Love and politics

В квартире было непривычно пусто. После того как Женевьева положила последнюю картонную коробку в маленький фургончик, который одолжила у подруги в Кембридже, она вернулась в последний раз, держа в руке ключи от квартиры. – Ну, вот и все… Терез не знала, что сказать. Засунув руки в карманы черных джинсов, она посмотрела на женщину, которая была её подругой, соседкой по комнате и время от времени любовницей с тех пор, как они познакомились в маленьком баре в Уильямсбурге десять лет назад. Терез сразу же привлек жизнерадостный характер Дженни, и она была легко принята её широким и тесно связанным кругом друзей. Их совместная жизнь в маленькой Бруклинской квартирке была так близка к семейной жизни, как Терез никогда до этого не испытывала, будучи воспитанной разными приемными родителями. Она любила Женевьеву за то, что та открыла ей свое сердце и жизнь, и всегда будет благодарна за это. Но она также знала, что недостаточно любит Женевьеву, чтобы быть её спутницей жизни. Всего через несколько часов после возвращения из Юты Джен уже позвонила Терез. Девушка подавила желание не отвечать, прекрасно зная, что Дженни будет настаивать до тех пор, пока она не ответит. Их разговор был напряженным, обе помнили своё печальное прощание всего неделю назад. После краткого и несколько поверхностного рассказа о своем пребывании в Солт-Лейк-Сити Терез некоторое время молчала, слушая прерывистое дыхание Женевьевы по ту сторону линии. Она закрыла глаза, прежде чем предпринять шаги, которые, как она знала, были неизбежны. – Джен, И.. Я встретила кое-кого, когда была в Юте. Женевьева не ответила, вынуждая Терез продолжать. – Не то, чтобы я кого-то пыталась найти, все вышло... то есть она... Она попыталась найти слова, чтобы описать эмоции, вызванные встречей с Кэрол, но её прервала Женевьева. – Не надо, Терез, не продолжай. Я не хочу знать. Боль в её голосе была почти невыносимой. – Джен, я не хочу причинять тебе боль… – Но ты... послушай, Терез, когда я уезжала в Кембридж, я всё надеялась, что в конце концов ты приедешь ко мне, что мы будем жить вместе. Но ты не сделала этого, и тогда между нами всё начало меняться, хотя я и не хотела это видеть. Я знаю, что ты любишь меня, Терез, но я также знаю, что нам просто не суждено быть вместе… Она вздохнула. – И, Боже, иногда я ненавижу тебя за это… Они обе молчали. Терез слышала, как Дженни пыталась сдержать слезы, когда продолжила: – Я зайду за вещами. Не думаю, что ей понравится, когда… – Кэрол, – прошептала Тереза, – её зовут Кэрол. – Пожалуйста, я не хочу знать… А потом Женевьева повесила трубку. Женевьева положила ключи на стол и перевела взгляд мягких карих глаз на Терез. Она улыбнулась печальной улыбкой, которая не коснулась её глаз. Терез попыталась улыбнуться в ответ, но безуспешно. – Береги себя, Терез. На мгновение рука Женевьевы коснулась щеки Терез, затем она повернулась и пошла к двери, осторожно закрыв её за собой. Прислушиваясь к удаляющимся шагам Женевьевы в коридоре, Терез позволила слезам, которые она пыталась сдержать весь день, стекать по щекам. Неужели потеря Женевьевы – это цена, которую она должна заплатить за то, чтобы Кэрол стала частью ее жизни? Их дружба была одной из ключевых частей ее жизни в Нью-Йорке, и она не хотела отказываться от нее. Она надеялась, что Дженни просто нужно время, чтобы привыкнуть к переменам в жизни Терез, и они смогут возобновить свои отношения по-новому. Она была готова бороться за это. Рукавом зеленой футболки Терез вытерла слезы и наконец позволила себе взглянуть в лицо страхам, которые закрались в её душу всего через несколько дней после возвращения из Солт-Лейк-Сити. Что, если Кэрол передумала? Что, если она не приедет в Нью-Йорк? Что, если она была для неё всего лишь мимолетным увлечением? Она знала, что отсутствие Кэрол вызывает все эти сомнения, но бороться с ними было трудно. Если бы только она могла позвонить или написать ей. Но Терез сама предложила не видеться в течение четырех недель. Ее мысли внезапно прервал звук айфона – тема "Звездных войн" оповещала о том, что звонок от Дэнни. – Эй, девочка, ты в порядке? Она улыбнулась. Дэнни знал, что Джен сегодня заберет свои вещи, и звонил ей, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. – Не очень… – Хочешь поговорить об этом или просто хочешь напиться? Под его жизнерадостностью Тереза чувствовала искреннюю заботу. – Думаю, и то и другое… Он упомянул название маленького кафе около "Таймс", куда они часто ходили после работы. Вероятно, он пришел сюда, чтобы составить компанию Грейс, своей девушке, и одному из барменов. Ей нравилась несколько убогая, но гостеприимная атмосфера бара. Это было хорошее место, чтобы начать исцеление. – Я буду там через полчаса. Терез положила телефон на стол рядом с ключами Дженни и пошла в ванную. Стоя перед раковиной, она плеснула холодной водой в лицо, все еще красное от слез. К горю по Дженни примешивалась сильная почти физическая тоска по Кэрол, по ее изящному и чувственному телу, по ее пронзительным голубым глазам, которые иногда, казалось, видели ее насквозь, по ее теплому голосу, который мог растопить лед. Вздохнув, она прислонилась лбом к зеркалу. Еще две недели.