персональный ад

Слэш
NC-17
В процессе
234
автор
Crybaby Tutok бета
Размер:
планируется Макси, написано 359 страниц, 29 частей
Описание:
Посвящение:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
234 Нравится 299 Отзывы 54 В сборник Скачать

9. Рандеву со смертью.

Настройки текста
Чёрная, как ночь, сажа, медленно кружась в воздухе, оседала на пол. Светлые цвета, преобладающие в покоях Кристины, исчезли. Все вокруг будто состарилось на десятки лет вперёд и сделалось серым. Дэни, который то проваливался в темноту, то вновь выныривал в эту кошмарную реальность, ощущал едкие запахи гари и крови. Его лицо, бледное, заострившееся и в холодном поту, уродливой маской покрывал слой пепла. Рубашка прилипла к взмыленному телу, кровь уже загустела и превратилась в желе, рана от зубов принцессы пульсировала, но вроде бы кровотечение прекратилось. Дэни затруднялся сказать. Его ресницы затрепетали. «Сейчас потолок обрушится,— перед слезящимися глазами юноши висел обугленный, утыканный кинжалами и осколками потолок. Люстра маятником раскачивалась из стороны в сторону, тяжёлая чугунная цепь, на которой она держалась, издавала не скрипы, а самые настоящие стоны. — Потолок обрушится и всему точно придёт конец» На мгновение его посетила безумная мысль, было бы лучше, если бы потолок обвалился и раздавил его. Их всех. «Гринберг говорил, что принцесса безобидна, он говорил, что она добра, он солгал» — Он не знал,— охрипший, надломленный голос Терри прервал череду размышлений. — Никто не знал, только я. — принц закашлялся, в горло забились сажа и кровь. — Вставай. «Вставать?— недоумевал юноша. Мир вокруг него кружился, тело отяжелело, стало свинцовым, чужим, не поддающимся командам разума. — Чего ради? Я уже мертвец, это твои слова» — Я не умею подбадривать,— если это и было оправданием, то неважным. Дэни почувствовал, что кто-то опустился рядом с ним. Липкие пальцы коснулись его волос. — Мощный фокус, конечно. Я впечатлён твоим идиотизмом, хотя казалось бы, чему уже поражаться, парень продал себя в интернете, но ты превзошёл все ожидания. — по голосу юноша понял, что принц улыбается, но не злобно и даже не осуждающе, а иначе, не типичной для него улыбкой. — Браво. Если бы не пепел, закамуфлировавший кожу Дэни, Терри заметил бы, что лицо юноши покрылось алыми пятнами стыда. Бурцев предпринял попытку встать, предплечье заныло, из раны снова выплеснулась кровь. Пальцы рук сами собой сжались в кулаки, зубы клацнули, стукнувшись друг о друга, ярость разлилась в глубинах его чрева желто-зелёным пламенем. — Хочешь мне врезать?— подначивал принц. Морщинки, сопровождающие улыбку, взрезали темное полотно копоти на бледной коже. Будучи таким, расхлябанным, вымотанным и шаловливым, Терри был особенно красив. Рубашка надорвана, смоляные волосы растрепаны и ниспадали на лоб, карие глаза сияли безумным блеском, что было хорошим знаком. — Всего несколько минут назад ты готов был пожертвовать собой ради меня. «Совсем не поэтому,— беспомощно подумал Дэни, из глаз текли слёзы, смывая грязь с лица. В груди было тесно. — Тогда это казалось единственным правильным решением, но я не знаю, почему, я не знаю...» Терри перегнулся через Дэни, заслонив собой потолок, и юноша позволил себе прикрыть глаза. Ловкие руки принца ухватились за балки, которые придавили Дэни к полу, перекрестив его собой, зашипел, отшатнулся. Кожа на пальцах запузырилась и покраснела, Терри поднял руки на уровень глаз и с леденящим душу отвращением наблюдал за тем, как ожоги начинают затягиваться. «Он не может коснуться креста,— эта мысль успокоила Дэни. Если Терри не может подобраться к нему, значит и Кристина не сможет. — Хорошо» — Нет, не хорошо,— раздраженно ответил Терри. Он поднялся с колен, всколыхнув облако седого пепла. Он оседал на его длинных чёрных ресницах, путался в волосах, как снежинки, тогда, в Эмбере, налипал на кровоточащую ссадину на скуле, причудливой бахромой обрамил ворот рубашки. — Она будет есть твоё лицо, кисти рук, твои щиколотки. Кристина съест столько, сколько получится. — Терри хотелось донести до глупца, насколько важно им обоим убраться отсюда до того, как Крис придёт в себя и не смог. Легкие сжались от нехватки кислорода, и принц со свистом втянул в себя сухой воздух, снова закашлялся. Взрыв лилово-голубых молний, вызванный Дэни, преобразил комнату до неузнаваемости. Орнаментные обои облезли, ножки кровати вошли глубоко в пол, матрац провалился вниз, сверху покоилась груда дымящегося тряпья — подушки, скорее всего — шкаф и комод вывернуло наизнанку: теперь они щурились на комнату остроконечными занозами и щепками, как злые бешеные псы, в любой момент готовые сорваться с цепи и вгрызться зубами в плоть, с потолка слетала шелуха, вверх от пола поднимались снопы пепла. «Идеальный кукольный домик Кристины превратился в вишневый сад нашего брата,— шептал голос в голове Терри, испуганный, тоненький, сбивчивый голос. А потом на поверхность всплыла другая мысль, холодная, покрытая жирным слоем горького презрения, и вцепилась в Терри тупыми желтыми зубами. — Думаешь, приобрести Каина на аукционе было хорошей идеей?» В памяти возникло украшение из червонного золота, вспыхивающее всполохами алых искр. «Придурку. Не будь придурком» Сердце принца сжалось от тоски, и он отринул лишние мысли. Рассеянный взгляд Терри беспомощно блуждал по комнате, не зная, за что зацепиться. Паркет потрескался и обгорел, по всей поверхности пола тянулись чёрные и серые полосы — Дэни сказал бы, что это похоже на очень своеобразную хохлому — будто кто-то или что-то вцепилось когтями в деревянные доски, а потом это что-то рванули назад и протащили по всей комнате. Зеркала и окна разбились, лампы тоже лопнули, стекло стало мелкой сверкающей крошкой, похороненной под обломками мебели, полотна портретов почернели, рамы обуглились, кое-где на стенах виднелись глубокие трещины, из них сыпался песок, топор королевы торчал из фортепиано, накренившегося вбок. Добрая половина клавиш отсутствовала. Вонь стояла невыносимая. Принц прикрыл нос рукой, сморщился. Худшим из запахов был запах палёных волос. «Её волосы,— тоскливо подумал Терри, глаза слезились, легкие разрывали приступы кашля. — Мама, что я сделал с собственной сестрой» Кристина не погибла, чего и следовало ожидать — надеяться вообще было глупо — и сколько бы ран, переломов и ожогов она не получила, вскоре она начнёт восстанавливаться, поэтому уходить нужно было немедленно. Завеса дыма, скрывшая большую часть стараний мальчишки, не позволяла Терри рассмотреть, где именно находится Крис, но он чувствовал её присутствие, как чувствовал кровь, бегущую по своим венам и стук собственного сердца, ударяющегося о рёбра. Каждый её шрам поёт песню боли, но не убивает её. На самом ли деле Терри хотел убить её? «Нет,— твердо решил он. — Я люблю её» Он любил маленькую сестренку с чёртовым каре, темными губами и безразличием за карими глазами, но не пожирательницу душ. — Терри,— принц кашлял столь долго, что не заметил, когда Дэни выкарабкался из под сваленных балок. Ноги у юноши подкашивались от усталости, в глазах всё троилось, одну руку он прижимал к ране на предплечье, вторую не чувствовал вовсе, но всё же прибывал в сознании и снова обрел возможность говорить, что не могло не радовать. — Г-где она? — Здесь,— на вопрос юноши Терри обвел руками руины, которые когда-то были её комнатой. Возможно Кристина перехитрила их, она могла бы затаиться в густом дымном сумраке и выжидать. Быть может она прячется под обломками комода, под тяжелыми, обгоревшими льняными шторами, от которых вверх поднимались волны бледного дыма, что, если она ходит по потолку, готовясь в прыжке снести голову с плеч Терри? Он непроизвольно вздернул подбородок, чтобы убедиться, что его догадки беспочвенны. Потолок, ранее украшенный разноцветной плиткой, обнажил древние рисунки. Уродливые жирные черти, мохнатые, с козьими рогами и копытами, сгруппировались вокруг молодой девушки и насиловали её, упиваясь беспомощностью жертвы. Художники Преисподней не разбирались в красоте, зато знали кое-что об агонии. — Дэни? — Да?— тихо отозвался юноша. Терри повернулся к мальчишке и не смог вымолвить ни слова. «Какой же он худой»,— похолодев, подумал он. — Я позову домистиков,— пожалуй, это здравое решение. Терри кивнул сам себе, оглядывая пепелище. Другим здравым решением было уехать из Гоморры до возвращения отца. — Пойдём, я отведу тебя в лазарет, чтобы лекари перевязали рану. — он поманил Дэни к себе, и юноша двинулся к принцу, слегка покачиваясь из стороны в сторону, белый, как кость, с разводами крови и сажи по всему лицу и телу, призрак доброго милого мальчишки, который красиво играл на фоно. Терри испытывал к нему жалость, и ненавидел это. — Посмотри на меня. Дэни поднял покрасневшие глаза на Терри, в них читалось замешательство. — Я не отойду от тебя ни на шаг, — голос Дэни обрел неожиданную твердость. Он сделал ещё один шаг вперёд по направлению к демону, под ногами хрустело разбитое стекло. — Б-больше нет. Терри изменился в лице. «Великолепно,— небрежным движением руки смахнув волосы с лица, принц задался вопросом, как ему сжиться с мыслью, что в свои двадцать пять лет он, кажется, случайно стал отцом. — Мама была бы рада»

«ПАТИ У ДЬЯВОЛА НА ХАТЕ» Частное мероприятие Цвет настроения — Фиолетовый. Только по приглашениям

Гладкий каменный пол зала заседаний устилали флаера. Замок «Чёрная звезда» погрузился в блаженную тишину, музыка оборвалась более часа назад, пыл гостей поутих, они задремали, устроившись кто где, и один только Тимати не мог расслабиться и даже после восьми бутылок водки, выпитых в гордом одиночестве, не смог сомкнуть глаз. «Это не алкоголизм,— сказал бы кузен, если бы не похрапывал сейчас, привалившись спиной к ножке стола. В уголках его губ пузырилась слюна, которая мгновенно исчезала в проволочной бороде. Молли сопела рядышком, сложив голову на мощной груди дьявола. — Это тебя довело сенаторство» Вечеринка прошла на ура, о чём свидетельствовали разноцветные разводы на изначально белых мраморных стенах, возле колонн скопились лужицы блевотины, уже загустевшие, переливающиеся в тающем вечернем свете конфетти, раздробленный комнатный фонтан — Скруджи и Майами долго дискутировали на тему еды, первый настаивал на том, что нет ничего хуже сладкого, разгорячился и заявил, что подпишет петицию о запрете ввоза десертов на территорию Града, Майами обезумел и сместил свою злость на предмете декора — всюду, куда не ступи, были разбросаны флаера, предметы одежды, перья, битое стекло, рыбные кости — рыба была любимым демоническим лакомством — и головастики. Беднягу Молли снова вырвало, и это только после третьего бокала имбирного пива! Все её будущие детёныши хлынули прямо изо рта, забрызгав лакированные ботинки Тимати бело-желтой жидкостью. «Мои дети!— взвизгнула Молли. Бокал выпал из ослабевшей руки, она заскулила. — Нет, нет, нет! Мои дети! МОИ ДЕТИ!» Драгни удивленно поднял голову. Молодой демон сидел на столе, уже порядком опьяневший, заехав локтем в громадных размеров торт — сливочные розочки смазались — и играл что-то незатейливое на гитаре. Майами и Максим пили на брудершафт. Тимати не был уверен, но, кажется, их бокалы были наполнены кровью. Чьей? Но после пронзительного крика демоницы всё внимание сосредоточилось на ней. Тимати выжидающе посмотрел на неё. Стройная, как кинжал, и изящная, в тёмно-фиолетовом приталенном платье, с размазанной по лицу помадой и упавшими на глаза волосами, она оставалась прекраснейшей из женщин ада, но что-то в ней вызывало у Тимати жгучее чувство неприязни. Всё. «Поздравляю»,— Скруджи пригубил из бутылки вишневого ликера. Дьявол прыснул, кровь вылетела у него из ноздрей прямо на лицо Майами, Драгни приглушенно рассмеялся, даже Тимати не выдержал, нелепость ситуации вызвала у него приступ сухого смеха. Сатана и Майами уставились друг на друга и начали хохотать, последний согнулся пополам, на глаза навернулись слезы и потекли вниз по щекам, смешавшись с кровью. Молли оглядела мужчин, собравшихся вокруг неё, одичавшим взглядом... и сама захохотала. У Тимати в голове что-то щёлкнуло. «Софья,— вот, что не давало ему покоя. Шелковые чёрные волосы, высокие скулы, взгляд обольстительницы и воинственная походка. Образ бунтарки, которую кузен приметил во время очередной вылазки на гладиаторские бои, в тот паршивый 1990 год, отчетливо проступал в сенаторше Клеймора, шестого круга. — Софья, будь она проклята» Неудивительно, что на пиршестве сенаторов королева-предательница всплыла у демона в памяти. В конце концов, она была сенатором Эмбера. «У неё, во всяком случае, уважительная причина, чтобы не приходить, в отличии от Джакомо,— высказался Скруджи. — Её величество уже пятнадцать лет как червей кормит» Увеселительные мероприятия тянулись мучительно долго. После выкидыша Молли все принялись за торт: стали отрывать от шоколадного шедевра куски и закидывать друг-друга. — ГРАД СОСЁТ! — СОСЕШЬ ЗДЕСЬ ТОЛЬКО ТЫ, МАЙАМИ! Затем, кому-то в голову пришла блестящая мысль раскурить портрет Горация фон Гельфанда — Тимати закрыл лицо рукой, не в силах на это смотреть — сенаторы вызвали Павла Волю, предались ностальгии, дойдя до кондиции — покеру. Скруджи, оставшись в одном только пурпурном галстуке, стал выкрикивать беспорядочные призывы, и замок наполнился кошками. Бедные создания, вырванные из мира людей, оглушили своим хоровым мяуканьем весь замок. Им было больно от соприкосновения со злом. «Хлопушки!— весело отреагировала Молли. — Хлопушки!» Как и следовало ожидать, долго они не протянули. Их глаза покраснели, налились кровью, вылезли из орбит и лопнули — хлоп — залив пол желотиновой слизью. Ближе к рассвету безобидная игра в крокет превратилась в стриптиз. Танцевал, разумеется, господин Сатана. «Хотел бы я ослепнуть!»,— в этот раз Тимати пил особенно много. Теперь все спали, разморенные выпитым алкоголем, изнуренные играми и утомленные стэндапом Воли. Все, кроме одного. Тимати наблюдал за тем, как над Коулом расстилается голодный сумрак. Он стоял напротив окна, заложив большие пальцы за ремень, зажав между передних зубов сигарету, и мягкий золотой свет ламп отражался в стёклах его очков. Его плечи поднялись вверх от глубоко вдоха, кончик сигареты вспыхнул ярким огоньком, дым бледными кольцами вырвался из ноздрей. «Плохи наши дела,— взгляд Тимати сместился с пейзажа на само окно. Витражное стекло из красных, оранжевых, жёлтых, пурпурных и бирюзовых ромбов снаружи покрыл толстый слой инея. Мороз приложился своими холодными пальцами к окну и разрисовал его хитроумными узорами. — Холод добрался до Коула. До моего тёплого драгоценного Коула» В Подземном Царстве всегда было холодно, если уж на то пошло, но Коул — пристанище Тимати, пятый круг ада, в котором сенатором был он сам — отличался от прочих своим благоприятным климатом. Здесь никогда не погибали цветы — редкий сорт адcких цветов, пахучих, с синим бархатным бутоном, называющийся «déchu» — злобные неприветливые ветра не тревожили здешние леса, лёд не касался берегов Коула, вечно скитаясь где-то поблизости, как незванный гость, не решающийся войти в чужой дом без приглашения. «Теперь этот незванный гость озверел и ворвался в нашу тихую гавань, рассыпая горы снега, атакуя острыми ледяными стрелами, замораживая своим дыханием, намереваясь погубить» — Снег не растает, если ты будешь прожигать его взглядом,— голос из-за спины звучал охрипше. Послышались шаркающие шаги Максима. — Хватит кривиться, скоро лицо скиснет. Тимати небрежно взмахнул рукой, льняная шторина, свисающая с обломанной гардины, послушно свилась вокруг бедёр дьявола. — Прикрой срамоту,— демон сделал ещё одну затяжку, его лицо сморщилось сильнее. — Расхуярили мой любимый фонтан. Максим подтянул штору к груди, его плавающий взгляд пытался сфокусироваться на кузене, похмелье сильно било по вискам. — Нашел из-за чего дуться,— отмахнулся Сатана. Он подался вперёд, вляпался во что-то жидкое, выругался на сербском. — Цоцксуцкинг!* «Старый дурак,— раздраженно подумал Тимати. — Клянусь, иногда меня посещают мысли, злые и жестокие мысли, будто ты нарочно доводишь ад, а заодно и меня, до нервного срыва. Мы, блять, замерзаем» — Я знаю,— спокойно ответил Максим. Его мясистая, шершавая рука, пальцы которой оканчивались длинными, уродливыми когтями, опустилась на плечо кузена. — Гони эти мысли прочь, иначе я отрублю оба твоих члена и затолкаю их в твой рот. — Чего ты ждешь?— сигарета упала на пол, на неё сразу же опустился массивный отсроконечный башмак. Затоптал. — Твоя женушка уже отхреначила один своим топором. Думаешь я забыл? — из груди вырвался каркающий смешок. — Тебе не нужны причины делать что-то или не делать чего-то. Дьявол многозначительно хмыкнул, рука исчезла с плеча, началась какая-то возня. — Чего я жду?— Макс улыбнулся сквозь бороду той самой улыбой благодетеля, от которой в желудке расцветали уродливые язвы. — Знамения, кузен мой, знамения... Он открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но неожиданно его внимание привлекло что-то другое. Тимати проследил за его взглядом и обомлел. Небо заполонила стая птиц. Они прибывали из-за линии горизонта необъятной чёрной тучей, оттуда, где не было ничего. Ящик пандоры открылся, и из под крышки вырвались птицы, не несущие с собой ничего, кроме несчастий. Они проносились над землей, опорожняя кишечники, оставляя свои гадкие птичьи следы повсюду, щурясь чёрными пуговичными глазками, и фыркали. Даже стоя в замке, расположенном на самой высокой из скал ада, Тимати мог слышать гул, поднятый взмахами их крыльев. Он рассеянно коснулся стекла ладонью и почувствовал, как оно вибрирует. Тени шелковым покрывалом накрыли Коул. «Это невозможно,— мыщцы живота расслабились, теплая струя потекла вниз по внутренней стороне бедра. По темно-фиолетовым штанинам Тимати расползалось мокрое пятно. — В Преисподней не бывает птиц. Это невозможно» Макс провёл рукой по сухим губам, его лицо оставалось бесстрастным, однако волны оскорбленности — испугать старого черта было ой как непросто, и птицам не удалось этого сделать — ощущались особенно остро. Максим вскинул голову вверх, зрачок лопнул, залив белок чернотой. Совиные крылья, вспарывающие воздух вновь и вновь, зарябили, очертания стали расплываться, смазываться, постепенно сливаясь воедино. Перед глазами всё застлала белена. — Блятский рот, когда я говорил, что жду знамения, я лукавил. Но знамения не лукавили, как и холод, накатывающий волнами пакостливого моря. Теперь всё встало на свои места. Грядет Антихрист, а лёд движется следом за ним.

***

Автобус привёз Терри и Дэни в Клеймор, шестой круг ада, самое плоское и, пожалуй, самое ароматное, в плохом смысле этого слова, место в аду. День выдался ненастным, в прямом и переносном смыслах. Небо, серое, в голубоватых разводах, висело очень низко над землей, парило, как перед дождем, но руки Дэни всё равно озябли, поэтому он сунул руки под мышки, в надежде согреться. Климат Преисподней не поддавался логике, поэтому юноша не пытался его понять или объяснить, просто угрюмо смотрел по сторонам, следуя за Терри, как тень. В каком-то смысле он и был тенью.

Цлаиморе Переулок «Карамельный» ↑ Град ← Гоморра Эмбер → Напоминаем, что приобрести билеты можно в онлайн кассах во всех торговых центрах Клеймора. Приятного времяпровождения!

В воздухе висел крепкий запах застоявшихся нечистот, плесени, перепрелого дерьма и мусора, невзирая на то, что вокруг была идеальная чистота. Всюду, куда ни глянь, зеленели аккуратно подстриженные газоны, в узких каналах бурлила вода, ровные асфальтированные дороги расходились во все стороны, как ветви дерева, уходя на многие мили вперёд. Настоящих деревьев, к слову, не наблюдалось, зато было много фонарных столбов. Железных, судя по тому, как сурово они поблескивали в тусклом дневном свете. Терри шагал чуть прихрамывая, попутно заправляя окровавленную рубашку в брюки — пропахший гарью жилет он снял ещё в автобусе — кожаный браслет, обхвативший его запястье, превратился в тонкую чёрную леску, и темнел на бледной коже, как старый загрубевший шрам. Дэни смотрел ему в след и его невольно снедали мысли, чем этот человек — демон — занимался, пока он в полуобморочном состоянии был в лазарете. Явно не переодевался. «Я помню, как в комнату хлынули сотни слуг,— да, Дэни было хреново, в глазах всё плыло, боль от раны прокатывалась по всему телу, заставляя извиваться и стонать, но перед тем, как снова впасть в забытие, юноша запомнил, как домистики оцепили Кристину в кольцо. Она напоминала кусок плохо прожаренного мяса, волосы клочьями торчали во все стороны, руки безвольно обвисли, платье сгорело, она была без сознания. Её водрузили на импровизированные носилки и понесли прочь. Терри смотрел на неё со смесью пренебрежения и ужаса. Пронося принцессу мимо него, колонна домистиков вынужденно остановилась. Кристина поймала брата за руку и что-то пробормотала. На сгибе локтя, там, где Крис ухватилась за него, у принца остались кровавые следы от её пальцев. Дэни постарался вспомнить, что именно она сказала. — «Не исчезай». Я почти на сто процентов уверен, что она просила его не бросать её» Ведь Кристину бросали все. Брат не стал исключением. Терри одолжил Дэни одежду — голубая парка не согревала, но и не морозила, чёрные штаны были великоваты ему в бёдрах, зато вылинявший розовый свитер — кому расскажешь, что сын дьявола фанат розовых вещичек, не поверят — пришелся как раз в пору, на кроссовки Дэни тоже не жаловался. После мучительно долгой недели в узких кожаных туфлях любая обувь была ему в радость. Повязка на предплечье несколько сковывала движения, но в целом, Дэни чувствовал себя хорошо. Настолько хорошо, насколько могла попавшая в ад непорочная душа. Дэни пытался заговорить с Терри пару раз — если молящий взгляд, нервное заламывание пальцев и непрерывное покусывание губ можно было считать за попытки — но не знал, с какой стороны к нему подступиться. Терри был недосягаемым в том плане, что мог находиться поблизости, но мыслями утопал глубоко в себе. Пожалуй, это неприятно, особенно если учитывать тот факт, что Терри собой являет. Твердолобый мальчишка в теле красивого мужчины, не более. «Редкостный молчун,— невесело подумал Бурцев. Они шли вдоль проезжей части по тротуару, миновали поросший тиной голубой пруд, четыре указателя, два из которых болтались в воздухе, как неприкаянные, и за всё время пути им никто не встретился. — Эта тишина такая громкая, что я скоро оглохну. Вот бы Тим был здесь, он до разговоров охочи» Остановились они только тогда, когда добрались, как позже понял Дэни, до пункта назначения. Терри целеноправленно вёл их в придорожную забегаловку, единственное здание на фоне голых полей, облезлых кустов, усыпанных красными ягодами, и бесконечного неба. Принц толкнул стеклянную дверь плечом, раздался весёлый звон колокольчика, и они юркнули внутрь. Пахло здесь головокружительно хорошо! Дэни смог уловить запахи мёда, парного молока, свежеиспеченного хлеба, а также легкий шлейф вина. — Батюшки, вы только гляньте,— женщина, стоящая за кассой, всплеснула руками, завидев Терри. Её одутловатое лицо озарила улыбка. — Батюшки, батюшки, батюшки! — она сдернула с плеча влажное полотенце, расправила подол рабочего платья и поспешила к принцу, неустанно повторяя. — Батюшки, батюшки, батюшки... Пусть Терри и выглядел неважно — по рубашке растеклись кровавые разводы, шея лопалась от грязи, пол лица в саже, волосы не причёсаны, под ногтями чёрные слои копоти — но это не имело значения, потому как он, во-первых, был принцем, а во-вторых, стоило ему улыбнуться, как все недостатки меркли. Женщина подплыла к ним, млея от одного его взгляда. — Здравствуй, бабушка,— поприветствовал Терри. — Здравствуй, милочек, — она закинула морщинистые руки на его шею и потянула к себе. Её красные губы отпечатались на обоих его щеках. — Ох, милочек, я слышала, что ты побывал в Эмбере, как там погодка? Почему ты такой грязнючий?— она покачала головой, недовольная внуком, её негодующий взгляд упал на Дэни и она снова запричитала. — Что за худенького парнишку ты приволок? Почему он такой красный? Ты бы хоть предупредил, что придешь с другом! Ну почему он такой худой? «Провалиться бы сквозь землю,— юноша стоял понурив голову, лицо и уши горели, взъерошенные волосы падали на глаза, от стресса он начал потеть. Может кто-нибудь объяснить ему, почему он продолжает потеть после смерти? — Да разве из Преисподней можно ещё куда-то провалиться!?» — Ты глянь,— женщина цокнула языком, растирая между большим и указательным пальцами сажу. — Терричка, родной, у тебя такая шикарная ванная, ты что, позабыл в какой стороне она находится?— она снова посмотрела на Дэни, тяжело вздохнула, махнула рукой, мол, что взять с вас, мальчишек. — Дорогу на кухню ты, видимо, тоже благополучно забыл. Садитесь, я принесу вам чего-нибудь вкусненького, а лучше сытненького, и лучше много! Она круто развернулась на каблуках — весьма энергично, для дамы её солидного возраста — махнула тяжелыми тёмно-рыжими волосами и исчезла в веревочной бахроме, за которой, как Дэни смел предположить, была кухня. — Терричка?— шепотом уточнил Дэни. Принц бросил на него полный желчи и раздражения взгляд. «Господи Иисусе,— Дэни содрогнулся, но постарался сохранить невозмутимое выражение лица. — Если хочет скалиться, пускай скалится, лишь бы... Лишь бы не кусал»

Чешская Республика Прага

Виталия являла собой невысокую худощавую девушку двадцати лет, с длинными ногами, длинными — длиннее человеческих — пальцами, совершенно непохожую на старшую сестру. Пылающая энтузиазмом Соломона была остра на язык, своевольна и упряма, как ослица. Она предпочитала кожаные куртки, джинсы с подворотами, дорогие ботинки на высоченной платформе, сигареты «Мальборо», ночные прогулки по Ольшанскому кладбищу и всякого рода авантюры, Виталия, в противовес сестре, была человеком домашним и далеким от внешнего мира — и от человеческого, и от демонического. Несмотря на врожденную слепоту, Виталия сумела убедить родителей в том, что достаточно самостоятельна и может жить одна, и, насколько Соломона могла судить с высоты своих двадцати четырех лет, прекрасно доказала свою правоту. — Ты продолжаешь приносить домой цветы,— Соломона поморщилась, в нос бил неприятный запах гниения. Виталия откинула медного цвета волосы на спину. — Цветы так прекрасны,— она, к глубокому разочарованию всей семьи, не могла их видеть, но была твердо уверена в этом. Просто знала. В этом заключалась главная странность — Виталия просто знала то, о чем знать не могла и не должна была. У нее не было видений, вещих снов, никакие «картинки» не вспыхивали у неё в голове, и о существовании никакого третьего глаза речи быть не могло. Пришлось смириться, что Вита просто знала. Знала, когда солнце спрячется за тучами, когда выпадет первый снег, когда мама собирается наведаться к ней с визитом, когда Горбун ввяжется в драку с бродячими псами, и когда соседи сверху начнут ее заливать. И это были незначительные мелочи, проявления демонической крови, которая, по словам отца, и сделала Виту слепой и позолотила ее волосы, настоящая жуть заключалась в том, что иногда — а в семье Новаков это «иногда» превращалось в «никогда» — в словах Виталии проскальзывали самые настоящие ужасы. — Они ведь завянут, — настаивала Соломона. Квартира сестры тонула в цветах, от их резкого аромата у девушки выедало глаза и она постоянно щурилась. — Мы хоть и демоны лишь наполовину, но это не значит, что правила игры для нас другие. Виталия пожимала плечами. Ее лицо оставалось бесстрастным, в затянутых белой пленкой глазах отражалась комната, заполненная всевозможными цветами. — Однажды правила изменятся,— негромко отвечала она, неторопливо переставляя цветочные горшки. — Я знаю. И была такова. Наверное, именно по этой причине ноги сами несли Соломону к дому сестры, ибо события произошедшие с ней совсем недавно, нельзя было охарактеризовать иным словом, кроме как «ужасные». А кто, если не Виталия, сможет помочь ей разобраться с этими ужасами? Девушка всегда носила ключ от сестринской квартиры в кошельке — мало ли что — и сейчас суетливо вставляла его в замочную скважину, дрожа, как осиновый лист. «С этим пора разобраться, пора рассказать кому-то, кому-то кроме Джея, он и так слишком волнуется за меня» Виталия была ее последним и единственным вариантом, она скажет, что с этим делать, успокоит ее, найдет нужные слова — Виталия и нужные слова? Вот так анекдот, — заварит ей зеленого чая и что-нибудь посоветует. Дверь со скрипом отворилась, демоница проскользнула внутрь, воровато оборачиваясь. Не зная зачем, Соломона задержала дыхание, замедлила шаг, миновала тихий, убранный коридор, и очутилась в маленькой уютной кухне, на которой, к глубочайшему потрясению демоницы, не оказалось цветов. «Она избавилась от цветов? Во имя дьявола, с чего вдруг ей избавляться от цветов...— от внимательного взгляда демоницы не укрылось, что цветы были намеренно вынесены из квартиры. Плиточный пол был идеально чист, никаких опавших листьев, никаких лепестков, никакой зелени вообще. Виталия убиралась совсем недавно, в воздухе ещё витал аромат чистящего средства. Паника скрутила кишки в жгут. — Во имя дьявола...» Цветочные горшки, однако, были на месте, доверха наполненные чёрной землёй. Кладбищенскойчёрнойземлей. Девушка застыла в дверном проёме, ошарашенная и сбитая с толку, её горло сжалось от страха и беспомощности. Горбун растянулся на полу перед обеденным столом, его белое брюхо вздымалось и опадало от частых вздохов, он спал, вывалив наружу длинный гладкий язык, но почувствовав присутствие Соломоны открыл один жёлтый глаз. Их взгляды встретились, но вместо того, чтобы подать голос или вильнуть хвостом в знак приветствия, Горбун фыркнул, потянулся, и продолжил спать. «Паршивая псина,— обозлившись, подумала Соломона. Её пальцы сжались в кулаки, ногти вонзились в ладони. — Неужто я не заслужила твоего внимания, дохляк?» Но разумеется, не в его внимании демоница отчаянно нуждалась. Виталия стояла над столом, плавно орудуя мясницким ножом. Фарфорово-белые глаза смотрели вперёд, длинные медные волосы патлами свисали вдоль вытянутого, сосредоточенного лица, тонкие губы плотно сжаты. По-видимому, появление сестрицы её нисколько не удивило. «Со мной что-то не так,— в отчаянии подумала Соломона. Она сцепила похолодевшие от страха пальцы в замок, прикусила губу, собираясь с духом, чтобы окликнуть Виталию. — Давай же, Соломона, просто скажи это вслух» Глупость, конечно, но Соломона всегда считала, что проблема становится реальной именно в тот момент, когда ты начинаешь говорить о ней вслух. Пока ты покорно держишь рот на замке, позволяя проблеме отшельником бродить по твоей голове, она не сможет тебе навредить. Не сможет никому навредить. Но стоит дать слабину, выпустить монстра из шкафа, всё меняется. Навязчивая мысль обрастает плотью, обретает разрушительную силу, а Соломона так сильно боялась всё разрушить... Виталия повернула голову в сторону Соломоны, её слепые глаза сфокусировались на старшей сестре, и она изрекла, как нечто само собой разумеющееся: — Ты беременна.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.