No more tears in my Castle

Марк забыл о своем раздражении только к вечеру. Он по своей природе был не отходчивым человеком, поэтому если с утра кто-то портил ему настроение (что было, на самом деле, довольно сложно), то его вспыльчивое и мрачное состояние продолжалось до тех пор, пока он не выплеснет свои эмоции. Эту перемену в его настроении было довольно легко заметить, особенно тем, кто хорошо его знал. Для остальных же он продолжал казаться все тем же Марком, они не замечали, что в такие моменты вместо иронии в его голосе начинал звучать сарказм, а в глазах привычную серьезность заменяла тяжелая строгость. Марк не считал себя тяжелым человеком, однако отходить быстро он не умел, даже когда это касалось не только раздражения и злости, но и других ситуаций в его жизни. Правда, порой это было совсем незаметно. Нельзя было сказать, что Нэт пришел под его удар или же «не попал в его настроение», как предположила Дафна. Мысль о том, что он переборщил с дуэлью, ни разу за этот день не посетила Марка. Нэт раздражал его с самого первого дня, просто каждый день он делал это с разной степенью и оттенками: когда-то над ним хотелось просто посмеяться, а когда-то — запретить ему приближаться к ним троим и в особенности к Кларенсу, к кому он так пытался всегда подобраться. Мысль о том, что объявился кто-то, кто желает вступить в Орден, никак не трогала Марка, потому что, пускай это и происходило редко, ничего сверх-удивительного в этом не было. Отличие было лишь в том, что никто до этого не пытался это делать так рьяно, постоянно подчеркивая свое желание и ведя себя так, будто он уже был в Ордене. Нэт Альви был непонятным, абсолютно странным и слишком легким, и, что самое неприятное, он мог нравиться людям и в последствии слишком поспешно мог вызывать к себе доверие. О нем ничего не было известно, и он сам, как понял за эти дни Марк, предпочитал о себе не говорить, постоянно переводя тему на своего собеседника. Каждый раз, когда Сарджент видел его с Кларенсом, ему становилось как-то не по себе, хотя он и не мог точно определить, в чем было дело. Если бы Нэт был шпионом или засланным врагом и хотел как-то навредить ему, он бы уже проявил себя, опасаясь, что больше такой возможности не будет. Если бы он хотел втереться всем в доверие, он бы не провоцировал Сарджента, который мог в одно мгновение спутать ему все карты. Нет, дело было вовсе не в этом. Марк не думал о том, что он был не тем, за кого себя выдает. Его напрягало лишь то, что он так стремится завоевать здесь свое место, и лишь поэтому он мог пытаться войти в зону доверия Кларенса, напевая ему тирады о верности и преданности и ведя себя до смешного смело. Возможно, Лэйн был прав, и такое его поведение было лишь безобидной шуткой, но Марка раздражало подобное. Может быть, это было результатом его долга и обязанностей, может, вследствие пропажи Леона или же из-за самого Кларенса, но Марку не хотелось, чтобы кто-нибудь сделал ему больно. Они были противоположностями друг друга, и если Кларенс хотел верить людям, то Марк заведомо никому и никогда не верил. Дуэль была отличной возможностью проверить Нэта, посмотреть, на что он вообще был горазд, кроме слов. К тому же, эта дуэль не была настоящей, той, где один рыцарь в конце убивает другого. С такими дуэлями было слишком много морок, да и Марк не был сумасшедшим. Правда, если он легонечко поранит Нэта во время боя, он вряд ли будет об этом жалеть. Уже поздно вечером, пересекая цитадель на пути в покои, чтобы скинуть с себя кольчугу и переодеться после тренировки, он заметил, что рыцари что-то праздновали. На улицах и во дворах цитадели практически никого не было, что было нетипично для такого времени, а свет горел в основном на первых этажах казарм, откуда-то и дело доносились возгласы, смех и музыка. Проходя мимо, Марк поглядывал в окна, видя среди празднующих знакомые лица воинов и гадая, отмечали ли они новую победу или же просто хорошие новости с границ, ведь для подобных гуляний, которые рыцари пусть и любили, они всегда находили стоящий повод. Позже он все-таки наткнулся на Тео Кордейла, в одиночестве вышедшего подышать свежим воздухом, и он рассказал ему, что сегодня их войскам удалось разгромить войска Дианы у южно-западной границы и что осталось всего несколько подобных рывков для победы, к чему Новый Эралеон, как выразился Тео, «из-за этой победы был готов, как никогда». Потом он позвал Марка праздновать с ними, но тот лишь поздравил его и вежливо отказался, сославшись на дела и отсутствие настроения. За пределами тех казарм, в которых гуляли рыцари, было совсем тихо. Сюда уже не доходили их возгласы и непрерывная музыка, и улицы стояли абсолютно пустые, освещаемые светом факелов и редким светом в окнах — вероятно, не только у Марка не было настроения праздновать. Проходя мимо дома, в котором находились его покои, Марк услышал два знакомых голоса, которые возникли будто бы из ниоткуда, потому что поблизости совсем не было людей, и Сарджент бы даже прошел мимо, не обратив на это никакого внимания, если бы (похоже, совершенно случайно) не услышал то, что заставило его так резко остановиться, будто его пронзили мечом или же пулей. — У тебя снова такой вид, будто ты не спал всю ночь. Тебе все еще снится этот Делайл? — Да, бывает иногда. Я не могу от этого отделаться. На каждой вылазке мне кажется, что среди врагов будет и он, и нам всем конец. — Не преувеличивай. Со всеми он точно не справится. — Я уже не знаю, на что он способен… Услышанное будто заставило Марка очнуться от того состояния, в котором он находился весь этот день, оно заставило его сердце биться быстрее, а руки сжаться в подрагивающие кулаки. Делайл. Он не забыл. Он ни на день не забыл этого имени, оно врезалось в его память с той самой интонацией, с которой его произнес Нордштейн, и с тех пор не покидало ее, с каждым днем превращаясь из навязчивой мысли в цель. Никто не знал об этих мыслях Марка, он не рассказывал об этом даже Арию, который в тот самый день, в доме у Нордштейна, прекрасно слышал их разговор и тоже знал об этом человеке по имени Делайл, Марк сделал это своей ношей, своим крестом, и каждый раз, покидая Карлий, он не мог перестать думать о том, кто вселил в него ненависть одним своим существованием. Услышав это имя за пределами своей головы, услышав, как кто-то произнес его, у него ни на секунду не появилось сомнений в том, что это не могло быть совпадением, что речь шла о том самом Делайле, ошибки быть просто не могло. Марк сорвался с места, уже не вслушиваясь в то, о чем продолжали говорить голоса, и, дойдя до проема в виде арки между двумя домами-казармами, он заглянул в нее, преградив собой дорогу и свет, который лился со двора в эту арку. Это было самым уединенным местом в цитадели, здесь можно было в любое время скрыться от чужих глаз и ушей просто потому, что никто не замечал этот проем, ведь визуально эта арка казалась частью дома, но Марк совершенно не придал значения тому, что встретил здесь Эсме Дерозье и Илая Элдриджа, которые, увидев его, резко прекратили свой разговор. Элдридж, стоявший в вальяжной позе боком к Марку и курящий трубку с задумчивым видом, спокойно посмотрел на Сарджента, лишь легонько приподняв брови от неожиданности, но на лице Дерозье, который стоял, прислонившись спиной к стене и сложив руки на груди, при виде Марка появилось выражение то ли немого ужаса, то ли опасения, что их застали врасплох, на что самому Сардженту было абсолютно наплевать в этот момент. — Марк?.. — Я слышал…- перебил Илая Марк, немного ошарашивая его своим напором и строгостью в голосе, — как вы только что говорили о человеке по имени Делайл. Кто это? Откуда вы знаете этого человека? Марк переводил глаза с ничего не понимающего, но не выглядящего удивленным Илая на Эсме, который, плотно сомкнув губы и тяжело дыша, недоброжелательно смотрел на Сарджента в ответ, не решаясь ничего ему сказать. Между ними тремя повисла давящая тишина, которая не заставила Марка отступить — напротив, он стоял, преградив им обоим путь и всем своим видом показывая, что он не уйдет, пока не услышит ответ на свой вопрос. Илай внимательно взглянул на Эсме, будто решив проверить, собирается ли он что-то сказать Марку или нет, ведь именно он видел в тот раз Делайла, но Дерозье продолжал молчать, лишь ненадолго встретившись глазами с Элдриджем, поэтому тот, отстранив ото рта трубку и быстро выдохнув густой дым, сказал: — Так звали парня, который в одиночку убил часть нашей группы около трех месяцев назад. Эсме видел его. Нет. Ошибки быть точно не могло. Теперь Марк был в этом уверен. Человек, о котором говорил Нордштейн, и тот, о ком ему сейчас говорил Илай, был одним и тем же. «Помимо тебя, у него было много жертв. Один из них — Делайл. Если ты еще не слышал его имени, то обязательно услышишь. И когда ты услышишь, то поймешь, что назад дороги нет» — Это было на границе с Севером? — спросил Марк, глядя на Эсме и примерно понимая, о какой вылазке шла речь. — Да, на самой границе, — нехотя ответил Дерозье, снова переглянувшись с Илаем, который не видел ничего плохого в том, чтобы рассказать Марку то, что его интересовало. Он заразил Эсме своим спокойствием, и тот, выдохнув, продолжил.- К востоку от деревни Солтэр, там находится наш пограничный пункт, на который напала группа наемников Севера. Среди них был Делайл. — Я правильно понимаю, что это не были рыцари? — То, что они делали, больше походило на разбой, — поморщившись, ответил Эсме. — Ты же знаешь воинов Севера. Они там все похожи на одну большую банду разбойников, — пояснил Илай, снова прикуривая. — Ты с тех пор не слышал это имя? — после небольшой паузы поинтересовался Марк, на что Эсме задумчиво посмотрел себе под ноги. — Лишь однажды от Ария… но, похоже, он сам знает о нем не больше, чем знаю я, — ответил он, на что Марк разочарованно и как-то зло дернул губой, покивав Эсме в качестве благодарности. Дерозье был прав: Арий действительно мало знал о Делайле, о нем вообще мало кто хоть что-то знал, максимум, что Марку удавалось узнать время от времени, так это то, что кто-то видел его однажды или же слышал о нем от кого-то, но на этом его знания об этом человеке заканчивались. — Почему ты интересуешься этим? — все-таки спросил Эсме, удивившись этой настойчивости.- Марк? Но Марк не ответил ему, как если бы и вовсе не услышал, что Эсме к нему обращался. Он, почувствовав рядом с собой чье-то присутствие, чье-то постороннее, не принадлежащее Илаю или Дерозье, обернулся в какой-то прострации, мыслями все еще обращаясь к одному-единственному человеку, о котором он так мало знал, и столкнулся с синими глазами Кларенса, которого меньше всего ожидал сейчас увидеть. И по его глазам, по тому, как внимательно и выжидающе он смотрел на него, Марк понял, что тот все слышал. — Я никогда не видел тебя таким… встревоженным, — не зная, как еще описать состояние Марка, произнес Кларенс, не отрываясь от лица Сарджента.- Кто такой этот Делайл, о котором ты говорил только что? — Что ты здесь делаешь? — будто не услышав его вопроса, не понял Марк, и в его голосе отразилось некое недовольство. За эту минуту он успел несколько раз пожалеть о том, что был таким неаккуратным. — Мы встречались с Тристаном, он хотел с нами поговорить, — пояснила за Кларенса Дафна, вышедшая из-за его спины вперед.- Уже возвращались обратно, как услышали, как ты говоришь об этом, подумав, что это странно. Мы никогда ничего не слышали об этом человеке. — Так вы подслушивали? — Какая разница? — почти перебил Марка Кларенс, дернув головой.- Что происходит, Марк? Кто вообще этот Делайл? Марк попытался быстро проанализировать ситуацию, что было довольно сложно, учитывая тот факт, что на него выжидающе смотрели две пары не просто заинтересованных, но встревоженных глаз, и взгляда одних глаз он вообще не мог избегать, как бы ни старался, потому что они буквально затаскивали в свой синий плен скользящей в них эмоцией. На самом деле у Марка не было цели скрывать нечто подобное от Кларенса или Дафны, он просто не знал, как об этом стоило сказать, решив разобраться со всем самому и не втягивать в это кого-либо еще. Время шло, и он уже привык к этой мысли, поэтому сейчас ему было довольно трудно думать о том, как раскрыть то, что происходило все это время в его голове. Но был ли смысл продолжать скрывать? — Отойдем, — кивнув в сторону, негромко сказал Марк, зная, что поблизости все еще были посторонние люди. Он отвел Кларенса и Дафну в тихий внутренний двор одного из домов, напоминающий по форме колодец, и убедился, что поблизости действительно никого не было. Все это время Кларенс практически не отрывал своего непонимающего взгляда от Марка, который, по его мнению, был будто сам не свой, и время от времени переглядывался с Дафной, которая лишь качала головой, тоже мало что понимая. — К чему такая осторожность? — не выдержав, спросила девушка.- Неужели об этом Делайле так опасно говорить? — Дело не в нем, — быстро ответил Марк, подойдя к ним двоим поближе, — точнее, нет, конечно, дело в нем, но… — Кто он? — повторил свой вопрос Кларенс, когда Марк затих, будто пытаясь подобрать слова или же попросту не решаясь что-то сказать. — Делайл — наемный убийца Севера. И судя по тому, что я о нем слышал, когда дело касается убийств, ему в жажде крови просто нет равных. Сумасшедший, просто настоящий псих, однако полностью понимающий и осознающий, что он делает, — объяснил Марк, и сквозящая в его голосе эмоция заставила Кларенса и Дафну переглянуться. Это то ли раздражение, то ли даже злость, что они услышали в голосе Марка, поразило их даже больше, чем-то, что он сказал. — И почему ты пытался узнать о нем что-то у рыцарей? — спросила Дафна, встретившись с Марком взглядом. — Потому что…- быстро начал он, так же быстро себя и прервав, просто не зная, как об этом сказать, или же все еще сомневаясь, стоило ли вообще. Но Дафна продолжала пытать его своими глазами, а Кларенс продолжал выжидающе и тяжело молчать, и Марк понимал, что они у.ж.е. прочли его. Они не знали сути, но уже понимали, насколько это было важно и серьезно, поэтому неважно, скажет ли он им сейчас что-то или же промолчит, настроение, повисшее между ними тремя, уже было таким, будто все всё прекрасно знали.- Когда Нордштейн-младший взял из-за меня в плен группу Ария, все, чего он хотел, так это переманить меня на их сторону, чтобы я вошел в состав его наемников и подчинялся ему. Он хотел этого потому, что считал меня прирожденным убийцей, он говорил, что мне суждено стать именно таким из-за того, что со мной произошло в детстве. — Откуда он мог знать, что с тобой произошло? — негромко и каким-то стеклянным голосом произнес Кларенс, пораженный тем, что сказал Марк. Они с Дафной понимали, что что-то произошло с Марком, пока он был в плену, ведь даже его взгляд с тех пор стал тяжелее и молчать он стал чаще, что невозможно было не заметить, но он отказывался что-либо говорить. Сейчас же Кларенсу было странно и как-то непонятно слышать о том, что на Марка кто-то мог вести охоту, что его кто-то хотел заполучить, да еще и в таких целях.- Откуда он мог знать, ведь об этом даже не все в Карлие знают… — Он знал того, кто сделал это со мной, — ответил Сарджент, складывая руки на груди.- Тот человек, который руководил нападением на Верден, убил мою семью и оставил меня в живых — Нордштейн знал его, и он знал, что он сделал это намеренно. Он сказал, что я был не единственным, что этот человек уже делал подобное и что одной из его жертв был Делайл, жестокий садист с парализованным чувством сожаления. Тогда я услышал его имя впервые, но с тех пор я слышу его все чаще и чаще… — Неужели он сравнил тебя с ним? — совсем тихо, будто не желая слышать ответ, спросила Дафна, и Марк, встретившись с ней глазами, многозначительно промолчал, отчего Эйнсворт поморщилась, как если бы ей стало очень больно. Она покосилась на Кларенса, но тот внимательно смотрел на Марка, совсем не замечая ее взгляда. Было видно, что ему этот разговор не нравился в каком-то другом смысле.- Это какой-то бред. Этот человек совершенно не знал тебя. — Отчего-то он был уверен в том, что я должен был стать или же стану таким же. У него перед глазами все это время был пример в виде Делайла, и видя, каким он стал, Нордштейн искал меня, чтобы использовать как оружие, подобно тому, как кто-то делает это с Делайлом. — Нордштейн приложил столько усилий, чтобы найти одного-единственного человека, — не веря своим ушам, произнесла Дафна, — и у него ни разу не возникло мысли о том, что он мог ошибаться? Зачем же так рисковать? — Значит, на то были причины, — проговорил Кларенс, опуская взгляд на свои пальцы, меж которых он так сильно сжал четки, что они оставили на внутренней стороне его пальцев следы.- Видимо, этот Делайл действительно настолько опасен, раз, полагая, что Марк может быть его копией, он решил во что бы то ни стало его найти. Дафна что-то сказала на это Кларенсу, и Марк, который пытался внимательно ее слушать, никак не мог сфокусироваться на ее словах и уловить их смысл, потому что в его ушах буквально зазвенели слова того самого человека, который не дал одному из своих людей убить Марка восемь лет назад после того, как они расправились с его семьей. «Посмотрим, что из тебя выйдет» Он произнес это так, будто это было забавно. Будто это был какой-то чертов эксперимент, и Марка в него вовлекли совершенно случайно, спонтанно и «ради интереса». Этот издевающийся голос с тех пор звучал время от времени в голове Сарджента, но в последнее время он слышал его все чаще и чаще, и этот голос сливался воедино с голосом Нордштейна, произносящим имя Делайла, и с голосами всех тех, кто когда-либо называл его «диким зверем». Марк не хотел все это слышать. Ему хотелось раз и навсегда перестать думать об этом. Но у него не получалось. И в этом была только его вина. — Неужели Делайл настолько опасен? — Марк зацепился за голос Дафны и сосредоточился на нем, как если бы он был его веревкой для спасения.- И никто до сих пор не смог противостоять ему? — Как по мне, он просто трус, который боится следовать общепринятым правилам и которого не волнует ничего, кроме физической расправы, — выразительно усмехнувшись, громко произнес Марк, будто чтобы перебить громкостью голоса свои мысли.- Чтобы противостоять ему, нужно играть по е.г.о. правилам, а это уже проблема, потому что он руководствуется исключительно желаниями и никогда — разумом. Я много слышал про него. Он убил одного из сильнейших лидеров нашей армии, преследовал нашего посла несколько суток, загоняя его в угол и не давая связаться с подмогой, до тех пор пока он ему не сдался, и в одиночку расправился с частью одной из групп несколько месяцев назад, о чем я только что узнал от Дерозье, который даже в лице меняется, когда говорит о нем. Но я сам никогда его не видел. Как если бы его и вовсе не было. — Только не говори нам, что все это время ты пытался его найти…- с опаской произнес Кларенс, и Марк, который до этого задумчиво смотрел куда-то в сторону, перевел на него свой мрачный взгляд, по которому Лэйн прекрасно все понял. Он пытался. Действительно пытался, а они с Дафной даже не подозревали об этом.- Ты, должно быть, шутишь, Сарджент… — Что я должен делать? — сделав шаг навстречу Кларенсу и взмахнув рукой, произнес Марк.- После всего того, что я о нем слышал, я просто не могу игнорировать его существование. Я хочу… — Я знаю, чего ты хочешь, — перебил его Кларенс, качнув головой. Марк усмехнулся. — Серьезно, Кларенс? Чего же я хочу? — Доказать себе, что вы не похожи. Что у вас нет ничего общего и что ты вовсе не такой, как он, — ответил он Марку без малейших сомнений.- Тебя волнует то, что сказал тебе Нордштейн, как бы ты ни пытался сейчас обойти это, но ты все равно думаешь об этом, когда говоришь о Делайле, верно? Поэтому ты хочешь доказать себе, что все это бред, ведь отчего-то в твоей голове появились пустые сомнения. Но, Марк, ты не похож и ничем не можешь быть похож на него, — Сарджент промолчал, услышав это, потому что он не знал, были ли правдой слова Кларенса или же нет. Точнее, похоже, он впервые задумался о том, что это могло быть правдой. Все это время он старался выведать какую-то информацию о Делайле и даже выследить его, предпочитая не задумываться о причинах такого навязчивого желания, потому что он знал, что эти причины сидели слишком глубоко в нем, и все не ограничивалось одним лишь раздражением. Кларенс задел что-то в нем своими словами. Марку показалось, что в следующую секунду он мог копнуть глубже и узнать все, о чем думал Марк в тот самый момент. Что, если бы он узнал, почему Марка так волновали слова Нордштейна? Что случилось бы в следующую минуту? — Ты хочешь уничтожить его, потому что он заставляет тебя думать обо всем этом, — после недолгой паузы произнес Кларенс, на что Марк слабо усмехнулся, посмотрев куда-то в сторону прозрачным взглядом. — Я хочу, чтобы его не было. Чтобы больше никто не говорил о нем с таким ужасом в глазах. Чтобы он не сделал большего зла. — Почему ты никогда не говорил нам об этом? Почему мы впервые сейчас слышим об этом Делайле и о том, что ты пытаешься выйти на него? — спросил Кларенс, и Дафна услышала довольно непривычную эмоцию в его обычно спокойном и ровном голосе. Это было раздражение. Он будто сорвался в этот момент. — Случая не подворачивалось, — ответил или же, скорее, буркнул Марк, поведя плечом. Кларенс выразительно усмехнулся, складывая руки на груди. Эта усмешка привлекла к нему внимание как Дафны, так и Сарджента, который внимательно на него посмотрел, немного сузив глаза. — Это то, о чем я всегда говорил, — покачав головой, произнес Лэйн, — даже будучи с нами, ты стремишься показать, что ты отдельно и всегда был отдельно. Неужели ничего не меняется, Марк? — О, перестань, — протянул Марк, выставляя вперед руку.- Ты сам говорил, что прекратил так думать обо мне. — Да, — согласился Кларенс, правда, без какого-либо энтузиазма.- Да, в последние годы мне казалось, что я ошибался и это неправда, но в такие моменты, как сейчас, когда ты скрываешь от нас что-то важное для тебя и не считаешь нужным даже намекнуть, что что-то происходит, ты снова напоминаешь мне о том, что ты т.о.т. с.а.м.ы.й. обособленный от всех Сарджент, каким и был восемь лет назад. — Это неправда! — подавшись вперед и в пару шагов приблизившись к Кларенсу, твердо отрезал Марк, правильные черты лица которого исказились в непривычной для него эмоции, которую он и сам не мог как-то определить. Кларенс же рефлекторно расправил плечи и приподнял подбородок, будто чтобы от этой близости не казаться ниже Сарджента и смотреть ему прямо в глаза не снизу вверх.- Меня сравнивают с самым опасным наемным убийцей Севера, как я должен был сказать об этом? — уже тише и будто сквозь зубы произнес Марк, и Кларенс, услышав это, сдвинул брови на переносице то ли в непонимании, то ли же в возмущении, как если бы он не мог поверить своим ушам. — С чего ты вообще взял, что это на что-то повлияет? Неужели ты думаешь, что мы совершенно не знаем тебя? Что все эти годы прожили бок о бок с тобой, не зная, кто ты и на что ты способен? — Что, если нет? — спросил в ответ на это Марк. Непонятно, что играло в нем в этот момент: патологическое желание говорить и действовать наперекор Кларенсу, потому что это вызывало у него определенные эмоции, или же то, что ему сдавило легкие от какого-то неприятного чувства внутри, что заставляло его говорить то, что он вовсе не хотел, но что, возможно, было правильно. Кларенс такой порыв Марка явно не оценил. Ошарашенный этими словами, Лэйн уставился в его зеленые глаза с нескрываемым раздражением, подняв руку и ткнув указательным пальцем ему в грудь. — Заткнись, Марк, — с чувством выдал он.- Я прекрасно знаю, кто ты и какой ты, не нужно убеждать меня в обратном! Ты переходишь границы. — «Перехожу границы»? Серьезно? Я бы не завел этот разговор, если бы ты меня не спросил. — Конечно, не завел бы. Как я и сказал, есть мы, а есть ты, и ты не особо хочешь стирать эту линию между нами. — Я уже давно ее стер, Кларенс. — Нет, ты не стер! — возразил Лэйн так эмоционально и твердо, что Марк просто не смел ему возразить. Пускай подобные словесные перепалки не были редкостью между ними, все-таки обычно Кларенс сохранял поразительную хладнокровность и спокойствие.- Ты говорил, что это я не даю к себе приблизиться, но ты же выстраиваешь вокруг себя стены, окруженные рвами. — Но тебе это, видимо, не особо мешает, раз ты так пытаешься залезть в мою голову! — «Залезть в твою голову»? — оскорбленно повторил Кларенс.- Отлично, Сарджент. Просто потрясающе. Если тебе так хочется, то больше я не буду «лезть тебе в голову» и докучать тебе своей назойливостью. — Прекратите это оба! Почему бы вам просто не заткнуться? — пока Марк не успел ничего ответить, громко п.р.и.к.а.з.а.л.а. Дафна, вклиниваясь между ними и упирая свои руки им обоим в грудь. Все это время она молчала, наблюдая за этим бессмысленным спором и будто с самого начала зная, что он был неизбежен, но в какой-то момент это все стало выходить из-под контроля, и она сама начала невольно закипать, поняв, что это нужно было срочно прекращать. Услышав ее строгий и настойчивый голос, который будто заставил их очнуться, Марк и Кларенс действительно замолчали, продолжая лишь напряженно смотреть друг на друга будто сквозь стоящую между ними Дафну.- Знаете, что? Я устала выслушивать подобные речи каждый раз, когда гордость в вас слишком зашкаливает для того, чтобы вы оба наконец признали, что переживаете друг о друге. Переживаете, и только поэтому несете весь этот бред! Этот крик души Дафны был правдой, которую они оба по какой-то причине так не хотели признавать. Точнее, у Кларенса с этим не было никаких проблем, но из-за поведения Марка ему все время казалось, что его открыто выраженная забота будет выглядеть смешно, ведь в подобные моменты он действительно думал, что Сарджент все еще стремился быть отдельно от них, даже учитывая тот факт, что он состоял в Ордене. В глубине души его это, возможно, даже обижало, и, как бы настойчиво и твердо он себя ни вел, слова Марка врезались в его память, оставляя в ней свои следы. Сарджент об этом знал. Поэтому он успел десять раз пожалеть о том, что наговорил ему в самом конце их разговора, понимая, что это было глупо. Так же глупо, как и думать, что он был «отдельно». Неважно, как он себя вел порой, Марк уже долгое время не был «отдельно». Кларенс должен был это понимать, но в такие моменты им двигали эмоции, ведь Марк многое для него значил, и он просто опасался однажды потерять его, как Леона. И Дафна это прекрасно улавливала, потому что, наделенная той же проницательностью и эмпатией, что и ее брат, она словно могла читать их мысли в тот момент, когда их рты произносят слова. Убедившись, что они услышали ее и не собираются снова возобновлять этот спор, она опустила руки и посмотрела на Кларенса, встретившись с ним взглядом. — Он не хотел обидеть тебя. Просто в какой-то момент ты, возможно, сказал что-то, что он до сих пор не мог сказать самому себе, а Марк все еще не привык адекватно реагировать на подобное, — сказала она, затем выразительно взглянув на Сарджента и положив руку ему на плечо.- Я уверена, что тебе и самому было тяжело держать это все в себе. Ты слишком много думаешь об этом Делайле, и идея того, что вы похожи, начинается закрепляться в твоей голове. Но, Марк, у вас нет ничего общего, кроме того, что случилось с вашими семьями. Он не ты, пойми это. И все-таки если ты настроился добраться до него, то позволь нам помочь тебе… Марк, выслушав ее, лишь слабо усмехнулся, положив руку на свое плечо и накрыв ею руку Эйнсворт. — Это то, что я должен сделать сам, Ди. И плевать, сколько это займет времени, — спокойно, но уверенно произнес он, переводя взгляд с не совсем довольной, но все же мягко кивнувшей ему Дафны на Кларенса, который, сложив руки на груди, медленно покусывал нижнюю губу.- Я уже говорил тебе и скажу еще раз, — снова привлекая к себе его внимание, сказал Марк, — что если я и умру когда-то в ближайшем будущем, то только защищая тебя. — Если ты думаешь, что меня это успокаивает, то ты ошибаешься, — качнув головой и смахнув слабо заплетенную косу с плеча, проговори Кларенс. — Но это все, что я могу тебе пообещать. — Есть еще кое-что, — возразил Лэйн, и Марк слегка приподнял одну бровь, вопросительно на него посмотрев.- Пообещай говорить о том, что с тобой происходит. Даже если тебе кажется, что это что-то изменит. — Только если ты начнешь подпускать к себе, — вместо ответа сказал ему Марк, поведя плечом, на что Кларенс ничего не ответил, сразу же вспомнив тот самый их разговор в соборе, когда Сарджент снял с него медальон, после сказав похожую фразу.- И да… я действительно не хотел тебя обидеть, — подчеркнул Марк, и Дафна довольно ухмыльнулась, понимая, что эта фраза для Кларенса была важнее любого извинения. — Я все никак не могу понять кое-чего… почему ему кажется, что ты никого не подпускаешь к себе? — с какой-то отрешенностью в голосе, будто глубоко задумавшись об этом, спросила Эйнсворт Лэйна, когда они, отделившись от Марка, шли к воротам цитадели мимо казарм, откуда во двор вместе со светом лилась музыка, заглушая их тихий разговор. — Клянусь, Ди, если я когда-нибудь смогу понять, что у Сарджента в голове, я тебе сообщу, — со слабым смешком, но все же как-то устало выдал он, поднимая руку и прислоняя ее к голове, которая еще некоторое время назад начала неприятно тяжелеть, а сейчас слабая боль в висках все же заставила его замедлить шаг. Заметив это, Дафна тоже замедлилась, встревоженно заглянув ему в лицо. — Голова? Это из-за всего этого? Давай лучше вернемся, и ты сможешь переждать в покоях Марка. — Все нормально, она не как обычно, не сильно. Я справлюсь с этим, — заверил ее Кларенс для пущей убедительности взглянув на Дафну и перестав морщиться. — Ты уверен? — Да. Я в порядке, — понадеявшись, что эта боль не перерастет в «ту самую», отмахнулся Кларенс. С ним случалось подобное, случалось после каждого эмоционального разговора, поэтому он не удивился тому, что это произошло и сейчас.- Мне просто нужно поскорей дойти до кровати. Я ужасно хочу спать, — устало протянул он, и Дафна, накинув на голову капюшон своей мантии, скривила губы в прохладной ухмылке. Ведь и она, и он понимали, что эта ночь будет невероятно долгой и, вполне возможно, бессонной. По крайней мере, именно такой она будет для них троих.