Жизненные вопросы

      Двое в пустом отсеке, не считая миникона. Типичная ситуация, если бы не одно НО. Это Велоцитрон, а не Земля. И им в короткие сроки необходимо подготовить Лихача к гонке. Праймус! Вчерашнего чересчур активного юнлинга с отвёрткой в бампере и с бешеным азартом в оптике, что загорается при одном только упоминании гонок. Подумать только! Да и подготовка — это мягко сказано. Ибо под ней понимается полноценный ремонт, оптимизация систем, прокачка программного и технического обеспечения в обход переустановки удалённой системы прогнозов опасных инцидентов и... И всё это за какой-то один местный орн, который, на минуточку, всего-то на полтора цикла длиннее кибертронского. Катастрофически мало времени! Паникёр уже сделал всё, что только нужно для качественного ремонта в полевых условиях. Дело оставалось за малым — дождаться, когда завершится оптимизация систем, что будет длиться в процессе перезарядки, а дальше останется только прокачка.       Лихач полцикла назад был отправлен в принудительный оффлайн для более эффективного протекания совмещённых процессов самовосстановления отремонтированного корпуса и уже запущенной оптимизации. Надлом и Счётчик любезно приютили инопланетных путников у себя в скромном ангаре. Они спешно организовали размещение новых друзей в свободных отсеках, а именно, вынесли из них весь скопившийся там хлам, оставив только узкую платформу. Два гостеприимных велоцитронца долго извинялись, что могут предложить только два маленьких отсека. Они предложили разместиться и в третьем отсеке тоже, но все автоботы единогласно отказались, сославшись, что вполне могут уместиться по двое на каждой платформе. Ведь хозяева ангара и так уже достаточно потеснились: Счётчик отдал свой отсек Праймам, а сам перебрался к Надлому. Не вежливо будет злоупотреблять любезностью.       И вот, теперь, когда всё, что только возможно, было сделано, а солнце уже давно ушло за горизонт, уступив место тьме, все готовились к уходу в перезарядку. Праймы самые первые скрылись в пустующем отсеке. Они сели рядом друг с другом и просто молчали, думая каждый о своём.       За дверью были слышны голоса Паникёра с Надломом. Велоцитронец, что-то недолго объяснял автоботу. Что именно, было не разобрать. После старший мех подозвал Счётчика — его имя прозвучало настолько отчётливо, что сомнений не было никаких. Они явно удалились: их голосов больше не было слышно. А Паникёр с Фугасом какое-то время ещё переговаривались уже за стенкой в соседней кварте.       Оказаться на чужой планете, заселённой трансформерами было как-то не по себе. Если на Земле они придерживались строгих правил — постоянная маскировка, не контактировать с местным населением и сохранять тайну самого существования трансформеров — то здесь всё иначе. Оптимус отправлял сюда автоботов с требованием придерживаться тех же правил, но... Да, он погорячился, назначив провинившимся наказание, но он понял, признал тот факт, что нарушение правил было оправдано ситуацией.       Лихач с Паникёром раздобыли достаточно информации о планете и о Кибер-ключе. Они также постарались своим способом получить древний артефакт. Вернее попытался гонщик. Ну, кто ж знал, что лидер Велоцитрона тот ещё упрямый шлак! Оверрайд даже слушать ничего не захотел. Предложил решить вопрос гонкой и прогнал к шаркам.       — Скорость здесь правосудие.       Это только первый Кибер-ключ. Одна из четырёх планет. И ведь на каждой свои правила, которым им, автоботам, придётся с уважением придерживаться, если они хотят спасти Кибертрон. Шлак, как же всё это сложно!       Оптимус порывисто стравил отработанный воздух и, встав с платформы, засеменил к дальнему углу. Потом развернулся и пересёк отсек по диагонали, а после вновь направился в тот же угол. Ему категорически не нравилась такая ситуация. Они все знали, где и у кого находится Кибер-ключ Велоцитрона, но не имели ни единой возможности мирно и спокойно его получить. Их единственный шанс — это раненый гонщик, ослушавшийся приказа. Ох, Праймус, дай им всем сил выполнить этот этап миссии!       Как всё круто поменялось за последний орн. Ещё совсем недавно они гнались за информационным призраком мифической Атлантиды, а теперь они здесь, за тысячи или даже миллионы световых лет от Земли.       Погрузившись в собственные мысли, Оптимус не услышал приближающихся шагов. Он дошёл до угла кварты, лихо развернулся и собирался продолжить и дальше измерять шагами и без того небольшое пространство, но, врезавшись грудной бронёй о неожиданное препятствие, чуть не сбил с ног Вектора Прайма.       — Прошу прощения, — на автомате слетело с вокалайзера.       Попридержав пошатнувшийся от удара корпус, лидер автоботов сделал маленький шаг в сторону, чтобы снова продолжить бесцельное хождение, но бело-розовые манипуляторы, опустившиеся на его плечевые блоки, не дали ему этого сделать. Блуждающий взгляд жёлтой оптики не желал фокусироваться на чём-либо одном. Его утягивало в волнующие сейчас процессор размышления.       — Оптимус, — тихо окликнул его хранитель времени и пространства.       Сквозь дымку загруженной оперативной памяти младший Прайм всё же смог зафиксировать свой взгляд на внимательной алой оптике. Мысли всё ещё крутились вокруг Лихача и Оверрайд, и в целом вокруг этой ситуации. Он не мог остановить этот поток. Не получалось.       Серые ладони, плавно скользнув с плеч по шейным кабелям, мягко обхватили синий шлем и притянули ближе. Желанные губы нежно коснулись его и затянули в медленный сладкий поцелуй. Глосса коснулась синих губных пластин, и Оптимус разомкнул препятствие, позволяя целовать его глубже. Но на этом действия собрата прекратились. Он отстранился, вновь глядя на него своей невероятно притягательной оптикой. Как ни странно почти вся оперативная память вдруг резко очистилась, приостанавливая все мыслительные процессы и откладывая все нерешённые дела на потом.       — Тебе нужно отдохнуть, — заботливо прошептал Вектор Прайм, чуть отстраняясь.       Оптимус неуверенно кивнул в ответ, признавая необходимость в отдыхе, и позволил увести себя к небольшой платформе. Вновь замелькали мысли об Оверрайд. В процессоре вдруг мелькнула идея о насильственном получении артефакта, но она резко была отброшена в сторону. Они что, десептиконы, чтобы рассматривать такие варианты решения проблемы? Хотя, судя по всему, даже им не удалось заполучить Кибер-ключ. А ведь он прекрасно знал методы Мегатрона.       — Ложись, — мягко проворковали на аудиодатчик, подталкивая к действиям прикосновениями к спинной броне.       Лидер автоботов устало подчинился, укладываясь на платформу фейсплейтом к стене. Спустя четверть клика к нему прижались сзади, заключая в тёплые объятия. Короткий поцелуй в шлем и мягкие колебания электромагнитного поля предшественника вытеснили все мысли из процессора, позволяя наслаждаться моментом. Красно-синий корпус постепенно расслаблялся. Оптимус огладив белую с золотистыми узорами предплечную броню и, скользнув по серой кисти, переплёл вместе пальцы. Он постарался выкинуть из процессора все мысли о насущных вопросах, но они всё лезли и лезли. Тогда он сосредоточился на ритме вентцикла прижимавшегося к нему корпуса. Прислушался к щекочущему шейные магистрали ощущению стравливаемого отработанного воздуха. Почувствовал мерную пульсацию искры спинной бронёй и отключил видеозахват.       Они лежали так какое-то время. Однако в перезарядку системы почему-то не желали уходить. Где-то на периферии вновь замелькали расплывчатые мысли о Лихаче, и искра чуть всколыхнулась в волнении.       — Трудно уходить в оффлайн на новом месте, — тихо прошептал вдруг Вектор Прайм. — Волнуешься за Лихача?       В искре почему-то разлилось тепло, не смотря на то, что он попал точно в центр мишени. Лёгкая тревога за подчинённого действительно была. Но тот факт, что его так легко прочли, как публичный датапад... Это должно было напрягать, ведь Верховному Главнокомандующему армии Кибертрона негоже быть столь открытым, но... Учитывая, кто именно распознал его состояние, это грело искру.       — Десептиконы в своё время разорили лагерь беженцев, — тихо начал Оптимус.       Где-то полворна назад, незадолго до дезактивации Юникрона, нам поступил сигнал бедствия от мирного населения по ту сторону фронта. Когда отряд диверсантов прибыл на место, то все были уже дезактивированы. Актив остались только двое: сильно покалеченная заискрённая фем и раненый спарк. Фем погасла в полевом госпитале. Рэтчет не смог спасти ни её, ни бэту. А маленький юнлинг, поправившись, прибился к отряду спасших его диверсантов. Всё рвался в бой.       Его приняли в автоботы слишком рано, и слишком рано всему обучили. Проул предупреждал, что нужно повременить. Ведь бэтам, путь уже и с полностью сформированным корпусом, но ещё недостаточно взрослым, не место на войне. Я прислушался к его совету, но принял присягу Лихача.       Он всегда находился в тылу, но всё рвался доказать, что уже достаточно взрослый для сражений. Пару астроциклов назад он официально утратил статус спарка, достигнув возраста полной кибер-автономности. В боях ему позволено участвовать, но в глубине искры он всё ещё спарк, пытающийся что-то доказать.       — Разве нужно что-то доказывать? — нежно шепнули в аудиодатчик.       — Нет, — выпустив из систем отработанный воздух, ответил Оптимус. — Я верю, что Лихач достойный автоботского знака мех. Но он самонадеянно подвергает себя опасности, нарушая мои приказы.       — Ты про правила о невмешательстве? — уточнил хранитель времени и почувствовал, что попал в точку, получив отклик электромагнитных полей. — Знаешь, Оптимус, мне самому это не нравится. Мы воздействуем на другую цивилизацию, создаём межпланетный контакт, который не известно во что выльется.       Искра напряжённо сжалась, транслируя состояние растеряно-встревоженными всполохами поля. Лидер автоботов понимал это, но и другого выхода не было ввиду упрямства Оверрайд.       — Изначально я не собирался покидать свой пост в безвременье и помогать вам, — вдруг тихо заявил Вектор Прайм. — Тянул до последнего. Надеялся, что у вас получится остановить Чёрную дыру без моего вмешательства. Хотя и понимал, что все попытки будут бессмысленными.       Внутри что-то неприятно защемило, от этих слов. Представить только: никто ни во что не вмешивается. Кибертронцы эвакуируются на Землю. Автоботы тщетно пытаются спасти сначала свою планету, но терпят неудачу за неудачей, пока уже нечего будет спасать. Потом уже Земля. И та же самая картина.       — Я рад, что ты покинул пост и помогаешь нам, — едва слышно прошептал лидер автоботов.       Он чувствовал, что слова идут из глубины собственной искры, и крепче сжав сплетённые пальцы, прижал сильнее бело-розовый манипулятор к своему корпусу. В ответ его тёплой волной обернули в уютный кокон нежных колебаний электромагнитного поля.       — А я рад, что вмешался в ситуацию, — ответил Вектор Прайм. — Возможно, и ваше вмешательство в цивилизацию Велоцитрона, принесёт взаимовыгодную пользу.       Напряжённость схлынула под действием ободряющих слов. Хотелось развернуться к нему фейсплейт к фейсплейту, утонуть в алом свете завораживающей оптики, коснуться его губ своими в благодарном поцелуе. Но узкая платформа не давала пространства для такого простого манёвра, как развернуться. Оптимус огладил большим пальцем серый запястный шарнир, и ему вдруг в процессор пришла другая идея.       Он поднёс их переплетённые пальцы к своему фейсплейту и, перехватив серую ладонь за запястье, стал оставлять поцелуй за поцелуем на каждой фаланге, на каждом свободном месте. Хранитель времени шумно втянул воздух в системы и чуть напрягся. Искра в груди за спиной запульсировала сильнее, а поле окатило сладкой тёплой волной. Когда юркая глосса, скользнув между средним и безымянным пальцем, прошлась от основания до самого кончика последнего, за спиной раздался тихий звук сглатываемого антифриза.       — Если мы не хотим осквернить кварту малыша Счётчика, то тебе лучше остановиться, — хрипловато прошептал Вектор Прайм ему на аудиодатчик.       — Ты прав, — тихо ответил лидер автоботов. — Соблазн велик, но нам тогда будет очень стыдно.       Поняв, что пальцы предшественника, как и у большинства медиков, тоже чересчур чувствительны, он решил чуть поддразнить его и вобрал в топливоприёмник средний и указательный. Когда глосса медленно нежно их огладила, за спиной судорожно провентилировались.       — Пр-рекрати, — почти простонав, промолвил хранитель времени и пространства, но манипулятор отдёргивать не спешил.       — Говорят только у прирождённых врачей такие чувствительные манипуляторы, — уклончиво прошептал Оптимус, но к собственному сожалению просьбе подчинился.       — Возможно, — согласился Вектор Прайм. — Амальгамус любил брать меня в ассистенты из-за этого.       Лидер автоботов развернул его ладонь, любуясь округлостью серых пальцев. Его чёрные были плосковатые и какие-то угловатые. В них не было таких плавных линий изгибов и изящества форм кисти. Зато серая ладонь в его чёрной смотрелась невероятно прекрасной.       — Значит, ты можешь врачевать? — задумчиво произнёс он, продолжая разглядывать пальцы.       — Не совсем, — ответил хранитель времени. — Кое-какие навыки, конечно, имеются, но их достаточно только для лёгкого ремонта.       — Кстати о навыках и знаниях, — вдруг вспомнил Оптимус, меняя тему. — Что же всё-таки вчера было?       — А что вчера было? — наигранно недоумённо спросил Вектор Прайм, явно понимая, о чём говорит его последователь.       — Матрица, — уронил он, повернув шлем, насколько мог, но фейсплейт собеседника, так и не попал в поле видеофиксации.       В затылок загадочно фыркнули, утыкаясь носовым конусом в переплетение шейных кабелей. Серая кисть выскользнула из чёрных пальцев и, нежно огладив грудную броню, расположилась на стёклах. Хранитель времени прижал красно-синий корпус к себе сильнее, плотнее заворачивая его в свои ластящиеся энергополя.       — Тебе лучше знать, — приглушённо, но отчётливо игриво раздалось позади. — Она ведь у тебя.       Он легонько побарабанил пальцами по стеклу, где под слоем брони скрывался древний артефакт Праймов. Оптимус лишь удручённо провентилировал системы. Любопытство лениво погрызывало микросхемы в процессоре, но он понятия не имел, что это такое было и как можно об этом узнать. Единственный, кто точно может знать о том явлении, уже во второй раз увиливает от ответа. Есть, конечно, вариант поискать в глубинах самой Матрицы, но тут возникает маленькая проблемка: он не имеет ни малейшего представления о том, что искать. Почему она вспыхнула сиянием? Она не первый и не последний раз вспыхивает. Причин для этого навалом!       — Что-нибудь изменилось после этого? — тихо прошептал Вектор Прайм, прерывая его размышления.       Лидер автоботов задумался. Это явно был намёк. Что-то, значит, должно было поменяться... Но что? Он потушил оптику, прокручивая в памяти события последнего орна.       Помощь гражданских в поисках символа Омега-шлюза. Очередная фальшивая находка в очередном слегка аномальном месте. Новость о том, что стали известны координаты второй планеты. Нападение Громовержца и ранение Вектора Прайма. На Аниматрос был отправлен только один из членов команды вместо двух.       Вновь помощь гражданских: символ Омега-шлюза на дне моря. Судя по реакциям детей, этот район в Саргассовом море очень известная на всю планету аномальная зона. Оптимус тогда, переглянувшись с хранителем времени и пространства, на долю наноклика почувствовал себя неловко. Они с ним находили в сети сведения о Бермудском треугольнике, но изучить его почему-то не спешили.       К великому счастью автоботов (да и десептиконов тоже), этот символ оказался подлинным. Битва на дне океана. Запуск древнего корабля, его поднятие с глубины и последующее исчезновение. Треть орна поисков и никакого результата. Пока лидер автоботов...       Стоп! Он слегка встрепенулся в крепких объятиях. Изменения...       Земная ночь. Полная луна. После последнего отчёта, что ни в одном уголке планеты Атлантиды нет, Оптимус в отчаянии потушил оптику и очень сильно подумал: "Должен быть способ понять, что у него в процессоре..." Желание было таким же сильным, как и мысль. От всей искры. И что-то мелькнуло, как луч сгорающего в плотной атмосфере метеора. Быстро. Стремительно. Корпус как будто сам развернулся спиной к собравшейся команде. Оптика против воли, как под действием какого-то наваждения, нацелилась на серебристый диск сияющего в темноте ночного неба единственного спутника Земли.       Он смахнул тогда всё на мало изученные протоколы интуиции. Но что, если...       — Что-то заметил? — лениво шепнули в аудиодатчик.       Допустим это интуиция. Ею можно объяснить эту догадку. Ведь, если пораскинуть процессором, это был вполне себе логичный вариант. Но как тогда объяснить тот факт, что он откуда-то знал, где пробивать обшивку корабля? Каким-то образом понял, где искать Вектора Прайма на этом огромном космолёте? Протоколы интуиции предположительно работают на основе логических цепочек, которые выстраиваются за пределами оперативной памяти. Но логически это не объяснить, так же, как и не объяснить зов Праймуса через Матрицу. Лидер автоботов не знал плана корабля, не знал, где хранилище Омега-шлюза, и сканеры не пробивались сквозь внешнюю обшивку Атлантиды. Пробиваясь наугад, он мог вообще попасть в топливный бак, моторный отсек или вообще... В отходный блок.       — Думаю, да, — неуверенно прошептал Оптимус и тихо признался. — Я не знаю, как смог понять, где искать тебя на Атлантиде, Вектор Прайм.       Поля вновь всколыхнулись, мягко вибрируя приятными волнами. Почему-то лидеру автоботу казалось, что его предшественник улыбается. Он его не видел, не мог видеть ничего кроме манипулятора. По электромагнитному излучению корпуса тоже это было не понять, только неясные отголоски его чувств. Но почему-то ясно создавалась уверенность в том, что он прячет за его шейными кабелями у затылка именно улыбку.       Оптимус мягко накрыл своей ладонью серую кисть, что покоилась на стёклах его груди. Сквозь неё он почувствовал всполохи собственной искры и задумался. Он колебался, стоит ли озвучить ещё и это или всё-таки...       — Есть что-то ещё, — по интонации не понятно, был ли это вопрос или скорее утверждение, но один из Первых Тринадцати Праймов будто точно знал, что он ощущает, и мягко подталкивал к ответу.       Как он смог это вычислить оставалось неясным, как то, что за вспышка Матрицы произошла тогда после обмена паролями от кварт. Так или иначе, но в процессе зародилась крохотная догадка, с чем это всё может быть связано.       — Скажи, только честно, — чуть сомневаясь и не совсем уверенно, произнёс Оптимус. — Ты ведь сейчас улыбаешься, правда?       Энергополя весело заколыхались, щекоча внешние сенсоры невесомой лаской. Вентиляция опалила чувствительные шейные кабели резким выбросом отработанного воздуха, который очень подозрительно напоминал беззвучный смешок. Неужели действительно угадал?       — Верно, — игриво мурлыкнули в аудиодатчик, чуть отстранившись от затылочной части шлема.       — Что означает эта связь? Почему Матрица её создала? — посыпались вдруг вопросы быстрее, чем процессор смог их осознать       Лидер автоботов, как бывший архивариус знал многое. О видах межтрансформерских связях он знал тоже не мало. Ещё в ранней юности, как только получил свой первый, ещё не полный, доступ к архиву Иакона он изучил всю информацию о том, что ему было так интересно. История, литература, география, космография, экономика, политика, философия, религия... Его, юного Ориона Пакса, интересовало тогда практически всё, до чего он мог дотянуться. Естественно, тема различного рода взаимосвязей между трансформерами не была оставлена без его внимания. И хотя полученная тогда информация уже давно была заархивирована и тысячу раз перезаархиворована глубоко-глубоко в памяти, он точно помнил, что ни о чём подобном ещё ни разу не слышал. И не читал! Что-то подобное, но очень редко, возникает при искренном союзе — самом сильном, крепком, близком. Но не всякий такой союз способен дать возможность узнавать состояние и тем более физическое местоположение другого меха. Только очень яркие эмоции, чувства, переживания. Но искры они не то, чтобы соединять, даже не думали об этом!       — Матрица ничего не создавала, — тихо ответил хранитель времени и пространства, но, почувствовав недоумение собрата, пояснил. — Она лишь подтвердила её наличие.       — Но как?.. — начал нынешний матриценосец, но вопрос был прерван серым пальцем, который, выскользнув из чёрной ладони, мягко накрыл его синие губы.       — Между первенцами Праймуса были сформированы лишь три такие связи: между Трионом и Амальгамусом, мной и Нексусом и у Логоса с его учеником, — тихо-тихо едва слышно быстро зашептал Вектор Прайм. — Амальгамус с Логосом долгое время пытались её изучить, бились над разгадкой её возникновения, но ничего не получилось. Когда все мы, сплетённые этой связью, обратились к Праймусу, он лишь сказал, что эти нити тонки и незримы, но крепки и нерушимы. Об этой связи было непринято говорить даже среди нас, Тринадцати.       — Почему? — так же едва слышно прошелестел вентиляцией Оптимус, шевельнув губами по пальцу.       — Слишком редкая и... интимная, — чуть запнувшись честно ответил хранитель времени.       Его энергополя слегка дёрнулись, опаляя горячим призрачным прикосновением смущения. Лидер автоботов почувствовал, что что-то тонкое натянулось в его искре. Эта информация будоражила процессор до каждого байта. Осознание того, что его с Вектором Праймом связывает не только взаимная симпатия, но и супер-редкая нить... связь, которая на столько интимная, что одно только её обсуждение опаляет жаром смущения даже одного из Первых Тринадцати! Того, который ни капельки не смущался в их интерфейсе. Ведь, наверняка, повидал и опробовал уже много чего.       — Тише, — шепнули на аудиодатчик.       И Оптимус вынырнул из собственных мыслей, из стремительного водоворота переосмысления новой информации. Он не сразу осознал, что его корпус мелко дрожит в крепких объятиях, что его нежно поглаживают по грудной броне. От стёкол, до середины брюшной брони и обратно. Собственные эмоции — неверие, восторг, благоговение, возбуждённость, запутанность, трепет — опутали искру и волнами расходились по всему корпусу и за пределы его, резонируя со спокойным тёплым энергополем хранителя времени и пространства.       — Я... — хотел было объяснить Оптимус, но запнулся, сглатывая выступивший антифриз.       — Понимаю, — тихо ответил Вектор Прайм, крепче прижимая к себе красно-синий корпус.

***

      Двое на одной платформе в объятиях друг друга. Вокруг полнейшая тишина и только тихий шелест вентиляции. Никто из них так и не смог уйти в оффлайн. Оба молча лежали, вслушиваясь в пульсацию чужой искры и наслаждались в объятиях друг друга. Ведь следующий орн будет долгим и напряжённым.