***
Последний земной орн, или, как его ещё называют люди, день, выдался, с позволения сказать, так себе не очень. Хотя, трудно это не признать, достаточно насыщенным событиями. Всё началось с дикого пляжа, который местные жители стараются избегать тем более по ночам. Ибо там, естественно по слухам тех же жителей, часто летают "странные голубые огоньки". Кто-то говорит, что это призраки, кто-то — инопланетяне. А один пользователь всемирной информационной помойки под названием Интернет утверждал, что это летают единственные выжившие во всём мире эльфы. Причём приводил железобетонные, по его "скромному" мнению, доказательства. Даже выложил интервью с этим "эльфом". Фугас, ставший невольным свидетелем обсуждения Праймов очередного места поиска, с этого юзера ржал так, что его системы едва не перегорели от перегрева. Однако Вектора Прайма Оптимус останавливать не стал, когда тот предложил исследовать ту местность. И, как оказалось на первый взгляд, не зря. Хранитель времени и космоса засёк на месте слабое гамма-излучение, но детям разрешил остаться с ним. Ведь опасности для них не было никакой. В чём он поспешил заверить лидера автоботов, который вышел с ним на связь, чтобы уточнить их местоположение. Причиной излучения, как выяснил после Охранник, оказался вовсе не Омега-шлюз, как все надеялись, а всего лишь скудные залежи урановой руды под древними развалинами на дне моря. И всё бы ничего. Но сорваться вдруг в самую большую пустыню этой планеты из-за одного только упоминания о том, что на территории древнего города, обнаруженного в песках, засекли какие-то подозрительные излучения, отключающие всю электронику?.. И почему-то Оптимус был поставлен в известность только тогда, когда Джолт попросил о помощи с раскопками. Хвала Праймусу, десептиконы появились уже после того, как прибыло подкрепление. Одни они явно не справились бы. В итоге, все труды оказались напрасными. И раскопки. И битва за фальшивый Омега-шлюз. И даже перемотка времени, которую вообще можно было избежать, если бы миниконы скрылись в укрытие вместе с детьми, если бы кто-то остался с ними или... Что уж теперь гадать? Только потратили зря время и силы. Оптимус зашёл в свой кабинет — один из маленьких индивидуальных рабочих отсеков, который он облюбовал. В нём не было ничего стоящего внимания. Большой монитор, сенсорно-кнопочная панель, стандартное кресло и маленький столик в сторонке. Всего-то. Ладно, ещё две мелких полки с датападами над столом. Теперь точно всё. Следующее место поисков ещё не было выбрано, но и варианты не блистали своим многообразием. Город-призрак на севере Казахстана их не прельщал. Якобы аномальные явления там начались уже после того, как город опустел. Да и являются они, скорее всего, плодом бурной фантазии какой-нибудь чересчур впечатлительной личности. Пещера мертвецов в Антах тоже. Банальный перепад температур и кислородное голодание — аномалиями не являются. А описания некоторых "аномальных мест" выглядят, как откровенная глупость от любителей мистики. До окончания рабочего орна оставалось всего-то половина цикла, а попытка найти что-нибудь стоящее их инопланетного внимания, увы, не увенчалась успехом. Прайм хотел было ещё осмотреть пару людских сайтов в сети, но дверь позади него, едва уловимо щёлкнув, с тихим шуршанием поползла в сторону. Лидер автоботов удивился, кому это он понадобился в предперезарядочный цикл? Он развернулся в кресле к вошедшему и опустил на него оптику. На пороге стоял маленький серый миникон с расправленными крыльями на манипуляторах и смотрел своей большой жёлтой оптикой на хозяина кабинета. — Охранник? — недоумённо уронил Оптимус. Миникон Вектора Прайма редко покидал насиженное место на левом манипуляторе своего компаньона, а если и покидал, то всегда был рядом с ним или где-то неподалёку. Учитывая, что он сейчас был один, и позади него нет хранителя времени и пространства, то... Неужели что-то случилось? В ответ Охранник издал серию булькающе попискивающих звуков, которые встроенный в процессор переводчик моментально перевёл, как: "Вектору Прайму нужна помощь". Лидер атоботов, не раздумывая, моментально сорвался с места, спешно следуя за взлетевшим миниконом. Минуя коридор за коридором, отсек за отсеком, которые в данный момент были пусты, кроме отсека для отдыха, где сейчас собралась большая часть команды, они спустились на нижний уровень базы к личным жилым квартам. Охранник подлетел к двери в отсек Вектора Прайма и, быстро её разблокировав, влетел вовнутрь, дав короткий сигнал следовать за ним. Внутри горело приглушённое освещение, благодаря которому Оптимус легко обнаружил искомый объект. Бело-розовый корпус с поблёскивающими золотистыми узорами на броне покоился на полу, привалившись к краю платформы. В искре тут же вспыхнула тревога, заставившая моментально кинуться к предшественнику на пол и приняться лихорадочно проверять его состояние. Погасшая оптика ни на клик не моргнула, пока лидер автоботов проводил поверхностное сканирование и выяснял несколько других показателей. Странно. Пульсация искры ровная и спокойная. Уровень энергона не критический, тем более, Вектор Прайм явно недавно заправлялся. Температура корпуса в пределах нормы. Только вентцикл глубокий и размеренный, но тихий и сильно замедленный. Будто он ушёл в глубокий-глубокий оффлайн, на столько глубокий, что дальше только стазис. В такой впадали бойцы в начале войны, которые в пылу активных наступательных действий вражеских сил более ротации не уходили в оффлайн. Оптимус сам когда-то провалялся в таком трое орнов, после ротационной битвы за Айякон. Автоботы хоть и отстояли тогда город, но невероятно большой ценой. Рэтчет тогда сильно ругался, и едва ли не насильно заставил установить подпрограмму регулировки режима активности, которая теперь покоя не даст, если будет превышен трёхорновый срок активности центрального процессора. И сейчас проанализировав данные осмотра и сканирования безвольного корпуса, он сильно недоумевал, как такое могло произойти? Ведь они оба ровно орн назад, трое земных суток по местным меркам, вместе уходили оффлайн. А сейчас... — Это из-за того фокуса со временем? — тихо спросил Оптимус, понимая, что его догадка верна. Охранник приземлился рядом, положив манипулятор на белое плечо, и запиликал в ответ: "Да, но это не опасно, — быстро заверил он. — Он израсходовал много сил и теперь будет в долгом оффлайне, если не ускорить его восстановление". Лидер автоботов аккуратно подхватил безвольный корпус, осторожно уложив его на платформу. И проведя пальцами по безучастному сейчас фейсплейту, вопросительно глянул на миникона. Он знал, примерные причины такого состояния, но о существовании скорых способов выхода из него слышал впервые. — Ускорить восстановление? — переспросил Прайм, отстраняясь от оффлайнового корпуса. — Что для этого нужно? Охранник взлетел на платформу и, склонившись над грудным отсеком своего старшего компаньона, провёл пальцем вокруг хронаэдра и, приложив ладонь к створкам грудной брони, за которыми мерно пульсировала искра, сбросил пару последовательных разрядов. На груди по бокам распахнулись элементы медпанели: аккуратный ряд разъёмов общего профиля, используемых обычно для подпитки корпуса при некоторых проблемах функционирования, возникших при серьёзных поломках. Оптимус окинул взглядом открывшееся оборудование и вновь перевёл его на жёлтую оптику миникона, который, указав на разъёмы, пояснил: "Ускорить восстановление сил путём энергетической подпитки". Он почувствовал, как сбился вентцикл, а искра сжалась от желания помочь и неверия. Он не мог поверить, что миникон Вектора Прайма предлагает сейчас ему подключиться к его компаньону. Ну, это как-то неправильно, что ли, предлагать такие интимные вещи третьему лицу. Хотя... В памяти всплыл их первый интерфейс, тогда, в звукоизолированном переговорном отсеке. Ведь миникон был постоянно с одним из Первых Тринадцати Праймов. Он всегда был на его манипуляторе. Всегда. И в тот момент тоже. Лицевая вдруг резко нагрелась от осознания того, свидетелем какого представления являлся Охранник. Вот ведь шлак! Миникон же, уловив неловкость возникшей паузы, трансформировался в маленький самолётик и, подлетев к левому манипулятору Вектора Прайма, аккуратно пристыковался на своё законное место, пробулькав издевательское: "Не стесняйся, ему это сейчас нужно". Окинув взглядом ровные черты фейсплейта, погасшую оптику и открытые разъёмы, Оптимус сглотнул выступивший от смущения антифриз. Он взобрался на вторую половину достаточно широкой для них двоих платформы, и чувствуя жгучую неловкость расщёлкнул створки собственной медпанели. Пытаясь отбросить неприятное чувство наличия стороннего наблюдателя, он выщелкнул тонкие кабели и осторожно вставил несколько штекеров в чужие обнажённые разъёмы. По проводам пошёл слабый ток, постепенно увеличиваясь до нормальной мощности. Лидер автоботов лёг рядом с оффлайновым корпусом, рассматривая профиль предшественника. Что ж. Если миникон стал неотъемлемой частью Вектора Прайма, то и принимать его стоит как неотъемлемую часть Вектора Прайма. Ведь так? Но стоит ли тогда в таком случае смущаться его присутствия? Поразмыслив над этим вопросом и не найдя ни одного аргумента в пользу положительного ответа, Оптимус накрыл серую безвольную ладонь своей и, подвинувшись ближе, ушёл оффлайн.***
Первое, что он осознал, было тепло. Что-то приятное, нежное щекотало внешние сенсоры. Нет, это были не прикосновения. Они более ощутимые, материальные. Это же больше походило на лёгкое дуновение ветерка. Как тепло человеческой руки, которая ещё не прикоснулась к броне, но осталось ещё совсем чуть-чуть… Колебания чужих полей разной интенсивности ощущаются примерно так же. Это тепло было похоже на плотный согревающий кокон, в который его заботливо запеленал кто-то знакомый. Близкий. Где-то внутри, в районе искры зародилась приятная горячая волна, что окатила весь корпус, кидая его из резкого напряжения цепей в расслабляющую негу. Это было так хорошо, что хотелось ощущать это снова и снова. Где-то на грани восприятия из туманной тишины послышался голос. Тихий-тихий, почти шёпот. Он ничего не говорил. Слов было не разобрать, но он был знакомый, с томной страстной хрипотцой. От такого его особенного звучания по корпусу пробежалась мелкая дрожь. Вновь окатила горячая волна. Стон повторился, вырывая из крепких объятий оффлайна. Сработавшая без команды диагностика выдала повышенную температуру корпуса, учащённый вентцикл и гуляющее по корпусу напряжение. Возбуждение. Учитывая его увлечённость одним конкретным мехом, с которым в последнее время складывались весьма "продуктивные" взаимоотношения, то послеоффлайновое возбуждение не казалось чем-то странным. А вот то, что внешние датчики вдруг зафиксировали высокий уровень фона... Причём не его. Какого, спрашивается, шлака? Нехотя активировав оптику, Оптимус, моргнув ею, сфокусировал взгляд на находящимся перед ним объекте. Этим самым объектом, к великому счастью командира, оказался никто иной, как сам хранитель времени и пространства собственной персоной. Он был явно онлайн: оптика его пылала ярко-алым, обжигая нейросети своим неистовым огнём страсти, как это бывало после или во время энергообмена. Вентцикл учащён, будто внутри бурлит и вот-вот взорвётся вулк... Стоп! Энергообмен. Вспомнив, где он и по какой причине здесь оказался, лидер автоботов резко встрепенулся. Пылающая оптика, форсированная вентиляция, дикий фон и провода их соединяющие — всё это говорило только об одном. До такого состояния его довёл именно нынешний Прайм. Именно в этот момент радость от того, что с предшественником всё в порядке, что он онлайн и с ним всё... почти всё хорошо, разбавилась неловким чувством вины за доставленное неудобство. — Оптимус, — тихо простонал Вектор Прайм, когда по соединению вновь прошёл сорвавшийся разряд. Он лежал не так, как его уложил изначально Оптимус. Не на спинных сегментах, а на боку — он повернулся к нему фейсплейт к фейсплейту, лихорадочно мерцая алой оптикой. А заполненные порты пробивала статика от уровня напряжения. Конечно, тут будет фон зашкаливать! Ведь лидер автоботов завёл своего предшественника не позволительно сильно. И от этого становилось немного стыдно. Пока он валялся оффлайн и смотрел определённого рода содержания симуляции, явно генерируемые протоколами интерфейса, старший Прайм горел в агонии пожираемый лижущими его корпус разрядами статики, что от переизбытка напряжения искрили везде, где только можно и нельзя. — Прости, — виновато уронил Оптимус, потянувшись манипулятором к искрящим штекерам. Он собирался отключиться, прекратить эту жестокую мучительную пытку и помочь Вектору Прайму сбросить скопившийся избыток энергии. Но тот, тяжело вентилируя, перехватил его манипулятор и, чуть качнув шлемом, отвёл его в сторону. — Не останавливайся, — хрипло вымолвил он, охнув от нового проскользнувшего разряда. Оптимус, перезапустив видеозахват, глядел в алую нездорово мерцающую оптику. Затуманенный возбуждением цепей процессор заторможено посетила мысль, что сбросить напряжение и выйти на перезагрузку можно и таким способом тоже. Сбросив груз вины со своих плечевых сегментов, он придвинулся к хранителю времени вплотную, заключая того в объятия, и, потушив оптику, припал к его губам. Поцелуй выходил сбивчивым: то нежное движение, то несдержанный укус, то медленное скольжение глоссы. Чувства переполняли искру, заставляя её пульсировать сильнее. Белый корпус резко затрясло, когда по соединению поступила новая серия разрядов. Вектор Прайм сорвался на стон, на наноклик разрывая контакт губ, и снова его восстанавливая, запуская глоссу в чужой топливоприёмник. Он вмиг занял доминирующую роль в их вдруг неожиданно ставшем жёстким поцелуе, но вдруг моментально сдал позиции, смягчаясь до щемящей нежности, пропуская, заманивая чужую глоссу к себе. Оптимуса закоротило от такой резкой перемены своего предшественника. Он бездумно выкрутил мощность своих систем на максимум и несдержанно выплеснул невероятной силы разряд. Вектор Прайм, замычав сквозь глубокий тягучий поцелуй, дёрнулся в крепких объятиях и затих, напоследок резанув по штекерам ответным разрядом, который отправил лидера атоботов в поверхностную перезагрузку. Онлайн он пришёл довольно быстро. Их корпуса были ещё достаточно разогреты, а уровень фона даже и не думал снижаться. Вентцикл всё ещё был учащённым, но уже не сбивался, потихоньку успокаиваясь, становясь более размеренным. Бело-розовый корпус в объятиях был горячим, как и отработанный воздух, что выпускался им куда-то в шейные кабели Оптимуса. Вентцикл хранителя времени и пространства тоже постепенно выравнивался, приходя в норму. Как и обещал Охранник, длительный оффлайн теперь ему не грозит. Аккуратно изъяв штекеры из разгорячённых разъёмов и спрятав их на место, лидер автоботов крепче прижал к себе Вектора Прайма, оставив на его шлеме заботливый поцелуй. Он создал сейчас тот же кокон тепла и уюта, в который в прошлый раз завернули и его самого. Только в данный момент он об этом не думал. Лишь тихо радовался, ощущая медленно рассеивающееся тепло их остывающих корпусов. Уткнувшись носовым конусом в розовый шлем, Оптимус потушил линзы, переводя системы в режим перезарядки.***
Когда он пришёл онлайн снова, то почувствовал слабое движение в кольце собственных манипуляторов. Запустив оптику, Оптимус чуть отстранился, чтобы удостовериться, всё ли в порядке, но его неожиданно притянули обратно ответными объятиями. — Куда-то собрался? — приглушённо раздалось откуда-то из-под подбородка. Голос был тихим, чуть хрипловатым, с нотками послеоффлайновой лени, которая обычно приковывала в первые клики онлайна к платформе желанием ещё немного понежиться в режиме ожидания. Лидер автоботов, вновь уткнувшись в розовый шлем, глубоко провентилировал. — Всего лишь хотел убедиться, что с тобой всё в порядке, — почти шёпотом ответил он, нежно огладив узорчатый плечевой сегмент брони. Вектор Прайм вновь чуть пошевелился, устраиваясь поудобнее, хотя своего положения в тёплом коконе из красных манипуляторов так и не изменил. — И как, убедился? — тихим рокочущим голосом поинтересовался он. Оптимус немного подвис, неосознанно остановив вентиляцию систем. Он впервые слышал в этом глубоком с лёгкой хрипотцой голосе такие незнакомые модуляции. Игривые. Мурлыкающие, как у киберхищников, играющих друг с другом. Он хотел уже было ответить, что не совсем в этом уверен, но хранитель времени и пространства чуть отстранился в ответ на длинную паузу. Он поднял взгляд и внимательно посмотрел в жёлтую оптику. Его же пылала ярко-алым оттенком, отбрасывая отсветы сияния на мелкие сегменты собственного фейсплейта. Больше не тусклая, не полупогасшая и не лихорадочно мерцающая. Она вновь манила своим светом, гипнотизировала, глядела в самую искру, минуя каждую мысль, каждый байт процессора. Подчиняя. — Убедился, — коротко ответил он, выпуская горячий отработанный воздух на приоткрытые чужие губные пластины. Между ними юрко скользнул кончик глоссы, смазав их поверхность прозрачной жидкостью. Вектор Прайм прекрасно понимал, что за этим последует и, как будто специально провоцировал на это действие своего последователя. Он потянулся навстречу, раскрывая губы, подставляясь под ласку. Позволив чужой глоссе медленно исследовать свой топливоприёмник, он нежно скользнул манипулятором вдоль красных спинных сегментов и огладил затылочную часть шлема, прижимаясь ближе. Они синхронно простонали в поцелуй и оторвались друг от друга. — Как ты здесь оказался? — чуть приведя в норму вентцикл, вдруг спросил хранитель времени. Лидер атоботов непонимающе моргнул оптикой. Он здесь, потому что он здесь! И что от него хотят услышать, он понял лишь спустя клик. Точно! Как он мог про это забыть? Всего-то взгляд и поцелуй — всё, что ему потребовалось, чтобы забросить причину своего позднего визита сюда в дальний угол собственного процессора. — Меня Охранник привёл, — честно ответил он, заработав недоумённый взгляд в ответ. — Сказал, что тебе нужна помощь. Учитывая в каком состоянии я видел тебя в последний раз, я подумал, что произошло что-то серьёзное. Я обнаружил тебя здесь на полу без сознания. По всем показателям выходило, что ты ушёл в очень глубокий трёхорновый оффлайн. В такой обычно уходили некоторые бойцы, которые целую ротацию не перезаряжались. Я сначала и не понял, почему с тобой это произошло... Оптимус вдруг печально затих, притянув к себе обратно в объятия предшественника. Тот не сопротивлялся, послушно вновь уткнувшись в чужие шейные кабели. — Это вышло спонтанно, — тихо пробормотал Вектор Прайм. — Перемотка времени энергозатратный процесс. Я был физически не готов к нему. Слишком вымотался до этого. Но и терять миниконов я был не намерен, — с бэтским упрямством пояснил он, щекоча отработанным воздухом шейные кабели. — Ты сказал, что у этой способности есть лимит, — вспомнил Оптимус, зная, бампером чуя, что не должен продолжать эту мысль, но вокалайзер, будто действуя по собственной воле, уже её озвучивал, движимый некими подпрограмными протоколами. — Что случится с тобой, если его превысить? Наступила тяжёлая пауза. Корпус в объятиях ощутимо напрягся. Вентцикл его замер. Лидер автоботов уже мысленно обругал себя за этот вопрос. Ему хоть и интересно было знать, но и узнать на него ответ с каждым нанокликом становилось всё страшнее. Неужели такая реакция говорит о... Он не успел закончить мысль, как Вектор Прайм, мрачно выпутавшись из его объятий, сел на краю платформы, повернувшись спиной к нему. Оптимус последовал его примеру, устраиваясь рядом. Хранитель времени выглядел опечаленным, погрузившимся глубоко в собственные мысли. Красная оптика глядела вперёд невидящим взглядом, никак не реагируя на его близость. — Прости, — прошептал лидер автоботов, положив манипулятор на розовый коленный шарнир. — Не отвечай. Я не должен был про это спрашивать. Он не хотел расстраивать ценного союзника и готов пойти на попятную: закрыть эту тему и больше никогда к ней не возвращаться. Но Вектор Прайм на это лишь покачал шлемом, опуская взгляд на собственные ступни. — Почему же? — мрачно начал он. — Я отвечу. Только сначала пообещай мне, что ты не станешь меня останавливать, если придётся прибегнуть к этой мере ради спасения Праймуса. Этот тон. Им можно замораживать всё: все миры, планеты, даже самые горячие звёзды во Вселенной. Оптимусу стало не по себе. Ни к чему хорошему, видимо, этот вариант действий не приведёт. Он поднял взгляд на своего предшественника и столкнулся с непроницаемо каменным выражением фейсплейта. Лишь оптика, ярко пылая алым, транслировала настороженность вперемешку с надеждой. Он явно хотел поделиться той информацией, что являлась ответом на этот шлаков вопрос. Хотел разделить страшную тайну своих способностей, но боялся. Боялся, что она будет тяжёлой ношей для молодого, по его меркам, Прайма. Для этого всего-то требовалось дать одно обещание. Одно маленькое, но очень важное обещание. — Оно тебя погубит? — скорее утверждая, чем спрашивая, догадался Оптимус и, обречённо покачав шлемом, тихо прошептал. — Обещаю, что не стану тебя останавливать. Вектор Прайм, резко схватив его за подбородочный выступ, развернул фейсплейтом к себе и тут же впился в приоткрытые от неожиданности губы. Поцелуй выходил горьким, отчаянным, будто это был последний раз, когда они вместе. Однако под конец он смягчился, перетекая в медленную нежную ласку мягко скользящих глосс. Хранитель времени и пространства нехотя отстранился, с нежностью и заботой глядя в жёлтую оптику. — Лишь один раз я превысил этот лимит, — тихо начал он, устраиваясь поудобнее в чужих объятиях. В древние времена в самый разгар процветания ещё молодой по космическим меркам расы кибертронцев, когда ещё были первые массовые искрения Всеискры, существовал правящий клан Праймов. Да, тех самых Первых Тринадцати Праймов, что помогли на заре ворнов своему создателю Праймусу одолеть вселенское зло в лице Юникрона-разрушителя. Долгое время они жили в мире и относительном согласии. Разногласия в основном были в методах управления народом. Кто-то считал, что с мехами нужно быть строже, кто-то — мягче. Кто-то считал благом разделение кибертронцев по способностям для их прогрессивного развития, кто-то отстаивал мнение, что все должны быть абсолютно равными. Стычки были на словах. Разгорались споры, в пылу которых рождались новые идеи, которые приводили к согласию. Всё шло своим чередом, пока однажды не разгорелся грандиозный скандал. Всеми известный случай обвинения Мегатронуса в чрезмерной вспыльчивости, итогом которого стал дезактив Солус Прайм. В действительности было чуть иначе, чем описывается в современных источниках, но в целом... Мегатронус был взбешён нисколько хитросплетениями интриг Лиджа Максимо вокруг Примы, сколько тем, что сам Прима отверг его. Отверг, сославшись на буйный нрав, которым всегда так восхищался. Мегатронус был дико зол на него, закрылся в своих апартаментах, а через орн заглянул ко мне. Он знал, что главный положил на меня оптику, но так же он знал, что меня этот факт не интересовал. Ему нужен был совет, который я не в силах был дать. Однако его дал Квинтус: подсыпать в куб "веселящую присадку". Смысл её в том, что она воздействует на центральный процессор: отключает большую часть протоколов, оставляя только самые примитивные, которые отвечают за получение удовольствия. Микронус пытался его отговорить, но... Прима заподозрил неладное, когда Мегатронус явился с кубиком редкого сорта энергона для примирения. Он поменял кубы. Что было дальше, представить не сложно: выставленный вон невменяемый бот. А после собрание Совета, на котором Лидж уговорил Приму отстранить того от принятия Матрицы. Она каждый ворн передавалась от одного Прайма к другому в порядке очерёдности создания нас Праймусом. Всё бы ничего, но следующим в очерёдности был сам Лидж, ведь Квинтус был отстранён до этого, а Алхемист добровольно пожертвовал такой честью, чтобы завершить один просто сумасшедший эксперимент по параллельному измерению. Поняв, что к чему, Мегатронус, а он был точно не глуп, с яростью набросился на Лиджа, но его перехватил Прима. Мы все пытались их разнять, но Мегатронус активировал Реквием бластер. Солус... она погасла сразу же. От своего же творения, как и предсказал ей когда-то Микронус. Оникс, Лидж и Прима серьёзно пострадали. Нас с Нексусом и Логосом оглушило ударом. Когда я пришёл онлайн, Мегатронуса нигде не было. Амальгамус, который вместе с Альфа Трионом был занят ранеными, сообщил, что Мегатронус забрал Матрицу и отправился к Всеискре для её активации. Мы с Нексусом спешили, как могли, но... Матрица — артефакт не простой. Она не всем позволяет познать хранимую в себе мудрость. Не каждый может её активировать, ты это прекрасно знаешь. И не все Первые были её носителями. Мегатронус им так и не стал, хотя очень хотел. Настолько сильно, что разнёс зал Искрения вместе с ложементом Всеискры, когда Праймус остался безмолвным на все его просьбы и угрозы. Праймус стремительно угасал. Нексус отвлёк Мегатронуса на себя, а я старался понять, как помочь Создателю. Мы — Тринадцать Первых Праймов, тринадцать хранителей Праймуса, которые некогда дали клятву защищать его любой ценой... чуть не погасили его своей враждой. Голос Вектора Прайма, напоследок дрогнув, замолк. Повисла гнетущая тишина. Оптимус прижимал к себе бело-розовый корпус предшественника, позволив тому расположить свой шлем на красном плечевом блоке. Он тоже молчал, пытаясь уложить в процессоре всё то, о чём ему сейчас поведали. Да, тот факт, что Первые Тринадцать перед предательством Падшего враждовали между собой, был общеизвестным. Первоисточником этих сведений, конечно, являлись труды главного архивариуса Иакона Альфа Триона, который везде, где только можно, скромненько умолчал своё отношение к Первым. И, естественно, всеми известная история распада Тринадцати, была изложена несколько иначе. Абсолютно не так. — Впервые слышу эту версию, — тихо изрёк лидер автоботов, оставляя невесомый поцелуй на розовой макушке. Пренебрежительно фыркнув воздухозаборниками, хранитель времени уткнулся носовым конусом в сплетение шейных кабелей собеседника. — Потому что историю писал Альфа Трион, а он не спускался тогда к Всеискре и ничего не знал о том, что там произошло, — тихо пояснил он. В этом был смысл. Особенно, если учитывать, что в истории Кибертрона нет ни единого упоминания о том, что кто-то, кроме, естественно, Мегатрона, пытался навредить Всеискре. К тому же тот период относится к тёмным, окутанным неясным туманом, страницам летописи. И даже созданные хранителем истории архивы не отличались ясностью повествования с расстановкой фактов. Они лишь отражали односторонний взгляд на события давно минувших ворнов. Вектор Прайм нежно огладил манипулятором грудную броню лидера автоботов, обвёл пальцами контур стёкол и легонько постучал по броневым пластинкам ниже. — Пожалуйста, открой разъёмы, Оптимус, — так же тихо, почти шёпотом попросил он. — Хочу тебе показать... Вентцикл споткнулся. Искра, на долю наноклика сжавшись, запульсировала сильнее, окатив корпус приятной тёплой волной лёгкого волнения. Показать... Это, наверное, воспоминания о тех событиях, что заставили пойти на крайнюю меру во благо Кибертрона? Определенно. Оптимус расщёлкнул минипанель с инфопортами и чуть вздрогнул, когда моментально в неё воткнулись несколько штекеров. Он, немного подвинувшись, откинулся на стену спинными сегментами, принимая полулежащее положение и утягивая за собой хранителя времени и пространства. В процессоре моментально сработали фаерволы на стороннее подключение, блокируя дальнейший доступ к настройкам и хранилищам памяти. Вектор Прайм остановился, позволяя чужим подпрограммам себя сканировать и идентифицировать. — Открой доступ к памяти, — раздался спокойный голос прямо в процессоре. — Я обещаю, что никуда лезть не буду. Только передам пару файлов. Оптимус потушил оптику, концентрируясь на параметрах внутреннего доступа. Получив отсканированные данные, он прописал в одной подпрограмме индивидуальный ключ идентификатора Вектора Прайма и подправил настройки доступа, снизив тем самым активность некоторых протоколов. Защита процессора ослабила напор и спокойно позволила пройти в хранилище памяти. — Начинаю, — предупредил тихий голос внутри. В следующий клик на внутреннем экране замаячила неясная картинка, с каждым нанокликом приобретая относительную чёткость. Зал искрения. Вокруг полумрак, распугиваемый частыми вспышками повреждённых систем освещения. Подплавленные стены, пробоины и много разных обломков. Разбитые капсулы и осколки хрупких корпусов, которые уже никогда не выйдут онлайн. Он куда-то бежит, спешит вперёд к центру огромного помещения. Там купол. Он помнил, что там должен быть купол ложемента. Но его почти нет. Он разбит. Весь в осколках и потёках струящегося энергона. — Вектор, берегись, — позади раздаётся яростный рык и его отбрасывает к осколкам ложемента. — Нексус! — слышит он голос хранителя времени и видит, как из тьмы вспышки света выхватывают синие элементы брони. Там явно сцепились в рукопашной схватке два трансформера. Скрип, лязг, рычание... — Помоги Праймусу, я его задержу, — отвечают из тьмы под аккомпанемент громких ударов. Изображение качнулось, будто кивнули в ответ, и резко сменился ракурс. В большом просторном ложементе была страшная картина. Там не было того яркого голубоватого сияния, ослепляющего оптику, которое Оптимус видел, когда принимал Матрицу. Как не было и защитного купола, стенки которого красиво переливались бликами. Тьму разгоняло неровное мерцание гаснущей Всеискры, из которой торчал большой переливчатый осколок некогда защитного купола. — Праймус, — услышал он поражённый шёпот полный боли и страха потери. — Нет, нет, нет... Под ногами была огромная лужа энергона, вытекающая из пробитых систем подпитки Всеискры. Он захлюпал по ней, подбегая ближе, обогнул вокруг, осматривая непоправимый колоссальный урон. Он не видел, не знал, как и чем можно помочь. Ведь уже поздно, а верить в это категорически не хотелось. Видеозахват метался из стороны в сторону, будто что-то лихорадочно ища. Даже было слышно, как тяжело пульсирует собственная искра Вектора Прайма. — Я убью тебя! — вдруг раздалось позади грозное рычание. — Вектор! — приглушённый вскрик. Он оборачивается и видит, как на него несётся тёмная фигура. — Нет. Всё, что угодно, только не Праймус, — прошипел он в отчаянии, разворачиваясь спиной к опасности. Видеозахват помутнел, но зелёное сияние, вырвавшееся из его груди, было более чем заметным. Перед оптикой замелькали незнакомые образы, среди которых был и тот синий мех, Нексус Прайм, и тот нападающий противник и даже сам Альфа Трион, но остальные были ему почти неизвестны. Лишь смутно похожие очертания изображений из изученных когда-то давно старых архивов. От сумбурного калейдоскопа становилось дурно, но он всё вертелся и крутился. Образы, всё мелькали и мелькали, сливаясь в нечто мутное. И вдруг всё резко прекратилось. Оборвалось непросветной тьмой. Следующее изображение появилось размытым, плывущим. Перед оптикой возникло зеленоватое сияние уже знакомых пальцев, которые опирались о светло-серую поверхность. Видеозахват переместился вверх, где целым и невредимым отливал красивыми бликами нетронутый защитный купол, который пришёл в движение, открывая своё содержимое. Обнажая Всеискру. Изображение поплыло сильнее, исказилось и померкло. Присутствие стороннего подключения пропало. Штекеры с тихим щелчком покинули разъёмы, но никто из Праймов так и не пошевелился. Теперь всё становилось на свои места. И трепетное отношение к безопасности Праймуса, к его благополучию стало понятным. Хранитель времени и пространства, как и любая любящая своих альф бэта, ставит жизнь своего Создателя в куда больший приоритет, чем свою. Он сильно привязан к нему и боится потерять. Настолько сильно, что готов пойти на всё ради его спасения. И Оптимусу были понятны эти причины. Ведь Праймус, в каком-то смысле, является и его создателем тоже. Ведь его альфы зажглись вследствие одного из последних малых искрений. К тому же, когда он предстал перед Создателем всех трансформеров ещё будучи Орионом Паксом, сразу же после первой атаки новоиспечённых десептиконов на комплекс Всеискры, он почувствовал это. Почувствовал эту незримую тонкую связь. Что-то близкое. Родное. То, что хотелось сохранить и защитить. — Это последнее, что я помню перед уходом в стазис, — тихо пояснил Вектор Прайм. — Очнулся уже в капсуле, где-то в комплексе Всеискры. Долго приходил в себя, а когда выбрался на поверхность, то никого из братьев не нашёл, — он, запнувшись, глубоко провентилировался. — Праймус дал мне задание: стоять на стаже за гранью времени и наблюдать за ходом событий, пока не будет нужна моя помощь. Оптимус активировал оптику и посмотрел на своего предшественника. Его шлем покоился на стёклах грудной брони, а алая оптика глядела куда-то прямо перед собой. Лидер автоботов его понимал. Прекрасно понимал. Он поступил бы так же. Сделал бы всё возможное и невозможное, чтобы сохранить Кибертрон. В искре поселилось приятное чувство гордости за отвагу и стойкость за легендарного трансформера, подвиг которого никто никогда нигде не описывал. Да и делиться с кем-то этой историей он явно ни с кем более не собирался. Только с Оптимусом и то, после данного обещания. Где-то в глубине искры поселилось неприятное чувство. Чувство страха потерять такого важного союзника, ценного меха и просто близкого кибертронца. Стазис. Насколько долго он может длиться? Никого из Тринадцати уже не было, значит очень долго. Но это была не настолько высокая цена спасения Кибертрона. Не такая, какую они заплатили в начале войны. — Я бы на твоём месте поступил так же, — ровно ответил ему Оптимус. Вектор Прайм приподнял шлем и медленно перевёл взгляд на его фейсплейт. Его электромагнитное поле импульсивно всколыхнулось, что не скрылось от внимания носителя Матрицы. Ведь тот изначально не верил в существование Кибер-ключей, в возможность вновь активировать силу Праймуса, но поверил сейчас, что те события не выдумка, а самая настоящая правда. Поверил, несмотря на противоречия историческим источникам. — Скоро пора выходить, — неловко произнесли они одновременно и замерли. Первая улыбка расцвела на фейсплейте хранителя времени и пространства. Светлая, тёплая. Лидер автоботов, залюбовавшись, спустя полклика отзеркалил её и нехотя принял сидячее положение. — Спасибо, что подзарядил и не дал проваляться в оффлайне полорна, — поднимаясь с платформы, искренне поблагодарил Вектор Прайм. — Эм... Не за что, — встав следом, смутился Оптимус, а после добавил. — Это была идея Охранника. Благодарный взгляд плавно перетёк в непонимающий, а после был переведён на приподнятый на уровне оптики манипулятор, где с абсолютно невозмутимым видом покоился маленький самолётик, делавший всё это время вид, что его здесь нет. Он наглым образом проигнорировал молчаливый вопрос своего компаньона, провоцируя его озвучить. — Охранник? — ласково спросил Вектор Прайм, пропустив мурчащие нотки. Миникон, мигнув стёклами, свистяще пробулькал: "Всегда, пожалуйста". Его маленькое электромагнитное поле расползалось весельем и радостью, что смог угодить обоим кибертронцам. Оптимус почувствовал это и, чуть склонив шлем набок, перевёл взгляд с самолётика на хранителя времени. — Хитрец, — усмехнулся он, опуская манипулятор. — Он специально тебя привёл. Теперь настало время лидеру автоботов бросаться непонимающими взглядами. То есть, как так, специально? Помощь вовсе и не требовалась? Но он же сам видел показания внешнего сканирования! Долгий оффлайн его предшественнику был обеспечен, если только... — Слабой энергетической подпитки было вполне достаточно для моей стабилизации, — пояснил Вектор Прайм. — Охранник банально затащил нас на одну платформу. Наглость. Это была простая миниконская наглость, поражающая до глубины искры. Сводником заделаться решил мелкий шлак! И всё бы ничего, но на волну удивления в поле Оптимуса, он ещё язвительно проблимкал: "Долго покрышки тянули". Оптимус посмотрел на Вектора Прайма. Вектор Прайм посмотрел на Оптимуса. Полклика оптика в оптику в полнейшей тишине, которая была резко прервана тихим коллективным смехом двух Праймов. Ну, да. Было такое. Посматривали друг на друга какое-то время. Тем и ограничивались, и действий никаких не предпринимали. Только короткие взгляды бросали то один, то другой, да болтали в совещательном отсеке, пока не случился первый интерфейс. Однако после... Нет бы, сесть, обсудить всё, как два взрослых зрелых трансформера, а они опять гляделки продолжили. Вот только Охранник не знал, что орн назад они тестировали платформу Оптимуса. Его не было тогда при Векторе Прайме. Однако такой подход позабавил их обоих. Они снова затихли, глядя друг на друга. Оптика в оптику. Краткое мгновение, длившееся по ощущению маленькую вечность. Хранитель времени и пространства сделал полшага навстречу, провёл пальцами по красному манипулятору от локтевого шарнира к запястному и мягко обхватил раскрытую чёрную ладонь. — Пойдём, — шепнул он, сделав шаг в сторону и потянув лидера автоботов за собой. Тот не сопротивлялся, позволив увести себя в глубь кварты к одной неприметной дверце. Все кварты конструировались по одному самому типичному проекту и друг от друга не отличались ни чем. Разве что размером платформы и то не всегда, да положением мелких деталей: полочек, стола, стула и личных вещей. Поэтому Оптимус сразу понял, куда его ведут. Его искра тут же откликнулась, запульсировав сильнее. По корпусу прошелестела лёгкая волна предвкушающего волнения. Они ещё никогда вместе этого не делали. Небольшая, но достаточно просторная для них обоих мойка встретила их привычным запахом стандартного чистящего средства и приглушённым освещением. Вектор Прайм закрыл за ними дверь и дал команду на подачу очистителя. — Сначала ты, — мягко сказал он, подталкивая красно-синий корпус под тёплые струи. Лидер автоботов послушно шагнул под шуршащую жидкость. Автоматически сработали протоколы гигиены, приподнимая сегменты брони, раскрывая стыки, позволяя очистителю стекать по внутренней части внешней брони. Хранитель времени шагнул следом, также слегка встопорщивая внешнюю броню под барабанящей по ней жидкостью. — Повернись-ка, — ласково шепнул он, беря с узенькой полочки прорезиненную мочалку с мягкими силиконовыми ворсинками, торчащими на подобии щётки. Оптимус повиновался и этой просьбе. Мочалка нежно заскользила по спинным пластинам, смывая налипшую за орн пыль, а её оттопыренные в разные стороны ворсинки щекотали меж стыков, счищая просочившуюся туда грязь. Приятные круговые и волнистые движения были сродни массажу и легко расслабляли весь корпус. Движения со спинных сегментов плавно переползли через плечевую броню на манипуляторы. Сначала один. Потом на другой. Он потушил оптику, прислушиваясь к ощущениям трения и скольжения, надавливания мочалки и щекотания очистителя. Тепло жидкости будто поселилось в грудном отсеке и по мере продвижения чистки оно всё росло и росло, становясь больше. Корпус помимо воли стал испускать слабый фон, когда Вектор Прайм развернул его к себе фейсплейтом. И судя по его довольному виду, он, видимо, добивался именно такого эффекта от этой процедуры. Он тщательно, но с особой нежностью вымыл грудную броню, бока и брюшные сегменты. Скользнул вверх по шейным кабелям. Оптимус откинул шлем в сторону, подставляясь под нежное скольжение, и тихо едва слышно простонал от удовольствия. Мочалка двинулась выше, прошлась по аудиодатчику, покружилась по шлему и старательно стала тереться об антенну. Лидер автоботов всхлипнул, наклоняя головной модуль, открывая лучший доступ к эрогенной зоне. Его искра запульсировала сильнее, фон расползался по всей мойке, а темп трения всё усиливался. Он снова отключил видеозахват, когда его губы накрыли другие. Нежные. Желанные. Он гостеприимно встретил юркую глоссу, открываясь навстречу незатейливой ласке. Мочалка перекочевала на другую антенну, начиная тщательно её натирать, а второй манипулятор скользнул по грудным стыкам, огладил брюшные сегменты и застыл сбоку на тазовой секции. Оптимус несдержанно толкнулся вперёд нижней частью корпуса, задушено простонав в поцелуй. Раздался звонкий "звяньк" от удара паховых пластин друг от друга. Он привалился спинными сегментами к стене. Праймус, что же с ним вытворяет Вектор Прайм? Процессор отказывался привычно работать, мысли все исчезли, оставляя лишь базовые протоколы. Корпус не слушался, извивался, вздрагивал и даже без команды распахнул интерфейс систему. Это действие не осталось без внимания. Серые пальцы нежно огладили бедренную броню, сбросили слабый заряд и прошлись по внутренней стороне. Вверх, к тазовому шарниру. Оптимус чуть отодвинул ногу в сторону, предоставляя простор для действий. И хранитель времени и пространства не упустил такой возможности, вновь пропустив слабый заряд в самый стык между тазовой и бедренной пластиной. Лидер автоботов, разорвав поцелуй, тихо ахнул и судорожно втянул воздух в системы, когда пальцы, ощупав окантовку портов, проникли в один из них. Сначала нырнул один, а за ним следом второй. Они помассировали внутреннюю обшивку, продвинулись вглубь, насколько позволяла длина и, сбросив там неожиданный разряд, почти покинули порт. Оптимус тихо вскрикнул, вскидываясь всем корпусом. Он и не предполагал, что его предшественник начнёт шпарить током по внутренним разъёмам. Пальцы вновь проникли на всю длину и вновь разряд. Он запрокинул шлем, позволяя очистителю барабанить по фейсплейту и заливать оптику. Вектор Прайм сначала медленно, а после всё ускоряясь и ускоряясь продолжил возвратно-поступательные движения пальцев. Ток, срывающийся с них в глубине порта, тоже становился всё сильнее. Оптимус прижимался спиной к спасительной стене, которая хоть и не сильно, но помогала сохранять вертикальное положение. Ноги подкашивались с каждым толчком. С каждым разрядом казалось, что он не устоит и вот-вот упадёт на залитый очистителем пол. Он схватился за плечевые выступы предшественника, стараясь удержаться в положении стоя. А тот смотрел. Смотрел своей невероятной ярко-алой с учащённой тактовой частотой мерцания гипнотически прекрасной оптикой. И уж точно так и не догадается никогда, что Оптимуса толкнула за грань не стимуляция антенны и не резкий толчок пальцами с мощным разрядом в глубину порта, а именно оптика. Внимательно смотрящая помутневшим взглядом прямо в саму его суть существования. — Тише-тише, — услышал он отдалённый шёпот сквозь грохот пульсирующей искры от поверхностной, но достаточно фееричной перезагрузки. Сразу после аудиодатчиков запустились слетевшие с болтиков гироскопы, которые, какого-то шлака, упорно утверждали, что он находится в полнейшей невесомости. Хотя он явно чувствовал свой немалый вес, который тянет вниз. Что-то удерживало его от падения. Что-то надёжное и крепкое Оптика запустилась со второй попытки и то с невообразимыми помехами. Все мощности корпуса были направлены на скорую стабилизацию перегретых систем, поэтому потребовалось ещё раз перезапустить видеозахват, чтобы появилось более или менее чёткое изображение. Манящая ярко-алая оптика внимательно следила за процессом его выхода онлайн после короткого пробоя. По корпусу прошлась постперезагрузочная дрожь и его крепче прижали в объятиях. — Вот так, — довольно прошептал Вектор Прайм, наблюдая за тем, как лидер автоботов с переменчивым успехом берёт под контроль собственные системы. Он немного ослабил хватку, позволяя тому обрести опору в виде ватных ног. Оптимус, чуть покачнувшись, устоял, завершая перезапуск гироскопов. Он мотнул шлемом, сбрасывая рассеянность, и уже более трезвым взглядом окинул своего предшественника. Его алая оптика также возбуждённо мерцала, поля транслировали умеренный фон, а вентцикл был учащён. Это был явно не порядок, который срочно нужно было исправлять. — Теперь твоя очередь мыться, — задорно фыркнув, прошептал Оптимус. — Как скажешь, — мягко ответил Вектор Прайм, одним чётким движением меняясь с ним местами. Струи теперь во всю били по бело-розовому корпусу, стекая тоненькими ручейками вниз. Оптимус, мягко огладив серое запятье, вынул из расслабленных пальцев мочалку и принялся за дело. Развернув, безропотно подчиняющегося его жестам, хранителя времени и пространства, он стал тщательно вычищать навесной оружейный модуль. Возможность касаться желанного меха где угодно и как угодно будоражила процессор. Тот готов был позволить сейчас многое, от невинных поглаживаний до... Лидер автоботов сглотнул выступивший антифриз и медленно, но глубоко, провентилировал системы. Корпус ещё не полностью пришёл в норму после холостого выброса, и его всё ещё подёргивало остаточным напряжением в цепях. Нужно было отвлечься на что-то более важное, но соблазнительно фонящий корпус в близкой доступности этому процессу не способствовал. Поэтому он постарался сосредоточиться на процессе чистки. Вымыв встроенный в системы корпуса оружейный модуль, он решил переключиться на навесной плечевой блок. Однако Вектор Прайм, оперевшись манипуляторами о стену, чуть приподнял модуль, открывая доступ к всегда прикрытой спине. Спинная броня тоже была чуть встопорщена, как и по всему корпусу, но её изгиб и соблазнительно выставленный бампер перетянули всё внимание на себя. Он нырнул манипулятором под модуль и провёл мочалкой по центральному спинному стыку. По бело-розовому корпусу прошла мелкая дрожь. Оптимус повторил манёвр ещё несколько раз и был вознаграждён тихим полувздохом-полустоном. Шлак! Эта область, конечно, у многих напичкана сенсорикой, хотя бы потому, что там недалеко внутри располагается хребет нейроствола, но... Как можно было не додуматься раньше проверить это? Он продолжил очищать сегмент за сегментом, но через каждый следующий проводил пару раз по центральному стыку, провоцируя тихие стоны. Когда дело приближалось к бамперу, лидер автоботов, слегка замявшись, сменил траекторию на узкие крылья. Они чистились легко и много времени не заняли, но на стойках дело чуть не застопорилось. От звонкого протяжного стона, который слетел с губ хранителя времени и пространства после их тщательной очистки, у Оптимуса снова подскочил уровень испускаемого фона. И ему пришлось побороться с соблазном наполировать эти чувствительные детали, поэтому он спешно, переключив внимание, расправился с бампером. Вектор Прайм, повинуясь мягкому жесту, развернулся к своему последователю фейсплейтом и, опустив на место оружейный модуль, с тихим стуком прислонился им к стене. Оптимус поднял взгляд на эту невероятную оптику и на клик позволил себе в ней утонуть. Яркие мерцающие огоньки бликами отражались в каплях очистителя, пестрели в падающих струях и извивались в стекающих вниз дорожках. Всего клик и он поддаётся наваждению, поднимая манипулятор и чёрным пальцем стирая крупные бисеринки очистителя осевшие на нижней губной пластине. Губы немного приоткрылись, и между ними показалась глосса, устремлённая вслед за удаляющимся пальцем. Лидер автоботов рванулся вперёд и прежде, чем она успела скрыться обратно, поймал её кончиками губ, плавно превращая озорное действо в глубокий сладкий поцелуй. Каким таким чудом он умудрился взять над собой контроль, он знать не хотел, но грудная секция вместе с манипуляторами были тщательно вычищены в рекордные сроки. И даже присутствие вымытого мимоходом миникона осталось не замеченным. Закончив с верхней частью корпуса, он принялся мыть ниже. Провёл мочалкой по брюшным пластинам сбоку, вниз через тазовую секцию по бедру... Сквозь шум бьющего по броне очистителя и учащённого вентцикла одного из Первых Тринадцати аудиодатчики различили серию знакомых пощёлкиваний. Оптимус поднял взгляд, вновь встречаясь с возбуждённо мерцающей оптикой. Его пальцы ослабли, выронив мочалку, и, прошелестев слабыми зарядами по стойкам, скользнули под модуль к центральному спинному стыку. Вектор Прайм шумно провентилировал, чуть отставляя ногу в сторону. Второй манипулятор прошёлся в точности по тому же пути, по которому сегодня уже проходил бело-розовый. Пальцы огладили розовое бедро, нырнули в промежный стык, пустив заряд, и скользнули по портам. Он выбрал один из них, что в центре, основной, и аккуратно протолкнул в него палец. Влажные лепестки мембраны гостеприимно пропустили его в горячее нутро, ласково оглаживая нежным прикосновением. Скользко. Мокро. Горячо. И это всё из-за Оптимуса. Это он довёл его до такого "боевого" состояния. Своим видом, своим фоном, своими действиями. И сейчас, имея возможность любоваться плодами своих стараний, он фиксировал в памяти всё, что только возможно. Каждое движение, каждый звук. Даже параметры внешних датчиков. Он покружил пальцем по внутренней обшивке, собирая скопившуюся там статику, надавливая на попавшиеся разъёмы. Вектор Прайм, приобняв его за плечевую броню, вымученно провентилировался, когда палец покинул его нутро. Однако в следующий наноклик в него вошло уже два пальца, сорвав с губ тихий стон. Лидер автоботов, помасировав внутренние разъёмы, выполнил те же действия, что и его предшественник в отношении него: достал пальцы и, не слишком резко вогнав их вновь на всю длину, пустил разряд. Вектор Прайм, вздрогнув всем корпусом, негромко вскрикнул от неожиданности. Стенки его порта сжались, а головной модуль запрокинулся назад. Очиститель тёк по фейсплейту, стекая по лихорадочно мерцающей оптике подсвеченными алым каплями. Оптимус невольно залюбовался таким абсолютно небезвинным видом своего предшественника, повторяя манёвр. Бело-розовый корпус задрожал в его манипуляторах, а с губ сорвался несдержанный протяжный чувственный стон полный неистовой страсти. От такого зрелища собственная искра бешено запульсировала в грудном отсеке, а вентцикл, позорно споткнувшись, перешёл в более активный режим. Он продолжил терзать внутреннюю сенсорику погружающимися в порт пальцами, сочетая их с разрядами тока. По спинным сегментам в центральный стык брони он просунул кончики пальцев второго манипулятора и тоже щекотал проводку электричеством. Хранитель времени и космоса в ответ выгибался дугой, хрипел сбоящей вентиляцией, стонал, извивался в плену красных манипуляторов, вскрикивал от неожиданно резких толчков и сильных разрядов и дрожал всем корпусом. Толчки становились резче, ток — мощнее. А Оптимус наблюдал. Смотрел и не мог оторвать взгляд от такого потрясающего зрелища. Он чувствовал, как стенки порта сжимаются и разжимаются. Чувствовал, как хватка пальцев на плечах усиливается и ослабляется. Ощущал бешеной силы пульсацию***
Вечером того же дня, на секретной базе автоботов все спокойно сидели по разным углам и даже некоторые по разным отсекам. Но было отнюдь не тихо. Ведь на весь коридор раздавались возгласы: "А-пять!", "Мимо!", "И-восемь!", "Убит!", "Бэ-три!", "Ранен!" и так далее...