No more tears in my Castle

Боль в руке была такой сильной и навязчивой, что Кэлси, широко распахнув глаза и выйдя из какого-то транса, недоумевающе на нее посмотрел, будто бы она была ему чужой. Покрасневшая в запястье и пульсирующая от боли, она выглядела так, будто по ней ударили чем-то тяжелым или же сделали что-то похуже, и самым странным было то, что Кэлси совсем не помнил, ч.т.о. именно произошло за последние несколько минут и почему она так болела. Похоже, он снова замкнулся в себе, не замечая ничего вокруг, пускай и время для этого было не слишком подходящим. Как если бы он вынырнул из воды на поверхность, пространство вокруг него постепенно стало заполняться различными звуками, шорохами, чьим-то дыханием прямо над ухом Кэлси… Через открытые окна в комнате, где каждую неделю будущих рыцарей учили истории (и куда Кэлси приходил время от времени по утрам, чтобы изучить карты Нового Эралеона и соседних королевств), внутрь вместе с прохладным ветром залетали разговоры, крики и смех тех, кто, пользуясь хорошей погодой, находился на открытой тренировочной площадке. Все это смешение звуков будто взбодрило Кэлси и заставило его оторвать взгляд от опухшей и больной руки. Почувствовав себя зажатым, словно в тисках, Кэлси упер вторую руку в чужое плечо, и его лицо вдруг приобрело то самое, привычное и не очень недружелюбное выражение. — Сколько раз повторять? Отстань от меня, — твердо, но негромко сказал Максвэлл, попытавшись отстранить от себя неподдающееся тело. — Мы ведь просто развлекаемся, — нетерпеливо пробормотали ему в ответ, из-за чего Кэлси почувствовал дикое желание обнажить меч, если бы он, конечно же, был у него с собой. — Развлекаемся? — с очевидной неприязнью в голосе повторил он, вцепившись пальцами в рубашку на чужой груди и старательно не давая к себе приблизиться.- У тебя совсем мозгов нет, Эдни? У меня что-то с рукой из-за тебя, отпусти! Отстранить от себя Йена Эдни было довольно трудной задачей, учитывая то, как сильно он сжимал руками руки Кэлси чуть выше локтей, нависая над ним и практически не давая шевелиться. Долговязый парень с короткими соломенными волосами и лицом, в котором присутствовало что-то неприятное и чересчур дерзкое, прижимал Кэлси к стене между двумя столами, за которыми обычно сидели ученики, поэтому у Максвэлла действительно не было другого выхода из положения, кроме как оттолкнуть его от себя и выйти из этой «ловушки». Из-за того что Кэлси будто выпал из реальности на какое-то время, он не помнил, что именно произошло с его рукой, очнувшись уже от сильной боли. Он даже не помнил того, как именно Эдни оказался в этой комнате, помнил только, что он подошел к нему сзади, а через несколько секунд он уже нависал над ним, прижимая к стене. Кэлси не позволял ему к себе прикасаться — он сделал это без спроса, просто посчитав, что имеет на это право. Кэлси предполагал, что что-то произошло с его рукой в тот самый момент, когда он пытался избавиться от крепкой хватки Йена, который до этого держал его запястье. Рука ныла, и ее пронзало болью при каждом малейшем движении, что только сильнее раздражало Кэлси и заставляло его пальцы подрагивать от нервов. Проблема в виде Йена Эдни появилась в жизни Кэлси где-то неделю назад или чуть больше. На самом деле, Кэлси бы не стал преувеличивать и называть его «проблемой», ведь, несмотря на его навязчивость, Кэлси совершенно не замечал его, как и всех остальных, до тех пор, пока тот не стал вести себя откровенно нагло. Йен Эдни появился в цитадели сравнительно недавно, и Кэлси мало что о нем знал, однако все в его поведении и даже внешности говорило о том, что он был абсолютно лишен каких-либо манер и получил, разве что, какое-то посредственное образование. Он не был рыцарем, он был воином-лучником из отряда, который Кэлси практически никогда в глаза не видел. Совершенно случайно Кэлси узнал, что до этого Йен пытался приударять за его сестрой, Шанталь, и, видимо, потерпев с ней полную неудачу, он решил, что ее младший брат, который был «не совсем в себе», будет более простой мишенью. Про Кэлси говорили всякое, но если Йен что-то и вынес из этих разговоров, так это то, что он был замкнутым, молчаливым и странным, в отличие от своей сестры Шанталь, что каким-то образом в мыслях Йена упрощало ему задачу. Правда, самого Кэлси такой интерес со стороны подобного человека совершенно не радовал, а такое поведение попросту оскорбляло его. — Не трогай меня… не трогай, черт возьми, — возмущенно произнес Кэлси, почувствовав, как у него заболели лопатки от попыток вжаться в стену всем своим телом, чтобы хоть как-то избежать этой унизительной близости с Йеном Эдни, который так и норовил подцепить своими руками край его рубашки. — Успокойся, Максвэлл, я же не собираюсь… — Либо я правда сошел с ума, либо это выглядит именно так! — Брось… ведь очевидно же, что ты такой мрачный и замкнутый только потому, что тебе не хватает внимания, — проговорил практически в самое ухо Кэлси Йен, отпуская рукой его руку и опускаясь ей ему на талию. Максвэлл был довольно симпатичным, его даже можно было назвать красивым, и, конечно же, он мог вызывать определенные желания, а его недоступность и упрямство только больше привлекали Эдни. Однако лучше бы Кэлси вообще не раскрывал рта и молчал, как о нем все и говорили. За последние несколько минут из его рта вылетело больше оскорблений, чем от его сестрицы.- Я могу это исправить, — Эдни как-то неприятно усмехнулся, и Кэлси почувствовал его дыхание на своей шее, прекрасно понимая, что тот хотел сделать, и ощущая подкатывающую к горлу тошноту. Пока Максвэлл не понимал, что именно пытался сделать Йен: соблазнить его своими глупыми словами или же все-таки применить к нему силу, но оба варианта казались ему просто невероятно мерзкими. Йен Эдни вовсе не выглядел, как человек, способный на насилие над кем-то, но, похоже, после унизительного провала с Шанталь он решил, что церемониться с ее братом он точно не будет. — Меня сейчас стошнит, честно, — прошипел Кэлси, отворачивая голову и закрывая свою шею свободной рукой.- Лучше сам отойди, иначе… — Иначе что? — усмехнувшись, переспросил Эдни, вдруг выпрямившись и взяв Кэлси рукой за челюсть. Тот резко дернул головой, пронзив Йена холодным, не предвещающим ничего хорошего взглядом. Никто не смел хватать его вот так, демонстрируя свое превосходство. — А ты проверь, — огрызнулся Кэлси, отведя болящую руку немного в сторону на случай, если Йен все-таки выйдет из себя и решит снова его за нее схватить.- Ты лучник, Эдни, а это значит, что в ближнем бою ты полный ноль. — Ты всерьез полагаешь, что сильнее меня? — Йен издал смешок, вопросительно посмотрев на Кэлси сверху вниз. Тот же упрямо не поднимал своей головы, а лишь смотрел на него исподлобья каким-то утомленным взглядом. — Вызови меня на дуэль и узнаешь. — Я знаю более приятный способ, — качнув головой, проговорил Эдни, снова приблизившись к Кэлси и с силой сжав руками его тело, из-за чего Максвэлл резко дернулся, чтобы избавиться от неприятных ему прикосновений, ударив локтем Йена под ребра и заставив его отпрянуть. Эдни потер рукой больное место и посмотрел на Кэлси каким-то резким взглядом, похоже, выходя из себя. И чего он был таким дерганным? — Черт… кем ты себя возомнил, Максвэлл? — А ты? Всерьез думал, что мне есть дело до твоего недотраха? Что мне есть хоть до чего-то дело? — громко выдал Кэлси и с силой пнул ногой один из столов, понимая, что Йен, пускай и перестал вжимать его в стену своими руками, все-таки не собирался отходить и пропускать его.- Шоу затянулось, Эдни. Отвали от меня. — Никто, кроме меня, «не привалит» к тебе, Кэлси, — с язвительной усмешкой «заметил» Йен, провожая Максвэлла недовольным и раздраженным взглядом. — Тупой урод, — тихо и сквозь зубы проговорил Кэлси, выйдя на улицу и зажмурившись от ударившего в глаза солнца. Такие, как Йен Эдни, портили весь облик доблестных и честолюбивых рыцарей и воинов, который так старательно и упорно выстраивали те, кем еще недавно искреннее восхищался Кэлси. Из-за таких, как он, Кэлси становилось попросту стыдно за то, что им приходилось воевать бок и бок, ведь именно они должны были воплощать все то храброе, благородное и честное, что было в народе этого королевства. То, что Эдни каким-то образом узнал, где Кэлси порой проводит свое утро и чем занимается, было довольно неприятной проблемой, ведь, если он и дальше продолжить вот так заявляться и вести себя, как самоуверенный ублюдок, то Максвэлл выберет больше не приходить туда, чем тратить свое время на разборки с ним. А это значит, что ему придется искать другое время, когда он сможет спокойно изучить карты и различные стратегические точки, чему он посвящал довольно много времени с целью узнать как можно больше. Все из-за того, что Кэлси видел, как за несколько дней до пропажи Леона, Эйнсворт изучал эти же самые карты, видимо, прокладывая себе маршрут, или же для чего-то другого, что было даже более вероятно, учитывая то, как хорошо Леон знал главный маршрут. Время спустя, зацепившись за это незначительное воспоминание, в эти же карты в свободное время стал всматриваться и Кэлси, будто пытаясь найти в них то, что искал Леон, старательно изучая каждый их сантиметр, а иногда подолгу нависая над ними и просто глядя в одну точку, пытаясь охватить зрением всю карту одновременно. С тех пор, как Эйнсворт пропал, это стало чуть ли не единственным занятием, с помощью которого Кэлси чувствовал хоть какую-то связь с Леоном. Почувствовав, что под каменным навесом недалеко от распахнутой двери в учебную комнату он находился вовсе не один, Кэлси перестал рассматривать свою руку и поднял голову, встретившись с взглядом своих же глаз. Голубые и резкие глаза Шанталь быстро смерили Кэлси взглядом и остановились на его руке, которую он держал второй рукой за запястье, будто пытаясь прикрыть от чего-то. Увидев брата, она невольно остановилась неподалеку, а, когда пауза между ними затянулась, она почувствовала себя немного неловко, однако ничем это не выдала. Шанталь практически никогда не ходила одна, чему Кэлси про себя усмехнулся, осмотрев двух парней, что были рядом с ней — один из них, Лукас, был мечником в отряде Ария, а второго Максвэлл никогда не видел или же попросту не замечал. — Что с рукой? — все-таки спросила Шанталь, кивнув на руку Кэлси, которую тот медленно попытался сжать, но в итоге только поморщился, цокнув. Выглядела его старшая сестра так, будто только что была на тренировке. Шанталь тяжело дышала, ее лоб взмок, она была одета в свободную одежду, поверх рубашки на солнце блестела кольчуга, а такие же, как и у Кэлси, длинные черные волосы были подняты в высокий хвост и лежали у нее на плече. — Ушиб, — без каких-либо эмоций как-то вынужденно ответил Кэлси, не желая продолжать эту тему. Не мог же он сказать собственной сестре, что к нему лез Йен Эдни, от которого она только недавно смогла избавиться. Это было унизительно. К тому же Кэлси знал, что ей это было неинтересно. Это у них было полностью взаимно. — В комнате для истории? — вкрадчиво спросила Шанталь, выразительно выгнув бровь и посмотрев сторону той самой комнаты, откуда по идее и вышел Кэлси. Больше бы он ниоткуда не вышел, здесь было всего две комнаты, одна из которых была оружейной, но при Кэлси не было никакого оружия. — А я не особо удивлен. Это прямо-таки про Кэлси, да, Максвэлл? В твоем стиле, — с искренним смешком произнес Лукас, в чем второй парень его полностью поддержал. Кэлси на них даже не взглянул, закатив глаза и опустив болящую руку, чтобы на нее прекратили пялиться. Лишь краем глаза он успел заметить, как Шанталь пихнула Лукаса локтем в бок, немного укоризненно на него посмотрев.- Что? Сама же говорила про его талант драматизировать, — со смехом ответил на ее немую претензию Лукас и, поманив за собой второго парня, прошел мимо Кэлси к оружейной, лишь раз обернувшись, чтобы позвать Шанталь.- Давай же, надо еще пять мишеней принести, нас все ждут… Драматизировать. Кэлси внимательно посмотрел на Шанталь, ничуть не оскорбившись подобному. Это так она называла то, что наблюдала у Кэлси к Леону? Так она прикрывалась перед другими, лишь бы не признавать в своем младшем брате соперника? Кэлси считал, что это было смешно. Разве он мог быть ее соперником? — Покажи руку лекарю. Она выглядит неважно, — негромко, впрочем, как и всегда, сказала Шанталь, разрушая эту давящую тишину между ними. — Спасибо за заботу, — хмыкнув Кэлси, снова опуская свой взгляд на руку, которая продолжала неприятно пульсировать и болеть при любом движении. Она действительно выглядела неважно: заметно опухла и казалась покрасневшей в запястье. Непохоже, чтобы он ее сломал, но болела она так, будто вместо Эдни ее прижало булыжником. Недолго о чем-то размышляя, Кэлси остановился, развернувшись и посмотрев в спину медленно удаляющейся Шанталь.- Как ты отделалась от Эдни? — вдруг спросил он, из-за чего Шанталь остановилась и медленно развернулась, как-то недоверчиво на брата посмотрев. Ее удивило не столько то, что Кэлси интересовался этим, сколько то, что он вообще об этом знал, ведь она никогда не говорила с ним о Йене Эдни. Однако это не отбило у нее желания отвечать ему на этот вопрос, поэтому Шанталь, сложив руки на груди и усмехнувшись, с некой хитростью в глазах посмотрела на Кэлси, сказав: — Познакомила его с близнецами. Кэлси вскинул бровями, чуть приоткрыв губы в удивлении. «Близнецами» Шанталь звала два своих меча, которыми она умела одновременно управлять, чем безумно гордилась. Когда их с Кэлси отец узнал о ее желании научиться владеть двумя мечами, он велел кузнецу выковать два меча немногим легче тех, какие он делал обычно, чтобы ей было удобно, и с тех пор она с ними так и не расставалась. — Ты угрожала ему оружием? — А как еще донести что-то до того, кто не понимает слов? — риторически спросила Шанталь, поведя плечом и не став уточнять у Кэлси, зачем ему понадобилось это знать, за что Кэлси был ей в какой-то мере даже благодарен. Настроение у Кэлси испортилось окончательно, и дело было не только в болящей руке и потребности посетить лекаря. Он просто не понимал, почему такие моральные уроды, как Йен Эдни, продолжают спокойно жить в цитадели, каким-то образом переживают каждое сражение и смущают всех своим присутствием, а Леон, будучи всеобщим героем и надеждой, просто пропадает в один день, как если бы его никогда и не существовало. Что бы с ним на самом деле ни случилось… разве он это заслужил? Стал ли он жертвой обмана, умер ли в бою или же томился в плену в чужом королевстве — чем честный и справедливый Леон Эйнсворт, которого несомненно ждало великое будущее, заслужил хоть что-то из этого? Сердце Кэлси предательски сжалось от подобных мыслей. Глаза защипало, но он лишь нахмурился, плотно сжав губы в одну линию. Странно, но почему-то легче не становилось. Время его не лечило. Такое ощущение, будто оно обходило Кэлси стороной. Либо же вина была только в нем самом, ведь, по правде говоря, Кэлси вовсе не хотелось, чтобы время «вылечило» его от Леона Эйнсворта. Он не хотел отпускать время, проведенное с ним, не хотел его забывать, не хотел привыкать к жизни в этом городе и в этой цитадели без Леона, без его никогда не унывающего вида, без его уверенности в завтрашнем дне, без его проницательности и понимания, без его иногда таких нужных, невероятно нужных слов. «Ты очень хороший человек, Кэлси. Я рад, что знаю кого-то с такой заразительной улыбкой» Кэлси продолжал цепляться за сказанные им слова и свои воспоминания о нем так, будто бы Леон мог вернуться в цитадель в любой момент, и тогда ему покажется, что этого неправильного времени без него и вовсе не было. Разумеется, ему в это вовсе не верилось, но его действия шли вразрез со здравым смыслом, впрочем, как и действия любого человека, для которого Леон был невероятно дорог. Его отсутствие ощущалось слишком сильно. Как если бы одно из зданий, которые приходилось видеть каждый день, внезапно исчезло, но мозг все равно продолжал дорисовывать это самое здание при взгляде на пустое место. Так и Кэлси пытался сохранить Леона живым в своих мыслях. Ведь в его воспоминаниях он был живым, он говорил, он смеялся, он владел мечом так, как никто более не мог им владеть. Он просто был. В отличие от того мира, который окружал Кэлси и в котором его больше не было. В котором Кэлси продолжал искать виноватых, потому что был уверен в том, что Леон бы не исчез, не позаботься об этом тот, кто хорошо его знал. Как время должно было его «вылечить», если все, что он делал, это препятствовал этому? «Ты заставляешь меня улыбаться, Кэлси», — растянув губы в красивой улыбке, проговорил Леон. «Все, что я умею, — это улыбаться», — со смехом ответил ему Кэлси. «Нет, это не все, — возразил Эйнсворт, покачав головой, — но этого было бы достаточно. Ты можешь считать что-то мелочью, но для других это может быть очень важно» Улыбка… Вспоминая эти слова, Кэлси хотелось взять в руки меч и разворотить первую попавшуюся ему мишень. У.л.ы.б.к.а. Разве в этом был какой-то смысл? Разве он спас хоть кого-то этой улыбкой? Разве смог хоть кого-то защитить? Этой улыбкой он не смог уберечь Леона от того, что с ним случилось, но когда, месяцы тому назад, он сказал это ему, Кэлси чувствовал себя таким счастливым, будто это что-то значило. Будто его улыбка действительно была такой важной. Как оказалось, эта улыбка ни в чем ему не помогла, и зря он так радовался, считая ее какой-то особенной. Она была ничем против реальной угрозы.  — Лекаря, к сожалению, сейчас нет, его вызвали во дворец, но он предупредил, что это может занять у него весь день, — Кэлси моргнул, сфокусировав свой взгляд на комнате, в которой сейчас находился, смутно припоминая, как он сюда пришел. Видимо, просто по памяти, потому что мысленно он снова был где-то не здесь, слишком глубоко о чем-то задумавшись. Парень, стоявший прямо перед ним с какой-то колбой в руках, наполненной розовой жидкостью, выглядел не намного старше Кэлси и, по-видимому, являлся учеником лекаря. Он внимательно взглянул на руку Кэлси, нахмурившись, как если бы был обеспокоен чем-то. — Ладно. Неважно, я зайду вечером, если он придет. — Нет, не нужно. Готов поспорить, болит довольно сильно, поэтому давай я ее перевяжу, — поспешно поставив колбу на стол, сказал ученик, протягивая руки к Кэлси и выжидающе на него глядя. Максвэлл, недолго колеблясь, все же протянул ему свою руку, и тот аккуратно взял ее обеими руками, осмотрев место ушиба и прощупав его пальцами.- Похоже, это вывих… да, не иначе. Я сейчас проверю, где-то здесь должна быть настойка зверобоя, она поможет снять воспаление и боль… Вывих, черт возьми. Как же нужно было Йену сжимать его руку, чтобы при малейшей попытки Кэлси высвободиться он смог заработать себе вывих? Эдни действительно был ходячей катастрофой, неудивительно, что он так и не смог найти кого-то, кто удовлетворил бы его мерзкие потребности, и настолько отчаялся, что посчитал Кэлси Максвэлла идеальным вариантом. И не то чтобы Кэлси считал себя непривлекательным и абсолютно неспособным кого-то удовлетворить, но он и сам прекрасно понимал, к.а.к. выглядел со стороны и как к этому относились другие люди. И нет, ему не было обидно, до тех пор пока он не обращал на это никакого внимания. А обращать внимание он начинал, когда кто-то бесцеремонно вторгался в его личное пространство. И Эдни не только вторгся в его личное пространство, он еще определенно что-то в нем нарушил, потому что нервно потряхивать Кэлси так и не перестало. Ему хотелось окунуться в горячую ванну и не выходить из нее сутки, чтобы отмыть от себя Эдни и ощущение его противных прикосновений к его телу. Забавно, Йен ничего с ним не сделал, но Кэлси чувствовал себя так, будто произошло что-то непоправимое, причем не один раз, и от этого ощущения было очень сложно избавиться. К тому же, вывихнутая рука не лучшим образом повлияет на его тренировки, пуская рука и была левой. Ученик лекаря, заставив Кэлси выпить что-то горькое и противное на вкус и бережно перевязав его руку, сказал ему, чтобы тот забыл о любых нагрузках в ближайшие дни, но Кэлси посчитал, что, если будет аккуратным, то ничего плохого не случится. Пускай он и дал ученику лекаря честное рыцарское слово. Кэлси очень не хотелось осквернять свою рыцарскую честь обманом, но перспектива лежать неделю, а то и больше без дела в своих покоях ему не очень нравилась. И даже не из-за того, что он будет упускать возможность совершенствоваться и становиться сильнее, а из-за того, что чувствовал, что без этого он просто сойдет с ума наедине со своими мыслями. Разумеется, он спросил, что у Кэлси с рукой. Глупо было ожидать, что он ничего не заметит или не придаст значения после всего того, на что он вообще обращал внимание. Кэлси как раз изводил себя очередной атакой, маневрируя мечом в воздухе, словно какой-нибудь вилкой или карандашом, и стараясь не обращать никакого внимания на не отрывающего от него взгляда Тео Кордейла, что стоял неподалеку у большого и длинного окна, когда тот вдруг оторвался спиной от стекла и сделал несколько шагов вдоль площадки, будто чтобы посмотреть на Кэлси с другого ракурса. — Что случилось с твоей рукой? — спросил Тео, прервав Кэлси в самом разгаре атаки, из-за чего тот, потеряв концентрацию, остановился, чуть не выронив меч. — Какая разница? — Кэлси отвернулся, чтобы хоть ненадолго спрятаться от зорких глаз Кордейла младшего, прислонив меч к своему бедру и разминая руку. — Допустим, мне интересно, — протянул Тео, с усмешкой наблюдая за Максвэллом, который сегодня услышал его слова с первого раза. Это был прогресс. Однако Тео не думал, что Кэлси до этого специально его игнорировал. Похоже, иногда он действительно глубоко уходил в себя. — Допустим, я не хочу об этом говорить, — спокойно, но как-то чересчур прохладно ответил Кэлси, обернувшись и встретившись с взглядом Тео, невольно осмотрев его точеную, вытянутую фигуру. Кордейл был одет в совершенно обычную одежду, в которой обычно никто не берется за оружие, а поверх нее не было ни кольчуги, ни кожаной брони, которая бы смягчила удар соперника, что только доказывало то, что Кордейл был здесь вовсе не за тем, чтобы поддерживать себя в форме или оттачивать новый прием. Он приходил сюда, чтобы почтить своим присутствием личное пространство Кэлси, помешать его концентрации, вторгнуться в его мысли и перевернуть там все вверх дном, однако медленно и постепенно, будто бы он получал какое-то особое удовольствие от того, как Максвэлл на это реагировал. Кэлси не знал, как по-другому можно было назвать то, что он делал. — Хорошо, я принимаю это, — кивнув, спокойно отозвался Тео. Кэлси готов был поклясться, что на его губах скользнула улыбка.- Подойди сюда, — добавил он, перестав ходить вдоль площадке и остановившись напротив Кэлси. — Будешь приказывать мне? — даже немного возмутился Кэлси, действительно услышав в его голосе некую команду.- Я даже не в твоем отряде! — То, что я в принципе лидер, ничего не значит для тебя? — Лидер, чьи приказы я обязан выполнять, Арий Гамильтон. Я прекрасно знаю свое место, — попытался отмахнуться от этого неудобного вопроса Кэлси, проведя рукой по своему небрежному хвосту и заправив выбившиеся пряди волос за уши. — Я всего лишь хочу взглянуть на нее, — так же спокойно произнес Тео, попытавшись тоном своего голоса убедить Кэлси в том, что это был вовсе не приказ, а обычная просьба. Возможно, у Тео и были какие-то проблемы с формулировками предложений, но он как-никак 90% всего своего времени отдавал приказы и одаривал строгостью и жесткостью рыцарей своего отряда. Ему всегда было сложно перестроиться. Тео даже протянул в сторону Кэлси руку, вопросительно на него взглянув и всем своим видом давая ему понять, что он не отстанет, пока тот к нему не подойдет, и Максвэлл, некоторое время поколебавшись, все-таки сдался, без особого энтузиазма приблизился к Тео, вложив в его руку свою и отведя от него свой мрачный взгляд. Тео пощупал своими длинными и украшенными парой скромных перстней пальцами запястье Кэлси, наблюдая за тем, как тот недовольно поморщился, чуть было не одернув руку, и стал не спеша развязывать повязку, чтобы получше осмотреть большое место, на что Кэлси ничего ему не сказал, решив, что потом просто заставит его снова ее перевязать. Сам же он с этим не справится. — Можешь не говорить, что произошло, но тебя выдала вовсе не перевязанная рука, ведь она почти не сковывает тебя, а то, как ты управляешь мечом и как атакуешь. Слишком много эмоций, Кэлси, я говорил, что тебе нужно избавиться от этого, — тихо и как-то задумчиво проговорил Тео, аккуратно освобождая руку Кэлси от повязки, пока тот, кусая нижнюю губу и тяжело переводя дыхание, старался смотреть куда угодно, но не на Кордейла.- Если во время сражения тебя ранят и ты окажешься в ловушке между двумя, а то и тремя врагами, у тебя не будет другого выбора, кроме как сражаться, чтобы выжить. И если ты не забудешь про свои эмоции, ты лишь сделаешь себя предсказуемым… Это продолжалось уже какое-то время… Кэлси даже не помнил, как долго. Но с того самого дня, как Тео впервые зачем-то заговорил с ним и даже вызвал его на бой, он приходил сюда довольно часто, появляясь здесь практически каждый раз, когда здесь был Кэлси. И не то чтобы Кэлси это злило… он просто не понимал и из-за этого часто огрызался и не сразу шел с Тео на какой-либо контакт, считая, что он либо просто смеется над ним, либо жалеет его. В любом случае это повышенное внимание к себе со стороны Кордейла было чем-то недосягаемым для его восприятия. Особенно сейчас, когда он так сильно отвык от чьего-либо присутствия в своей жизни. В тот самый раз, когда Кэлси зашел в этот зал и впервые увидел Тео, сидящим на одной из скамеек прямо напротив того места, где тренировался Максвэлл, он понял, что Кордейл младший после той случайности, которой Кэлси условно называл их разговор, решил не оставлять его в покое и попросту поджидал его, чтобы увидеть его тренировку. Кэлси не разозлился и даже не особо расстроился. Все, что он сделал, это еле слышно спросил себя: «Серьезно, что ли?» и развернулся, так и не дойдя до своего места. «Еще чего, — подумал Кэлси, решительно выйдя из тренировочного зала, — я не стану делать это перед тобой и устраивать тебе представление». Кэлси посчитал, что если Тео так хотелось посмотреть на «бесполезную и предсказуемую» технику, то ему следовало сходить в театр, где подобные сцены ставили каждый день, а он не обязан был развлекать его. Но Тео, заметив, как стремительно он вышел из зала, увидев его, ничего ему на это не сказал и даже сделал вид, что все было в порядке, хотя, в теории, он мог предъявить ему за то, что тот отлынивает и неправильно пользуется своим свободным временем. На ужине в тот день Кэлси тоже не было, но Тео не стал приписывать это на свой счет. В конце концов, он не мог долго его избегать, да и Тео вовсе не преследовал его — он просто появлялся в тренировочном зале в то же время, что и Кэлси, и довольно снисходительно реагировал на его недоброжелательность. Это повторилось через день и продолжало повторяться в течение всей недели: каждый раз, когда Кэлси заходил в тренировочный зал, там уже был Тео, и он всегда здоровался с ним и спрашивал, не случилось ли у него чего-то и почему он был таким хмурым. Его не оказалось в зале лишь однажды, но он все равно пришел в самый разгар тренировки, когда Максвэлл устало разминал плечи, уже не ожидая его увидеть и решив, что Кордейлу это больше было неинтересно. Так упертость и упрямство Кэлси разбились вдребезги о еще более впечатляющее упрямство Тео, которое он не мог перебороть. Поэтому он решил, что, плевать, он не может позволить себе стоять на месте из-за кого-то, и он тем более не позволит кому-то себе мешать. Он решил, что Тео, с какой бы целью он это ни делал, это попросту надоест. Но Тео не надоедало. Он все чаще и чаще приходил в этот зал и наблюдал за Кэлси каждый раз, когда тот брал в руки меч. Не просто наблюдал, но еще и вмешивался, силком выдирая Кэлси из его собственных мыслей и сбивая его своими словами, советами и прочим, будто Максвэлл об этом вообще просил. Кэлси как мог старался игнорировать присутствие Тео, но с каждым разом это ему давалось все сложнее и сложнее, ведь… как вообще можно было это игнорировать, когда кто-то был настолько близко и настолько у.п.р.я.м.ы.м. — Прервись и выпей воды. Ну же, давай. Ты не слышал, что я сказал? — однажды остановил его Тео прямо в тот самый момент, когда Кэлси отрабатывал очень сложный прием, которому еще давно научил его Леон. Он зашел на площадку и подошел прямо к Кэлси, протягивая ему свой бурдюк. Кэлси лишь коротко на него взглянул и снова вернулся к тому, что делал, тяжело переводя дыхание и утирая пот со лба. — Спасибо, но я не хочу. — Хочешь. И я это вижу. Давай, опусти свой меч и прервись ненадолго, иначе из этого ничего не выйдет, — решительно сказал Тео, тронув бурдюком плечо Максвэлла, которому просто пришлось остановиться, из-за того что он потерял концентрацию. И Тео делал так практически каждый раз. Один или два раза за тренировку Кэлси слышал его голос, и почему-то всегда это происходило именно в тот самый момент, когда Максвэлл чувствовал, что начинает не замечать посторонних звуков, слишком абстрагируется и полностью отдается своим движениям. Тео будто связывал его с реальность. Он настаивал, чтобы тот выпил воды и передохнул, говорил ему что-то по поводу его техники и положения рук и ног, иногда со смешком откровенно спрашивал, чего тот пытается добиться определенными движениями. И Кэлси просто не понимал з.а.ч.е.м. — Кэлси, атакуй всем телом. Двигай и плечами тоже, а не только локтями. От этого ведь зависит сила удара. У тебя не такая внушительная комплекция тела, чтобы твой удар был сильным и без этого, — говорил ему Тео, медленно прогуливаясь вдоль площадки, скрестив руки на груди и не отрывая взгляда от Кэлси.- Напрягай все мышцы, как если бы эта мишень была живой и могла убить тебя в любую минуту. Расслабься эмоционально. Попробуй дать телу, а не твоему состоянию, сделать все за тебя. Зачем он это делал? Зачем приходил каждый раз, зачем разговаривал с ним так, будто его совершенно не волновала реакция Кэлси или то, как на них каждый раз смотрели другие, тоже, как и Максвэлл, не понимая, что происходит? Ведь было очевидно, что они не были друзьями. И даже приятелями их было назвать достаточно сложно — до этого они общались лишь урывками, словосочетаниями, короткими, ничего не значащими фразами. Максвэллу трудно было понять, что было у Тео на уме. Он в принципе не горел желанием его понимать, считая, что тому просто не нравилась его «бесполезная» техника, но частое присутствие Тео все же заставляло его задумываться. И немного раздражало. Странно, но то, что у него это действительно вызывало такие эмоции, удивляло его еще больше, чем поведение Кордейла. — Тебе так нечего делать? — спросил Кэлси, наблюдая за тем, как внимательно Тео осматривает его руку. Он будто делал это специально, чтобы потянуть время и побесить Кэлси еще немного. — Я лишь хотел узнать, насколько все серьезно и стоит ли отправлять тебя в Дардеру, — монотонно ответил Тео.- Видим, все-таки нет. Кэлси замер, вопросительно дернув бровями и заглянув Кордейлу в лицо. — Меня хотели отправить в Дардеру? Тео усмехнулся, проведя пальцами по опухшему запястью Кэлси, на котором отчетливо были видны красные кольцевые разводы, будто от чьей-то руки или еще чего. Интересно, как же он все-таки получил эту травму? Что-то подсказывало Тео, что это произошло вовсе не во время очередной тренировки. — Да, мы рассматривали с Арием такой вариант. Он собирался это сделать, несмотря на то что я убеждал его, что ты еще не готов, — проговорил он, медленно поднимая глаза и украдкой наблюдая за реакцией Кэлси, который заметно помрачнел, закатив глаза. Тео растянул губы в слабой улыбке, на мгновение прикрыв глаза.- Я тоже не еду, — вдруг добавил он, немного удивляя этим Кэлси. Он это, что, сказал, чтобы ему было не так обидно, что ли? — Я слышал, что Арий едет в Ибесс с Кларенсом и остальными, — решив никак не отвечать на свой мысленный вопрос, проговорил Кэлси.- Разве это не значит, что ты должен управлять армией вместо него? — Не совсем, — коротко улыбнувшись, ответил Тео.- В этот раз командующим будет Сэр Тристан. Что же насчет меня… у меня совершенно другая задача, — прядь длинных волос Кордейла, которые распущенными лежали у него за спиной, постепенно сползла с его плеча и упала ему на лицо, наполовину скрыв его от взгляда Кэлси. Кончики его волос защекотали Кэлси руку, и тот слабо поежился, вздрогнув.- Сейчас скажешь, что тебе это неинтересно, — ухмыльнувшись, сказал Кордейл, заметив равнодушие в глазах Кэлси. — Нет, — возразил тот, хмыкнув, — скажу, чтобы ты отпустил мою руку, чтобы я занялся делом. — Прижми ее к груди и не отстраняй, чтобы случайно не задеть, — сказал Тео, без какого-либо намека со стороны Кэлси заново перевязав его запястье. Немного туго и не так удобно, как это сделал ученик лекаря, но Кэлси не стал ничего ему говорить на этот счет. Сколько Кэлси себя помнил, он всегда был окружен большим количеством людей, и все они по той или иной причине любили находиться рядом с ним. Куда бы он ни пришел, чем бы он ни был занят, рядом всегда были люди, много людей, даже больше, чем всегда окружало его сестру Шанталь. Кэлси даже не представлял, как быстро он сможет привыкнуть к их отсутствию. Исчезновение Леона действительно слишком сильно изменило его жизнь. Только после этого он понял, что чувствовал себя счастливым со всеми этими людьми лишь потому, что среди них всегда был он. В какой-то момент Кэлси поймал себя на мысли, что смог бы променять их на одну только возможность вернуться в тот самый день, в то самое утро и сказать Леону все, что он так хотел ему сказать все это время. Эта недосказанность очень ранила Кэлси, ему казалось, что он попросту подвел Леона. Ведь у него была возможность, он мог остановить его или же, если не остановить, то дать ему уйти с этими словами. После его исчезновения Кэлси вдруг перестал понимал, что было правильно, а что нет, к.т.о. был правильным, а кто нет. Он стал подозревать всех, с кем раньше смеялся, всех, кто сражался с ним бок о бок. Ему казалось, что кто-то в поисковых отрядах мог уводить всю группу подальше от того места, где что-то случилось, кто-то, кто говорил с Леоном в последние несколько дней, мог попросту обманывать его и заманивать в ловушку, кто-то, кто каждый день видит, как он, Дафна и другие страдают из-за его пропажи, прекрасно знает о произошедшем, прикрывая это знание фальшивой скорбью. Кэлси и сам не заметил того момента, когда начал уходить в себя, слишком резко меняться и отстраняться от всех. И когда Кэлси тонул в этом необъятном, запутанном и глубоком океане апатии и отчаяния, рядом не оказалось никого, кто смог бы его спасти, никого, кого не пришлось бы об этом просить и кто все равно бы это сделал, словно какой-нибудь герой. «Чтобы кого-то спасать, нужно быть героем. Я всего лишь человек, я з.а.щ.и.щ.а.ю», — сказал ему однажды Леон, когда они вдвоем стояли у открытых ворот цитадели, глядя на вереницу людей, привезенных сюда из одной западной деревушки, которым удалось спастись только благодаря тому, что Леон, вовремя почувствовав неладное во время вылазки, смог убедить Ария развернуть лошадей к границе, предполагая, что кто-то мелким разбоем просто отвлекал их внимание от чего-то большого. Так и оказалось: разбойники попросту уводили группу Ария подальше от той деревушки, на которую планировал напасть Ареон. «Леон, ты спас их жизни, не глупи, — покачав головой, ответил ему тогда Кэлси, пораженный тем, как тот отзывался о том, что сделал. Будто это ничего не значило.- Тебе не стоит преуменьшать свои заслуги» «Преуменьшать лучше, чем преувеличивать» «Иногда и преуменьшать очень плохо», — хмыкнул Кэлси, на что Леон лишь улыбнулся. «Конкретно тебя очень красит твоя скромность, — вдруг сказал он Кэлси, наблюдая за тем, как вспыхнули его щеки от этой фразы.- Может, я хочу быть, как ты» «В любом случае…- быстро ответил Кэлси, посмеявшись вместе с ним, — защищать или спасать — какая разница, в самом деле? Мы ведь не о плохом настроении говорим, а о жизнях этих людей, которые ты продлил» «Думаешь, чтобы спасать людей от моральной смерти, не нужно быть героем?» — после недолгой паузы спросил у него тогда Леон, и этот вопрос не прозвучал риторически, он будто действительно интересовался его мнением, однако Кэлси все равно ничего не смог ему на это ответить. Правда в том, что тогда Кэлси не понял сказанных ему Леоном слов, но зато он понял их позже, когда стало уже слишком поздно. Да, вероятно, нужно. Чтобы кого-то спасать, нужно быть героем. И, похоже, последний из них, который мог бы защитить еще сотни жизней, так и не дождался помощи. Как они способны были спасти целый народ от врагов и войны, если никто из них не смог спасти одного-единственного человека? «Разве тебе не тяжело всегда быть одному?» Тео Кордейл. Это имя ассоциировалось у Кэлси с доблестью, смелостью и отдачей, но никак не с тем, что когда-либо, особенно сейчас, должно было появиться в его жизни. Кэлси слишком отвык от чьего-то постоянного присутствия, настолько, что оно ему мешало, вызывало кучу вопросов без единого шанса получить ответы. Тео вошел без стука, ничего не спрашивая и не уточняя, ведя себя так, будто все это уже ему знакомо, будто он все знает, будто ему было дело. Но Кэлси казалось, что эти несколько недель он лишь создавал эту иллюзию присутствия, однако на самом деле он был где угодно, но только не здесь. Ведь у него не было никаких причин. Он даже не был его командующим, хотя очень и хотел выставить себя им, иногда пропуская в своей речи что-то вроде приказов, которые очень раздражали Кэлси. И, что самое главное, он будто и вовсе не понимал, что Кэлси смущает и иногда озадачивает его поведение. — Эй, поаккуратней. Это случилось через несколько дней после того, как Кэлси не без помощи Эдни вывихнул свою руку. Поздно вечером он, решив размяться перед сном, снова был в тренировочном зале, совсем один, если не считать Тео, который совершенно случайно встретил его на улице и теперь сидел здесь, на одной из скамей, сложив руки на груди и молча за ним наблюдая. Кто-то, очень быстро проходя мимо Кэлси, столкнулся с ним плечом, из-за чего Максвэлл чуть не потерял равновесие, впрочем как и тот, кто его толкнул. Обернувшись на эту резкую и даже какую-то злую фразу, Кэлси увидел перед собой рыцаря, которого раньше видел здесь довольно часто, однако знал о нем только одно — его имя. Рик. — Что? — с возмущением в голосе переспросил Кэлси, сдвигая брови к переносице.- Вообще-то, это ты налетел на меня! — Да что ты, серьезно? — с некой издевкой, абсолютно не понятной Кэлси, проговорил Рик, остановившись и повернувшись на Максвэлла, после чего сделав к нему несколько шагов. Кэлси же не сдвинулся с места, сжав руки в кулаки, как только почувствовал откуда-то взявшуюся враждебность Рика.-Тебе здесь не место, понятно? — проникновенно, но не слишком громко проговорил Рик, будто пытаясь поделиться с ним каким-то секретом. Кэлси тяжело сглотнул, собираясь ответить на этот неожиданный выпад со стороны рыцаря, которого он вообще мало знал, однако его остановила рука Тео, которая вдруг дотронулась до груди Рика, будто в прямом смысле заставляя его притормозить. — Не нужно так, — вполне спокойно сказал Кордейл, качнув головой. Кэлси коротко на него посмотрел, не понимая, когда тот успел к ним подойти. — Тогда объясни ему, где ему стоит быть, а где нет. Он здесь только мешается, — сказал Рик Тео, убрав от себя его руку и переведя глаза на Кэлси.- Это раньше тебя готовы были терпеть, Кэлси. Из-за твоих милых улыбочек и чувства юмора. Или же из-за того, что ты по какой-то причине ошивался с Леоном, не знаю. Но Эйнсворт мертв. Смирись уже и прекрати портить всем настроение одним своим видом, — сказал Рик с таким выражением, будто у него это действительно копилось очень долгое время, прежде чем он решил наконец высказать все Кэлси. Максвэлл как-то озадаченно на него посмотрел, сбитый с толку его словами и присутствием Тео, и ничего ему так и не ответил, лишь дождавшись, пока Рак, смерив его взглядом, развернется и пройдет к соседней мишени, взяв в руки деревянную палку в форме меча, после чего Кэлси перевел свой бегающий взгляд на Тео, который выглядел так, будто собирался ему что-то сказать. Однако Кэлси его опередил. — Зачем ты это делаешь? — достаточно громко спросил Максвэлл, встретившись глазами со спокойными, даже чересчур спокойными глазами Кордейла.- Я не просил тебя вмешиваться! — Меня не нужно просить, — хмыкнул в ответ Кордейл, скрещивая руки на груди. Он произнес это с такой интонацией, будто Максвэлл был совсем глупым и ничего не понимал. Н.и.ч.е.г.о.- Кэлси… — Проваливай! — вдруг довольно эмоционально перебил его Кэлси, и Тео заметил, как странно и непривычно дрогнул сейчас его голос. Кэлси резко отвернул от Тео голову, но тот все равно успел заметить, как его глаза непривычно блеснули.- Уходи… Кордейл почувствовал себя странно. До этого он никогда не видел, чтобы в глазах Кэлси стояли слезы, он видел только его улыбки давно, очень давно, а в последнее время только его равнодушное и мрачное лицо, поэтому то, что он увидел сейчас, пускай всего на пару секунд, совершенно поразило его и заставило впасть в прострацию. Обычно Тео был очень строг к чужим слезам, считая их слабостью. Но в этот раз он просто не мог позволить себе относиться к этому как обычно. Нельзя было сказать, что Кэлси плакал, ведь он так и не проронил ни слезы. Но его глаза все равно предательски блестели, как если бы он просто не сдержался. Впервые за долгое время не сдержался. Почему? — Не уйду, — твердо сказал Тео, не отрывая глаз от Кэлси и четко давая ему понять, что он был решителен в своем ответе. Кэлси, кажется, это только больше разозлило (или же расстроило), потому что он, резко выдохнув и быстро утерев глаза рукавом своей рубашки, прошел мимо Тео к скамье, на которой оставил все свои вещи и меч, и стал быстро и как-то судорожно собирать их в кучу. — Ты ведь не уйдешь, — сказал Тео, и это прозвучало чем-то между вопросом и утверждением. Он успел поймать Кэлси за локоть, до того как тот, с трудом взяв все вещи одной рукой, дернулся в сторону двери. — Отвали от меня. Почему ты не можешь просто отстать?! — сказал Кэлси, попытавшись выдернуть у него из хватки свой локоть, пускай Тео и не держал его слишком крепко, а, напротив, даже бережно и действительно пытаясь его остановить, из-за чего получилось так, что Максвэлл попросту оттолкнул его от себя, похоже, и сам не ожидая, что это будет так легко. Тео внимательно на него посмотрел, ничего ему не сказав и никак не отреагировав на этот толчок. Что-то было не так. Он действительно вел себя странно. Словно комок нервов, который выставили на люди. — Позволишь так с собой разговаривать? — с усмешкой произнес Рик, когда Кэлси, еще немного помедлив, странным, озадаченным взглядом глядя на Тео, быстрым шагом вышел из зала. До этого Рик еще никогда не видел, чтобы Кордейл так спокойно реагировал на чью-то дерзость. — Отвали, Рик, — прохладно ответил Тео, посмотрев на него со строгим прищуром, — ты и так сделал достаточно. — Я сказал правду! — Он имел полное право здесь находиться! — рявкнул Тео, медленным шагом приблизившись к нему и заставив того выпрямиться и покорно на него посмотреть. В такие моменты Кордейл становился просто невыносим, и шутки с ним были плохи. Каждый в цитадели знал, что, если вывести его из себя, его гнев мог обрушиться на кого угодно, а виновнику доставалось вдвойне.- Не тебе решать, кому место в армии, а кому нет. У этой армии есть лидер, и очевидно это не ты. Так что позволь м.н.е. решать, кто в входит в эту армию и что им делать. Я понятно выражаюсь? — вопросительно выгнув бровь, уточнил Тео, внимательно глядя в глаза Рика. Тот растерянно покивал, забегав глазами по лицу лидера.- Отлично, — усмехнувшись, проговорил на это Тео, после чего оставив Рика наедине с собой. Тео так быстро вышел из тренировочного зала, что прямо у входа налетел на несколько воинов, которые, громко смеясь, обсуждали очередных замеченных в городе красоток. Небрежно извинившись, Тео вышел на улицу, посмотрев по сторонам. Он не мог далеко уйти. У него было слишком много вещей и всего одна здоровая рука, что очень его тормозило. Пройдя еще немного, Тео все-таки смог нагнать Кэлси, который, услышав шаги позади себя, недоверчиво обернулся, смерив Тео коротким взглядом, и снова отвернулся, качнув головой. — Вы очень настойчивый, лидер Кордейл, — негромко произнес Кэлси, устало вздохнув. Тео усмехнулся, глядя ему в спину, но специально не опережая его, медленно следуя за ним. — Разве тебе не тяжело всегда быть одному? — спросил у него Тео спокойным и ровным голосом, действительно интересуясь этим у Кэлси.- Не обидно, что все так быстро забыли то, каким ты был? — Говоришь так, будто ты помнишь, — вдруг так же спокойно, с ноткой не очень веселой иронии ответил ему Кэлси, остановившись у двери в здание, в котором находились его покои, и со смиренным видом повернувшись к Тео, взглянув ему в глаза своими немного прохладными, но уже не блестящими от слез глазами. Он смотрел на него так, будто чего-то выжидал или же попросту разглядывал его, как если бы видел его впервые или же пытался что-то понять. Тео же просто смотрел на него в ответ, понимая, что просто не может развернуться и уйти сейчас, когда Кэлси впервые, кажется, за все это время посмотрел на него так. Словно он пытался разгадать загадку, перестав отрицать ее существование. Словно он действительно задумался, всерьез ли Тео делал все то, что делал. Когда Кэлси опустил взгляд, взявшись рукой за дверь, Кордейл почувствовал себя странно. Все это время он был прав, думая, что в Кэлси Максвэлле было что-то намного большее, чем-то, что оставил в нем Леон, исчезнув. И это «большее» заставляло его приходить на каждую его тренировку, делать вид, что он не замечает его раздражения и недоверия и что выводит его из себя своими советами и просьбами, которые зачастую звучали как приказ. Они были нужны Кэлси. Что бы он ни говорил, они были нужны ему. Кэлси ушел, а Тео еще какое-то время просто смотрел ему вслед задумчивым взглядом, и только невеселая улыбка на его губах выдавала то, что происходило у него в голове. — Я помню.