No more tears in my Castle

Сейчас. Покои Марка были просторными, но мрачными из-за бордовых задвинутых штор. Иногда этот мрак пропадал на несколько секунд, когда из распахнутого окна в комнату в очередной раз залетал ветер, заставляя шторы приподниматься и красивыми волнами парить в воздухе, сменяя темноту на ослепляющую ясность. Кларенс медленно открыл глаза, посмотрев куда-то вперед, не спеша переводя взгляд с одной вещи на другую. В те моменты, когда покои освещались ярким утренним светом, все преображалось, пускай совсем немного. Два замерших посреди комнаты кресла с высокой спинкой и большой строгий шкаф больше не казались черными, они были сделаны из красного дерева, а обивка у кресел была темно-синей. Был слышен шелест бумаг, лежащих вразброс на столе и так и норовящих упасть, а несколько хрупких листов уже лежали на полу, снова приподнимаясь от новой волны сквозняка. Рядом с бумагами стояли подсвечники, испачканные воском и, судя по всему, давно не использовавшиеся Марком, а еще лежала парочка перьев, одно из которых, похоже, было сломано напополам, в чем легко узнавалась импульсивность Сарджента. На стуле, что стоял отодвинутым от стола на приличное расстояние, — видимо, он никогда не задвигал за собой стулья, как и не убирал книги обратно на полки — висела легкая черная куртка, тоже развевающаяся на сквозняке; Кларенс часто видел эту куртку на Марке, который всегда подпоясывал ее ремнем, что свисал рядом, касаясь бляшкой пола. Каждый раз, когда завеса мрака падала и небольшая часть комнаты освещалась тусклым солнцем, эта бляшка блестела и даже заставляла Кларенса невольно морщиться, однако он долгое время никак не мог оторвать от нее взгляда, глубоко о чем-то задумавшись. Кровать, на которой лежал Кларенс, была большой, даже очень большой, но довольно жесткой — Марк любил спать на твердом, зато он буквально утопал в мягкости подушки, а когда поворачивал голову на бок, то мог почувствовать запах волос Сарджента, из-за чего казалось, будто он был совсем рядом. Кларенс довольно редко бывал в покоях Марка, у него практически никогда не было для этого повода, и ему поначалу было странно здесь находиться. Внутри все буквально пропахло Сарджентом, пускай он не проводил много времени в этих покоях, а еще они выглядели точно как он: небрежно в мелочах, но довольно аккуратно в целом. Здесь было очень уютно. Рассматривая каждую деталь этого еле заметного беспорядка, Кларенс даже подумал о том, что в этой комнате было даже уютнее, чем у него дома. — Леон? — вопросительный голос Марка вырвал Кларенса из его мыслей и заставил приподнять голову на подушке и моргнуть пару раз, чтобы сфокусировать взгляд на Сардженте, которого он до этого совсем не замечал. Марк стоял у шкафа и смотрел на Кларенса через зеркало, вставляя свой револьвер в футляр, что был закреплен у него на пояснице, и дергая за застежку. — Что? — с хрипотцой от долгого молчания переспросил Кларенс, посмотрев на свою руку, что лежала прямо у его лица на подушке, медленно сжимая пальцы. Похоже, у него больше не кружилась голова и мутить его перестало. Это случилось в самый неподходящий момент, прямо в цитадели, когда они собирались к отъезду в Ибесс и ожидали, пока Арий подготовит лошадей и повозку. Кларенс почувствовал себя неважно, и Марк, который тоже все еще не собрался и не переоделся после тренировки, отвел его в свои покои, потому они были самым близким местом, где можно было прилечь — нужно было всего лишь подняться наверх. С тех пор как Кларенс лег на эту кровать, ему все казалось, что он потерял счет времени. — Не знаю, — хмыкнул Сарджент, отведя взгляд от блондина и повязывая вокруг шеи галстук-боло с красивым ярко-синим зажимом в серебряной оправе.- Ты произнес его имя. — Да? Наверное, я…- Кларенс прервался, похоже, не понимая, что именно он собирался сказать, ведь он не представлял, когда и почему произнес имя Эйнсворта, даже не заметив этого.- Я, что, заснул? — Ты здесь от силы полчаса, но… видимо, да, — сам удивляясь этому, произнес Сарджент. Кларенс помолчал немного, ничего не понимающим взглядом гипнотизируя потолок, а затем медленно приподнялся на одном локте, прислонив вторую руку ко лбу и ненадолго прикрыв глаза. — Прости. Марк отвлекся от того, что делал, замерев и подняв свои тяжелые глаза на Кларенса, просто вынуждая его почувствовать на себе этот взгляд и посмотреть на него в ответ. — Ты извиняешься за то, что заснул в моей постели, пастор? — решил уточнить Марк, не особо уловив, что только что произошло. Иногда Кларенс вел себя странно, и Марк за это долгое время уже даже смог привыкнуть к этому, но порой бывали моменты, которые ставили в тупик даже его.- О нет… теперь же я точно не смогу на ней спать, — с усмешкой добавил он, и Кларенс невольно издал тихий смешок, качнув головой и запустив руку в волосы, чтобы пригладить их и привести в порядок. Он все еще считал шутки Марка глупыми и совершенно не смешными, но Ди ласково называла это иронией. Леон… Точно. Кларенс действительно думал о Леоне, вспомнив почему-то тот самый разговор, после которого мысль отречься от титула никогда больше не посещала его голову. Он по-прежнему остро реагировал на нападения, во многом винил себя и иногда сомневался в том, что все делает верно, но эти мимолетные мысли всегда исчезали, и в его взгляде снова появлялась та самая сила, которую замечал каждый, кто в них смотрел. Он, его титул и его долг стали единым целым, и он не собирался отступать от этого, понимая, что у него есть возможность — нет, обязанность изменить многое. Тот разговор много значил для Кларенса. Они говорили об этом первый и последний раз, потому что никто из них так и не завел эту тему снова. Кларенсу казалось, что он все понял и ему не нужны были подробности, ему было достаточно того, что Леон уже ему сказал, ведь в словах друга он услышал гораздо большее. Сейчас Кларенс жалел, что так и не поговорил с ним об этом еще раз. После его пропажи он скучал по каждому разговору с ним, сказанных слов — любых слов, от «доброго утра» до настолько важных, что они способны были поменять очень многое, — казалось недостаточно. Кларенс коротко вздохнул, проведя пальцами по векам, и как-то завороженно посмотрел вперед, на развевающиеся волнами длинные бордовые шторы, которые занимали все поле его зрения. Марк, прикрепив брошь в виде креста к своей куртке (он редко надевал свою мантию), медленно осмотрел Кларенса, который совсем не замечал его взгляда. Он сидел в немного ломаной позе, опираясь рукой о кровать и подняв голову, и, скользнув взглядом по его телу, Марк увидел, что разрез на его рясе раскрылся из-за позы, в которой он спал, и его левая нога была оголена. Сарджент зацепился глазами за ремень с ножнами, туго затянутый на его бедре, и его взгляд немного изменился, потому что он, сам не зная почему, вспомнил тот самый день, когда Кларенс впервые надел этот ремень с ножами на свою ногу и в одно мгновенье стал казаться сильнее и увереннее. Он не был таким сильным, как Марк или же Дафна, но то, как он порой управлял своими ножами, даже Сарджента заставляло терять дар речи. Наверное, из-за того, как эта ловкость и острота этих ножей сочеталась с его рясой. Марк усмехнулся своим мыслям и украдкой взглянул на лицо Кларенса, замечая его отстраненность и задумчивость. Похоже, это было из-за приснившегося ему сна, хотя он вовсе не выглядел грустно и меланхолично, как обычно бывало, когда ему снился Леон или же когда он вспоминал что-то, связанное с ним. Напротив, Марк мог сказать, глядя на его аккуратный четко очерченный профиль, что он испытывал некое умиротворение, и даже уголки его губ были немного приподняты. Сарджент посмотрел туда же, куда смотрел и он, но ничего там не увидел. Какое-то время он не мог вымолвить ни слова, а затем взмахнул курткой и резко накинул ее себе на плечи, заставляя Кларенса вздрогнуть и отвлечься. — Тебе лучше? — спросил Марк, зачесав волосы назад пятерней и встретившись с ним глазами.- Если все еще чувствуешь себя плохо, мы можем никуда не ехать. Не думаю, что это настолько важно. — Это важно, Марк, — возразил Кларенс, качнув головой и удивляясь тому, как Сарджент мог этого не понимать. Поддержание репутации дружественно настроенного королевства перед союзниками было просто необходимо для недавно заключенного мира между Ибессом и Новым Эралеоном, и приглашение посетить королевский замок было лишь способом поддержать отношения, несмотря на трудные положения обоих королевств.- И спасибо за то, что привел сюда. Мне лучше. Намного. У меня не болела голова, видимо, просто почувствовал себя неважно из-за того, что полночи просидел с Арием в соборе над картами, — усмехнувшись, произнес Кларенс. Он заправил прядь волос за ухо и встал с кровати, быстрым движением поправив разрез и пряча под ним оголенную ногу. — Если так, то ладно. А то, знаешь, очень не хотелось бы каждую минуту ждать, когда ты упадешь в обморок, чтобы успеть тебя поймать, — хмыкнул Марк, на что Кларенс только ухмыльнулся, но промолчал, прекрасно понимая, что Сардженту просто хотелось съязвить. Лэйн очень редко терял сознание от боли в голове. Переплетя свою распустившуюся косу, Кларенс приблизился к Марку и под его пристальным тяжелым взглядом двумя руками поправил галстук-боло на его шее. — Немного криво было, — негромко пояснил он, и Марк совсем ненадолго встретился с ним глазами, после чего Лэйн, скривив губы в чем-то наподобие слабой улыбки, вышел из комнаты, решив дождаться Сарджента у лестницы. Выйдя на улицу, Кларенс невольно поморщился, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к свету, который на удивление не был настолько ярким, чтобы слепить глаза. То, что в комнате Марка казалось Кларенсу «солнцем», на самом деле было чем-то не очень на него похожим, тусклым и часто скрывающимся за серыми тучами, которые превращали утро в поздний вечер. — Лишь бы дождь не пошел, — хмыкнув, сказал себе под нос Марк, подняв голову и осмотрев эти тучи, как только появившийся будто из ниоткуда порыв ветра взъерошил его волосы, заставив и Кларенса почувствовать мурашки от накатившего холода. Переглянувшись с Марком, Кларенс посмотрел вперед, где совсем неподалеку от здания, в котором располагались покои Сарджента, стояла Дафна, которую было очень непривычно видеть с лежащей на плече косой, в которую были убраны ее волосы. Она держала свою лошадь за поводья и смеялась, разговаривая с Нэтом, который, указывая большим пальцем на своего коня шоколадного цвета, что-то с заметным энтузиазмом ей рассказывал. Марк при виде Альви, который впервые был облачен в черного цвета мантию, коротко усмехнулся, и Кларенсу даже показалось, что он прочел его мысли. Он все еще не мог определиться, как чувствовал себя по поводу того, что Нэт тоже принимал участие в этой поездке. Конкретно он не имел никаких возражений, пускай это и приближало Альви к вступлению в Орден, но он действительно решил не принимать самостоятельно никаких решений, пока не услышит того, что скажут остальные. — Ты в порядке? — отвлекаясь от разговора с Нэтом и протягивая Кларенсу его мантию, спросила Дафна, когда он и Марк приблизились к ним. Альви тоже улыбнулся Кларенсу, тихо его поприветствовав. — Да, не беспокойся. Доброе утро, Натаниэль. Как спалось? — улыбнулся в ответ Кларенс, накидывая мантию на плечи и постепенно согреваясь. — Зачем так формально? — со смешком спросил Нэт, погладив лошадь, которая тронула его плечо своим носом.- Ты ведь можешь просто звать меня Нэт, как обычно… — Мне просто нравится твое имя. Марк пару минут молча наблюдал за этой «душевной» беседой, стоя в стороне и иногда поднимая глаза к небу, как-то недоверчиво его осматривая, а затем отвлекся, увидев приближающуюся к ним Сиенну. Она вела за поводья две лошади и даже умудрилась издалека помахать рукой Марку, который увидел ее самым первым. Сарджент скривил губы в усмешке и тоже поднял руку, коротко ее поприветствовав и успев поймать себя на мысли, что он удивился, увидев ее здесь. Ему казалось, что все рыцари такого ранга, как она, находились сейчас в Дардере. Сиенна же разрушила все его предположения своим внезапным появлением. Стояло раннее утро, настолько раннее, что во дворах цитадели было не так много людей, а все, кого видел Марк, либо спешили на тренировку, либо же, как и они, собирались к отъезду, но Сиенна выглядела достаточно бодро и так широко улыбалась, будто все это ее совсем не касалось. Сколько Марк помнил, она всегда была такой для тех, о ком заботилась. А заботилась она о многих, не только о Марке, к которому почему-то относилась по-доброму с самого детства, но и о многих рыцарях, включая Тристана Гамильтона, забота о котором у нее всегда проявлялась как-то по-особенному тепло. — Холодает, да? Еще вчера не было так холодно, — произнесла Сиенна, отдавая поводья Нэту и Кларенсу и ежась от холода. — Я слышал, что в это время в Севере выпадает снег, — задумчиво произнес Нэт, проводив Сиенну взглядом.- Интересно, в Ибессе так же? — Не думаю, — качнув головой, ответила та, — но все равно укрывайтесь от холодов, я бы на вашем месте взяла мантию потеплее. — Она с тонкой подкладкой из меха, — взявшись рукой за край своей мантии, проговорил Кларенс, когда заметил, что Сиенна, говоря это, смотрела именно на него. Услышав это, Сиенна с неким одобрением улыбнулась и снова повернулась к Марку лицом, встречаясь взглядом с его зелеными тяжелыми глазами. — Что-то не так? — спокойно поинтересовался Марк, все еще удивленный ее приходом. — Нет, — качнув головой и сложив руки на груди, с улыбкой ответила она, — просто встретила Ария и решила ему помочь. Отец прислал ему письмо, поэтому он отвлекся. — Все настолько плохо? Раньше Тристан не посылал ему писем, когда отсутствовал. — Потому что чаще всего они находились на одной территории и у него всегда была возможность встретить кого-то из армии сына, — по тону ее голоса можно было сказать, что Сиенна всего-навсего предположила, но ее слова показались Марку достаточно убедительными. Он кивнул, отведя глаза и посмотрев куда-то в сторону своим спокойным, но оттого мрачным взглядом, к которому Сиенна не просто привыкла — она любила эти не похожие ни на какие другие глаза.- Сейчас все напряжено. Но, я думаю, все будет хорошо. — Разве ты не должна быть в Дардере? Я не видел тебя несколько дней, подумал, что ты там, — спросил Марк, и Сиенна, наклонив голову набок, посмотрела на него таким взглядом, который будто говорил: «Я знала, что ты это спросишь». — Не думаю, что нам вообще позволено говорить об этом. — Я участвую в большинстве вылазок. — Я знаю. Поэтому и скажу тебе только то, что я была там и скоро снова там буду, — ответила она, и Марк с ухмылкой на нее посмотрел, вызывая у нее смех. Сиенна обернулась, сделав шаг в сторону, и взглянула на Нэта, который надевал на плечо лук и футляр со стрелами, который до этого был в руках у Кларенса, что рассматривал его. — Тебе не нравится эта идея, да? То, что этот мальчик еще с вами, — спросила Сиенна, внимательно посмотрев на профиль Марка. — Не знаю. Лишь бы не мешался. — Если не пригодится, то хоть настроение поднимет. По-моему, он довольно забавный, — со смешком произнесла Сиенна.- Ибесс. Долгая поездка предстоит однако. — Всего пару дней в пути, — вздохнув, возразил Марк, — думаю, уложимся. — Вот как… что ж, берегите себя, — с кивком произнесла Сиенна. Она улыбнулась и протянула к Марку руку, аккуратно потрепав его по волосам, на что Сарджент всегда реагировал одинаково: он просто закрывал глаза и усмехался, никогда не говоря ей о том, что он уже не был ребенком. Она все равно не перестала бы этого делать, он это понимал. — Повозка и мой конь ожидают снаружи, так что можем выезжать. Если повезет, не застанем дождь, — вернувшись, сказал Арий, с тем же подозрением в глазах, что и Марк, посмотрев на небо. — Только в том случае, если будем ехать очень быстро, — с усмешкой проговорил Нэт, забираясь на своего коня. Марк в это время проверил крепление седла на лошади Кларенса, что было абсолютно стандартной проверкой того, что его жизни ничего не угрожало, и, убедившись, что все было в порядке и седло было надежно закреплено, отдал поводья Кларенсу, который молча поблагодарил его своим взглядом. Арий же, что-то со смешком ответив Нэту, приблизился к Дафне, чтобы помочь ей сесть на лошадь (что было вовсе не обязательно, но ему уж очень хотелось). Он протянул ей руку, и та, схватившись за нее и вставив ногу в стремя, легко забралась на лошадь, расправив свою мантию. — Дафна! Дафна, постой! — Кэлси окликнул ее ровно в тот момент, когда ее лошадь тронулась, поэтому Эйнсворт пришлось от неожиданности резко натянуть поводья, чтобы заставить ее остановиться. Все остальные обернулись, а Марк, который уже вырвался вперед, даже затормозил, не поняв, показалось ли ему это или нет. Увидев же Кэлси Максвэлла, бегом пересекающего двор, он все-таки убедился, что нет, ему не послышалось. И что ему только было нужно? — Кэлси? — вполголоса произнесла Дафна, непонимающе посмотрев сверху вниз на Максвэлла, который остановился у ее лошади, даже не замечая, что на него, кроме Эйнсворт, смотрел кто-то еще. Все внимание его напряженных голубых глаз было сфокусировано на ней. — Мне нужно поговорить с тобой, — с паузами из-за сбившегося дыхания сказал Кэлси, не сводя глаз с немного растерявшейся Дафны. Она заметила, что выглядел он как-то встревоженно, был бледным и тяжело переводил дыхание, что говорило о том, что он бежал сюда, чтобы поговорить с ней, явно не из соседнего здания. Его волосы, собранные в небрежный хвост, немного растрепались, и лента вот-вот готова была спасть с них; одет он был так же небрежно, будто собирался в спешке: бежевая свободная рубашка, заправленная в черные брюки, не была застегнута до конца, а из верхней одежды на нем была только куртка с меховым воротом, накинутая на плечи, с одного из которых она благополучно сползла при беге. Дафна никогда еще не видела его таким взволнованным. — Как ты здесь оказался? — не понял Арий, внимательным взглядом осмотрев своего воина и пытаясь прикинуть, каким образом ему удалось сюда пробраться. Арий еще с ночи лично распорядился, чтобы на эту территорию не пускали никого, кроме тех, кого пропускал сам Гамильтон, и некоторых рыцарей высшего ранга, которые были в подчинении у принца Леандра и поэтому знали, что его среди выезжающих в Ибесс быть не должно. Он даже стал беспокоиться о том, как бы Максвэлл не заметил его отсутствия и не задался вопросами, но, наблюдая за ним сейчас, он заметил, что Кэлси на самом деле мало что замечал сейчас. — Я… отвлек охрану, — ответил Максвэлл приглушенным голосом, похоже, до последнего надеясь, что этим никто не поинтересуется.- Прости, но это правда важно, — добавил он, заметив удивленный взгляд Дафны, которая переглянулась с Арием, не ставшим вести себя так, будто им было, что скрывать. — Кэлси, боюсь, что нам уже пора, мы и так задержались, — попыталась объяснить Дафна. — Это не займет много времени, обещаю. Всего пару слов, мне правда нужно сказать тебе кое-что, — не отступал Кэлси, глядя на девушку таким многозначительным и просящим взглядом, что та лишь открыла рот, но так и не смогла ничего сказать, поэтому за нее ответил Арий, поймав своим взглядом ее. — Мы подождем снаружи, — коротко сказал он и, кивнув всем остальным, отошел от нее, быстрым шагом направившись в сторону арки. Дождавшись, когда они останутся наедине, Дафна снова взглянула на Кэлси, осмотрев его чем-то взволнованное лицо своим спокойным взглядом. — Что-то случилось, Кэлси? — спросила она, но Максвэлл лишь покачал головой, покусав нижнюю губу. — Не то чтобы… я просто заметил кое-что, и теперь это не выходит у меня из головы. — Что это? Если хочешь, я…- Дафна указала рукой на лошадь, намекнув, что она может спрыгнуть с нее и поравняться с ним, но тот лишь коротко мотнул головой, приблизившись и взяв ее лошадь за поводья. — Не думаю, что когда-либо говорил тебе об этом, но я уже долгое время практически каждое утро провожу в комнате истории, рассматривая все эти карты, что хранятся там… — Карты, которые?..- не специально перебила его Дафна, пытаясь понять, правильно ли она уловила, о каких именно картах шла речь. Кэлси поднял голову и посмотрел ей в глаза своим многозначительным взглядом. — Которые он рассматривал перед отъездом, да, — подтвердил Максвэлл, кивнув. Взгляд Дафны замер, как и выражение ее лица, которое всегда становилось каким-то неописуемо задумчивым, растерянным и даже мрачным, когда речь заходила о ее брате. Не только Кэлси знал о том, что Леон рассматривал те карты перед отъездом, она тоже об этом знала и несколько раз видела его, сидящим за столом в той комнате и держащим в руках очередную карту. Чего она не знала, так это того, что об этом было известно и Кэлси.- Я не знаю, зачем я это делал, я правда не знаю, но, начав, я так и не смог остановиться. Что-то не отпускало меня. Каждый раз, когда я находился там, брал с полок карты, раскрывал их и рассматривал, меня продолжало преследовать ощущение, будто что-то было не так. Что-то казалось мне странным, и я все это время никак не мог понять, что именно. Но сегодня ночью, когда я уже засыпал и даже не думал об этом всем, я вдруг понял… понял, что с этими картами действительно что-то было не так, — поднявшийся ветер поднял косу Дафны и сорвал слабо закрепленную ленту с волос Кэлси, распуская их и спутывая в концах, но Максвэлл не обратил на это никакого внимания.- Одной из карт не хватает, — после недолгой паузы произнес он, на что Дафна, отведя от Кэлси свой стеклянный взгляд, лишь приоткрыла губы, будто собираясь что-то сказать, однако так и не произнесла ни слова.- Я провел всю ночь, пытаясь найти эту карту в кабинете. Я изучил их все, поэтому точно знаю, что одна из них ни разу за эти месяцы не была у меня в руках, и мне не показалось — ее действительно там нет. Я спросил у Эсме, не отдавал ли он ее Арию, но он сказал, что тоже давно ее не видел. Тогда я спросил у смотрителя исторической комнаты, но оказалось, что она даже не знала, что этой карты все это время там не было. Я даже осмотрел пару полок в библиотеке, уточнив у смотрителя, не могла ли эта карта затеряться среди рукописей, но она ответила, что за все карты, что хранятся там, ответственны главнокомандующие и только они имеют доступ к ним. Но этой карты ни у кого нет. — Ты… ты смог выяснить, какой карты нет? — спустя недолгую паузу, которая потребовалась ей, чтобы переварить то, что сказал Кэлси, спросила Дафна. — Да, — кивнул тот, придерживая рукой волосы, — это детальная карта Нового Эралеона. — Детальная? — Пока что это самая полная карта нашего королевства, на ней отмечены все дороги, пути, леса, деревни и многое другое, — пояснил Кэлси, глядя в задумчивые глаза Дафны, которая подобную карту никогда лично не видела. Она прекрасно понимала, что именно до нее пытался донести Кэлси, и от этих мыслей, признаться, у нее кровь в жилах стыла, а какое-то странное ощущение царапало ее изнутри. Как если бы впервые за долгое время перед ней была зацепка, которую она совсем не понимала, как интерпретировать.- Я просто подумал… что, если Леон взял ее с собой? — будто поняв, что Дафне нужно было услышать, как он произносит это вслух, проговорил Кэлси.- Что бы это тогда могло значить? То, что он знал, что с ним могло что-то произойти, и решил использовать эту карту, чтобы избежать этого, или же… что-то другое? — не успев придумать подходящий вариант, спросил Кэлси, на что Дафна вдруг качнула головой, облизнув пересохшие губы. — Карта… она может быть у принца Леандра, — вдруг сказала она, быстро обдумав все варианты того, у кого еще, кроме Леона, могла быть эта карта. Она будто отказывалась признавать или же боялась, что примет за зацепку простое совпадение. — Ты должна узнать, у него ли она, — серьезно сказал Кэлси, отпуская поводья и натягивая куртку на свое плечо, только сейчас ощутив, что замерз до дрожи за это короткое время.- Слышишь? Узнай у него, у тебя есть отличная возможность это сделать. Потому что, если она не у него, это значит лишь одно: то, что она пропала вместе с ним. Я подумал, что должен рассказать тебе об этом. — Спасибо, Кэлси, — как-то тяжело проговорила Дафна, и Кэлси, поджав губы, отошел в сторону, открывая ей путь и кивая в сторону арки, как бы намекая на то, что ей стоило спешить, ведь ее явно уже заждались. Лошадь Дафны так быстро сорвалась с места, что Кэлси и опомниться не успел, как Эйнсворт уже скрылась под аркой, обдумывая все, что он ей сказал. Максвэлл был прав. Ей нужно было удостовериться, что этой карты действительно нет в Карлие и никто не знает, куда она могла запропаститься. Дафна пока не знала, что будет делать с этой информацией и что это, вообще, могло значить, но уже чувствовала некую злость от того, что, если бы не внимательность Максвэлла, она так никогда бы и не узнала об этом, и она явно не простит себе, если это действительно окажется важным. Кэлси не учел лишь одного: принца Леандра среди них не было, и поговорить с ним в ближайшее время у Дафны не было ни единого шанса. — Надеюсь, это так же важно, как быть в Дардере сейчас, — бросил Тьюис себе под нос, провожая взглядом вереницу лошадей, которая выехала из цитадели и, обогнув дворец, ступила на территорию королевского леса, радушно распахнувшего перед ней свои врата. Слова Тьюиса, от которых он просто не смог удержаться, зацепившись взглядом за стройную фигуру Ария Гамильтона, несомненно, относились именно к нему. Его не очень заботило то, где именно, даже в такое опасное время, находился Кларенс со своим сомнительным Орденом. Напротив, Тьюису даже казалось, что без этой компании в Карлие становилось намного спокойней, безопасней и даже дышалось несколько легче, ну, или же он так думал из своей вредности и желания преувеличить, но все это не отменяло того факта, что Кларенс с Марком и Дафной уезжали действительно часто, и только Богу было известно, где они вообще находились и зачем, поэтому Тьюису, не тяготевшему симпатией к этой новоиспеченной троице, было довольно легко к этому привыкнуть. В особенности это касалось Настоятеля и его цербера Сарджента. На самом деле, Тьюису всегда не нравился именно Кларенс, на тех же Эйнсвортов ему было плевать — он не разделял всеобщего ажиотажа вокруг геройского поведения Леона и его потрясающей сестры, но Сарджент, нередко впрягающийся за Кларенса, в последнее время как-то по-особенному его раздражал. Он считал его немного странным: в какие-то дни казалось, будто ему и вовсе дела ни до чего не было, а иногда он слишком остро реагировал на любое упоминание о Кларенсе или же о его действиях, и это всегда заканчивалось очередной ссорой с Тьюисом, который не умел останавливаться и не видел границ. Сарджента было сложно понять. Всю эту троицу было сложно понять, как ни старайся, поэтому Тьюис и рад был увидеть, что они снова уехали. Однако отсутствие Ария на такой важной битве, как та, что в ближайшее время должна была развернуться в Дардере, немного смущало его. Неужели Ибесс хоть как-то мог сравниться с тем, что происходило сейчас на западном фронте? Большая половина армии в ближайшее время будет собрана в Дардере, и все эти рыцари в день сражения так и не увидят своего лидера. Нет, Тристан Гамильтон вовсе не вызывал у него сомнений: бывший лидер армии был известен во всех кругах и славился своими громкими победами, но Тьюис вот уже несколько лет находился под командованием Ария, поэтому по одному только его взгляду, жесту или же стратегии мог понять, о чем он думал в этот момент. Он был тем человеком, чьим приказам действительно х.о.т.е.л.о.с.ь. подчиняться, потому что каждый знал о том, насколько ценны были для него чужие жизни. От всех этих мыслей у Тьюиса разболелась голова, пускай он и находился на свежем воздухе и легкий свежий ветер не давал ему почувствовать себя неважно. Это неприятное и тянущее ощущение в области легких, возникающее перед каждым сражением, преследовало его вот уже несколько дней. С тех самых пор, когда Арий перед своим отъездом собрал еще не уехавших в Дардеру рыцарей, чтобы произнести слова напутствия. Тогда он сказал, что эта битва будет одной из самых сложных и опасных за последнее время, что эта битва была не просто за один город и один порт, что от нее зависело намного больше, и врагу об этом было так же, известно, как и им. Арий сказал, что не знает, сколько рыцарей не вернется в Карлий после этого сражения, сколько из них снова встретятся с родными, а сколько из них потеряет дорогих им людей. Именно тогда Тьюис впервые почувствовал это. То самое ощущение, переворачивающее внутри все органы. Обычно он довольно быстро с ним справлялся, потому что, ровно как и Элдридж, приучил себя к азарту и жажде стать сильнее. Он действительно был готов абсолютно на все. На любой исход. Тьюис был самым настоящим рыцарем, который мечтал умереть геройской смертью с чувством выполненного долга, желательно на поле боя, сделав все, что от него зависело и услышав подтверждающие это слова от своего лидера. Перед каждой битвой он понимал, что готов был не вернуться обратно и закончить свою жизнь в столь юном возрасте. Так было всегда. До того самого дня, когда он встретил Холли и вся его жизнь, как и убеждения, полностью изменились. Тогда он впервые понял, что совсем не хочет умирать. Какой бы геройской эта смерть ни была, он не готов был принять ее. Ему изо всех сил хотелось выжить. Хотелось вернуться из Дардеры, чтобы еще хоть раз взглянуть на него и увидеть это спокойствие и нежность в его глазах. Увидеть улыбку на его губах. Услышать его совершенно искреннее «Сэр Рыцарь». Ради этого хотелось жить. И выиграть любую войну. Подумав об этом, Тьюис обернулся и замер, не поверив своим глазам. Стоило лишь на несколько минут отвлечься на эту вереницу лошадей, покидающих Карлий, как Холли, который прогуливался совсем неподалеку, внезапно исчез из его виду, и королевский сад, стоящий в тени дворца, совсем опустел. А Тьюис ведь пришел сюда для того, чтобы хоть украдкой посмотреть на Холли, которого он пересекающим сад с книгой в руках совершенно случайно увидел из одного из окон дворца. Ему даже повезло: с трудом найдя его в большом саду, усыпанном деревьями и кустарниками, потерявшими свою листву, некоторое время он действительно наблюдал за ним, сумев остаться незамеченным и не спеша передвигаясь по узенькой тропинке, параллельной той, по которой шел Холли. Но ржание лошадей отвлекло его, и юный граф наверняка ушел далеко вперед. Тьюис, еле слышно цокнув и покусав нижнюю губу, не стал напрасно рисковать привлечь внимание любого, кто посмотрит в окно с этой стороны дворца, и, намереваясь уйти, резко развернулся, внезапно наткнувшись на стоящего позади него Холли. От неожиданности Тьюис отступил назад и как-то нелепо приоткрыл рот, будто чтобы что-то сказать, но Холли, заметив растерянность в его глазах, вдруг растянул губы в красивой улыбке, чуть склонив голову набок. — Не ожидал Вас здесь встретить, — произнес он с искренним удивлением, приводя Тьюиса в чувства и заставляя его усмехнуться от осознания того, как неловко он, должно быть, сейчас выглядел в его глазах. Но, даже понимая это, взять себя в руки ему было довольно сложно. Что-то происходило, когда Холли оказывался к нему так близко, а, когда он с ним говорил, Тьюису вообще начинало казаться, что он невольно теряет связь с реальностью и совсем не следит за своими движениями и видом. — Не знаю, как я здесь оказался, если честно, — кашлянув, с усмешкой сказал Тьюис.- Я был во дворце с другими рыцарями, и, уже уходя, увидел, как дверь в сад открыта, и каким-то образом… я здесь. Не подумайте, я знаю, что вовсе не должен здесь находиться… — Сэр Рыцарь, Вы нашли мое кольцо на том балу, — поднимая руку и привлекая внимание Тьюиса к надетому на одном из его пальцев кольцу с рубином, прервал его Холли, — можете приходить сюда, когда захотите. Если бы Тьюис в этот момент не видел, как губы Холли Имерса шевельнулись, чтобы сказать это, он бы явно подумал, что ему послышать. В королевский сад не мог войти каждый желающий: здесь часто прогуливался сам король и члены его семьи, здесь устраивались приемы и проводились встречи, и посторонние люди могли здесь находиться только в том случае, если их приглашали те, кто имеет хоть какое-то отношение к дворцу. И именно это Холли сейчас и сделал. Он пригласил его. Он разрешил ему здесь появляться, а это значило, что теперь Тьюис мог не томиться в ожидании случайной и такой редкой встречи с ним — он мог просто прийти в сад, по которому Холли так любил прогуливаться. Уезжать в Дардеру не захотелось еще больше. — Составите мне компанию? Если, конечно, Вы не спешите, — с многозначительной улыбкой предложил Холли, медленным шагом обходя Тьюиса, на мгновение замершего в безмолвии, но все же позволив ему нагнать себя через какое-то время. Эта улыбка Холли оставила неизгладимый след в душе рыцаря, как если бы он сказал ей намного больше, чем своими словами. И, конечно, даже с затуманенным рассудком Тьюис все-таки понимал, что придавал всем действиям и жестам Холли намного большее значение, чем об этом заботился сам Холли, и замечал в его словах даже то, чего на самом деле не было, но ему все равно не могло не показаться, что юный граф мог видеть его насквозь. И он знал, зачем Тьюис на самом деле пришел в этот сад, и знал, что он вовсе не спешил и не мог даже подумать о том, чтобы отказаться составить ему компанию. От этого осознания у Тьюиса ком встал посреди горла, и какое-то время они шли бок о бок в полном молчании, что Холли, по-видимому, совершенно не смущало. Он лишь однажды отвлекся от разглядывания чего-то впереди него и повернул свою голову на рыцаря, почувствовав на себе его пристальный, но вовсе не навязчивый взгляд. — На самом деле…- сказал в этот момент Тьюис, похоже, справившись с этим сковавшим его чувством внутри, — на самом деле я не сделал ничего невозможного. Мне просто повезло, — загадочно улыбнувшись, проговорил он, запустив пятерню в волосы и зачесав их назад. — Нет, я правда очень благодарен Вам, — легко возразил Холли, покачав головой.- Это кольцо много значит для меня. Я бы ни за что не хотел его потерять. — Это… многое говорит о Вас, — Тьюис как-то по-особенному тепло улыбнулся своим же словам, но Холли, похоже, не совсем понял смысл, который он в них вложил, поэтому и посмотрел на него с неким вопросом в глазах, чуть приподняв одну бровь. Тьюис помедлил немного, а затем указал взглядом на руки Холли, прижимающие небольшую книгу к его груди.- На Ваших пальцах есть кольца намного ценнее этого, и сверкают они намного ярче, чем-то, которое Вам так дорого. Но оно все равно остается Вашим любимым, — без задней мысли заметил Тьюис, вдруг заметив на себе очень внимательный и даже какой-то проникновенный взгляд Холли, из-за которого он почувствовал, что-то, что он сказал, было слишком.- Простите, — поспешно извинился он, издав неловкий смешок, но Холли лишь покачал головой, останавливая его. — Нет-нет, мне нравится Ваша прямота, Сэр Рыцарь, — легко посмеявшись, сказал он.- И Вы правы, это кольцо действительно мое любимое. — Оно напоминает Вам о чем-то? Холли кивнул, опустив взгляд на кольцо и вдруг улыбнувшись чему-то, что Тьюис никак бы не смог понять. — Об одном из самых счастливых моментов в моей жизни. Тьюис не мог оторвать от него своих глаз. Каждый раз, когда Холли отворачивался или же отводил от него свой взгляд, он пользовался этим, чтобы хоть украдкой посмотреть на него еще раз. Его красота была для него абсолютна, и он не мог ее игнорировать даже сейчас, когда они были наедине и так близко друг к другу, что Холли в любой момент мог заметить такое повышенное внимание Тьюиса в его сторону. И, зная это, он все равно не мог заставить себя оторвать свой взгляд от него. От его поднятых и собранных на затылке волос, нескольких тонких и воздушных прядей, спускающихся вниз от его висков, от его красивых, чуть приподнятых в необычном, восточном разрезе уголков глаз (о котором Тьюис раньше только слышал), от его длинного одеяния светло-зеленого, больше ментолового цвета, длинной мантией спускающегося вниз и касающегося своими краями земли при каждом шаге. Холли выглядел так же прекрасно, как и на том балу — он всегда выглядел именно так, что бы он ни носил, как бы ни были заколоты его волосы и какое бы выражение ни было бы на его лице. Даже этот тоскливый и серый сад, каким он становился всегда с приближением зимы, совсем преображался, если в нем был Холли. Тьюис уже не замечал голых веток деревьев и лишенных красивых разноцветных цветов кусты, постриженные в причудливые формы, он не замечал потемневших от сырости и прошедшего дождя скамеек и ветра, пробиравшегося сюда время от времени и тоскливо раскачивающего деревья. Все это становилось незаметным в присутствии Холли. Он делал этот сад прекраснее. Он делал его по-настоящему королевским. Тьюис улыбнулся его словам, но он не смог сделать эту улыбку радостной или же счастливой. Ему стало не по себе, как только он вспомнил слова посла Ривера на том балу и то, что именно он был тем, кто подарил Холли это кольцо. Разумеется, тот счастливый момент жизни, о котором говорил Холли, каким-то образом должен был быть связан с ним, с послом. От этой мысли ему становилось так больно, что это его даже пугало. — Я все же должен извиниться перед Вами, — пересилив себя, произнес Тьюис, сцепляя руки в замок за спиной.- За то, что повел себя с Вами не совсем корректно на балу. Я бы слишком настойчив в своем желании станцевать с Вами. В первую секунду Холли был немного удивлен, услышав это, но затем, так ничего и не ответив, слабо и даже как-то хитро улыбнулся, склонив голову набок и внимательным взглядом осматривая лицо Тьюиса. — Сэр Рыцарь, говорят, Вы один из самых грубых рыцарей в цитадели, — все с той же улыбкой произнес Холли, заставив Тьюиса потерять дар речи.- Ходят слухи, что Вы очень заносчивы, безрассудны, самонадеянны и спорите с каждым, кто находится рядом с Вами, невзирая на его статус и положение. — Вы… Вы верите в это? — спросил Тьюис, еле подавив в себе бурное желание отрицать все это, а затем узнать, кто посмел так выразиться о нем в присутствии Холли Имерса, чтобы убедиться в том, что этот наглец больше никогда не решится хоть что-то сказать о нем вслух. Холли же выдержал паузу, достаточно длинную для того, чтобы Тьюис дважды почувствовал себя на грани жизни и смерти, а затем усмехнулся, придерживая рукой свои волосы, которые поднявшийся ветер так и норовил расплести. — Нет, не верю, — легко ответил он, поведя плечом, и Тьюис, услышав это, не смог сдержать удовлетворенной улыбки, почувствовав, как что-то внутри него облегченно отлегло. Было странно ощущать нечто подобное. Впервые его так заботило чье-то мнение о себе.- Ведь со мной Вы невероятно милы и обходительны. Даже сейчас, случайно встретившись со мной, Вы согласились составить мне компанию. — На самом деле, Холли, я пришел сюда из-за Вас, — проговорил Тьюис, замечая вопросительное выражение на лице Холли.- Я хотел увидеть Вас до того, как уеду в Дардеру. — Вот как, — кивнув, немного растерянно произнес Холли, — мне показалось, что Вы звучите немного взволнованно. — Нет, просто…- Тьюис усмехнулся, сильнее сжав рукой запястье другой руки, — просто я не собирался это говорить. — Но Вы все же сказали, — Тьюис не видел, но по голосу услышал, что Холли снова улыбнулся. Значит, он не посчитал это очередной дерзостью со стороны Тьюиса, что последнего несказанно радовало.- Почему Вы уезжаете? — Вы, должно быть, слышали о битве, что готовится в Дардере через несколько дней…- с толикой неуверенности сказал Тьюис, взглянув на Холли и встретившись с ним глазами. — На самом деле, посол Ривер не многословен на этот счет, — Холли виновато улыбнулся, — мне мало что известно о делах на фронте, он практически никогда не говорит со мной о войне. А я не спрашиваю о том, о чем он не говорит мне сам. — Вы можете спросить меня, — с усмешкой намекнул Тьюис, в который раз поражаясь кроткости и сдержанности Холли.- В любой момент. Пускай я и не должен об этом говорить. — Эта битва держится в секрете? — Ее ц.е.л.и. держатся в секрете, да, — медленно проговорил Тьюис, облизнув губы. Холли, перестав улыбаться, внимательно за ним наблюдал.- Это будет не обычная битва. Возможно, она перевернет ход войны. — И Вы хотели меня увидеть, потому что эта битва будет слишком опасной? — уточнил Холли, и Тьюис, ничего не ответив, повернул к нему свою голову, многозначительно на него посмотрев. Холли и без слов понял, что ему, как и любому другому рыцарю, не хотелось признавать какую-либо битву опасной для себя.- Почему же цели этого сражения держатся в секрете? Если погибнут воины, люди должны знать, за что они умерли. — Если я погибну, знайте, что я пытался защитить этот город от осады, — негромко сказал Тьюис, прекрасно понимая, что Холли был прав. Эта секретность была ни к чему. Ничто не защитит людей от страха на войне. Скрывая факты, нельзя было добиться спокойствия. — И все-таки Вы немного безрассудны, — после недолгой паузы, во время которой он не отрывал своих спокойных, но немного подавленных глаз от Тьюиса, с красивой улыбкой на губах сказал Холли. Тьюис издал выразительный смешок, запустив руку в волосы. — Мы сделаем все, чтобы защитить этот город. — Во мне нет ни малейшего сомнения. Действительно. В глазах Холли читалось что угодно, но только не сомнение в том, что сказал ему Тьюис. И его уверенность и спокойствие, необычайное, смиренное спокойствие передалось и Тьюису, который смотрел сейчас на него и понимал, что фраза «сражаться за королевство» приобрела для него новый смысл. Все королевство сейчас воплотилось для него в одном-единственном человеке. Он был его королевством. — Ваше превосходительство! — у входа в сад, к которому подошли Тьюис и Холли, появился мальчик из прислуги, прервавший своим голосом их разговор. Холли обернулся, и мальчик сделал короткий уважительный поклон, прежде чем продолжить.- Посол Ривер желает видеть Вас до своего отъезда. — Спасибо, Дерри. Сейчас буду. Простите, я должен идти, — кивнув слуге и снова повернувшись к Тьюису, произнес Холли, на что рыцарь быстро покивал, одним своим видом показывая, что все прекрасно понимает.- Возвращайтесь, Сэр Рыцарь, — сказал напоследок Холли, не спеша поднявшись по ступенькам к большой двери, что вела во дворец, и обернувшись, чтобы взглянуть на Тьюиса, который легко улыбнулся, услышав эти слова.- Пускай Бог будет с Вами в этом сражении. Даже после ухода Холли, Тьюис не сразу покинул этот сад, еще какое-то время не замечая его тоскливости и сгущающихся над ним серо-черных туч. Здесь и сейчас ему дышалось так легко, что уходить совсем не хотелось. Это тяжелое, переворачивающее все чувство в его груди, возникающее перед каждым сражением, наконец отступило, не оставив после себя и следа, а мысли о Дардере больше не тревожили его голову. Ведь сам Холли Имерс пожелал, чтобы он вернулся. И он вернется. Он вернется в этот сад любой ценой.