотрели пустые глаза Пэйтон, подчинённой Грина, грудь её была вспорота до самых лёгких, шея изогнута под нечеловеческим углом. Косые рассветные лучи отсвечивали от её перепачканных в крови светлых волос. В дальнем секторе частокола — метание, вспышки, за спиной — панические крики. «Закрывай!» — «Мы не можем их там оставить!» — «Мы умрём!» — «Они тоже!» — «Закрывай сейчас же!».       — Рейес! — затряс меня за плечи Атом.       Я сфокусировала на нём взгляд. Внутри всё закоротило.       — Говори.       — Ультразвуковой излучатель! Он выключился, — последние слова он едва выдавил в приступе паники. Утробный рёв сотряс стены челнока.       Излучатель. Выключился. Чёрт его дери, я сделала по три резервных системы на все возможные платы, резисторы и диодные мосты, исключила возможность короткого замыкания, вывела три входа питания. Какой долбанный идиот трогал моё творение!       Чёртов излучатель торчал на деревянной вышке в самом сердце нашего лагеря.       — Вы уже собрали всех в корабле? — я схватила ремонтный набор, засунула под мышку коробку с запасными деталями и портативным паяльником.       — Не все ещё успели добежать, — побелел Атом.       — Пришли ко мне Джордана или Мёрфи, — отрезала я, шагая обратно к выходу.       Все собравшиеся в главном отсеке расступились. Трусы. Почти все из них могли перепаять пару долбанных контактов, но тряслись за свои задницы больше, чем за жизни своих лежачих товарищей. Чем за жизнь Пэйтон с распоротой грудью.       Приоткрыв дверь, я выскользнула на улицу, чтобы увидеть истинный масштаб катастрофы. Кровь. Звери, мечущиеся от одного трупа к другому. Медведи, большие, мускулистые, коричневые, с кровавым, пузырящимся слюной оскалом.       Коллинз сцепился с двумя зверюгами, палил из углепластиковой винтовки, сзади его прикрывали Дакс, Гленн и Коннор. Из укрытия в укрытие перебегали ребята из отрядов Джона и Монти, из-за разных концов частокола звучали редкие выстрелы. Медведи ревели, становились на задние лапы в попытке завалить противников, но на первой линии обороны были ловкие Зои и Фокс с крепкими лазерными резаками. Передо мной было пять сотен метров из обломков палаток и трое огромных голодных хищников, чьё внимание пока полностью захватили сопротивляющиеся жертвы.       Нужно просто представить себя электроном. Долбанным электроном в долбанном транзисторе, который электродвижущая сила пихает сквозь потенциальный барьер вопреки законам физики. Электрон же может. Электрон не дрожит. Электрон идёт вперёд, следуя замыслу свыше. Электрон не помнит внутренности напарников на траве. Я, Рэйвен Рейес — просто чёртов электрон. Мне не мешают медведи, когда есть туннельный эффект.       Я рванула вперёд, за пару прыжков преодолев несколько метров. В дюймах просвистели пули, мохнатая морда повернулась в мою сторону, а Фокс тут же воспользовалась заминкой хищника.       — Надеюсь, ты бессмертная, — крикнул Финн, гремя очередью из выдыхающейся винтовки.       — Я тоже, — ответила я, вдыхая едкий запах крови. Затошнило.       Даже к пульту управления на несущемся к Земле челноке я так не бежала, пот не так заливал глаза, а паника не захлёстывала острыми холодными волнами. Там я знала, что делать. Здесь — нет. Меня перехватил Гленн, уложил на землю плашмя, когда зверюга резко крутанулась в попытке уронить нас и сожрать. В бок ей тут же вонзила нож Рома, медведь взревел, но даже не пошатнулся. Гленн уже стоял на ногах, схватил мою руку и резко поставил вертикально, толкая снова в сторону вышки. Я путалась в ногах. Путалась в обрывках палатки.       В лестницу я вцепилась как в последний свой оплот жизни, собирая кожей десятки заноз. Вскарабкалась вверх. Мёрфи лежал на хлипких стыках деревянного пола, открыл приборную коробку и отключил питание плюс двенадцать вольт, из его распоротой голени текла кровь.       — А ну отвали, — я тут же приземлилась рядом, кидая ящик с инструментами.       — Они перерезаны, Рейес.       — Что?       — Провода всех твоих четырёх дублей. Болтаются в полнейшей экзистенциальной бесполезности.       Я похолодела. Попыталась притронуться тестером к паре контактов, но тут же коротнуло. Замыкание. Провод, ведущий к динамику, болтался. И второй. И третий. Мембрана динамика была мокрой наощупь. Злой гений, желающий нам всем смерти, додумался залить всё водой. Нож был у каждого. Фляга тоже.       — Ау, Рейес! — окликнул меня Мёрфи.       Вдох-выдох. Я снова думала не о том, только бы не впасть в панику. Свою схему я знала идеально, потому тут же принялась за работу. Тут соединить. Там отсоединить. Заменить. Пульс стучал в висках, пока в фоне доносился протяжный рёв и перекрикивания, выстрелы и снова рёв.       Я почти закончила, когда вышка пошатнулась от внезапного тарана. Заскрипели стыки. Пальцы свело судорогой от страха.       — Твою мать, — подытожил Джон, когда она снова зашаталась. — Моя кровь им как магнит.       Сквозь щели в досках она лилась на траву. В миг, когда я со всей силы нажала на кнопку повторного запуска излучателя, вышка окончательно потеряла равновесие. Первыми о деревянное ограждение ударился ящик с инструментами, затем Мёрфи, я проскользила следом. Бесплодно пыталась найти, за что ухватиться на гладком полу. Гравитация беспощадно тащила нас вниз. Мы подчинялись. Последнее, что я запомнила — треск. Запуталась: это мои кости или несущие конструкции под весом зверюги, рыщущей в поисках добычи. Рык раздавался совсем рядом, но вдруг стих. А затем была темнота.       Картинки неслись вокруг с бешеной скоростью, обманчиво знакомые, пугающе сюрреалистичные. Сознание напоминало дерьмово спаянную схему со вздувшимися конденсаторами и разрушившимся дорожками, тактовый генератор которой сходил с ума. Я то возвращалась в реальность, то вновь уносилась во мрак, тело лихорадило то жарой, то леденящим холодом, а мир скручивался в цветные вихри и растворялся сам в себе. Я куда-то бежала с бешено колотящимся сердцем, но не двигалась ни на дюйм. Лес схлопывался, сжимая меня стволами, а в неровностях коры которых виднелись лица разодранных медведями кадетов.       Внезапно я обнаружила себя в своей постели в техническом отсеке, замотавшейся в одеяло и свернувшейся в комочек. У стены, сложив руки на груди, сидела Харпер, она придремала, но заметив моё шевеление, тут же встрепенулась и подхватила флягу с водой. Моя левая нога ниже колена была туго перебинтована и болела так, что пришлось сжать зубы.       — Как самочувствие? — заботливо наклонилась ко мне МакИнтайр.       — Рассказывай.       — Рэйвен, — начала было она.       — Не-а. Есть и пить я буду только когда узнаю, что случилось в это чёртово утро.       — Это утро? Ты пролежала в лихорадке трое суток, — Харпер нервно заправила прядь волос за ухо, пока я уставилась на неё, пытаясь провести полный морфологический анализ фразы «трое суток в отключке». Пока не получалось, так что она сбивчиво продолжила: — После падения вашей вышки звери почти сразу отступили. Правда, они успели немного потрепать вас. Один из медведей разодрал твою ногу. Нам едва хватило антибиотиков, чтобы спасти тебе жизнь, в рану попала инфекция. Чуть не дошло до заражения, но вроде всё обошлось, — Харпер виновато опустила взгляд, сцепила пальцы. Я уставилась на перебинтованную голень и снова сжала зубы от пульсирующей боли. — Я зашила рану и делала перевязки и промывания каждые шесть часов. Будешь на ногах через недельку-другую.       Я тяжко сглотнула от её жалкого подобия ободряющей улыбки.       — Сколько?       — Девятеро из тех, кто лежал в лазарете и не успел вовремя скрыться, — голос МакИнтайр стал дрожащим и хриплым. Она прокашлялась и часто заморгала. — Ещё шестеро погибли, защищая всех остальных.       — Семьдесят восемь, — мой мозг посчитал всё в десять миллионов раз быстрее, чем я смогла осознать. Харпер закусила губу и отвернулась. А во мне забурлил бесконтрольный гнев. — Вы нашли эту сволочь?       — Выборов так и не было. Канцлером негласно избрали Финна. Он защищал лагерь до последнего и вытаскивал вас с Джоном с поля боя, ему помогал Монти. Они уже закончили частокол, Джаспер помог пустить напряжение по сетке, которой они его обмотали. Теперь мы полностью защищены и не зависим только от излучателя.       — Вы. Нашли. Эту. Сволочь?       — Дакс и Атом теперь постоянно дежурят у новой вышки, которую построили на месте старой. Вчера мы похоронили десятерых у западной границы частокола, позавчера — пятерых. На церемонии был весь лагерь за исключением тебя, Зои и Гленна.       — Харпер! — не выдержала я. — Отвечай! Прекрати делать вид, будто не слышишь мой вопрос.       Она уставилась на меня в молчании покрасневшими от слёз глазами.       — Мы едва не поубивали друг друга, но виновного не нашли. Никто не знает, кто это сделал.       Я затрусила головой в неверии. Ну нельзя, нельзя быть такими никчёмными тупицами! Кто-то же должен был что-то видеть. Кто-то же должен был…       — В лагере знают, что это не случайность?       — Нет, — ещё сильнее побелела Харпер. — Все бы уже давно перерезали друг друга. Обезболивающее будешь?       Я устало откинулась на подушку и прикрыла глаза. Валялась в постели четыре дня и всё равно не выспалась. Мысли с трудом складывались в смысловые блоки, и только один вопрос пульсировал неоновым красным: кто затеял эту резню? Наш частокол был не закончен, мы слишком полагались на свою технику и мнили, что в безопасности. У неуловимых землян, которых до дрожи в коленях боялся даже Мёрфи, не было возможности пробраться к вышке и всё испортить. Они бы даже не знали, что искать. Значит, массовый убийца был где-то среди нас. И если исполнитель мог быть уже мёртв, то идейный вдохновитель — я не сомневалась в этом — жил и здравствовал. И почивал на лаврах Канцлера, и, возможно, ему даже супергеройский костюм немного жал. Я не стала ничего говорить Харпер, но всё ещё прекрасно помнила его странные планы в вечер перед этим всем кошмаром. Но у меня не было власти. И вообще не было сил.       Я начала нормально ходить через пять дней, а через семь уже не казалось, что мне переломали ноги. Гонка закончилась, не начавшись, и все силы я бросила на обеспечение лагеря энергией и прочими благами цивилизации. По вечерам мы с Мёрфи молча сидели у челнока, он пил разбавленный водой спирт, я — отвратную суспензию против инфекций от МакИнтайр. Иногда с нами сидел Монти, иногда — Харпер, разок даже сам Канцлер пожаловал. В тишине. Под звёздами, иногда вместо них были люминофорные светодиоды охранного контура. Мы ничего друг другу не говорили, а, значит, не осуждали и не возвышали. Мы смотрели на втоптанные в землю куски палаток. Затем на небо, где на орбите волчком вертелся «Ковчег», и при мысли о доме хотелось порой даже поплакать. А затем начинался новый день, в котором не было места слабости.       К концу второй недели я оцепила контур лагеря сетью инфракрасных датчиков. Они тут же отправляли тревожные сигналы по нашей внутренней радиосети, специальный отряд выдвигался к конкретному сектору лагеря, и когда датчики выдали мне на монитор фигуру, похожую на человеческий силуэт, я обрадовалась. Почему-то решила, что Кларк или Уэллс вернулись. Вызвала Джона, патрулировавшего сектор, он отшутился, что медведи решили повторить рандеву, только в этот раз подготовились лучше, но пообещал проверить, что там и как. Я отчего-то тоже поднялась, хватаясь за трость — уже скорее по привычке. Вспомнила, как бегала по этим круглым коридорам с запчастями и чертежами наперевес, и откинула её, стараясь идти ровно. Вроде получалось. Может, попробовать начать бегать? Я привалилась к обшивке челнока, наблюдая за шевелением у главных ворот лагеря, и рефлекторно напряглась. К челноку с самым решительным видом шагал Джон Мёрфи, я поняла: это не Кларк. Не Уэллс.       — Это земляне, — почти насмешливо бросил мне он, скрывая наш общий леденящий ужас. — Она говорит, что её зовут Лекса и что она хочет видеть нашего Командующего. Она пришла поговорить.       — Дерьмо, — закончила его мысль я.       И, наверное, отчаялась бы, но второй закон термодинамики с самого детства готовил меня к тому, что Вселенная потихоньку с каждым ударом сердца обращается в ледяной рассеянный прах.