Утром новым разбуди, я не вспомню день и срок, Прислонившийся к груди, преподал больной урок. Можно годы доверять, но на финишной упасть Лицом в свою же грязь.
\\ Вещи аккуратно сложены в сумку и выставлены за дверь. Даня даже поверить в это не может, пинает сумку, чтобы убедиться в ее реальности. Он прижимает пальцы к глазам, пытаясь не разреветься, а потом стучит в дверь их квартиры. Нет. Уже не его квартиры. Он здесь больше не живет. — Сережа? — Убирайся, — мгновенно откликается мужчина. Даня точно знает, что он сидит на полу, полностью разбитый, прижимаясь спиной к двери и чувствуя, как дрожит дверь от стука. — Пожалуйста, открой, давай поговорим. Дверь распахивается с оскорбленным возгласом. — Ты думаешь, разговор здесь поможет? Серьезно? — Просто позволь мне войти. Я не хочу, чтобы это слышали все соседи. PLC усмехается так зло, что у Дэни сжимается сердце, но отходит в сторону, пропуская парня в уже не его коридор. Родные стены встречают его оглушающим недоверием. Он здесь теперь не свой. Все осталось таким же. Только он больше не тот. Это ощущается, как удар в солнечное сплетение. Дэни не хочет плакать, но весь план идет на самое дно, когда он ловит ненавидящий взгляд Сережи. Он медленно проходит на кухню, где всего сутки назад они вместе готовили, смеясь и оставляя маленькие, будто даже дружеские поцелуи на коже. Всего сутки назад они (а было ли это пресловутое «они»?) были счастливы, а сейчас Дане кажется, что потолок готов обрушиться на него. Сереже хочется заорать. Так сильно, что сорвать голос. Чтобы Даня услышал, наконец, какую боль он ему причинил. Внутри догорает злость и ненависть, они пеплом сигареты оседают на коже, оставляя ожоги. PLC смотрит на Даню, такого испуганного, такого запутавшегося, но взгляд цепляется за красные отметины, и ненависть вспыхивает вторым котлом ада. PLC вымещает злость на накрытом с такой тщательностью столе. Просто замахивается и скидывает на пол любимые тарелки, осколки едва не попадают на Дэни, который в ужасе делает пару шагов назад. Он никогда не видел такого Сережу. Он не знает, что делать с таким Сережей. Он его боится. Даня открывает рот, но Сережа перебивает его. — И зачем ты стоишь здесь, в моем доме, с этими тупыми оправданиями, с этими своими засосами на коже, с этой походкой… — Дэни тут же руку протягивает к шее, закрывая отметины от взгляда Сережи. PLC устало вздыхает, прислоняясь к стене, чувствуя, как на шее затягивается петля, а в босые ступни впиваются осколки разбитого сервиза и сердца. — Я просто не понимаю, Дань. — Почему ты никогда не говорил мне, что любишь меня? Почему ты никогда не говорил, что хочешь меня? Дэни говорит очень-очень тихо, однако PLC слышит каждое словечко. Сережа усмехается от злости и подходит совсем близко к Дане, что тот невольно вздрагивает и пытается отойти, но спиной утыкается в стену. — Я всегда говорил тебе это, но ты не умел слушать меня! Тебе нужно было, чтобы я жестко вытрахал тебя на вот этом самом столе?! — кричит PLC, ударяя кулаком по многострадальному столу, и Даня внутри ломается, а слезы градом текут по его щекам. — Тебе ведь это нравится, да? Нравится управлять мною, как куклой. Нравится, что я, сука, посмешище на людях, потому что ношусь с тобой, а ты при всех уезжаешь с ним. Нравится, что я унижаюсь, ползаю на коленях перед тобой, наплевав на собственное достоинство. Потому что это тешит твое самолюбие, Дэни! Потому что ты совершенно такой же, как он. Вы друг друга стоите. Эгоисты. Предатели. Лжецы. Последние три слова он выплевывает Дане в спину. Эгоист. Внутри бушуют лавовые волны, разбиваясь об скалы ребер, лижут сердце — вернее, то, что от него осталось. Дэни идет нетвердым, пьяным шагом, готовый упасть на пол и разреветься, а Сережа идет за ним, оставляя кровавую дорожку. Ступни пульсируют болью, но ему плевать. Лавовые волны причиняют намного больше боли. Предатель. Оглядываясь назад, Сережа понимает, что должен был предвидеть это с самого начала. Терри не отпустил бы свое просто так. А любовь Дэни к Олегу не видит, кажется, только слепой. Сережа слепым не был. Лжец. Дэни чувствует себя испачканным. Чем светлее душа, тем сильнее тьма пачкает ее, оставляя разводы. Она заползает во все уголки души, проникая во все потаенные желания, всех внутренних демонов, приносит огромную боль и в тоже время непонятную пустоту. Даня знает, что PLC прав. Но смотреть в глаза правде он так и не научился. Он подбирает оставленную в коридоре сумку и уходит, даже не попрощавшись. Даже не сказав то, что хотел изначально, стуча в дверь и умоляя о разговоре. Три заветных слова, которые Сережа кричал ему, а он принимал это, как данность. Он ведь его тоже…Снова фразы эти слышу, что не виноват ты, Для тебя была малышкой, для себя — солдатом. Даже ночью четко вижу то, что скрывал, вот и все. Это точно финал.
Сережа замечает чужую футболку только спустя пару часов после ухода Дэни из их дома. Из их жизни. Он смотрит на нее, как на опасную гадюку, которая вот-вот вырвется из укрытия и набросится на него. PLC проходит мимо стула, на спинке которой висит футболка, якобы случайно задевая пальцем мягкую ткань. Он пытается сделать вид, что ничего не случилось. Проходит мимо еще раз, злясь на самого себя — неужели ты настолько тупой, что не можешь даже отпустить его спокойно? Пальцы ловко комкают футболку, он держит ее на вытянутой руке и быстро подходит к мусорному ведру, готовый избавиться от последней вещи, которая напоминает о его порванной в клочья любви. Он действительно хочет от нее избавиться. Вот только пальцы сжимают футболку мертвой хваткой и ни за что не хотят выпускать ее. Идиот. Глупец. Дурак. Болван. Феноменальный долбоеб. Посмотри, что он с тобой сделал. Уничтожил. Сережа прижимает футболку к лицу, вдыхая родной запах. Ткань тут же становится мокрой. \\ Кристина морщится, когда Максим снова уходит из дома, громко хлопая дверью. Даже если бы Дэни не слышал каждое слово из их ссоры, он бы все равно понял, что причиной является именно его присутствие. Лишний. Ненужный. Бесполезный. Эгоист. Предатель. Лжец. Кристина ловит его взгляд, обхватывает коленки руками и пытается выглядеть более-менее приветливо. Она понимает, что Дане больше не к кому идти. Он больше никому не нужен. Терновой не отвечал на его звонки и смс-ки с той самой ночи, все в лейбле тихо ненавидели его, а родители укатили куда-то в сторону туманного Альбиона. Кристина хорошо знает, что значит быть пятым колесом. Дэни вертит в руках зажигалку, но сигарет не достает — знает, что Кошелева не в восторге от его новой зависимости. Хотя лучше быть зависимым от сигарет, чем от Тернового. Дэни совмещает. Щелк. Пламя вырывается из пластмассовой основы, и Дэни смотрит на него, как завороженный. — Мне лучше уехать? — спрашивает Дэни, заранее зная ответ. Надеяться на что-то другое было бы слишком наивно. Щелк. Пламя уходит в свой домик. Даже у пламени есть свой дом, Дань, а у тебя его нет. Кристина губы кривит и убирает с глаз челку. В ушах все еще стоят нелестные слова Максима, и в какой-то мере Кошелева их разделяет, но признаться в этом не может. Ей Даню жаль, но за PLC сердце тоже болит. Они все так запутались. — Максим не очень рад, что ты живешь с нами… То есть, ты знаешь, насколько он близок с Сережей. С тем самым Сережей, которого ты променял на ублюдка Терри. С тем самым Сережей, которого ты предал, чью любовь растоптал, в чью спину втыкал ножи каждый ебанный день. Помнишь того Сережу, а? — Ясно, — кивает Даня. Он собрал вещи еще в начале ссоры, потому что прекрасно знает, к чему все это подведет, и лучше быть заранее готовым. — Спасибо тебе. Щелк. Щелк. Щелк. Щелк. — Подожди… — почти кричит Кристина, когда Дэни быстро встает, хватает сумку и кидается к выходу, будто боится, что его попытаются остановить. — Послушай меня. Ты очень изменился, знаешь? Вся эта обстановка… она сделала тебя другим. И… помнишь, как ты рассказывал мне, что хочешь купить ферму, маленький домик с садом в глуши подальше от этой суматохи и фальши? Создать свой собственный рай. Место, где ты будешь один, но где ты сможешь понять, кто же ты на самом деле? Может быть, пришло время создать это место? Иногда Даня сравнивал жизнь с чашкой, обычной фарфоровой чашкой. Его чашка сейчас валяется осколками сервиза на полу в уже чужом доме. И у Дэни есть выбор: либо постараться заклеить разбитую вдребезги чашку, оставаясь в Москве, либо выкинуть ее, порезав ладони, и начать лепить новую, сбегая от темных глаз и хриплого голоса человека, разрушившего все.Беги! Кто предал, тот снова предаст. Беги! Решившись на это хоть раз. Беги! Сожги за собой все мосты. Беги! Дорогу найдя, назад не смотри.
Дэни сам удивляется, что это не приходит ему в голову раньше. Кто бы что ни говорил, а Кошелева всегда умела дать дельный совет. \\ Дэни бежит из Москвы примерно через два месяца после разрыва с Сережей. В сумке аккуратно сложено только самое необходимое, остальные вещи вместе с телефоном он выбрасывает в мусорные баки в каком-то темном районе. В день перед отъездом он забирается на смотровую площадку на Воробьевых горах. Он отпускает это все. Ему кажется, что Москва даже и не заметит его исчезновения. Он здесь никому не нужен больше, он потерял все. Даня не знает о сообщении с двумя простыми словами, которые могли бы вернуть его, но были не отправлены вовремя: «Не уезжай». Дэни проваливается в прошлое. Ненадолго, минут на десять-пятнадцать, а люди, снующие рядом, его не трогают, им, в принципе, плевать. Даня смотрит на небоскребы Москвы-сити, взглядом цепляясь сразу же за «Меркурий» — место, где он провел лучшие и в то же время худшие два месяца. Даня смотрит на толпу людей, гуляющих по улицам столицы, раздражающих своим веселым чириканьем, и представляет, что где-то среди них находится Сережа. Или, возможно, Терновой. Улыбаются, обнимая кого-нибудь другого, покупают еду, чтобы потом приготовить ужин, который не будет съеден в одиночестве. Дэни смотрит на аккуратные парки, где всего полтора года назад еще никому неизвестный Даниил Бурцев катался на лонгборде и писал песни, надеясь добиться успеха. Дэни долго трет глаза, пытаясь избавиться от навязчивых видений. Сжимает в руках сумку и в последний раз вдыхает грязный, спертый воздух Москвы. Дэни прощается. \\ Дэни немного замешкался перед развилкой, сверяясь с картой, и направил велосипед в сторону старого, обвитого цветами моста. Где-то вдали виднеется аккуратная калитка, увитая плющом, и темная крыша из шифра. Дэни замирает на мгновение, едва не слетая из-за пропущенной кочки. Он уже не помнит, как добрался до этого места — он, кажется, успел опробовать все виды транспорта, включая гребанный велосипед. Однако в этой дороге, постоянных переездах есть что-то невероятно чарующее. Дэни убегает. В первую очередь, от воспоминаний. И именно в этой глуши он впервые чувствует себя свободным. \\ От хозяйки дома веет старостью и смертью. В доме удивительно уютно. Комнаты небольшие, их легко наполняет полуденный свет. Мебели по-минимуму, в мере необходимости, и это Даню более чем устраивает. Старушка рассказывает что-то про комфортабельную ванную и сетует на отсутствие соседей. Несомненным плюсом является довольно большой задний сад, где уже много лет ничего не выращивают, и хозяйка добродушно разрешает делать там все, что только захочется, в пределах разумного. Хозяйка явно в восторге от нового жильца. Дэни вроде бы порядочный молодой человек, к тому же оплачивает аренду за год вперед. Он для нее как бальзам на старое сердце. — Удивительно, что такие молодые люди, как вы, предпочитают такое забытое местечко. Сейчас все едут в Москву за исполнением мечты. А вы, верно, хотите отдохнуть? Да, отдохнуть. От самого себя. Когда хозяйка наконец-то уезжает, он выходит на террасу и стоит там до глубокой ночи, словно ожидая приезда кого-то важного. Дэни думает, что привыкнет к этому месту, возможно, даже полюбит его. Здесь все чувствуется иначе, чем в Москве. Здесь все живет совсем по другим законам. Честность. Невинность. Жизнь. Краски окружающего мира плывут перед глазами. За годы жизни в стенах серой коробки Даня даже отвык от такого буйства цветов. Можжевеловый аромат прожигает глаза. Дым сигарет сбивает запах свежескошенной травы и диких цветов. Даня не знает их названия, но думает, что когда-нибудь выучит все наизусть. Солнце очерчивает полукружьями теплых тонов небо. Тишину прорезает вскрик птиц и стрекот кузнечиков. Дорогая брендовая обувь увязает в грязи, а одежда вовсе не защищает от холодных ветров. Даня громко кричит, зная, что его услышат только птицы. Он оставил в Москве слишком много дорогого. Слишком много себя. Сейчас же он пуст. И никак не может с этим смириться. \\ Осень проходит спокойно. Дэни даже не подозревает, что общение, интернет и шум большого города для него не является необходимостью. Не считая маленькой деревушки на юге, куда Даня иногда наведывается за провизией и сигаретами, здесь нет никого. Ни единой живой души. Как ни странно, ему нравится окружающая тишина. После Москвы она кажется манной небесной. Дэни находит книги по садоводству и сломанную гитару в старом пыльном шкафу и благодарит хозяйку за такой подарок. Во время следующей вылазки в деревню он покупает лопату, пару граблей, удобрения и столько черенков и семян, сколько в силах увезти. Дэни сажает яблони и думает о том, как же прекрасно они будут цвести. Он чинит гитару и играет на ней старые песни, напевая в полголоса. Он даже пытается подобрать аккорды для «Домофона», но тут же кидает эту затею — слишком больно. Он ведь не хочет привести в свой уголок призраков прошлого. У Дани все хорошо, правда. Он даже ловит себя на мысли, что наконец-то начинает улыбаться.И полгода пролежав с изувеченным нутром, «Стоп» себе самой сказав, я покинула твой дом. ты кричишь мне вслед: «Постой», только я не оглянусь, Я точно не вернусь!
\\ Ему снятся ужасные сны. Иногда в них Даня стоит на сцене, и публика встречает его громом аплодисментов. Иногда он оказывается в «Меркурии», а Сережа толкает его в бок, потому что он снова проспал репетицию. Иногда ему снятся чужие руки, гладящие его плечи, чужие губы, целующие основание шеи, чужие глаза, полные любви и нежности. Даня просыпается от собственных всхлипов и воет в голос. Он знает, что никто не придет его успокоить. \\ Зимой все становится намного хуже. Все засыпает белым снегом практически по пояс. Даня никогда не видел столько снега. Гулять становится практически невозможно, делать — практически нечего. Иногда Даня выходит в сад и лепит снеговиков, пытаясь окружить себя хотя бы какими-то существами. Помогает плохо. Дэни днями валяется на старом, покореженном диване, и тихо напевает себе что-то под нос. Он курит в доме, запрокидывая голову и задыхаясь от дыма и слез. Горячий чай может согреть только тело. \\ Даня пытается начать с самого простого, с незыблемых истин. С самого начала. Он где-то читал об этом приеме, но уже не помнит, где именно. Он просто ложится на диван, слушая мерный треск огня в камине, и считает до десяти. Меня зовут ДэниМьюз. Мне девятнадцать. Я учился в музыкальном училище эстрадного и джазового искусства. Год назад я участвовал в реалити-шоу «Песни», попал в команду Блэк Стар. Я проиграл. Я влюбился в Олега Тернового, боролся за его душу и снова проиграл. Дэни быстро открывает глаза и выпрямляется на диване. Ему нельзя о нем вспоминать. \\ Весной Даня расцветает вместе с зеленой травой и полевыми цветами. Он пропадает в саду целыми днями. Пытается забыться за физическими действиями, скрыть собственную боль за яркими красками, которыми он выкрашивает старую калитку. Солнце лижет его открытую спину, делая кожу более загорелой, но не касаясь души, не согревая ее. Москва теперь кажется чем-то невероятно далеким, выдуманным, призрачным. Он даже не замечает, как прошел год, и только старый календарь с каким-то тупым рисунком мостов далекого мира напоминает Дане, что сегодня у него день рождения. Гостей он так и не дождался. \\ Меня зовут Дэни. Мне двадцать. Два года назад я участвовал в реалити-шоу «Песни», попал в команду Блэк Стар. Я проиграл, но получил контракт с лейблом. Мой альбом — худший альбом того года. Я предал единственного человека, который был готов меня любить. Ради человека, которого люблю я. Год назад я сбежал, спрятался, сдался. Потому что я предатель, эгоист и лжец. \\ Больше всего на свете Даня боится забыть его. Его улыбки, поцелуи, глаза, полные нежности. Его волосы, в которых часто путались данины пальцы, его руки, согревающие своим теплом, его голос, пониженный на пару октав, когда он говорил, что любит его. Любил. Он родился в городе Т, но не Торонто. Он работал фельдшером, пока учился на актерском, но мечтал о совсем другом. Он никогда не был на море, а Даня клялся ему, что после проекта съездят обязательно. Он говорил, что закрылся от мира и спрятался за маской Терри, но так и не смог снять ее. Он не смог сделать собственный выбор, и Терри сделал его за обоих. Он клялся, что любит. Он обманул. Умер. Больше всего на свете Даня боится забыть. И в тоже время хочет этого.Милый снова дышит в спину, руки к сердцу тянет, Ход игры я изменила, кто кого обманет. Чувства — больше не причина быть в западне, Наконец, каждый сам по себе!
\\ В ту весну расцвели яблони. Зеленый затопил весь сад и близлежащие участки, зеленый цвет листвы виден даже в густой тьме ночи. Дэни обожает этот цвет. Он напоминает ему номер с «Кто ты», когда он утопал в мягком зеленом свечении. Сейчас он тоже действует на него успокаивающе. Заживляюще. Раны на душе затягиваются. Даня улыбается, насколько может. Криво, едва приподнимая уголки губ. Но даже от этого становится теплее и легче. Будто что-то в груди развязывается и отпускает. Зеленый — цвет надежды. Меня зовут Даня. Мне двадцать один. И я идиот, который до сих пор продолжает верить. И ему, и в него. В нас. \\ Он встречает ее поздней осенью. Ее волосы похожи на горящее солнце, на подсолнухи, которые она как раз выбирала, и Дэни жмурится, когда видит ее. Она оборачивается и встречается с ним взглядом, прижимая к груди оранжевые цветы и улыбаясь. Она знает его по многочисленным рассказам от жителей деревушки и сразу же узнает таинственного юношу, который снимает дом в самой чаще леса. Она не скрывает своего интереса. Дэни чувствует, как внутри что-то переворачивается, когда она облизывает пухлые губы с видом победительницы. Она может помочь ему преодолеть одиночество, может помочь забыть. Даня убегает от нее, как от огня, потому что однажды он уже влюбился в солнце, и ничего хорошего из этого не вышло. \\ Дэни ловит себя на мысли, что ничего не чувствует. Последние попытки сознания защититься, врубая самозащиту на полную. А, возможно, он просто устал что-то чувствовать, захлебываясь в тягучем, липком отчаянии. Он помнил, каково это. Смех, счастье, любовь. Но еще ярче он помнил их последствия — боль, страх, ненависть, которые неотвратно связаны с этим, кто бы что ни утверждал. В доме холодно — он опять забыл закрыть окно. Скатывается вниз по стене. Дэни обманул себя, тебя, маму письмами, что у него все хорошо, очень по ним и Москве (не) скучает, весь мир иллюзией своейНе.
Чувствует.
И Дане не кажется это трагедией, вовсе нет, ему теперь вообще ничего не кажется. Он этого и хотел: спокойствия, тишины, отчуждения ото всех, даже от самого себя. Так легче намного. Пепел оседает на легких то ли от горящей сигареты, то ли от догорающего сердца. Свободы. Вот чего он хотел, и теперь получил. Получил, втыкая в себя железные прутья из собственной клетки. Никто не придет его спасти. \\ Меня зовут Даня. Мне двадцать два. Три года назад я жил в Москве, был артистом лейбла Блэк Стар, но я все уничтожил. Иногда призраки прошлого приходят ко мне, и я слышу их голоса. Сережа говорит, что мне надо больше кушать, иначе стану совсем костлявым и меня будет неудобно обнимать. Кристина с Максимом поют друг другу песни о любви, а я закрываю уши, потому что они счастливы, а я — нет. Олежа говорит, что любит меня, а на мои слова, что его нет, тихо напевает «я еще здесь. ты еще здесь. мы еще есть». Мне кажется, я схожу с ума. \\ Он ненавидит весь этот мир. Даня долго смотрит на лезвие. Оно блестит на бортике ванной, привлекая его взгляд, оставленное будто даже не им. Даня погружается в воду с головой, думая, что это отрезвит. Вода невероятно холодная — Дэни практически слышит, как стучат его зубы. Губы уже начинают синеть. Он слышит противный голос Терри в своей голове. — Мама будет плакать, когда ты умрешь. Фанаты напишут сотни слезливых комментариев и поставят тысячи лайков на твоей надгробной фотографии. Ты будешь нравиться всем, когда перестанешь дышать — это аксиома. Но знаешь, что самое отвратительное? Дэни знает ответ. — Олегу будет абсолютно плевать. Дэни садится, сгибая ноги в коленях, берет лезвие в холодные пальцы и вертит какое-то время, будто надеясь, что оно нереально. Он видел, как это делают по телевизору. Там все намного проще — проводишь единожды, прошивая красными нитками бледную кожу, а в жизни страшно. Жизнь цепляется за глотку длинными пальцами. Даня прижимает лезвие к запястью, там, где еще бьется пульс. И вспоминает свое первое выступление. «Outcast». Way we come for the fight*… Лезвие выпадает из непослушных пальцев, а вода в ванной становится соленой из-за слез, но не красной. Дэни обхватывает дрожащие от холода коленки, кричит, не сдерживаясь. Его все равно никто не услышит. — Слабак. Даже этого нормально не можешь сделать. Полное ничтожество. У Дани все хорошо, правда? Меня зовут Даниил Бурцев. Мне двадцать три. И я так больше не могу.Беги! Кто предал, тот снова предаст. Беги! Решившись на это хоть раз. Беги! Сожги за собой все мосты. Беги! Дорогу найдя, назад не смотри.
\\Рядом с домом тормозит машина.