Сто тысяч миль

      Я проснулась от нестерпимого жара и боли во всём теле. Во рту пересохло, а от попытки пошевелить левой рукой стало так больно, что я почти застонала.       Комната по размеру больше напоминала тюремную камеру, нежели жилое помещение. Глухие каменные стены, тусклый свет масляной лампы. На тумбочке рядом с кроватью я заметила стакан с водой и попыталась сесть, вновь сжимая зубы от болезненного спазма. На плече чуть выше локтя была повязка, наложенная весьма грамотно и аккуратно. Вместо костюма меня переодели в тёмный балахон длиной почти до самых пят. Здоровой рукой я схватила стакан и выпила всё до дна. Плевать, если там отрава. Не выпью — сдохну от жажды ещё раньше.       От попытки подняться на ноги закружилась голова. Я снова рухнула на постель. Где я, чёрт возьми? Где Атом, Рэйвен, Монти? Что было на наконечнике той стрелы, что я тут же потеряла сознание? Если Мёрфи был прав, то лучше в муках умереть от сепсиса. Клейма на лицах означали одно — они изгнанники. Преступники. Разбойники. Почему мы так нужны им? Лёгкая мишень?       Я вздрогнула, услышав поворот ключа в замке. И крупно задрожала, когда в проёме появился тот самый лысый, которого я едва не убила точным попаданием в голову. Вместо доспехов на нём теперь был чёрный балахон, подпоясанный чем-то вроде тонкого каната. На груди висел резной амулет в виде пирамиды с расходящимися от основания лучами. «Второй Рассвет», — вспомнила я. Кажется, командир Блейк называл их именно так.       — Все уже проснулись и готовы предстать перед госпожой. Замечательно, — от его жуткой улыбки у меня по спине пробежали мурашки. — Братья, помогите нашей новой послушнице. Госпожа не любит ждать.       Он исчез в низком дверном проёме, вместо него в комнатушку занырнули ещё двое мужчин в чёрных балахонах. Я забилась в угол, подгребая под себя ноги.       — Нет! Не трогайте меня!       Но они будто не слышали. Как зомби. Когда грубые пальцы сомкнулись на повязке, я заорала от застелившей глаза боли. По щекам потекли невольные слёзы. Им было плевать. Меня стащили с кровати. Колени подогнулись, но крепкая хватка не дала упасть. Мелкие камешки холодного пола впились в босые ступни. Я старалась идти ровно — от боли в руке уже и так хотелось умереть. Спутанные волосы упали на лицо и глаза, но обе руки были в цепкой хватке тюремщиков. Меня тащили по коридору с одинаковыми дверьми — такими же, как моя. Долгий путь вверх по лестнице и проход сквозь несколько залов. Против воли я всё равно путалась в своих ногах и с радостью упала на колени, когда руки отпустили и надавили на плечи.       Большой зал. Холодящий колени ледяной пол. На возвышении у самой дальней стены — нечто, похожее на трон. Будто выкованный из оружия разных видов — по бокам торчали острия мечей, кинжалов, причудливо изгибающиеся, переплетённые, будто ветви дерева, он высился почти до потолка. Девушка в элегантном доспехе с тем же символом пирамиды на груди казалась неотъемлемой частью трона. Её алый плащ мягко стелился по уродливой конструкции, контрастируя с чёрным боевым раскрасом на глазах и скулах. Даже без представлений я уже знала — это Лекса.       — Хеда, — поклонились ей мои сопровождающие.       Я повернула голову вбок. Облегчённо выдохнула, встречаясь взглядом с Рэйвен, Атомом и Миллером. Позади послышались ругательства, а затем слева от меня двое мужчин на колени повалили Монти. Живы. Все живы. Боже. Нас окружило не меньше десятка «братьев» в чёрных балахонах, пока мы не сводили взгляда с девушки. Если раньше у меня ещё были мысли, что нас приволокли в город Лесного Клана, то теперь они полностью исчезли.       — Что ж, добро пожаловать в колыбель новой цивилизации, — она встала со своего места и спустилась по ступенькам со своего возвышения. Её плащ мягко скользил по полу, когда она подошла чуть ближе, чтобы рассмотреть нас. — Как вам прогулка по лесам? Понравилось?       — Ах ты мразь! — Атом бросился вперёд. Тут же схваченный стражами, снова рухнул на колени, кипя бессильной злобой.       — За такое у нас обычно отрубают руку. Но на первый раз, думаю, я проявлю милосердие. Что думаете, братья?       — Из пепла мы восстанем, — хором голосов прозвучало у нас за спиной.       И в этот момент мне стало действительно страшно.       — Вам наверняка любопытно, кто мы и зачем вас сюда привели. Что ж. Давайте я представлюсь. Великая Хеда Лекса. И вы здесь, потому что я хочу даровать вам честь присоединиться к нам в почётной миссии. Наш мир умирает, радиация убивает нас. Пусть наши души чисты, но наши тела… Тела несовершенны. Они хранят в себе все ошибки наших предков. Однако вы… Вы — совсем иное дело. Насколько мне известно, ваши тела — совершенство. В них нет болезней, только сила и здоровье. Именно поэтому мне так важно, чтобы вы были с нами.       — С вами в качестве кого? Рабов по вынашиванию ваших ублюдков? — огрызнулась Рейес, глядя Хеде прямо в глаза.       Миг — и Лекса выхватила кинжал из ножен на поясе. Его остриё упёрла в подбородок Рэйвен, вынуждая ту поднять голову и посмотреть прямо на неё. Миллер почти вскочил со своего места, но стражи вовремя удержали его на месте.       — Милая, — Лекса склонилась к Рейес и мягко улыбнулась, — для вынашивания наших детей вовсе не нужен язык. Ещё несколько грязных словечек — и я прикажу братьям отрезать его. Хочешь рискнуть?       Рэйвен тяжко сглотнула. Я впилась ногтями в ладони, молясь, чтобы Рейес замолчала. Я верила: эта чокнутая не шутит.       — Отлично, — Хеда снова довольно улыбнулась и убрала кинжал обратно. — Я понимаю, что вас вырастили в абсолютно варварских порядках, и принять нашу философию вам не так просто. Поэтому будет лучше, если с вами буду говорить не я, а тот, кто хорошо вам знаком. Наш первый почётный брат из ваших рядов. Мой приближённый. О! А вот и он, — она посмотрела куда-то за наши спины.       Я обернулась.       Что? Нет. Этого не может быть. Нет.       Уэллс мёртв. Я видела, как его унесла бурная река. Но он шагал по залу в чёрном балахоне с кулоном «Второго Рассвета» на шее. В голове помутилось.       Это бред. Галлюцинации. У меня просто едет крыша.       — Уэллс, — поражённо выдохнула Рэйвен рядом. Не я одна его вижу.       Я встретилась с ним взглядом. Он узнал меня. Узнал всех нас. Не мог не узнать. Уэллс отвернулся, сохраняя на лице невозмутимость, а мой взгляд помутнел. Пусть это будет моя шизофрения. Пусть это будет лихорадка или симптом интоксикации мозга. Это не может быть правдой.       Лекса снова заняла свой трон. Справа от неё встал тот самый лысый воин с клеймом, а слева — Уэллс. Как? Как это возможно?!       — Перед вами Защитник нашей паствы Тристан, — Хеда повела рукой в сторону воина. А затем указала на Уэллса: — А его вы, верно, считали погибшим, судя по вашим растерянным взглядам. Но свершилось чудо. Брат Джаха выжил и принёс нам бесценный дар. Надежду. И всех вас.       — Друзья, — вдруг заговорил Уэллс. На мгновение его голос дрогнул, а затем вновь стал ровным и возвышенным. Величественным. — Я знаю, что вас привели сюда против вашей воли. Однако вы — не рабы. А «Второй Рассвет» — не про убийства и бессмысленное насилие. О ваших ранах хорошо позаботились. Вы всегда найдёте здесь кров, еду и воду. И цель, к которой мы всегда шли. Создать новый мир. Нас предупреждали, что это не будет просто. Что придётся много работать и, возможно, стать родителями будущих поколений. «Второй Рассвет» не требует ничего сверх этого. Наше учение — учение об общем благе. Из пепла мы восстанем.       — Из пепла мы восстанем, — вновь раздался хор голосов.       Я беззвучно заплакала. Спазм истерики сжал все внутренности, пока по щекам текли слёзы отчаяния.       — Мы пленники, а не добровольцы, — я не узнала собственный голос, хриплый, сдавленный и прерывающийся. — Почему новый рассвет должен быть тюрьмой, а не сознательным выбором?       — Пока все делают свой сознательный выбор, мир катится прямиком в ад, — вновь заговорила Лекса. — Путь к процветанию один. Мы должны объединить усилия. Все братья и сёстры здесь находятся с нами по велению сердца, однако вы слишком ценны в масштабах всей нашей миссии, чтобы предоставлять вам эту роскошь. Мне жаль, но это правда.       — Ни черта тебе не жаль, чокнутая сука, — выплюнул Миллер.       Хеда грустно вздохнула.       — Кажется, они ничем не лучше предыдущих. Совсем не понимают слов. Мне надоело, — она откинулась на спинку своего пафосного трона, посмотрела на Тристана и передала ему свой кинжал: — Начнём с малого. Отрежь ему палец.       Братья в балахонах окружили нас, не давая пошевелиться. Защитник паствы тяжёлой поступью спустился с возвышения и двинулся к Миллеру, которому уже вывернули руки так, что он был не в силах пошевелиться.       Я поняла, почему их балахоны были чёрными. На них не видно крови.       — Остановите его. Пожалуйста, — я давилась слезами. — Остановите!       Не знаю, что искала в глазах человека, которого считала братом. В них была только пустота.       Полный боли крик отразился от стен просторного зала. Казалось, он врезался под кожу. Я зажмурилась, изо всех сил сжимая зубы. Хотелось заорать во всю глотку. Схватить чёртов кинжал и воткнуть в горло чокнутой стерве. Кричать и плакать, пока Уэллс снова не станет собой. Я сжала складки балахона так, что побелели пальцы. Боль отдалась в руке обжигающим пламенем, но она была ничем по сравнению с огнём, каким пылала моя бессильная ярость.       — Мне не нравится отдавать такие приказы, — спокойно продолжила Хеда. — Но вы и сами всё понимаете. Знаю, что любите субординацию, так что привыкнуть будет несложно. Мы начинаем с пальцев. После трёх доходит почти до всех. Однако если вас это не пугает, то поверьте. У Тристана и его ребят хорошая фантазия. Вы не захотите проверять.       Я хотела закрыть лицо руками и заткнуть себе рот, но травмированная рука даже не поднялась. Я ничего не добьюсь, если не сдержусь. Не героизм, а бессмысленная жертва. Если не хотим остаться калеками, стоит сделать вид, что принимаем их правила. Я выдохнула и подобралась.       — Вы уже знаете, что у нас есть знания будущего. Мы на многое способны помимо той жалкой роли, что вы нам предопределили. Мы — не просто скот для размножения. Мы умеем строить города и спасать жизни. Уверена, вы уже слышали это раньше, но… Мы будем делать это для вас. Только позвольте.       Лекса молчала несколько долгих мгновений, а затем рассмеялась. Искренне. Звонко.       — Милая. Ты очаровательна в своей слепоте. Как ты можешь предлагать свои технологии, когда именно они привели нас сюда? В начало. В ноль. Я хочу, чтобы вы поняли кое-что. История будет повторяться, пока человек не перестанет потакать своей эгоистичной жажде подчинить природу, — она уверенно поймала мой полный отвращения и отрицания взгляд. — Ладно, давай приведу пример. Когда-то люди начали заниматься сельским хозяйством. Отказались от жизни кочевников и стали выращивать пшеницу. Тогда еды стало больше, а, значит, и общины росли. Настал момент, когда ловушка окончательно захлопнулась. Людей стало так много, что обратного пути уже не было — они бы не смогли прокормить себя, вернувшись к прежнему образу жизни. Были приняты простые решения: наполнить желудки, осчастливить общину. Но в итоге не мы подчинили пшеницу, а она подчинила нас. Она стала самым распространённым видом зерновых, заставляя бывших гордых охотников таскать на себе бесчисленные сосуды для полива. В погоне за простой и хорошей жизнью мы запускаем процессы, которые потом не можем контролировать. И разве Большая Война не самый лучший этому пример? До неё человечество заселило космос, но сейчас мы здесь. Не в дивном новом мире, а снова тягаем воду для полива этой клятой пшеницы.       — Мудрость нашей Хеды не знает границ, — с гордостью произнёс Тристан. — Одной из почётных миссий «Второго Рассвета» является устранение и изоляция технологий, которые могут навредить цивилизации. А на вас возложена ещё одна почётная миссия. Восстановить генофонд человечества с помощью ваших чистых тел.       Я застыла в отчаянном желании вырваться из этой кошмарной галлюцинации. Как мог Уэллс стоять рядом с ними и кивать? Разве не мы в детстве, глядя в иллюминатор, мечтали вновь осветить планету силой науки?       — Брат Джаха, — повернулась к нему Лекса. — Думаю, наше маленькое знакомство завершено. Сделай объявление, ради которого мы все здесь и собрались. И все могут быть свободны.       Он прокашлялся, вытягиваясь в струну.       — Сегодня каждому из вас предстоит ваша первая церемония, где вы отдадите свой долг «Второму Рассвету». Помните. Те, кто живёт для себя, окружён врагами. Те, кто живёт для других, живут среди друзей. Примите испытание достойно.       Не знаю, на что до сих пор надеялась, но в этот миг вера в лучшее покинула меня навсегда. Краткого кивка Лексы было достаточно, чтобы братья подхватили нас и повели обратно в камеры.       Когда меня снова заперли, я плакала. Знала: это конец. Сегодня со мной сделают то, что на «Ковчеге» считалось преступлением хуже убийства. Даже сквозь каменные стены и глухую дверь я услышала отдалённые крики и едва сдержалась, чтобы не сойти с ума. Прижалась щекой к камню, била его и скребла, сдирая кожу и задыхаясь. Под балахоном на мне ничего не было. Я — следующая. Я — слишком ценная, чтобы давать мне свободу выбора.       Голова закружилась. В ране снова пульсировала боль. Тёплые струйки потекли по предплечью с разодранной ладони. Я сползла по стене вниз на каменный пол. Опустив взгляд на ранки — обомлела. Кровь… Кровь, что сочилась из ссадин, была не красной. В тусклом свете подземелья она казалась чёрной. Я провела пальцами по подтёку. Нет, это не галлюцинация.       Схватившись за повязку на ране, я начала развязывать узел на бинте. Пальцы дрожали и не слушались, но после некоторых усилий он поддался. Слой за слоем я разматывала ткань. На ней тоже остались тёмные разводы из капель и потёков. Я оторвала целебный компресс и обомлела снова. Из раны действительно сочилась чёрная кровь.       Что… Что за чертовщина?       Я смахнула каплю пальцем и поднесла поближе к дрожащему свету лампы. Она не чёрная. Скорее тёмно-зелёная. А руки такие бледные вовсе не от обезвоживания и травм. Последний раз я видела свою кровь около месяца назад. Слишком давно, не связать с чем-то конкретным.       Я закусила губу. Цвет крови определяется упакованным в эритроциты гемоглобином. У морских беспозвоночных в её составе вместе с гемоглобином есть хлорокруорин. Они очень близки, отличаются лишь валентностью железа. Цвет — зелёный в связке с кислородом. Но откуда ему взяться?..       Вероятнее всего изменилась структура гемоглобина. Мутация в костном мозге наплодила кучу бракованных эритроцитов? Или проклятый земной вирус наконец-то начал меня убивать. Или яд землян при попадании в кровь нарушил её биохимический состав? Под рукой не было ничего, чтобы понять, не умру ли я из-за анемии в ближайшую неделю. Слабость и головокружение были первыми звоночками кислородного голодания.       Может, это и к лучшему. Ведь всё кончено.       От поворота ключа в замке темницы я снова вжалась в стену. Нет. Просто так я не дамся. Но вошедший брат вообще не выказал ни малейшего интереса ко мне — поставил на тумбочку поднос, а затем снова исчез. Я сглотнула, вдохнув ароматный запах чая и каши с фруктами. Сколько я провела в отключке? Сколько не пила и не ела? Схватив кружку, я сделала несколько жадных глотков. Мёд, что-то фруктовое и слегка острое, странный терпкий привкус. Тепло почти сразу разлилось по всему телу, пока я неспешно жевала кашу.       Сама не заметила, как провалилась в сон. Так и заснула сидя, прислонившись к стене и обняв себя руками. Глаза распахнула от того, что стало вдруг холодно, а затем ещё сильнее вжалась в каменную кладку. Передо мной стоял Защитник паствы Тристан. Широкий и высокий, казалось, он занимал собой почти всё доступное пространство. И я задрожала.       — Проснулась? — его чёрные глаза мерцали недобрым огнём. Таким, что мне тут же захотелось завернуться в одеяло, которое мне даже не оставили.       — Зачем вы здесь?       — Ты не внимательно слушала? Церемония. Долг.       — Нет. Нет, — я замотала головой. — Лучше вам этого не делать.       Он в два шага оказался рядом со мной. Миг — уже схватил за ногу и потащил к себе, рукой поднимаясь всё выше от лодыжки к колену. Хищная улыбка будила в душе первобытный неконтролируемый ужас.       — Это ещё почему?       Я попыталась вырвать ногу из его хватки, но она только усилилась. Мышцы едва слушались. Сердце забилось где-то в горле.       — Вот поэтому, — я провела рукой по кровоточащей ране и повернула к нему. — Она не красная. Чёрная! Не страшно?       — Так вот почему Хеде доложили, что ты особенная, — Тристан на миг застыл, всматриваясь в моё лицо.       Сейчас или никогда. Я рванулась к тумбочке, хватая массивную деревянную кружку. Постаралась прицелиться. Швырнула, как смогла. От внезапного удара Тристан опешил, и пальцы на моём колене разжались. Я подползла ближе к тумбочке. В идеале хотела схватить лампу, но дотянулась только до подноса. Фанатик же злобно посмотрел на меня и рванулся в атаку, наваливаясь сверху. Рукой вцепился в мою челюсть, задирая голову и заставляя смотреть прямо в его безумные глаза.       — Тебе разве не говорили, что нужно слушаться, чернокровка?       Я попыталась ударить его снова, но он успел перехватить мою руку раньше, больно сжимая. Даже со всей силой, что была, я не смогла выпутаться из захвата. Бесполезно. Твою мать. Это всё бесполезно. Конечности меня не слушались!       — Хочешь кричать? Пожалуйста, — Тристан продолжал глумиться, упиваясь своей властью. — Тебя услышат. Но никто не поможет.       — Сделаешь это — сдохнешь, — пообещала я.       — Тебе понравится, не переживай, чернокровка. Ты ведь выпила весь отвар, — он почти прошептал это мне в ухо и впился в шею липким, влажным поцелуем. Затошнило. Отвар? Что это значит?       Нет. Нет, нет, нет. Вот откуда эта слабость в мышцах и туман в голове. Я бы орала во всю глотку от ужаса, если бы знала, что это хоть как-то может помочь. Но вокруг враги. Вокруг — глухие стены.       Когда его рука задрала балахон и поползла вверх по бедру, я едва не взвыла. В отчаянной попытке прекратить этот ужас я зубами вцепилась в ухо, кусая со всей силы. Тристан взревел от боли. Приподнялся надо мной, давая миг желанной свободы, а затем дал по лицу так, что в голове зазвенело и помутилось.       — Лежи смирно и не дёргайся, — рыкнул он.       Слёзы невольно потекли из глаз, хотя я бы лучше умерла, чем заплакала прямо сейчас. Брыкалась, как могла, но ублюдок был больше и сильнее.       Пусть моя чёрная кровь означает смертельный диагноз. Тогда мучиться осталось недолго. Я заорала, когда ощутила пальцы между ног. Предприняла последнюю попытку оттолкнуть — бесплодную и бессмысленную. Обмякла, бессильно рыдая.       И тут дверь распахнулась — замыленным взглядом я разглядела только два силуэта.       — Что здесь происходит?! — узнала я звенящий гневом голос Уэллса. — Во имя Хеды, остановись сейчас же!       Тристан замер, глядя на Уэллса и Лексу. Хеда смотрела на своего Защитника с нескрываемым недовольством. Он тут же поднялся и вытянулся в напряжённую струну. Я одёрнула балахон, скручиваясь у стены во всхлипывающий клубок нервов.       — Госпожа…       — Брат Уэллс попросил меня об одолжении. Отдать ему нашу особенную послушницу в благодарность за его верность. И что я вижу тут? Что за своеволие?       — Хеда, я… Какая разница, если и я тоже…       Она оказалась рядом с ним и тут же влепила звонкую пощёчину. Её алый плащ красиво блеснул, взмывая вверх вслед за рукой хозяйки. Я поражённо смотрела, как воин вдвое её выше виновато склоняет голову, а Лекса злобно шипит:       — Есть слово Хеды. Есть приказы. Я обещала выполнить просьбу брата Уэллса, и ты помешал мне это сделать. Думаешь, мне нет разницы? Не смей мешать свои грязные гены с чистыми телами наших братьев и сестёр. Или хочешь, чтобы я сочла тебя изменником?       — Нет! Хеда, простите меня. Я… Я просто хотел попробовать. Я бесконечно верен нашей миссии.       — Даже не смей приближаться к ним. Я ясно выражаюсь? — её голос звучал так властно, что даже мне стало страшно. — Ими занимаюсь я и Титус. Для тебя есть все остальные. Ты понял? Понял меня, Тристан?       Он кивнул со сдавленным «Да, Хеда». Она тут же развернулась и покинула темницу. Тристан покорно шагнул за ней. Уэллс же наоборот присел рядом, обеспокоенно всматриваясь в моё лицо. Не знаю, что он искал там помимо безграничного ужаса. Он знал: Лекса и Тристан всё ещё наблюдали за нами из коридора. Потому потянулся ко мне, рукой касаясь щеки. Я даже не шелохнулась — ещё была в шоке после того, что чуть со мной не сделал этот лысый ублюдок.       А потом Уэллс резко наклонился ко мне. Почти навалился. Будто бы собирался продолжить то, на чём прервал Тристана. Нет. Только не он. Крупная дрожь прошла по всему телу, и я едва сдержала рвотный рефлекс. Дверь темницы захлопнулась с характерным металлическим лязгом. Боже, дай мне умереть.       Но Уэллс отстранился сам. А затем искал крупицы сознания в моём отсутствующем взгляде. Нашёл своей рукой мою и ободряюще сжал, будто это что-то меняло. Я вырвала ладонь из хватки и стёрла слёзы со щёк.       — Попытаешься сделать со мной хоть что-нибудь — кто-то один из нас умрёт. Кто именно — мне наплевать.       — Нет. Нет-нет-нет! Ты в безопасности. Всё хорошо, Кларк. Прости. Прошу. Умоляю, прости меня, Кларк, я… Боги, я понимаю, как это выглядит. Но я не трону тебя. Я так рад, что ты жива. Я на твоей стороне. Я с тобой, — от его прежней невозмутимости не осталось и следа. В голосе звучало страдание. — Тристан… Он… Он успел что-то сделать?       — А какая разница?! — закричала я, не в силах больше сдерживаться. — Что это сейчас изменит? Что за пойло вы мне принесли? — Он сжал пальцами переносицу, напряжённо хмурясь. — Что? Что это? Наркотики?       — Снотворное. И природные афродизиаки. Это заставляют пить всех перед… Перед церемонией. Прости. Мне жаль, что тебе пришлось это пережить.       Я засмеялась. Истерически. Безумно.       — Мне тоже очень жаль. Жаль, что я не утонула в той чёртовой реке. Я ничего не понимаю. Не понимаю, что здесь… Как ты… Боги…       — Меня вынесло на берег. Кажется, я сильно наглотался воды, но меня откачали. Сначала я думал, что меня нашли те же охотники, что похитили нас, но вскоре понял, что ошибся. Они были совсем не похожи. Я молчал, но затем они узнали, где наш лагерь и сопоставили два и два. Я… Я не знал, что делать. Хеда постоянно общалась со мной. Она уверяла, что мы верим в одно и то же. Хотим одного и того же. Лекса может быть невероятно убедительной. Когда… Когда я понял, что они на самом деле задумали, было уже поздно.       Я вновь засмеялась.       — Ты всерьёз рассчитываешь, что я куплюсь на это? Тебя так хорошо обвели вокруг пальца, что ты рассказал им про нас всё? И теперь из первого ряда смотришь, как нас насилуют. Как? Нравится? Брат Уэллс, — последние слова я выплюнула с презрением.       Он вскочил, будто ужаленный. Заметался по комнате.       — Я… Чёрт. Ты мне не веришь. Но я ненавижу себя каждый новый день. И сегодня даже больше, чем вчера. Но я был в плену. Не мог ничего сделать, чтобы это остановить. Я мог только сделать вид, что я с ними заодно, и теперь могу хоть как-то помогать. Ты ведь сама это понимаешь. Они бы просто убили или заперли меня, а так… Так я могу быть своим среди чужих.       — Почему они тебе так доверяют?       Уэллс опустился на пол прямо передо мной и опустил глаза в пол.       — Я не хочу об этом говорить. Я… Я расскажу тебе. Но не сейчас. Пожалуйста. Просто… Просто поверь мне. Тебе больше не причинят вреда.       Я смахнула со лба спутанные волосы, пытаясь успокоиться. Джаха молчал — давал мне время осмыслить услышанное. Если он всё ещё за нас… Если он честен, то у нас появилась надежда.       — Что это за место?       Уэллс издал облегчённый вздох, будто бы я простила все его грехи. Но я не простила. У меня просто не было выбора.       — Как я понял, это их военная база. Они собирают здесь войска. Некоторые отряды перебрасывают за перевал — единственный путь через горный хребет. На земли Лесного Клана. — Я сдавленно ахнула. — Думаю, именно так вас и поймали. Отряд вышел на ваш след. Здесь неподалёку находится крупный город Ледяного Клана, который снабжает воинство припасами. А тут… Тут готовятся к войне и держат самых важных пленников.       — Все наши здесь?       — Ты мне скажи. Сколько ещё прячутся в лесу?       — Нисколько. Мы последние.       — Что?       — Лесной Клан отпустил меня. Когда я пришла в лагерь, увидела там гору трупов и пепелище. Сначала даже решила, что это они виноваты. Вот дура.       — Твою же… — он пересел ближе к кровати и прислонился спиной к тумбочке. — Я надеялся, что на воле остался хоть кто-то. Чёрт.       — Есть ли хоть крошечный шанс выбраться отсюда?       — Мы в самом сердце военного лагеря. Их там сотни. Тысячи. Не говоря уже про братьев, которые охраняют всё здесь.       — Кто они? Тристан. И его воины с клеймами. Мне говорили, что так отмечают изгнанников, обречённых на жизнь в пустошах.       — Да. Всё так. Хеда и её главный проповедник Титус смогли собрать из преступников настоящую армию. В их новом порядке прошлые прегрешения не имеют значения.       — Как удобно, — я устало обмякла, подбирая под себя травмированную руку. Без повязки кровь текла по руке, оставляя на бледной коже пугающие чёрные потёки.       — Кларк. Почему ты стала такой? Почему она чёрная?       — Не знаю. Не имею ни малейшего понятия. Ты видел это у кого-то ещё? Земляне что-то знают? — Уэллс отрицательно покачал головой. — Тогда стоит попытаться проверить всех наших. Если обнаружится ещё хоть у кого-то, будет проще понять, что за чертовщина творится. Сможешь?       — Попробую, — неуверенно кивнул он. — Но у меня не слишком много возможностей общаться с нашими. Начну разнюхивать — братья что-то заподозрят. То, что мне позволили увидеться с тобой, уже огромная удача.       — Хеда говорила, что решила отдать меня тебе, — я подняла на него глаза.       — Больше никто не должен тебя трогать. Это её приказ. Если кто-то ещё явится сюда, так им и скажи.       Сначала я испытала огромное облегчение. А потом от мысли, что мне слишком повезло, внутри разлилась горечь. Тристана прервали раньше, чем он успел получить то, зачем пришёл. А каково было всем остальным, кого некому было спасти? Как часто они творят это с ними? Сколькие из них уже беременны от чокнутых ублюдков? Я хотела спросить, но поняла, что не могу издать и звука. Затошнило. Не хочу. Я не хочу этого знать.       — Она ведь ждёт, что мы… Ты ведь поэтому…       Уэллс снова взял меня за руку.       — Не думай об этом. Про это переживать ещё рано.       Он начал пальцами поглаживать тыльную сторону моей ладони, но всё, чего хотелось — вырвать её и спрятаться как можно дальше. Исчезнуть. Наорать на него и выгнать прочь. Но я не могла. Я ненавидела его, но сейчас вся моя жизнь зависела только от брата Уэллса. Так что я повернулась к нему и попыталась искренне улыбнуться.       — Спасибо. Спасибо, что помогаешь.       — Я всегда с тобой, Кларк, — он улыбнулся в ответ.       Я вздрогнула, впервые рассмотрев этот взгляд. Видела его уже тысячи раз, но только сейчас поняла смысл. Так же на меня иногда смотрел командир Блейк — неотрывно, с затаённым восхищением и теплотой. Так, будто глазами пытался охватить всю меня. Я уже видела это на «Ковчеге». И на Земле. И предпочитала игнорировать. Чёрт. Нет. Быть не может. Нет. Мне точно показалось.       Он поднялся и отряхнул свой чёрный балахон.       — Мне уже пора. Не стоит задерживаться тут слишком долго. Приходи в себя. Постараюсь вернуться к тебе как можно скорее.       — Постой, — я подалась вперёд, ошеломлённая внезапной идеей. — Твои братья забрали кое-что из корабля. Часть лекарств из медотсека и даже немного реагентов для лаборатории. Они здесь? Где-то в лагере?       — Наверное, — сбитый с толку, Уэллс ответил не сразу. — Надо поискать, но склад должен быть где-то поблизости. Тебе нужны лекарства?       — Можно сказать и так, — я усмехнулась. — Есть одна идея.       Уэллс ушёл, пообещав узнать, где искать реагенты. Я надеялась, что у него получится тайно провести меня в это хранилище для осуществления задуманного. Химия никогда не была его коньком, а малейшее нарушение в ходе реакции неизбежно выдаст нас. Чем раньше я начну подготавливать нам билет отсюда, тем лучше для нас. Это не город Лесного Клана, где можно было присматриваться и выжидать. Действовать надо быстро. Я провалилась в сон, в голове просчитывая формулы реакций и дозировки веществ.       В глухих стенах темницы я совсем потерялась во времени суток, отсчитывая день и ночь по братьям, что приносили еду и питьё. Пару раз ко мне приходили, чтобы обработать рану. Всё-таки побаивались моей необычной крови — старались свести все прикосновения к минимуму. Я была только рада. Уэллс тоже приходил несколько раз. Приносил мне в таблетках метамизол натрия — стандартное обезболивающие — и перекись водорода. В пакетики с порошком из таблеток я засунула ещё по пакетику с раствором перекиси. Достаточно будет при случае сжать в руке так, чтобы материал лопнул — и готово. Для отвлечения внимания сойдёт.       С проникновением на склад вышло сложнее. Если Уэллс приходил ко мне, братья не покидали его ни на миг. Ждали за дверью. Ни один его шаг в нашей тюрьме не оставался незамеченным, и шанса попасть в хранилище у меня не было. Пришлось просить бумагу и долго объяснять ему, как именно синтезируется гремучая ртуть. В случае отсутствия ртути — написать альтернативную схему реакции с йодом. Остальные ингредиенты точно были в корабле.       — Это взрывчатка? — Джаха потрясённо вылупился на меня, когда я закончила объяснять технику безопасности.       — Не совсем. В таких количествах, в каких она не среагирует сама с собой, сойдёт скорее за петарду. Но если сможешь сделать кристаллы, то будет замечательно. И очень мощно. Они точно не ожидают, что один мелкий кусок вещества может сделать такой бум.       — Что дальше? Яд?       — Я пока не решила, какой. Это сложнее.       — Чёрт, — он усмехнулся, — да ты могла бы в одиночку разнести весь лагерь, будь у тебя хорошая лаборатория.       И это я ему ещё не рассказывала про термитную смесь. В военном лагере точно не найти магниевой стружки или чистого алюминия. Но я не переставала думать над тем, как именно пробить брешь в обороне ублюдков. Все эти спецэффекты могли лишь помочь отвлечь внимание, но как вытащить полсотни человек с оцепленной военным лагерем территории? С такой хорошей охраной? Ответа не было. И его отсутствие повергало меня в бессильную ярость. В этом проклятом подземелье у меня напрочь связаны руки.       И спустя какое-то время нечто свыше ответило на мои отчаянные просьбы. Но совершенно не так, как я этого ожидала. На пороге появился Уэллс, как всегда в сопровождении братьев, а в его руках был тканевый свёрток. Я озадаченно смотрела на него, пока он оставлял его на кровати и вновь возвращался к двери.       — Хеда приказала тебе собираться. Она берёт нас с собой в путь.       — Что? Куда?       — Переоденься. Сверху обязательно надень балахон, — только и ответил он и вновь ушёл.       Я развязала узел. Внутри лежал мой серебристый костюм. В него были завёрнуты пакетики со всем тем, что нам удалось создать.