Сука, больше нет сил.
***
Напуштате «Гоморрах» Первый круг Ада ↑ Четвертый круг Ада ← Настоятельно рекомендую вам не покидать Гоморру, особенно если это ты, Терри.
— Обхохочешься,— мрачно проговорил Терри, когда его «феррари» промчался мимо громоздкого указателя. На его бескровном лице проступили алые пятна, свидетельствующие о раздражении. — Старый юморист, блять. Он вел машину нервно и дергано, глаза застилала пелена пота, губы пересохли, пальцы норовили соскользнуть с руля, и от этого Терри злился и раздражался ещё больше. Сегодня он сделал нечто невероятное — и до сих пор не мог в это поверить — удачно применил телепортацию, к тому же целых три раза! И сейчас, минуя расставленные папашей указатели, он мчался на встречу судьбе, коварной усатой судьбе, которая пустила корни на Первом Кругу Ада, чтобы поквитаться. «Я наконец-то заберу то, что принадлежит мне,— эта мысль опьяняла рассудок, но Терри не спешил праздновать победу. Триумф перекрывала накатившая слабость, он сильнее вцепился в руль. — Мне бы только не убиться по дороге» Что-ж, он знал, на что идет. Такие мощные выбросы энергии всегда дают о себе знать. Терри бросил беглый взгляд на Даниила. Юноша съежился в соседнем кресле, прижал кожаную сумку к груди и загипнотизированно смотрел на раскачивающийся туда-сюда пушистый брелок. На лицо Терри пала тень, он сдвинул брови к носу. «Кристина прицепила» Он резко подался вперёд, сорвал брелок с зеркала и, скорчив брезгливую гримасу, выбросил его через плечо. Пушистая побрякушка ударилась об асфальтированную дорогу, подпрыгнула пару раз и исчезла из виду. Мерзость. После случившегося Терри испытывал странную неприязнь ко всему, что имело отношение к его младшей — и единственной, спасибо хоть на этом — сестре, будь то тюбик от туши, чокеры, флакончики от лака для ногтей, сладковатый аромат её духов, или оставленные ею безделушки. Кристина была везде, в том числе в его венах, и осознание этого наводило на Терри жуть. Даже в лучшие времена с Крис было непросто, так что же будет теперь, после всего этого?.. Терри передёрнуло. Он снова посмотрел на Дэни. Мальчишка побледнел как полотно, глаза за стеклами очков потемнели, наполнились страхом и отвращением. «Вот чёрт,— Терри поджал губы, возвращая взгляд на дорогу. Идеально ровная черная полоса уходила на мили вперед, разделяя густой хвойный лес на две части. — Зря я, наверное, выкинул этот дурацкий брелок. Теперь он не только боится меня, но и презирает» Но иначе быть не могло. Терри с легкостью забывал, кто он есть на самом деле, но другие не забывали ни на минуту. Сын Сатаны, кровь от крови великого и ужасного, ублюдок, который поджег собственную сестру и даже позволил себе откомментировать данный поступок в такой пренебрежительной манере, раздражительный, неприветливый, холодный, как замораживающее ад море, собственник. Как можно смотреть на принца Преисподней без тени страха? — Ты белочку задавил,— вдруг сказал Дэни. Достаточно громко, чтобы Терри услышал его и озадаченно моргнул, вынырнув из пелены размышлений. — Что? — Белка,— чуть увереннее повторил Дэни. — Буквально п-пару метров назад, она сидела на дороге, а ты её задавил. — Быть такого не может,— Терри посерьёзнел. После длительного молчания его голос звучал сухо и отдаленно. — Я не мог сбить белку. — Только что сделал,— теперь в голосе Дэни слышался укор. Он суетливо поправил очки, сползшие на кончик носа. — Я п-понимаю, пр-ринцам вряд ли есть дело до всяких з-зверушек, н-но всё же... — Дело не в этом, Дэни,— упрямо перебил принц, наконец-то сворачивая направо. Ситуация и разговор в целом несколько его напрягли. Мозг закипал, вены на шее вздулись и пульсировали, язык с трудом ворочался во рту. — Я прекрасно отношусь ко всяким зверушкам, но у нас в Аду просто нет белок. Вообще никаких животных. Лицо Дэни вытянулось и позеленело, прямо в цвет костюма. — Забудь, что я сказал,— поняв, что парень близок к обмороку, пробормотал Терри. — Думай, что это белка. Принц почувствовал, как его желудок сжался от волнения. Он не собирался уходить от намеченной цели, но чувствовал себя выжатым и непозволительно рассеянным, пусть не белку, а гремлина, но всё же задавил! Найдя свое отражение в зеркале дальнего вида, Терри убедился в том, что и так знал: он выглядит несобранным и слабым. Появляться перед ними в таком виде сроду самоубийству... Терри вздохнул. Что-ж, если кому-то суждено умереть сегодня, значит так тому и быть. Принц сбавил скорость перед очередным указателем, а потом остановился.Первый круг Ада
«ЭМБЕР»
Добро дошли!
Мы сами возьмем то, что вы нам не дали.
***
Они с Терри гуляли по кладбищу. Иных слов, чтобы описать Эмбер у Дэни не было. Старое, жуткое кладбище, обросшее мусором и плесенью. Принц шагал впереди, его начищенные до блеска ботинки теперь покрывал слой грязи, зализанные гелем волосы растрепались, он молчал, с завидным упорством игнорируя провокационные надписи на кукольных домиках — эти очаровательные здания навевали мысли о тихих пригородах Германии — которые должны были оскорблять его, как члена королевской семьи. На стене ближайшего дома было написано следующее:ДЬЯВОЛ ПОХЕРИЛ ВСЁ, ЧТО СТРОИЛОСЬ ВЕКАМИ. ЛУЧШЕ Я БУДУ ГЛОТАТЬ ПЫЛЬ, ЧЕМ ПОДЧИНЯТЬСЯ ЕГО ГНУСНЫМ ПРАВИЛАМ!
Кто-то вывел не менее гадкую надпись белой краской на потемневшем от времени окне:«Сделай что-нибудь с этим холодом, ублюдок!»
На покрытой жирным слоем нечистот дороге тоже были надписи, и даже рисунки. Дэни опустил голову вниз, чтобы рассмотреть получше. Под его ногами развалился огромный извивающийся змей, с вываленным наружу языком, слова на котором были такими:«Мы все закончим, как наша La Reina, не обманывайся»
Эмбер пугал своей безлюдностью и опустошенностью, потому что — Дэни был уверен в этом — кто бы не оставил эти послания, они никуда не делись. Не умерли, не вымерли, просто затаились, в ожидании. Кого они ждали, дьявола лично, или, быть может, прущего как танк принца? Какое-то новообретенное чувство подсказало Дэни, что они не побрезгуют ничем. Количество угроз возрастало в геометрической процессии, чем глубже в Эмбер они заходили, тем больше их было. Эти надписи были всюду. Они смотрели на них с Терри с угла каждого дома, поджидали на каждом метре, угрожающе свисали с покатых крыш, разве что с небес не сыпались.Никто не сможет подавить мятеж.
Эй, жирный старый ублюдок, я трахал твою мамку, и что ты мне за это сделаешь?
ТЫ ТВАРЬ, ТЫ И ТВОИ ДЕТИ, И ВЕСЬ ТВОЙ РОД
Самое время снять корону с головы и засунуть себе в задницу, как думаешь, о, ужасный и великий хер преисподней?
Ты думаешь, что всё знаешь о терроре? Царство террора здесь, иди, я покажу тебе весь этот юг.
Сатана может поцеловать меня в задницу.
МЫ НЕ ВОССТАЕМ, МЫ УЖЕ ВОССТАЛИ!
Дьявол воняет.
Провокационные лозунги, издевки, откровенный вызов в каждом слове. Эмбер будто отделился от Преисподней, отрезал себя от прочих кругов ада, и существовал в своем собственном, изолированном мире, где были другие правила и законы, а семья дьявола и он сам были, мягко говоря, не в почёте. Дэни и Терри продолжали идти по пустынным улицам, окруженным по-дурацки идеальными домами и обуглившимися деревьями, (чёрно-белое королевство, бледное небо, чернильная земля, белые стены, чёрные буквы) не разговаривали, а надписи — бесконечное количество надписей — хищно поглядывали на Терри, готовые в любую минуту сорваться со стен, окон, земли и наброситься на него. И Терри это чувствовал. — Зачем ты привёз нас сюда?— не выдержал Дэни. Голова шла кругом от токсичности, которую источал каждый дюйм Эмбера. — Тебе о-опасно быть здесь. Это было очевидно, как и то, что Дэни носит очки, а его костюм — зелёный. Быть может Терри не хотел признавать, что над ним раскачивается острая, как бритва, гильотина, но не понимать этого он не мог. — Они ничего мне не сделают,— ровным тоном ответил Терри. — Кто — они? «Не заговаривай с маньяками, глупец, — тихо прошелестел внутренний голос. — Тебе не понравится то, что они могут рассказать...» Принц остановился, обернулся через плечо, его лицо смялось от раздражения. Дэни ответил ему выразительным — пожалуйста, не нужно так таращиться на меня, я боюсь тебя — взглядом. — Они — шайка обезумевших клептоманов, которая захватила Эмбер,— Терри говорил нарочито медленно, подавляя всколыхнувшуюся волну ярости. — Они считают, что Ад утратил былое величие, что демоны лишились своей мощи, потому что вместо того, чтобы бесчинствовать в мире людей они просиживают штаны на аукционах, и мой отец, как ты, я думаю, заметил, им неприятен. Папа, в свою очередь, считает, что стая низших демонов не угрожает ни его царствованию, ни Преисподней в целом, но старым дуракам свойственно ошибаться. Не знаю, сколько времени понадобится, чтобы захватить пятый и четвертый круги ада, не могу знать, но в этой войне — не заблуждайся, это определенно война, пускай и гражданская — Гоморра падёт последней, и уже после этого папашу отправят на вечный покой, а наши с сестрой головы насадят на пики. — Терри перевел дыхание, вытащил из нагрудного кармана шелковый голубой платок и вытер им испарину со лба. — Они привыкли, что их игнорируют, что они приходят сами, своевременно, но приходят, грабят и насмехаются над всеми законопослушными гражданами. Однажды они даже побывали в Меркурии и ушли безнаказанными, прихватив с собой мой амулет... Поэтому я здесь. Внимательно выслушав Терри, Дэни недоуменно заморгал. Война? Из-за грабежей, отвратительных надписей, захвата Эмбера, страха перед смертью или из-за амулета, неужели последней каплей, переполнившей чашу терпения, был этот чёртов амулет? Это уже чересчур. Нет, это полная чушь, Эмбер — не поле брани, а Терри принц, но не солдат. Юноша обнял себя руками, почувствовав нарастающий холод. На этот раз его источником было не море, но и не это место, а что-то другое. — Х-хочешь устроить п-п-переговоры?— от волнения Дэни начал запинаться ещё сильнее. Терри осторожно свернул платок и затолкал обратно в нагрудный карман, хмыкнув. — Оратор из меня никудышный,— теперь он улыбнулся, по-настоящему, но улыбка эта не вызвала у Бурцева ничего, кроме удушающего приступа паники. Кишки, если они у него были, завязались в узлы от страха. — Поэтому я просто убью их всех, а ты мне в этом поможешь. Дэни показалось, что его с размаху ударили в солнечное сплетение. Мгновение он стоял, как громом пораженный, ни один мускул на его лице не дрогнул, шестеренки в мозгу вращались, переваривая, осмысливая и анализируя брошенные принцем слова. Наконец лицо Дэни тронула улыбка. «С чувством юмора у него всё в порядке,— сама идея участия в кровавой расправе над кем-то показалась Дэни настолько нереалистичной, что он заулыбался, как самый последний придурок на свете. — Никогда не слышал ничего глупее, а ведь я продал душу в интернете» — Х-хорошая шутка,— хохотнул Дэни. Терри помрачнел — хотя куда ещё мрачнее, скажите на милость?— и клацнул зубами. Его взгляд скользнул по Дэни, как лезвие ножа, порываясь забраться под кожу. — Не отставай,— бросил он, развернулся на пятках и прибавил шагу. Дэни пришлось перейти на бег, чтобы поспевать за принцем, сумка Гринберга подпрыгивала, ударяя юношу по бедру. До того момента, как они добрались до громоздкого каменного моста, перекинувшегося с одного берега на другой, Дэни не отрывал глаз от земли, ступая за Терри шаг в шаг, как тень, и не проронил ни слова. Теперь же его настигла новая волна паники. Что там, за мостом? Что там, под мостом? «Ты не в норвежской сказке про тролля, успокойся» Дэни одернул себя, и послушно засеменил вверх за принцем. Черно-белое королевство, они шагали по черно-белому королевству, по черно-белому кладбищу, где река под мостом текла черная и бесшумная, а сточенные временем булыжники мостовой были скользкими, как от ила, и хлопья белого снега, кружась в воздухе, мягко оседали на черную землю, контрастируя до ряби в глазах. Терри и Дэни перебрались через мост, и — к радости последнего — по-прежнему были живы. Ещё через два квартала, похожих на те, что были ранее, как две капли воды, бдительность Дэни задремала, и он забыл, что находится на перекрестном огне. — Остановись,— мощная рука Терри ударилась о грудь, оттолкнув Дэни назад. Ноздри принца раздулись, он принюхивался к чему-то. — Здесь. Нежилая площадь, вместо асфальта искусанные годами плиты, которые треснули и явили на всеобщее обозрение свои острые внутренности, в центре стоит, накренившись в бок, полуразвалившийся памятник какому-то старику — половина его лица сгнила, вторая половина игриво улыбалась — две часовни, смотрящие друг на друга с разных сторон улицы, чёрные, как сама ночь, с припорошенными снегом крышами, этакие пряничные домики, по всему периметру площади стояли двенадцать фонарных столбов, описав круг, как на циферблате наручных часов, на которых вместо фонарей висели, развеваясь на ветру, чёрные флаги. Страх истерически заколотил в грудь — выпустите меня отсюда! — вызвав приступ легкого кашля. Снежинки продолжали свой хаотичный танец, оседая в тёмных волосах Терри. Чёрно-белое королевство — дурное место. — Ах, вы только посмотрите на это, к нам пожаловали гости,— голос незнакомца выстрелил в тишину, убив её сразу же. Дэни завертел головой туда-сюда, пытаясь определить, откуда он прозвучал. — Ебиться сердце перестало, ваше превосходительство, это вы! Со всех сторон послышался пакостливый плохо контролируемый смех. Он сочился из трещин в плитах, вырывался из-за углов часовен, разносился по воздуху, как чума. — Простите, я не при параде, и вашу задницу целовать не собираюсь,— царапая саперными сапогами плиты, человек в чёрной мантии взбирался на горб памятнику, как на собственный трон. Уселся, поправив пологи одежды, и закинул ногу на ногу, с усмешкой глядя на Терри. Дэни он не видел. — Чем обязаны? — Он хочет умереть молодым,— послышалось откуда-то. Отовсюду. — Давай распотрошим его и отправим отцу в подарочной упаковке,— предложил другой голос. — Набор «собери сына сам»!— поддержал первый голос, рассмеявшись. Третий, женский голос, более высокий и мягкий, хихикнул: — С меня бантик. — Так, ну всё, всё,— восседающий на горбу памятника мужчина снисходительно улыбнулся, из-под усов показалась белозубая улыбка. Он жестом призвал своих людей к молчанию.— Имейте уважение, сам принц пришел к нам, в эту плешивую дыру, аж из самой Гоморры!— его глаза нашли Терри. — Интересно послушать, зачем. Дэни поймал себя на мысли, что этот стройный невысокий мужчина с усами ему знаком. Он уже видел его прежде, на аукционе. Кажется, Тим говорил, что называет его «дедом». Юношу осенило. «Это PLC. Точно, так его зовут — PLC, какой бы ни была расшифровка» Терри воинственно выступил вперед. Его спеси не поубавилось даже после всех выслушанных угроз. — Мы сэкономим уйму времени, если ты перестанешь делать вид, что причина моего приезда тебе неизвестна,— строго отчеканил Терри. PLC не отводил от него взгляда. Дэни тоже. — Причин дохуя,— изрек «дед», закряхтев. — И поэтому, в целях экономии вашего драгоценного времени, я спрашиваю. Зачем именно? Дэни не видел лица принца, но мог поклясться, что он разозлился и сдвинул брови к носу. Демонстрируя свое неуважение, PLC не ранил чувства Терри, отнюдь. Он его просто бесил. — Отдавай мой амулет, или умрешь,— без обиняков выпалил Терри, одарив PLC самой очаровательной из своих улыбок. PLC выпрямился, будто ослышавшись, его брови едва заметно приподнялись над глазами, но этим его реакция — если это была реакция — и ограничивалась. Молчание — в котором Дэни, кажется, потерял рассудок — затянулось. — Сколько у дьявола сыновей, парни?— PLC неотрывно смотрел на принца, задумчиво покручивая ус между пальцев. Голоса извне ответили ему: — Больше ни одного. И началось. До Дэни смысл сказанных слов дошел не сразу, а когда он сообразил, что к чему, демоны разных мастей сомкнулись вокруг них с Терри плотным кольцом. PLC не шевельнулся, наблюдая за развернувшейся трагедией со своего почетного места. Телепатическая связь, прочной сетью опутавшая его и связавшая с демонами Эмбера, избавляла его от нужды диктовать приказы. Они чувствовали всё сами. — Его высочество желает взглянуть на свой амулет напоследок?— дразня, один из демонов поднял руку над головой, и в его ладони, собравшись из маленьких черных искр, материализовался крошечный медальон из красного дерева. — Я с радостью пропихну эту штучку в твою глотку, ублюдок. «Это амулет Терри. Тот самый амулет» — Ты не сможешь даже коснуться меня,— Терри сцепил руки за спиной и осторожно обступил Дэни, оказавшись за его спиной, карие глаза жадно впились в амулет. — Не искушай судьбу, Сэт. Сэт осклабился, его похожее на хэллоуиновскую маску лицо преобразилось, посерело и вытянулось, глаза исчезли под складками кожи, рот, наполненный кривыми желтыми клыками, развергся, он кинулся вперёд. Дэни поплохело, точка между ключиц заныла, словно его ужалили, и всплеск лилово-голубых молний — или Дэни просто показалось, что это молнии? — выстрелил из него аккурат в демона. Сэта располосовало на лоскутья, голова запрокинулась, изо рта брызнула кровь. Его колени ослабели и он упал в запорошенную снегом землю мертвым грузом, всё ещё сжимая амулет в своей руке. — Терри...— стало страшно, настолько, что рука принца, поддерживающая его, была бы сейчас очень кстати. Дэни встал как вкопанный, не веря своим глазам. Улыбка PLC померкла, его соратники удивленно смотрели на павшего Сэта, туго соображая. Женщина пришла в себя первой. — ТЕРРИ!— взвизгнула она, оглушив юношу. Облаченная в белые парчовые ткани, со свисающей из-под капюшона русой косой, демоница взмыла в воздух и с рёвом набросилась на принца. Он лениво уклонился в сторону, и её когти шаркнули Дэни. Точнее, шаркнули бы, если бы не новая волна лилово-голубых молний, которые, подобно озлобившимся змеям, вырвались из глубин его души и отбросили её в сторону, насадив на пику, торчащую из часовни. Где-то пробили часы. Демоны зашипели, PLC поднялся над своим самодельным троном, широко распахнув глаза, а потом тихий, вынырнувший над шипением голос, объявил: — Принц не один. Я вижу с ним Каина. Оказывается, Дэни было совсем не страшно до этого момента. Когда юноша с синей челкой, в наброшенной на плечи кожанке, вытянул руку вперед и указал на него тонким пальцем, вот тогда стало страшно. «Он смотрит на меня. Он видит меня» — Терри, ты пожалеешь о том, что привёл его сюда,— одними губами выговорил PLC. Он сложил руки домиком и проделал какую-то странную махинацию. Его глаза превратились из карих в жёлтые, волосы встали дыбом, как от удара электричеством, на щеках прорезались татуировки на старинном адовом языке. — Намеренно убив моих людей, ты зашел слишком далеко. — Убью всех, и тебя в том числе, если не получу своё,— небрежно бросил Терри. Его не устрашали слова PLC, оскалившиеся тринадцать демонов, которые обступили их с Дэни на манер Преисподней, обступившей Эмбер. Его волновал только Сэт. Ну, по крайней мере, его птичьи пальцы, сомкнувшиеся на амулете, который принц собрался достать любой ценой. Плохая компания, вернее, её остатки, не спешили атаковать. — Каин твой, Эрик,— шепнул один из демонов, чье лицо было похоже скорее на козлиное, чем человеческое. Как он умудрялся извергать человеческие звуки, а не животное блеяние, оставалось загадкой. — Ваше высочество, La Reina перевернулась бы в могиле, увидь она вас сейчас,— высоченный амбал, снаряженный в кожу и сталь, в короне из двух бычьих рог, смотрел на Терри с отвращением. — Она всегда дралась честно. Терри выдернул амулет из хватки Сэта. Холодное украшение, обагренное демонической кровью, исчезло в его ладони. Слова бугая прошли сквозь него, не задев сокровенных чувств. — Мама дралась честно,— согласился Терри. Он поправил лацканы потрепавшегося пиджака, и его губы разъехались в стороны, он ухмыльнулся. — И стала пылью. Бугай взревел, как раненый зверь, выхватил из-за пояса секиру и размахнулся. Терри протянул руку к Дэни, ошеломленно молчавшему, и сплел их — свои теплые, его мертвенно ледяные — пальцы вместе. Хлоп. Удар пришелся на стоявшего позади демона, раскроив его черепушку надвое. Дэни и Терри исчезли.Преисподняя Паб «У ХАБИБКИ»
Тим считал себя человеком миролюбивым. Он жил в мире и с Богом, и с Дьяволом — хотя и затаил обиду на последнего — и с правительством. Исправно платил налоги, не нарушал законы, за редкими исключениями в виде той рыжеволосой нимфы, которую пришлось слопать — но она сама напросилась, честное слово, обещала его уничтожить! — умел поддержать разговор, был добропорядочным юношей с беззаботной улыбкой и пляшущими искрами в карих глазах. Красивый фасад, за которым прятался изувеченный и задумчивый человек, который жил в мире со всеми, кроме себя самого. — В чём дело, Йонте?— Хабиб наполнял граненый стакан крепким виски, не без интереса наблюдая за старым приятелем. Появление Гринберга в аду немало удивило его. Обычно Тим не задерживался здесь, в Преисподней. Он приходил на аукционы, продавал души, получал деньги и уходил по-английски ровно до следующего года. — Проблемы вверху? Тим ответил ему пренебрежительной усмешкой. — Вверху безоблачно,— принимая стакан, сказал он. — Даже более чем. Именно за это я сегодня пью. Ложь. Грязная — но безукоризненно чистая — ложь. Тим пьет, потому что он в замешательстве. Впервые за долгое время он в замешательстве и растерян. Демон устроился поудобнее, плотнее закутавшись в своё безразмерное одеяние и нахмурился. Всё шло по плану, всё было идеально, а тут на тебе — счастье привалило, и все карты снова перепутались. Удача ускользнула от него, влепив пощечину напоследок. «Ещё этот ебаный домик Губки Боба,— с досадой вспомнил Тим, его зубы скрипнули. — Тоже мне, защитник полукровок выискался» Всё это привело к тому, что Тим вернулся в Преисподнюю, в этот паршивый паб, где делил печаль напополам с виски, и изливал чувства бармену. В пабе было безлюдно, тихо играл джаз, в малиновом свете, струящимся из ламп, танцевали снопы пыли, воздух наполняли запахи эля, гнилых досок и шардоне. Тим приложился к стакану, сделал большой глоток, вытер рот рукавом толстовки. — Ты знаешь, что случилось с Настикой?— сдержанно поинтересовался Хабиб. Он, как обычно случалось, принялся полировать бокалы, наблюдая за Гринбергом своими странными золотистыми глазами. — Теряюсь в догадках,— подперев щеку рукой, буркнул Тим. Его лицо рассекла усмешка.— Но смею предположить, что она чистит туалеты в Академии имени его величества. Наливай ещё. Тим толкнул полупустой стакан в сторону Хабиба. Бармен покачал головой, осторожно ставя отполированный бокал на место. — Ей предстоит разобраться со всеми душами, которые остались после аукциона,— откупоривая очередную бутылку виски, сообщил Хабиб. Тим выпрямился. — И почему мне кажется, что в твоем голосе звучат обвинительные нотки?— прищурился Гринберг. Его глаза переливались как гиацинты в полумраке пустого бара. — Да, я привёз Дэни на аукцион. Знал ли я, что он способен на такое? Нет. Привел бы я его на аукцион, если бы знал? Скорее да, чем нет. Но разве я кого-то убил? Вовсе нет, сэр, моя совесть чиста как озеро Байкал. — Я не сомневался,— фыркнул Хабиб, бацнув наполненный до краев стакан перед Тимом. — Не подавитесь, Йонте. Это пойло может расплавить ваш мозг. Тим кивнул в знак благодарности и начал пить. Алкоголь не затмевал его переживаний, страх прочно засел в его сердце, мысли путались, обгоняя друг друга, воскресали из мертвых, врезаясь в мозг ядовитыми шипами. Она ждёт, она ждёт, она ждёт. Она танцует в своём синем свадебном платье, танцует на костях, рассекает воздух димахерскими саблями*, как тогда, на арене, в тот первый день, когда Тим её увидел. Облаченная в короткие поножи и кольчугу, в шлеме с опущенным забралом и ниспадающим из под него палантином черных волос, она не вызвала у него трепета или восторга. Единственная мысль, посетившая его, когда он впервые увидел её, была смутной:«Надеюсь она не метнет эту саблю мне в голову». А теперь она танцевала, танцевала в его заброшенных воспоминаниях, одинокий призрак в синем свадебном платье... Им нужно было держать дистанцию, но не пересекаться было невозможно, и всё кончилось этим: она танцевала, стирая ступни в кровь, в наглухо заколоченных криптах его души. «Почему сегодня?— отмахиваясь от неё, как от мухи, негодовал Тим. Его лихорадило, а виски, будь он проклят, он и этот тупоголовый бармен, никак не помогал заглушить тревогу. — Буквально вчера я уладил все дела наверху, отдал всё до последней монеты, я работал пятнадцать лет, чтобы заполучить это, а сегодня... Это же просто анекдот, блять, какой-то» Случившееся не укладывалось в голове. Тим, конечно же, знал, что это произойдет, как человек, смотрящий на грозовое небо знал, что польёт дождь, и всё же оказался застигнут врасплох. Тим подавил негодующий стон, рвущийся наружу вперемешку со смачным матом. Кто бы знал, как он устал от этих американских горок. И что теперь с этим делать, Тимми? Сколько ей ещё ждать? Как долго она сможет ждать? — Хаби, приятель,— Гринберг знал Хабиба уже одиннадцать лет, и считал, что назвать его приятелем было бы вполне резонно. Он посмотрел на бармена молящим взглядом. — У тебя есть карамельные яблоки? Хабиб медленно кивнул, удалился, а меньше чем через две минуты возвратился с подносом, на котором лежали, облитые сладкой карамелью, яблоки грэнни смит. Тим съел их, причмокивая от удовольствия, а после заказал эспрессо, кофейный торт, бутерброды со шпротами, поджаренные на собственном соку колбаски, кружку пива, шоколадные батончики, икру, хлебцы, десяток лавашей — все, что были в наличии в этот момент — три кружки черного чая, копченую курицу, сыр с плесенью, сыр косичку, чеддер, вяленую рыбу, салат цезарь, блинчики в вишневом соусе, графин воды, и принялся жадно и бездумно поглощать пищу. Хабиб изумленно отступил на шаг назад от барной стойки. Тим отщипывал по кусочку то там, то здесь, запивая всё виски, пивом, эспрессо и водой. Его руки летали над столом, как обезумевшие белые птицы, он негромко чавкал, однако в пустом баре — Хабибу вдруг сделалось неуютно от этой мысли — эти звуки сделались отвратительно громкими. Тим впился зубами в куриную ножку, толком не прожевал и сразу же принялся за кофейный торт, снова приложился к пиву. — Тим,— ошалело выдохнул Хабиб. Гринберг резко вскинул подбородок. Его затуманенный взгляд прояснился, и демон посмотрел на Хабиба так, словно заметил его впервые за этот вечер. — Я голоден,— почти извиняющимся тоном произнес Гринберг, промокая губы бумажной салфеткой. Он окинул заваленную едой барную стойку рассеянным взглядом, а потом... Снова принялся есть. Тим понятия не имел, что с ним происходит — боялся понять — и держал рот на замке, прекрасно отдавая себе отчет в том, что неизбежное всё-таки случится. И оно случилось сегодня. Тим склонил голову на бок, рассматривая костлявое «нечто», которое наконец-то высунулось наружу и — по нескромному мнению Гринберга — совершенно не прибавило ему шарма. Длинные, покрытые слизью, кожистые отростки торчали из спины, как какое-то чудаковатое сооружение, вдоль позвоночника тянулись рваные косые царапины, плечи и копчик багровели синяками, на плиточный пол капала — плюх, плюх, плюх — кровь. Демоническое зеркало зазвенело в раме, опротивившись увиденному, и треснуло, покрывшись прозрачной сетью паутин. Тим выпрямился, игнорируя ноющую боль во всём теле, и расправил крылья.***
Терри совершил чудо ещё раз, он вернул их домой, буквально выдавив из себя последнюю энергию, он вернул их, и на этом его везение заканчивалось. Перед глазами все двоилось, из носа фонтаном лилась кровь, голова раскалывалась от боли, но он улыбался, сжимая в руках амулет, окропленный кровью Сэта, улыбался, вспоминая растерянное лицо PLC, и смеялся, предчувствуя выговор отца. «Что ты мне сделаешь, старый дурень? Убьешь меня, как убил моего брата? Как бы не так» — Т-ты знал, что так будет,— голос Дэни доносился до принца будто издалека. Порой эгоизм Терри достигал своего апофеоза, заглушая не только совесть, но и все прочие звуки. — П-потому то ты меня и купил, ч-чтобы и-использовать, ка-ак оружие, т-ты... Остаток фразы потерялся во всхлипе. Дэни спрятал лицо в ладонях, его плечи вздрогнули и резко опали. — Всё получилось, Дэни,— пряча амулет в карман брюк, произнёс Терри. Кровь собиралась над верхней губой, но принцу не было до этого дела. — Всё прошло отлично. Юноша отнял руки от полыхающего алыми пятнами лица. — Отлично?— неуверенно переспросил он. Его желваки напряглись. — Что из всего этого отлично?— Дэни перешёл на крик. Страх ушел, уступив место злости. — Ты знаешь, чтобы сказали мои родители, увидь они это?! Ничего. Они бы никогда в жизни не заговорили со мной после такого, никогда! Вид жалкого, сломленного, одинокого мальчика отозвался болью в груди, Терри поспешил его успокоить: — Ничего страшного, ты ведь уже мёртв. Лицо Дэни вытянулось. Он открыл было рот, передумал, закрыл его. С такой бронебойной логикой ему не тягаться, поэтому он развернулся на нетвердых ногах, и пробормотал: — Если бы они увидели это, они бы... Ненавижу.***
Терри пробирался сюда тайком. Самая необжитая, пустая и молчаливая комната дворца, в которую не входили ни отец, ни слуги, не таила в себе иных монстров, кроме воспоминаний об утерянном. Терри не знал — думал, что не знал — зачем приходит сюда, послушать, как перекатывается многолетняя пыль, посмотреть, как одна за другой степенно гаснут свечи, отбрасывая на бездушную каменную стену косые тени. Принц стремился лишь к одному, примирить две противоречивые эмоции — любовь и ненависть, а сделать это он мог только здесь, глядя на выгравированные на сером камне чёрные буквы.СОФЬЯ ФОН ГЕЛЬФАНД
— Здравствуй, мама,— рыдания его уже давно не душат, если душили хоть когда-то. Терри приблизился к стене — его собственной стене плача — и осторожно приложил к ней пульсирующую ладонь. Пальцами он обвел контуры шершавых букв. — Я его забрал. Он потерял Софию так давно, что даже использовав всю силу своего воображения, не смог представить себе её улыбку, её ласковый смех. Единственное, что он помнил, это её любовь. Она любила его больше всех на свете, заставляла его улыбаться, учила играть на фортепиано, целовала в висок, не позволяла пасть духом. Но её отняли, и он упал. Терри не плакал, не рвался в бой, не пытался её спасти — мальчишка одиннадцати лет, пусть и демон, что он мог сделать против дьявола? — он молча наблюдал за тем, как её уводят, оцепеневшую, и чувствовал, как добро, которое всё ещё слабо пульсировало под его железной броней, сворачивается в ненависть. Отца ненавидел, мать ненавидел, сестру крепко прижимал к груди. Кристина ничего не понимала тогда, но тоже ненавидела. «Мама сама затянула на шее петлю, папа всего навсего выбил табуретку у неё из под ног» — Постарайся, мама,— Терри не знал, о чём просит её, в чём клянется сам. — И я постараюсь. В его голове, откуда не возьмись, возник тревожный вопрос. «Где твоя сестра? Где твоя сестра, Терри, ты знаешь где твоя сестра?» Терри отнял руку от стены. «Понятия не имею, где Крис,— её таинственное исчезновение было нисколько не удивительным. Наверняка она обиделась и решила, что будет избегать брата, чтобы выразить, насколько сильно её покоробило его предательство. Принц почти не сомневался в том, что сестренка расположилась на балконе, взяв в руки блокнот, и рисовала осенние листья, мёртвых птиц, быть может, даже его портрет с выколотыми глазами. Вариантов было много. Кристина тонкая натура, но вместе с тем неуравновешенная и безумная.— Я её не видел» Принц постоял ещё какое-то время, раздумывая о своём, а потом зашагал прочь.***
Гуляя по Меркурию в поисках душевного равновесия, Дэни отдавал себе отчет, что какая-то его часть ищет выход. Он заглядывал за углы, неспешно прогуливаясь, засунув руки глубоко в карманы, в надежде, что столкнется с монстром и тот его прикончит — по-нормальному и окончательно, а не как Гринберг, только физически — но все монстры, когда-либо жившие в этом замке, либо умерли от старости, либо нашли себе место поприличнее. Дэни опустил голову, пошел дальше. «Я устал, я так устал, я... Ненавижу себя» Перед глазами вспыхнуло лицо Сэта, пронизанное вспышками лилово-голубых молний, искаженное в гримасе ужаса и боли. «Это всё ты виноват. Не перекладывай ответственность за свои поступки на Терри, это низко. В их смерти виноват ты, как и в том, что ведущему отняли кисть руки, а рипперсы вымерли. Прими это, ты олицетворение хаоса в помпезных очках и вычурном костюме!» Но к чему эти переживания и заботы, все его жертвы — демоны, исчадья ада, встряхнись, Дэни, они сами нарывались! И всё же, почему сердце обливается кровью, почему... Дэни снова свернул направо — он постоянно сворачивал направо — и поднял голову. Залитая теплым оранжевым светом комната поражала своей красотой. Бурцев прошел внутрь, зачарованно осматриваясь. По потолку тянулись чудаковатые росписи, ярко-зелёные по белому, плитка, которой был уложен пол, была похожа на шахматную доску, один квадратик — синий, другой — белый. На синих были изображены танцующие ноты. В самом центре, на пьедестале, торжественно стояло фортепиано. Дэни охнул. Все тревоги померкли на фоне прекрасного, все струны души Дэни тянулись к этому инструменту, и он поддался эмоциям, приблизился и осторожно опустился на скамью напротив фортепиано, закатал рукава зеленого костюма, и поднял крышку музыкального инструмента. «Я в аду,— юноша был безутешен, но, тем не менее, спокоен и собран. Он больше не злился, и ноты, вылетавшие из-под его пальцев, все до последней, звучали так, как ему того хотелось. — Мне кажется, что жизнь моя — фортуны колесо...» Однако весь его энтузиазм не имеет никакого значения, потому что жизнь Дэни вот уже почти четыре дня, как закончилась. Юноша ссутулился над инструментом, его пальцы задвигались интенсивнее, музыка превратилась из легкой и воздушной в тяжелую, колючую и агрессивную. Его музыка превратилась в Терри, разве что не обросла плотью и не заговорила его голосом. Дэни вернул очки на переносицу, склонил голову к плечу и продолжил наигрывать. — Как красиво. Он вздрогнул. Мелодия оборвалась звонким «бо-о-ом», юноша обернулся на голос. Под сводчатым проходом в музыкальный зал стояла принцесса, застенчиво опустив глаза в пол. На ней было очаровательное белое платьице, подпоясанное кожаным ремешком, в волосах сверкали драгоценные камни, на щеках алел здоровый румянец. Она неловко переступила с ноги на ногу. Дэни показалось, что ей неудобно в этих громоздких туфлях. — Б-благодарю,— горло сжалось от страха, Дэни замер. Кристина, так звали принцессу, одарила его робкой улыбкой. Вдруг, поднявшись из глубин подсознания, зазвучал четкий голос Гринберга. У Сатаны, по нашим стандартам, милая дочь. Хорошенькая, как олененок Бэмби из ваших диснеевских мультиков. Тиски страха, сковывающие Дэни в присутствии Терри, разжались. Воздух с легкостью вышел из легких. «За то время, что я здесь нахожусь, я убедился только в одном,— осознал Дэни. Их с Кристиной взгляды встретились, её шоколадно-карие, мягкие, как у лани, и его болотно-зелёные, пугливые и влажные. — Тим был прав во всём» Во всём, кроме Кристины, но ни Дэни, ни сам Тим, этого не знали. — Папа тоже очень красиво играет,— принцесса начала издалека, её лицо озарила мечтательная улыбка. — Он играет, а как он поёт... Ты умеешь петь, Дэни? Дэни поёрзал на месте, лихорадочно соображая. Он поёт? Да, поёт. По крайней мере пел, да, при жизни он пел, но в смерти всё, что он мог делать, это разрушать вещи. Кристина приближалась к нему аккуратными маленькими шажками, эхо её каблуков разносилось по пустому музыкальному залу. Принцесса не морщилась усилием воли. Эта комната напоминала ей о матери, единственной женщине, которая сумела победить дьявола, а после так позорно кончившей, предавшей их — отца, Терри, Кристину — и канувшей в лету, о женщине, чей дивный голос заполнял эту комнату снизу доверху, женщине, о которой ныне напоминали лишь фортепиано, исписанные нотами тетради, выколоченное на каменной стене имя и многочисленные родинки на лице брата. — Я с-сочиняю музыку, и ин-иногда пишу тексты, н-но...— язык Дэни заплетался, ему было тяжело оформлять узловатые мысли в слова и выталкивать их наружу, но Кристина не подгоняла его и была терпелива, поэтому он продолжил. — Не знаю, насколько хорошо. Глаза Кристины сверкнули. — У меня совсем нет друзей, Дэни, — заявила она тихим, но уверенным тоном. Кристина смотрела себе под ноги, пощипывая край платья. — Прошу, пожалуйста, скрась моё одиночество и спой мне что-нибудь собственного сочинения. Её руки, тонкие и маленькие, как у куклы, потянулись к Дэни. Он с сомнением посмотрел на неё, хрупкую и нежную, как цветок, и нерешительно поднялся со скамьи. Когда их с Кристиной пальцы переплелись, он с удивлением отметил, что её кожа горит. — К-конечно, хорошо,— Дэни приободрился, его лицо разгладилось. Если принцесса вежливо просит у него, то он с радостью исполнит её просьбу. — Я спою.Кристина улыбнулась.