No more tears in my Castle

Эсме Дерозье. Казалось, человек с таким изысканным именем и соответствующей внешностью мог иметь все в мире, где многое определяется либо талантами и способностями, либо громкими именами и не менее громкими фамилиями. Для Эсме все было предначертано еще до его рождения, и именно его имя было тем, что определяло все в его жизни: статус, род занятий, владение большими землями и, конечно же, расположение короля Освальда, что было не менее важным. Всем этим располагали все члены династии Дерозье, поэтому и самый младший из них, восемнадцатилетний Эсме, не стал исключением и обязан был нести на своих плечах тяжелую ношу, которая выпадала каждому, кто имел подобные привилегии. Старый род Дерозье славился не только своим именем и красотой, которая будто передавалась от поколения к поколению, но и своей доблестью и благородством, о которых в цитадели и за пределами столицы было известно каждому. Поэтому это имя всегда было на слуху, так же как и имена рода Гамильтонов, Эйнсвортов и Кордейлов, чьи наследники уже заняли высокие положения как в цитадели, так и за ее пределами и успели завоевать полное доверие королевской семьи. Эти четыре уважаемые семьи, три из которых владели землями, плотно прилегающими к Карлию с разных сторон, составляли двигающую силу цитадели и служили влиятельными примерами, на которые равнялись все те, кто решался отдать свою жизнь на служение королю. У семьи Дерозье был особый статус при дворе, который просто не мог не сказаться на будущем Эсме. Все мужчины этой династии, а иногда даже и женщины, были посвящены в рыцари и за многочисленные заслуги, проявленное благородство и отвагу были приглашены вступить в элитные войска. Эти войска были высшей ступенью, пределом мечтаний любого рыцаря и доказательством признания его героизма, ведь именно те рыцари, которые состояли в этих войсках, находились под покровительством короля, а не армии и уже от его имени выполняли самые важные задания и самые опасные вызовы, и в случае войны они всегда играли одну из ведущих ролей, действуя на фронте от имени короля и непосредственно защищая королевскую семью. Членам семьи Дерозье раз за разом выпадала честь быть признанным королем и вступить в элитные войска, обеспечивая тем самым прекрасное будущее всему роду. Наследники семьи Дерозье всегда были желанными в цитадели, и неудивительно, что на них возлагались огромные надежды. «Никогда не знаешь, чем прославится следующий Дерозье». «Самоотверженность и склонность к героизму у Дерозье в крови. Можно только гадать, сколько жизней они еще спасут благодаря этому». Подобное слышалось на каждом углу, стоило только новости о том, что еще один наследник рода Дерозье прибыл в Карлий для посвящения в рыцари, облететь всю столицу, ведь о ком о ком, но о знаменитых рыцарях здесь поговорить всегда любили, особенно молодые девушки и другие рыцари, видящие в обладателях известных имен своих соперников. С самого детства Эсме понимал, что был особенным, что ему повезло (или не очень) родиться в благородной семье, которая ни в чем не нуждалась. Да, его семья была идеальной, и она создавала потрясающую картинку вокруг себя во всем, даже в том, как выглядели все ее члены. Светловолосые и бледнолицые Дерозье всегда были узнаваемы, и в этом Эсме имел особые преимущества даже перед своим старшим братом — копией их отца, ведь он, несмотря на то что был заметно ниже остальных, все равно был очень красивым и миловидным, и миссис Дерозье просто обожала утонченную внешность своего сына. Но эта внешность была единственным, что далось Эсме без каких-либо усилий. Самым трудным для него всегда было с.о.о.т.в.е.т.с.т.в.о.в.а.т.ь. Соответствовать картинке благородной и уважаемой семьи, соответствовать ожиданиям родителей и планке, которую поставил ему отец. Эта планка всегда была достаточно высокой, ведь одного благородства было недостаточно для того, чтобы стать настоящим рыцарем и удостоиться чести служить в рыцарской армии. С ранних лет Эсме знал о том, что в шестнадцать лет он, по наставлению отца, уедет в Карлий и проведет все свои юношеские годы в цитадели, продолжая готовиться к посвящению в рыцари, а после этого будет делать все возможное, чтобы честно служить Новому Эралеону и однажды сыскать благословения короля на долгую службу в элитных войсках. И носить в голове подобную идею, больше поминавшую какое-то предназначение свыше, оказалось невероятно трудным для Эсме, который каждый день убеждал себя в том, что он д.о.л.ж.е.н. был делать все это, чтобы стать тем самым рыцарем, каким его все желают видеть, ведь у него попросту не было выбора. Либо он становился еще одной гордостью семьи, либо жил с огромным позором и разочарованием отца наперевес. Так, не испытывая никакого энтузиазма при мысли о своем «светлом» будущем, но отчаянно стремясь ему соответствовать, Эсме жил до тех пор, пока его старший брат Франсуа не вступил в элитные войска. С тех пор все стало даже отчаянней. Когда это случилось, Эсме еще до конца не осознавал, что это значило, и искренне радовался за брата, думая, что теперь, когда звание гордости семьи было занято и все были слишком взволнованны этим, от него не станут требовать многого и позволят ему самому решить, где и как ему служить и к чему стремиться, если уж от рыцарства не было дороги назад. Он был практически уверен в том, что теперь отец не станет так пристально следить за его успехами и достижениями, ведь это всегда слишком давило на Эсме, который не мог свободно вздохнуть в присутствии старшего Дерозье. Но все оказалось совсем не так, как он думал. Сразу после того, как это случилось, отец подозвал его к себе на серьезный разговор, весь переполненный счастьем и гордостью за старшего сына. «Меня пригласили в элитные войска в тридцать восемь лет после двух кровавых войн с западом, через которые я прошел, сражаясь за короля и народ. Твой дядя вступил в войска, будучи на год младше меня, а твоего брата, Франсуа, удостоили честью в тридцать два года, и это настоящий рекорд для нас. Наша семья продолжает отличаться талантами и упорством, верно служа во благо королевству, и теперь твоя очередь, Эсме. Не забывай о том, что ты не просто рыцарь — ты из рода Дерозье, и это всегда будет твоим бременем. Упорно работай и стань новым рекордом. Докажи, что тебе это под силу». С того самого дня, как отец сказал ему это, у Эсме больше не было права на ошибку. Не было права передумать, оступиться, не было права чувствовать страх и поддаваться эмоциям, и, конечно же, у него было права не стать гордостью семьи. Очередным рекордом, который так хочет получить отец и про который будут рассказывать другим поколениям, заставляя и их устанавливать собственные рекорды. В тот самый вечер, после этого разговора, Эсме почувствовал настоящий ужас, и, несмотря на то что он быстро смог с ним справиться, часть этого ужаса жила глубоко в его сердце, так и норовя в один день выйти наружу. Это подвигло Эсме стать серьезнее и трудиться усердней обычного, каждый день работая над собой. Так Эсме Дерозье стал тем, кем он является сейчас. Он получил отличное образование и был достаточно умен, прекрасно знал историю и географию, поэтому хорошо ориентировался в незнакомой местности, запоминал любую дорогу и даже самые маловажные детали. Он хорошо владел мечом и ножами, и, несмотря на невыдающееся телосложение, подавал большие надежды в рукопашном бою и даже два раза, по рекомендации отца, был допущен к участию в турнирах, правда, никогда не проходил в высшие раунды. И, конечно же, Эсме Дерозье приняли в войска армии и через какое-то время его обязательно посвятят в рыцари, поэтому он остался в цитадели, которая стала его новым домом. Казалось, Эсме был просто потрясающим во всем, что он делал, и он создавал такую же потрясающую картинку вокруг себя, как и все члены его семьи. Как и должно было быть. Но даже у Эсме Дерозье были свои секреты. Даже у него было то, о чем он никогда бы не осмелился говорить вслух. Секреты, которые он бережно, или же правильнее будет сказать — с опаской, хранил каждый день, прекрасно понимая, что это навсегда останется его частью и всегда будет в его мыслях. Его личное бремя, разрывающее грудь изнутри. Кошмары, преследовавшие его в любое время суток. И у одного из таких кошмаров Эсме Дерозье даже было имя. Вот уже несколько дней подряд, включая сегодняшнее утро, Эсме просыпается от одного и того же ужасного сна, обливаясь холодным потом и еще долго пытаясь успокоить собственное дыхание. И все, что он мог делать, когда наконец приходил в себя, это надеяться на то, что он не кричал во сне и не вызывал каких-либо вопросов к себе у тех, кто жил в соседних покоях. Все это началось с той самой вылазки. Все рыцари и воины, состоящие в армии, были условно разделены на группы, потому что так было удобно передвигаться по линиям фронта, и в случае внезапной атаки со стороны врага небольшое количество рыцарей с большей вероятностью смогут успешно скрыться в лесу без каких-либо потерь. В тот день Арий Гамильтон послал группу, в которой с недавнего времени состоял Эсме, к северной границе королевства. Это была группа из пятнадцати рыцарей и воинов, довольно небольшая, но и целью поездки было собрать материал у второй группы, которая находилась на границе уже очень долгое время, и заодно передать провизию. Эта поездка должна была быть совершенно обычной, такой, как и всегда, ведь на границе все было чисто и цитадель давно не получала никаких вестей о вражеских вторжениях, поэтому никто не мог ожидать того, что на обе группы нападут, как только они встретятся. Люди появились из ниоткуда, видимо, долгое время выжидая самого неподходящего момента, и с громкими возгласами убивали без разбору, подходя из-за спины и стреляя из лука с деревьев. Так мог напасть только Север. Видя преимущество противников, одним из рыцарей был отдан приказ поворачивать назад и пытаться скрыться в лесу, чтобы как можно быстрее предупредить об этом цитадель, поэтому все выжившие, включая Эсме, быстро оттуда уехали, забравшись на своих коней. Из-за продолжающихся атак единый поток обеих групп был разбит, и некоторые рыцари стали откалываться из общего строя парами, а некоторые, как Эсме, оказались совершенно одни. И когда он мчался по лесу, крепко сжимая поводья и даже привстав на своей лошади, все, что он слышал в тот момент, был свист стрел, пролетавших мимо него, и ужасные крики со всех сторон, эхом доносящиеся до него. В конце концов его лошадь ранили одной из стрел, и ему пришлось бежать какое-то время, чувствуя, как смерть наступает ему на пятки и отсчитывает последние секунды его жизни. Эсме и сам не помнил, как очутился прямо перед полем, на котором он увидел пять рыцарей из второй группы, и только он хотел к ним выйти, успев почувствовать неимоверное облегчение внутри, как вдруг появился он. Воин Севера с мечом за пазухой и оружием в руках, напоминающим огромную секиру, которую он держал на своих плечах, приближаясь к рыцарям Нового Эралеона так медленно и расслабленно, что у Эсме застывала кровь в жилах при виде этого. И когда рыцари приблизились к нему, чтобы атаковать, он только скривил свое молодое, но изуродованное большим шрамом лицо в странной улыбке и разрубил секирой первого напавшего. Дерозье задохнулся воздухом и прирос к месту, в полном ужасе глядя на этого воина. Он был сумасшедшим. Настоящим психом, который получал удовольствие от того, что делал, даже не скрывая этого. Он уверенно нападал на оставшихся в живых рыцарей и изощренно их убивал, а Эсме смотрел на это… …смотрел и уговаривал себя сделать шаг вперед, но вместо этого он лишь сделал шаг назад, зайдя за дерево и медленно сев на корточки, но взгляда так и не оторвав. Он слышал их крики, он видел, как лилась их кровь, и как этот сумасшедший замахивался на очередного рыцаря своей страшной секирой, и как тот с честью принимал свою смерть, а Эсме в этот момент страшно было даже сделать вдох и поднять руку, чтобы вытереть слезы. Он струсил. Вот так просто, будучи воином и будущим рыцарем, он осмелился совершить поступок, недостойный любого рыцаря, любого Дерозье. И было плевать на его неопытность, возраст и на то, что он не смог бы им помочь, будучи в два раза их слабее — это все было неважно, потому что он должен был попробовать спасти их жизни, несмотря ни на что, он должен был вести себя достойно. Но он этого не сделал, потому что позволил себе сделать то, на что у него просто не было права. Испугаться. На следующий день после того, как это случилось, Эсме из разговора рыцарей, что были тогда в лесу, узнал, что некоторые из них тоже были свидетелями того, что произошло. Но Дерозье пропустил этот разговор мимо ушей, сделав вид, что в тот момент он был в другой части леса, чтобы никто не узнал о том, что он сделал. И, докладывая Арию в тот день, он, потупив взгляд, произнес заученный за эти часы текст, пресным голосом назвав количество жертв, чтобы эмоции не смогли его выдать. Все эти убийства, взгляд того сумасшедшего и крики… Казалось, так выглядел настоящий кошмар. Но нет. Илай Элдридж. Так звали настоящий кошмар Эсме Дерозье. Илай Элдридж, парень, который вступил в ту самую группу молодых рыцарей сразу после Эсме и с которым Дерозье до того самого дня никогда близко не общался. «Я Сэр Илай, третий сын графа Элдриджа и наследник Аккертонских земель, горячо любим своим народом, кстати». Так он представился, когда впервые появился перед Эсме и другими рыцарями, и с тех пор Дерозье слышал эту фразу каждый раз, когда они выезжали за пределы Карлия и встречались с жителями других городов и деревень. Он еще тогда осознал, что от него можно было ожидать что угодно. Но он даже представить не мог, что, когда там, в лесу, после всего произошедшего, Эсме обернется, услышав позади себя шелест, он увидит Илая, в тот момент подъехавшего на своей лошади и смотрящего на Дерозье таким взглядом, который красноречивее слов говорил, что он все понял. И с того самого дня этот взгляд преследовал Эсме повсюду. Он был постоянным напоминанием и личным проклятием Эсме Дерозье, который поначалу старался игнорировать Илая и делать вид, что он его совершенно не замечает, но с каждым днем это становилось все труднее и труднее. Эсме даже старался проводить большую часть своего времени в городе, нежели в цитадели, в которой он был просто вынужден пересекаться с Илаем каждый раз, когда выходил из своих покоев, но это мало помогало. Мысль о том, что кто-то знал его самый большой и самый страшный секрет, что кто-то видел его в таком свете и что этим кем-то был Илай Элдридж, просто пожирала его изнутри. Он не понимал, почему он еще никому не рассказал про это, почему не раскрыл настоящую и трусливую сущность хваленого Эсме Дерозье, о котором всегда говорили самые хорошие слова, которого провожали завидными взглядами и кому предвещали светлое и героическое будущее. Илай ведь мог в два счета развеять все эти стереотипные слухи и убрать с дороги «подающего большие надежды» Дерозье, который был недостоин даже находиться в этой цитадели, он бы мог просто сказать, и ему бы поверили на слово из-за его благородного происхождения, и то, что он до сих пор не сделал этого, вводило Эсме в замешательство и раздражало его все больше с каждым днем. Ведь Илай вовсе не был похож на дурака, который просто не знает, что делать с подобной информацией, и он также не был похож на кого-то, кто был настолько шокирован тем что увидел, что даже не мог об этом говорить. Илай Элдридж не был простым самовлюбленным идиотом, который иногда говорит совершенно глупые вещи и ведет себя невозмутимо в любой ситуации. Он явно выжидал, играл у Эсме на нервах, глядя на него этим многословным взглядом, но ничего, ни слова ему не говоря, и в какой-то момент Эсме даже начал молиться о том, чтобы он уже быстрее это сделал и все это закончилось, иначе он просто свихнется и сам от отчаяния все расскажет, лишь бы не дать это сделать Илаю, который специально так упорно выжидает. И когда день назад во время тренировки Илай подошел к Арию Гамильтону и начал что-то тихо ему говорить, поглядывая в это время на Эсме, Дерозье даже размахивать мечом прекратил, опустив его и решив, что это конец. После этого Арий направился прямо в его сторону, и Эсме начал прощаться со своим будущим, со своим титулом, благосклонностью отца и всей своей жизнью, но Гамильтон лишь попросил его стать лидером у группы, которую тренировал Илай, потому что Элдриджу вдруг захотелось выехать на охоту и он попросил подменить его, посоветовав Арию в качестве замены Эсме. Дерозье, кажется, до сих пор ощущал те мурашки, которые пробежали у него по коже в тот момент, когда он услышал это. Он не понимал, д.л.я. ч.е.г.о. Илай это делал, но он явно пытался бесповоротно свести его с ума. Или же он просто издевался. Впрочем, оба этих варианта были одинаково мучительными и раздражающими. «Чтоб тебя…», — выругался про себя Эсме, проиграв в тренировочном поединке своему сопернику. Он постоянно отвлекался, чувствуя на себе взгляд Илая, и в итоге пропустил сильную атаку, на которую просто не смог ответить, потому что меч вылетел у него из рук. Подобрав его, Эсме выпрямился и стиснув зубы уставился через всю площадку на Илая, который в этот же момент отпрянул от колонны, у которой все это время стоял, и ленивым шагом куда-то пошел, скрывшись из виду. Эсме закатил глаза, чувствуя себя полным идиотом, и продолжил тренировку, так и не добившись никаких успехов, потому что не сумел сконцентрироваться. — Где он? — с ноткой плохо прикрытого раздражения спросил Эсме, зайдя в большую залу одной из казарм, из которой даже на улице слышались песни и музыка. Рыцари снова что-то праздновали, распивая вино и выкладывая золотые музыкантам, и все выглядели довольно счастливыми и расслабленными, вот только Эсме не собирался присоединяться к ним, стоя в дверях рядом с Шанталь Максвэлл, сыном королевского советника Теодором Кордейлом и парой других воинов. — Кто «он»? — не понял Тео, посмотрев на какое-то взволнованное лицо обычно спокойного Эсме. — Ну, он…- Эсме поднял руку, пожестикулировав ею в воздухе, пытаясь вспомнить имя, которое просто вылетело из головы из-за потока мыслей.- Элдридж… Илай Элдридж. — Третий сын графа Аккертона и наследник его земель? — в приподнятом настроении произнес Тео, но рука громко усмехнувшейся Шанталь резко прервала его. — Не так, вообще-то. Третий сын графа Элдриджа и наследник Аккертонских земель. — Горячо любим своим народом, между прочим, — уже хором произнесли они, щелкнув пальцами. Эсме смотрел на всю эту клоунаду с немного скептическим настроем, ничуть не понимая ее сути. — Да. Именно. Я ищу его. Вы его видели? — Даже не знаю… в последний раз я его видел несколько часов назад на лошади у главных ворот, — чуть сощурив глаза, будто пытаясь вспомнить больше, проговорил Тео. — Значит, его здесь нет? — Проверь малый тренировочный зал. Когда Джеффри пришел, он сказал, что был там с Илаем. Наверное, он до сих пор там, раз не здесь, — сказал один из парней, сидящих за столом неподалеку. Эсме кивнул и вышел из казармы, быстрым шагом направившись в сторону школы и ежась от холода, который опускался на город с сумерками, несмотря на то, что стоял конец лета. Он еще не решил, что сделает, когда найдет Илая и столкнется с ним лицом к лицу, но он больше не мог терпеть все это. Эсме был абсолютно уязвим перед Элдриджем, и этот человек, один-единственный на всю цитадель, прекрасно об этом знал, иначе бы он не смотрел так на него каждый день, будто стремясь поймать своим взглядом его и напомнить о том, ч.т.о. он сделал. Но это больше не могло продолжаться вот так. Дверь в малый тренировочный зал не оказалась закрытой, значит, там все еще кто-то был, несмотря на поздний час. Закрыв за собой дверь, Эсме прошел внутрь, сразу же увидев Илая, который стоял к нему спиной, снимая с себя кольчугу. Дерозье резко остановился, когда Илай остался стоять обнаженным по пояс, не зная, должен ли он уйти и оставить его одного, ведь он явно хотел переодеться, закончив тренировку. Но потом Эсме дал себе мысленную пощечину и стер эту неуверенность со своего лица, поняв, что, вообще-то, они оба были парнями и все было в порядке. Не успел он раскрыть рот и сказать что-то, как Илай, перестав разминать шею руками, обернулся и, увидев перед собой Эсме, расплылся в очень странной улыбке, снова посмотрев на него тем же взглядом, что и обычно. — Дерозье, — произнес Илай нарочито на французский манер, повернувшись к нему боком и зачесав свои черные как смоль волосы назад. Он всегда зачесывал их назад, и они послушно ложились так, как хотел Илай, даже если на улице был ветер, стремившийся из запутать. Никому не было известно, что за магию он использовал, но она явно работала.- Я уже думал, что это не случится. — Так и знал, что ты выжидал, — горько усмехнувшись и покачав головой, сказал Эсме, складывая руки на груди. Илай выразительно улыбнулся, но Эсме этого не увидел, потому что в этот самый момент отвел от него глаза, чтобы не пялиться так откровенно на его подтянутый торс, который его все время отвлекал.- С чего ты взял, что в конце концов я приду к тебе? — Потому что я знаю твой маленький грязный секрет, Эсме. Ты бы в любом случае пришел ко мне. Вопрос был только в том, на сколько тебя хватит, — ненадолго разведя руками, сказал Илай, и усмешка застыла на его лице. Похоже, он прямо-таки наслаждался этим моментом. Эсме не знал почему, поэтому мог только догадываться. Иметь на крючке такого, как он, должно быть, было просто невероятно. — Я бы мог оставить все как есть. Похоже, ты не торопился рассказывать… — Ты не знал этого наверняка. И нет, ты не смог бы оставить все так. Хотя…- до этого уверенный и какой-то издевающийся голос Илая резко сменился нарочито неуверенным, поэтому Эсме сразу стало понятно, что это была всего-навсего фальшь.- В тот день я видел, как ты сидел за тем деревом и вытирал слезы, глядя на все те трупы, что лежали прямо перед тобой, и мне не составило труда понять, что именно произошло. Поэтому я даже не знаю, что от тебя вообще можно ожидать, ведь Эсме Дерозье, вокруг которого было столько шума, от которого, признаться, у меня даже голова болела… тот самый Эсме Дерозье струсил, оказавшись совершенно беспомощным перед своим страхом, — практически шепотом проговорил Илай, теперь уже полностью повернувшись к Эсме и заставив его приковать к нему свой взгляд. От этих слов у Эсме внутри все сжалось до размера кулака, поэтому даже вздохнуть было трудно. Хотелось отчаянно крикнуть «нет, это не так», но ведь все, что говорил Илай, было абсолютной правдой, которую было даже страшно признавать.- То, каким сильным ты кажешься из-за своей фамилии и своего прекрасного гордого лица, то, что ты пускаешь пыль в глаза всем, кто тебя видит, своими обширными знаниями и преданностью, а также отчаянной готовностью сделать все, о чем тебя попросят и что тебе прикажут, чтобы завоевать всеобщее доверие и показать Его Величеству, что ты можешь быть полезным, — все это лишь иллюзия, — проведя рукой перед своими глазами, сказал Илай, снова растянув губы в слабой улыбке, которая пронизала Эсме до мозга костей так же, как и его слова.- Настоящий Эсме Дерозье боится смерти и не может заставить себя выйти вперед, чтобы сразиться с нереально сильным врагом во имя королевства, поэтому прячется в стороне, надеясь, что его не найдут. Признай это, Дерозье. Ты просто струсил тогда… — Ладно, хорошо! — громко прервал его Эсме, разрезав рукой воздух, и Илай послушно замолк, прикрыв губы.- Я струсил, ладно? Я позволил этому случиться, и я бесконечно об этом жалею! Но я до сих пор не знаю, как бы я поступил, если бы можно было вернуть время назад, и вот за это я себя просто ненавижу. Я никогда в жизни не был так напуган, как тогда. Никогда в жизни не чувствовал подобное. И я уже не знаю, хочу ли я испытывать такое каждый раз, когда мы покидаем Карлий. Но если об этом кто-то узнает…- с чувством признался Эсме, и мысль о том, что он мог сказать лишнего, тут же пронеслась в его голове. На самом деле он и сам не понимал, почему сказал все это Илаю, который смотрел на него так, будто горел желанием услышать все это, но, когда он раскрыл рот, остановиться было очень сложно. Эсме покусал нижнюю губу, потупив взгляд и выглядя сейчас так озадачено, что Илаю показалось, что он сейчас нехило так задумался о всей своей жизни.- Я так понимаю, я должен поблагодарить тебя за то, что никто, кроме нас двоих, об этом не знает и я все еще здесь, в цитадели. Но я не понимаю, почему? Почему ты так никому и не сказал об этом? — Я знал, что ты придешь ко мне, и подумал, что это может быть интересно, — хмыкнул Илай, расслабленно положив руки на бедра.- Я понимал, что ты не можешь позволить этому секрету выйти из моего рта в присутствии кого-то постороннего. Арий ничего с этим не сделает, но ведь если об этом узнает твой отец, он навсегда разочаруется в тебе, я полагаю? — с толикой неуверенности проговорил Илай, чуть сузив глаза. Дерозье сглотнул, покусав щеки изнутри. Илай играл на его чувствах, давя на психику, и делал он это просто мастерски. — Зачем тогда ты делал все это? Зачем посоветовал меня Арию, чтобы он сделал меня лидером тех, кого тренируешь ты? Что за издевательство? — Издевательство? — выгнув бровь, с чувством переспросил Илай, подойдя к скамье и взяв в руки белую свободную рубашку.- Тебя, я смотрю, совсем паранойя одолела, да, Дерозье? — издав смешок, сказал он, посмотрев ничего не понимающему Эсме в глаза и после этого надев на себя рубашку.- Не было никакой издевки. Тебя ведь учили владению мечом с раннего детства, как я понимаю, и ты действительно хорошо им управляешь и умело дерешься. Жаль, ты не можешь применить эти навыки на деле. Эсме закатил глаза, чувствуя, что снова начинает раздражаться. Сколько еще раз он собирается повторить это? — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — произнес Илай, засовывая меч в ножны и снимая их и широкий пояс со своих бедер.- Корабль под названием «жизнь Эсме Дерозье» может пойти ко дну из-за меня. — Ты же не собирался никому рассказывать? — с опаской взглянув на Элдриджа, сказал Эсме. Он даже сделал несколько шагов ему навстречу, но темные глаза Илая, в которых сверкнуло что-то не совсем хорошее, заставили его остановиться. — Я разве сказал это? Стук сердца Дерозье, казалось, мог услышать даже Илай, потому что сам Эсме слышал его так отчетливо, что это даже пугало. Мысль о том, что даже после этого разговора Илай Элдридж вовсе не собирался умалчивать об этом, забыв все, что видел, и добродушно решив этим самым помочь Дерозье, который, в общем-то, вообще никем ему не приходился, вгоняла Эсме то ли в страх, то ли в депрессию. Невозможно было определиться, когда чувствуешь столько эмоций одновременно. — Чего ты хочешь? — серьезным и твердым голосом после недолгой паузы спросил Эсме, заставляя отвернувшегося и выжидающего Илая обернуться, вопросительно на него посмотрев. — М? — Назови цену за свое молчание. Я не могу позволить отцу узнать об этом. — И ты сделаешь все, о чем я тебя попрошу? Все, чего я захочу? — уточнил Илай, приблизившись к Эсме и глядя прямо в его светлые большие глаза. Дерозье покивал, и Илай медленно осмотрел его правильное и округлое лицо, зацепившись глазами за родинки, которых было сразу три на его левой щеке. Илай замечал их каждый раз, когда видел Эсме вблизи. Даже тогда, в лесу, когда Эсме обернулся и страшными глазами посмотрел на Илая, а слезы текли по его бледным щекам, Элдридж все равно заметил их. Эти родинки, которые делали его лицо таким узнаваемым. Илай снова посмотрел Эсме в глаза, и тот вопросительно приподнял брови выжидая.- Я хочу т.е.б.я. — Что? — быстро переспросил Эсме, услышав это. Он качнул головой, пытаясь прочесть ответ в глазах Илая, но тот лишь улыбнулся и отошел от него, продолжив собирать свои вещи.- Я не понимаю… В каком смысле? — В том самом, Дерозье, — усмехнулся Илай, — я хочу переспать с тобой, что непонятного? Эсме открыл было рот, чтобы невпопад сказать что-то, что еще даже не пришло ему на ум, но подавился воздухом, закашлявшись и обхватив ладонью свое горло. Илай лишь внимательно на него посмотрел, продолжая улыбаться, и, когда Эсме это увидел, наконец придя в себя после приступа какого-то больше нервного кашля, он взглянул на Илая с вселенским возмущением в глазах. — Так ты серьезно? — громко воскликнул он, сам же испугавшись того, каким его голос был высоким сейчас.- Ты с ума сошел, Элдридж? Что значит «переспать», как ты вообще… — То и значит, что я хочу с тобой переспать. Что? Пару минут назад у тебя вроде не было проблемы с выполнением л.ю.б.о.г.о. моего желания, — снова зачесав свои волосы назад, произнес Илай, оглядев приросшего к месту Эсме, который, похоже, только сейчас осознавал, что это не было шуткой. И правильно, потому что Элдридж вовсе не собирался шутить. Внешность Эсме была потрясающей, на его вкус. Пускай он и был не таким высоким, как большинство воинов и рыцарей, но из-за этого он казался миниатюрнее на фоне самого Илая, который стремился выглядеть подкачанным и сильным. У Дерозье, несмотря на весь его скверный характер и ложь, в которой он погряз с самого детства, было на удивление красивое тело, которое хотелось увидеть обнаженным, аккуратное лицо и пышные волосы, которые едва доходили ему до плеч. Завладеть таким, как он, было бы не просто приятно, но даже интересно, учитывая то, каким он был здесь «обсуждаемым» и каким гордым он казался. — Я просто… я не ожидал, что ты… господи, почему ты хочешь именно этого? — А что мне еще от тебя может быть нужно? Все, что ты даже теоретически можешь мне дать, у меня уже есть. Ну, кроме такого же легкого продвижения «наверх», которое светит тебе, пока я держу язык за зубами, — усмехнулся Илай, складывая руку на груди.- А идея переспать с тобой мне вполне нравится. А то знаешь, надоело пользоваться услугами блудниц… — Ты, что, уже?..- начал Эсме, тут же прервав сам себя новой мыслью.- Ты, что, спишь с проститутками? — Господи, Дерозье, это был сарказм, — протянул Илай, перестав улыбаться и безнадежно покачав головой. Эсме, кажется, убил его взглядом в этот момент.- Но, разумеется, я в любом случае всегда найду, с кем переспать. Мне двадцать лет, Эсме, не думаешь же ты, что я храню верность «той самой» до свадьбы. Оу… или хранишь ты? — указав на него пальцем, тихим голосом уточнил Илай.- Вдруг я просчитался. — Ничего я не храню! Я просто не понимаю, как ты можешь так спокойно говорить об этом, — качнув головой, возмутился Эсме.- Как ты вообще можешь хотеть переспать со мной? Разве тебе не противно даже думать об этом? Ведь то, что я сделал…- Дерозье замялся, а Илай заинтересованно на него посмотрел, чуть склонив голову набок.- Разве тебя не волнует то, что я сделал? И ты не чувствуешь отвращения? — Брось, Эсме, — закатив глаза, протянул Элдридж, — на кого я похож? На твоего отца или, может, на священника, которому так важно подобное? Я тебе не грехи отпускать собрался, а взять тебя. И, давай уже признаем это, то, что ты сделал, вовсе не так ужасно, как ты себе это представляешь. Ты бы там только мешался, посмотри правде в глаза, Дерозье. Наша цель была спастись, а так на одну бы смерть только стало больше. Это не оправдание, но все же. Ты и я понимаем это. Но не думаю, что это поймет твой отец, — с фальшивым разочарованием на лице произнес Илай, даже покачав головой для пущей убедительности.- Так что пойди со мной на эту сделку, и я просто сделаю вид, что никогда и ничего не видел, — слабо улыбнувшись, заключил Элдридж. «Что же ты выберешь, Эсме? Свою честь или честь своей семьи?» — подумал Илай, глядя на задумчивое выражение лица Дерозье, который растерянно забегал глазами по его ночному кошмару. Эсме тяжело сглотнул, прекрасно понимая, что Илай был прав. Его отец не поймет. Никогда в жизни. Ведь Эсме опозорит всю свою семью, и его отец просто отречется от него, если узнает об этом. Было страшно думать об этом, но Эсме даже могут заключить в тюрьму по желанию отца, ведь Дерозье-старший был способен на что угодно, если дело касалось чести и благородства. Эсме своим поступком сделал себя предателем в глазах отца, и поэтому смотреть на него в его семье будут, как на предателя. Он потеряет абсолютно все, если этот секрет выйдет за пределы это комнаты, и было мучительно больно это осознавать, но он был зависим от другого человека и сейчас, похоже, принадлежал ему даже больше, чем себе самому. Было огромной ошибкой позволить всему этому случиться и позволить Илаю Элдриджу стать свидетелем проявления его слабости. Это было е.г.о. ошибкой, поэтому неудивительно, что ему придется сделать все, чтобы остановить Илая. И Эсме не знал, как еще можно было выйти из этой ситуации, кроме как совершить еще одну большую ошибку. — Я согласен, — тихо произнес Эсме, посмотрев Илаю куда-то в район груди, лишь бы не видеть его глаз. И зря, иначе бы он увидел, какими хитрыми они могут быть.- Я согласен, поэтому… когда ты хочешь это сделать? — Когда будет подходящее время, — пожав плечами, легко сказал Элдридж, встречаясь с недоумевающими глазами Дерозье. — Что это значит? — То, что, например, сейчас я очень устал после тренировки и меня тянет спать, поэтому явно не сейчас. Мне хочется этим н.а.с.л.а.д.и.т.ь.с.я, — проникновенно произнес Илай, взяв свой меч, форму и небольшие ножи в руки и направившись на выход из зала, пройдя прямо мимо озадаченного Эсме.- Я дам тебе знать. — Но… — Расслабься, Эсме, — Илай остановился в дверях, обернувшись, — никто не узнает ни об этом, ни обо всем остальном. Эсме вздохнул, запустив руку в волосы и, кажется, еще не осознавая всего того, что только что произошло. А Илай, посмотрев в его худую спину, только хмыкнул, растянув губы в улыбке. «Похоже, ты еще не раз удивишь меня, Эсме Дерозье», — мысленно сказал Илай сам себе, выходя из зала. Подумать только, а ведь совсем недавно они знали лишь имена друг друга, и ничего, ничего не предвещало того, насколько далеко все зайдет.