Брекеты

      Чан просыпается рано. У омег маленькая квартира, и пока они не продадут свою в Австралии, придется ютиться здесь. Две спальни заняты родителями и омегой, Чану же постелили на диване в гостиной. Новый папа очень старался не шуметь на кухне, но младший альфа еще не перестроился с австралийского времени, поэтому недавно лег и не успел как следует заснуть.       — Доброе утро! — хрипло поздоровался он, немного пугая омегу.       — Ой, Чани, прости я тебя разбудил!       — Нет, я еще не спал. Сейчас все уйдут и лягу!       — Ты уж извини. За диван. Не могу же я поселить тебя с Чонином! Он очень стеснительный мальчик!       — Я понимаю, не волнуйтесь так! — улыбается Чан. — Я уже подыскиваю квартиру.       — Что? В смысле?! Ты собираешься жить один? — удивляется омега. И даже садится, забывая про посуду.       — Конечно! Я и в Австралии жил один!       — Но тебе же всего двадцать! — мистер Ян (теперь Бан) изумленно прикрывает рот ладонью, не понимая, как можно отпустить ребенка одного?!       — Двадцать один!       — Он очень самостоятельный парень, — на кухню заходит Бан — старший, треплет сына по кудряшкам и целует засмущавшегося мужа в висок. Сразу становится тесно и Чан, потягиваясь, встает.       В этот же момент в дверях появляется сонное чудо, потирающее глазки под очками. Большая майка открывает вид на острые ключицы, а если он чуть наклонится вперед… У Чана что — то лопается внутри, и горячая кислота начинает разъедать внутренности. Разве сонные могут так выглядеть?       А омежка тем временем, не видя ничего перед собой, шагает вперед и упирается носом в грудь Чана. Что — то бормочет и трется, как маленький котенок, разве что не мурчит, проходясь пару раз по носу альфы волосами.       Старшие тихо фыркают в ладони, наблюдая за парочкой. Чонин спросонок, вообще не понимает, что происходит и ластится к знакомому запаху. От него так тепло и уютно. Так пах отец, которого Нини практически не помнит.       — Чонин, лисёнок, дай Чану пройти! — не выдерживает Хонсок (папа — омега), закусывая щеку изнутри. Это все похоже на то, что дети истинные!       Младший застывает, вскидывает изумленный взгляд вверх, встречаясь с осоловелым взглядом старшего «брата».       — П-п-прости, — омежка стремительно краснеет, опускает руки (которые, неведомым для всех образом, оказались на крепких плечах Бана) и уносится к себе в комнату.       — Эмм… Чан? — Бан Минсу (отец — альфа) слегка касается плеча сына. — Всё нормально?       — А? Да… Да, нормально, — младший альфа слабо улыбается и, извинившись перед старшим омегой, уходит в ванную.       *внезапные пошлые мыслишки*       — Чонин? — шепчет Джисон, кося одним глазом на учителя. — Чонин! Чооонииин! — не видя реакции от друга, он кивает его соседу (тот вздыхает обреченно — не в первый раз), и они молниеносно меняются местами. — Ян Чонин! — младший вздрагивает, выныривая из своих мыслей. — Твой новый брат приехал?       — Да. Вчера вечером.       — И как? Какой он? Красивый? — Хан начинает грызть карандаш, напоминая белку (за что, собственно, и получил свое прозвище от Феликса).       — Красивый, — вздыхает Ян, вспоминая теплые карие глаза и ямочку. — Я попытался улыбнуться, и он завис на мои брекеты! Из всего меня он завис именно на них! Джисон, ну почему у меня эти чертовы брекеты?! Они так меня портят! Ни один альфа не захочет со мной общаться!       Хан закатил глаза — опять старая пластинка!       — Чонин, это только ты думаешь, что брекеты тебя портят! Их даже не заметно!       — Ян Чонин! Хан Джисон! — раздается прямо над их головами. — Вы так осведомлены в Корейской войне, что вам нет необходимости слушать? Что ж, — учитель поворачивается ко всему классу, — благодаря этим двум молодым людям остаток урока мы пишем тест!       После убийственного теста, Джисон выезжает из класса на спине Яна, бесконечно стеная о том, как его не любит жизнь.       — Если бы не твои разговорчики, Хан, мы бы не писали этого теста! — фыркают недовольно одноклассники. И с завистью смотрят на выходящий из соседних дверей параллельный класс. Счастливый класс.       — Феликс! Сынмин! — зовет всех Хан, на глазах «оживая». — Чонин сказал, что его новый братишка красавчик!       — Да ладно?! — омеги кучкуются в своем любимом уголке, под лестницей. — Давай, рассказывай!       Чонин пару секунд мнется, а затем взахлеб рассказывает об утрешнем инциденте. О том, какие у Чана теплые глаза. Какие сильные руки! И запах!!!       — Я думал, что еще сплю! Даже не осознавал, что делаю! Папа рассказал, как я к нему ластился! Блин, мне так стыдно! — омежка прячет лицо в ладонях, едва не хныча, но в то же время смущенно улыбается.       — Ох, наш малыш влюбился, — довольно тянет Феликс. — Не забудь позвать на свадьбу! И я буду крёстным дядей вашему первенцу!       — Айщ! Феликс, у тебя мозги есть?!