Наследие Творца

Очнулся я в знакомом помещении: именно такое обустройство было у большинства палат в нашем госпитале, уж по прошлой жизни я это запомнил. Белый потолок, выкрашенные в салатовый цвет стены и много-много приборов большей частью непонятного предназначения. Однако пробуждение не принесло радости: все тело болело, будто его месили сразу несколько высококвалифицированных дознавателей, не чураясь самых изощренных способов получения информации. Остается лишь порадоваться, что это не так, и автором всех моих болячек является поверженный мною же старший брат. Забавный каламбур. Тем не менее, это весьма и весьма странно: когда Хироши успел освоить Летающего Бога Грома? Неужели отец лично учил его этой технике? Или он просто подсмотрел и самостоятельно во всем разобрался? Блин, интересно же! Тем не менее, зря я так спалился с глазками и неполноценными расенганами. По дурости потратил на них еще и «белую» чакру, что автоматически сделало расенган абсолютно новой техникой. Впрочем, как обычно, умные мысли приходят после того, как ты что-то натворил… А еще этот Курама со своими своевременными «сто-процентными» предложениями. Если кто-то прознает про шохеки до того, как я смогу противостоять Корню и компании стариков (Данзо и Третьему), будет мне очень и очень плохо. Не посмотрят даже на то, что я, в общем-то, сын нынешнего Хокаге, и тотчас возьмут в оборот, а то и глаза заберут. С каждым днем здесь жить хочется все меньше и меньше, честно. К плюсам же можно отнести то, что Кано-сан увидела: я не слабак и, по идее, возьмется за мое обучение, а не забьет на это огромный болт. Но этот плюс, к сожалению, не перевешивает всех минусов, и вывод из ситуации таков: правы были Курама и Шинджу, несмотря на прожитые тридцать лет прошлой жизни, несмотря на пройденную от и до Четвертую мировую, я так и остался восторженным дурачком, у которого превыше всего друзья, а остальное — уже потом. Дурачок я, как ни грустно это признавать, дурачок как есть. Но время исправиться ещё есть. Ничего непоправимого пока не произошло, и уж я-то постараюсь не допустить подобного. Пришло время начать сначала думать, а уже потом — делать.

***

Два дня на больничной койке, скажу я вам, что-то сравнимое с адом. Особенно если ты пообещал себе не валять дурака и не сбегать через окно. Особенно если ты решил наконец повзрослеть и обещания, данные пусть даже самому себе, нарушать не должен. Но этот ад наконец подошёл к концу (уж простите за каламбур). Сие событие совпало с приходом отца и Хироши, а ведь за два дня меня так никто из родных и не навестил, что пусть и привычно, но весьма и весьма странно, и лица их говорили лишь об одном: нам предстоит очень и очень серьезный разговор, который наверняка предопределит всю мою дальнейшую судьбу. Да что уж там, всего мира, ведь я жилы рву не себя одного ради. — Добрый день, отец. Здравствуй, Хироши-кун, — первым, согласно этикету, как самый младший, поприветствовал я их. — Здравствуй… Наруто, — не остался в долгу отец, вот только пауза перед произнесением моего имени несколько настораживает. Брат промолчал, отведя взгляд. Да что тут, в конце-концов, происходит?! — Ты помнишь, что я тебе сказал перед твоим поступлением в академию? — Не помню, отец. А должен? — я и правда такого не помню, меня в то время здесь ещё не было. Неужели… — Должен. Я поклялся памятью своих предков, что после академии ты будешь волен сам выбирать свою судьбу, — металл во взгляде, побелевшие от напряжения костяшки на руках и выступившая капля пота, медленно стекающая по лбу. — Ибики-сан, приступайте. Откуда-то из-за окна в палату влетел сенбон, воткнувшись мне в шею. Тело сразу онемело, даже глазами не двинуть, и мир покачнулся, возвращая меня в уже родную темень. Да что же это такое-то?!