персональный ад

Кристина наконец-то проснулась. Она спала долго и сладко, не тревожась из-за кошмаров и воспоминаний, норовящих призрачной тенью скользнуть в её голову и затуманить разум, расколотый и пульсирующий от периодически возвращающейся боли. Последние две недели она то и делала, что спала, а когда просыпалась, обессиленная и в бреду, пила молоко, сбивающее жар и снова проваливалась в небытие. Рядом был Терри, она чувствовала тонкий мускусный аромат его кожи, мятное, с кислинкой, дыхание и мягкий запах шампуня. Теперь, когда она окончательно пришла в себя и поняла, что не собирается засыпать вновь, брата рядом не оказалось. «Какой-то ублюдок пытался меня убить, — последнее осознанное воспоминание было как-то связано со стрелой, сорвавшейся с неба. Кристина тупо шарила рукой под кофтой, ощупывая грудь, ложбинку между ключицами, мягкий, подрагивающий живот. Стрела вгрызлась в неё, заставила её скорчиться от боли, такая сволота должна была оставить после себя след. Выемку, шрамик, страшный, пузырчатый ожог, что-нибудь, какое-то свидетельство, напоминание о произошедшем. Принцесса свела брови к носу. Её кожа была гладкой и ровной, как сатин. — Кто-то всё ещё хочет меня убить» Принцесса резко села, крестец пронзило болью, она охнула и повалилась набок. Кто-то обложил её подушками, пуфами и пушистыми одеялами, из-за которых не было видно ничего, кроме зашторенного окна и расписанного панно потолка. Кристина чувствовала, что на дворе день — это подтверждало отсутствие Терри и перламутровые блики, бегающие по хромированным плинтусам — и что ей необходимо встать с этой кровати немедленно, иначе она не встанет с неё никогда. «Только не нужно этого, — в ушах зародилось надоедливое жужжание. Кристина скрипнула зубами, расталкивая ватными ногами преграду из одеял, наложенных друг на друга, как плиты. Шум не угасал, наоборот, возрастал и становился всё невыносимее, словно она прижалась ухом к кишащему осами гнезду. Мысли, как же их, чёрт возьми, было много и ни одна из них не принадлежала Кристине. Это были мысли чужих, злые и корыстные мысли, холодные, как пули, направленные на убийство. Они лились бурным потоком, перескакивая друг через друга, как всплески воды в горном ручье и жужжали на странном старом языке. Принцесса смачно шлёпнулась на каменный пол, неудачно приземлившись на колено. — Они будто вокруг меня, по всему Меркурию, повсюду, — Кристина сжала и разжала пальцы на руках, подождала, пока кровь начнёт циркулировать по венам быстрее и выпустила из кончиков пальцев сгусток чёрной энергии. Её злость была столь насыщенной, что поглощала любой отблеск света в радиусе двух метров. Из неё выливался яд, тонны яда. Он клубился над шершавой поверхностью пола, лениво вздымаясь вверх кудрявыми клочками. Глаза принцессы заслезились, во рту появился неприятный привкус кислоты. — Убью. Не буду ждать, пока они придут за мной, убью сама» Свинцовое, неразгибающееся тело ныло, каждый сустав, позвонок и хрящик звенели при попытках подняться, но Крис не сдавалась и упорно продвигалась к выходу. Когда ей, наконец-то, удалось встать, боль прошила её от предплечья до бедра и девушка повалилась вперёд, приложившись к парадной двери плечом. Голоса в голове становились громче и отчетливей, они ехидничали и насмехались на старом северном языке, на языке викингов. Но в аду, вдруг осенило Кристину, никто не говорит на норвежском, на сербском, английском, французском и старо-адском — да, но не на норвежском. «Не здесь. Они шепчутся не здесь, нет, они в Эмбере. Они устроили резню в Эмбере. Голоса в моей голове... обрели плоть» Перепугавшись, Кристина вскочила на ноги, зашипела от боли сквозь плотно сжатые зубы, и щёлчком пальцев сняла громоздкую деревянную дверь с заржавевших петель. Порыв ветра отбросил волосы от лица принцессы, раздался оглушительный треск, в воздух взметнулись столбы пыли, парившие над потолком свечи разом погасли. Крис скривилась, ей в лицо дыхнуло сыростью и коридорной затхлостью. Из темноты на принцессу щурились три пары глаз. — Ваше высочество, — робкая девица в длинном синем платьице из бархата выступила из тени, преградив Кристине дорогу. Её золотистые волосы были собраны в тугой жгут за затылке, водянистые глазёнки испуганно бегали из стороны в сторону, избегая прямого взгляда принцессы. — Пожалуйста, пройдёмте за мной в купальню. — Купальню? — Кристина озадачилась. Служанка сбила её с мысли и принцесса ощутила прежнее недомогание. Ментальные американские горки резко прервались, вызвав у принцессы прилив тошноты и головокружение. Её ноги сделались ватными, перед глазами поплыло, голоса забулькали на кромке её сознания, начали удаляться, слипаться друг с дружкой, мутировать... — Нет! Нет, не исчезайте! — она заверещала, заколотив руками по ушам, служанка вздрогнула, словно ей только что отвесили смачную пощёчину и повалилась навзничь, прикрыв голову пухлыми руками. — Вернитесь, вернитесь, вернитесь! — Ваше высочество, умоляю, помилуйте! — девица съёжилась на полу, сложив руке в молитвенном жесте. Кристина попятилась, побледнев, как полотно. Двое других слуг, которые были немолодыми мужчинами, опустились на колени, в тщетных попытках поднять девушку. — Я христианка! Вот вам крест! Только не смотрите на меня... так. Крест. Кристина пошарила рукой в воздухе, ища что-нибудь, на что можно было опереться, но находила лишь пустоту. Домистики засуетились, заблеяли перед принцессой, как овечки перед живодёром. «Крест?! — эта фраза продолжала назойливо вертеться у Крис на уме. Кресты, освещённое серебро, необработанная древесина, органическая соль, солнечные лучи, мощи святых и кислоты не приветствуются в Преисподней потому как могут нанести демонам катастрофический ущерб. Ни один домистик не станет тыкать, пусть даже и на словах, в дочь дьявола крестом. — Да она психопатка!» — Поднимись! — рявкнула принцесса, её рот растянула злобная гримаса, вены на руках надулись, стали похожими на маленьких сине-голубых змей, ноздри широко раздулись, выдавая злость. — Пошли прочь с моего пути, — она плавно наклонилась к троице домистиков, сгорбившихся возле её ног, сдула со лба прядку волос. — А не то сожру. Кристине не нужно было демонстрировать острые зубы, когти, чудеса чёрной магии или издавать страшные, нечленораздельные звуки, схожие со скрежетом разверзшихся адских врат чтобы ввергнуть слуг в состояние оцепенения, они боялись её и без этого. «В Эмбере творится что-то дикое, — принцесса обогнула слуг, тяжело шагая по тёмному коридору, вдыхая сухой воздух сальных свеч, серы и влаги, боль пульсировала в левом виске, грудь сдавливала нехватка кислорода. — Там творится что-то мерзотное, не могу подобрать правильного слова, да и какая к чёрту разница?! Что-то происходит... Или я сошла с ума» Крис передёрнуло и она ускорилась, её задеревеневшие ноги активнее зашаркали по настилу из батиста. Подсознательно она искала Терри — и Дэни, но не хотела себе в этом признаваться, страшась реакции брата — но вышла к обрамлённой белыми лианами арке, ведущей к залу заседаний. Там было тихо. Кристина помялась на месте, мысленно прощупывая эту паранормальную вакуумную тишину, поглощающую все звуки в радиусе нескольких метров. Принцесса приложила кончики указательных пальцев к воспаленным вискам, толкнула мысль сильнее, чтобы это невидимое упругое поле треснуло и расползлось по швам, позволив ей услышать тайные разговоры, однако поле не треснуло: оно растянулось, как резинка на рогатке, и сила мысли, точно ядрышко, со свистом выстрелила назад — в Кристину, сбив её с ног. Принцесса глухо застонала, впечатавшись в шероховатую стену, уплотнённую камешками с зеркальными зёрнами. Девушка чувствовала их — каждое чёртово зёрнышко в этой грёбаной стене— чувствовала как они врезались ей в кожу, оставив после себя уродливый узор полукруглых вмятин. «Я знаю, чьих рук это дело, — как не знать, если всю жизнь живёшь под одной крышей с дьяволом? Крис снова застонала, на этот раз не от боли, а от поражения. — Подчистую стёрли. Всё, о чём говорили внутри зала собраний, стёрли до основания, чтобы никто не смог проникнуть в воспоминания комнаты и вытянуть из неё информацию» Так происходило всегда, когда отец собирался с сенаторами. Он говаривал, отщипывая кусочки от круассана с шоколадом и отправляя их в рот, что «дела королевства не должны будоражить юные незрелые умы» имея ввиду, разумеется, её и Терри, хотя Терри скорее увлекся бы разглядыванием этикеток на средствах для чистки стёкол, чем делами вышеупомянутого королевства. — Но там кто-то умирает... Папа! — Крис медленно сползла вниз по стене, зарывшись руками в сальные волосы. Она не мылась уже очень давно и от неё смердело, как от градской канавы. Принцесса затряслась, захныкала, её грудь, скованная онемением, с трудом поднялась вверх. Если она продолжит сидеть тут, пуская сопли и зовя на помощь, авось папа соизволит и выйдет к ней. Ну а если нет, стало быть, в Меркурии его нет. — Ради дьявола, у меня голова разрывается на части, слышит ли меня хоть один сраный демон?! — Я т-тебя слышу, Крис, — убаюкивающе промурлыкала высокая худая тень, заслонившая принцессе обзор на дверь в зал заседаний. Она сморгнула навернувшиеся на глаза слёзы, задрала голову вверх, обнажив бледную шею. В её животе что-то нервно задрожало. — П-правда я не демон, и было бы п-прекрасно, если бы д-демоны тебя не слышали и н-не видели. С недоверием, но девушка всё же приняла протянутую ей руку и встала на ноги. Рука Дэни была тёплой и сильной, способной удержать её даже если Крис вдруг рухнет как подкошенная. Она не спешила выпускать его из своей хватки, отчасти потому что ею овладело любопытство — старое доброе любопытство, которое сгубило кошку — отчасти потому что она боялась, что он ей мерещится и как только их пальцы разомкнутся, она снова останется одна, с воющими голосами в её голове. «Ты меня не боишься? — этот вопрос вертелся на языке, блестел во взгляде, читался в грубом касании. Хрупкий и зашуганный мальчик, каким он был почти три месяца назад, когда Крис впервые его увидела, пропал, на его месте вырос Дэни, непринужденный, более уверенный, более чёрствый, загрубевший под молотом ада молодой человек. Всё в нём будто бы заострилось: его нос, его скулы, челюсть, даже взор каре-зелёных глаз. Он был похож и не похож на себя одновременно. — Боишься ведь? Меня все боятся» — Терри рассердится, что ты ко мне подошёл, — пробормотала принцесса. Она разговаривала с трудом, сипела, как больная туберкулёзом старушенция. — Меня не радует перспектива того, что он из ревности размозжит мою голову как арбуз. Она представила Терри, замахивающегося лабрисом, тусклый блеск стали и удар тыльной стороной лезвия. Её голова разлетается на кусочки, яркие алые ошмётки пачкают гладкий паркет, осколки черепа плавают в лужах крови, как крошечные каноэ, а голоса наконец-то высвобождаются и улетают прочь. — Он настаивал на том, чтобы я пришёл, — неожиданно выдал Дэни, и, поймав ещё более насупленный и недоверчивый взгляд Кристины, объяснился, положив свободную руку на сердце, как добропорядочный бойскаут. — К-клянусь. Ты не поверишь, сколько в-всего произошло за последние несколько недель... Я р-расскажу тебе всё, но для начала скажи: как ты смотришь на купальню и чашечку эспрессо? Кристина вышла из купальни благоухая, как весенний цветок. Отяжелевшие от воды волосы казались почти чёрными, как смола, из-за чего её лицо сделалось особенно угловатым, а глаза огромными. Принцесса прошлёпала босыми ногами по деревянному полу столовой, остановилась перед столом, за которым сидел Дэни с видом примерного ученика, почесала голень стопой, плотнее запахнулась в велюровый халат и плюхнулась на стул, демонстративно поёрзав. Перед ней стоял небольшой чайничек с лаковым покрытием, рядом с ним фарфоровая чашка с дымящимся кофе, а чуть поодаль — миска, снизу доверху наполненная креветками, мидиями, маринованными кальмарами и устрицами. Кристина незаинтересованно осмотрела обед, подняла глаза на Дэни — его явно распирало удовлетворение проделанной работой — и медленно отодвинула от себя блюдо. Бурцев скривился от скрежета миски о стол. — Я такое не ем, — невыразительным голосом буркнула Крис. Она ухмыльнулась, полагая, что Даня припоминает о её вкусовых предпочтениях, но он и не собирался попрекать её прошлыми грешками, сделав вид, что забыл о её кровожадности. — А когда ты ела что-нибудь в принципе? — ненавязчиво поинтересовался Дэни. — Когда ты ела в п-последний раз, помнишь? Она помнила. Каждую свою трапезу принцесса смаковала, как сирота, получивший на новый год долгожданную плитку шоколада или леденец на палочке, долго и с наслаждением, упиваясь минутной эйфорией, после которой наступало тупое онемение в руках, в ногах, в фалангах пальцев, в дёснах. Когда она пыталась поесть в тот роковой день что-то внутри неё сломалось. Нет, вины Дэни и Терри в этом не было — даже вдвоем они были слишком слабы, чтобы сломать что-то в ней, причина крылась в самой Крис, в её внутренней борьбе, в соревнующихся друг с другом полушариях её разума, которые случайно сместились, натолкнулись друг на друга в слепой вспышке гнева и проводки, тянувшиеся от вкусовых рецепторов вдоль всего организма, отвечающие за жажду и удовольствие, перегорели. Произошло короткое замыкание, брызнули искры, в воздухе потянуло палёным... И Крис оказалась в тупике. В голоде и смятении. Она протянула руку к чашечке с кофе, осторожно поднесла её к губам, не разрывая зрительного контакта с Дэни ни на секунду, сделала глоток. «Я иду на уступки, доволен теперь? — как бы говорила девушка. — От тебя жду того же, ни больше ни меньше» — Х-хорошо, — Дэни грел чашку с жасминовым чаем в руках, но не торопился пить из неё. Небо за витражными окнами приобрело цвет дряблого старого синяка, набухло, как перед дождем и будто обвисло, сделавшись объёмным и необъятным. Немезида висела на прежнем месте, не сдвинувшись со своей оси ни на дюйм, жемчужным свечением разрезая сгустившиеся облака. — Я н-не знаю, как преподнести такое деликатно, поэтому скажу прямо. Два дня назад н-началась гражданская война. Голова Кристины резко дёрнулась в сторону, от Немезиды к Дэни. — Г-господин Сатана, Терри и сенаторы отправились в Град ещё позавчера, — Даня постукивал подушечками пальцев по чашке, нервно прикусывал нижнюю губу. — А-алхимики расположились на пятнадцатом этаже, Эмбер разгромлен иноземными захватчиками, все границы п-перекрыты, сенат разделён... «Захватчики. Эмбер. Иноземный язык, чужие слова» — Проклятье,— принцесса бацнула ладонью по столу с такой силой, что удивительно, как он не разломился пополам. Миска с дарами моря подпрыгнула, одна мидия выскользнула за края и шлёпнулась на стол. Дэни прикрыл глаза, как делал всегда, когда вокруг него начинали громыхать. — Я знала об этом до того, как ты мне сказал. — щёки Крис раскраснелись от нахлынувшего жара, голос подрагивал. — У меня открылось Око Гора! Только шире, я вижу весь ад... — принцесса победно расхохоталась, потрясла головой, вода с влажных волос разлетелась по сторонам, оросив даже стёклышки очков Дэни. Указатель на столбце настроения плавно сдвинулся с «раздражённого» на «приподнятое». — Интересно, интересно, как эти ущербные засранцы попробуют добраться до меня теперь? Дэни причмокнул губами, размышляя над тем, как сложилась бы его судьба, не изводи его мигрень день ото дня. Он бы заканчивал колледж, отправился бы на какое-нибудь реалити-шоу, выбил себе контракт в каком-нибудь крупном лейбле, писал бы песни, купался в лучах славы, пользовался успехом у девушек — у парней, у не бинарных людей, у всех, кто ценил хорошую музыку — но он не закончит колледж, а дорога в светлое будущее треснула и развалилась, как больные зубы, толком не успев начаться. Дэни был в аду и собирался рассказать принцессе этого самого ада, что именно её многочисленные способности, проявляющиеся быстрее, чем прыщи на лице семиклассника, являются причиной, по которой её хотят устранить. Собирался, но не рассказал. Слова встали поперек горла, как рыбная кость, и не желали двигаться ни туда ни сюда. Какое-то время юноша просто бурчал что-то нечленораздельное, покашливал и нервно поправлял очки в стильной роговой оправе, старательно отводя взгляд от девушки. «Этого я не скажу, — твердо решил для себя Даня. Ему казалось, что они с Крис потихоньку сближаются и вбивать между ними клин ему не хотелось. — Я не подхожу для этой роли. Я не тот человек, который должен ей такое раскрыть. Нет, мы просто поедим чего-нибудь сладкого и прогуляемся в саду, если она захочет, я спою для неё, заплету ей косы, но рассказывать об этом не буду» Кристина задумчиво наблюдала за тем, как кожа Дэни меняет цвет от бледно розового к красному, потом к серому, затем к бурому. Молчание наконец-то прекратилось, когда Даня предложил пройтись, чтобы размять ноги. Крис не возражала. Она чувствовала оцепенение во всех конечностях, в каждом суставе, даже в мозгах, и ей не терпелось разогреться. — А! — переступив порог спальни, Кристина воскликнула. — Ты был здесь. Вместе с моим братом, — её взгляд затуманился, губы растянулись в подобии улыбки. Дэни подумал, что так улыбались акулы, а не ангелы. — Я вижу следы вашего присутствия. Дэни неловко огляделся, пытаясь понять, что девушка имеет ввиду. В комнате было гораздо светлее, чем в коридоре, громадных размеров кровать была обложена подушками и одеялами, стеклянный кофейный стол застилали листы формата А-4, дверцы громоздкого стенного шкафа были слегка приоткрыты — рукава рубашек, пуловеров и кардиганов высовывались сквозь щель, как разноцветные щупальца чудищ — четыре витражных окна зашторены, по хромированным плинтусам скользили блики Немизиды. В воздухе пахло потом, хлоркой, старыми газетами и скисшим молоком. Дэни хмыкнул, не заметив ничего, свидетельствовавшего о их с Терри присутствии. — Не морщь лоб, всё равно не увидишь, — отмахнулась Кристина, ловко перемахнув через рисунки, набросанные на полу, к комоду, пошевелила пальцами, заставив верхнюю полку со скрипом выдвинуться, приподнялась на носочках и критически осмотрела свое белье. — Я вижу энергетический след, в этом плане ты слепой. Бурцев обиженно поправил сползшие на кончик носа очки. — Ты упомянул, что всё мне расскажешь, всё, что я захочу узнать, — перебирая шелковые гольфы, трусы и бюстгальтера, принцесса перешла в наступление. Крис могла бы развязать ему язык с помощью колдовства, но не хотела вредить юноше. Впервые за долгое время она не хотела навредить душе. — Кто в меня стрелял? — Мертвец. — Хорошо. — Кристина заправила прядь волос за ухо. Что-то в её покладистом поведении вызывало у Дэни мандраж. Слишком уж неестественной, нетипичной для принцессы была такая податливая манера общения. — У мертвеца было лицо и имя. Я хочу знать кто это был. — Было, — односложно отвечал Дэни. Он продолжал рассматривать рисунки, расстилавшиеся под ногами. Побывав в спальне принцессы ранее, он не заострял на творческом беспорядке внимания, но теперь не мог не замечать чёрно-белых лиц, буравящих его с каждого листа. Юноша убрал носок кеда с чьего-то карикатурного подбородка. «Она так талантлива». Пожалуй, этим можно было описать всю суть Кристины. За чтобы она не взялась, всё будто подстраивалось под неё — рукоять оружия принимала форму её руки, намертво закупоренные двери распахивались для того, чтобы впустить её, плоть становилась нежнее, чтобы ей было легче её жевать, тучи рассеивались, дабы не оставить дождевых разводов на её новеньком пальто, а у людей, говоривших с такой неохотой, словно им защемило челюсти, вдруг развязывался язык. — Джей Мар. Ты должно быть встречала его пару раз, ну, на аукционе. Он был скупщиком и весьма недурным. Крис недовольно поджала тонкие губы, ящик с грохотом заехал обратно в комод. — Стало быть он продавал лучше, чем стрелял, — принцесса крутанулась вокруг своей оси, подолы халата взметнулись вверх, оголив узкие икры. Внешне она оставалась спокойной, но тёмно-карие глаза жадно рыскали по полу в поисках чего-то. — Если он был скупщиком, значит он валяется где-то здесь. Я их нарисовала, каждого. — Крис заискивающе зыркнула на Дэни, жавшегося к зияющему чернотой арочному проему. Теперь это был арочный проём, ибо двери пали жертвой безудержной ярости хозяйки дворца. — Думаешь, Терри одобрил бы твою помощь? — Е-ещё бы, — юноша быстро спохватился, подвернул штанины, чтобы не волочить их по полу, опустился на колени и принялся сгребать рисунки в кучу, бросая беглые взгляды на изображённые на них лики. Дэни не знал, чем обосновано его резкое отвращение к каким-то дурацким портретам, но брать их в руки было для него столь же мерзко, как чистить канализацию. Юноша чувствовал себя грязным и липким, но старался не подавать вида, чтобы не вызвать негодования Крис. Она увлечённо рассматривала свои произведения — в уголке каждого портрета было имя или псевдоним изображенного демона, среди которых были не только скупщики — повернувшись к юноше спиной и напевала какую-то незатейливую мелодию себе под нос. «Я уверен, Крис искренне хочет выглядеть дружелюбной, но у неё не выходит, — Дэни неспешно перебирал рисунки, не переставая удивляться мастерству девушки и содрогаться от глупого, надуманного чувства, будто он перебирает не бумажные холсты, а настоящие демонические лица, прощупывает их морщины, впавшие глаза, зазубренные шрамы, скользит пальцами по лысинам... Юноша глубоко вздохнул, откладывая в сторону очередное произведение. — Порой, сколько бы слоев свежей краски ты не нанёс на ржавую рухлядь, ржавчина всё равно даст о себе знать. Проявится уродливым пятном, проклюнется по краям и напомнит о себе. Тоже самое и с Кристиной. Где-то глубоко внутри этого ангела сидит демоница, и она даёт о себе знать» — Нашла! — девушка радостно усмехнулась. Зашелестели листы бумаги, раскуроченные её ногами, в матрасе скрипнула пружина. Принцесса пригладила уже почти полностью сухие волосы. За последние недели они отросли и теперь струились чуть ниже плеч. — Джей Мар, белые косы, зелёные глаза. Уродливая сломанная душа. — Чу-чудесно, — Дэни не смог скрыть накатившего на него облегчения. Он нисколько не удивился, что нужная картинка пришла к Крис в руки так быстро, словно намагниченная. — Надеюсь, тебе с-стало легче. Прежде чем выпустить портреты из рук, Бурцев ещё раз взглянул на них — чисто машинально — и замер с тупым выражением на лице. На рисунке был молодой мужчина двадцати-двадцати трёх лет. У него были аккуратные, почти женственные черты лица, маленькие губы и жидкие брови. Чёрные волосы были зализаны назад, как у любого уважающего себя Дракулы, мелькающего в голливудских фильмах, левую ноздрю пронзал пирсинг, светло-карие глаза глядели беззлобно, а пухлые щёки лоснились от блеска. Дэни никогда его прежде не видел, и всё же... Он повертел портрет из стороны в сторону, думая, что детальки калейдоско́па соберутся в нужную ему картинку при смене ракурса, но ничего не менялось и Даня чувствовал себя ещё более тупым и сбитым столку. «Не может быть, чтобы Крис ошиблась, — эту идею юноша отмёл сразу. Это было невозможно. Невозможно, чтобы художница с фотографической памятью так исказила чью-то внешность. Не только внешность, характер. Демону на портрете не хватало лишь сахарной пудры на макушке, чтобы походить на сладкий пончик с повидлом, но в жизни он был далёк от пай-мальчика, он был сорвиголовой. — Нелепо. Разве мы с Крис можем видеть одного и того же демона разными глазами?» В уголке рисунка было нацарапано имя:

Тим Гринберг