heavydirtysoul

\\ PLC хмурится. Монотонный звук разгоряченных мониторов сливается со стуком клавиш и едва слышной песни из чужих наушников. PLC склоняется слишком близко, ногти впиваются в гладкую поверхность стола. На экране Олег целует Даню в репетиционной, в темной душевой, на кухне, и оператор с интересом наблюдает за тем, как же себя поведет Сережа. Картина на миг застывает, а потом все повторяется снова: репетиционная, душевая, кухня, репетиционная, душевая… Сережа думает, что его можно пытать этим. Кадры, кадры, кадры, поцелуи, поцелуи, поцелуи, Олег, Даня, Терри. Оператор ждет ответа. PLC повезло с тем, что один из хороших друзей оказался в стройных рядах жуков-операторов, который к тому же имеет доступ к чудесной комнатке. Он единственный, кажется, действительно хочет помочь Сереже. PLC думает, что если он разрешит другу вставить тайно хотя бы мгновение из записи с камер, то он избавится сразу от двух проблем. Терри как соперника на пути к победе, и Олега как соперника на пути к Дане. Всего одно «да» уничтожит репутацию Тернового, как гетеросексуального бэдбоя. После этого вряд ли какая-нибудь по уши влюбленная в Терри фанатка станет отдавать за него голоса. Да, это затронет не только Терри, но и Даню. Однако всю историю легко можно повернуть в сторону того, какой Даня наивный идиот, что, в принципе, правда, а Терри — змей искуситель. Дэни еще спасти можно будет. Будь на месте PLC Терри, он бы воспользовался возможностью, не раздумывая ни секунды. — Это еще кто-нибудь видел? — Пока один я. Да и зависит только от меня, попадет ли это в утренний эфир, а я хочу знать твой ответ, Серега. PLC качает головой, видя, как оператор разочарованно поджимает губы. Нет. Он привык играть честно. \\ Тишина кажется осязаемой, плотной, густой и вязкой, как кровь. Олег лежит на спине, смотрит на потолок, практически не моргая. К концу следующего дня здесь останется всего шесть человек. Финалисты. И один из них — победитель. Все молчат, потому что понимают друг друга без слов. Чувствуют страх, неуверенность, беспокойство. Дэни растягивается на кровати, пытаясь сделать вид, что его интересует книга, а сам косится на Тернового. Терновой боится даже смотреть в его сторону. Олег ворочается, не в силах уснуть, когда все наконец-то погружаются в беспокойный сон. Спать не хочется. Хочется кричать. Полуфинал через несколько часов. Терновой прекрасно знает, что он попадет в финал, он все-таки не тупой. Его любят. Нет, не так. Терри любят. Олега же зрители практически не знают. Его знает и любит только Даня. Олег думает, что было бы, если бы он показал себя настоящего. Если бы рассказал правдивую историю жизни, поднял темы, которые волнуют его, а не читал бред про собственную непобедимость. Если бы смог признаться в любви единственному человеку, который действительно важен… Олег не любит сослагательного наклонения, все эти если бы, параллельные вселенные, другие жизни. Это все недостижимо, пустые мечты. Терри не позволит. Терновой поворачивает голову, когда слышит стон, приглушенный подушкой. Дэни прижимает ее к лицу, дрожит, скрывая крик в глубине груди, но не просыпается. Кошмары преследуют мальчишку не только во сне, но и наяву. Один из кошмаров сейчас встает со своей кровати и опускается на пол прямо напротив. Вдох сквозь сжатую линию рта. Выдох через нос. Лицо Дани практически полностью скрыто подушкой. Олег мягко накрывает своими ладонями чужие руки, заставляет расцепить напряженные фаланги пальцев и отпустить ткань. Подушка летит на пол, а Даня снова может нормально дышать. Терновой не сразу понимает, что продолжает держать руки парня в своих, чувствуя, как тихо бьется пульс под тонкой кожей. Живой, теплый, не твой. Олег думал, что поступает правильно, когда лгал Дане. Когда выбирал карьеру. Когда сжигал все мосты, поляну с незабудками, комнату, увитую красными нитями. Думал, что так будет лучше. А теперь он сидит на коленях перед этим мальчишкой и раскаивается. Если бы Олег мог забрать всю боль, которую он причинил, он бы это сделал. А боли он причинил очень много, и если бы он разом почувствовал это все, то сдох бы на месте, будто от удара молнией. Столько боли нельзя выносить в себе, а Даня умудряется. Да и верит еще. Идиот. У Олега горло пересыхает, когда он представляет, какую власть он имеет над этим парнишкой. Глотку режет яростный рык, будто у загнанного в капкан животного. Если бы он не сжимал руки Дани, то обязательно бы вцепился себе в горло и попытался бы разодрать его, только бы не чувствовать этого. Ему больно. Внутри. В чертовскигрязнойдуше. Блять. Блять. Блять. Иногда Олегу кажется, что единственное, что Терри хочет — это уничтожить Даню. Сделать так, чтобы тот не мозолил глаза, перестал говорить в его голове и ушел, блять, из его сердца. Терри всегда все разрушал. Себя, собственную душу, семью, дружбу. Но ему почему-то всегда доверяли. Наступали на те же самые грабли, а он пользовался. Уже просто не мог остановиться. Олегу так хочется извиниться, что он появился в его жизни. Запустил блядский механизм самоуничтожения, иначе чем объяснить, что Даня до сих пор верит. Мазохизм, не иначе. Терновой закрывает глаза, бросая в темноту все маты, которые только знает. Не помогает. Боль никуда не делась. Любовь уходить тоже не собирается. И когда Даня тихо стонет его имя, у Тернового будто сносит крышу. Он знает, что так нельзя. Слишком эгоистично, слишком ублюдски, нельзя так с Даней, но он снова это делает. Разрушает все, построенное с такой тщательностью. Наклоняется, задирает голову парня так, чтобы было удобно, и целует. Прижимается ртом к чужим губам. Даня не распахивает глаза, сначала вообще никак не реагирует, каменеет, до сих пор находясь во власти кошмара. А когда понимает, что происходит, когда Олег уже готов сдаться и уйти, он приоткрывает рот, пуская чужой язык внутрь. Данины пальцы сплетаются с его пальцами, губы начинают уставать с непривычки, ногти впиваются в кожу, оставляя красные полоски. Дэни внезапно всхлипывает, то ли в знак протеста, то ли от наслаждения. У Олега будто срывает тормоза от мягкости губ, от теплоты чужих ладоней, от этого долбанного звука. Это просто охуеть. Это просто пиздец. Вкус Дани на губах. Единственный, неповторимый, такой, какой нужно. Сладкий. Любимый. Почти забытый. Кажется, это край. Падай. Терновой сжимает челюсть и отстраняется. Когда Дэни открывает глаза и привстает, касаясь пальцами саднящих от поцелуев губ, Олега рядом нет. Даня боится, что это ему все приснилось. Глупо все это. Слишком нереально. За завтраком Даня не отрывает от Тернового взгляда. Пытается понять, ожидает от того какого-то знака, изменения в поведении. Будто поцелуй расколдует его от проклятья Терри, вдохнет в него жизнь и заставит быть настоящим. Но Олег никак не выдает себя. И когда Дэни наконец-то решается спросить его напрямую, что же было ночью, Олег ненавидит себя, потому что Терри просто улыбается совсем фальшиво и спрашивает: — А что-то было? Падать оказалось больно. \\ Сцена за столько недель уже не кажется огромной и пугающей, но волнение все равно хватает за горло. Особенно когда на тебя смотрит темная масса зрителей с их блестящими глазами и вспышками телефонов. Особенно когда от них зависит твоя последующая судьба. Дэни готов развернуться и бежать прочь от всего этого, если бы не крепкое плечо PLC. Сережа мягко улыбается, усаживаясь на свой стул, и ждет, когда Даня займет свое место. В конце концов, это песня PLC, и Даня не имеет никакого права портить этот момент. Не отпускай меня, не отпускай, Не отпускай меня, не отпускай. Дух захватывает, когда их стулья поднимают под самый потолок. Петь в таком состоянии — фактически вызов самому себе. Сережа косится на Даню, и строчка едва не исчезает в никуда, теряясь среди мыслей совсем других. Дэни прижимает один наушник ближе, стараясь петь аккуратно и нежно, старательно выводя строчки. Но PLC, хорошо знающий Даню, прекрасно понимает, что на втором стуле сейчас всего лишь тело, оболочка, обманка. Душа, слившаяся с песнью, устремляется совсем к другому человеку. К тому, который натягивает сейчас черную кожаную куртку и лживую улыбку, готовясь к треку с Кридом. Я вижу только тебя — Ты точно знаешь об этом. Звезды неоном горят, Вместе бежали по небу. Символично, что они сейчас действительно «бегут по небу». Даня микрофон от губ убирает, взгляд растеряно мечется по сцене. Он весь дрожит от напряжения, и Сережа боится, что он упадет, но расслабляется слегка, когда их стулья вновь возвращаются на твердую поверхность. Летали так высоко, руками ловили кометы. Теперь я не знаю, где я, И уж точно не знаю, где ты. Даня чувствует, как слезы щиплют глаза, и пользуется темнотой, чтобы вытереть мокрую дорожку. В припев он вкладывает все, что только может, потому что знает — это его последний шанс вернуть Олежу. Олежа услышит, Олежа поймет, Олежа не отпустит. Мы растворяемся в этом где-то на грани сна. Что такое любовь — я никогда не знал. Но ее губы немеют, и кровь стучит в висках, И весь этот мир теперь в ее глазах, в ее зрачках… Голос предательски дрожит. Сережа хорошо это слышит, но не знает, как помочь. Это, пожалуй, самое сложное выступление за все время. Не отпускай меня, не отпускай. Держи, держи, держи. На скоростях, бэйби, на скоростях. Бежим, бежим, бежим. Пока PLC надрывается за двоих, пропевая второй куплет, а стулья вновь вздымаются на высоту, Дэни думает, насколько пафосно и драматично будет упасть с этой высоты. Терри бы оценил. Рыдания подступают к горлу, мешая дышать, мешая петь, мешая жить. Дэни думает, что променял бы выступление, славу, фанатов, подымающих свои тупые плакаты над головой, чтобы лучше разглядел, голос, контракт с Блэк Стар на хотя бы возможность прикоснуться к Олеже. Даня понимает, что вступает слишком поздно, фальшивит, но уже плевать. Не отпускай меня, не отпускай. Держи, держи, держи. Нас не простят, бэйби, нас не простят, Бежим, бежим, бежим. Голос скачет, рыдания душат, сердце обливается кровью. Стул в последний раз опускается на блестящий пол, и Дэни глаза прячет, чтобы не встречаться с удивленными взглядами менторов. Не отпускай, меня нет - пускай. PLC бегает по сцене, пытаясь спасти провальное выступление. Сережу только жалко — старается ведь за обоих. Дане все равно на то, что из-за сантиментов он может не попасть в финал. Плевать. Он и так уже все запорол. \\ — Я нас подвел, прости, — говорит Даня, как только они входят в гримерку. Он раздраженно срывает с себя сначала пиджак, а потом галстук, и расстегивает верхние пуговицы рубашки. — Меня все равно в финал бы не взяли, а вот тебе я нагадил знатно. Сережа удивленно приподнимает бровь. Непонимающе оглядывает Дэни, мечущегося по комнате, и подмечает неадекватную красноту на бледных до этого щеках. — Ты в порядке? — спрашивает PLC твердо, но с нежными нотками в голосе. Дэни замирает на полпути, словно забывая, что хотел сделать, и по его щекам внезапно катятся слезы. Он думает, что заслужил злости, крика, гнева, ненависти от Сережи, но в ответ получает легкое «ты в порядке?», будто не Даня только что загубил их путь на проекте. Он лажанул. Он позволил эмоциям убить в нем профессионала. Позволил любви одержать верх. Может быть, именно этого боится Терри? Потому что когда ты взаимно влюблен, поет твоя душа, а делиться кусочками своей души со сцены слишком затратно, не считаете? — Дань, — говорит Сережа, касаясь осторожно его дрожащего плеча, и из груди парня вырывается всхлип. У PLC сердце разрывается от вида парня, сжавшегося в плачущий комочек, но притянуть к себе не может — вдруг тоже сломается? Он просто стоит рядом, руку на плече держит, сжимая ощутимо, а внутри Дани будто человек умирает. Наконец, слезы кончились, истерика прекратилась, оставив лишь неприятное ощущение в груди да красные глаза. Даня еще некоторое время судорожно ловит ртом воздух и полностью успокаивается. — Я проиграл, — шепчет, скидывая руку с плеча. — Я везде проиграл. — Одно плохое выступление ничего не значит, — врет Сережа, скрещивая руки на груди. Даня смотрит на него, как на идиота. — Тимати знает, что ты прекрасный исполнитель, и точно возьмет тебя в финал. Я уверен. — Я налажал, Сережа, — в данином голосе звучит металл, и парень вдруг срывается на крик, сжимая кулаки до белых костяшек пальцев, — Перед самым финалом! Я НАЛАЖАЛ, ПОНИМАЕШЬ? ИЗ-ЗА НЕГО! Возможно, это даже хорошо, — думает Даня, пока Сережа поджимает губы и молчит, — поеду домой, к родителям, вернусь в колледж, научусь снова улыбаться, доверять, влюблюсь в какого-нибудь парня, напоминающего Олега хотя бы отдаленно, или в девушку, совсем не напоминающую, забуду шоу, как плохой сон, выкину из головы Олега-Терри, счастлив буду. Время ведь лечит, правда? — Ты пройдешь в финал, — внезапно говорит Сережа, хватая его за локоть и поворачивая к себе, ломая выстроившийся в голове план, — ты поборешься за победу, Дань. Если ты хочешь привлечь внимание Терри, борись. За Олега, за славу, за пять миллионов. Вырви у Терри все, что ему так хочется заполучить, и возьмешь главный приз. Когда ты пройдешь, пообещай мне, что будешь стремиться к победе, как никогда. Победишь. Будешь счастлив с Олегом или без него. Хватит тебе страдать. Пообещай. — Обещаю, — выдыхает Даня, не пытаясь вырваться, словно загипнотизированный. Сережа старается не показывать, как сложно ему дается принятое решение. Ведь если Даня хочет пройти в финал, ему нужно будет расправиться с главным конкурентом на место. С ним. \\ Тимати вскидывает брови, стараясь выглядеть как можно более непринужденно. Не показывать, что удивлен внезапными выпадами PLC. Не показывать, насколько страх заполняет все внутри. Не показывать, иначе великого и ужасного наставника просто возьмут и прихлопнут, как мошку. PLC руки на груди складывает, чувствуя себя предателем, но металл в голосе звучит очень убедительно. — … У меня есть видеозапись вашей веселой репетиции с Хабибкой. Я не думаю, что тебе понравится, если она попадет на ютуб прямо перед фитом с Кридом. Это займет у меня всего пару мгновений и, упс, вы спалились еще более очевидно, чем на концертах. — Чего ты хочешь, Серега? — отзывается Тимати, устало падая в кресло. Сережа застывает в темном углу, чтобы продюсеру было сложнее понять его эмоции. PLC никогда бы так не поступил, если бы не ситуация, требующая крайних мер. Шантаж в какой-то мере меньшая из зол, и PLC решает, что уж лучше разочаровать Тима, чем Даню. — Выгони. — Я не могу выгнать Терри, потому что его выбрали зрители, — Тимати хмурится, видя, как PLC качает головой. — Я говорю не о Терри. Я бы сделал это сам, если бы здесь приветствовался карьерный суицид, но, увы и ах, мне не хочется быть первым и единственным, который сам отказался от финала. Поэтому я прибегаю к твоей помощи, Тим. Придумай глупую причину, типа «он еще молодой и талантливый, а ты долбоеб с двумя альбомами, что ты здесь забыл вообще, дед?». Сережа пытается придать себе уверенный вид, изгибая губы в улыбке, когда Тимати кидает на него удивленный взгляд, и продолжает разыгрывать спектакль, как по нотам. — Ты… уверен? Уверен, что готов выбрать Дэни, а не победу? Уверен, что готов пожертвовать тем, что стало целью жизни? Уверен, что Даня потом хотя бы поблагодарит тебя за это? — Да. Выгони меня. \\ Дэни не может поверить, что он остается. ОН в финале. Но счастья и даже простой человеческой радости нет. Его практически оттаскивают в сторону, пока Сережа стоит на сцене и прощается. Говорит какие-то благодарности, улыбается, желает удачи всем. Даня вздрагивает, когда чувствует, как пальцы Тернового мягко касаются его руки. Все камеры и все взгляды сейчас направлены на PLC, и Олег просто не может совладать с собой. Его большой палец аккуратно скользит по чужой коже. Даня слишком разбит, сломлен, одинок. Ему больно. Его жалко. Когда Дэни сам вырывает руку, Олегу кажется, что его только что хорошенько ударили в солнечное сплетение. Так ему и надо. \\ Даня ошарашено молчит, когда их везут обратно в Башню, и никто не лезет к нему поболтать. Тяжело заходить в апартаменты без Сережи, который, кажется, всего секунду назад держал его за локоть и успокаивал. «Меркурий» без него — совсем не дом. Дэни не подозревал, что так сильно привязался к PLC. Терри слишком часто кидает на него насмешливые взгляды, но Даня не замечает его. Он падает на кровать, закрывая лицо подушкой, и тихо стонет. Это все сон. Это не может быть реальностью. Сережу не могли выгнать. Образ улыбающегося PLC будто выжжен на обратной стороне век. Сережа не казался расстроенным, когда Тимур объявил свое решение. Ему было плевать на удивленный вскрик в зале, ему было плевать на ухмылку Терри, ему было плевать на собственное поражение. Он принял его, раскинув руки, улыбаясь из-под усов, встретил как дорогого друга. Свобода аккуратно садится рядом на пол, утыкаясь лбом в белую простынь. Они какое-то время молчат, потому что понимают друг друга без слов, разделяя боль на двоих. Они оба были близки к PLC и не могли поверить, что остались без него. Кристина поджимает губы, кривит носик и пытается не плакать. Назима прячется на кухне, готовя праздничный ужин, а слезы капают в кастрюлю. Софи роняет лицо в ладони, устало вздыхая. Терри закидывает ногу на ногу и улыбается. Варнава находит финалистов полностью выжженными изнутри. Они садятся кучкой, словно выжившие, стремящиеся прожить на необитаемом острове. Каждый предпочитает не замечать красные глаза и дрожащий голос. Ведущая пытается развеселить их, но разговор тухло закисает на самой середине, и тогда она решается на главный вопрос: — Признайтесь честно, кто-нибудь думает, что занимает чужое место в финале? Все молчат. Конечно, никто не признается в собственной неуверенности. Даня вздрагивает, когда кто-то выкрикивает «я», с опозданием понимая, что выкрикивает он сам. Все взгляды устремляются на него. Терри улыбается. — PLC должен был пройти. Не я, — заикается, поправляя очки привычным жестом. — Финал без PLC совершенно лишен смысла. — Ты серьезно так думаешь? — взрывается Кристина. — Это было решение продюсера, значит, он видит в тебе потенциал. Единственный, кому Сережа мог проиграть, — ты. Кристина говорит еще очень-очень долго, но сама не верит в свои слова, путаясь в доводах и теряясь в данином молчании. Даня кивает едва заметно, сжимая пальцами ручки кресла, и молчит все оставшееся время, не реагируя на расспросы и даже не замечая, как ведущая прощается, встает и направляется к выходу. Варнава останавливается в дверях, поманив за собой Дэни. — Вот, — она вытаскивает из сумки конверт и передает ему в руки. — Он сказал, что ты можешь не открывать, если не хочешь. А еще сказал, что ты должен надрать Терри задницу за вас двоих. Белый, чуть-чуть помятый конверт. Знакомый почерк. «Все те слова, что я так и не сказал». Дэни кивает, пытаясь выдавить улыбку и тихое «спасибо». Ведущая руки протягивает, Даня смущенно принимает ее объятия, пряча глаза, полные слез. Сережа знал, что его выгонят. Сережа пожертвовал собой ради его счастья. А он эгоистично отбирал у него чувства, обмазываясь ими, как кремом, и улыбался совсем другому человеку. Когда ведущая уходит, похлопав его по плечу, Даня идет на кухню, сжимая в руке конверт, и опустошенно замирает около плиты. Сережа дал ему шанс выбрать, не принуждая ни к чему. Сережа всегда был лучше их, а Даня втаптывал его душу в колючий терновник, танцуя на могиле израненной любви. Огоньки пламени весело пожирают бумагу. Дэни думает, что он все-таки предал PLC этим. Но он не мог вскрыть конверт. Не мог прочитать три последних слова, от которых бежал все это время, спасаясь в чужих объятьях. Он не мог поступить иначе. Пусть Сережа навсегда останется для него Безмолвным.