No more tears in my Castle

Дафна и Арий танцевали уже второй танец вместе, и по их лицам не было похоже, что они наслаждались этим процессом. Точнее, дело явно было не в них самих, Кларенс был в этом в какой-то степени более чем уверен, ведь он знал, что они очень хорошо ладили и были бы вовсе не против потанцевать друг с другом в такой праздничной и непринужденной атмосфере, которая царила сейчас во дворце. Так что-то, о чем они говорили все это время, было более чем очевидно, и поэтому Кларенс не спускал с них глаз все это время, не замечая никого вокруг и медленно перебирая пальцами небольшие черные бусины четок, свисающих с его запястья. — Выпьешь? — Марк появился рядом как-то совсем внезапно, Кларенса даже напугало то, что он все это время стоял за его спиной, а он его даже не заметил. Сарджент поравнялся с ним, протягивая ему бокал с чем-то, по виду напоминавшим вино, и Кларенс, оторвав немного растерянный взгляд от бокала, наконец посмотрел на Марка и не смог заставить себя оторвать от него глаз сразу же. Кларенс за этот вечер не видел его ни разу, подозревая, что он все это время был где-то рядом, но явно не показывался на глаза, чтобы не обращать на себя внимания и не привлекать к себе тех, кто хотел бы с ним станцевать. На большинстве балов, на которые был приглашен Кларенс, Марк вообще не появлялся, предоставляя «честь» Дафне, поэтому Кларенс, похоже, впервые видел его… таким. И он засмотрелся на него, не понимая, было ли дело в парадной одежде или же в том, что его волосы были убраны назад, открывая его худое и вытянутое лицо. В любом случае он выглядел достаточно непривычно и сам, похоже, не осознавал этого, потому что иронично и откровенно уставился на Кларенса в ответ, чуть склонив голову к плечу.- Ах да, — громко произнес он, усмехнувшись, — я совсем забыл. Пасторы ведь, должно быть, не пьют. Верно? — Марк выгнул бровь, продолжая протягивать Кларенсу бокал, а тот чуть не убил его взглядом за его иронию и слово «пастор». Марк глубоко вздохнул, перестав усмехаться и вдруг снова посмотрев на «пастора» своим тяжелым взглядом, акцентируя внимание на своей протянутой руке.- Сок. Виноградный. Без алкоголя. Бери, — отрывисто проговорил он, и Кларенс все-таки взял в руки бокал, про который даже забыл из-за того, что разглядывал внешность Сарджента. — Если честно, я бы сейчас не отказался от чего-то покрепче. — Можем поменяться, — сказал Марк, скривив губы в дерзкой улыбке и посмотрев туда же, куда смотрел Кларенс, на Дафну и Ария, — у меня тут кое-что невероятно крепкое и опьяняющее. — Что-то ты больно щедрый, — с вселенским недоверием проговорил Кларенс, проведя рукой по косе, в которую были собраны его волосы. — Просто хочу посмотреть на тебя в таком состоянии. Мне за это зрелище ничего не жалко. Кларенс закатил глаза, сдержавшись, чтобы ничего не ответить ему на это, и отпил сока, украдкой глянув на Сарджента. Удивительно, но формат их общения так и не поменялся за все эти годы, и они по-прежнему в большинстве случаев разговаривали друг с другом так же, как и семь лет назад, когда Марк только появился в Карлие. Разве что Кларенс уже не думал о нем так, как думал тогда, пускай иногда он все же раздражал его до чертиков. Но если раньше он раздражал из-за того, что Кларенс просто не мог привыкнуть к тому, каким он был порой «тяжелым», то теперь он раздражался только оттого, что против воли довольно сильно к нему привязался и попросту переживал, пускай ему и трудно было это признать. Из-за их общения, разумеется. Дафне вообще казалось, что они специально продолжали общаться друг с другом в такой манере, чтобы скрыть то, что они были дороги друг другу, и она не раз говорила об этом Кларенсу, который лишь отмахивался, говоря, что «это все Марк, с которым невозможно по-другому». — Ты снова был на вылазке вчера…- спустя недолгую паузу проговорил Кларенс, на что Марк просто пожал плечами. — Ничего серьезного. — Тебя на «не серьезные» не зовут, Сарджент, — качнув головой, сказал Кларенс таким тоном, будто хотел сказать: «Да кого ты обманываешь»? — Тебе-то откуда знать? — Догадался. По Арию всегда заметно, серьезная будет вылазка или нет. К тому же он сам всегда выезжает только на сражения. — Ладно, в этом есть логика, — признал Марк, отпив из своего бокала и недолго помолчав под пристальным взглядом Кларенса.- Хорошо, это было опасно. Но я мог это сделать. И поэтому поехал. Не о чем волноваться. — Да не то чтобы… — Дафна волнуется, я понял, — усмехнулся Марк, немного иронично посмотрев на Кларенса, который отвел от него глаза, серьезно посмотрев перед собой. — Ты потрясающе обращаешься с оружием, поэтому нечего волноваться. Я это знаю, — поведя плечом, сказал он Марку, — дело в другом. Однажды мы чуть не потеряли тебя, Сарджент. — Но сейчас я стою рядом с тобой и мы говорим об этом, так что… — Да, но если это повторится? — прервал его Кларенс, устав смотреть по сторонам и повернувшись к нему наконец всем телом.- Ты ведь не знаешь наверняка. А если ты однажды исчезнешь, как…- Лэйн вдруг замолк, тяжело сглотнув. Но от него и не требовалось продолжать: Марк и так понял, к чему он клонил. — Этого не будет, — твердо произнес Марк, попытавшись донести до Кларенса, что он был в этом абсолютно уверен. У него просто не было выбора. Марк всегда знал, что если он и погибнет от чужой руки, то сделает это, защищая определенного человека. А до тех пор он просто не позволит чему-то с ним случиться. Кларенс ничего ему на это не ответил, и они оба какое-то время молчали, слушая речь короля, который поднялся с трона, решив в который раз поблагодарить всех за щедрые подарки и присутствие на этом празднике. Потом Освальд начал говорить о Леандре, призывая всех поднять бокалы за его здоровье и надежду на долгие годы его будущего правления. Марк все это время смотрел на Леандра, который улыбаясь тоже поднял бокал, осматривая гостей. — Насчет того, что ты сказал Леандру вчера…- сказал Марк, когда король закончил свою речь и Кларенс обратил на него внимание.- Я даже не ожидал. Ты говорил это все так, будто… я не знаю, как объяснить. — Я уже говорил подобное ему. Не раз. — Да, но я это слышал от тебя впервые, — пояснил Марк, — и я слышал уверенность в твоем голосе. Не то чтобы я сомневался в Его Высочестве, но ты говорил так, будто знал наверняка. Ты действительно веришь в то, что он сможет объединить все пять королевств, когда взойдет на престол? — Да. Он сможет. Несомненно. — Почему ты так уверен в этом? — Марк чуть сузил глаза, внимательно глядя на блондина. Как он и сказал, он вовсе не сомневался в Леандре, да и, по правде говоря, слишком мало думал об этом всем в таком ключе. Сейчас его интересовал сам Кларенс, чья позиция привлекала его внимание чуть больше, чем способности принца. — Я уверен в этом, потому что у него есть все для этого, — взглянув на восседающего на троне Леандра, сказал Кларенс.- Сила, преданность армии, амбиции. Я, — добавил он, слабо улыбнувшись Марку. Сарджент понятливо покивал, выразительно усмехнувшись сам себе, ведь в этот самый момент он осознал кое-что важное. То, о чем раньше он мог только догадываться. — Я всегда не понимал, что Леон нашел в тебе… — Но все равно вступил в Орден, — прервал его Кларенс, дернув бровями и усмехнувшись, как ему казалось, невероятной глупости Марка Сарджента. Он всегда знал, что он был сумасшедшим, но иногда он совершенно неожиданно начинал это доказывать. — Я не поэтому вступил в Орден, — как бы между прочим сказал Марк, выразительно выгнув бровь. — А почему? — Кларенс посмотрел ему в глаза, и Сарджент даже растерялся, не ожидав такого вопроса в лоб. Впрочем, он сам был виноват, хотя у него это само вырвалось, он просто не мог не возразить. — Я не знаю, что было в моей голове в тот самый момент, когда я принимал решение вступить в Орден, но это явно не было связано с тем, что думал об этом всем Леон. — И ты не жалел? Ни разу? — решил откровенно спросить у него Кларенс, потому что его всегда немного мучил этот вопрос. Ему просто необходимо было знать, что никто из тех, кто согласился отдать за него свою жизнь, не пожалел об этом решении, и если с Дафной и Леоном все было понятно с самого начала, то про Марка он так сказать не мог. Ведь Сарджент никогда не делился подобными мыслями до этого, да и Кларенс сам никак не мог у него это спросить. Но он всегда знал, что Марк будто назло ему вступил в этот Орден, даже не зная, зачем именно он это делает. И ведь он мог жалеть об этом. Все эти годы он втайне мог ж.а.л.е.т.ь. — Ты не дал мне договорить, — проговорил Марк, заметив то, как отчаянно Кларенс на него смотрел. Он будто очень хотел оказаться правым и услышать, что да, Марк безумно жалел о том, что вступил в Орден, и в то же время он очень боялся это услышать.- Я никогда не понимал, что такого Леон в тебе нашел. И то, как сильно он рвался в Орден и как отчаянно стремился защитить твою жизнь, всегда поражало меня. Но сейчас я понимаю. Он делал это не просто потому, что ты его друг и ради тебя он готов был сделать все что угодно. Возможно, он видел в тебе то, что я вижу сейчас. Ты можешь перевернуть весь этот чертов мир, если захочешь. У Марка получалось говорить подобные вещи, не обрекая никого на соответствие его ожиданиям. Он сказал это так, будто просто констатировал факт, будто он знал, что это в любом случае было так, даже если когда-нибудь Кларенс и допустит ошибку или у него просто ничего не выйдет. Кларенс, похоже, даже забыл, как дышать в этот момент, и сильнее сжал пальцами бокал, вероятно, чтобы не выронить его от неожиданности. Ему было странно слышать такое о себе, ведь даже Леон никогда не говорил ему ничего подобного. Да и Кларенс подумал, что если бы он и сказал так однажды, то это не подействовало бы на него так, как слова Марка, которые были словно материальными. Они прошли сквозь него, и на какое-то мгновение ему даже показалось, что их можно было почувствовать и они оставляли за собой довольно непонятные ощущения. Марк внимательно смотрел в его глаза, и он видел его неоднозначную реакцию, прекрасно понимая, что Кларенс даже не знал, что он был т.а.к.и.м. Что его кто-то таким видел. Что кто-то, постоянно наблюдая за его действиями, думал, что эти действия могут привести к чему-то большему. И что этим кем-то был Марк Сарджент. Они никогда не смотрели друг другу в глаза так долго, как сейчас, и никто из них так и не попытался отвести взгляда, даже когда эта пауза между ними стала немного неловкой. — Ты правда так считаешь? — негромко спросил Кларенс, и Марк увидел, как его взгляд дрогнул, будто эти слова оказались намного важнее, чем казалось Сардженту. — Я бы не говорил, если бы не считал так. Разве я похож на кого-то, кто настолько любил поболтать, что раскрывает рот при любой возможности? — Нет, но просто… — Может, от меня это звучит странно, — признал Марк, усмехнувшись.- Да, ты, религия и вся эта «Истина» слишком далеки от меня, и это очевидно. Но знаешь, Леон всегда говорил… по правде говоря, та фигня, что он говорил, большую часть времени казалась мне сущим бредом, и меня это даже раздражало, — Сарджент отвел глаза от Кларенса и повернул голову в сторону, видимо, чтобы тот не увидел слабую улыбку на его лице.- Но он был прав, когда говорил, что мы должны защищать тебя. И поверь, у каждого из нас — разные причины делать это. У Леона была своя собственная причина, у меня, у Дафны — мы все делаем это, думая о чем-то своем. Потому я никогда не жалел, что вступил в Орден. В конце концов, я просто преследовал свои цели и не знал, как все обернется. Марк пожал плечами и поднес бокал к своим губам, а Кларенс продолжал с каким-то особым вниманием на него смотреть, будто гипнотизируя его. Он зацепился за эти слова Марка о том, что у каждого из них была своя причина находиться в этом Ордене. И ему вдруг до невозможности захотелось узнать ту причину, по которой Марк носил этот крест на своей мантии. Он сказал, что не знал, что было у него в голове в тот момент, когда он принял решение вступить в Орден. Но так ли это на самом деле? — Тебе не хватает Леона, — заметил Кларенс, не отрывая взгляда от выразительного профиля Сарджента.- Тебе его чертовски не хватает. Марк ничего ему не ответил и в несколько глотков полностью осушил бокал, глядя прозрачным взглядом на танцующие пары, которые, словно мухи, постоянно мельтешили перед его глазами, в который раз заставляя его подумать о том, что весь этот бал был полной бессмыслицей. Эту мысль Сарджента полностью разделял Илай Элдридж, который за все это время, кажется, перепробовал все, чем только можно было заняться на балу. Он переговорил со всеми важными и влиятельными людьми, специально потратив много времени, чтобы узнать, кто именно из знати будет на этом вечере и как знакомство с ними сможет в будущем повлиять на то, чтобы его заслуги и старания были оценены по достоинству. Он представился королю и даже смог один на один поговорить с принцем, который поинтересовался тем, что он думает по поводу действий Севера. Он выпил с Арием Гамильтоном, потом он выпил со всеми остальными, кто находился в тот момент поблизости. Продегустировал королевскую кухню, пригласил на танец нескольких прекрасных леди, увидев, что они скучают в стороне, выкурил сигару с каким-то незнакомцем на балконе, который совершенно внезапно решил его угостить, — в общем, за эти два часа Илай успел сделать все то, что обычно гости растягивают на всю ночь, зная, как долго длятся балы у Фицроев, которые считали, что в эти тяжелые времена веселье людям было просто необходимо. Но Илай не любил растягивать и тем более выжидать. Он брал все и сразу, потому что по своей природе был тем самым человеком, который всегда знает, что хочет, и никогда не соглашается на меньшее, делая все, чтобы заполучить желаемое. Поэтому, когда бал был в самом разгаре, а он уже чувствовал себя уставшим от постоянных танцев и пить ему больше не хотелось, потому что он уже был немного «не в кондиции», хотя все еще контролировал себя, он подумал, что ему придется скучать все оставшееся время, бесцельно бродя между гостями и обаятельно улыбаясь тем, кто по-настоящему веселился. И так он думал до тех пор, пока не заметил стоящего у выхода из зала Эсме, похоже, скучающего не меньше Илая, хотя только недавно Элдридж видел, как он говорил с несколькими людьми сразу, и эти люди постоянно сменялись. Илай замер, чуть сузив глаза, чтобы лучше видеть Эсме с этого расстояния, и даже засмотрелся на то, как он скользящим взглядом наблюдал за проходящими мимо людьми, как он одергивал свой кожаный жилет, аккуратно разглаживая его пальцами, и как он убирал прядь своих густых волос за ухо, чтобы они не падали ему на лицо каждый раз, когда он опускал голову вниз. Казалось, в любом движении Дерозье проскальзывала элегантность и утонченность, даже то, как он дышал, было удивительно шикарно, поэтому Илаю зачастую казалось, что он только изображает из себя живого человека. Пока Илай глядел на Эсме, ему в голову пришла просто потрясающая идея, которую он просто не смог игнорировать, поэтому он, оставив свой бокал с недопитым вином на одном из столов, направился прямо к Эсме, который, увидев его, заметно растерялся. — Скучаешь? — с какой-то даже коварной, по мнению Эсме, улыбкой спросил Илай, встав прямо перед ним и загородив ему обзор. — Так и хочется ответить «а что?», — с вселенским недоверием проговорил Эсме, изогнув одну бровь. — О, я думаю, ты знаешь «что», — усмехнулся Элдридж, облизнув губы и пройдя мимо Эсме на выход из тронного зала, задевая своей рукой его руку и намеренно запутываясь в его пальцах, чтобы потянуть его за собой.- Пойдем. — Куда? — не понял Эсме, тут же выдернув руку из руки Илая и озираясь по сторонам, чтобы проверить, мог ли это кто-то увидеть.- С ума сошел? Нас могли увидеть, и что тогда? — Дерозье, ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что на тебя смотрят каждую секунду. Ты не настолько популярен, — закатив глаза, пробормотал Илай. — Утешай себя. — Иди за мной, — сквозь зубы сказал Элдридж, сузив глаза.- Я хочу получить то, на что ты согласился за мое молчание. Эсме подавился воздухом, на мгновение потеряв дар речи. Он обернулся, с претензией посмотрев в глаза Илаю, чтобы проверить, шутил тот или нет, с ужасом понимая, что тот был совершенно серьезен. — Ты действительно сумасшедший, — глядя на Илая страшными глазами, сказал негромко Эсме.- Мы же во дворце! — Всегда мечтал заняться сексом во дворце. Найдем какие-нибудь шикарные покои подальше отсюда, уединимся в них. Это даже романтично, не находишь? — «Романтично»? — не удержавшись от возмущения, повторил Дерозье.- А если нас заметят? Если кто-то это увидит, я даже не представляю, что с нами сделают. Меня просто прикончат, ты это понимаешь? — Если ты не перестанешь так привлекать внимание, то да, нас заметят. Так что просто иди за мной. Не то чтобы у тебя был выбор, если честно, так что делай, как я говорю, — проникновенным голосом повторил Илай, скрывшись в темноте коридора. Эсме же постоял еще немного на месте, заметно колеблясь, а затем все-таки вышел из зала и нагнал довольно ухмыляющегося Элдриджа, который повел его куда-то, тщательно прислушиваясь, чтобы по пути им не попались стражники или кто похуже. Илай привык добиваться желаемого. Этим и объяснялась его тяга к влиятельным людям и полезным знакомствам, а еще и к постоянным вылазкам — Илай всегда предлагал Арию свою кандидатуру, когда ему нужны были люди, чтобы съездить в самые опасные места. Элдридж всегда мечтал попасть в элитные войска, но его род не был достаточно знаменитым и пробиться на самый верх было довольно трудно, поэтому он всеми силами старался зарекомендовать себя как талантливого, верного и храброго рыцаря, веря, что однажды его оценят по достоинству, ведь Илай всегда добивался того, чего хотел. Он даже смог заполучить Дерозье, к которому приглядывался уже очень долгое время. По правде говоря, Эсме его всегда немного злил тем, что он мог добиться чего угодно, не прилагая для этого особых усилий, просто потому, что был из древнего и влиятельного рода Дерозье. Поэтому Элдриджу просто несказанно повезло, что в той самой вылазке он оказался неподалеку от Эсме и стал свидетелем того, что он сделал или, правильнее сказать, чего н.е. сделал. Кажется, Илаю еще никогда в жизни так не улыбалась удача, поэтому он просто не мог не использовать то, что знал. К тому же, только дурак не захочет раздеть Дерозье, ведь несмотря на то, как он раздражал своим положением в цитадели, все-таки его хотелось. Эсме послушно шел за Илаем по длинным коридорам и лестницам, иногда еле слышно выражая свое возмущение, на что Элдридж никак не отвечал, потому что ему это казалось даже забавным, ведь было похоже, то Эсме всего-навсего нервничал и не мог держать себя в руках, а подобная нервозность даже возбуждала его. Илай пробовал открыть каждую дверь, которая попадалась им на пути, перед этим тщательно прислушиваясь к тому, был ли за ней кто-то, но все они были заперты, за исключением одной, самой последней, которую Илай уверенно толкнул, заметив, что ручка сразу ему поддалась. Зайдя в покои, Элдридж даже не удержался от улыбки, потому что комната пускай и была небольшой, но зато она была шикарной и богато украшенной, с большой и высокой кроватью посреди, закрытой прозрачным балдахином. Эсме, аккуратно и тихо закрывший за ними дверь и прислонившийся к ней спиной, лишь мельком осмотрел комнату, и у него создалось впечатление, будто здесь спала сама королева, хотя он и понимал, что так далеко могли находиться только покои для гостей. В покоях было совершенно темно, если бы шторы на окнах не были отодвинуты в стороны, пропуская свет луны прямо в середину комнаты. Илай зажег две свечи, что стояли на столике рядом с кроватью, и отстегнул от своих плеч мантию, перешагнув через нее и повернувшись к Эсме, начав расшнуровывать свой дублет, такой же, что был и на Дерозье, только отличный по цвету. Эсме внимательно наблюдал за этим, и у него в голове в этот момент проносилось целое множество мыслей, которые он никак не мог собрать вместе. Во рту у него резко пересохло, а сердце начало биться так сильно, будто отчаянно намеревалось пробить его грудь и выскочить одному из них прямо в руки. Эсме попытался успокоить свое дыхание, которое, кажется, можно было услышать в тронном зале, прижимаясь всей спиной к двери и царапая ногтями свою ладонь, но вышло только хуже, поэтому Илай в этот момент направился прямо к нему, с хитрым блеском в глазах на него смотря. — Ты выглядишь так, будто отчаянно пытаешься сообразить, к.у.д.а. — за дверь или в окно, — сказал он, тихо усмехнувшись, и Эсме, услышав это, проглотил ком в горле и постарался взглянуть на Илая как можно более невозмутимо. — Что? Нет. Нет, я вовсе не… я просто переживаю, что нас могут заметить. — О, перестань, — покачав головой, Илай широко улыбнулся, подойдя к Эсме настолько близко, что буквально почувствовал его дыхание на нижней части своей шеи, потому что Дерозье доходил своей макушкой ему до подбородка.- Ты никогда не делал этого. — Ну и что, — снова попытался отмахнуться Эсме, похоже, строя из себя самого невозмутимого человека в этой комнате, что Илай находил невероятно глупым, учитывая то, каким растерянным он сейчас выглядел, но его это даже умиляло в какой-то степени. Дерозье, казалось, старался смотреть куда угодно, кроме лица Илая, поэтому некоторое время смотрел в его обнаженную и медленно поднимающуюся и опускающуюся грудь, а затем его взгляд скользнул вниз, и он заметил то, каким подкачанным был его торс. Он и сам не понял, в какой момент его рука вдруг поднялась и медленно приблизилась к торсу Илая, но, как только его пальцы коснулись его кожи, он резко одернул руку, будто коснулся кипятка, и резко поднял глаза, увидев, что Элдридж улыбался. Эсме и сам понимал, насколько глупо было строить из себя непонятно кого, когда все внутри него подрагивало от непонятных ощущений внутри.- Это больно? — негромко спросил Эсме, кажется, оставив все свое притворство в стороне и быстро переводя взгляд с одного глаза Илая на другой. — Насколько я знаю, да, — честно ответил Элдридж, немного сузив глаза и замечая на лице Эсме легкую панику, которую тот очень старательно пытался скрыть. Похоже, он всю свою жизнь постоянно что-то скрывал, думая, что за любое проявление слабости его будут осуждать. И его будут осуждать, несомненно, ведь при взгляде на него никто не видел в нем Эсме, все видели лишь очередного Дерозье. Илаю даже стало не по себе от этого, и он даже подумал, что это, должно быть, было невероятно тяжело — постоянно скрывать свои настоящие чувства. Но Элдридж был не тем, перед кем это тоже необходимо было скрывать. Потому что, в отличие от всех остальных, ему было плевать. Он коснулся руками до жилетки Эсме и медленно расстегнул ее, заставив его оторваться спиной от двери и спустив ее с его плеч. Жилетка слетела с его рук, и Эсме шумно вздохнул, кажется, не сдержавшись. Илай усмехнулся и дотронулся руками до его лица, немного приподняв на себя его голову.- Но у меня нет цели сделать тебе больно, — заверил он его, опустив голову и приблизившись к лицу Эсме, который замер, задержав дыхание и приковав свой взгляд к губам Илая, только сейчас замечая, что его верхняя губа была заметно приподнята. Элдридж опустил одну руку на шею Эсме, поцеловав его будто специально приоткрытые губы, которые так и соблазняли Илая сразу же проникнуть языком в его рот. Но он удержался, сначала просто прихватив губы Эсме и с чмоком от них оторвавшись, чуть приоткрыв глаза, чтобы увидеть его реакцию. Дерозье, кажется, оторопел, забыв даже сделать нужный ему вдох перед тем, как Илая снова накрыл его губы, уже заставив его разомкнуть их и позволить ему поцеловать его по-серьезному. Это был первый поцелуй Эсме, поэтому он чувствовал себя невероятно странно, ведь он никогда не мог подумать, что первый раз он поцелует Илая Элдриджа, не говоря уже и об остальном. — Что ты делаешь? — с неким непониманием прошептал Эсме, когда Илай оторвался от него, вопросительно взглянув ему в глаза. — Ты хочешь, чтобы я просто раздел тебя, развернул и нагнул? — решил уточнить Элдридж, даже удивившись тому, что Эсме ожидал, что Илай мог сделать это именно так. Дерозье покачал головой, почувствовав себя нелепо, и Илай скривил губы в ухмылке, опустив руки к его дублету и медленно расшнуровывая его.- Вот и славно, — выдохнул он ему прямо в губы и снова поцеловал его, в этот раз более настойчиво и быстро. Поначалу Эсме даже было неловко и жутко стыдно из-за того, что он попросту не знал, как нужно было целоваться, и даже переживал из-за того, что у него выходило просто ужасно и Илай это явно замечал. Но потом он даже расслабился, потому что, чем дольше Илай его целовал, тем меньше мыслей лезло в его голову, и в конечном итоге он вообще перестал о чем-либо думать и переживать и даже как-то машинально обхватил руками его плечи, привстав на цыпочки и прижавшись грудью к его груди. Элдридж мысленно ухмыльнулся тому, что Эсме, сам того не понимая, прижимался к нему все сильнее, и медленно потянул его за собой. Илай раздвинул балдахин одной рукой, а второй подтолкнул к кровати Эсме, оторвавшись от него губами и снимая с него дублет, который он оставил лежать там, куда он упал. Дерозье с неким сомнением в глазах забрался на высокую кровать, почувствовав, как его руки начали немного подрагивать, но Илай не дал ему сосредоточиться на своем волнении и накрыл его тело своим, привстав на руках и снова соединяя свои губы с его. Он зарылся одной рукой в волосы Эсме, пропустив их меж своих пальцев и сжав их, приподнимая его голову для удобства. Его волосы на ощупь были такими же мягкими, как и на вид, а еще они были невероятно густыми и красивыми, и Илай, не удержавшись, погладил их и прикоснулся к ним носом, поцеловав Эсме, который шумно переводил дыхание, обжигая горячим дыханием его шею, в висок. Илай отстранился от него, сев на его ногах, и, медленно проведя руками по его телу, пропустил свои пальцы под пояс его штанов, подняв свои выразительные глаза на его лицо. — Ты в порядке? — с легко издевкой спросил он, и Эсме быстро покивал, облизывая губы и пытаясь выровнять свое дыхание.- И ты не упадешь в обморок, когда я сниму их? — Господи, ну я же не настолько…- произнес Эсме, резко подавившись воздухом, когда Илай быстро стянул их с его ног.- Или настолько, — уже неуверенно добавил Дерозье совсем тихим голосом, прикрыв глаза от того, что ему стало невероятно стыдно, даже несмотря на то, что они оба были парнями и ничего особенного Илай не увидел. И Эсме попытался мысленно убедить себя в этом, просто не представляя, что ему делать и куда себя деть, потому что он буквально кожей чувствовал, как Илай смотрел на него, как он рассматривал каждый сантиметр его тела, будто специально оттягивая сам секс, чтобы успеть насладиться его беспомощностью и смущением. Примерно так все и было, и Илай действительно его рассматривал с неописуемым чувством удовлетворения от одного только вида его обнаженного тела. Дерозье был сексуальным. И обнаженным он нравился Илаю даже больше, намного больше, потому что так было видно все изгибы его тела, красиво выпирающие ключицы, бледные худые ноги и широкие плавные бедра, от которых Илай долго не мог оторвать свой взгляд. Это все делал лучше тот самый факт, что это был Эсме Дерозье. Что это он сейчас лежал перед ним абсолютно обнаженный, томно переводящий свое дыхание и готовый отдаться ему в любую секунду. Ну, или не готовый, но это было неважно, потому что он в любом случае сделает это. — Ты очень красивый. Но тебе явно уже говорили об этом, — с тихим смешком шепотом сказал Илай, снова нависая над ним и проводя пальцами от его виска прямо до подбородка, заставляя его этим открыть глаза и перестать так напрягаться. Илай ошибался. Да, конечно, Эсме говорили о его красоте, но никто не говорил этого, лежа с ним в одной постели и глядя на его обнаженное тело. Это заставляло Дерозье злиться на Илая чуть меньше, хотя он все еще думал, что Элдридж хотел лишь унизить его, опустить его в своих глазах и уже владеть двумя страшными секретами Эсме, а не одним. И Дерозье даже не представлял, что ему с этим делать, и его это пугало. Его путало то, на что он готов был пойти, лишь бы никто не узнал о том, что он сделал. И он до последнего убеждал себя, что в этом «не было ничего такого», но разве это было правдой? Внутренне Эсме немного потряхивало от происходящего, но губы Илая, которые, казалось, оставляли ожоги на его коже, и его руки, с какой-то неожиданной нежностью скользящие по его бедрам и бокам, заметно его успокаивали. Илай целовал все его тело, то и дело открывая глаза, чтобы увидеть его реакцию, и каждый раз, когда он видел, как Эсме вздрагивал от мурашек, это вызывало в нем коварное чувство наслаждения, которое обжигало все его тело и особенно — его пах. Он добрался до шеи Эсме и начал скользить по ней губами, стараясь не оставлять заметных синяков, уже оставив парочку на его теле, в местах, которые никто, кроме самого Эсме, не увидит, а Дерозье только сильнее выгнул шею, приоткрыв губы и сжав руками спину Илая, ведь это внезапно оказалось неописуемо приятно, и уж тем более он не ожидал, что это его возбудит. — Перевернись, — отрывисто дыша ему в шею, проговорил Илай, и Эсме, открыв глаза и быстро проморгавшись, чтобы прийти в себя от этой нахлынувшей на него против его воли эйфории, медленно перевернулся и лег на живот, обняв руками большую и мягкую подушку. Илай привстал, покусав и так красные от поцелуев губы, и скользнул взглядом по узкой спине Эсме, увидев небольшое родимое пятно рядом с его поясницей. Он обильно смочил пальцы слюной, глядя на немного напряженное лицо Дерозье, и опустился рукой к его ягодицам, отчего тот вздрогнул и сильнее сжал руками подушку. — Если будешь так делать, будет только хуже, — предупредил его Илай, и Эсме очень постарался расслабиться, что у него получилось, но лишь на несколько секунд, потому что, когда Элдридж медленно в него вошел, стараясь причинить ему как можно меньше боли, Дерозье снова напрягся, даже зажмурившись от боли. Он и не представлял, что поначалу это будет настолько неприятно: боль была настолько сильной, что на глазах Эсме появились слезы, которые он сначала усердно вытирал, чтобы их не заметил Илай, а затем и вовсе закрыл лицо руками, понимая, что просто не может сдержаться, чувствуя острую боль с каждым новым толчком. Илай старался отвлечь Эсме, целуя его шею и спину между лопатками и скользнув рукой к его члену, потому что у него действительно не было ни малейшего желания сделать ему больно. Он обхватил рукой запястья Эсме и убрал их от его лица, открыв его и прикоснувшись пальцами к его мокрой щеке, которую он тут же поцеловал, почувствовав солоноватый привкус на языке. Да, Илаю хотелось, чтобы Эсме так же наслаждался этим, как и он, но он все равно не мог оторваться взглядом от слез на его щеках и от того, как он шумно переводил дыхание, пытаясь успокоиться. Это был второй раз в жизни Эсме, когда он позволил кому-то видеть его слезы, и оба раза их видел Илай Элдридж, который, как бы это ни было странно, в слабости Дерозье не видел ничего плохого. С каждым толчком Эсме напрягался все меньше, и вскоре его дыхание перестало быть таким сорванным и отрывистым и снова стало томным и возбуждающим Илая, также как и его тихие стоны, которые стали вырываться из его рта, как только он расслабился и попытался сосредоточиться на руках Элдриджа, пытающихся сделать ему приятно. И ему было приятно. Все еще больно, но как-то необъяснимо приятно. — В следующий раз уже не будет так больно, — уже одеваясь, то ли просто сказал, то ли пообещал ему Илай, на что Эсме, медленно сев на кровати, поднял на него свои огромные и полные непонимания глаза, подвигая к себе свой дублет и прикрываясь им на случай, если Илай повернется. — В следую… щий раз? — с запинкой переспросил Эсме, с диким возмущением приподнимая брови. Элдридж обернулся, спокойно взглянув на Эсме, будто он вовсе не сказал ничего удивительного и необычного. У Дерозье, кажется, в этот момент мир перед глазами рухнул. — Что значит «в следующий раз»? — встав на коленях и закрываясь одеждой, спросил он, раздражаясь спокойствием Илая.- Я выполнил твое условие. Ты сказал, что я должен с тобой переспать за твое молчание, и я сделал это, так что… — Я разве уточнил, что хочу этого один раз? — вопросительно выгнув бровь, невозмутимо спросил Элдридж. Эсме громко и возмущенно выдохнул, качая головой. — Какого черта, Илай? Уговор был не таким. — Нет, он был именно таким, я просто не сказал, сколько раз я захочу это повторить, — Илай зашнуровал свой дублет и лениво нагнулся, чтобы поднять мантию, прямо-таки чувствуя, как Дерозье убивает его глазами. Это был какой-то особый вид удовольствия — выводить из себя Эсме и с упоением наблюдать за этим. — Почему тебе так нравится унижать меня? — не понимал Эсме, впившись глазами в спину Илая. Элдридж издал смешок. — Поверь, твое унижение — это последнее, о чем я думаю, делая это. — Ты рехнулся, если серьезно думаешь, что я буду отдаваться тебе каждый раз, когда ты этого захочешь, — серьезно сказал Эсме, на что Илай лишь с какой-то безнадежностью в глазах на него посмотрел, после чего медленным шагом подошел к кровати, заставив Дерозье поднять голову и посмотреть на него. — Давай начистоту, Эсме, — проникновенно сказал Элдридж, глядя ему в глаза.- Исходя из твоей ситуации, не похоже, что у тебя есть выбор. Хотя нет, выбор у тебя, вообще-то, есть, и ты прямо сейчас можешь отделаться от меня раз и навсегда и сказать, что тебе абсолютно плевать на то, что все могут узнать, какой ты на самом деле трус, — Илай выжидающе посмотрел на Эсме, который даже побледнел и злостно стиснул зубы, услышав это. Между ними повисло довольно наряженное молчание, и, если бы Элдридж в данной ситуации не видел этого человека насквозь, он бы даже подумал, что в какой-то момент Эсме собирается назло ему сказать, чтобы поступал с этим секретом так, как только захочет. Но Дерозье продолжал молчать, поэтому Илай лишь усмехнулся, серьезно посмотрев в его светлые и блестящие светом горящих свечей глаза.- Ты все еще здесь только благодаря мне. Только благодаря тому, что я не решил избавиться от огромной преграды в виде тебя на своем пути, показав всем твое истинное лицо. Ты у меня в плену, Эсме. И освободить тебя невозможно, — решил пояснить Илай на случай, если Дерозье все еще не осознал этого. Когда Элдридж отошел от него, перестав над ним нависать, дыхание Эсме дрогнуло и снова стало тяжелым. За эту ничтожную неделю вся его жизнь превратилась в сущий ад, из которого просто невозможно было выбраться, поэтому, как бы Эсме ни отпирался, они все равно зависел от Илая, с которым по какой-то причине просто нельзя было «по-хорошему».  — Преграды?..- когда Илай вышел из комнаты, тихо повторил Эсме, зацепившись за это слово больше всего. Как это вообще можно было понять? О какой преграде в лице Эсме шла речь? Дерозье это даже озадачило, ведь было похоже, что все это было больше, чем просто глупая и унизительная игра, которой решил позабавиться Илай Элдридж. — Ты чего такой довольный? — спросила Дафна, совершенно внезапно наткнувшись на Илая, который расхаживал по залу с таким видом, будто получал наслаждение от каждой минуты, проведенной здесь. Она не так хорошо была знакома с этим рыцарем и знала, разве что, только его имя, но до этого она еще никогда не видела его с такой улыбкой. — А чего грустить, когда мы на таком потрясающем балу? — голосом, полным непоколебимого энтузиазма, спросил Илай, заставив Дафну удивленно изогнуть бровь, невольно улыбнувшись. — Ты подозрительный, тебе известно об этом? — произнесла она, на что Элдридж лишь подмигнул и обошел ее, скрывшись между гостей. Дафна решила подышать воздухом, почувствовав, что начинает медленно сходить с ума от духоты и суматохи, что стояла в зале, и вышла на открытый каменный балкон, оставив позади бесчисленные голоса гостей и громкую музыку. Ее тут же обдало свежей прохладой ночи, и она, поставив локти на каменные перила, выгнула шею и закрыла глаза, глубоко вдыхая в себя приятный воздух, пропитанный какой-то неописуемой меланхолией. Меланхолией, граничащей с всепоглощающей ностальгией, которая вдруг напала на Дафну и при этом никак не могла быть связана с этим местом. Дафну в принципе большинство времени одолевало навязчивое чувство ностальгии, которое могло появиться совершенно внезапно, что бы она ни делала и кто бы ее ни окружал. Это явно было какой-то болезнью, название которой она не знала, и, когда на нее нападала эта болезнь, она мгновенно чувствовала себя разбитой, застрявшей в этом странном состоянии и не способной что-либо с этим сделать. Лишь ждать, когда это пройдет. — Я не помешаю? — Дафна открыла глаза и медленно обернулась, услышав голос Леандра. Принц стоял у входа на балкон, держа в одной руке бокал и с теплой улыбкой глядя на девушку, которая плавно сделала реверанс, покачав головой.- Что ты здесь делаешь? — спросил Леандр, зайдя на балкон и встав рядом с Дафной, что слабо ему улыбнулась, сложив руки на перилах. — То же, что и ты, похоже. Сбегаю от того, что там происходит. Бал просто прекрасен, но… — У меня уже, если честно, болит голова и заплетается язык от разговоров, — решив показать, что Дафна могла не стесняться в выражениях, сказал Леандр, обнажая в улыбке зубы. — Просто невыносимо, — со смешком поддержала Эйнсворт, всплеснув одной рукой в воздухе, — и ведь король часто устраивает балы. И как только у тебя получается быть одинаково приветливым со всеми гостями? — Это особая техника, которой обучают всех будущих королей, — с нарочитой серьезность в голосе сказал Леандр, и Дафна коротко посмеялась, понятливо закивав. Принц задержал взгляд на ее улыбке и поднес бокал к своим губам, Дафна же засмотрелась на его корону, слабо поблескивающую на свету, который проникал из зала на балкон из-за раздвинутых штор. — Ты хочешь этого? — заинтересованно посмотрев на лицо Леандра и привлекая его внимание, спросила она.- Поскорее стать королем? Леандр ответил не сразу, глядя на ночной Карлий, простирающийся далеко вперед. Отсюда открывался просто прекрасный вид на цитадель, которая выделялась черным пятном с горящими кое-где факелами на фоне темно-синего неба. Дафна проследила за его взглядом и тоже посмотрела на город. Ее чувство ностальгии так никуда и не пропало, а только усилилось в этот самый момент. — Думаю, в моем положении глупо этого не хотеть. Но в то же время моя коронация как короля будет означать смерть моего отца, поэтому… я даже не знаю, как ответить на твой вопрос, — признался наконец Леандр. — Я озадачила тебя, прости, — Дафна качнула головой, красиво улыбнувшись, и Леандр, увидев это, подумал, что ей можно было простить все что угодно, стоило ей вот так улыбнуться, глядя кому-то в глаза. Какое-то время они стояли в полной тишине, прислушиваясь к тому, что происходило в тронном зале позади них. Дафна прозрачным взглядом смотрела куда-то вперед, но явно не на что-то конкретное, и было похоже, что мыслями она была вовсе не здесь, потому то даже эта приятная улыбка стала медленно сползать с ее лица и вскоре пропала совсем, будто ее никогда и не было на этих губах. Леандр прекрасно понимал, что происходило, и полностью оправдывал ее состояние, потому что ту трагедию, которая была у нее внутри, невозможно было пережить так быстро. Если ее вообще можно было вот так пережить. — Я хочу, чтобы ты знала, — сказал Леандр, заставляя Дафну внимательно на него посмотреть, — я пытался повлиять на решение отца отозвать поисковый патруль, но он был настроен решительно. Эйнсворт на мгновение прикрыла глаза, почувствовав, как от пальцев на ее руках вдруг отлила вся кровь и они начали стремительно замерзать. Она помнила, как бурно отреагировала, когда впервые услышала о том, что они прекращают поиски Леона, уже не веря в то, что его или его тело вообще возможно было найти. Ее это безумно задело тогда, но спустя какое-то время она поняла, что это было абсолютно нормально, учитывая то, каким был Леон. Дафна знала, что такой, как он, не мог пропасть просто так. Если Леона решили перехватить или же устранить его, то это явно было сделано какими-то невероятными способами, раз уж он до сих пор не вернулся в Карлий и не подал никакого знака, что все еще был жив. Если он был мертв, то это значит, что у него не было ни единого шанса выжить, иначе бы он это сделал. Если же он решил исчезнуть сам, то его уже никогда и никто не найдет. Беда была только в том, что Дафна ежедневно прокручивала в своей голове десятки разных версий и ни одна из них не казалась ей правдой, потому что она слишком хорошо знала своего брата. — Все в порядке, — сказала она Леандру, слабо покивав, — я понимаю. Люди нужны на юге и на западе, нельзя так рисковать. Мы ведь не можем искать его вечно, верно? — Я просто… наверное, это все до сих пор не укладывается у меня в голове. Я очень ценил Леона, и я знаю, как его ценил мой отец. Поверь, мы никого и никогда не искали так, как его. Сутки… недели напролет без перерывов. Сотни людей, которые очень старались не отчаиваться. И если бы не обстоятельства и это было в моих силах, поверь, его бы искали до сих пор. — Тебе не нужно мне это объяснять, Леандр, — повернувшись к принцу всем телом и чуть наклонив голову вбок, негромко сказала Дафна.- Я знаю. И я благодарна за то, что вы это делали. Признаться, количество вовлеченных в это людей меня даже пугало. Но я прекрасно понимаю, что уже никто не верит в то, что он все еще жив. Ни ты, ни Арий, ни Марк… ни, похоже, даже я, — голос Дафны скатился в шепот и сильно дрогнул в самом конце фразы, отчего она получилась немного скомканной и практически не слышной, но Леандр все равно уловил то, что она сказала, и накрыл ее руку, лежащую на перилле, своей, совсем немного ее сжав. Принц знал Эйнсвортов всю свою жизнь, ведь, пускай вся эта семья была связано с собором, что делало ее такой же автономной и неприкосновенной, как и Настоятеля, они все равно довольно часто появлялись при дворе, и почти каждый в цитадели знал о том, на что они были способны. В детстве Леандр проводил много времени вместе с ними и Кларенсом, и, по правде говоря, из-за того, что у него из-за статуса и положения не было близких людей рядом, он считал их своими единственными друзьями, и эта дружба сделала его таким, каким он был сейчас. Тогда, в детстве, он даже не подозревал, что в будущем он будет все больше и больше наслаждаться компанией Дафны Эйнсворт, что Кларенс будет смотреть на него, как на человека, способного объединить все пять королевств, а его доверие Леону разделит сам король, который временами будет призывать его к аудиенции. И, разумеется, в такие безумные времена, когда нужно быть готовым абсолютно ко всему, Леандр вовсе не будет готов к тому, что с Леоном Эйнсвортом может случиться нечто подобное. И то, как это случилось и почему, до сих пор вызывало у него много вопросов. — Дафна, знаешь, в какой момент я потерял надежду на то, что его действительно можно найти? — спросил Леандр, глядя на мерцающие огоньки цитадели. Дафна вопросительно на принца посмотрела, тяжело сглотнув.- Это никак не связано с тем, сколько времени прошло и что он уже давно может быть мертв, — пояснил он, боковым зрением заметив, что выражение лица девушки резко изменилось. Он кивнул в сторону, посмотрев на Дафну, и отошел к левому краю балкона, подозвав ее рукой к себе. Когда девушка подошла, он вытянул руку вперед, указав в ту сторону, где замок короля граничил с лесом, в который вели большие ворота.- Как тебе и сказали, в тот день Леон отправился в Ибесс, чтобы лично доставить важное послание королю от моего отца. В Ибесс ведет только этот путь, через королевский лес можно в кратчайшие сроки попасть к границе. Когда мы поняли, что Леон не вернется, я со своими людьми проехал весь этот путь сам. Я уже делал это несколько раз, но мне хотелось знать наверняка. До границы с Ибессом можно доехать за двое суток, если не считать время на остановки. На половине пути, когда кончается королевский лес, стоит наш патруль, который контролирует все выезды и въезды в Карлий с запада. Я лично встретился с королем Ибесса, и он сказал мне, что Леон не пересекал границу их королевства и тем более не был в его замке, и никакое послание он не получал. Патруль, что стоит на половине пути до Ибесса, тоже не видел Леона — он до них так и не доехал. Становится понятно, что что-то случилось в первый же день его поездки, еще до того, как он встретил патруль. Значит, это произошло в пределах королевского леса…- Леандр обернулся, посмотрев на Дафну, которая внимательно наблюдала за его рукой, сдвинув брови к переносице. Кажется, она не совсем понимала, — который тщательно охраняется, ведь через него можно выехать прямо к нашему замку, и это просто шикарный путь для тех, кто задумывает убить короля. Никто не может выехать и въехать в лес незамеченным, — пояснил Леандр, увидев на лице Дафны легкое удивление. — Хочешь сказать, что Леон вообще не ехал этой дорогой в тот день? Леандр неопределенно покачал головой. — Возможно, он по какой-то причине выбрал другой путь и поехал в объезд, где рано или поздно он все равно должен был встретить патруль. Ненавижу говорить это тебе, но я даже не представляю, что с ним случилось и кто его…-Леандр замолк, не став произносить слово «убил», но Дафна и так прекрасно поняла, к чему он клонил. — Отец не говорил тебе, что за послание Леон должен был доставить королю Ибесса? — вдруг спросила Дафна, понимая, что никогда раньше даже не задавалась этим вопросом. — Нет. Я знаю только то, что это было очень важно. Дафна тяжело вздохнула и, сложив руки на груди, повернулась, прислонившись к каменным перилам своей спиной. Конечно, она понимала, что это было слишком важно, иначе это поручение выполнял бы обычный гонец, а не Леон Эйнсворт. Вопрос был только в том, было ли известно об этом поручении кому-то еще. И если нет… то как исчезновение ее брата вообще можно было объяснить?