No more tears in my Castle

— Я не хотел тебя разбудить, — произнес Гилберт, увидев, как Алек, окончательно проснувшись, поднял на него свои сонные глаза, посмотрел на него так с минуту, и ничего не сказал, только неловко улыбнувшись. Похоже, он совсем не ожидал увидеть сидящего на его кровати и нависающего над ним Гилберта. И, признаться честно, это явно было не худшее его утро, учитывая то, а точнее, кого, он увидел первым же делом, как только открыл глаза. На мгновение, когда его глаза все еще резало от дневного света, лившегося в комнату сквозь большие окна, ему даже показалось, что это все — лишь продолжение его сна, но как только Гилберт заговорил с ним, Алек осознал, что это было реальностью, и ему стало даже как-то неловко. Если быть совсем откровенным, он боялся даже дышать. — Что ты делаешь здесь в такую рань? — вытянув руки и потянувшись, спросил Алек, на мгновение зажмурив глаза. — Рань? — Гилберт, до этого наблюдавший за Алеком с каким-то только ему понятным интересом, склонился над ним еще сильнее, уперев одну руку в подушку недалеко от лица Алека.- Вообще-то, сейчас вторая половина дня. — П-правда?..- искренне удивился Алек, замявшись то ли от осознания того, что проспал даже больше, чем мог предположить, то ли из-за того, насколько близко находилось к нему лицо Гилберта — хитрое и даже немного коварное, но такое притягательное, что от него трудно было отвести взгляд. — Да. Утро было несколько часов назад. — И все же? — Что я делаю в твоей комнате? — В моей…да, — тихо и немного растерянно повторил Алек, отведя от Гилберта свои глаза и осмотрев небольшую, но все же просторную комнату, которая не имела ничего общего с той, в которой Алек жил до этого семь лет. В ней было много света и высокие потолки, мало мебели, зато очень много книг на полках, прозрачный развивающийся тюль на окнах и высокая кровать с массивным черным изголовьем. Алек провел в этой комнате всего лишь одну ночь, поэтому и не мог привыкнуть к тому, что теперь это была «его» спальня. В отличие от Гилберта, который быстро присвоил эту комнату Алеку у себя в голове. — Хотел заглянуть в твои сны, — спокойно произнес Гилберт, так выразительно усмехнувшись, что Алек снова столкнулся с его глазами, и в этот раз надолго. Гилберт так неотрывно и внимательно смотрел в его глаза, что у Алека невольно вспыхнули щеки. Или же это было из-за того, что он ему сказал. Ведь он не хотел, чтобы Гилберт узнал, что ему снилось сегодня ночью. Тонкая косичка, в которую Гил всегда собирал часть своей густой челки, выправилась у него из-за уха, но прежде, чем коснулась своим кончиком щеки Алека, он быстро выпрямился, сев на край кровати и с ухмылкой скрестив руки на груди.- Шутка. Но теперь мне действительно интересно, что за сны тебе снятся, — заметив его румянец, произнес он. — Ничего особенного, — отмахнулся Алек, перевернувшись на бок, лицом к Гилу, и подтянув к груди одеяло.- Я долго не мог вчера уснуть. Наверное, из-за всех этих эмоций. — В любом случае, с добрым утром. Я хотел первым сказать тебе это, именно поэтому и пришел. Сегодня оно поистине свободное для тебя, не правда ли? — воодушевленно сказал Гилберт, с интересом на Алека посмотрев. Алек взглянул на него в ответ, даже не зная, что и ответить. Похоже, только сейчас, когда ему об этом сказали, он наконец в полной мере осознал, что теперь был свободен. Это была не первая ночь, проведенная на свободе: до этого были еще две, но их Алек провел в дороге и в постоянных волнениях о своих действиях и о возможной погоне, поэтому у него не было возможности насладиться этим сполна. С тех пор, как он сбежал из Малверна, прошло два дня. Они встретились с Монро и остальной группой в близлежащем от Малверна городе и дальше продолжали путь вместе, разбившись на небольшие группы, чтобы путешествовать из города в город было удобнее и безопаснее. Остановки они тоже делали в разных местах, даже спали в разных тавернах и убежищах, но практически все время тратили на дорогу, пока не оказались здесь — в штабе Кары. Штабом называлось большое, Алек даже не мог представить насколько большое поместье в три этажа и с собственными конюшнями. Он даже толком не успел осмотреть его, потому что, когда они приехали сюда вчера, была уже ночь, и Алек смог увидеть только освещенные части поместья, вроде главного входа и конюшен. Алек, несмотря на организованность и продуманный план Кары, не смог по-настоящему успокоиться ровно до того момента, пока не открыл глаза сегодня утром, осознав, что все было позади, и здесь их никто не должен был найти. Погони действительно не было. В городах, которые они проезжали, Алек не видел королевской стражи. Все было относительно спокойно, и приходилось только гадать, когда же его пропажу обнаружат. Гилберта Алек не видел с того самого момента, как они покинули Малверн. Он был одним из тех, кому Монро приказал поехать вперед. Гилберт был единственным более-менее знакомым ему лицом среди членов Кары, не считая Монро, поэтому не видеть его хотя бы отдаленно и в минуты особых переживаний не ловить взглядом его фигуру где-то поблизости, было для Алека довольно тяжело. Большинство своей сознательной жизни он провел с одними и теми же людьми, и хотя они не приносили ему никакого комфорта и все это время ему хотелось вырваться и наконец встретить других, не знакомых ему людей, в реальной жизни находиться с теми, кого он совершенно не знал, оказалось труднее, чем он думал. Но он привыкал. Он знал, что время ему в этом поможет. Алек не видел Гилберта все это время, и вчера ночью в доме у него тоже не было возможности встретить его где-нибудь в коридорах совершенно случайно, поэтому он так удивился, открыв глаза и обнаружив его в своей комнате. Похоже, он смог хорошо отдохнуть после дороги. Иначе то, почему он так хорошо выглядел, трудно было объяснить. — Ну, о чем думаешь сейчас? — заметив некую задумчивость на улыбающемся лице Алека, спросил Гилберт. — О том, что я и не помню, когда в последний раз просыпался и радовался тому, что проснулся, — честно признался Алек, приподнимаясь на локте, а затем и вовсе садясь на кровати и свешивая спутанные волосы с одного плеча.- Когда вообще хотел просыпаться. — Та жизнь навсегда осталась в твоем прошлом. — И я не собираюсь ее забывать, — качнув головой, произнес Алек с удивительным спокойствием, — она сделала меня тем, кто я есть сейчас. Она сделала меня сильнее. Сильнее Кларенса, — Гилберт слабо улыбнулся этому, вспомнив, что Монро считал точно так же. Он тоже думал, что Алек сильнее своего старшего брата и способен делать вещи, которые Кларенс не смог бы делать, даже если бы его титул не сдерживал его. Вероятно, он также был более потерян и запутан, и его душа была более темна и сложна, как думал Монро, но это давало ему особую силу, которую Алек мог использовать.- Хотя он бы, вполне вероятно, не согласился бы со мной. Он бы посчитал, что сбегать от проблем — участь слабых. — Один человек сказал мне, что участь слабых — терпеть и ждать перемен. Сильные делают все, чтобы что-то изменить, — ответил на это Гилберт, не согласившись с таким взглядом. Для него, поступок Алека не означал «побег» от проблемы, а скорее его нежелание мириться с жизнью, которая ему была навязана. Лэйн заправил прядь волос за ухо и встретился взглядом с глазами Гилберта, задумчиво покивав. Похоже, эти слова ему понравились.- Ну, чем хочешь заняться? У нас есть время до вечера, куча времени, на самом деле. «У нас?» — хотел переспросить Алек, но остановил себя, почему-то постеснявшись. — Как…как далеко мы от города? — замявшись, вместо этого спросил он. Скаркрофт даже удивился. — Совсем не далеко, на самом деле. Около одной мили. Наше поместье находится сразу за городом. Большим городом. Там огромный рынок, и постоянно проходят ярмарки. — Я хочу…пойти в город, — снова удивил Гилберта Алек. Он выглядел как-то неуверенно.- Могу ли я? — Конечно же, можешь, — вставая с кровати и расправляя руками свою свободную черную рубашку, которая спереди была заправлена в его облегающие брюки, на высокой талии которых красовались ножны с кинжалом.- Тебя не держат здесь в плену, Алек. — Да, но, как я понял, Монро волнует мое сходство с Кларенсом, — Алек скинул с себя одеяло и поставил ноги на пол, не отрывая взгляда от Гилберта, который, лениво потянувшись, оставил руки за головой, сцепленными в замок. — Мы просто будем осторожны, — пожал плечами Гилберт.- Я покажу тебе город и прослежу, чтобы никто не обратил на тебя внимание. Но сначала ты должен хоть что-то поесть, поэтому спускайся вниз. Сегодня готовит Ада, поэтому это обязательно будет рыба, — произнес он, открыв дверь комнаты Алека и повиснув на ручке.- Ах и да, твоя одежда в этом шкафу. Алек посмотрел на шкаф, на который пальцем указал ему Гилберт, и удивленно выгнул бровь, встав и направившись к нему, чтобы проверить. — Но я не брал с собой никаких вещей…- недоумевающе проговорил он, на что Скаркрофт только рассмеялся, выходя из его комнаты. — И не надо было, — произнес он прежде, чем закрыть за собой дверь, на которую Алек все так же непонимающе посмотрел, открывая дверь шкафа, в котором лежала его новая одежда, такая же оснащенная и удобная, как и у всех членов Кары. Что Алека по-настоящему удивило, так это размеры дома, который он смог по-настоящему оценить только сейчас, когда привел себя в порядок и вышел из комнаты, оглядываясь по сторонам, как какой-то щенок, который впервые оказался в чудом доме. Комната, которую ему отвели, находилась на втором этаже, но, выйдя на лестницу, Алек увидел, что, всего в этом доме было три этажа, и он был невероятно просторным и длинным с кучей поворотов и большим количеством комнат. В детстве Алек часто бывал в фамильном поместье Эйнсвортов, построенном на отведенных под их управление землях, и даже их далеко не скромное поместье не могло сравниться с тем, в котором Алек находился сейчас. Обычно такие поместья принадлежали не просто благородным семьям, а лордам и графам, у которых было огромное состояние на их постройку и постоянное содержание. Алек точно не ожидал увидеть нечто подобное в распоряжении таких людей, как те, кто принадлежал Каре. Он помнил слова Гилберта о том, что большинство членов Кары имели благородное происхождение, но разве земли и владения не конфискуют, когда человека объявляют изменником? Откуда тогда у них мог быть такой дом? — Черный — твой цвет, — сказал Гилберт, когда Алек спустился вниз. Лэйн так и замер у лестницы, посмотрев на себя в треснувшее по краям зеркало и даже удивившись своему отражению, потому что он никогда не видел себя таким… Алек даже не мог подобрать подходящее слово. Взрослым? Вытянувшимся? Ведь даже его лицо как-то изменилось. Оно больше не выглядело грустным, или же смиренным, или же раздраженным, какое лицо он всегда видел у себя в зеркале в Малверне. Сейчас оно выглядело немного растерянным, но спокойным, в нем были намеки на силу и какую-то непоколебимую решительность. Алек медленно поднял руки и, не отрываясь от своего отражения, убрал свои длинные волосы от лица, заправив их за уши. Ему казалось, что он себя не узнавал. Неужели это все — заслуга черного цвета его костюма? Или дело было в том, где находилось зеркало, в которое он смотрел? — Она очень удобная, — произнес Алек, отходя от зеркала и трогая рукав плотного, кожаного дублета, который идеально сидел на его фигуре.- Неудивительно, что вы так ловко и быстро передвигаетесь по лесу. — Да, одежда все упрощает, — согласился Гилберт, откладывая какую-то книгу на стол и внимательно оглядев Алека сверху-вниз. Он сидел поперек большого бордового кресла в просторной гостиной комнате, подперев голову тыльной стороной ладони, свесив одну ногу с его подлокотника, а вторую поставив на пол.- Но это всего лишь одежда. Мы покажем тебе потом, как это выходит у нас так незаметно и тихо. — Всего лишь одежда? Что-то мне подсказывает, что не у всех подобных групп есть настолько продуманный гардероб, — усмехнулся Алек, — окинув взглядом темную гостиную, мрачности которой прибавляло еще и то, что тяжелые синие шторы были задернуты на всех окнах, кроме одного. У кого-то здесь явно была аллергия на все светлое. — Монро считает Кару единственной в своем роде, — с нарочитой гордостью произнес Гилберт, хмыкнув, и Алек это заметил. Иногда ему сложно было понять, с каким настроением и насколько искренне его новый знакомый произносил некоторые фразы, и порой так же сложно было понять, что у него было в мыслях на самом деле, и, похоже, это привлекало Алека даже больше, чем он об этом подозревал. — Мой брат знает о вашем существовании? — спросил Алек, будто внезапно осознав, что все это было реальностью, а не каким-то странным сном. Он вступил в группу «изменщиков», но он даже не знал, было ли хоть кому-то известно об их существовании. Ведь у уверенности Монро должны были быть свои причины. Проще было спросить у него это лично и прямо, но у Алека было такое чувство, что были вещи, в которых Гилберт Скаркрофт почему-то не станет ему врать. Несколькими днями ранее у него был шанс в этом убедиться. Гилберт снова взглянул на Алека, который остановился перед его креслом. Он долго и как-то внимательно смотрел ему в глаза, прежде чем что-то ответить, будто ожидая от него какого-то пояснения или же задумавшись о том, почему он вообще задался таким вопросом. — Нет, — после недолгой паузы с непоколебимым спокойствием ответил Гил.- Пока нет. — А другие? Кто-то из тех, кто его окружает? Или же кто-то во дворце? Кто-нибудь знает о… Резкий и громкий металический звук, послышавшийся откуда-то из глубины гостиной, не дал Алеку закончить. Он прервал сам себя и даже дернулся от неожиданности, отступив на шаг назад и большими глазами посмотрев вперед, а затем на Гилберта, который почему-то оставался совершенно спокойным. Он только непонимающе сдвинул брови к переносице и как-то устало закрыл глаза, прислонив ладонь к своему виску. Звук был настолько громким и продолжительным, что у них обоих до сих пор звенело в ушах, а Алек уже и забыл, о чем он хотел спросить Гилберта, сейчас он даже мысли в кучу собрать не мог. Ему показалось, что это был звук чего-то металического, что только что соприкоснулось с каменным полом, но сейчас он бы даже не удивился, если бы в следующую секунду увидел дракона. Он хотел было уже спросить у Гилберта: «Что это, черт возьми, было?», как вдруг его прервал громкий женский голос, послышавшийся оттуда же: — Бездарность! От тебя требовалось просто не мешать мне! — Ты поставила на самый край! В этом, что, я, что ли, виноват? — на этот раз голос был мужским, но не менее громким, разве что не таким прохладным, как женский. И это показалось Алеку каким-то парадоксом. Девушка повышала голос, но он не звучал раздраженно или истерично. Повышенные голоса никогда не могли звучать прохладно. По крайней мере, Алеку так казалось до сегодняшнего дня. — Я ничего не трогала! Это сделал ты, а потом забыл, как обычно. И зачем здесь вообще ходить? — Я не могу ждать вечность, пока ты подашь мне… — Если честно, все, что ты должен был сделать, это упростить мне работу, но ты ее только прибавил. Весь этот диалог вогнал Алека в какой-то ступор. Тем, что он не знал, что поблизости тоже были люди, и тем, что он абсолютно не понимал, что происходило. В отличие от Гилберта, лицо которого не было удивленным или недоумевающим — он слушал все это с прохладным спокойствием или даже усталостью, и Алек понимал, что пока он был наверху, Гил уже становился свидетелем этих разговоров, которые без контекста казались абсолютно странными. — Что происходит?..- негромко спросил Алек, когда Гилберт нехотя поднялся с кресла и, поправив свой дублет, кивнул ему в ту самую сторону, откуда доносились все эти посторонние звуки. — Лучше один раз увидеть, — загадочно усмехнулся он, и Алек последовал за ним, пытаясь прикинуть, кого он мог увидеть в следующую минуту. Оказывается, на другом конце гостиной была дверь, которую Алек никак не мог увидеть с того места, где он стоял до этого. Она была приоткрыта и за ней слышалась какая-то суета и множество смешавшихся между собой звуков, в том числе и голосов, которые звучали уже намного тише, потому что их обладатели, видимо, решили сбавить тон. Гилберт протянул руку к двери, чтобы ее открыть, но она сама распахнулась в это же самое мгновенье, заставив его замереть на месте, а Алека столкнуться с ним плечом от такой неожиданной остановки. Перед ними, на пороге, стояла девушка, по лицу которой можно было понять, что и она не ожидала увидеть кого-то прямо за дверью. В одной руке она держала продолговатый кувшин, чуть не выронив его от неожиданности, а вторую прислонила к своей груди, большими и непонимающими глазами глядя на Гилберта. — Скаркрофт, черт возьми! Зачем так подкрадываться? — выдохнув и качнув головой, произнесла она, и Алек снова заметил, каким же холодным и низким звучал ее голос. — Это вы здесь так шумите, что нагоняете панику на весь дом. Вы хоть понимаете, как вас слышно? — Не нужно было проделывать весь этот путь сюда, чтобы сообщить мне об этом, — фыркнула девушка, схватившись двумя руками за кувшин и прижав его к себе. Она показалась Алеку довольно молодой. Ее вытянутое в меру бледное лицо было полностью открыто от ее светло-русых волос, которые были собраны на затылке в аккуратный пучок. Пара тоненьких прядей все же выбивались из прически и падали ей на лоб, опускаясь к ее большим, выразительным, и светлым глазам, которые выглядели не то чтобы не дружелюбно, но просто были строгими и серьезными. Четко-очерченные тонкие губы, немного вздернутый нос, острый подбородок и довольно сильно выступающие скулы — с такой внешностью она показалась Алеку одновременно миловидной и грубой, и он все никак не мог понять, как это было возможно. Может быть, эта грубость в ее внешности была как-то связана и с ее одеждой тоже, ведь на ней была одета свободная, даже какая-то мужская рубашка с засученными до локтей рукавами, край которой она завязала в узел у себя на боку, из-за чего прямо под ее грудью была видна полоска ее светлой кожи, что не скрывали ее брюки на высокой талии. Алек ненавязчиво разглядывал ее все это время, но она, похоже, поначалу даже не обратила на него никакого внимания. — Я просто пытаюсь быть гостеприимным, чтобы новый член Кары не сбежал отсюда через неделю, — с какой-то иронией, явно адресованной не Алеку, проговорил Гилберт, склонив голову в ту сторону, где стоял Лэйн, который это заметил, выдавив из себя что-то наподобие улыбки, когда девушка посмотрела на него.- Это Александр Лэйн. Тот самый. — Алек, — тут же произнес Лэйн, чтобы сразу упростить этот знакомство. Ее взгляд, поначалу серьезный и недоумевающий, вдруг расширился и приобрел какое-то даже взволнованное выражение, когда она поняла, кто все это время стоял перед ней и слушал этот странный разговор. Похоже, ей даже стало как-то неловко за свою резкость, и она искренне и красиво улыбнулась, качнув головой. — Верно. Алек. Точно, я… прости, в этом доме слишком много людей, я даже не поняла, что еще не видела тебя. Думала, ты все еще спишь, вы же так поздно приехали! Мы, что, разбудили тебя? — воскликнула она, и Алек издал выразительный смешок. Причем, сделал это не только он, но и парень, что сидел в глубине комнаты, которая оказалась кухней (Алек это заметил только сейчас). — Ты даже не можешь понять, стоит перед тобой знакомый или не знакомый человек. И как ты врагов от своих отличаешь? — гнусно проговорил этот парень, не отрываясь от того, что он делал, и девушка только сдавлено улыбнулась, видимо, решая не устраивать сцену при Алеке. — Нет, это были не вы, — решил вернуться к ее вопросу Алек, мельком взглянув на Гилберта, который сложил руки на груди и с улыбкой прислонился плечом к стене.- Но все в порядке, я бы точно не хотел проспать весь день. Я и не слышал…что здесь происходит. Это…очень большой дом. — Да, верно, — протянула девушка, не убирая с лица улыбку и буквально не отрываясь от Алека. Лэйн не знал почему. Возможно, ей было просто интересно, а, возможно, она однажды уже видела его брата и тоже была поражена их сходством. Девушка внезапно дернулась, будто спохватившись, и, прижав к себе кувшин одной рукой, вторую протянула Алеку, которую тот сразу же пожал.- Мы очень рады, что ты с нами, последнее время только и слышим, что о тебе. Я Ада. А это мой брат, Алвин, — кивнув назад, представилась она, и Алек посмотрел на Алвина, который тоже наконец взглянул на него, поднявшись и помахав ему ножом в своей руке. «Близнецы», — внезапно понял Алек, увидев лицо ее брата. Алвин был точной копией Ады, и если бы не его мужское телосложение и след щетины, Алек бы подумал, что сходит с ума. Даже волосы у Алвина были такими же длинными, как у его сестры, правда, он никуда их не убирал, они просто спускались к его плечам и были заправлены за уши, чтобы не мешались. — Что он делает? — Алек никак не мог разглядеть, чем занимался этот парень. — Чистит овощи, — после недолгой паузы произнесла девушка, издав выразительный смешок.- Мы сегодня отвечает за готовку, а это, как мы уже выяснили, все, на что он способен. — Ой, помолчи, а? Если хочешь, помогай себе сама, — бросил через плечо Алвин, ткнув ножом в их сторону. Лэйна даже как-то забавляло и удивляло то, что, в отличие от сестры, голос Алвина был просто переполнен эмоциями, и не просто голос: выражения его лица, резкие действия, то, как он качал головой, как импульсивно выговаривал слова, как громко смеялся и вздыхал — все это было будто пропитано его эмоциями и даже их излишками, в то время как эмоционального диапазона Ады хватало, похоже, только на улыбку. — Вам нужна помощь? — вдруг спросил Алек, указав жестом на кухню.- Я могу что-то сделать, если… — Нет, что ты, — качнув головой, быстро отказалась Ада.- Мне проще самой, я с этим прекрасно справляюсь. Особенно, когда мне не мешают. Тем более, сейчас моя очередь, и мы специально остались здесь. — Ты уверена? Просто ты, кажется, ранена, — сказал Алек с некой неловкостью в голосе, посмотрев на правую руку Ады, предплечье которой было туго перевязано, а на самих повязках были видны следы крови. Услышав слова Алека, Гилберт вдруг насторожился. Его лицо дрогнуло и приняло какое-то серьезное, даже прохладное выражение, и он тоже незаметно для Алека посмотрел на руку Ады, затем переведя глаза на ее замершее лицо. Похоже она колебалась. Она посмотрела на свою рану так, будто и сама, как и Алек, только что ее увидела, а затем она лишь коротко улыбнулась, опустив руку и скрыв ее от и глаз. — Это всего лишь царапина. Поранилась, когда практиковалась, ничего серьезно, — отмахнулась она, одним только выражением лица заверив его, что все было в порядке. Алек и сам не понимал, что это у него был за приступ вежливости, которая могла, возможно, показаться Аде, и Алвину, и тому же Гилберту даже излишней, но Лэйн слабо контролировал себя сейчас. Он, похоже, только сейчас начал узнавать, как он ведет себя при знакомстве с другими людьми, как он ведет себя в обществе незнакомых первые минуты, что для него нормально, а что нет. И это все даже немного злило его, ведь подобное люди узнают о себе точно не в его возрасте, а гораздо, гораздо раньше. — А где…где все остальные? — задал Алек вопрос, который мучил его уже какое-то время, обернувшись и оглядев пустую гостиную.- Здесь как-то даже пустынно. — Да кто где, на самом деле, — пожав плечами, ответила Ада, переведя взгляд с Гилберта на брата Настоятеля. — Феникс уехал на какую-то очередную встречу со своей свитой, остальные занимаются своими делами, может, даже у себя. К вечеру все вернутся, — подал голос Алвин, не оборачиваясь и не отрываясь от того, что он делал с овощами. — Со «свитой»? — Алек зацепился за это слово, в который раз осознав, что он даже не знает, как устроена сама Кара. — Просто есть те, кто ходит с ним постоянно, — пояснил Алвин, услышав Алека. — Например, Зэйн, — добавила Ада, дернув бровью. — Зэйн не «ходит» с ним, он с ним сливается, — с легкостью хмыкнул Гилберт, и Ада сделала то же самое, переглянувшись с ним. Алек помнил человека, про которого они говорили. Рыжий, словно солнце на закате, парень с недовольным и каким-то хитрым взглядом, который действительно смахивал на правую руку Монро. Значит, его здесь ласково называли «свита»? Похоже, Монро имел на эту группу просто огромное влияние. — Вы, наверное, голодные. Мне не стоит вас задерживать. Можешь пройти в комнату, где мы обычно едим, она вон там, прямо за углом, — воскликнула Ада, указав туда, где гостиная сворачивала налево, огибая кухню. Похоже, столовая комната находилась прямо за ней.- А я быстро сделаю для вас что-нибудь. Вот, отнеси это туда же, пожалуйста. Здесь вино, — она передала в руки Алеку кувшин, и тот только покивал, поблагодарив ее и скрывшись за поворотом, перед этим оглянувшись на Гилберта, который жестом показал, что он скоро к нему присоединится. Ада не понимала, почему Скаркрофт остался, а не исчез, как только разговор был окончен, (как он всегда это делает, не перекидываясь ни с кем даже одной лишней фразой), но она почему-то не могла развернуться и зайти обратно в кухню, несмотря на все красноречивые и нетерпеливые вздохи ее брата у нее за спиной. Что-то не давало ей этого сделать, и у этого «чего-то» даже было имя, и это «что-то» буквально прожигало ее своим взглядом все то время, пока до них доносились шаги Алека. — Так…- ненавязчиво, (как он думал), и не громко протянул Гилберт, отталкиваясь плечом от стены и вставая напротив Ады. Он вынул руки из карманов своих брюк и взял одной запястье Ады, приподнимая ее руку к себе и разглядывая ее перевязанную рану.- Где ты, говоришь, получила такую рану? — Если ты не заметил, то он спросил у меня то же самое. И я уже сказала, что это случилось во время тренировки несколько дней назад, — вырвав свою руку из слабой хватки Гила, так же негромко шикнула на него Ада. Оба их взгляда потяжелели, столкнувшись друг с другом. — Да, потому что он тебя еще не знает. Хочешь, чтобы и я поверил в то, что одна из наших лучших убийц поранилась на тренировке? — качнув головой, усмехнулся Гилберт, прежде чем его лицо снова приняло серьезное выражение. Ада же никак на это не отреагировала, продолжая смотреть парню в глаза. — У Алвина тоже есть такие раны? Может быть, на тренировке ранили и его тоже? Поэтому он такой неуклюжий сегодня? — Хочешь проверить? — практически прошептала Ада.- Он прямо за моей спиной. — Что приказал тебе сделать Монро? — будто не услышав ее, спросил Гилберт, заставив Аду на мгновение замолчать и, похоже, забыть то, что она так хотела ему сказать дальше. Девушка усмехнулась и перемнулась с ноги на ногу, сложив руки на груди, но Скаркрофта не могли обмануть ее спокойствие и привычная холодность. — Ничего. Как и сказала — я была на тренировке. Следи лучше за своей работой, — «посоветовала» ему Ада, и Гилберт решил, что не станет больше тратить на нее время, ведь вероятность того, что она скажет правду, была слишком низкой. Впрочем, как и Алвин. Он мог искусно притворяться дурачком, когда ему это было необходимо. Гил и так прекрасно понимал, что эти двое не были в доме все эти дни, пока они отсутствовали, и поранилась Ада явно не на тренировке. В это мог поверить Алек, который видел ее впервые в жизни, но не кто-то, кто хоть немного знал эту девушку. — Только вот, к твоему сведению, у меня нет никакой «работы», — как бы между прочим сказал ей напоследок Гил, натянуто улыбнувшись и удалившись под ее пристальным и даже каким-то тяжелым взглядом. Видимо, проницательность Гилберта, который редко нарушал свое молчание, все же иногда немного выводила непоколебимую Аду из себя. Ее попросили помалкивать об их с Алвином недавнем визите в Малверн, и расспросы Гилберта никак не упрощали ей задачу. — Не обращай внимания. Не думаю, что ему и правда интересно, где ты поранила руку, — небрежно отмахнулся Алвин, замечая волнение сестры. — Но этот мальчик, брат Настоятеля… — Он не видел нас до этого, — твердо перебил он ее.- Мы сделали для этого все. Правда действительно может шокировать его, поэтому просто не будем вмешиваться и послушаемся Феникса. — Тебе ведь известно, что он не всегда принимает правильные решения, верно? — негромко спросила Ада, закрывая за собой дверь и подходя к своему брату, который не сразу отозвался, но перестал точить нож, поднеся его к своему лицу и разглядывая тонкое лезвие. — Именно поэтому мы и последовали за ним.

***

Город, в который Гилберт отвел Алека, жил жизнью, которую Лэйн едва помнил. Он был совершенно не похож на все те деревни и прочие маленькие поселения, которые они проезжали по пути сюда из Малверна. Этот город был большим и шумным, полным людей и высоких, красивых зданий. Здесь запросто можно было потеряться в тесных переулках, на широких площадях, набитых толпами людей, меж узких улочек и многочисленных извилистых поворотах. Он отдаленно напоминал Карлий, хотя Алек уже мало что помнил о столице, кроме каких-то красочных отрывков и воспоминаний об отдельных местах. Но сама атмосфера вечного движения и постоянных изменений была отдаленно знакома Алеку из его жизни в Карлие. — Чэпелтон, — как-то торжественно произнес Гилберт, разведя одну руку в сторону и немного замедлив шаг, чтобы сравняться с Алеком, который то и дело останавливался, чтобы посмотреть на что-то, что привлекало его взглядом.- Мне порой кажется, что это город, в котором каждый день царит абсолютный праздник, даже зимой, когда период ярмарок должен на время прерываться. Так сложилось, что граф, которому принадлежат эти земли, очень щедрый. — Я никогда не слышал об этом городе. Даже на занятиях, — недоумевающе проговорил Алек, и Гилберт посмотрел на него, заметив, что тот смотрел куда угодно, но только не на него. Его внимание сейчас было рассеяно.- Странно. А насколько он далеко от Карлия? — Я бы сказал, примерно миль 100, — немного подумав, ответил Гилберт. Алек удивился. — Всего лишь? А это не опасно — находиться так близко к столице, да еще и в таком количестве? — намекая на численность Кары, произнес Алек.- Кстати, я так и не понял, сколько всего человек в этой группе… — Сложный вопрос. В постоянном составе Кары, кто сейчас находится «на базе», человек 40 или 50. Остальные разбросаны по Новому Эралеону — никогда не знаешь, где встретишь одного из наших. Например, тот рыцарь, охраняющий границу Малверна, который помог Фениксу подобраться к тебе так близко. Феникс постоянно устанавливает какие-то связи и ищет полезных людей, поэтому я даже не могу сказать, сколько точно людей так или иначе связаны с этой группой. Думаю, никто точно не знает, — пожав плечами, ответил ему Гилберт.- И нет, нахождение так близко к Карлию имеет только плюсы. Никто ведь не будет думать, что группа «изменников», скрывающаяся от людей короля, будет находиться так близко, верно? Чаще всего рейды совершаются на тайные и глубинные поселения, довольно малочисленные и в труднодоступных местах, но никак не на такие города как Чэпелтон, где, как казалось бы, все «на виду», как думаешь? В этом что-то было. Не было никакого смысла искать иголку в таком стоге сена, как Чэпелтон. Особенно в разгар войны, когда люди короля были нужны на границах. Алек не знал, почему вообще переживал о таких вещах, когда вокруг были люди, которые должны были об этом позаботиться. Ему просто очень не хотелось потерять вновь обретенную свободу. Он не мог не думать о том, что если раньше на Кару не обращали особого внимания и их существование не вызвало подозрений, то сейчас, как только к ним присоединился Алек, все обязательно изменится для них. Не важно, что делал Монро и остальные для его защиты, однажды им придется использовать его и рассказать о том, что он с ними, и это вызовет такое повышенное внимание, что скрыться от него будет достаточно трудно. Хотелось думать, что загадочный и неуловимый лидер Кары действительно знал, что делал. — Я с детства такого не видел, — завороженно проговорил Алек, рассматривая раскинувшийся перед ними город. Гилберт же только сейчас осознал, почему поход в город было первым, что он пожелал сделать, оказавшись на свободе. Скаркрофт задумался о его возрасте, осознав, что Алеку должно было быть около 17 лет, что делало его самым юным членом Кары. Это звание больше не принадлежало двадцатилетнему Гилберту. Чэпелтон казался Алеку каким-то особенным. Может быть, потому, что он был первым городом, который Алек увидел за долгие годы. Может быть, это ощущение изменится, как только он увидит Карлий. Может быть, он больше не захочет бывать в больших городах, как только увидит, откуда начиналась его жизнь. Но пока что Чэпелтон казался ему особенным. И Алек жадно разглядывал его из-под своего капюшона, пытаясь не вести себя так, будто он от кого-то прятался. На главной площади, ориентиром которой служила церковь с длинным и поднимающимся к небесам шпилем, видневшимся с любой точки города, прямо на рынке проходила ярмарка. Поэтому людей здесь было намного больше, отчего их голоса, смех, возгласы купцов и завлекал, ржание лошадей и лай собак, музыка от лютни и дудок перемешались в один сплошной гул, вытеснивший из головы Алека все напряженные мысли. Люди толпились у палаток и площадок для игр, дети громко клянчили у родителей очередную сладость, бегая от палатки к палатке, женщины с корзинами тщательно выбирали мясо и зелень, а роскошно одетые аристократки с меховых накидкам примеряли очередное ожерелье и сверкающие на солнце браслеты. Алек невольно улыбался, глядя на это, от концентрации красок, шума, и людей у него разбегались глаза, как у ребенка в магазине леденцов, и Гилберт иногда поглядывающий на него, это прекрасно замечал и не мог не задуматься о том, что такая ерунда, которую он видел каждый день и даже не замечал, могла значить для него. Когда маленькая девочка с щенком на руках, убегая от своих друзей, врезалась в Алека и начала сумбурно извиняться, заметив, что он был взрослый и одетый во все черное, что добавляло ему серьезности, Алек лишь с улыбкой покачал головой и попросил погладить щенка. Гилберту даже пришлось отвернуться и притвориться, что он наблюдает за толпой и за тем, чтобы в ней не было ничего подозрительного, потому что… он не знал точно, почему, но то, как выглядел при этом всем Алек, вызывало у него странные чувства. — Я чувствую себя совсем иначе, — со вздохом какого-то облегчения признался Алек, нагоняя Гилберта и снова отвлекаясь на очередную красочную палатку.- Так…свободно. Я даже не представлял, что это настолько приятно — просто идти по городу среди людей, которых я не знаю и которые не преследуют меня, и не следят за каждым моим шагом. — Ну, я, вроде как, преследую тебя и слежу за каждым твоим шагом, — с легкой улыбкой, театрально замявшись, как бы между прочим осведомил его Гилберт. Алек издал громкий смешок, толкнув его плечом в плечо. Это был первый раз, когда Гилберт слышал, как он смеялся. — Но ты всего один, — пожав плечами, отмахнулся Лэйн младший, — и я не очень-то против того, что это ты. Услышав это, Гилберт посмотрел на Алека, немного прищурив глаза и изогнув губы в кривой улыбке, и Алек посмотрел на него в ответ, практически сразу почувствовав себя неловко, но ни одним мускулом лица не выдав этого ему. Не важно, как это прозвучало. В Малверне он постоянно должен был следить за тем, что и кому говорит, но сейчас он просто хотел позволить себе говорить. Позволить себе чувствовать неловкость за это. Позволить себе почувствовать, что его слова имели вес и что он мог ощутимо лечь на его плечи с чужим взглядом. — Что ты сделаешь, если я прямо сейчас решу уйти? Решу вернуться обратно или…или же в Карлий? — вдруг спросил Алек, поняв, что слова Гилберта заставили его об этом задуматься.- Что тебе приказали сделать, если это вдруг случится? Внимательные глаза Гилберта снова остановились на Алеке, и его лицо даже показалось бы холодным и строгим, если бы не какая-то ярко-выраженная мягкость в его взгляде. — Мне ничего не приказывали, — пожав плечами, легко отрезал Гилберт.- Но я бы сделал все, чтобы остановить тебя. — Даже силой? Гилберт усмехнулся. — Нет, не силой. — Ты можешь быть честен со мной. Я спрашиваю просто так. — Первое: я всегда честен. Второе: я бы действительно не делал это силой, — загибая пальцы, осведомил его Гилберт, и Алек усмехнулся, посмотрев вперед, на площадку, где проходили какие-то конкурсы. — Потому что я, вроде как, важен, и ты не можешь мне навредить, потому что я нужен Монро? — И это тоже, — согласился с ним Скаркрофт, — но я бы этого не сделал в первую очередь из-за того, что я бы этого не хотел. Вот и все. — Вот так просто? — Это и не должно быть сложно. Я не делаю того, чего не хочу. А я н.е. хочу нападать на тебя с оружием, ты мне не враг. Алек медленно перевел глаза на Гилберта, осмотрев его четкий профиль, украшенный прямыми линиями, никаких плавных изгибов — разве что на губах. Он понимал, что все, что говорил сейчас Гил, могло быть простым заученным текстом, который приказал ему сказать Монро. Он понимал, что вероятность того, что Гилберт действительно позволил бы ему вот так уйти, была ничтожна мала, ведь с ним от Кары уйдет довольно весомое преимущество, и он все чаще задумывался о том, что, возможно, если бы он ответил отказом тогда, в Малверне, «посланец», которым оказался Гилберт, должен был убить его, чтобы тем самым ослабить Кларенса и авторитет собора. Он все это прекрасно понимал, но почему-то Гилберт говорил так, будто он действительно не мог причинить ему зла. И ему хотелось верить. Хотя бы на эти несколько минут. — Знаешь, в Малверне все это время под личиной обычного рыцаря находился человек, которому было приказано остановить меня от «глупых» поступков любой ценой. Даже если это значило воткнуть в меня нож или же сломать мне кости, чтобы я в буквальном смысле не мог уйти, — с какой-то не очень веселой и кривой улыбкой поделился Алек. — Это он ранил твое плечо? — Да. Шелл, — казалось, что Алек практически выплюнул это имя. Оно покинуло его рот так быстро, что Гилберт, кажется, даже не успел его уловить и запомнить. Похоже, это было знаком. Некоторые имена были просто не достойны того, чтобы их запоминать.- Все эти годы я ненавидел его, казалось, больше Кларенса. Спал и видел, что однажды этот человек умрет. Я просто подумал, что… — Что в Каре Я выполняю эту роль? — перебив его и сделав многозначительный акцент на слове «я», уточнил Гилберт. — Не знаю, я просто… — Это нормально, я думаю. Если честно, я не ожидал услышать такое. Не то чтобы я многое думал о короле, но мне казалось, что хотя бы со «своими» людьми он поступает по-человечески. Засылать в Малверн шпионов уже говорит о том, что это не о тебе они заботились все эти годы. А только о себе. Алек тоже об этом думал. Вся эта операция с Малверном изначально не была направлена на то, чтобы защитить его самого. Все это было сделано для того, чтобы обезопасить Кларенса и, тем самым, авторитет дворца, который вообще не должен был вмешиваться в подобное. Алека раздражало только то, как все это преподносилось ему, и то, каким глупым был его брат, если до сих пор не осознал того, что Алека использовали для его контроля. — О его нахождении в Малверне не знали даже те, кто относился ко мне хорошо. Думаю, в Карлие боятся того, что я могу сделать, — тихо предположил Алек, не желая, чтобы кто-то услышал, что они разговаривали о столице. — Как у законного наследника, у тебя больше силы, чем ты думаешь. — И Карлий больше не сможет использовать это. Хорошо быть свободным, — усмехнулся Алек, заметив, как Гилберт покачал головой. — Прямо сейчас мы не свободны. Мы в изгнании. Это разное. Но мы стремимся к свободе, каждый — к своей собственной, правда. — Разное? — отстраненно повторил Алек. Ему казалось, что в этих землях не было никого свободнее тех же разбойников. — Все эти люди, которых ты видишь вокруг. Мы не такие, как они, — кивнув на впереди идущих людей, проговорил Гил.- Мы никому не нужные, и все, чего нам хочется — это принадлежать. Месту или другому человеку. Многие со мной не согласились бы, но затем, хорошенько поразмыслив, поняли бы что так жить спокойнее. Что настоящая свобода — в принадлежности. Люди всю жизнь стремятся принадлежать чему-то. Месту, делу, другим людям. И я думаю, что это абсолютно нормально. Но нас этого лишили. За то, с чем мы просто не могли согласиться. И теперь мы в изгнании, потому что альтернатива этому — смерть. Мы просто хотим вернуть себе свое место. Гил говорил тихо, и его лицо выглядело так, будто у него не было никаких переживаний, поэтому любой, кто посмотрел бы на него сейчас, увидел бы красивого и беззаботного юношу, с интересом разглядывающего то, что предлагал каждый продавец на этой ярмарке, и улыбающегося тем, с кем сталкивался взглядом. Алек знал, что он пытался слиться. Несмотря на то, как он, на самом деле, выделялся из толпы своей одеждой и даже походкой, и тем, что у него по плащом, как и у Алека, было оружие, он пытался слиться с теми, кто шел впереди него, с теми, кто шел ему навстречу, с теми, кто в спешке и суматохе толкал его плечами. Только так никому и в голову не придет прислушаться к их разговору. Алек смотрел на него, пока его будто насквозь пронзало это осознание того, что они действительно не были похожи на всех этих беззаботных людей, окружавших их со всех сторон. Эти люди были частью этих земель и этого королевства. А они были теми, кого это королевство скорее увидело бы мертвыми, чем приняло бы. — Ты тоже из-за этого вступил в Кару? — поинтересовался Алек, даже не ожидая, почему-то, что Гилберт решит отвечать на этот вопрос.- Из-за того, что хочешь отомстить моему брату за то, что потерял свое место в этом королевстве? — Нет, в моем случае все было совсем не так, — почему-то улыбнувшись, покачал головой Гилберт. Алек вопросительно выгнул бровь, склонив голову к плечу.- Мой отец, как и отец Феникса, был изгнанником, потому что он был открыто против того, чтобы титул передался Кларенсу Лэйну. Его лишили грамоты благородства, а когда мне было 16 лет, его и двух моих старших братьев убили. — Мне жаль это слышать, — тихо произнес Алек каким-то виноватым голосом. Гилберт это заметил, усмехнувшись. — Спасибо. Но не смотри на меня так, в этом даже косвенно нет твоей вины. В этом даже не виноват Кларенс, если говорить совсем уж откровенно. Все что он сделал — это принял титул, и не его вина в том, что ваши с ним родители умерли, и титул пришлось принять ему. Все, что случилось со мной, и Фениксом, и другими, сделал дворец. Я злился на Кларенса только за то, что он продолжает быть Настоятелем, зная, что вызывает такие волнения. И ничего не меняется, — хмыкнул Гилберт, и Алека в какой-то степени даже удивили его слова.- Когда все это случилось, я остался совсем один и мне некуда было пойти. У меня было не много вариантов — я бы мог стать разбойником, или же перебежчиком, но меня не очень радовала перспектива быть частью Ареона, да и я вряд ли мог бы быть им полезен. И я просто… был. Не знаю, несколько лет я просто переезжал с места на место, пытаясь заработать какие-то деньги. Но однажды я попал в передрягу с местными разбойниками в одном городе, и именно так меня нашел Феникс. Они помогли мне, и, увидев, как я дерусь, он предложил мне покинуть город вместе с ними, вступив в Кару. Я согласился, потому что…мне хотелось чему-то принадлежать. К тому же, они были похожи на меня, и они хотели все исправить. Мне хотелось им в этом помочь. Так что, нет, я не вступал в Кару с целью отомстить твоему брату или что-то в этом роде. Если честно, большую часть времени я даже не особо вникаю в планы, которые строит Феникс, но я все равно их часть. — Забавно. Кара буквально пытается совершить революцию, но ты с ними совершенно по другой причине, — Алек издал короткий смешок, придержав рукой свой глубокий капюшон, который попытался сорвать с него поднявшийся ветер. — Как и ты. Не думаю, что ты идешь на это, потому что тебя привлекает идея стать Настоятелем, — сказал Гилберт вдруг остановившись и обернувшись на Алека, которому тоже пришлось остановиться и приподнять голову, чтобы заглянуть Гилу в его необыкновенно красноречивые глаза. Вот только Алеку сложно было смотреть прямо в них, когда его родинки на веке постоянно привлекали его внимание.- Ты идешь на это, потому что хотел вырваться оттуда и посмотреть своему брату в глаза. — Верно. Я ненавижу его за то, как он поступал со мной. Это между ним и мной, я знаю, и это отличается о того, о чем говорил Монро, — признал Алек, складывая руки на груди под мантией. — Но я также зол на него, потому что, когда он стал Настоятелем, он убеждал меня, что теперь все будет по-другому. Он поклялся что все изменит, что никогда больше не допустит ошибок, что допустили в прошлом. И я поверить не могу, что он так легко забыл не только про меня, но и про свою клятву. Я не прощу ему этого. Я не хочу просто смотреть на то, как он отходит от того, во что он верил. — Что ж, теперь нас таких двое. Пытающихся быть чем-то большим, чем наше прошлое, — внимательно выслушав его и плавно пожав плечами, ответил ему Скаркрофт. Алек слабо улыбнулся, поняв, о чем он ему говорил, но Гилберту эта улыбка показалась какой-то грустной.- Как много ты знаешь о своем брате? — поинтересовался он из чистого любопытства. Ему казалось, будто Алек и хотел, и не хотел о нем говорить одновременно. Возможно, ему хотелось, чтобы его спросили, разговорили бы его, заставили об этом думать. Возможно, сам он этого тщательно избегал. — Не очень многое, думаю. Я знаю только то, что у него слабое здоровье. По крайней мере было, когда я уезжал. — Как и у тебя? — Нет, мне повезло больше, — Алек покачал головой, скрестив руки на груди и покусав нижнюю губу.- У него были жуткие боли в голове, и раньше это очень мешало ему. Никто не мог понять, что с ним такое и почему это происходит. Но я не знаю, избавился ли он от этого или нет. Он никогда не писал мне об этом в своих письмах. — А о чем он обычно писал? — в голосе Гилберта не слышалось ничего, кроме интереса. Не похоже было, чтобы он выпытывал информацию для кого-то, кроме себя. — О других, в основном, — пожав плечами, ответил Алек. — О том, как скучает. Бред, в общем-то. Он не особо доверял мне. — Возможно. Или же считал тебя ребенком, — предположил Гилберт, заглянув ему в глаза и скривив губы в легкой улыбке. — Молодые люди! Вы просто обязаны принять участие в нашем развлечении, подходите же! — вклинился между ними мужчина, который до этого зазывал людей из толпы к своей палатке. Увидев остановившихся Гилберта и Алека, он нацелился на них, взяв их под руки и подталкивая в сторону небольшой арены, что находилась под навесом.- Если вы попадете в центр всех 10 мишеней, то этот бочонок с вином будет ваш! Ну как, звучит заманчиво? Попробуйте! Уже долгое время никто не выбивал все 10 с первого раза! Мужчина поочередно указывал рукой то на небольшой бочонок с вином, то на лук и стрелы, которые держал в руках его юный помощник, то на 10 далеких мишеней, которые, к тому же, были не такими уже и большими. Алек переглянулся с Гилбертом, который повесил на лицо ухмылку, и засмеялся, уверенно покачав головой. — Нет-нет, лучник из меня неважный, — признался он, скривившись. И это было полной правдой. Из всего, чему его учили в Малверне, стрелять из лука у него получалось хуже всего. Он плохо видел на больших расстояниях, да и сам лук для него был жутко неудобным оружием. — Я тоже не в форме, но забавы ради, — вдруг легко произнес Гилберт, демонстративно задумавшись перед этим. Алек, вскинув бровью, проводил его взглядом, и Скаркрофт подмигнул ему, всучив довольному мужчине золотую монету и жестом подозвав к себе мальчика, чтобы тот дал ему лук и стрелы. Алек встал недалеко от Гилберта за начерченной на земле линией, откуда нужно было стрелять, а мужчина еще раз разразившись громкими комплиментами и пожеланиями удач, отошел от них, зазывая толпу обратить внимание на развлечение. — Он уверен, что ты не выбьешь их, — наблюдая за мужчиной, негромко произнес Алек. Гилберт приподнял уголок губ в кривой ухмылке. — На его месте, я бы не верил всему, что говорят, — сказал он, отпустив рукой стрелу. Толпа, собравшаяся вокруг палатки засвистела и захлопала, и Алек, прищурившись, увидел, что стрела пробила самый центр мишени. Он быстро перевел свои глаза на Гилберта, но тот лишь шире улыбнулся, заметив это боковым зрением. То же самое повторилось и со второй, и с третьей, и с четвертой, и даже с пятой мишенью. Толпа была в восторге. — Так ты действительно лучник, — дернув бровями и сцепив руки в замок за спиной, проговорил Алек куда-то в воздух. — Только когда мне не лень, — с легкой иронией ответил ему Гилберт. Алек прикусил губу, невольно оглядев толпу. Его вдруг забеспокоило то, что они делали. Это было весело, но разве так они не привлекали внимание? Он думал об этом до тех, пока не увидел, что на него, в общем-то, никто даже и не смотрел. Никто не обращал на него свое внимание, обсуждая меткость Гилберта, споря о том, сможет ли он выбить оставшиеся мишени и решая, кто пойдет учавствовать в этом следующим. Быть на виду порой действительно было самым лучшим способом остаться в тени. — Мне кажется, ты хочешь о чем-то меня спросить, — негромко сказал Гилберт, пуская стрелу в очередную мишень. Алека снова оглушили возгласы и ободряющий топот толпы. — Так заметно? — Ты почти это сделал до того, как он к нам подошел. — Нет, я…- Алек почему-то замялся, похоже за эти несколько минут успев передумать. Но Гилберт выжидающе на него взглянул, затем снова вернувшись к своей очередной мишени, и Алек, засмотревшись на его точеную позу, напряженный профиль и прищуренные глаза, понял, что он не собирался менять тему и просто не смог не спросить. — Ты когда-нибудь видел моего брата? Он даже не знал, почему его это волновало. Но он просто не мог перестать думать о Кларенсе после их разговора. — Да, — спокойно ответил ему Гилберт, — несколько раз. В последний раз это было несколько месяцев назад. — Мы правда так сильно похожи, как все говорят? — Я думаю, да, похожи. Всем, кроме волос, — на мгновение задумавшись, все же ответил Гил.- Многие ведь с ума сходят по его внешности, ты знаешь? Это тоже вызывает резонанс. Алек покивал. — Слышал, как рыцари это обсуждали. — Думаю в сравнении с тобой, он не так уж и впечатляет. Гилберт замолчал, чтобы пустить очередную стрелу, а Алек воспринял это, как шутку, издав короткий смешок и посмотрев куда-то вниз, себе под ноги, по возгласам людей узнав, что его «сопровождающий» снова попал в цель. — Я слышал обратное, — вспомнив обсуждения рыцарей в Малверне, свидетелем которых он невольно становился множество раз, проговорил Алек. Если рыцари и говорили что-то положительное о Кларенсе, так это касалось только его внешности. Поначалу Алек находил это странным, считая, что обсуждать подобное было неуместным, но со временем он привык к их глупым и развязным разговорам, которые зачастую не имели никакого смысла. — Слепые, — вдруг хмыкнул Гилберт, выбив свою последнюю мишень и даже не обернувшись, чтобы проверить, смог ли он попасть в центр. И Алек тоже не проверил, не сумев сразу отвести глаза от Гилберта, который прошел мимо него, снова подзывая к себе мальчишку и отдавая ему лук. Он выглядел…так непринужденно. Что бы он ни делал. Попадал ли он мастерски в центр любой мишени, в которую он стрелял из самого, казалось бы, неудобного лука, или же говорил другому парню о том, что находил его красивым — он выглядел так, будто для него это было так же легко, как дышать. Алеку казалось, что он не мог его прочесть. Забавно, но и Гилберт думал то же самое в отношении него. Толпа поаплодировала ему, разразившись радостными криками, а Алек понял, что может пошевелиться только тогда, когда Скаркрофт назвал его по имени, с улыбкой продемонстрировав ему бочонок вина, который теперь принадлежал им. Алек снисходительно усмехнулся и тоже поаплодировал ему несколько раз, увидев, как его улыбка от этого стала шире. — Точно. Еще тогда, в Малверне, когда вы все сбросили с себя свое оружие, при тебе же действительно были лук и стрелы, я совсем забыл об этом. Похоже, я слишком отвлекся на другое твое оружие, которое было более интересным. Такие…будто лезвия нанизанные на леску. Мне показалось, это какой-то странный вид гарроты. Поэтому я подумал, что ближний бой — это явно твое, — на обратном пути, когда они уже подъезжали в дому, сказал Гилберту Алек, вспомнив, что он действительно уже видел однажды его с луком. Гилберт сравнял свою лошадь с лошадью Алека и, переглянувшись с ним, вдруг вытянул одну руку в сторону, отодвинув край своей мантии, что прикрывала лишь половину его тела. — Ты об этом? — уточнил он, и Алек, внимательно приглядевшись, заметил, как эти тонкие лезвия, отражавшие черный цвет мантии, свисали у него вдоль всей руки, даже с запястья, к которому, похоже, крепился конец той самой «лески». Алек покивал, внимательно осмотрев это оружие, ведь раньше он ничего подобного не видел.- Это, кстати, не совсем для ближнего боя. Оно помогает именно в тех случаях, когда нужно ранить человека, не подходя к нему слишком близко. — Получается, ты — боец дальних дистанций? Гилберт замялся, скривив лицо и как-то неуверенно поведя плечом. — Лучше всего я стреляю из лука, особенно если позволяет местность. Но я много чем владею, и у меня много оружия. Я меняю его в зависимости от вылазок, местности, и расстояний. — Что еще у тебя есть? — заинтересованно спросил Алек. — На самом деле, все, что угодно только не меч. Я очень не люблю мечи, к тому же, для нас они не очень удобны, хотя Феникс зачастую умудряется носить его с собой и быть при этом таким же быстрым и ловким, как без него. Мне удобней с чем-то не таким громоздким и, желательно, легким по весу. Ножи, кинжалы, гарроты, мне также раздобыли револьвер, но я отдал его Перси — он от него в восторге… — Револьвер? Это настоящая редкость, — хмыкнул Алек, подумав о том, что это был второй раз в жизни, когда он слышал от кого-то про это оружие. Для него револьвер навсегда останется оружием Марка Сарджента, пускай он и не знал, использовал ли он все еще его или же нет. — Да. Поэтому найти того, кто умеет с ним обращаться, казалось более разумным, чем просто отложить и не использовать его. Перси очень способный, пускай и странный временами… — Странный? — Тебе просто нужно увидеть его. Это сложно объяснить, — отмахнулся Гилберт, и Алек многозначительно кивнул, посмотрев вперед. Они подъезжали к поместью с той стороны, с которой Алек еще не видел этот дом, поэтому его глазам частично открылась его задняя территория. И пускай на земли уже опустились сумерки, и было достаточно темно, Алек все равно заметил что-то необычное, что сразу же привлекло его взгляд и что он просто не мог рассмотреть с такого расстояния. — Что это там? — спросил он, указав рукой в сторону какой-то низкой пристройки белого цвета, которая, как казалось с такого расстояния, была будто бы ненастоящей, слишком выделяющейся на фоне старого особняка. — Я как раз думал, что стоит тебе это показать, потому что не видел, что у тебя в Малверне было нечто подобное, — вместо ответа, сказал ему Гилберт, слезая со своей лошади и отдавая поводья девушке, что стояла у ворот конюшен.- Спасибо, — сказал он ей, затем снова обернувшись к Лэйну, — Алек, это Саммер. Она заботится о всех лошадях, а еще она одна из наших лекарей. Алек отдал Саммер поводья своей лошади, поздоровавшись с ней, и девушка, красиво улыбнувшись, быстро пожала ему руку, пожаловавшись на то, что у нее было слишком много работы, из-за которой она не сможет остаться и познакомиться с ним поближе. Саммер выглядела довольно приветливой и даже какой-то милой. Она была заметно старше Алека, но на ее лице почему-то все еще остался детский яркий румянец, а волосы были длинными и пушистыми, и, похоже, их было очень сложно расчесывать. А еще он заметил, что она очень дружелюбно и искренне улыбалась Гилберту, в отличие от Ады. Алек почему-то решил, что Саммер редко участвовала в вылазках Кары, и в основном находилась на «базе» постоянно, словно какой-то необходимый костяк. Эта группа действительно была очень детально продумана. Когда Саммер, мило попрощавшись, увела их лошадей в конюшни, Гилберт, пройдя мимо главных дверей поместья, повел Алека в обход, к заднему двору. Тогда-то Лэйн и заметил, что эта «пристройка» была намного больше, чем ему показалось изначально. Она занимала практически треть периметра территории, прилегающей к дому, и практически сливалась с его задней стеной, из-за того, что ее «крыша», а если быть точнее, то плотный навес, прилегал к этой стене, образуя что-то вроде мягкого шатра. Когда Алек дотронулся до белой «стены», то почувствовал, что она действительно была мягкой — это тоже был своеобразный навес, который крепился к деревянным балкам, установленным в землю. — Не понимаю…- у Алека в голове промелькнула, кажется, тысяча вариантов того, чем могло являться такое сооружение: от какого-то странного варианта оружейной, до помещения, где можно было запереть тех, кто мог заболеть смертельное лихорадкой, чтобы они не заразили остальных в доме, но ни один из них не показался Алеку достаточно адекватным. Гилберт, ничего не объясняя, лишь отодвинул плотный край навеса, поднеся к нему лампу, и кивнул Алеку, хитро улыбнувшись. — Заходи, — сказал он, и Алек, перестав разглядывать эту конструкцию, послушался его, пригнув голову и шагнув внутрь. Внутри было достаточно тепло, и это настолько удивило Алека, руки которого замерзли на вечернем холоде, что он, кажется, запутался еще сильнее, перестав ежится и даже ослабив шнуровку на своей мантии. Но как только он отошел от этого сравнительно легкого удивления и наконец посмотрел вокруг, в чем ему помог Гилберт, зашедший следом и осветивший все помещение огнем в лампе, то он в первые мгновения даже потерял дар речи, в каком-то ступоре проходя вперед и осматриваясь. Десятки красок, пестривших у него перед глазами, казались менее шокирующими, чем такой же десяток разных запахов, ударивших ему в нос. Увиденное просто не укладывалось у него в голове. Со всех сторон его окружали высокие растения всех оттенков зеленого и яркие кусты с цветами, среди которых были и раскрытые бутоны, и еще не распустившиеся, совсем «зеленые» цветы. В последний раз (это так же было его и первым разом тоже) Алек видел нечто подобное только в королевском саду во дворце, и пускай это место было значительно меньше того, что принадлежало королю, оно все равно было красивым, и немного поражало Алека своей утонченностью и кропотливостью проделанной работы. Не каждое поместье могло позволить себе такой разнообразный сад, в котором обязательно будут расти такие цветы. — Это…это сад? — это не должно было прозвучать, как вопрос, но Алек был слишком удивлен, чтобы контролировать свой голос. Он обернулся, взглянув на Гилберта, который, казалось, совсем не отрывал от него своего взгляда, и тот легко улыбнулся, пройдя вперед и указывая на куст бледно-розовых цветов. — Летом — это сад. А в холодные времена года в попытке спасти все эти цветы это превращается в оранжерею. — Оранжерею? — со смешком выдал Алек, не веря своим ушам. Он сделал медленный вокруг вокруг себя, еще раз осматривая этот пестрый «пейзаж», и обращая особое внимание на красивые бутоны, которые, казалось, невозможно было увидеть где-то в такое время года. Алек совершенно не разбирался в цветах, и если это не была роза или же фиалка, то он даже не знал их названий, да и он даже никогда не задумывался над тем, нравились ли они ему или же нет. Он считал их красивыми и яркими. А еще они вкусно пахли, и находиться в этом месте было, и правда, очень приятно. Пускай он и не мог отделаться от этого странного ощущения того, что его обманули. Ведь как это могло быть правдой? — Если бы ты сказал, что здесь есть сад, я бы тебе не поверил. — Я понимаю, почему, — после недолгой паузы, признал Гилберт. — Нужно ведь столько времени, чтобы так ухаживать за таким местом… — И у нас есть человек, который проводит здесь каждую свою свободную минуту, — Скаркрофт выразительно усмехнулся, а Алек, уловив какую-то странную нотку иронии в его голосе, обернулся, вопросительно на него посмотрев.- Это сад Зэйна, — пояснил Гилберт свою усмешку, — он сам тут все сажал и сам ухаживает за каждым цветком. И навес тоже сделал он. Если ты вдруг не помнишь, то Зэйн это… — Я помню, — резко прервал его Алек, страшно на него уставившись, — кто такой Зэйн. Сложно было не запомнить человека, который из всей группы порой выделялся даже больше, чем Монро. Алек обратил на него внимание еще в первую их встречу в Малверне: невысокого и рыжего Зэйна от остальных отличал не только яркий цвет волос, но и его запоминающийся взгляд — не особо дружелюбный и прищуренный, будто он постоянно кого-то в чем-то подозревал. Тогда он смотрел на Алека с таким вызовом и с такой оценкой, что Лэйн постоянно отвлекался на него, думая, что они пришли в Малверн вовсе не забрать его отсюда, а убить. За те дни, которые они потратили на дорогу до Чэпелтона, Алек заметил, что такой взгляд Зэйна вовсе не был предназначен именно ему — он смотрел так вообще на всех, за исключением, кажется, только Монро. Он был что-то вроде его правой руки, его доверенным лицом и иногда даже его голосом, потому что Монро порой позволял ему высказываться за него, что наталкивало на мысль, что Зэйн с самого начала был в этой группе. То, что этот сад принадлежал именно этому человеку, делало всю ситуацию еще более абсурдной для Алека. Зэйн не то что не был похож на человека, который в свободное время любит заниматься цветами, просто он был похож на того, что в свободное время предпочитает убивать людей, если на то уж пошло. Зэйн был человеком, которого довольно трудно было представить в хорошем настроении, он был тем, кто ставит под сомнение любое слово, сказанное кем-то, кроме Монро, он был тем, к кому нужно было долго и мучительно привыкать до тех пор, пока нахождение с ним в одной комнате не будет казаться пыткой. Когда во время дороги ночью стражники одного из городов не сразу согласились впускать их в стены города, и Монро хотел уже было разобраться с этим сам, этого делать попросту не пришлось, потому что их впустили из-за одного только шума, который поднял Зэйн. Когда хотели проинспектировать их на наличие особо опасного оружия, именно долгие с грубые дебаты с Зэйном, где он едва ли давал другим вставить слово, убедили патруль бросить эту затею. Достаточно парадоксально, но он обладал какой-то магической силой убеждения. Либо же это была сила его громкого голоса, грубого тона, и довольно угрожающего вида. Представить Зэйна и цветы в одном здании уже было достаточно сложной задачей. — Ты не шутишь? — решил уточнить Алек, недоумевающе глядя на Гилберта.- Зэйн? Скаркрофт покачал головой, поджав губы. — Это его… успокаивает. — Поверить не могу. Это…это будто несовместимые вещи. Да еще и построить все это, — Алек обвел рукой сад, еще раз окинув растения взглядом. Здесь не хватало разве что щебета птиц и бабочек. — Довольно кропотливая работа, согласись? — Гилберт усмехнулся, сложив руки на груди.- Сам навес полностью прозрачный, поэтому днем он убирает вот этот брезент вверху, чтобы на них падал солнечный свет, а ближе к ночи снова закрывает его, чтобы не просочился холод. Еще этим занимается Саммер, когда нас здесь нет. Алек, казалось, еще долго не отойдет от этого шока. Ему казалось, что над ним подшучивают, чтобы посмотреть на его реакцию. Он недоумевающе слушал Гилберта, прогуливаясь по саду и рассматривая цветы, пока один из кустов не привлек его внимание своими пестрыми, разноцветными и необычными цветками. Лэйн присел на корточки, подозревая, что вкусный аромат, который он только что уловил, принадлежал именно им, и аккуратно тронул пальцами один из стеблей, чтобы развернуть к себе цветок, как вдруг громкий и резкий голос прервал его, заставив вздрогнуть. — Что угодно, только не альстромерии. Гилберт лениво обернулся, а Алек быстро перевел взгляд на вход в сад, где, облокотившись рукой об одну из балок, стоял Зэйн. Он упер вторую руку в бок и перекрестил ноги, всем своим видом показывая, что они были на его территории. — Что?..- запнувшись, проговорил Алек, отпуская рукой стебель цветка и выпрямляясь. — Делай, что угодно, только не трогай мои альстромерии, — повторил Зэйн, чуть приподняв брови, — я убил на них кучу времени, и они идеальны. Алек еще раз покосился на цветок, который, по-видимому назывался «альстромерия», а затем снова поднял взгляд на Зэйна, переглянувшись после этого с Гилбертом, который выразительно усмехнулся, сжав губы в одну тонкую линию. — Я забыл об этом упомянуть. Он помешан на них, — одними губами прошептал он, кивнув на альстромерии, после чего он повернулся к Зэйну, встретившись с его взглядом. Было странно осознавать, что Зэйн теперь был не единственным человеком, взгляд которого, казалось, мог по тяжести сравниться со скалой, потому что у Алека отчего-то глаза были намного тяжелее — не важно, улыбался ли он, или же был не в духе. Гилберт подумал о том, что пересмотреть Алека у Зэйна точно не получилось бы, и было похоже, что он и сам это заметил, и его это даже немного раздражало. — Я не знал, что ты уже вернулся, — произнес Гилберт, направившись к Зэйну. — Я там не нужен, — отрезал Зэйн, окинув Скаркрофта быстрым взглядом, который следом осмотрел еще и Алека. И почему ему было так странно видеть этих двоих вместе? Когда они вообще успели спеться? — Дэн хочет показать тебе нашу оружейную, — обратившись к Алеку, сообщил ему Зэйн, — это в подвале. — Ладно, — Алек кивнул и, придерживая рукой подол своей мантии, чтобы она не задевала кусты, прошел мимо Гилберта, под внимательным взглядом Зэйна, который постоянно переводил свои глаза с него на Скаркрофта, в последствии все же остановившись на последнем. — Помоги мне расправить брезент на крыше, и я сделаю вид, что не заметил, как ты назвал меня помешанным, — сказал он ему, и Гилберт вместо ответа натянуто и даже как-то наиграно ему улыбнулся, что Зэйн в точности повторил, склонив голову на бок. Алек лишь обернулся на них в последний раз, перед тем, как выйти к дому, увидев, как рыжий, словно огонь или же вечернее солнце, Зэйн, присаживается на корточки рядом с каким-то растением и поправляет тонкую деревянную палочку, к которой был привязан его стебель. И у него даже мурашки по коже пробежали от того, насколько многогранной могла быть личность человека.

***

Через несколько дней в поместье в Чэпелтоне вернулся Монро и еще несколько человек, которые были с ним. Он сказал, что пытался узнать, как обстояли дела в Карлие и было ли уже известно о том, что произошло в Малверне. На удивление Алека, он сказал, что все было достаточно тихо, и можно было предполагать, что Кларенсу об этом не было известно по какой-то причине. Монро согласился, что это было странно, а затем с каким-то азартным блеском в глазах сказал, что дворец не мог об этом не узнать, и предположил, что, в таком случае, они держат это в тайне от Настоятеля. Почему-то Монро это только обрадовало, либо же это вызывало у него какое-то будоражащее волнение от того, насколько дела в Карлие были запутаны. В этот же вечер Монро и остальные закатили большой праздник в честь Алека и того, что теперь он был на их стороне, и Алек, поначалу не зная, как реагировать на это, позже решил, что после того, как он пару дней назад увидел тот прекрасный сад на заднем дворе поместья, у него уже не было права чему-либо удивляться. Это был первый раз, когда Алек увидел всех членов Кары, кто находился на тот момент на «базе», в одном месте. И их было много. Действительно много. Они заполнили собой всю просторную гостиную, расставив повсюду небольшие столы для игр в карты и ристреслинга, и скинув все подушки на пол, потому что на диванах и креслах просто невозможно было всем уместиться. Большинству все равно пришлось стоять, скучковавшись в небольшие группки и деля выпивку. В гостиной одновременно было так много разных людей — парней и девушек разных возрастов — что найти наиболее знакомые лица для Алека было достаточно сложно. Он бы даже почувствовал себя неловко из-за этого, если бы к нему не подходили постоянно разные люди, чтобы поговорить, поздравить со вступлением их «ряды», узнать что-то о нем, или же позвать его играть в карты или еще какие-то азартные игры, в которых Алек часто побеждал, потому что, проведя семь лет в одном доме с кучкой рыцарей, не научиться мухлевать было просто невозможно. Гул и смех в гостиной стоял такой, что Алек едва слышал свой голос, когда разговаривал. Иногда это все прерывали еще и громкие песни, музыку к которым заменял топот ног, хлопки, и стук кубков по столу. Это все напоминало какую-то огромную таверну, где все люди были знакомы между собой, из-за чего обычная пьянка превращалась в праздник. — Держи, — вдруг услышал Алек у себя над ухом уже знакомый ему голос. Алвин показался ему на глаза, держа в руках два доверху наполненных чем-то темным кубка, один из которых он протянул Алеку в приглашающем жесте. — Лучший эль, который ты только можешь попробовать в этом городе, — с какой-то гордостью громко сказал Алвин, сделав большой глоток со своего кубка, когда Алек забрал у него второй. — Мне не с чем сравнивать, если честно, — со смешком признался Алек, отчего Алвин вылупился на него каким-то страшными глазами, как и многие другие, кто окружал их в этот момент. — Хочешь сказать, что ты ни разу не пробовал эль?! — Рыцари в Малверне не особо горели желанием делиться со мной этим, — с еле уловимой иронией объяснил Алек. Алвин быстро помахал рукой, жестом показывая ему, что он мог дальше не пояснять. — Давай. Ты должен попробовать. Сейчас, — сказал он, стукнув свой кубок о кубок Алека и выжидающе на него глядя. Алек поднес кубок к своим губам, ожидая сделать всего несколько глотков, но все вдруг начали хлопать и стучать ногами о пол, прося его выпить «залпом», и громче всех просил, конечно же, уже немного «веселый» Алвин, поэтому у Лэйна не особо был выбор, кроме как выпить весь эль залпом. Опустошив кубок и поставив его на стол, Алек вытер губы тыльной стороной ладони, и неловко улыбнулся, когда все вокруг разразились в одобрительном крике. — Полегче, он так и опьянеет раньше всех, — прикрикнул на Алвина взрослый мужчина, не отрываясь от игры в карты. Он медленно выкуривал свою трубку, пуская вверх густой дым и лишь иногда перехватывая ее пальцами, когда ожидал хода соперника, вальяжно рассевшись на массивном стуле и откинувшись на его спинку. Приглядевшись, Алек узнал в нем того самого рыцаря, который охранял внешнюю границу Малверна, что помогло Монро подобраться к дому. Лэйн задержал на нем свой взгляд, о чем-то задумавшись, а Алвин вдруг ударил его по плечу, легко приобняв. — Да ладно. Все равно хуже того, в каком состоянии был Перси на свой день рождения, точно не будет, — Алвин так громко засмеялся, что Алека на мгновение даже оглушило, но он только криво улыбнулся, посмотрев на близнеца Ады, которого это почему-то смешило даже до слез. — Я бы попросил, — довольно бесцветным и каким-то равнодушным голосом проговорил Перси, что одиноко сидел в кресле неподалеку со своим большим кубком, наполненным чем-то явно алкогольным, и смотрел куда-то в сторону отсутствующим взглядом. Несмотря на это, он все еще умудрялся следить за разговорами вокруг и улавливать каждое слово.- Это была интеллигентная пьянка. — Интеллигентная пьянка? — со смехом переспросил Дэн, отвлекаясь от своих карт и оборачиваясь на Перси. Тот даже бровь не повел.- Перси все еще мнит из себя графа Брингхерстского. — Вообще-то, я и есть граф Брингхертсткий, — прерывая всеобщие и вовсе не обидные смешки, таким же стеклянным голосом проговорил Перси, отпивая со своего кубка.- В седьмом поколении, вообще-то. — Больше нет, — заметил Алвин, щелкнув пальцами. — Твои земли принадлежат кому-то другому сейчас, — поддержал Дэн, отбивая ход тому рыцарю из Малверна, который озадаченно сдвинул брови к переносице, будто подозревая Дэна в мухляже. — Как и все ваши, — как бы между прочим сказала Ада, присаживаясь на ручку кресла, в котором сидел Перси, четко обозначив свою сторону в этом вопросе. Алеку казалось, что она была к нему неравнодушна. — Этот подонок Уиллоуби. Я пущу ему пулю в лоб, когда увижу, — игнорируя слова других, проговорил Перси, сжимая рукой кубок. Алвин снова засмеялся. — Тогда тебе лучше быть трезвым, дружище. — Я всегда трезв. Три кубка эля для меня ничто. — К тому же, не думаю, что у тебя вскоре появится такая возможность, потому что у нас теперь будет довольно плотный график, — с некой иронией в голосе проговорил Дэн, и все, кто стоял рядом с ними, быстро покивали, согласившись. — Напротив. Это только приближает меня к тому, чтобы это сделать, — произнес Перси, вдруг оторвав свой взгляд от чего-то несуществующего и посмотрев на Алека снизу-вверх, встретившись с ним глазами. Алек наблюдал за ним не первый день и, признаться честно, он с самого начала осознал, что означала фраза Гилберта, сказанная в отношении Перси несколькими днями ранее. «Он странный временами». Это было преуменьшением. Алек это понял, как только увидел его во второй раз, осознав, что в первый ему не показалось. Перси был парнем возраста Ады и Алвина — немного старше Гилберта — который постоянно выглядел так, будто только что проснулся. У него были достаточно выразительные черные круги под глазами от недосыпа, медленная походка и такие же движения, он очень часто зевал, и большую часть времени делал вид, будто его не существует, сливаясь с мебелью, на которой он сидел. Его идеально прямые светло-русые волосы, которые он с обеих сторон всегда заправлял за уши, спускались к его шее и обрамляли его вытянутое и бледное лицо, которое казалось даже слишком бледным, опять же, из-за недосыпа. У Перси были достаточно специфичные взгляд и голос. У его глаз всегда было какое-то уставшее и отсутствующее выражение, так казалось еще и потому, что он часто подолгу засматривался на что-то малозначительное и рандомное, а разговаривал он медленно, четко и настолько лениво, что Алек вообще удивлялся, как слова при таких минимальных движениях вообще покидали его рот. Он часто спал днем, и Алек не знал, почему не ночью, потому что однажды ночью он видел его сидящим в гостиной и полирующим свой револьвер, а вчера ночью он видел в окне, как он просто стоял на свежем воздухе долгое время, едва ли одетый во что-то теплое. Он действительно был странным, и казалось, будто его мало волновало то, что происходило вокруг, но он всегда обращал внимания на разговоры, в которых фигурировал он, а еще и на Алека, всегда переводя на него свой взгляд, где бы он ни появлялся. Но зато, как Лэйн слышал от остальных, от него было много пользы, и он действительно умело обращался с револьвером, а Дэн даже сказал ему, что если Алек однажды увидит его «в действии», то ни за что не узнает. Как Алек узнал от других, Перси был одним из самых благородных людей в Каре в отношении крови. Он даже удивился, когда узнал о нем побольше, решив, что, похоже, он несколько недооценил статусы людей, которые здесь находились. Раньше Перси был графом и ему принадлежали земли Брингхертса, а эти земли были одними из самых больших в Новом Эралеоне. По каким-то личным соображениям, Перси участвовал в заговоре против короля, что само по себе было смелой и довольно возмутительной затеей, и человек, о котором он говорил, Уиллоуби, его собственный кузен, имеющий виды на земли, сдал его и других заговорщиков. Перси удалось бежать, но с тех пор он просто спит и видит, как пускает пулю в лоб своему кузену и отбирает у него свое же роскошное поместье. Многие в Каре считают, что из-за этого всего у Перси случился комплекс величия, который не позволяет ему видеть себя наравне с другими, из-за чего он всегда отсутствующий и меланхоличный. Возможно, это было правдой, но Алеку почему-то так не казалось. Он казался искренним во всей своей странности, и пускай Алек еще не понял, как он к нему относился, эта странность ничуть не пугала его. Весь вечер Алеку казалось, что его пытались споить, но это было только от того, что у других то, что он никогда не пробовал ничего алкогольного за свою жизнь, кроме обычного вина, вызывало некий азарт. Все это торжество в его честь казалось Алеку таким необычным, совершенно не привычным ему, и даже слишком шумным из-за такого обычного повода, что большинство времени он просто наблюдал за ними всеми, иногда с трудом сдерживая улыбку и некое внутреннее удивление. Со стороны все эти люди казались такими серьезными и строгими, но в жизни они так же глупо шутили, странно и смешно вели себя, когда напивались, спорили о чем-то маловажном ради самого спора, и широко улыбались, когда все было хорошо, как и все другие. Сейчас, более чем обычно, было прекрасно видно, кто и с кем был в более близких отношениях, чем с другими, кому и с кем нравилось общаться, играть в глупые азартные игры, или же выпивать вместе. Монро и его «свита» в виде Зэйна все это время сидели за большим столом, повернувшись лицом к гостиной, наблюдая за остальными и тихо о чем-то переговариваясь. Чуть позже к ним присоединилась еще и Ада, прислонившаяся поясницей к столу. Монро очень часто поглядывал на Алека, наблюдая за тем, как он пробует многие вещи в первый раз, заметив, как несколько раз он очень искренне улыбнулся, общаясь с другими. Лэйн замечал на себе его взгляд и иногда поглядывал на него в ответ, на что Монро только поднимал свой кубок, кивая. Волновало ли Алека то, что теперь он, как и все они, был предателем? Немного. Но не сейчас. Сейчас он смотрел на этих людей, и они казались ему самыми живыми из всех, что он видел за последние годы. В какой-то момент вечера Монро вдруг постучал несколько раз дном кубка по столу, и музыка стихла, а все вдруг резко замолкли, обернувшись и воззрившись на него. Алека даже поразило то, насколько моментально это произошло. Он понимал, что уважение к Монро здесь было просто безоговорочным — на него смотрели, как на лидера, его слушали, как лидера, о нем говорили, как о лидере. И все же, это не мешало им всем общаться с ним, как с другом или же наставником. Он не мнил себя их «королем», а они не были его «подданными». Монро поднялся на ноги и осмотрел всех присутствующих, поправив рукой свою маску, которая, как обычно, закрывала нижнюю половину его лица. Алек ни разу не видел его без нее, но Гилберт сказал ему, что однажды он обязательно покажет ему то, что он под ней прятал. — Я всегда говорил, что люди, которые не награждают себя за старания, не достойны побед, — громко сказал Монро, и многие его поддержали смехом и одобрительным свистом.- Поэтому сегодня мы празднуем нашу небольшую победу. Кто-то скажет: «рано», но я скажу: «самое время». Потому что, на самом деле, мы еще никогда не были так близки к нашей цели, как сейчас, в этот самый момент. И все это благодаря Александру, который сделал дерзкий, но правильный выбор, решив присоединиться к нам. Он принес надежду в этот дом, что зажгла ваши сердца, и я не могу не замечать этого. Я хочу, чтобы мы все подняли наши кубки за него, потому что он стал частью нас, и мы приветствуем его в наших рядах, — на этих словах Монро посмотрел на Алека, который стоял неподалеку в окружении более знакомых ему людей, и он высоко поднял свой кубок, что сделали и остальные, разразившись в одобрительном крике. Алеку от неожиданности даже хотелось посмотреть по сторонам, на всех тех, кто сейчас смотрел только на него, но его почему-то не отпускали глаза Монро, которые не отрывались от него. Ему даже стало как-то неловко от такого внимания, но он старался не подавать виду, что слова Монро оказывают на него такое влияние.- На нашей стороне наследник на пост Настоятеля, и это, как вы все знаете, дает нам определенные преимущества. У нас есть цели. У нас есть планы. Мы делаем все это не только для себя, но и для других. Мы не допустим повторения истории. Мы не допустим еще одной хладнокровной гражданской войны. Мы убьем ее в зародыше. Для будущего. Нашего общего будущего. И каждый из вас является частью этого, каждый из вас определяет, что будет потом. Мы долго к тому шли, долго готовились, и я не могу не подчеркнуть — мы с.л.и.ш.к.о.м. долго скрывались. Неоправданно долго. И мы потеряли слишком многое, чтобы сдаться за полпути. Я с радостью сообщаю вам, что сейчас мы наконец готовы. В ближайший месяц мы закончим подготовку и приступим ко второй стадии. Мы покажем себя. Мы станем угрозой, о которой они сейчас могут только догадываться. И мы сделаем то, что должны. Будьте готовы. Монро не удалось договорить в полной тишине. Ближе к концу его пламенной речи все вдруг поднялись на ноги, стали хлопать, свистеть, и кричать, поддерживая каждое слово своего лидера, и Алек, внимательно наблюдавший за ними, увидел в их лицах неподдельную возбужденность и радость, как если бы случилось то, чего они ждали очень и очень долгое время. Все были так рады услышать эти слова, что начали моментально их обсуждать, из-за чего поднялся гул громче того, что был до этого. Некоторые даже обнимались и стукались кубками, выпивая, а некоторые, вроде того рыцаря из Малверна, имя которого Алек никак не мог запомнить, одобрительно улыбались, кивая. Гилберт, который постоянно терялся из поля зрения Алека, но которого он увидел сейчас, стоящим в расслабленной позе у окна, подальше от остальных, перехватил его взгляд и улыбнулся ему, тоже подняв свой кубок и демонстрируя, что пьет «за него». Алек ему тоже слабо улыбнулся, легонько покивав, а затем встретился взглядом с Монро, по глазам которого было видно, что он улыбался. Не зная, почему, Алек направился в его сторону, аккуратно пробираясь меж плотные кольца людей. — Видел, какие они все заведенные? Прямо-таки полны энергии, — спросил Монро, оставив свой кубок на столе и отойдя вместе с Алеком в сторону, заметив, что ему что-то было от него нужно. Возможно, Алек и сам этого пока что не понимал, ведь он не знал, почему ему захотелось подойти именно к Монро из всех людей, что здесь находились, но его выдавали его глаза, а еще и это задумчивое лицо, которое слишком выделялось на фоне всеобщего праздника.- Я давно их такими не видел. — Хочешь сказать, это моя заслуга? — спросил Алек, придерживая руками свои локти. Он оторвал свой взгляд от развлекающихся членов Кары и перевел его на Монро, чуть приподняв голову, чтобы увидеть его профиль. Он по-прежнему улыбался — Алек мог это видеть по характерным морщинкам у суженых глаз. Было странно — не видеть саму улыбку и не понимать, к.а.к.о.й. она была. В маске Монро был неуязвим. — Я не хочу — я говорю это прямо, — Монро слабо усмехнулся, посмотрев на Алека в ответ.- Мои люди очень способные. Необыкновенные, я бы сказал. Но постоянные скитания и неопределенность выматывают. Потерять запал очень легко. Но сейчас все, что я вижу, это огонь, который горит ярче любого факела. И его ничто не сможет вот так легко потушить. Многим здесь твой приход дал надежду. Вдохновил их. — Я думал, это твоя работа, — выслушав Монро, проговорил Алек, снова осмотрев гостиную, полную людей. Монро издал громкий смешок, качнув головой. Ему нравилось, как Алек с ним разговаривал. Эта его дерзкая, серьезная, и даже какая-то смелая манера говорить, не взирая на возраст и статус собеседника, только доказывала, что он был именно таким, каким он показался Монро при первой встрече. Несмотря на сомнения Зэйна, которые внушал возраст Алека, несмотря на то, сколько времени младший Лэйн провел в изоляции и как мало он знал о происходящем, Монро верил своему чутью, которое редко его подводило. Он увидел в Алеке дерзость, которая позволяла ему принимать решения, действовать, а не просто размышлять, отодвигать чувства и мораль на второй план ради результата. Таких людей, как Алек, страх двигал вперед, а не сковывал и не удерживал позади. Монро это нравилось. Даже то, как он с ним говорил, вызывало у него интерес. Очень многие в Каре позволяли себе говорить с Монро на равных только после того, как пройдет достаточное количество времени. — Правда в том, Алек, что лидер может вдохновить идти в бой. Но он не может вдохновить на победу, — покачав головой, сказал ему Монро. Лэйн сдвинул брови к переносице, задумчиво посмотрев перед собой. Если этого не может лидер, то кто тогда? — Это могут только факты, которые дают надежду и, что более важно, уверенность, — будто услышав его немой вопрос, ответил Монро, — а главный факт сейчас то, что ты все еще прямой наследник на титул Настоятеля. И ты здесь. На нашей стороне. — И все же, я не могу перестать думать об этом…- после недолгой паузы произнес Алек, повернувшись корпусом тела к Монро и внимательно посмотрев на его профиль.- Почему ты просто не убил меня? Это облегчило бы тебе задачу. Вопрос удивил не только Монро, но и самого Алека, который не ожидал того, что решит спросить об этом. Точнее, он не ожидал, что это настолько сильно его волновало. Он использовал Кару точно так же, как Кара использовала его, но он не мог порой не задумываться о том, почему все сложилось именно так, как сложилось. Монро казался ему достаточно жестким. Он был готов убить Настоятеля и любого, кто встанет у него на пути, но с Алеком обошелся по-другому, чем очень рисковал, ведь для него Алек был довольно непредсказуем. Возможно, Монро просто понимал его, как ему об этом говорил Гилберт. А, возможно, он был просто слишком отчаянным и не боящимся поставить все на кон. — Ослабить Кларенса и его положение — да. Но выиграть себе реальное преимущество, которое было бы способно определить ход операции — нет, не особо, — спокойно ответил Монро, встретившись своими темными глазами с глазами Алека.- Тебе что-нибудь известно о том, собирается ли твой брат жениться в ближайшее время? — Н-нет…мне кажется, он даже не думает об этом. Либо же просто не посвящает в это меня, — недоумевающе проговорил Алек, заправив волосы с одной стороны за ухо. — Сейчас он, может быть, не особо торопится скреплять себя узами с кем-то, но ему придется это сделать в случае твоей смерти. Так что, убив тебя, я бы получил еще и его детей, которых пришлось бы устранить, ведь они были бы прямыми наследниками, но также были бы слишком юными, чтобы занять этот пост, и титул заняли бы люди короля, — Алек понятливо покивал, разделив его точку зрения и его опасения. Монро не притворялся добрым и хорошим, когда говорил с ним, и это располагало к нему Алека, который не витал в облаках, и да и не хотел, чтобы при нем лицемерили. Его не убили только потому, что от него живого было больше пользы. В общем-то, все, как он и полагал. — Как убийство детей, так и перспектива того, что титул возьмут люди, которых выберет Освальд, не особо прельщают меня. Это не та дорога, которой было бы разумно идти. Зачем бездумно убивать людей, когда их можно сделать частью плана? Я считаю, что с тобой на нашей стороне, у нас гораздо больше шансов. Да и симпатия народа у нас будет, в основном, благодаря тебе, Алек. Законный и единственный наследник, решивший все изменить во благо народа. Для многих ты будешь символом будущего. — Символом будущего…- негромко проговорил Алек, слабо усмехнувшись. Ему стало даже неловко. Из всех людей, кто мог подходить на эту роль, Алеку казалось, что он мог быть только в числе последних. Может быть, это было из-за того, что он посто привык всю жизнь чувствовать себя вторым, может быть, он просто был таким изначально, не стремящимся лидером, или же первым, или же «символом будущего». Он ведь даже не хотел занимать пост Настоятеля именно по этой причине. Он знал людей, которые подходили на роль «символа» гораздо больше, чем он, и до недавнего времени даже его старший брат был в этом списке. Но Алек никогда не видел в нем себя. В конце концов, ему уже казалось, что с такими «символами» ничего хорошего в итоге не происходит, и их истории заканчиваются достаточно трагично. — Скажи мне одно, Монро, — попросил Алек, снова воззрившись на лидера Кары.- Ты знаешь, что произошло с Леоном Эйнсвортом? Монро вопросительно выгнул бровь, и видимая Алеку часть его лица изменилась. Он совсем не ожидал этого вопроса и, похоже, даже не предполагал, что Лэйна это так волнует. Ему казалось, что после всего произошедшего, все, кто был связан с его братом, вызывали у него отторжение. — Никто этого не знает, — пожав плечами, пояснил Монро.- Как мне кажется, у Леона были о свои причины на то, чтобы пропасть. — О чем ты говоришь? — тихо от недоумения проговорил Алек. То письмо Леона, что он забрал с собой из Малверна, лишь недавно вышло у него из головы, перестав мучить его мысли. Загвоздка была в том, что слова Монро снова о нем напомнили. Он не понимал, почему. — Вдруг он просто не выдержал того давления, что на него, как на местного героя, все оказывали? Что если он узнал что-то такое о Кларенсе, после чего просто не смог оставаться подле него? Или же дело могло быть в Марке Сардженте…- задумчиво проговорил Монро, игнорируя прикованный к нему взгляд Алека, который, казалось, даже забыл, как моргать, — за которым он с чьей-то подачи все это время приглядывал, не так ли? — Откуда тебе об этом известно? — Алек не понимал его осведомленности. Он говорил вещи, которые были известны практически всем, а затем прибавлял и такие, которые знал только узкий круг людей, который практически никогда не сменялся. Как это было возможно? — Я очень хорошо знаю Карлий, пускай и не живу там уже очень много лет. К тому же, здесь есть несколько людей из Карлия, — с легкой усмешкой пояснил Монро таким голосом, будто бы это ничего не значило. — В любом случае, это всего лишь мои догадки, которые могут не иметь ничего общего с правдой. Как я слышал, Леон просто пропал однажды, уехав из Карлия по поручению короля. — Короля? — усмехнулся Алек.- Леон не выполнял поручений короля. — Видимо, в какой-то момент стал, — спокойно ответил ему Монро. Алек не мог отделаться от странного ощущения после этого разговора с лидером Кары весь вечер. Не только из-за подробностей о пропаже Леона, о которых по какой-то причине ему все это время не мог сказать Кларенс, но и из-за того, что он четко почувствовал, сколько надежд Монро возлагал на него как на наследника. Он ни в коем случае не давил на него, да и весь план по-прежнему был только в его руках, но то, как он говорил о нем, и то, как остальные его в этом поддерживали и как они вели себя из-за присутствия Алека, заставляло его чувствовать себя неловко. Словно синдром самозванца. Без их помощи Алек был никем, и он это прекрасно осознавал. Он пытался отвлечься от этих мыслей весь вечер, но к разговорам и к играм с другими он так и не вернулся. Вместо этого он некоторое время бродил по гостиной, а затем взял в руки кубок с вином и отошел в сторону, встав у арки, что вела в темный коридор, и даже шагнув в эту темноту, прислонившись плечом к косяку и разглядывая гостиную с этого угла. Все это все еще казалось ему странным. Вино и эль, которые текли здесь реками, множество вкусной еды, которая не кончалась, деньги, которые ставились на кон в каждой игре. Алек уже задавался этим вопросом ранее. Откуда у группы изгнанников мог быть такой дом, все это снаряжение, большая оружейная, столько лошадей, деньги на еду и дорогое вино. Некоторые увозили с собой дорогие вещи, чтобы даже в изгнании у них был достаток, но этого вряд ли бы хватило на их содержание. Это заставило Алека думать о странном. Неужели у Кары были внешние спонсоры? Кто-то, кто поверил в Монро и его амбиции, и готов был поддерживать его материально? — Ты в порядке? — кто-то подошел к нему так незаметно, что это напугало Алека, глубоко задумавшегося о чем-то и попивающего вино. Он отстранил кубок от своих губ и поднял голову, увидев перед собой Гилберта, который шагнул к нему в эту темноту, позволив свету падать лишь на половину своего тела. Алек слабо улыбнулся при виде него, выпрямившись и перемнувшись с ноги на ногу. Они переглядывались весь вечер, но так ни разу и не заговорили до этого момента. — Да. Да, я просто…это все так… — Неожиданно? — попытался подобрать нужное слово Гилберт, повесив на лицо приятную усмешку. — Да, — согласился Алек, выдохнув.- Есть такое. Гилберт смерил его взглядом, затем обернувшись и кивнув на шумную толпу, которая одновременно занималась совершенно разными вещами. — Глядя на нас сейчас, трудно даже сказать, что кто-то из нас благородных кровей. Просто шайка шумных разбойников, да? — со смешком проговорил он, и Алек тоже коротко посмеялся. Очень искренне и тепло. Гилберт даже засмотрелся. — Ничего. Пьянки в Малверне порой бывали и похуже, — признался он.- Но там никогда не было так весело, как здесь. Здесь все очень…дружелюбны. Или же это алкоголь, — снова посмеявшись, проговорил Алек. — Нет, они всегда такие, когда не на вылазках, — заверил его Гилберт, указав рукой куда-то в сторону улицы. Несколько мгновений они просто молчали, глядя друг на друга, но потом Алек вдруг опустил свой взгляд, потупив его и сжимая обеими руками кубок, наполовину наполненный вином. Тогда Гилберт сказал: — Тебе не нравится, когда о тебе говорят, верно? И Алеку показалось, что кто-то заглянул ему в душу, не прилагая для этого никаких усилий. Он не понимал, чем выдал себя. — Как ты это понял? — Увидел твою реакцию, когда Феникс говорил о тебе, — пожав плечами, легко ответил Гилберт, — тебе будто неловко, когда о тебе говорят в таком ключе. Ты к этому не привык, — Алек покивал, подтверждая слова Скаркрофта.- Но Монро прав в том, что он сказал, — добавил вдруг Гилберт, заставляя Алека снова на него посмотреть.- Ты не привык это слышать потому, что всю жизнь был в тени брата, и ты с детства слышал о том, что важен именно он. Именно его готовили стать кем-то важным, кем-то, кто может все изменить, а ты…ты будто был запасным вариантом. На случай, если у него не будет детей или же с ним что-то случится. Ты был будто его продолжением, не имея права на свою жизнь и свой выбор. Но это больше не так. -Да…да, я знаю, — проговорил Алек, прекрасно понимая, что отчасти это было правдой. Сейчас его больше волновало то, как же это на самом деле было странно, что одни и те же слова, сказанные Монро и Гилбертом, могли звучать совершенно по-разному. И вызывать разные эмоции тоже. — Возможно, я привыкну к этому. Когда-нибудь. Гилберт кивнул, засмотревшись на Алека и его блестящие на приглушенном свету глаза, а затем вдруг улыбнулся, на мгновение прикрыв глаза. — Знаешь, у тебя…- проговорил он, дотронувшись указательным пальцем до своей губы, — что-то на губе. Вот тут. — Здесь? — спохватившись, уточнил Алек, потерев тыльной стороной ладони свои губы с той стороны на которую указывал Гилберт.- Все? — Нет, — Гил только шире улыбнулся, еще раз показав на свою губу, — вот тут. Правее. Еще. — Тут? — Нет. Позволь, — попросил Гилберт, протянув к Алеку свою руку, и Лэйн, сдавшись, опустил свою, перестав тереть губы друг о друга. Гил положил свою большую и теплую руку Алеку на щеку, дотронувшись несколькими пальцами и до его оголенной шеи, и большим пальцем стал медленно, но с нажимом проводить по его нижней губе к уголку. Алек же перестал дышать в этот момент. Он смотрел на глаза Гила, которые были прикованы к его губам, и чувствовал, как по всему телу расходятся мелкие мурашки, рождаясь в том месте, где он касался рукой его лица. Гилберт подошел к нему так близко, что мог услышать, как он тихо скребет ногтем шершавый кубок, прижав его к своей груди. — Сколько ты выпил? — совсем тихо поинтересовался он, вспомнив, какой азарт это вызывало у остальных пару часов назад. — Немного, — признался Алек, и это было полной правдой. Он слабо поддавался на уговоры других. — Я видел, как они мучают тебя элем. Алвин не умеет оставлять в покое других людей, — с тихой усмешкой, проговорил Гилберт, — прости, что не спас. — Меня не нужно спасать, — так же тихо ответил Алек, качнув головой. Гилберт перестал проводить пальцем по его нижней губе, но руку почему-то не убрал, так и задержав ее на его щеке. — Разумеется, — прошептал Гилберт, вдруг медленно подняв свои глаза с губ Алека на его глаза, встретившись с ним взглядом. И что-то явно произошло в этот момент, потому что Алек больше не слышал постороннего шума, чужих разговоров, и музыки. Он не знал, в чем именно было дело — в руке Гилберта, лежащей на его щеке и шее, в его больших и глубоких глазах, которые будто разговаривали с ним без слов, или же в том, как он поглаживал большим пальцем его выступающую скулу. Он не знал, ч.т.о. это было, что заставило весь мир вдруг перестать существовать, оставив в живых только этот самый момент, но он был уверен, что и Гилберт тоже это почувствовал, ведь и его дыхание на мгновение сбилось, став неровным. Он опустил взгляд на приоткрытые губы Алека и вдруг приблизился к нему, коснувшись носом его носа. И он поцеловал его. Вот так вот тихо, чтобы никто и не заметил. Пока все были увлечены очередной песней, или же игрой, и в их сторону смотрело лишь два, может быть, три человека, которые к утру подумают, что им приснилось или же привиделось из-за алкоголя. Пока все были слишком заняты, чтобы вообще обращать внимание на эти две фигуры, замершие в медленном поцелуе, спрятавшись в темноте пустого коридора. Это был первый раз, когда Алек целовал кого-то. Точнее, когда кто-то целовал его, ведь сам он вряд ли бы решился на подобное, не то что просто посмел бы подумать об этом. Странно, успел ли об этом подумать Гилберт? Успел ли он осознать свое желание до того, как притворил его в жизнь? Потому что в первые секунды он сжал его губы так сильно, будто бы они были водой для его пересохшего горла, или же жизнью, которую он не хотел отпускать. Он сжал их так сильно, будто от этого зависело его существование, его равновесие, его следующий вдох. Его поцелуй был легким, медленным, глубоким, будто это было все, что имело сейчас значение. Гилберт даже не предоставил Алеку возможности поволноваться о том, что он совершенно не умел целоваться, ведь у него никогда не было возможности научиться. Он просто не отрывался от него, иногда причмокивая то верхнюю губу, то опускаясь к нижней, не прерываясь даже на вздохи и сделав этот поцелуй долгим и тягучим. Это было…так неправильно, так возмутительно, так неверно, но почему-то так желанно и волнительно одновременно. Когда Гилберт отстранился от него, Алек еще несколько мгновений стоял с закрытыми глазами, тяжело переводя дыхание и будто боясь сомкнуть губы, которые только что попробовали Гилберта на вкус. Он не мог поверить в происходящее. И в то, что человеческое сердце было способно биться так быстро и так громко, что он слышал его в своих ушах. — П-почему… — Не удержался, — практически прервал его своим тихим голосом Гилберт, а Алек так и не спешил открывать свои глаза, чувствуя, что он стоит к нему совсем близко, так и не сделав шага назад. Алеку казалось, что если он прямо сейчас посмотрит в его глаза, то что-то в нем точно умрет в этот момент. И Гилберт, похоже, уловил это, осмотрев взволнованное лицо Алека, а затем, снова приблизившись к нему, дотронулся одной рукой до его волос на затылке, а сам прислонился щекой к его виску, опустив голову и прошептав ему в самое ухо: — Я не пьян. Совсем. Он уточнил это так четко и твердо, чтобы его поцелуй ни в коем случае не показался Алеку оскорбительным или же шутливым, что это смутило Лэйна еще сильнее чем то, как близко он находился в этот момент. Еще несколько мгновений он чувствовал, как грудь Гилберта опускается и поднимается, касаясь его груди, а затем он отпустил его, исчезнув. Алек слушал его удаляющиеся шаги, направленные в противоположную от гостиной сторону, и чувствовал, что его сердце бьется с ними в унисон. Только после этого он смог открыть глаза. И только после мир со всем его шумом, и со всеми его людьми снова начал существовать. «Я очень хорошо знаю Карлий, пускай и не живу там уже очень много лет» Алек не знал, почему вместе со всем миром его сознание также настигла и эта фраза, брошенная Монро недавно. Но она заставила его понять кое-что очень важное, отчего его сердце так и не замедлило свой ход. Монро был родом из Карлия.