No more tears in my Castle

Сейчас. Прошедшей ночью Марк, удобно устроившись в гостиной дома Кларенса, спал всего несколько часов, если ему, конечно, это не показалось, о чем он мог сказать по своим ощущениям, и поэтому утром он чувствовал себя разбито и непонятно, однако спать его, как ни странно, больше не тянуло. В этом не было чьей-либо вины, и даже гостиная Кларенса с уютным большим диваном не была виновата с охватившей Сарджента бессоннице — за это он мог винить только себя за то, что его голова всю ночь была занята какими-то глубокими, быстро сменяющими друг друга и беспокоящими его мыслями, а всем известно, что, когда внутри происходит такой бурный процесс, сон как рукой снимает. Кларенс бы очень удивился, если бы узнал, что Марк сегодня ночевал именно в его доме, поскольку был уверен, что тот ушел сразу же после того, как он заснул, как это обычно бывало, ведь он считал, что это было слишком, и никогда не настаивал, чтобы кто-то охранял его во время сна. «Вам тоже нужен отдых. Ничего не случится», — всегда говорил он, когда они поочередно (но чаще все же Дафна, ибо Марк обычно делал подобное снаружи его дома, уединяясь и оглядывая территорию) засиживались у него допоздна, говоря, что уйдут, как только он отойдет ко сну. Так обычно и бывало. Но не в этот раз, ведь Марк дал Дафне слово присмотреть за Кларенсом этой ночью, да и он сам, несмотря на весь свой внешний скептицизм, понимал, что в словах Эйнсворт был толк: то, что Лэйн очень плохо спал в последнее время и вследствие этого буквально с ног валился в течение дня, было очевидно всех, кто знал его чуть ближе, чем как Настоятеля, и кто видел его чаще, чем два-три раза в неделю. Это уже давно заметил Арий, который, встречая Марка в цитадели или случайно (или нет) пересекаясь с Дафной, не упускал возможности узнать, как Кларенс чувствовал себя сегодня и «стало ли ему лучше, потому что вчера он выглядел не очень хорошо». Подобные «вчера» длились уже неделю или две, поэтому побледневшее лицо Настоятеля и заметные круги под его глазами не скрылись и от глаз принца, подсылавшего к нему своих личных врачей, и от Тристана Гамильтона, беспокоящегося о самочувствии своего недавнего подопечного, и, вообще, многих рыцарей, которые одновременно твердо решили, что Кларенс все еще сходит с ума от горя от потери Леона и что предательство в лице Иствуда, собиравшегося вступить в Орден, только еще больше подкосило его. Говорили даже, что такое его состояние было вызвано его отказом от покровительства со стороны «замка» и что, вообще, Кларенс в последнее время был сам не свой и поэтому вполне мог в скором времени оборвать связь собора с королевской властью, нарушив тем самым соглашение о мире. Но так говорили только те, кто всегда был не особо рад видеть Кларенса в статусе Настоятеля, и поэтому постоянно ждали, когда он оступится или же позволит своим эмоциям взять над ним верх. Марк понимал, что, если что-то и возьмет верх над Кларенсом в ближайшее время, так это его усталость, если он продолжит так истощать себя эмоционально. Поначалу Марк просто планировал остаться в доме Кларенса для спокойствия Дафны, что взяла с него слово, но, так и не сумев заснуть, он все-таки решил проверить, спал ли Лэйн или же его так же мучила бессонница. Отворив дверь в его комнату как можно тише (чтобы, если Кларенс действительно не спал, а снова мучил себя потоком своих критичных и беспокойных мыслей, не напугать его своим визитом и вообще сделать так, чтобы он этого не заметил), он сразу же обратил внимание на горящую свечу, что стояла в подсвечнике на столе возле кровати, а затем посмотрел и на блондина, который вроде как спал, отвернувшись лицом к стене и раскрывшись от одеяла по пояс. Марк еле слышно вздохнул, вошел в комнату и потушил огонь свечи, поймав его в ловушку между указательным и большим пальцами, и в комнате стало довольно темно, однако это вовсе не помешало Сардженту понять, что что-то явно было не так. Он уже собирался выйти из комнаты и снова попытаться заснуть, как вдруг заметил то, как тяжело дышал Кларенс, и его сорванное дыхание, совсем не похожее на дыхание человека, который спал крепким сном, остановило Марка и заставило, нахмурившись, приблизиться к нему. Он сел с краю на его кровать и, аккуратно поставив руки по обе стороны от Кларенса, навис над ним, чтобы заглянуть ему в лицо. К тому времени глаза Марка уже снова привыкли к темноте, поэтому он смог его разглядеть, и увиденное по-своему его поразило, ведь раньше он никогда не видел, чтобы их «пастор» спал настолько тревожным сном. Признаться, Марк в принципе никогда не видел, чтобы кто-то мог спать в таком состоянии, не просыпаясь при этом каждые пять минут. При взгляде на Кларенса вообще нельзя было сказать, что он спал, поскольку все его лицо выражало какую-то больную, даже мучительную эмоцию: его губы были плотно сжаты, лоб напряжен, он жмурил глаза и, казалось, иногда дрожал всем телом, все сильнее поджимая колени к груди и так и норовя сжаться в один сплошной комок вперемешку с одеялом. В этот момент, глядя на такую тихую и явно неосознанную истерику, Марк, наконец, понял, в чем было дело и почему Кларенс в последнее время был таким убитым усталостью и недосыпом. Если бы ему просто снились кошмары и какие-то больные для него моменты, это было бы полбеды. В таком случае его можно было бы просто разбудить, чтобы он не мучился, но дело было также и в том, что, как Марк заметил, все мышцы его тела были невероятно напряжены, что абсолютно не вязалось с нормальным состоянием сна у человека. Все его тело напоминало клубок напряженных нервов: Кларенс с силой сжимал руками подушку, спрятав в ней и половину своего лица, ноги были плотно сдвинуты, а плечи заметно подрагивали от напряжения и были приподняты, как если бы он пытался скрыть себя от кого-то. Было абсолютно понятно, почему, даже потратив всю ночь и даже больше на сон, просыпаясь, Кларенс вовсе не чувствовал себя отдохнувшим. Разве это возможно, когда его тело реагировало на всю его усталость и переживания еще большим напряжением, которое он даже не мог контролировать? Марк смотрел на беспокойного и то и дело вздрагивающего Кларенса, чувствуя себя невероятно мерзко от своей беспомощности. Он попросту не знал, что ему делать. Сейчас, когда он понял, в чем была причина, самым сложным было как-то решить ее, особенно учитывая тот факт, что он сомневался, что с этим можно было что-то сделать. Он знал, что недостаточно было просто разбудить Кларенса. Как только бы он снова уснул, это бы повторилось, потому что корень проблемы был в самом Лэйне и в том, что происходило у него внутри. Все тело Кларенса вело себя так, будто он отчаянно боролся с чем-то, боролся и проигрывал, а Марк не знал, как помочь ему в этой войне, и от этого просто сидеть и смотреть на него было невыносимым. Но Сарджент не оставил его — это показалось ему более неправильным — и только убрал волосы от его лица, чтобы лучше его рассмотреть, и затем положил эту руку ему на плечо, крепко сжав. Чем дольше Марк сидел рядом с ним той ночью и чем больше он смотрел на него своим тяжелым взглядом, тем сильнее он убеждался в том, что Кларенсу или же, скорее, всего его телу, была необходима поддержка, потому что само оно не справлялось, и тогда в голову Сарджента пришла просто идея или же, скорее, какой-то внутренний намек, желание, которое показалось ему сумасшедшим, но которому он, несмотря на это, последовал, нагнувшись к Кларенсу и сначала аккуратно, а затем крепко его обняв, буквально накрыв собой его тело. Сжимая одной рукой его плечо, второй Марк опустился к его запястьям, собрав их вместе и настойчиво их сжав, будто подталкивая Кларенса к тому, чтобы он перестал так напрягать руки и расслабил хватку, которой стиснул собственную подушку. Пальцами Сарджент чувствовал пульс на его запястье, отчетливый, сильный и учащенный, и он постепенно сжимал пальцы все сильнее, будто пытаясь его успокоить. Марк замер в таком положении, чувствуя себя довольно комфортно (особенно учитывая тот факт, что Кларенс от этого не проснулся и не стал свидетелем такого поведения Сарджента), поэтому он закрыл глаза и опустил голову на плечо Кларенса, которое сжимал своей рукой, сразу же почувствовав запах его волос — очень приятный, мягкий и теплый. Он сам не понимал, как запах может быть теплым, но именно это он почувствовал, когда дотронулся носом до его волос, почувствовав, что еще немного — и он заснет, поэтому мысленно он сосредоточился на том, чтобы постепенно сжимать руки и плечи Кларенса все сильнее. К удивлению Марка, это подействовало достаточно быстро. Руки Кларенса постепенно начали слабеть, а вскоре и вовсе отпустили подушку и обессиленно разжались, и все его тело будто «выдохнуло», перестав напрягаться и полностью расслабившись, а пульс и дыхание пришли в норму, и, взглянув на него через какое-то время, Марк увидел, что на лице Кларенса застыло выражение полной безмятежности и умиротворенности, как если бы его сон ничего и не тревожило до этого. Марк бы мог после этого уйти, ведь у него получилось заставить Кларенса по-настоящему заснуть и расслабиться, но он все же повременил и в следующий раз открыл глаза только когда начало светлеть. Разумеется, после этого ему так и не удалось заснуть. Он с удивлением и чувством невероятной несправедливости заметил, что если его и тянуло сомкнуть глаза и погрузиться в сон, когда он был в комнате «пастора», то, как только он вернулся в гостиную, это желание пропало так же внезапно, как и появилось, поэтому он просто привел себя в порядок и ушел на пробежку, чтобы окончательно прийти в себя и взбодриться. В дом Кларенса он вернулся только часам к десяти утра, когда тусклое солнце окончательно поднялось над Карлием, а на улицах снова появился шум и бесчисленные разговоры торговцев и прочих несчастливых людей, которым нужно было подняться на работу с самого утра. Примерно в это же время Кларенсу нужно было открыть собор и провести там свою обычную рутину до полудня, поэтому Марк, заметив, что в доме было как-то подозрительно тихо, подошел к двери его спальни, отворив ее после стука. — Я уже думал, ты проспал, — хмыкнув, проговорил он, увидев сидящего на кровати Кларенса, который как раз застегнул последнюю застежку на рясе и, чуть отвернувшись от Марка, оголил свою ногу, чтобы застегнуть на ней ремень с ножами. Сардженту показалось это забавным. Неужели он действительно стеснялся? — Поторопись, не то опоздаешь. Не то чтобы мне было дело до этого, но все же… Лэйн промолчал, поджав губы. При этом вид у него был такой задумчивый и озадаченный, что Марку даже показалось, будто он всерьез задумался над проблемами бытия, пытался разгадать загадку исчезновения Леона или же понять то, как ему одному остановить все войны, происходящие вокруг него. — Марк, — позвал Кларенс, когда Сарджент развернулся, собираясь выйти и подождать его снаружи. Тот снова обернулся, пряча зевок в кулаке.- Скажи, ты заходил ко мне сегодня ночью? Делал что-нибудь? — спросил он, и по его виду было понятно, что ему самому то, что он говорил, казалось странным. — Нет, — твердо и абсолютно невозмутимо ответил Марк, — а что? — Просто… странно, но я чувствую себя просто прекрасно. Я впервые выспался. Подумал, что кто-то мог этому поспособствовать, — надо признать, что выглядел Кларенс точно так же, как и говорил. Прекрасно. Его кожа уже не казалось такой болезненно бледной, лицо не было уставшим и измотанным, и с него спала наконец эта серость, и темные круги под глазами явно стали меньше и не такими выразительными. Марк усмехнулся, разглядывая его, но затем лишь кашлянул, взглянув ему в глаза с ярко выраженным скептицизмом. — Точно не я, — отрезал он, дернув бровями, и вышел из комнаты, чтобы подождать Кларенса снаружи. Кларенс больше ничего у Марка не спрашивал, похоже, поверив в то, что у его прекрасного самочувствия не было никакой причины, поэтому весь остаток утра они практически не общались: Лэйн занимался своими делами в соборе, успев с самого утра принять назойливого и малоприятного ему Джозефа Кордейла (который старался время от времени следить за тем, что делает и о чем думает юный Настоятель, и чьи намерения были более чем ясны Кларенсу), а Марк в принципе был не очень сговорчив и все время сидел либо на ступеньке у кафедры, с закрытыми глазами привалившись к ней спиной, либо же нежился на выглянувшем солнце снаружи, у входа в собор. И если усталость и отрешенность Марка не были так заметны из-за того, что он практически всегда имел мрачный и серьезный вид, то перемену в лице Кларенса замечали все, кто его видел, а Аарон и вовсе прямо ему сказал, что сегодня он «выглядел достаточно отдохнувшим» и что Аарон будет рад услышать, «если это было правдой». Даже Кордейл, который в последнее время все чаще выражал королю свои беспокойства по поводу того, что самочувствие Кларенса может помешать его работе и, вообще, заставляет народ волноваться и пускать различные слухи, к счастью (или же к сожалению) обнаружил, что Настоятель был достаточно бодрым и все так же дерзил в своей обычной, сдержанной, но колкой манере. Похоже, впервые за долгое время Кларенс смог почувствовать себя живым: его не тянуло спать каждые пять минут, голову не терзала боль, а слабость покинула его тело, отчего тяжелые и ломкие движения заменили легкие и непринужденные. Кларенс не знал, что происходило с ним последние две недели и почему, засыпая крепким сном, он просыпался каждое утро разбитым и уставшим, как если бы вместо сна он всю ночь работал. Ему вовсе не снились кошмары, как думала Дафна. По правде говоря, ему уже очень давно ничего не снилось, поэтому дело было явно не в этом. Только вчера Кларенс думал, что, если так и дальше пойдет, это все может закончиться очень плохо, и это удручало его, еще больше вгоняя в депрессию, но уже наутро он почувствовал себя лучше, проснувшись с четким ощущением объятий будто бы самой жизни на его плечах. После того как Кордейл, не выдержав прохладного тона Кларенса и его сдержанного, будто гордого поведения, которое он интерпретировал никак иначе, как язвительность в его сторону, наконец, ушел, так и не узнав ничего нового и важного, Кларенсу удалось на какое-то время остаться наедине с собой, поскольку даже Марк, так же сдержанно проводив Кордейла и закрыв за ним дверь, остался снаружи. Оставшись один, Кларенс через какое-то время зажег свечу и, взяв подсвечник, направился к лестнице и спустился вниз, на подземный этаж, на котором на том же уровне, где этажом выше располагался алтарь, за тяжелой и расписанной красивой резьбой дверью находилась небольшая комната, о существовании которой знали только те, кто проводил в этом соборе большую часть своего времени. Недолго поискав нужный ключ, Кларенс отворил дверь, и сквозняк, вырвавшийся оттуда, чуть не потушил его свечу. В этой комнате не было ничего, кроме полок со старыми и похожими друг на друга книгами, и только одна книга выделялась из общего числа: она была большой и аккуратной, с голубо-серой обложкой и белым корешком и лежала на мраморной подставке посреди комнаты. Немногим довелось увидеть вблизи Книгу Правды, которая больше была известна как «Истина», а тех, кто ее открывал и читал, вообще можно было пересчитать по пальцам. Кларенс задумчиво взглянул на нее, проведя рукой по основанию книги, будто вот-вот собираясь ее открыть, но затем лишь только смахнул с нее пыль и, найдя среди книг старый молитвенник, вышел, не забыв закрыть дверь на ключ, который он снова надел на ремешок, что был на его бедре. Подойдя к алтарю и положив руку, в которой между пальцам были продеты четки, на раскрытую на нужной странице книгу, он принялся читать длинную молитву. Прямо сейчас на востоке Нового Эралеона разгоралось важное и страшное сражение, которое должно было защитить границы королевства, а по таким случаям в соборе всегда проводились отдельные службы, где люди молились за жизнь рыцарей и воинов так же, как и за победу. Но Кларенс, всегда беспокоящийся об исходе каждого сражения и о жизни каждого, кто отправлялся на поле битвы, делал это отдельно от службы, наедине с собой и тем, до кого могли дойти эти молитвы. Неважно, помогало это или нет, он просто чувствовал, что не мог этого не делать. — Аминь, — дойдя до этой строчки, которую он произнес немногим громче, Кларенсу показалось, будто его голос раздался эхом по собору, и он, вздрогнув от этого странного ощущения, захлопнул книгу, после чего не услышал подобного звука позади себя, как это только что было с его голосом. Поняв, что что-то было не так, он резко обернулся, к большому удивлению обнаружив, что все это время вовсе не был здесь один. Кто-то сидел на среднем ряду с краю, прямо у прохода, поставив локти на спинку стоящей впереди скамьи и скрестив пальцы в жесте мольбы. Его глаза были закрыты, а голова опущена, поэтому Кларенс не смог его рассмотреть, но он видел, что это был не Марк и уж точно не Дафна — в конце концов, голос, который он услышал позади себя, был мужским. Появление незваного гостя насторожило Кларенса, и его глаза быстро скользнули по собору в поисках Сарджента, но его здесь не было, будто так и было задумано. — Прошу прощения? — негромко произнес Кларенс, оставив книгу на кафедре и спустившись со ступеньки. Он остановился у первого ряда, внимательно глядя на юношу, который, услышав это, поднял голову и открыл глаза, с каким-то даже удивлением взглянув на Настоятеля. — О нет, я… это я прошу прощения, я вовсе не хотел помешать, — быстро выдал он, вмиг сломав свою смиренную и сдержанную позу и встав, как-то виновато выставляя вперед руки. Кларенс с неким недоумением на него посмотрел, однако его взгляд и напряженная поза больше не выражали никакой настороженности, которую этот парень у него странным образом не вызывал, поэтому даже рука его, скользнувшая по бедру и нащупавшая через ткань рясы твердый ремешок с ножнами, постепенно расслабилась и приняла естественный вид. Внешность парня, стоящего в метрах десяти от него, немного смущала Кларенса, и особенно его смущало то, что он совершенно ее не узнавал. Он впервые видел этого человека и его открытое, даже в какой-то мере приятное, располагающее к себе лицо, которое было еще и довольно контурным, будто состояло из одних только линий. Его лицо было довольно запоминающимся, врезающимся в память ярко выраженными скулами, белым шрамом на подбородке и глазами с ничуть не враждебным хитрым прищуром, из-за которых казалось, будто все его лицо выражало постоянную и трудно описываемую эмоцию. Кларенс был уверен, что если бы он когда-либо его встречал, то явно узнал бы сейчас, и именно это вызывало в нем такое недоумение, что на какое-то время он даже замолчал, не зная, что сказать. — Прошу прощения, — на этот раз более четко и медленно повторил парень, и на его лице появилась улыбка, легкая и непринужденная. При взгляде на эту улыбку можно было подумать, будто вокруг него происходило что-то невероятно хорошее и он полностью наслаждался этим.- Я правда не хотел помешать и тем более напугать Вас, Настоятель. Но Вы молились о таких вещах, что невозможно было не присоединиться. Особенно когда находишься внутри этого собора, — парень сделал пару шагов навстречу Кларенсу, а затем сделал круг вокруг себя, подняв голову вверх и разглядывая собор, а если быть совсем точным, то верхнюю его часть. — Ничего, Вы не… не помешали, — проговорил Кларенс, наконец перестав так пристально смотреть на незваного гостя и, подойдя к скамье, положив на нее книгу.- Однако сегодня собор закрыт для посещений. Он откроется вечером только по случаю службы, но сейчас здесь нельзя находиться посторонним. — Правда? — парень обернулся, взглянув на Кларенса с преувеличенным удивлением в глазах, и Лэйна это почему-то рассмешило. Он улыбнулся, сдержанно кивнув и все еще пытаясь понять, с кем все-таки он вел этот странный разговор. Был ли этот парень рыцарем? Воином? Учеником лекаря или же просто знатным дворянином без какого-либо иного статуса? По его разговору и поведению нельзя было ничего определить, а одежда и вовсе вводила в ступор и заставляла любые идеи меркнуть в сознании Кларенса. При нем не было какого-либо оснащения. И оружия тоже не было, если, конечно, он не прятал его где-нибудь, подобно безобидному на первый взгляд Кларенсу. — Оу… вот как. Точно. Совсем забыл об этом. Наверное, слишком увлекся желанием увидеть все это своими глазами, — быстро проговорил парень, снова обворожительно улыбнувшись. Облаченный во все белое — в белую длинную кофту, подпоясанную темной портупеей, и в такие же светлые брюки — он будто весь светился, и по большей части так казалось из-за того, что его одежда будто дополняла его широкую улыбку и заправленные за уши недлинные волосы, что были немногим темнее волос Кларенса. Лэйну он, конечно, казался немного странным, однако он ни в чем его не заподозрил, хотя и понимал, что парень явно лукавил и его появление здесь в принципе было непонятным. — Простите, но как Вы попали в собор? Я ничего не слышал и уж тем более не видел, как вы входили, к тому же, снаружи стоят те, кто явно не впустил бы Вас сюда. — О, я просто взял и вошел. Это один из моих талантов — пробираться туда, куда нельзя и куда вход закрыт, — сказал парень, сложив руки на груди и посмотрев своим хитрым прищуренным взглядом в выжидающие глаза молодого Настоятеля. Прервал он себя практически сразу. Даже минуты не успело пройти, как он резко выдохнул, усмехнувшись.- Ладно, я сейчас вру и до этого врал. Я прекрасно знал о том, что собор закрыт, но мне слишком уж хотелось увидеть Настоятеля этого собора, ведь, по правде говоря, я давно хотел встретиться с Вами вживую, ведь раньше я о Вас только слышал. К открытию собора я не успел, поэтому и решил пробраться сюда через второй, задний вход, подумав, что никому не помешаю и никто, кроме Вас, не узнает. Да даже если и узнает, не думаю, что это настолько смертельный проступок. — Смотря как его трактовать, — тоже сложив руки на груди и не удержавшись от слабой улыбки, появившейся от слов незваного гостя, сказал Кларенс, вызывая этим вопрос в его глазах. Он так увлекся этим легким, непринужденным, пускай и неуместным по всем правилам разговором, что совсем забыл сказать незнакомцу, что ему необязательно было быть настолько формальным с ним, особенно учитывая их приближенный друг к другу возраст. Подобное обращение делало акцент на статусе и важности Кларенса, а его это всегда смущало. Правда, к какому-то моменту разговора Кларенс начал понимать, что этот человек был в принципе довольно легким и даже забавным, и от подобного не свойственного ему обращения он, напротив, просто получал удовольствие.- Пробраться сюда через задний вход в те дни, когда собор закрыт, могут и те, кто желает устранить меня и остаться незамеченным, — помолчав немного, добавил Кларенс, и четки звякнули в его руке, будто предупреждая, что его бдительность довольно трудно было усыпить. — Ни в коем случае, — на мгновение сделав страшные глаза, парень будто попытался заверить его, подойдя совсем близко к Лэйну и положив руку на спинку скамьи, что отделяла их друг от друга.- Буду честен, у меня по отношению к Вам, Настоятель Кларенс, лишь глубокое уважение и преданность, поэтому я вовсе не преследовал подобных целей. Все, чего я хотел, так это увидеть Вас лично прежде, чем нас официально представят друг другу, — парень лукаво, но все так же приятно улыбнулся и, оказавшись так близко к Кларенсу, не упустил возможности ненавязчиво рассмотреть его лицо. Похоже, слухи о привлекательности Настоятеля и его не обошли стороной.- Правда, я немного не рассчитал время и попал сюда в немного неподходящий момент… так что, каюсь, я стал невольным свидетелем Вашего недавнего разговора с… советником Его Величества, если не ошибаюсь? — неуверенно сузив глаза, уточнил он, на что Кларенс коротко кивнул, просто не понимая, как мог не заметить чужое присутствие прямо у себя под носом.- Вы чем-то насолили ему? — с улыбкой или даже усмешкой по отношению к Джозефу Кордейлу и его нарочито серьезному поведению во время разговора с Кларенсом негромко спросил парень, заставляя Настоятеля коротко усмехнуться и отвести от него свой взгляд. — Ничем конкретным. Разве что только своим существованием, как я успел заметить. — Смею предположить, что это из-за того, что Вам едва исполнилось двадцать? — улыбка на лице незнакомца говорила Кларенсу о том, что он считал это глупым. Это одновременно польстило ему и показалось довольно странным, ведь он до сих пор не улавливал, к чему тот клонил и клонил ли вообще. Однако ему вовсе не хотелось прерывать этот разговор. Есть люди, которым просто невозможно было не отвечать, когда они начинали с кем-то разговор. — Как и для многих, на советника мой возраст оказывает значительное влияние. — Я также слышал, что его брат состоял в прежнем Священном Ордене и погиб, как и все остальные члены Ордена, довольно жестокой смертью. Похоже, он всегда будет питать к Вам и Вашему статусу не самые лучшие чувства, что печально, потому что я не думаю, что это хорошая тактика. — Правда? — Кларенс вопросительно выгнул бровь, глядя в хитрые глаза бледно-серого оттенка, сливающиеся по цвету с обрамляющими лоб прядями волос. Незнакомец кивнул. — Он поступает неразумно, — дернув губой, проговорил он, медленно осматривая глазами алтарь, что находился позади Кларенса.- Недругов нужно держать близко. — Что Вы и пытаетесь делать, я полагаю? — со смешком произнес Кларенс скорее в шутку, чем серьезно, но парень все равно резко перевел на него глаза, выразительно улыбнувшись. — Почему вы все пытаетесь заподозрить меня в чем-то? Хотя нет, не отвечайте… я понимаю. Однако я довольно прозрачен и преследую другие цели. Тот, кого я имел в виду, говоря это, — король, который, в отличие от своего советника, старается следовать данному принципу. — Довольно дерзкое заявление, — проговорил Кларенс, пораженный его откровенностью. — Вы и сами об этом думали. Разве нет? Думал. Конечно, разумеется, думал. Разве мог он всерьез полагать, что человек, управлявший королевством, невероятно обрадовался, увидев во главе собора ребенка, который, достигнув определенного возраста, решил, что у него есть свое мнение, которое необязательно было подстраивать под мнение тех, кто находился по другую сторону от него? Желание короля Освальда сохранить внутренний мир любым путем никогда и никем не подвергалось сомнению. Ведь именно поэтому он без каких-либо возражений позволил Кларенсу занять пост Настоятеля и до сих пор пресекал любые распри из-за этого между своими подданными, поддерживая хорошие и доверительные отношения с Кларенсом и всеми членами Ордена, которым всегда были рады во дворце. Однако больше поддержания мира король желал контролировать Кларенса, и это было более чем очевидно последнему, пускай это всячески и скрывалось. Не то чтобы Освальд ему не доверял и ставил под сомнение его намерения, нет, скорее, это было из-за того, что ему казалось, что за все эти годы он успел узнать Кларенса достаточно хорошо и поэтому догадывался, на что он был способен. И это королю, признаться, не очень нравилось. Кларенс, пусть и был достаточно холоден и дерзок с навязчивым советником, с королем вел себя достаточно уважительно и разумно, всегда присутствовал на вечерах, на которые приглашался Освальдом, и на всех собраниях, однако это не меняло того, что ему было известно об истинном, покровительском отношении к нему короля. Но подобное никогда не обсуждалось и даже не произносилось вслух другими, проницательными, кто тоже мог об этом догадаться. Поэтому Кларенс так удивился словам этого парня, который будто совершенно не боялся того, что их могли услышать. Этой короткой фразой он будто в открытую заявлял, что ему было известно о том, что так скрывалось от посторонних глаз и что в данной ситуации была сторона, которую он поддерживал. Кларенс так ничего ему и не ответил, решив, что его молчание скажет больше, поэтому он только взглянул на парня, неожиданно для себя обнаружив, что тот, уперев руки в спинку скамьи, чуть приблизился к Лэйну, внимательно и не отрываясь, даже как-то откровенно на него глядя. — Почему ты… так смотришь на меня? — так удивленный подобным жестом, что даже позабыв то, что говорил с человеком, которого видел впервые и о котором ничего не знал, спросил Кларенс, почувствовав, что парень смотрит скорее не на него, а в.е.г.о.г.л.а.з.а, только в глаза, будто бы они были отдельно от его лица. — Просто… я очарован, — с улыбкой выдохнул тот, и Кларенс издал громкий смешок, на мгновение запрокинув голову назад. Парень рассмеялся, увидев его реакцию, а Лэйна это ничуть не напрягло, и он даже не знал, в чем было дело, ведь обычно подобные слова вызывали в нем протест и мгновенное отторжение. Наверное так было из-за того, к.а.к. парень разговаривал с ним все это время и особенно как он говорил ему это. Он одновременно был серьезен и нет, и это делало все намного проще. — Так тебе хотелось проверить слухи? — Что? Нет, — качнув головой, ответил незнакомец.- Дело не в слухах, а в том, что я вижу. Никогда не верил слухам. — Ну тогда… прости, но как твое имя? Я не помню, чтобы… — Я не говорил, — парень выпрямился, нехотя отстранившись от Кларенса.- Мое имя Нэт. Нэт Альви. — Нэт Альви, — задумчиво повторил Настоятель, складывая руки на груди, — впервые слышу. И вижу тебя, признаться, тоже впервые. — О, это потому, что я в Карлие всего два дня. Или три. Так что неудивительно. — Я так и подумал. Ты приехал, чтобы стать воином? Я так понял, армия короля тебя не очень привлекает, — с еле уловимой иронией в голосе проговорил Кларенс, — но, быть может, ты метишь в армию принца? Или же в сами элитные войска? — О, нет-нет, я совсем по другую сторону от этого всего, — с легким смешком произнес Нэт, жестом руки показав, какое примерно расстояние отделяет войска и армию королевства от того, зачем приехал в Карлий он. Кларенс покивал, на мгновение даже задумавшись, но решив не быть назойливым. — В любом случае… — Ты еще кто, черт возьми? — резкий и громкий голос заставил Кларенса прерваться и посмотреть за спину Нэта, где у открытой двери собора стоял Марк Сарджент, чьи глаза диким непониманием и мрачностью буквально прожигали спину уже не понравившегося ему незнакомца. Обернувшись, Нэт не смог прочувствовать на себя всю силу и влияние взгляда Марка, но тон его голоса показался ему достаточно красноречивым. Правда, его это нисколько не напрягло: он полностью повернулся к Сардженту и спокойно скрестил руки на груди, глядя на него с немного дерзкой улыбкой. — Марк, это… это Нэт Альви, — указав на него рукой, с усмешкой проговорил Кларенс, которому на мгновение даже стало как-то жаль Нэта, ведь он был в Карлие всего три дня, а уже получил возможность испытать на себе неприязнь Марка.- Он приехал сюда совсем… — Я слышал. Меня не интересует, кто он. Мой вопрос, скорее, подразумевал «какого черта ты тут забыл»? — Ну наконец-то. Я уже думал, что никто не появится, — по расслабленному голосу Нэта нельзя было сказать, что присутствие не очень положительно настроенного парня с черной, узнаваемой даже с этого расстояния брошью очень его смущало. Скорее, напротив. Ему нравилось то, что происходило сейчас. Не настолько, как разговаривать с Кларенсом наедине, но все же.- Плохо выполняешь свои обязанности. Если бы я был врагом, Настоятель был бы уже мертв, — заявил Марку Нэт, пожимая плечами и вызывая этими словами невероятное удивление у стоящего позади него Кларенса. Ему показалось, что этот парень всегда говорит первое, что придет ему в голову, и удивлять людей своей прямолинейностью и дерзостью было его обязанностью. Марка, в отличие от ожиданий Кларенса, подобное заявление ничуть не задело и, похоже, даже рассмешило, пускай улыбку, появившуюся на его губах, довольно трудно было назвать искренней и веселой. — Ты глупец, если думаешь, что, даже если нас нет рядом, его так просто убить. Что он будет стоять и ждать, пока его устранят. Будь ты врагом, ты бы определенно потерпел фиаско, и неважно, был бы я здесь или нет, — приблизившись к Нэту, ответил он, и Альви, услышав это, обернулся на Кларенса, взглянув на него вопросительным, но готовым проявить высшую степень уважения взглядом. Лэйн усмехнулся, ничего не ответив, однако усмешки этой было более чем достаточно. — Ничего себе. Все не так просто, как кажется на первый взгляд, — проговорил он с легкой улыбкой, только сейчас вспоминая, что, увидев его, Кларенс потянулся рукой к своему бедру, словно рыцарь к оружию. — Верно. А теперь убирайся отсюда, — не попросил, а буквально приказал Марк, по голосу которого было заметно, что тот упрек, который посмел отпустить ему Нэт Альви, все-таки не прошел незамеченным. — Марк…- попытался вставить слово Кларенс, который понимал, что причина, по которой Нэт зашел в собор, явно была далека от той, о которой успел подумать Сарджент. Но Альви, прислонив указательный палец к губам и подмигнув Кларенсу, остановил его. — Все нормально. Мне действительно пора. Не представляю, сколько уже времени — в разговоре с тобой оно прошло незаметно, но я уверен, что меня уже ищут, я посмел сбежать без предупреждения, — Альви на прощание еще раз широко улыбнулся Кларенсу, а затем развернулся и, проходя мимо Марка, посмотрел на него все тем же взглядом.- Расслабься, — сказал он ему, едва дотрагиваясь рукой до его плеча. — Ты расслабься, если не хочешь завтра же вернуться туда, откуда ты приехал, — спокойным и от того таким внушающим и мрачным голосом сказал Марк, встретившись с ним взглядом. — Оу, — протянул Альви и одернул свою руку, будто боясь обжечься.- Он всегда такой? — спросил он, взглянув на усмехнувшегося Кларенса. — Ты не представляешь, — приглушенным голосом ответил тот, тут же почувствовав на себе ироничный взгляд Марка. Альви, видимо, решив не нервировать раздраженного Марка еще больше, все же решил уйти, ничего больше не говоря и оставляя после себя довольно неоднозначный осадок как у Сарджента, так и у Кларенса, которого немного напрягало то, что он не увидел в Нэте какого-то злого умысла или скрытых намерений его появления здесь. Это было странно. Неужели он просто так, без какой-либо причины и целей так хотел лично увидеть Настоятеля, что пробрался в собой в запрещенный для этого день? — Мне кажется, или он откровенно лез к тебе? — спросил Марк, когда Нэт отошел на достаточно большое расстояние и уже не мог ничего слышать. — Он не серьезно, — проговорил Кларенс, провожая его взглядом и видя, как в дверях он сталкивается с Дафной, которая в этот момент толкала массивную дверь вперед с обратной стороны и никак не ожидала, что она поддастся ее руке так легко. Девушка запнулась, не рассчитав силу, с которой напирала на дверь, и потеряла равновесие на мгновение, сталкиваясь в грудью Нэта, который поймал ее за руки, не менее удивленный произошедшим, чем она. Девушка тут же начала извиняться, улыбаясь и неловко смеясь своей неуклюжести, а, когда она отстранилась от неизвестного ей юноши, тот мгновенно узнал в ней не просто члена Ордена, что произвело на него большое впечатление, которое он выразил выражением глубоко удивления и растерянности на лице. — Мисс Эйнсворт? Вы же Дафна Эйнсворт, верно? Я все это время хотел встретить Вас однажды и даже не думал, что столкнусь с Вами так внезапно, — довольно эмоционально произнес он, беря своими руками руку оцепеневшей от удивления Дафны и поднося ее к своим губам, которыми он с жаром дотронулся до тыльной стороны ее ладони. — Я… прошу прощения, я просто не ожидала, — проговорила Дафна, и у нее вырвался довольно выразительный смешок, который затем перерос в улыбку на ее губах, потому что, глядя на такую искреннюю и красивую улыбку этого юноши, просто невозможно было не ответить ему тем же. Правда, Дафна также не упускала возможности осмотреть лицо незнакомца, потому что сейчас, когда она взглянула на него более внимательно, ей показалось, что что-то — она совсем не могла уловить, что именно — было не так.- Теперь мне еще более неловко из-за того, что я чуть не сбила Вас с ног. Простите, а Вы?.. — Нэт Альви, рад знакомству, — по-прежнему сжимая руку девушки, проговорил он.- Я видел Вас пару раз в цитадели совсем недавно, в первый раз Вы проходили мимо так стремительно и настойчиво, буквально не оставляя возможности Вас перехватить кому-то столько незаметному, как я… — Правда? Прошу прошения, я, должно быть, не заметила, — с некой неловкостью проговорила Дафна, старательно пытаясь припомнить этот момент. Нэт улыбнулся, качнув головой. — Ничего, я ведь и говорю, что слишком незаметный для Вас, — легко и непринужденно проговорил Нэт, заставляя Дафну посмеяться его лести. Его обаятельность и самокритичность, а также умение делать скрытые комплименты просто нельзя было не оценить.- Я видел, как Вы тренируетесь, и меня просто поразило то, как вы управляете мечом. Ваша техника и быстрота мало с кем может по-настоящему конкурировать. Я уже видел подобное однажды. Вас этому, вероятно, брат научил? — Верно, — с теплой улыбкой от упоминания о брате произнес Дафна, — эта техника принадлежит нашей семье, Леон усовершенствовал ее, а затем научил меня. — Он был достойным воином. Мне жаль, что его больше нет, — уже не так громко и эмоционально, а скорее даже проникновенно и с оттенком подходящих для этой слов грусти сказал Нэт, накрыв ее руку своей второй рукой, отчего Дафна только сжала губы, тяжело вздохнув и покивав ему, растроганная искренним голосом Альви. — Вы знали его? — Я… — Думаю, если нужно, он скажет, что знал всех, — перебил Нэта Марк, показавшись в дверях. Он прислонился плечом и косяку, выразительно на юношу посмотрев, но тот лишь снова улыбнулся, совсем не противно и не язвительно, а довольно непринужденно, достойно снося натиск Сарджента. — И почему ты так взъелся на меня? Нам не стоит становиться врагами, Марк. Мы в одной лодке. — В одной лодке? Серьезно? — усмехнулся Сарджент, почувствовав, как Кларенс тоже подошел к ним, наблюдая за всей этой сценой.- Исчезни. — Не получится, — покачав головой, произнес, отпуская наконец руку ничего не понимающей Дафны.- Напротив, я думаю, теперь мы будем видеться довольно часто. Ведь я приехал, чтобы вступить в Священный Орден, — добавил он, и если раньше его слова вызывали совершенно разную реакцию у всех троих присутствующих, то эта фраза поразила их всех в равной степени сильно. Марк, не поверив в первые секунды, лишь уставился своим прохладным взглядом на улыбающегося Нэта, а Дафна и Кларенс напряженно переглянулись и уже затем воззрились на ошарашившего их юношу. Все молчали, не посмев даже уточнить, было ли это правдой, потому что что-то внутри каждого и так подсказывало им, что, да, этот парень не врал, он действительно приехал в Карлий за этим. Теперь слова, сказанные им Кларенсу незадолго до этого, приобретали совсем иной смысл.- Мисс Эйнсворт, — с кивком проговорил Альви, взглянув на Дафну, — мы обязательно еще поговорим об этом. Еще раз мое почтение, Настоятель, — так же спокойно произнес он, встретившись глазами с Кларенсом и подавшись вперед всем телом в уважительном жесте. Затем он взглянул на Марка уже довольно сдержанно и выразительно и, развернувшись, удалился, оставив этих троих наедине со своими мыслями и вопросами. — Мне не показалось? — произнесла Дафна, убирая от лица волосы, которые из-за ветра загораживали ей обзор и мешали проводить Нэта взглядом.- Орден? Марк сделал два шага вперед и встал плечом к плечу с ней, немного сужая глаза и складывая свои руки на груди. — Нет. Я слышал то же самое, — ответил Кларенс, берясь рукой за дверь, как если бы ему нужна была какая-то опора. На самом деле, он просто не знал, куда себя деть и что делать с тем, что они только что узнали, ведь для него подобные заявления и желания всегда были непонятны и даже неприятны, ведь он всегда был против того, чтобы кто-то вступал в этот Орден. Дафна собиралась что-то сказать как раз в тот момент, когда они втроем увидеть Ария Гамильтона, который, показавшись на мосту, перехватил Нэта Альви, положив ему руку на плечо и поведя за собой, что-то увлеченно говоря. Девушка нахмурилась в непонимании, а Марк стал еще более мрачным, разрушив эту мрачность всего на мгновение своей усмешкой. — Снова Арий что-то мутит…- многозначительно проговорил он, переводя глаза на Дафну. — Поняла. Разберусь, — отозвалась она, кивая и только сейчас понимая, почему она чувствовала себя так странно, когда смотрела в лицо Нэта несколькими минутами ранее. Оно просто было знакомо ей, ведь она уже видела его однажды. Вчера в толпе тех, кто стоял у входа в собор, окружив пастора, чуть поодаль от остальных, стоял он, Нэт Альви, и, как и сейчас, тогда он был без какого-либо оружия и специальной формы, что тогда почему-то совсем не удивило Дафну. И даже вчера Нэт, не зная никого из них, все так же легко улыбался. Будто улыбка и была его оружием.