No more tears in my Castle

Кларенс чувствовал, как его голова тяжелеет с каждой секундой, поэтому он подпер ее рукой и широко раскрыл глаза, выждав немного и быстро заморгав, чтобы отогнать от себя неприятную сонливость. Минуту назад этой сонливости вообще не было, а сейчас она вдруг появилась, будто тело Кларенса вспомнило, что ему нужно было хоть иногда и хоть недолго спать. В небольшой комнате, что располагалась на последнем этаже собора прямо под массивными колоколами, было душно, даже несмотря на то что дверь была открыта нараспашку. Жаром веяло в основном от свечей, что были расставлены на длинном столе и на любых других поверхностях вроде комода. Кларенс сидел неподвижно, склонившись над большой картой, что была разложена на столе, заинтересованно изучая ее уставшими глазами, лишь иногда оживляясь и поднося к определенным местам подсвечник или же помечая что-то чернилами. Таким образом, тщательно планируя свои выезды за пределы Карлия, Лэйн сидел здесь уже несколько часов, потому что это было не самым легким занятием, ведь ему приходилось по несколько раз все обдумывать и решать, какие города стоит посетить в первую очередь, учитывая при этом и уровень опасности тех мест. И неважно, что уже стояла глубокая ночь, бившая в окно всепоглощающей тьмой: напротив, заниматься подобным Кларенс мог только ночью, ведь в это время он оставался в соборе один и ему никто не мог помешать. Под словом «один» понималось, конечно же, что с ним были еще и члены Ордена, но эти люди просто не могли мешать ему своим присутствием. — Значит, война? — после затянувшейся паузы уточнил Кларенс у сидящей рядом Дафны, которая, закинув ноги на край стола, вот уже долгое время сидела, откинувшись на стуле и медленно покачиваясь. Дафна как раз рассказывала Кларенсу о том, что сказал ей Арий на балу несколько дней назад, и пусть могло показаться, что Настоятель был слишком увлечен картой и своими собственными мыслями, он девушку очень внимательно и спокойно слушал. В отличие от Марка, который, когда Дафна говорила об этом с ним пятью или больше часами ранее, заметно помрачнел, отчего его и так будто от природы тяжелые глаза стали еще более выразительными. — Да. Но это не точно, — ответила Дафна, перебирая пальцами кончики своих волос и вдруг замерев так, что Кларенсу показалось, что вот-вот стул опрокинется, а вместе с ним и сама Эйнсворт. Но девушка удерживала равновесие довольно уверенно, нацепив на лицо какое-то озабоченное выражение. — Не точно? Мне казалось, ты сказала, что Арий был достаточно категоричен настроен. — Да, но…- Дафна тяжело вздохнула и сложила руки на груди, оставив в покое свои волосы. Она помолчала какое-то время, наблюдая за тем, как Кларенс, склоняясь еще ниже к столу, отчего его распущенные волосы упали на карту, что-то рассматривал с напряженным видом.- Что такое? — Энвилл, — негромко ответил Кларенс, покусав нижнюю губу, — мне говорили про него, но я не уверен, стоит ли мне сейчас его посещать. В конце концов советник вывернул все так, что мое присутствие там просто необходимо. Я так понимаю, этот город начал бунтовать, иначе они бы так не настаивали, а если причина в этом, то нам не стоит тратить на это время… Ладно, неважно, — мотнув головой, прервался он, отстранившись от карты и снова подперев голову рукой.- Так что насчет войны? Я думал, все уже решено. — Не решено, — хмыкнула Дафна, поведя плечом, — они с утра до ночи только это и обсуждают и никак не могут сойтись на чем-то. Леандр выступает против, и некоторые его поддерживают. — Правда? — Арий так сказал. Но, я думаю, король принимает сторону войны, как главнокомандующие и Гамильтоны, хотя по Арию было заметно, что, пусть он понимает, что так будет лучше в стратегическом плане, ему это все равно не нравится. Да и кому понравится? — риторически спросила Эйнсворт в воздух.- В любом случае решение еще не принято, и войну никто не объявлял. — Но к этому все идет. — Да, похоже. А это значит, что у Нового Эралеона настанут тяжелые времена. Тяжелее обычного. Кларенс удручающе покачал головой, хмыкнув. Тяжелые времена. Дафна была права: времена были не из лучших, и война с Севером была бы еще одной огромной каплей в океан препятствий, через которые предстояло переплыть этому королевству. Было страшно даже думать об этом, потому что неизвестно, сколько еще жизней унесет эта война, если она действительно случится, и чем она может закончиться. Север был сильным противником… нет, сильным противников было каждое из пяти королевств, но Север был особенно сильным из-за своей жестокости. Кларенс даже не представлял, как именно готовили армию на Севере, но методы там применялись явно не самые щадящие и гуманные, иначе они бы не были все, как один, викингоподобными воинами, жаждущими крови ради крови, даже не ради победы. Рыцари Нового Эралеона были полной противоположностью воинам Севера — благородные, честные и соблюдающие негласный этикет войны. На войне невозможно без убийств и крови, но рыцари Нового Эралеона побеждали своих противников честно, потому что никто из них не боялся боя и со спины не нападал. Когда две этих стихии сталкиваются на поле боя, случается что-то непоправимое и неоправданно жестокое и изнуряющее: война идет не по правилам, длится с утра до ночи, испытывая рыцарей на стойкость, в бой идут подлые стратегии и планы мести. Эти два королевства просто не могут воевать, ведь их методы борьбы совершенно разные, поэтому Кларенс подумал, что если в этот раз все действительно идет к войне, которая раз и навсегда решит, кто будет господствовать на этой большой территории, то одним из методов этой борьбы будет уподобление противнику, что было бы просто ужасно, реши Новый Эралеон воевать по правилам Севера. Но было очевидно, что тот, кто победит в этой войне, сможет подчинить себе и другие королевства. Кларенс еще раз вздохнул и решительно мотнул головой, чтобы отогнать от себя все эти мысли. Он поднял глаза, взглянув на кусающую губы Дафну. Она тоже молчала. Но по-другому. Устало и тяжело. Как будто думала о том же и тихо ненавидела себя за это. Эйнсворт вдруг внушительно зевнула, и Кларенс вообще не смог больше оторвать от нее взгляда. Он не понимал, как она умудрялась сидеть, закинув ноги на стол, в кольчуге и с мечом за поясом, и зевать, широко раскрыв рот и устало прикрывая его ладонью, и оставаться при этом всем леди. Дафна могла вести себя так непринужденно и даже по-мужски, так, как могли вести себя только рыцари мужского пола, но даже это она делала с толикой изящности и грациозности, так, что при взгляде на нее нельзя было сказать, что она была грубой или жесткой. — Ты можешь идти, — видя, что она явно устала, сказал Кларенс, снова уткнувшись глазами в карту, — со мной ничего не случится. — Мы оба не можем знать этого наверняка, — качнув головой, заметила девушка, запрокинув голову и посмотрев наверх, в темный потолок комнаты. — Брось, со мной уже очень долгое время ничего не происходило. — Не «долгое время», а всего две недели назад или меньше, — укоризненно поправляет его Дафна, на что Кларенс недолго молчит, будто пытаясь припомнить, что же с ним тогда случилось. — Я об этом уже не вспоминаю, — вскоре тихо произнес он, наконец понимая, что речь шла о том сумасшедшем, который напал на него в прошлую поездку, забравшись к нему в покои, когда он был совершенно один.- Мы были не на своей территории. И вы были рядом. — Точнее, Марк. Если бы не он… — Я просил Сарджента не убивать этого человека, и он решил, что сломать ему руку будет намного гуманнее, — со смешком проговорил Кларенс, замечая молчание Дафны и поднимая на нее глаза. Эйнсворт выжидающе и даже с неким удивлением смотрела на него, быстро хлопая ресницами. Он понял, что она об этом ничего не знала. — Серьезно? Он сломал ему руку? Кларенс покивал. — Странно, почему именно… — Да Марка разве разберешь? — со вздохом протянул Кларенс, что-то отмечая чернилами в карте, а Дафна продолжала на него внимательно смотреть, как будто в этот самый момент пыталась понять мотивы Сарджента, которого еще никто и никогда не понимал до конца.- Я вижу, что ты хочешь спать, но я еще не собираюсь уходить, а от тебя сонной толку явно никакого не будет, даже если на нас и нападут. Гораздо разумнее было бы пойти и отдохнуть. Дафна подумал немного, понимая, что в словах блондина все-таки был смысл. — Ладно, — сдалась она, тяжело опуская ноги на пол и вставая с громким вздохом, — попрошу Марка подменить меня. — Не буди его, — попросил Кларенс, и Дафна, услышав это, обернулась, стоя уже на пороге. — Будить? — выгнув бровь, искренне удивилась она.- Марк не спит. Он сказал, что будет тренироваться в цитадели на случай, если понадобится. Так что… похоже, эта ночь бессонная для нас всех. Дафна ушла, оставив дверь открытой, а Кларенс, прежде чем продолжить рассматривать карту и продумывать свой путь, еще какое-то время, зарывшись пальцами в своих волосах, смотрел на темную лестницу, видневшуюся через дверной проем. То, что эта ночь действительно была какой-то бессонной, ощущалось даже в воздухе, которым было как-то трудно дышать то ли из-за того, что свечи выжигали кислород, забирая его у Кларенса, то или еще из-за чего-то. Лэйн не мог сказать чего. Такие ночи ему не нравились. Они были долгими, затянутыми, какими-то непонятными. Можно было бы, конечно, пропустить эту ночь, заснув, но в такие ночи, как правило, никто не мог спать. Ни он, ни Дафна, которая — Кларенс был уверен — придя домой, даже не сможет сомкнуть глаз, ни Марк Сарджент, которому вдруг приспичило потренироваться. Марк никогда не практиковался ночью, Кларенс это знал. Значит, эта ночь была какой-то особо паршивой для него, раз он выбрался из своей комнаты с.е.й.ч.а.с. и взял в руки меч, ожидая, когда сможет подменить Дафну в соборе. Иногда Кларенсу было совестно, потому что он чувствовал, что это он заставляет их бодрствовать тогда, когда они должны спать, но на самом деле по каким-то странным обстоятельствам в такие ночи они все не могли заснуть. Похоже, связь между ними была действительно сильной. Кларенс помнил, что раньше, когда не мог заснуть, приходил в собор, чтобы выполнить кое-какую работу, и каждый раз находил сидящего на ступенях перед собором Леона, который оглядывал его с таким видом, будто знал, что он придет, и ждал его. Так что, похоже, начало таким ночам положили они с Леоном. При мысли о старшем Эйнсворте Кларенса начинало легко потряхивать, потому что подобные воспоминания имели привычку заканчиваться острой головной болью, которую сейчас Лэйн был не в состоянии терпеть. Он боялся этой боли как огня, хотя за долгие годы уже вполне мог к ней привыкнуть. Она появлялась в любое время, усиливалась при эмоциональных всплесках или же, наоборот, истощениях, сковывала все его тело и заставляла хотеть сделать все что угодно, лишь бы она прекратилась раз и навсегда. Кларенс довольно стойко ее переносил, но он вовсе не был героем, способным стерпеть все что угодно. Он страдал и страшился мысли, что это может никогда не кончиться и эта боль будет мучить его до конца его дней (сколько бы времени ему ни отвела жизнь). Ни один лекарь в королевстве не мог ему помочь, даже лекарь самого короля. Никто не знал, откуда взялись эти боли, и их пытались убрать всевозможными травами и настойками, испробовав все доступные методы лечения, которые помогали другим, но совсем, ни капельки не помогали Кларенсу Лэйну. Единственным, кто мог снимать эти боли, был Леон Эйнсворт, и, знающие об этом, воспринимали это не иначе как чудо. Он окольцовывал голову Кларенса своими руками, давил на его затылок большими пальцами, соединяя указательные на его лбу, просил расслабиться и довериться ему, и боль проходила моментально, будто ее и вовсе не было. Кларенс поражался Леону и его сильной энергетике и каждый раз был невероятно ему благодарен за это спасение от невыносимых приступов, но никогда, н.и.к.о.г.д.а не просил его о помощи. Леон сам помогал ему каждый раз, будто он откуда-то знал, к.а.к., будто он чувствовал, что обязан. С тех пор, как он пропал, головные боли мучили Кларенса еще сильнее, чем раньше. Кларенс открыл уставшие глаза, сначала подумав, что ему послышалось, и прислушался, убрав руку от головы и выпрямившись. Стук повторился. Громкий и настойчивый — незнакомый Кларенсу. Он насторожился, понимая, что стучат в главные двери — именно оттуда шел этот назойливый стук — ведь и Дафна, и Марк по ночам выходили из собора и заходили в него через заднюю дверь, потому что главную Кларенс каждый вечер закрывал, а эту оставлял открытой специально для них. «Может быть, Дафна случайно закрыла дверь? Или Марк перепутал? Или что-нибудь случилось?» — перебирал в голове Кларенс, пока спускался по узкой лестнице, улавливая, как смешно звучали первые два варианта. Дафна определенно не могла закрыть дверь, прекрасно зная, что следом должен прийти Марк, а Сарджент, даже из вредности и нахальства, чисто ради шутки и издевательства, не стал бы ломиться в главную дверь. Все-таки было что-то, через что не переступал даже такой, как Марк Сарджент, наглости которого не было предела. Значит, все-таки третье. Значит, что-то случилось или же… «…четвертое: на меня собираются напасть?» — мелькнуло в голове Кларенса, и он на секунду засомневался, стоит ли открывать дверь, ведь он даже не представляет, кто это мог быть, а гостей он явно не ждал. Стук повторился, на этот раз тише, и Кларенс, мотнув головой, вспомнил свои слова, сказанные Дафне некоторое время назад насчет того, что на него уже очень долгое время никто по-настоящему не нападал. Карлий. Ночь. Никому не было известно о том, что Кларенс был в соборе, а если кто об этом и знал, то этот кто-то явно знал и то, что с Лэйном всегда был Орден. Какой сумасшедший захочет напасть на него в соборе? Кларенс приблизился к двери, остановившись на мгновение и на всякий случай раскрыв запах рясы, с тихим звоном доставая из ножен один из ножей. Он перевернул его так, чтобы лезвие ножа протянулось вдоль его кисти и спряталось в рукаве рясы, и открыл дверь, выставив перед собой свечу. Она осветила лицо Бриана: худое, четко очерченное и какое-то беспокойное, и Кларенс выдохнул, на мгновение прикрыв глаза и демонстративно выставив ногу вперед, отодвинув рясу и спрятав нож в ножны. Иствуд за этим каким-то напряженными взглядом наблюдал, отодвигая от лица глубокий капюшон мантии. Кларенс улыбнулся ему своей теплой улыбкой, и Бриан, увидев это, тоже не смог удержаться, разглядывая лицо блондина с какой-то жадностью во взгляде. — Когда ты перестанешь меня пугать, Бриан? — спросил Кларенс, делая шаг назад и приглашая этим жестом Иствуда войти, но тот почему-то не сдвинулся с места, подняв на блондина глаза. — Прости, не хотел, — произнес он, и на мгновение его кажущееся Кларенсу немного странным лицо озарилось улыбкой.- Ты один? Я видел, как Дафна уходила. — Да, я отпустил ее. Почему ты не сказал, что придешь? Если бы я знал, то сказал бы ей не беспокоить Марка… — Марк идет сюда? Когда он придет? — вдруг настойчиво перебил Кларенса Бриан, заставив Лэйна потерять мысль и даже запутаться в собственных словах. — Он… ну… скоро. Дафна только сейчас пошла в цитадель, Марк там, — сначала совершенно спокойно пояснил Кларенс, только когда закончив фразу, поняв, что что-то явно было не так. Он еще раз осмотрел Бриана, подняв свечу чуть повыше, чтобы она озарила его лицо. Иствуд молчал, будто выжидая и глядя на то, как улыбка с лица Кларенса постепенно сползала. Ему очень хотелось ее задержать, заставить его снова улыбнуться, как и минуту назад, но он не мог. И Кларенс это видел, поэтом улыбнулся сам, без причины и уже не так искренне, скорее, даже нервно.- Бриан, ты выглядишь так, словно…- Кларенс не закончил, потому что не мог подобрать подходящее сравнение. Он никогда не видел Бриана таким серьезным и даже обеспокоенным. Рядом с ним он всегда был другим — веселым и ироничным, всегда поднимающим ему настроение своими фразами, шутками и тоннами флирта, которые он на него обрушивал. Но что-то изменилось. Кларенс смотрел в его напряженные и жадно отвечающие ему глаза и не узнавал его. Эмоция, которая в них поселилась, совсем меняла его лицо. Когда же Кларенс опустил взгляд, он увидел, что, несмотря на ночь, на Бриане была надета кольчуга и кое-какие доспехи, виднеющиеся из-под мантии, за поясом был меч, а на руках — толстые кожаные перчатки. Кларенса это совсем озадачило. Он смотрел на его вооружение и обличие таким непонимающим взглядом, будто впервые все это видел.- Что случилось? — обеспокоено спросил он, снова поднимая глаза на лицо Бриана и уже не улыбаясь ему. Вместо ответа Бриан сделал шаг вперед и дотронулся рукой до лица Кларенса, пропустив пальцы под его волосами и коснувшись ими его шеи. Он поцеловал его. Обхватил губами его верхнюю губу и замер вот так. Надолго. Будто чтобы остановить время и продлить этот момент. Кларенс не ожидал этого, поначалу даже забыв закрыть глаза и глядя на Бриана с неким непониманием, но затем эта близость совсем затуманила его рассудок и заставила сосредоточиться на поцелуе, который казался ему каким-то странным. Этот поцелуй словно принадлежал одному Бриану, который вкладывал в него свой, особый смысл, явно не улавливаемый Кларенсом. Приятный, как и всегда, но отчаянный и жадный, будто это было запрещено. Будто сам Кларенс ему запрещал, и Бриан поцеловал его без разрешения и теперь не хотел отпускать его губы и вообще отстраняться от него, иначе потом снова придется делать это без разрешения. — Прости, что поступаю так с тобой, — произнес Бриан, нехотя отпуская его губы, будто опомнившись, что они даже не находились в помещении, хотя казалось, что ему сейчас было абсолютно все равно на подобные запреты. — Бриан? — тихо позвал Кларенс, сдвинув брови к переносице, отчего между ними образовалась выразительная морщинка. Он не понимал. Что-то происходило, а он никак не мог уловить, что. Но его сердце все равно забилось быстрее и даже громче, отдавая куда-то в горло, потому что именно такие ощущения оставил за собой этот поцелуй. Кларенс боялся, что никогда его не забудет — этот совершенно не понравившийся ему своим привкусом поцелуй. — Причина, по которой я отказался вступать в Орден… она была не в тебе, Кларенс, и даже не в клятве, — покачав головой, сказал Бриан, положив одну руку на меч, — которой я бы все равно не смог следовать, потому что колебался. — Я понимаю…- качнув головой, зачем-то сказал Кларенс.- Ведь ты не так давно со мной, и ты сомневаешься. Это нормально. — Нет. Я же сказал, что дело не в тебе, — практически оборвал его Бриан, выставив руку перед собой. Было видно, что он оттягивал, и из-за того, что Кларенс отвечал ему, он оттягивал еще больше, поэтому Лэйн решил промолчать, плотно сомкнув губы.- Если бы все было по-другому, я бы вступил в Орден, потому что мне не важно, как долго я тебя знаю. Просто… я ухожу, Кларенс. Я должен уйти. — Уходишь? Куда? — не понял Кларенс, чуть сощурив глаза.- Очередное сражение? Арий все-таки ведет вас…- голос Кларенс стих, он так и не закончил, будто осознав что-то очень страшное и поняв, насколько смешно звучат его вопросы.- Куда ты уходишь, Бриан? Нет… ты вернешься? — более настойчиво повторил Кларенс, качнув головой и задав последний вопрос совсем тихо, боясь услышать на него ответ. Бриан покачал головой. Этого жеста было достаточно для того, чтобы что-то внутри Кларенса с болью сжалось. — Ты уходишь насовсем? — Я покидаю это королевство, — твердо сказал Бриан, и его лицо исказилось в какой-то понятной только ему эмоции, — и больше никогда сюда не вернусь. Я уезжаю в Ареон. Кларенс приоткрыл губы, будто беззвучно ахнув, и его пальцы разжали свечу, которая выпала из его руки, перестав освещать желтовато-оранжевым светом их лица. И так было лучше. Так Бриан не видел этот страшный испуг и разочарование на лице Кларенса, а Лэйн не видел эту твердую уверенность, которая делала родное ему лицо совершенно чужим. Бриан наступил на фитиль свечи, затушив огонь, который не потух в падении, и нагнулся, чтобы поднять свечу. Все это время Кларенс молчал. Похоже, в шоке. Отказываясь верить в подобное. Ветер аккуратно приподнимал его волосы, с каждым разом все сильнее. В ближайшее время гроза все-таки дойдет до Карлия и смоет следы беглеца, каким Бриан еще не стал, но обязательно станет через несколько минут. Может, больше. — В Ареон…- практически прошептал Кларенс, прежде чем его голос взорвался тысячью эмоциональных искр.- О чем ты говоришь? Бриан, опомнись! Скажи мне, что это шутка, и я тебе поверю. Я забуду. Я правда забуду, только перестань. Не говори мне этого… Бриан не смог не улыбнуться. Совсем слабо, похоже, даже своим мыслям. — Ты всегда был очень добр ко мне. И ко всем, кто тебе дорог. Даже сейчас, понимая, что я делаю, ты пытаешься верить в то, что я просто ошибся. — Да. Потому что иначе — ошибся я. Но я ведь не мог… Пожалуйста, скажи мне, что я не мог ошибиться в тебе. Ты ведь не предатель, Бриан. Ты не можешь, — быстро произносил Кларенс, путаясь в своих словах и будто задыхаясь. Что-то внутри сдавило его горло, будто это Бриан обхватил его рукой и не давал ему сделать такой нужный ему вдох. Но Бриан стоял неподвижно и просто смотрел на него, практически не видя его лица, но зная, что на его глазах появились слезы. Он слышал это по его голосу. — Прости меня. Я не мог уйти, не сказав тебе. — Как ты вообще можешь уйти? — громко перебил его Кларенс, не испугавшись того, что их могли услышать.- Бриан, ты рыцарь этого королевства! Ты человек, которому я доверяю, которому я готов был доверить свою жизнь! Неужели ты…- Лэйн прервал себя, вдруг прикрыв глаза и услышав стук сердца у себя в ушах, словно он находился в каком-то вакууме. Все это время… все это время он был так в нем уверен, что ему казалось, будто он знает его целую вечность, хотя на самом деле прошло совсем немного времени. Марк ведь предупреждал его, говорил ему всем своим видом, чтобы он не доверял ему, но Кларенс за это короткое время успел почувствовать к Бриану что-то невероятно сильное, и, но верил, он искренне верил, что это было взаимно. Он ведь чувствовал… Почему же это происходило сейчас? Неужели человек, которого он подпустил настолько близко к себе, оказался предателем? — Кларенс… — Как долго? — сухо спросил Лэйн, почувствовав, как по щеке быстро сползает слеза.- Неужели ты с самого начала знал, что уйдешь? Знал об этом, участвуя в сражениях, знал, сближаясь со мной, с нами всеми! Неужели ты все это время хотел нас предать? — Нет, — Бриан покачал головой, сглотнув, — не с самого начала. Я приехал в Карлий, потому что мне хотелось, а не потому, что я собирался шпионить. Я не работал на Ареон. Я захотел уйти совсем недавно. Ареон предложил мне примкнуть к ним около недели назад, и я все это время колебался. Колебался, но понимал, что просто не смогу быть здесь, однажды уже задумав уйти. — Но почему?! — Новый Эралеон не то место, которое мне нужно… — Но Ареон…- Кларенс перебил его, закрыв глаза с таким видом, будто ему было физически больно это слушать. Ему просто необходим был воздух. Вдохнуть полной грудью и задержать дыхание, а когда выдохнуть, то обнаружить, что этого разговора не было и Бриан пришел просто для того, чтобы пожелать ему хорошей ночи. — Политика этого королевства абсурдна, Кларенс. Такими темпами оно навсегда сотрет себя с карты мира. — Это не повод бросать все! — Я не собираюсь на это смотреть, — отрезал Бриан, шумно вздохнув, — увы, я не предан Новому Эралеону. Он навсегда отвернул меня от себя. Я ухожу, потому что знаю, что так будет лучше. То, что делает это королевство, — это медленно, но верно топит себя. Полагаю, ты уже знаешь о возможной войне с Севером. Это утопия. Север скоро захватит все эти земли, и нетронутым останется один Ареон. — Значит, Север и Ареон все-таки в сговоре, — дрогнувшим голосом говорил Кларенс, осознавая, что Арий и Дафна были правы в своих догадках. С каждой секундой все становилось хуже и хуже. Мир буквально рушился у Кларенса на глазах. Не в глобальном смысле. Е.г.о. собственный мир. Или же это были его замки. То, что от них осталось после пропажи Леона, и то, что успел отстроить заново Бриан. Он же и разрушил их в мгновение счета. Зачем же было строить? — Новый Эралеон погряз в войнах. Единственный союзник этого королевства — Ибесс, который скоро падет, а, когда он падет, что останется? — И ты собираешься все усложнить и воевать против нас. — Я буду на южном фронте, — негромко сказал Бриан так, будто совсем не хотел этого говорить. Да, он был предателем, но он решил, что не будет ввязываться в войну с Новым Эралеоном так долго, как только сможет. — Ты действительно это делаешь…- Кларенс задохнулся воздухом и быстро вытер рукавом рясы глаза и щеки, мокрые от слез.- Ты уходишь и бросаешь все за своими плечами. Будто ничего этого и не было. И вместе с этим всем и меня. Будто и меня не было. — Нет, — вдруг спохватился Бриан, и Кларенс почувствовал, как сквозь темноту его руки коснулось что-то теплое, обхватив запястье. Рука Иствуда. Похоже, он даже снял перчатку для этого.- Я не врал, когда говорил, что я к тебе чувствую. Я не врал, Кларенс, иначе бы я не рисковал так, придя сюда и рассказывая тебе об этом. И мне хочется забрать тебя с собой. Чтобы мы сделали это вместе. — Забрать… меня? В Ареон? — Кларенсу показалось, что он ослышался. Бриан всерьез предлагал ему сбежать вместе с ним? — Ты ведь знаешь, что это невозможно. Разве я могу? — Там все по-другому, Кларенс, там есть шанс, что… — Меня убьют, Бриан! — с надрывом попытался объяснить Кларенс. Ему казалось, что Иствуд действительно не понимал этого. Либо же пытался заманить его в ловушку, и сближался он с ним именно для этого, пускай Кларенсу в это совершенно не верилось. Даже после всего того, что он только что услышал.- Они убьют меня, как только я пересеку границу, как ты не понимаешь. Север только этого и добивается. Если я буду мертв, останется убить только короля… — Поэтому я и предлагаю тебе идти со мной. Ареон неприкосновенный для них из-за войны с Новым Эралеоном. Там тебя не тронут, Кларенс. Напротив, Ареону даже выгодно, если ты будешь находиться у них. Если Север захватит все эти земли, Ареон останется единственным, кто не падет от их мечей. Тебе опасно находиться здесь. — Там тоже опасно, Бриан. — Да, но я там я смогу тебя защитить, — вкрадчиво сказал Иствуд, приблизившись к Настоятелю, который вдруг вывернул свою руку из его хватки, почувствовав, как рука Бриана начала его обжигать. — Если хочешь защитить меня, защити меня здесь, — сухо произнес Кларенс, после чего последовала тяжелая и долгая (как ему показалось) пауза. Он знал, что скажет Бриан. Знал, что тот не согласится, и все равно дал ему этот шанс. Неужели он настолько ему нравился? Кларенс так привык к тому, что Бриан делал его счастливым, что совсем забыл о том, как больно он может ему сделать. — Я не могу остаться. — Тогда уходи, — с болью в голосе кинул Кларенс, сделав шаг назад, — делай, что хотел. — Кларенс… — Уходи! Иначе я передумаю и прозвоню в колокол прямо сейчас, — сказал он Бриану через плечо, отворачиваясь и уже собираясь закрыть дверь, как вдруг рука Иствуда остановила его и заставила снова посмотреть на него. Глаза уже привыкли к темноте и без труда различали даже мелкие детали, поэтому Кларенс видел его лицо. Непоколебимое и не знакомое ему. Одни только глаза были теми самыми и смотрели на Кларенса точно так же, как и при первой их встрече. — Береги себя. Я надеюсь, что мы никогда больше не встретимся, — произнес Бриан, ударив Кларенса этими словами прямо в спину. Ведь в этих словах был скрыт ужасный смысл. И самое страшное, что Кларенс его понял. Ведь, встретившись снова, они будут уже по разные стороны этой войны, и слова Бриана Кларенс мог расценивать как предупреждение. Неужели он смог бы?.. Вот так просто? Кларенс захлопнул тяжелую дверь, на мгновение прислонившись к ней спиной и попытавшись вдохнуть полной грудью. Не получилось. Что-то, что мешало ему дышать при разговоре с Брианом, стало только больше и сильнее, и эта внутренняя тяжесть явно пыталась склонить Кларенса к земле, чему он отчаянно сопротивлялся. Если бы не эта тяжесть, дрожь в руках и сорванное дыхание, намеревающееся перерасти в истерику, Кларенс бы даже не поверил, что все это было на самом деле. Он с трудом оторвался от двери и медленными шагами, все еще находясь в какой-то прострации, пошел к лестнице, которая находилась в восточной части собора. Кларенс поднимался по ней, крепко держась за перила одной рукой, а вторую прислонив к голове, которая начинала неприятно болеть. — Только не сейчас… не сейчас…- шептал или же, скорее, приказывал себе Кларенс, громко переводя дыхание и периодически сжимая подрагивающие губы. Поднявшись на колокольню, он схватился руками за толстую веревку и принялся ее раскачивать до тех пор, пока язык колокола не принялся с громким звоном биться о стенки. Этот звук оповестит весь Карлий о том, что кто-то заметил предателя, и, если колокол прозвенит вовремя, предателя обязательно поймают. Но время уже прошло, и Кларенс сам позволил ему уйти. Он больше не увидит Бриана Иствуда и его красивой улыбки, не услышит его шуток, не почувствует его теплых рук на своей коже и больше не сразится с ним на одной стороне. Будто ничего и не было, хотя проведенное с ним время было одним из лучших для Кларенса. И одним из самых худших одновременно. Он звонил в колокол до тех пор, пока его руки не устали, а голову не пронзила боль, терпеть которую он уже не смог. Кларенс отпустил веревку, заставив колокол стихнуть, и опустился на колени, схватившись руками за голову и дав волю эмоциям, заплакав уже открыто и громко. Зная, что все сейчас искали беглеца. Зная, что здесь его никто не услышит.