No more tears in my Castle

«Господи, скажи мне, что это все не по-настоящему. Это просто не может быть правдой», — повторял про себя Кэлси Максвэлл, перебирая пальцами одной руки медальон, свисающий с его шеи. Мысли тщетно пытались сформироваться во что-то слабо напоминающее целостность в его голове, а ему внезапно стало так жарко, будто за окном стоял июль, а не конец декабря. Кэлси не стоялось на месте, и этот фамильный медальон на его шее, казалось, был единственным, что удерживало его от попытки просто развернуться и уйти, проиграв эту «битву» со своим разумом. Он медленно поднял его к своему лицу и прикусил зубами золотую цепочку, глядя вперед своим выпытывающим взглядом. Кэлси понимал, что все было относительно плохо, раз уж он хотя бы мысленно обратился к Богу. Ведь он делал это, только когда все действительно было не в порядке. «Это выглядит даже более реально, чем мое существование», — заключил вдруг Кэлси, и его плечи как-то заметно опустились, поникли, будто на них лежал неимоверный груз под названием «реальность». Он пришел сюда, в госпиталь цитадели, из любопытства и…еще по какой-то странной причине, которую он никак не мог осознать, но она явно была, раз ноги Кэлси привели его сюда, когда он вышел из дома, чтобы отправиться на подготовку к предстоящему турниру. И сейчас ему казалось, что он даже пожалел, решив сделать это, но просто развернуться и уйти почему-то не получалось. Кэлси решил придти сюда не сразу. Какое-то время он просто занимался своими делами, в какой-то момент обнаружив, что вместо этих дел он начинал слоняться поблизости, и то и дело так и норовя столкнуться с кем-нибудь, вроде Илая Элдриджа, Джеффри Дарлингтона, Лукаса Хэдли, Ария, или же даже его сестры Шанталь, чтобы будто случайно подслушать их разговор и выловить в нем одно-единственное имя. Имя Тео Кордейла. Надоедливого, даже назойливого, дерзкого, слишком фамильярного Тео Кордейла. Тирана Кордейла, как о нем некоторые отзывались за то, что он зачастую был довольно строг с теми, кто находился у него в подчинении. Сейчас его лицо было таким безмятежным, что сложно было подумать, что этого человека, отчаянно боровшегося внутри за свою жизнь, могут так называть. Кэлси стало не по себе. Все это казалось ему каким-то неправильным. Он не мог отвести от Тео глаза даже на мгновение, пускай кто-то из тех, кто был сейчас рядом с ним, постоянно заслоняли его от Кэлси, стоящего в темном коридоре и подглядывающего в узкую щелочку приоткрытой двери. «Отвали от меня. Почему ты не можешь просто отстать?», — вспомнил Кэлси чуть ли не последние слова, сказанные им Тео в их последнюю встречу перед его отъездом. — Черт, я не имел в виду умирать, Кордейл, — непонятно, то ли с ноткой злости и раздражения, то ли с отчаянием прошептал Кэлси себе под нос, царапая ногтем фамильный герб Максвэллов, выгравированный на обратной стороне медальона, что он не выпускал из рук. Новость о том, что Тео Кордейла серьезно ранили, поразила его. Поразила, кажется, так же сильно, как и новость о пропаже Леона в самый первый раз, когда он об этом услышал. Ведь Тео был сильным. Он был ловким и наблюдательным, просчитывающим все наперед и суровым в бою. Он был лидером, правой рукой Ария, как он мог позволить кому-то ранить себя настолько серьезно? В этом просто не было никакого смысла. Первые дни Кэлси правда пытался вести себя так, будто ничего не произошло. Ведь на самом деле все именно так и было. В цитадель ежедневно доставляли раненых рыцарей, и сейчас, после сражения в Дардере их было особенно много. Переживать о ситуации в целом было возможно и даже нормально, но за жизнь каждого отдельного воина — нет. А Тео Кордейл, несмотря на свое громкое имя и положение, был лишь очередным рыцарем, жизнь которого в одночасье оказалась на грани из-за серьезного ранения. Верно? Похоже, для Кэлси это было так же верно, как само существование войны. Потому что каждый день он приходил к неутешительному выводу о том, что он всего лишь «делал вид», что ничего не произошло. Что ему это стоило каких-то усилий, что это не происходило само собой. С каждым днем ему было все сложнее это игнорировать, ведь он стал замечать отсутствие Тео Кордейла задолго до того, как его ранили. И Кэлси, казалось, должен был этому радоваться. Ведь Тео так долго отсутствовал в Карлие, что Максвэлл смог снова заниматься своими делами и не думать о том, что Кордейл вот-вот найдет его, где бы он ни был, со своими навязчивыми разговорами, непрошеными комментариями, и советами, которые в последнее время так раздражали Кэлси, как и все это внезапное повышенное внимание к его персоне со стороны Тео. Неоправданно повышенное внимание, которое Кэлси только настораживало и заставляло задаваться глупыми вопросами о том, почему Кордейл из всего, на что он мог потратить свое драгоценное свободное время, выбрал провести его с человеком, который даже не мог нормально поддержать с ним разговор. Который раздражался каждый раз, когда он приходил, потому что его комментарии задевали его. Который не проявлял никакого интереса к какому-либо общению с ним, потому что был слишком замкнут в себе и своих мыслях, которые он отказывался покидать. Кэлси мог снова вернуться к тому, чтобы быть незаметным, занимающимся своими делами или же тем, о чем его просили старшие, и не думать ни о чем из того, что занимало его мысли каждый раз, когда Тео Кордейл был рядом. И первое время у него неплохо получалось. До тех пор, пока он действительно не з.а.м.е.т.и.л. его отсутствие не только на тренировочной площадке, но и в его жизни. Пока оно не встало у него поперек горла, словно какая-то кость, мешающая ему дышать. И Кэлси подумал, что ему очень не хотелось однажды задохнуться из-за этого. Это раздражало и злило его. Ведь Кэлси никогда и не просил о присутствии Тео в его жизни — оно ему было не нужно, а теперь его отсутствие было настолько заметно, что он не мог заниматься привычными вещами, зная, что Кордейл не наблюдает за ним. Выходит, что отсутствие Тео вызывало у него даже больше раздражения, чем его присутствие рядом. Ведь он исчез слишком внезапно, до этого мозоля глаза Максвэлла и надоедая ему своими советами практически каждый день. Каждый день на протяжении нескольких месяцев. Это было несправедливо. И он пытался отвыкнуть. Привести себя в чувства и заставить это раздражение уйти, но порой ему казалось, что подобные эмоции были сильнее его. Все валилось у него из рук. Привычные вещи почему-то становились бременем для него, и то, чем он занимался день ото дня, внезапно казалось ему таким сложным, будто он никогда и меча в руках не держал и совсем не знал, как с ним обращаться. Кэлси время от времени ловил себя на том, будто он всегда чего-то ждал, и одна мысль об этом так его злила и выводила из себя, что начатое дело приходилось бросать на половине. Похоже, ему было слишком сложно признаться даже самому себе в том, что ему х.о.т.е.л.о.с.ь, чтобы Тео на него смотрел. Чтобы можно было обернуться и увидеть его поблизости, непременно смотрящим на него. Просто смотрящим и все. И этого было достаточно. «Угораздило же меня заговорить с тобой с тот раз», — произнес про себя Кэлси с такой фрустрацией, что она мигом отразилось на его аккуратном, но недовольном лице, открытом от черных густых волос. Это в любом случае должно было случиться. Именно поэтому Кэлси так ненавидел, когда люди вели себя подобным образом. Врывались без спроса в чью-то жизнь, переворачивали в ней все вверх дном, наводили там свой порядок, заставляли привыкнуть к тому, что они были ее частью, а затем пропадали, вот так вот внезапно, будто ничего и не было, оставляя после себя весь этот беспорядок, с которым приходилось разбираться тем, кого они оставили. С Тео все было немного по-другому, и это Кэлси стал осознавать только сейчас, когда смотрел на него, беспомощно лежащего на койке госпиталя, с перевязанной грудью и таким безмятежным лицом, что это казалось просто неправильным. Все это время Кордейл, будто напротив, пытался избавить Кэлси от того беспорядка, который в его душе оставили другие люди, и который сам Кэлси по какой-то причине отказывался убирать сам. Он пытался навести в ней порядок, каждый день кропотливо раскладывая все по полочкам, будто пытаясь отыскать что-то, что сам Кэлси потерял давным давно. Этим он был не похож на других людей, которых знал Максвэлл. И исчез Тео не специально и не сам — его ранили на поле боя, потому что он наверняка в очередной раз спасал чью-то жизнь. Иначе бы он не попался сам. Но это ничего не меняло. Кэлси знал, что однажды это должно было произойти, однажды он тоже должен был уйти, и это абсолютно глупое раздражение от того, что Тео вообще обратил на него свое внимание в тот самый день, просто не покидало его. Это раздражение было первым сильным чувством, что ощутил Кэлси за все то время, что он провел в отчаянии из-за Леона Эйнсворта. И это было первым, что заставило его думать о чем-то другом впервые за долгие месяцы. — Вы лучшие лекари, которых только знает это королевство. Поднимите моего сына на ноги, я возлагаю на вас большие надежды, — услышал Кэлси голос советника короля, Джозефа Кордейла, который медленно прогуливался из стороны в сторону напротив кровати, на которой неподвижно лежал его сын. Выглядел он просто ужасно. Советник был так подавлен, что едва держал себя в руках, он останавливался через каждые три или четыре шага и, опираясь руками о прутья кровати, опускал голову вниз, тяжело вздыхая. Кэлси прислонился плечом к стене, чтоб встать как можно ближе к двери и услышать их разговор четче, и осмотрел двух лекарей, к которым обращался Кордейл старший. Еще в помещении, где лежал Тео, присутствовала сестра Кэлси, Шанталь, которая сидела напротив своего командира на соседней кровати, скрестив руки на груди и нахмурившись, Илай Элдридж, сидящий рядом с ней, еще парочка рыцарей, незнакомых Кэлси, а еще принц Леандр со своим личным стражником Сэдриком — они оба стояли у его кровати, тоже глядя на врачей. — Его Высочество?..- тихо прошептал Кэлси, зацепившись взглядом за Леандра, и не понимая, почему здесь присутствовал сам принц. Они были настолько близкими друзьями? — Ваш сын потерял довольно много крови, и мы подозреваем, что у него серьезно ранено легкое. Время, потраченное на дорогу сюда из Дардеры, тоже сыграло свою роль, пускай ему и оказали там первую помощь. Он очень слаб сейчас, но то, что он пришел в себя сегодня утром, пускай и ненадолго, — уже благословение, — сказал негромко один из лекарей, обращаясь к Джозефу Кордейлу, который, казалось, совсем не слышал его, продолжая расхаживать из стороны в сторону.- Мы делаем все, что в наших силах, советник Кордейл. — Все что угодно, но мой сын должен жить, — отрезал советник, качнув головой. Лекари одновременно кивнули, пусть и не без колебания, и переглянулись, что-то сказав друг другу. — В каком он состоянии сейчас? — спросил вдруг Леандр, и один из лекарей сделал к нему пару шагов, указывая рукой на Тео. — В стабильном, Ваше Высочество. Мы сделали все, чтобы его жизнь находилась вне опасности. Сейчас он борется сам, и многое зависит от того, насколько сильным он будет в ближайшие дни. — Тео очень сильный, — ответила на это Шанталь, впервые за долгое время подняв голову и оторвав свой взгляд от пола.- Если сейчас жизнь зависит только от него, он не позволит себе умереть. Кэлси слушал их тихий разговор, улавливая только отдельные фразы или же их обрывки, и не понимал, что все это значило. Тео ведь говорил ему, что не поедет в Дардеру, говорил, что у него было какое-то «особое» задание. Когда он в одно внезапное утро покинул Карлий, никому об этом не сказав, Кэлси даже не задумался об этом, ведь Кордейл зачем-то предупреждал его об этом за несколько дней до этого. Но сейчас он продолжал слышать о том, что свое серьезное ранение он получил именно в Дардере. Что все это значило? — Если хочешь проведать его, то лучше зайди, а не стой здесь, — произнесли у Кэлси прямо над ухом, из-за чего он вздрогнул и резко отпрянул от двери, выпрямившись и выпустив из рук нагревшийся медальон. Арий тоже выпрямился, сцепив руки в замок за спиной, и усмехнулся забавной реакции Максвэлла, который, кажется, даже побледнел, глядя на него большими, растерянными глазами. — Нет, я…вообще-то, я просто проходил мимо, — проговорил Кэлси, собравшись с мыслями и указывая рукой в совершенно случайную сторону. — Шел к кому-то конкретному? — Арий удивленно выгнул бровь, внимательно глядя на Максвэлла сверху-вниз — Нет…- Кэлси понял, что не до конца проработал свою ложь, поэтому решил не закапывать себя в ней окончательно. Он бы здесь не оказался, если бы не Тео. Кэлси с трудом помнил даже, как именно он сюда пришел и как долго он стоял вот так напротив этой двери, и появление Ария вогнало его только в больший ступор. Его почему-то преследовало какое-то неприятное чувство, будто его поймали с поличным, хотя он не делал ничего такого. Арий неуверенно покивал ему, а затем перевел свой взгляд на приоткрытую дверь, посмотрев туда же, куда до этого смотрел сам Кэлси — на Тео Кордейла. Его лицо смягчилось и стало каким-то задумчивым, и Кэлси только сейчас заметил, каким спокойным был сейчас Гамильтон. — Знаешь, кое-что странное произошло прямо перед всеми этими сражениями, — сказал он, снова посмотрев на Кэлси, который почему-то не спешил уходить. Тот на него вопросительно взглянул, и Ария этот взгляд даже позабавил, потому что смотрел Кэлси всегда недоверчиво и исподлобья, будто каждый раз ожидал услышать что-то обидное или же плохое. — На протяжение нескольких недель Тео буквально уговаривал меня перевести тебя в группу под его командованием. Сказал, что знает, что с тобой делать и как раскрыть твой потенциал. Если бы он этого не делал и не говорил со мной о тебе каждый раз, когда мы встречались, я бы удивился, увидев тебя здесь. Но я не удивлен. Хотя я и не знал, что вы общаетесь. — Мы не общаемся, — отрезал Кэлси после недолгой паузы, в которую он глубоко задумался над словами Ария. Его удивило, что Тео не врал, когда говорил ему, что хочет, чтобы Кэлси перевели в его группу. До этого Максвэлл думал, что он говорил так только для того, чтобы побесить его.- Он просто преследует меня повсюду…- пояснил Кэлси, складывая руки на груди и глядя куда-то в сторону хмурым взглядом. Арий вдруг совершенно искренне рассмеялся, прикрыв глаза и прислонив кулак к своему рту. Кэлси скосил на него глаза, с неким непониманием наблюдая за лидером их армии. — В этом весь Тео. Когда ему что-то нужно, он становится довольно настойчивым. Некоторые путают это с агрессией, — пояснил Арий, снова посмотрев на дверь его палаты, — если он так вел себя с тобой, значит он по какой-то причине захотел тебя себе. В группу, я имею в виду. — Я не давал ему повода вербовать меня, — сказал ему Кэлси, вдруг разрушив свою неприступную позу и опустив руки вдоль тела в каком-то беспомощном и уязвимом жесте. Его синие глаза смотрели на что угодно, только не на Ария в этот момент.- Но он доставал меня целыми днями. Постоянно искал недостатки моей техники, говорил, что я многое делаю не так, как надо. Поначалу мне казалось даже, что я его раздражал. И не хотел я в его команду, я вообще ничего общего с ним иметь не хотел, мне было нормально, когда я его не знал. — Но сейчас ты злишься на него за то, что он ранен, — заметил Арий, внимательно выслушав этот эмоциональный поток честности. Он уже и не помнил, когда в последний раз Кэлси произносил больше, чем одно предложение за раз. Его фразы были резкими и, возможно, где-то слишком жесткими, но это было лишь потому, что Кэлси никогда не фильтровал свои слова, а говорил, как думал, честно и прямо. И за этими колкими фразами, за этой резкостью и жесткостью Арий видел, что он, на самом деле, был очень расстроен из-за произошедшего. — А ты не злишься на него за это? — спросил в ответ Кэлси, наконец посмотрев Арию в глаза. Тот по какой-то причине ничего ему на это не ответил, а лишь слабо ему улыбнулся, засунув руки в карманы своих брюк. — Ничего, если ты не хочешь заходить. Но переживать — это нормально. В этом нет ничего стыдного, — сказал ему Арий прямо перед тем, как отойти в сторону из-за того, что дверь резко открылась и из палаты Тео не спеша вышел советник короля, не громко переговаривающийся с лекарями, которому кивнул Гамильтон. Прямо за ними вышел Сэдрик с Леандром, которому Кэлси уважительно поклонился, и Арий, еще раз одарив Максвэлла своим внимательным взглядом, присоединился к принцу, который направился к лестнице. Шанталь, показавшаяся в дверях, увидела своего брата ровно в тот момент, когда он провожал Ария внимательным, даже каким-то негодующим взглядом, и она остановилась на мгновение, очень удивившись, что увидела его здесь. — Как он может быть таким спокойным? — спросил куда-то в воздух, увидев свою сестру боковым зрением. Та лишь усмехнулась и положила одну руку на свое бедро, тоже посмотрев Арию вслед. — Он его лучший друг, — вдруг сказала она, привлекая внимание Кэлси.- Только советник переживает за Тео больше, чем он. Просто у Ария в подчинении большая половина армии, и он терял своих друзей на войне чаще, чем кто-либо из нас. Поэтому он принимает смерти своих друзей со смирением здесь, чтобы выплеснуть всю свою злость в сражениях и отомстить. Это может быть незаметно, но после потери Леона, Арий очень держится за Тео. Он вернулся в Карлий вчера ночью, и все это время провел здесь, рядом с ним. — Значит, его спокойствие обманчиво, — заключил Кэлси, взглянув на Шанталь. Та повела плечом, медленно оглядев лицо своего младшего брата. — Как и спокойствие любого из нас, — Шанталь была немногословна. По крайней мере, с ним. Кэлси не понял, говорила ли она о нем в этой своей короткой фразе, но он не стал уточнять, да и она не дала ему такой возможности, уйдя сразу после этого и решил не размышлять подолгу над тем, что ее брат забыл в госпитале. Шанталь была уверена, что он точно не мог здесь кого-то навещать, ведь он практически ни с кем не общался, и, вероятнее всего, пришел сюда по личным причинам — она знала, что на одной из тренировок у него повредилась нога. Кэлси действительно пришел сюда по личным причинам — иначе он это давящее чувство волнения, которое перекрывало всякое раздражение, назвать не мог. И сейчас он, на самом деле, очень боролся с желанием отбросить это волнение куда подальше и уйти отсюда вслед за всеми. Но время шло, и шум от постороннего присутствия постепенно стихал, а коридоры и лестницы госпиталя пустели. В какой-то момент Кэлси показалось, что он остался здесь совершенно один, и пришел в себя он именно от это тишины, которая настолько неестественной, что от нее начала болеть голова. Почему Кэлси Максвэлл так и не решился уйти? Почему вместо этого он тихо приоткрыл дверь и заглянул в палату, чтобы увидеть лежащего все в той же позе Тео? Да потому что Арий был прав. В его переживаниях не было ничего стыдного. Раньше Кэлси мог позволить себе переживать за кого-то без сиюминутного чувства стыда, следовавшего сразу за этим, которое вынуждало его отрицать, что он вообще мог чувствовать что-то подобное. Непонятно, откуда шло это неприятное, тяжелое, и резкое ощущение нужны в избавлении от таких переживаний, как только они подкатывали к сердцу, ведь такие чувства были самым человечным, что вообще мой чувствовать человек. Возможно, это был страх. Возможно, именно он заставлял проходить через отрицание и стыд, ведь он был слишком хорошо знаком Кэлси. Он хорошо знал разрушительную силу таких ощущений, и ему не хотелось проходить через это снова. Но он все равно чувствовал это. Будто это было его проклятием. Кэлси быстро, но достаточно тихо зашел в палату, будто боялся, что кто-то увидит его здесь, и прикрыл за собой дверь, не оставив даже маленькой щелочки, через которую его можно было бы увидеть. Комната была просторной, и в ней было много света из-за того, что плотные шторы на окнах были раздвинуты и солнечный вечерний свет проникал в нее без препятствий. Здесь было несколько одиночных кроватей, но занята была только одна из них, та, что стояла ближе всего к окну и на которую больше всего падали солнечные лучи. Кэлси постоял немного у двери, все никак не решаясь пройти дальше, но затем, когда он окончательно привык к этой всеобъемлющей тишине, изредка прерываемой карканьем воронов (которых в цитадели было невероятно много) за окном, он все же осознал, что никто не собирается ловить его с поличным и задаваться вопросами, что он вообще здесь делал, ведь Тео даже не был его лидером. Все еще. Он медленно прошел мимо пустующих кроватей и подошел к изголовью самой последней, на которой укрытый одеялом по обнаженную грудь неподвижно лежал Тео Кордейл. Кэлси остановился, не доходя буквально шага, но он все еще мог коснуться его рукой, если бы захотел. Его глаза с некой растерянностью бегали по его замершему телу и спустя некоторое время остановились только на его лице просто потому, что оно было самым знакомым из всего, что он сейчас видел. Потому что оно было таким же спокойным, даже немного строгим, как и всегда. С Кэлси Тео всегда был именно таким. Он был строгим, но недостаточно серьезным, он любил делать едкие замечания, всегда напоминая ему о своем статусе и требуя уважения, но он так же легко мог рассмеяться, глупо пошутить, или же сиронизировать, чтобы своеобразно задеть этим Максвэлла, когда тот переставал реагировать на его замечания. Он и сейчас выглядел так, будто в любой момент мог открыть глаза и рассмеяться ему в лицо, еще год припоминая ему его подавленное и испуганное выражение. Одна рука Тео лежала на его поднимающемся и опускающемся животе, а вторая была перевязана от запястья до самого локтя и была вытянута вдоль тела. Перевязаны были и его нога, и его грудь, и одна из его ключиц. Кэлси смотрел на все это и не мог поверить в то, насколько серьезны были его повреждения. И это злило его. Кордейл довел себя до того, что несколько дней не мог придти в себя, что получилось у него только сегодня утром, и то, совсем на короткий период времени. Голова Тео лежала на самом краю подушки, была повернута в сторону Кэлси и чуть опущена к груди, как если бы он до этого искал удобную для себя позу. Из-за этого казалось, будто он просто спал, а не находился без сознания. Его состояние, помимо перевязок, выдавала только болезненная бледность его лица, а еще и губы, потерявшие свой красивый розовый оттенок. Длинные и шоколадные волосы Тео лежали рядом на подушке и опускались к его груди, собранные в слабую косу. Кэлси сразу понял, что эту косу ему заплел кто-то посторонний, вероятно, его сестра, Шанталь, потому что Тео в те редкие моменты, когда заплетал косу, всегда перевязывал ее лентой, но никогда не вплетал ее в самую косу. Сейчас же черная матовая ленточка виднелась меж его прядей от самой макушки, а затем собирала его волосы вместе в слабом узелке у самого конца. Обычно именно такую косу носила дома Шанталь. Кэлси даже передернуло от того, что у него в голове вообще были такие детали о внешности Тео. Он ведь вообще редко смотрел на него в те моменты, когда он был рядом. Большую часть времени он тратил на то, что делал вид, что совершенно не замечает его. От подобных ассоциаций даже мурашки шли по коже. Хотя… возможно, мурашки у него возникли от внезапного осознания того, что кто-то трогал волосы Тео. В этом не было ничего такого, и все же… Кэлси наблюдал за Тео, чуть ли не затаив дыхание, боясь, что он вот -вот откроет глаза и обнаружит его здесь. Ему очень хотелось, чтобы он пришел в себя и что-нибудь сказал ему, что-то, из-за чего Кэлси обязательно бы понял, что он был в порядке, и одновременно с этим, он очень боялся того, что будет рядом в этот момент. Но, на самом деле, это казалось Кэлси сущим пустяком перед возможностью, что Тео больше никогда не откроет свои глаза, не нагонит ужас на рыцарей своей строгостью и жесткостью, не устроит с Арием соревнования на охоте, о которых из-за криков будет знать весь Карлий, и не скажет ему в очередной раз: «Ну, чем займемся сегодня, Кэлси?» таким тоном, будто Кэлси вообще планировал заниматься чем-то именно с ним. Вот э.т.о. по-настоящему пугало, вызывало раздражение и злость, заставляло руки сжимать в кулак, а дыхание сбиваться, а не то, что его кто-то мог здесь заметить. Кэлси чувствовал, как менялся рядом с ним. Он еще не определился, нравилось ему это или же нет, но он точно знал, что менялся. Даже сейчас, когда Тео ничего для этого не делал, а просто лежал перед ним абсолютно беспомощный и обездвиженный. «Твое имя олицетворяет что-то морское, Кэлси, — сказал ему однажды Тео, когда они оба шли в цитадель после очередной тренировки. — Забавно, что оно одновременно значит и «остров», и «корабль». Видимо, в разные времена были разные значения — твое имя очень старое, ты знал об этом? Так вот, я скажу тебе, что ты, Кэлси, сам выбираешь, быть ли тебе «островом», уединенным и отделенным ото всех глубокими и огромными морями, или же «кораблем», который способен преодолеть любое расстояние и любую глубину, чтобы доплыть до нужных ему людей» Эти слова долго не выходили у Кэлси из головы по какой-то причине. Но сейчас они казались ему какой-то злой шуткой. Ведь он осознавал, что, как бы ни старался сейчас приблизиться, Тео все равно отдалялся от него, словно какой-то мираж, способный исчезнуть, как и Леон, в любой момент. Чувство беспомощности было омерзительно Кэлси. И чем дольше он смотрел на неподвижного Тео, тем сильнее он чувствовал его всем нутром. В какой-то момент оно достигло такого невыносимого пика, что Кэлси вдруг снял с себя свой фамильный медальон, наклонился, поставив одно колено на кровать, и надел его на шею Тео, аккуратно пропустив через него его волосы и накрыв его одеялом, чтобы никто из посторонних не заметил его сразу. Он не знал, зачем это сделал. Это было каким-то необъяснимым импульсом, которому он просто поддался в этот самый момент. Этот медальон был очень важен для Кэлси. Он не просто принадлежал его семье и был ценным только из-за этого — Кэлси казалось, что он приносил ему некую удачу и оберегал от чего-то плохого. От болезней, ранений, обычных неудач. Будто это родители через него оберегали его от всего, что могло ему навредить, и Кэлси иногда даже разговаривал с ними, сжимая в руках этот медальон. Но сейчас ему не нужен был этот оберег. Он хотел, чтобы сейчас он оберегал Тео. Кэлси поспешно отстранился от него, когда в комнату снова вошли лекари, и, быстро и нелепо поздоровавшись с ними, выскользнул за дверь под их удивленными, ничего не понимающими взглядами. Возможно, он не должен был так очевидно сбегать, чтобы не вызвать каких-то глупых подозрений, но это было последним, о чем подумал Максвэлл перед тем, как сделать вид, что его не существует. В коридоре за это время стало как-то оживленно. Ну, или так казалось из-за наполняющих его голосов. Похоже, снова привезли раненых. Кэлси поспешил к лестнице, чтобы не мешаться, но, спустившись всего на один этаж, он вдруг остановился, как вкопанный, услышав голос того, кто поднимался ему навстречу. — В Дардере полная неразбериха. Просто трата жизней. — Я слышал, наши собираются вернуть ее назад. Не хотел бы я в этом участвовать. — Ага. Есть слишком много вещей, которые я еще не сделал. — И слишком много женщин, с которыми я не успел «потанцевать»… От гнусного смеха, последовавшего за этим, у Кэлси по коже пробежали неприятные мурашки. Один из голосов принадлежал Йену Эдни — вероятно, последнему человеку, кого Максвэллу хотелось бы сейчас «внезапно» встретить. Он с его мерзким распутным поведением стояли у Кэлси поперек горла уже довольно долгое время, потому что после того инцидента в кабинете с картами, когда Максвэлл из-за него повредил себе руку, Эдни почему-то решил от него не отставать. Вероятно, он считал, что если Шанталь, окруженная самыми влиятельными рыцарями цитадели, имела некую репутацию и «защиту и подняла бы шумиху из-за этого, то от Кэлси проблем ждать не стоило, ведь…ну, это ведь был Кэлси Максвэлл. Что он мог сделать, кроме как постоянно отпираться и дерзить? Каждый раз, когда Эдни видел его где-то, он не скупился на нелестные, пошлые комментарии, не оставляя тщетные попытки остаться с ним наедине и убедить его в том, что кроме него, Йена Эдни, никто не станет заниматься благотворительностью и становиться частью личной жизни Кэлси. В последнее время он особенно наглел и распускал руки, и для Максвэлла стало настоящим адом — просто проходить мимо него или попадаться ему на глаза. Так и сейчас, он замешкался на лестнице, остановившись и пытаясь решить, в каком случае шансов пересечься с Эдни было меньше — поднявшись обратно наверх или же сразу в окно. Вот только сбегать и демонстрировать подобную слабость даже самому себе не очень-то хотелось. У него ведь не получится бегать от него вот так вечно, пока Эдни не решит, что ему надоело, и не выберет новую жертву. Поэтому несмотря на то, в каком паршивом из-за происходящего настроении он был прямо сейчас, Кэлси все-таки собрался и, уткнув свой взгляд в ступеньки, быстро спустился на еще один этаж, намереваясь просто проскользнуть между своим неприятным «знакомым» и стеной в надежде, что он его попросту не заметит. Но это был не тот случай. Эдни довольно быстро отвлекся от разговора со своим знакомым и посмотрел на фигуру спускающегося Кэлси, который, как и всегда, был слишком погружен в свои мысли, чтобы замечать его. Йен вдруг остановился и так самодовольно осклабился, что могло показаться, будто у него в любой момент из уголка рта потечет яд. — Впрочем, не только женщин, — бросил он своему знакомому, но достаточно громко для того, чтобы Кэлси смог это услышать.- Максвэлл! Какими судьбами? — он быстро преградил Кэлси путь своим телом, увидев, что тот ускорил шаг, из-за чего он чуть было не врезался в него.- Неужели у тебя есть друзья, которых ты можешь здесь навещать? Или же ты, так, мимо проходил? Гнусная и самодовольная улыбочка вывела Кэлси из себя. Ему осталось преодолеть всего один пролет до свободы, но это тело просто не давало ему пройти и злило его своими издевками. — Дай пройти, — мрачно попросил Кэлси, всем видом показывая, что он явно был не в настроении для больных фантазий Эдни. — Да ладно, не обижайся. Хочешь, я буду твоим другом? Я тебе уже месяц говорю о том, что мы бы могли хорошо подружиться…- приблизившись к Кэлси и осклабившись, спросил Йен, на что Максвэлл, опасаясь, что он снова прижмет его к стене, с силой от себя оттолкнул, из-за чего Эдни спустился на несколько ступенек, возмущенно выгнув бровь. — Ты не обнаглел? Я мог навернуться с лестницы, — как бы между прочим сказал он, схватив Кэлси за руку, когда тот поспешно попытался пройти мимо него. Он развернул Максвэлла на себя и толкнул к перилам, из-за чего Кэлси все же пришлось на него посмотреть. — Мы в госпитале. Рано или поздно тебя бы нашли, не переживай, — отрезал он в ответ, на что Эдни внезапно улыбнулся, потерев губы друг о друга. — Мне нравится, когда ты так себя ведешь, ты знаешь? — произнес он, протянув руку к талии Кэлси, буквально зажав его между собой и высокими перилами.- С эмоциями ты становишься в несколько раз привлекательнее. Это было мерзко. Придуков, подобных Эдни, было невероятно много, но, казалось, ни один из них не вел себя так нагло и распущенно, как Йен. Кэлси все никак не мог понять, как его вообще угораздило стать тем, кем такой, как Эдни, вообще заинтересуется, ведь он, как ему казалось, сделал просто все для того, чтобы люди попросту держались от него подальше. И в отличие от внимания Тео, внимание Эдни было Кэлси настолько в тягость, что он бы сбежал от него на фронт или же смертельно ранил в дуэли, если бы тот, конечно, вообще был рыцарем. Максвэлл уворачивался, как мог, пытаясь отпихнуть от себя долговязого и широкоплечего Йена, но когда тот стал чересчур распускать свои руки, Кэлси не выдержал и замахнулся на него, приказав дать ему пройти. — Кэлси? — голос Ария остановил руку Максвэлла от столкновения с лицом Йена, который замер, перестав откровенно скалиться и вдруг отпрянув от Кэлси на один короткий шаг, которого все же было достаточно для того, чтобы тот мог выпрямиться и отойти от него. Гамильтон стоял на проем ниже, на первом этаже, заглядывая вверх на лестницу, откуда до него только что доносился раздраженный голос Максвэлла. Отсюда он мог видеть Йена Эдни, который только недавно проходил мимо него в коридоре, а еще черные волосы Кэлси и его спину, которые всего на мгновение исчезли из его поля зрения, а затем появились снова, когда Кэлси спустился вниз быстрыми шагами, только раз взглянув на Ария каким-то мрачными, но рассредоточенными глазами. — Все нормально? — спросил у него Арий, провожая его взглядом. — Да…все в порядке, — быстро ответил Кэлси своим непринужденным голосом, выскользнув за дверь госпиталя, которую в этот же момент удачно открыл для него заходящий внутрь рыцарь. Арий проникновенным взглядом снова взглянул на лестницу, столкнувшись глазами с Йеном Эдни, который, похоже, провожал взглядом уходящего Кэлси, и каменное лицо лидера армии стало настолько холодным, что Эдни, быстро улыбнувшись и вежливо кивнув, поспешил скрыться от его взгляда, в полной уверенности, что Гамильтон все равно ничего не видел и, следовательно, понять тоже ничего не мог. Да даже если и мог…разве кому-то было дело, чем он занимается с кем-то, вроде Кэлси Максвэлла?

***

Госпиталь находился за высокими стенами цитадели, прямо рядом с главным корпусом казарм, поэтому здешняя суета была скрыта от жителей Карлия. В большое белое здание продолжали поступать раненые с территорий Дардеры и порта Мэлз, и тех, кто помогал им, так же как и людей, желающих увидеться с ними, было достаточно много. Особенно шумно было на улице, и Арий уже не помнил, когда в последний раз в цитадели стоял такой гул, что трудно было услышать даже собственные мысли. Однако, стоило ему выйти за ворота, как весь этот шум резко стих, да и людей вокруг, кроме стражников, поочередно кивающих Арию в знак приветствия, видно не было. Кажется, Арий впервые за день услышал скудное пение птиц, у которых все еще было желание щебетать в такую холодрыгу. Гамильтон постоял немного прямо у открытых ворот цитадели, будто давая себе минуту отдохнуть от происходящего, а затем, посильнее закутавшись в свою теплую мантию, пошел вдоль одной из стен цитадели по направлению к дворцу. Ему нужно было найти отца, и он примерно представлял, где мог его отыскать, ведь было не так много мест, где сейчас, ввиду всех обстоятельств, мог находиться главнокомандующий элитных войск, Тристан Гамильтон. Арию, на самом деле, нужно было столько всего сделать, что он сегодня совершенно не рассчитывал на сон, да и собраться, чтобы поскорее все закончить, у него никак не получалось. Рассеянность была не присуща Арию, быть собранным и держать все под контролем получалось у него лучше, чем у любого человека в цитадели, но сегодня его мысли были просто ни к черту, из-за чего у него с трудом получалось концентрироваться хоть на чем-то, да и многие дела ему пришлось перенести на ночь, потому что он слишком долго не мог оставить Тео, даже когда к нему приходили другие люди. Возможно, это было к лучшему. Возможно, чтобы собраться, ему нужно было остаться одному. В какой-то момент Арий оторвал свой взгляд от вымощенной мокрой дороги и поднял голову — ему показалось, что он слышал чьи-то голоса где-то впереди, и не ошибся. Впереди, довольно далеко от него самого на середине дороги остановился принц Леандр, с которым они одновременно вышли из палаты Тео, разминувшись на лестнице. Рядом с ним стояла Дафна Эйнсворт, которая, видимо, шла ему навстречу, и при виде нее сердце у Ария пропустило удар, нехватку которого он почувствовал всем телом, остановившись и почему-то решив не идти дальше. Он видел, как Дафна что-то говорила Леандру, высунув руку из-под мантии и указывая куда-то в сторону, и он быстро ей отвечал, иногда, как и Дафна, поворачиваясь к Сэдрику, что стоял рядом. Они говорили совсем недолго, после чего Леандр, прикоснувшись к ее плечу своей рукой, похоже, попрощался, кивнув Сэдрику и направившись к дороге, что вела ко дворцу. В этот момент на них смотрел не только Арий, но и другие рыцари и воины, прогуливающиеся неподалеку, которые даже замедлились при виде принца, свободно говорящего с Дафной Эйнсворт, несмотря на разницу в рангах и ее принадлежность к собору. Арий знал, что многим было мало известно об их взаимоотношениях, и удивленные, даже какие-то заинтересованные взгляды других только подтверждали это. Дафна была красивой и известной среди рыцарей девушкой, и увидеть ее с принцем было крайне интересно для местных зевак, имеющих страсть к слухам. Какое-то время Эйнсворт шла, опустив голову и глядя напряженным взглядом себе под ноги, и Арий не спеша пошел ей навстречу, не отрывая от нее своего взгляда. Вскоре девушка услышала шаги, а, подняв голову, похоже, удивилась, увидев его прямо перед собой. Он выглядел…не так, как обычно. С их последней встречи в нем ничего не изменилось, но Дафна все равно смотрела на него как-то по-другому в этот раз, как если бы она знала его страшную тайну или же то, что напрямую его касалось, но о чем ему по какой-то причине было неизвестно. — Арий, — с еле заметной растерянностью проговорила Дафна, и на ее лице появилась мягкая улыбка, в ответ на которую и сам Арий легко улыбнулся, несмотря на то, что минуту назад у него совершенно не было на это настроения. Когда Гамильтон остановился перед ней, Дафне пришлось приподнять голову, чтобы по-прежнему смотреть ему в глаза, и, осмотрев его лицо, она вдруг задумалась над тем, заходил ли Арий сегодня в свои покои, потому что на его лице была щетина, от которой он обычно всегда избавлялся первым делом. — Ди, — плавно кивнув, негромко произнес Арий, кратко осмотрев ее лицо и с трудом оторвав взгляд от ее убранных в небрежную прическу волос. Он не видел ее с тех пор, как Орден с Кларенсом остались в доме лекаря в Морвенстоу, а Арий поехал в Ибесс на встречу с королем. Прошло совсем немного времени, но Арию показалось, будто он не видел ее очень и очень долго, несмотря на то, что совсем недавно он получил от нее письмо. — Я думала, что уже не увижу тебя сегодня. — Да, я…я никак не мог найти время, чтобы зайти к вам, да и я подумал, что Кларенс, вероятно, был занят сегодня, — сказал Арий, зная, что собор сегодня, как и обычно, был открыт для посещений, а Кларенс в такие дни оставался там с утра до самой ночи, и весь Орден, обычно, был где-то поблизости. — Ничего, я думала, что ты отдыхаешь после дороги, — отмахнулась Дафна, хотя ее голос звучал немного неуверенно, вероятно, из-за того, что она всерьез подозревала, что Арий не позаботился даже о том, чтобы присесть сегодня хотя бы на минуту.- Как прошла дорога? Все в порядке? — Да. Немного задержался у Истлинга — там сейчас часть моей группы — проинформировал их о Дардере, дал указания, и сразу же уехал после этого. А так, все в порядке. Похоже, никто и не заметил, что Леандр все это время был здесь, и все прошло успешно, несмотря на то, что произошло кое-что непредвиденное, — понизив голос на последних словах, проговорил Арий, имея в виду внезапное ранение Леандра, с чем Дафна безмолвно согласилась, выразительно кивнув и оглядевшись, пускай и была уверена, что вряд ли за ними кто-то сейчас наблюдал. В противном случае, она бы уже давно заметила это, поскольку хорошо замечала чужое присутствие и чужие взгляды на себе.- А ты? Куда ты идешь в такое время? — бросив быстрый взгляд на заходящее солнце, спросил Арий. — К Тео, — указав в сторону цитадели, произнесла Дафна, заметно оживившись.- Я хотела зайти к нему еще днем, но подумала, что там и без меня, должно быть, было много людей. Поэтому мы послали туда цветы… — Так они от вас? — плавно прервал ее Арий, еще утром обратив внимание на большой и пестрый букет цветов, что стоял в высокой вазе прямо у головы Тео. Дафна кивнула, красиво улыбнувшись. — Да. Я надеялась, что он очнется и первым делом увидит их. — Спасибо, — искренне поблагодарил Арий и за Тео, который будет рад увидеть возле своей кровати такой красивый букет, и за то теплое чувство, которое вдруг возникло в груди у него самого, заставив его улыбнуться действительно искренне. — Это пустяки, — бросила Дафна, взмахнув рукой.- Я все равно хочу увидеть его, пускай и не удастся поговорить. А сейчас у меня как раз появилось время, потому что до закрытия собора еще час, и, насколько я знаю, Марк и Нэт сейчас помогают Кларенсу и Аарону там с уборкой. — Вместе? — переспросил Арий, усмехнувшись, и Дафна коротко кивнула в ответ, при этом ее лицо приняло такое коварное выражение, что казалось, будто она с трудом сдерживала смех. — Жестоко. Но довольно умно. — Спасибо. Совместное дело, которое они оба ненавидят всем своим нутром, поможет им сблизиться, — демонстративно подняв руки к своей груди и сцепив их в замок, предположила Дафна, усмехаясь.- По крайней мере, у них есть что-то, что они недолюбливают больше, чем друг друга. С недавних пор, кстати, есть еще и «кто-то». — О, правда? — Да. Пару дней назад в Карлий вернулся Тьюис, и Нэту выпала возможность познакомиться с ним, да и еще когда он был не в духе. Хотя…не думаю, что у Тьюиса есть какие-то другие состояния. В любом случае, теперь у них с Марком больше общего. — Данте… — покачав головой, с выразительным смешком произнес Арий. Дафна с неким удивлением на него первые секунды смотрела, задумавшись над тем, что Арий, вероятно, был единственным человеком, которого от которого она слышала это имя. Больше никто не называл Тьюиса по имени, только по его фамилии. Неизвестно, почему так сложилось, но, возможно, не последнюю роль в этом сыграл характер Тьюиса и его обычное поведение. Разумеется, о том, что помимо Ария Данте по имени называл еще и Холли Имерс, Дафне ничего не было известно.- Мы все должны отдать ему должное — каким бы скверным ни был его характер иногда, он проявил себя как потрясающий рыцарь в Дардере. — И я уважаю его за это, — проговорила Дафна, легко приподняв один уголок губ, из-за чего ее спокойное лицо приняло снисходительный и даже какой-то смиренный вид.- Молюсь, чтобы, благодаря этому, Тео поскорее поднялся на ноги. — Когда увидишь его, помни, что он намного сильнее, чем тебе может показаться, — предупредил ее Арий.- Я и сам только что вышел оттуда. Ты права, людей вокруг него весь день было довольно много. — Постой…ты все это время был у него? Даже не заходил к себе ни разу? — воскликнула Дафна, осознав, что ее подозрения оказались верны. — Нет. Я просто попросил занести туда мои вещи, — легко ответил Арий, запустив пятерню в свои волосы и наконец сбросив их со своего лица. Он выглядел уставшим. Настолько уставшим, что Дафне больно было на него смотреть. Разумеется, Арий был не последним человеком в королевстве, и, конечно же, это имело определенные последствия. Но дело было еще и в другом, и Дафна это понимала лучше, чем кто-либо другой. У Ария просто была привычка доводить себя до изнеможения каждый раз, когда происходило что-то плохое, он просто не мог действовать рационально в такие моменты, пускай и продолжал заниматься своими делами и выглядел при этом достаточно спокойно. Один только взгляд на лицо Ария, и Дафна уже понимала, что сегодня у него в планах было довести себя до такого состояния, когда он сможет заснуть прямо над картами посреди собрания, или же прислонившись к стене «на минуту», чтобы передохнуть. — А я думаю, почему ты все еще в тех же вещах, которые я видела на тебе, когда ты уезжал в Ибесс, — невольно тронув рукой край мантии Ария, проговорила Дафна, отпустив ее, как только Арий опустил глаза на ее руку. Ее голос в одно мгновение стал серьезнее и тише, а взгляд более проникновенным и немного строгим. — Я знаю, что ты мне ответишь, но тебе нужно отдохнуть, Арий, ты был в дороге несколько дней и даже тогда продолжал заниматься Дардерой. Куда ты идешь сейчас? Почему в сторону дворца? — Мне нужно найти отца… — Это не может подождать? — Я хотел все сделать сегодня. — Понятно. Пойдем, — спрятав руки под теплую мантию, девушка кивнула Арию и не спеша прошла мимо него в сторону цитадели, остановившись через несколько шагов и оглянувшись, чтобы еще раз дать Арию понять, что сейчас он должен идти за ней. Гамильтон непонимающе моргнул пару раз и тоже обернулся, встретившись с ней взглядом. — Куда мы идем? — В твою комнату. Помогу тебе с этим, — обведя нижнюю часть своего лица указательным пальцем, с легкой усмешкой проговорила Эйнсворт, и Арий, глядя на нее, рефлекторно поднял руку и коснулся пальцами своего колющегося щетиной подбородка. В этот момент и на его до этого удивленном лице появилась слабая усмешка. — Как раньше? — Как раньше, — кивнула Дафна, снова указав на цитадель, и в этот раз Арий пошел за ней, решив, что отца он действительно мог найти попозже. По крайне мере, он чувствовал, что возможность побыть сейчас с ней была на вес золота. Почти всю дорогу до казарм Арий и Дафна шли довольно тихо, лишь изредка обмениваясь какими-то внезапными новостями. Арий немного отставал от нее и всю дорогу смотрел на ее развивающиеся волосы, которые та почему-то решила распустить, незаметно стянув с прически длинную ленту. Сиенна, которая проводила так много времени с его отцом, что довольно много знала про самого Ария, непременно сказала бы: «Это девушки так флиртуют и привлекают внимание», но это был точно не случай Дафны Эйнсворт. Это было слишком просто, слишком незаметно для нее. Обычно Дафна флиртовала, угрожая навредить здоровью, если кто-то будет недостаточно о себе заботиться. Или же безмолвно отнимая у человека его бурдюк, чтобы отлить в него воды из своего, заметив, что она закончилась. Или же предлагая поехать вместе на охоту и на первой же минуте обгоняя на своей лошади, превращая это в гонку. Возможно, по меркам дам дворца она совсем не умела «флиртовать», но разве это было важно, если вместе флирта она намертво привязывала к себе, не оставляя и шанса ее забыть? В любом случае, Дафна распустила волосы, потому что ей так захотелось, но предположение Сиенны все равно оказалось бы верным, потому что все внимание Ария было направлено только на ее длинные, развивающиеся при каждом шаге пряди. — Нэта можно поздравить со вступлением в Орден? — спросил он, когда они подошли к главному входу казарм, где проживали все рыцари, у которых были особенные звания в армии. Арий тоже чаще всего ночевал именно здесь, хотя у него была возможность жить в своем поместье в ста милях от Карлия. Но это было слишком далеко, и путешествовать в данных обстоятельствах для него было неразумно. — Вчера он принял клятву, — кивнув, сказала Дафна, — не могу поверить, что нас снова трое. Мне так…более привычно. — Я рад, что он теперь с вами. У меня было хорошее предчувствие насчет него. — Да уж. Ты больше всех за ним приглядывал, пока мы пытались понять, что происходит, — она бросила на Ария укоризненный взгляд, и тот издал короткий смешок, приставив кулак к губам. — Ты знаешь, почему я так поступил. Марк бы вряд ли понял. — На самом деле, ранее я немного преувеличила, — пальцами показав это «немного» призналась Дафна.- Они с Марком довольно хорошо ладят с того случая. Просто не признаются. Но вместо ссор и споров появилась ирония, а это всегда хороший знак. Марк так привык к его присутствию, что больше не наставляет на Нэта револьвер, если тот приходит к Кларенсу домой. — Это…о многом говорит, — с усмешкой покивал Арий, переглянувшись с Дафной, которая обернулась, поднимаясь по лестнице спиной вперед. В распоряжении Ария была довольно приличная часть самого последнего этажа. Это были несколько просторных комнат, собственная оружейная, и большой кабинет, где Арий обычно проводил собрания со своими приближенными и работал над стратегиями. Здесь же неподалеку также располагались комнаты слуг, что работали на Гамильтонов, меньшая часть которых всегда находилась в цитадели, если здесь был сам Арий — без них он бы вряд ли успевал делать все то, чем ему приходилось заниматься день ото дня. Дафна пропустила Ария вперед и проследовала за ним в его комнату, расшнуровывая свою теплую мантию, и сказав по пути одной из слуг, которые, услышав голос Ария, вышли в коридор его поприветствовать: — Будьте добры, нагрейте Сэру Арию воды. Ему необходимо немного покоя, — служанка кивнула и забрала у Ария его мантию, предложив забрать ее еще и у Дафны, но та жестом отказалась, и служанка, сделав реверанс, быстро удалилась в соседнюю комнату, чтобы послать кого-то вниз за водой. Дафна прошлась по комнате Ария, положив свою мантию на идеально заправленную кровать, и раздвинула массивные бордовые шторы, открыв окно, чтобы впустить в комнату свежий воздух, пока Арий, жестом отказавшись от помощи слуги, снимал с себя дублет и расстегивал тугой ворот своей рубашки, наблюдая за девушкой через зеркало. — Ну вот. Ты убедилась, что я в своих покоях и что мне греют ванну. Можешь идти, я не сбегу, — с усмешкой произнес он, и Дафна, резко обернувшись на его слова, оперлась одной рукой о стол. — Я же сказала, что помогу тебе с этим, — указав второй рукой на свое лицо, проговорила она, решив, что он успел об этом забыть. — Но как же Тео? — Это не займет много времени, — решительно ответила она, кивнув стоявшему у двери в комнату Ария слуге, который сразу понял по их разговору, о чем его просила девушка. Слуга вернулся через несколько минут, неся обеими руками большую прозрачную чашу с водой, которую он поставил на стол прямо перед Дафной. Рядом он положил аккуратно сложенное полотенце, а затем, попросив позвать его, если им что-нибудь понадобится, тихо удалился, закрыв за собой дверь. Арий сел массивный стул с черной кожаной обивкой, засучив рукава до самого локтя и расстегнув рубашку до середины груди, на что Дафна невольно засмотрелась, поднося горящую свечу к лампе, чтобы зажечь внутри нее фитиль. Установив ярко горящую лампу на полке над Арием, Дафна подошла к раскрытому шкафу, чтобы достать оттуда небольшой сундучок, в котором в кожаном переплете лежали принадлежности для бритья. Она думала, что все-таки потратит какое-то время на то, чтобы вспомнить, на какой полке он обычно лежал у Ария, осознав, что не была в его комнате уже довольно долгое время. Но ей удалось найти его довольно быстро, потому что Арий всегда был строг со своими вещами. В его покоях никогда не было беспорядка не только благодаря слугам, но еще и тому, что он попросту никогда его не устраивал — все его вещи были аккуратно сложены в шкафу и ящиках, а еще он всегда и все клал на те же места, откуда он это и брал, поэтому он никогда и ничего не терял просто так. Даже в его оружейной был полный порядок, и в расположении оружия прослеживалась некая логика, хотя в эту комнату он всегда заходил в суете, чтобы собрать свою экипировку. Дафна засучила рукава своей шелковой рубашки и собрала волосы в высокий хвост, чтобы они не мешались ей и не падали на лицо Арию, когда она будет наклоняться. Гамильтон все это время безмолвно за ней наблюдал, и ему, на самом деле, ничего и не хотелось говорить, иначе Дафна обратит на него свое внимание и лишит его возможности смотреть на нее так, как он смотрел на нее сейчас: открыто, трепетно, с плохо подавляемым интересом, который граничил с безусловным обожанием. Эйнсворт взяла его голову в свои руки и заставила его откинуться затылком на самый край спинки стула, чтобы ее взору предстало его лицо. Промыв руки, она нанесла на них масло грецкого ореха, что лежало в сундучке вместе с другими принадлежностями, и медленными движениями растерла им лицо и шею Ария, впервые за все это время заглянув в его голубые глаза. Они были покрасневшими от усталости и недостатка сна, а его лицо было бледным и осунувшимся, и пускай Дафна привыкла видеть его таким в силу его статуса и обязанностей, ей все равно хотелось, чтобы он находил больше времени на сон. В конце концов, армия не развалится, а война не будет проиграна только из-за того, что он позволит себе отдохнуть. Привыкшему все контролировать Арию стоило больше доверять людям вокруг него — так она считала. — Как прошла твоя поездка в Ибесс? Короля не обидело отсутствие Кларенса? — негромко спросила она, прислоняя руки к щекам Ария, чтобы смягчить кожу и выступившую на ней щетину. Арий сдержанно покачал головой, опустившись глазами по носу Дафны к ее четко очерченным губам. — Он все понял и сказал, что его безопасность превыше всего. Услышав о том, что случилось, он приказал усилить охрану границ на случай, если эти люди попытаются бежать в Ибесс, потому что к тому времени я уже передал сообщение о беглецах на границу с Севером, и у них могли возникнуть проблемы с ее пересечением. Но, похоже, они смогли скрыться где-то на нашей территории. Мои люди до сих пор прочесывают близлежащие края. Если бы мы только понимали, кто они и почему они действовали так странно, не убедившись в смерти Кларенса и совершенно не трогая Сарджента, искать бы их было намного проще, — проговорил Арий, и Дафна медленно покивала, согласившись с ним.- А так, в остальном, все было нормально. Праздновать свадьбу в то же самое время, когда мои люди пытались подавить осаду Дардеры и погибали у порта Мэлз, было, конечно, очень неуместно и странно, и у меня совершенно не было настроения на это… — Но приятно знать, что хоть где-то мир не останавливается на месте из-за войны и пытается не лишать себя обычной, нормальной жизни, — закончила за него Дафна, повесив на лицо снисходительную ухмылку и дернув головой, чтобы ее хвост снова лег ей за спину, а не свешивался с плеча. — Да…верно. В любом случае, это было нам на пользу, потому что мне удалось провести с королем и принцем переговоры, и они согласились забрать часть войск с Дианы и отправить их в Новый Эралеон на операцию по освобождению Дардеры. — Прекрасная новость. Потому что, видя всех раненых, что доставляют сюда из Дардеры и границ с Ареоном, я начала переживать о том, что армии придется разрываться между тремя локациями. У нас большая армия, но столько действий одновременно в одинаково стратегически важных точках — это слишком, — с толикой беспокойства проговорила Дафна, тщательно вытерев руки о полотенце, что она свесила со своего предплечья, и взяв лезвие, которое она раскрыла и поднесла к лицу Ария, положив вторую руку ему на лоб и повернув его вправо. Она медленно и аккуратно прошлась по нижней части его шеи и поднялась к кадыку, каждый раз споласкивая лезвие в воде и прислоняя его к полотенцу. Дафна несколько месяцев не брила Ария сама из-за того, что им редко удавалось побыть наедине, да и Арий, не особо любящий растительность на своем лице, не позволял щетине подолгу задерживаться на нем. Но ему нравились те моменты, когда она делала это сама, потому что у нее всегда поразительно хорошо это получалось. Непонятно, откуда у нее была эта тяга — иногда брать в руки лезвие и с особой заботой помогать окружавшим ее каждый день мужчинам с бритьем, но и им, и ей самой было глубоко все равно на то, что подобное занятие считалось довольно неприличным для девушки, ведь бритье было частью туалета мужчин, в котором женщинам участвовать было не положено. Дафну это действительно мало заботило. Она делала это каждый раз, когда замечала что те, кто ее окружал, были настолько уставшими, что подолгу не могли сделать этого сами. Время от времени она делала это с Арием, с Кларенсом, несколько раз с Марком, а раньше она всегда делала это за своего брата. Однажды Леон сказал Арию, что Дафна делает подобное только с теми мужчинами, которых по-настоящему любит, поэтому Гамильтон так любил те моменты, когда он возвращался с очередной вылазки и она замечала его щетину, с улыбкой говоря ему из раза в раз: «Давай я тебе с этим помогу?». В такие моменты она всегда выглядела очень сосредоточенной и почти не моргала, боясь поранить лицо Ария, хотя Гамильтон готов был поклясться, что она могла бы делать это в закрытыми глазами и не оставить на нем ни одной царапинки. Девушка, которая так искусно обращалась с мечами и кинжалами, просто не могла не подчинить себе тонкое лезвие для бритья. И даже такое «оружие» в руках Эйнсворт, которым она скользила по шее Ария, делало ее такой неуязвимой перед главнокомандующим армии, что ему каждый раз казалось, что вся сила сейчас была именно в ее руках, и она обращала ее в нежность, которой Арий был готов подчиниться. — Я слышала сегодня от Леандра, что ему снова придется покинуть Карлий, — сказала Дафна, скользнув лезвием от левой скулы Арий к уголку его губы, придерживая второй рукой его за челюсть.- Ты едешь с ним? — Нет. На этот раз все так секретно, что не участвую даже я, — ответил Арий, когда она отстранилась от него, выпрямившись.- Он берет только свою личную охрану и Сэдрика. — Куда он едет? — Я не знаю. — Нет? — удивилась Дафна, заглянув Арию в глаза. Обычно Гамильтон был в курсе всего, что происходило во дворце. И если он не имел права чем-то делиться, то он бы прямо об этом сказал, а не стал бы выдумывать что-то вроде того, что ему ничего не было известно. И сейчас он точно не врал. Но почему ему ничего не сказали о предстоящей поездке, в которой участвовал принц? — Все, правда, очень секретно в этот раз. Я знаю только то, что это будут какие-то довольно важные переговоры. — Переговоры… Почему тогда не едет сам король? Обычно он берет на себя такие вещи. — Я тоже об этом подумал, — признался Арий, снова поднимала голову и соприкасаясь затылком со спинкой стула. Дафна снова прислонила лезвие к его коже.- На самом деле, Леандр очень хорош в переговорах. Я бы даже сказал, в этом он лучше Его Величества, который более привык к тому, чтобы действовать без переговоров. Думаю, поэтому Леандр убедил его поручить это ему. От Дафны послышалось задумчивое «м-м-м», и лезвие снова скользнуло по лицу Ария, на этот раз прямо под его носом. — Но меня все равно не будет в Карлие какое-то время, — снова подал голос Арий, когда девушка отстранилась от его лица, сполоснув лезвие в воде. Встретившись с вопросительным взглядом ее серых глаз, он продолжил: — В ближайшие дни, как только стратегия будет доработана, я отправлюсь на вылазку в Дардеру. Нам нужно вернуть ее как можно скорее. — Марк тоже участвует в этом? — Похоже на то, — кивнул Гамильтон.- Я спрашивал его ранее, но все равно собирался позже уточнить. Дафна взглянула на него таким внимательным взглядом, что Арий не сразу смог отвести от нее глаза. В ее взгляде слабо читалось слабое недовольство, граничащее с горьким смирением, и из-за этого могло показаться, будто она была абсолютно спокойна, однако Арию слишком хорошо было знакомо данное выражение в ее глазах. Ей это все очень не нравилось, но она мало что могла сделать, чтобы на это повлиять. А Дафне, слишком похожей на своего брата в желании держать все под контролем, было довольно сложно скрывать свои эмоции, когда у нее не получалось решить проблему. Арий знал, что в ее случае это было даже не желанием оградить друга от лишней опасности, которая, к тому же, не связана напрямую с Настоятелем, а, скорее всего, она, как и он сам, опасалась за состояние Марка, которое заметно менялось каждый раз, когда он возвращался с таких вылазок. Ее взгляд вот уже долгое время лежал на Арие, как обвинение, но он мало что мог сделать с необъяснимым желанием Сарджента участвовать в таких операциях. — Позаботься о нем, — несмотря на всю красноречивость ее взгляда, только и произнесла Дафна, склонившись над Арием и двумя пальцами подняв его лицо на себя, чтобы продолжить работу. Она слабо улыбнулась одним уголком губ, и Арий повторил ее улыбку. — На этот раз это буду не я, потому что по плану мне придется отделиться и быть совсем в другом месте, нежели Марк, — признался Арий, заметив, как взгляд Дафны дрогнул.- Марк будет в команде Джеффри. Он присмотрит за ним. — Джеффри? — Дарлингтон, — пояснил Арий, — я доверяю ему. Эйнсворт знала, о ком говорил Арий. Джеффри Дарлингтон был рыцарем, которого меньше всего было заметно в цитадели или Карлие из-за его частого отсутствия, но его имя было на слуху среди воинов. Особенно им дорожил сам Арий. Если Тео был его правой рукой, то Джеффри непременно был левой и, несмотря на отсутствие официальных полномочий, мог брать на себя командование, если Гамильтон этого требовал. Дафна никогда не говорила с ним, но знать, что рядом с Марком будет тот, кому Арий доверял, ей было важно. «Не переживай так. Это тебе Сарджента надо просить о всех позаботиться, а не их о нем», — однажды сказал ей Тео, услышав ее разговор с Арием, и, пускай это было шуткой с его стороны, это скорее все же тянуло на правду, нежели ложь или преувеличение. Сарджент мог бросить вызов любому человеку в этой армии, и если бой был бы один на один, то о его проигрыше и речи не могло идти. И Дафна, разумеется, знала об этом лучше всех. Но даже несмотря на это она все равно не могла заставить себя мыслить по-другому, когда дело касалось войны и Сарджента, который будет слишком далеко от них, и она не сможет присмотреть за ним одним глазком, чтобы убедиться, что с ним все будет в порядке. Того определения, что Марк был «человеком, о котором меньше всего стоит переживать», просто не существовало для нее. Это было неправильно. Иногда ей даже казалось, что за Марка Сарджента она переживала больше, чем за кого-либо еще.  — Я хотела сказать тебе…- после недолгого молчания снова подала голос Дафна, привлекая внимание Ария, — помнишь, как по дороге в Ибесс я рассказывала тебе о том, чем поделился со мной Кэлси? — спросила она, увидев, как он быстро кивнул, внимательно на нее взглянув. — Ты что-то узнала? — У меня была возможность поговорить с Леандром об этой пропавшей карте, — сказала Дафна, и Арий заметил, как ее брови сдвинулись к переносице, образовывая морщинку, которая делала ее лицо недовольным.- Он сказал, что не помнит, чтобы когда-либо брал эту карту или приказывал кому-то из своих людей ее найти. То же самое сказал мне твой отец пару дней назад. Сегодня утром Леандр приказал стражникам обыскать архивы в цитадели и во дворце, но карта так и не была найдена. Забирать карты из архивов могут только главнокомандующие, вроде тебя, члены королевской семьи, и кто-то другой, но с особым разрешением. Если исключить, что карта могла просто пропасть… — Она не могла «просто» пропасть, — прервав ее, отрезал Арий, — архивы в цитадели — охраняемое место, и там постоянно ведется учет. То, что в реестре не было записано, что карту изымали из архива, очень странно и подозрительно. Такое могли произойти только по ошибке, но за все время, что я служу здесь, я никогда не слышал ни о чем подобном, — Арий непонимающе вскинул бровями, и Дафна слабо покивала, продолжив заниматься лицом рыцаря. Гамильтон все это время за ней наблюдал, не смыкая глаз, но девушка этого, похоже, даже не замечала. Она казалась очень подавленной и задумчивой, как если бы пыталась решить в голове какую-то непосильную задачу, и Арий понимал, что лежало грузом у нее на сердце в этот момент. — Ты думаешь о том, что карту все-таки мог взять именно Леон? — спросил он, когда девушка отстранилась, поджав губы и как-то неуверенно пожав плечами. Но Ария было не провести. Он чувствовал, что Дафна все это время была уверена в том, что карта была у ее брата. — Если он действительно взял ее с собой, то зачем ему могла понадобиться именно эта карта? — Это была детальная карта Нового Эралеона. Обычно мы редко ей пользуемся, лично я неоднократно брал ее за тем, чтобы простроить маршруты в наиболее труднодоступные места, либо же за тем, чтобы проработать какую-то сложную стратегию, когда было необходимо спрятать войска в близлежащих населенных пунктах о места битвы или же захвата. На этой карте отмечены все, даже самые маленькие поселения — ее составляли не один десяток лет. — Но он ведь направлялся в Ибесс. Леон был там несколько раз до этого, он прекрасно знал эту дорогу. К тому же, на этой карте даже не был показан Ибесс… — В Ибесс ли он направлялся? — вопросом, который не просил ответа, а скорее высказывал сомнение, прервал девушку Арий, приковав свои глаза на что-то впереди себя, а затем плавно переведя их на Дафну, которая замерла, скривив губы в невеселой ухмылке. -Меня этот вопрос мучает уже почти полгода, — как-то тяжело сказала она, отвернувшись, чтобы протереть лезвие. Впервые Дафна задумалась об этом, как только услышала, что Леон пропал во время выполнения особого поручения дворца, из-за которого он поехал в Ибесс. Дафна даже представить себе не могла, что за поручение это могло быть и почему его должен был выполнять именно Леон, но та мысль, что ему пришлось ради этого ехать в соседнее королевство, никому из них об этом не сказав, не давала ей покоя. Она считала, что Леон мог не сказать этого ей, но он обязательно дал бы знать Кларенсу, если бы дворец решил поручить ему что-то настолько важное. Дафна прекрасно помнила последний день, когда видела брата живым. Она запомнила, кажется, каждую деталь: от его поведения, до экипировки, которую он взял с собой. Она, к слову, тоже казалась ей странной — ведь он взял с собой только лишь один меч, оставив все, даже свой излюбленный кинжал в оружейной в их доме. Он не взял с собой крест Священного Ордена, который Дафна сейчас хранила в своей комнате, дополнительные вещи на смену тем, в какие он был одет, но, что самое главное, он оставил здесь своего любимого коня, без которого никогда не покидал Карлия. Они все не один раз проверяли все эти вещи и долго размышляли над этими фактами, но никто из них так и не смог дать какое-то одно наиболее логичное объяснение этому. В день отъезда Леон попрощался со всеми, как обычно, и ничто в его поведении не выдало того, что он отправлялся в долгую поездку заграницу. Это все всегда казалось Дафне странным, но что действительно заставляло ее сомневаться в том, при каких обстоятельствах пропал Леон, было то, что если он был на пути в Ибесс, это значило, что он пропал на одном из самых охраняемых и наблюдаемых маршрутов. На этом маршруте было недостаточно безопасно, чтобы Кларенс мог проехать там без прикрытия со стопроцентной вероятностью, что ничего не случится, но Дафна знала, что Леон точно выбрал бы этот путь, ведь он был кратчайшим. Значит, до того как он пропал, его должны были заметить хоть где-то, хотя бы один стражник, рыцарь, охрана на постах и простые жители городов, что лежали на пути. Но его не видел никто. Даже стражники королевского леса не видели, как он покидал его пределы. Дафне трудно было предположить, к.у.д.а., вместо Ибесса должен был отправиться Леон, но она понимала одно: если король утаивал от нее правду о месте, по пути в которое пропал ее брат, то он также утаивал ее и от Леандра, потому что принц просто не мог ей лгать. Она знала, что он действительно сделал все, что мог, чтобы найти Леона и выяснить правду. — Я совсем ничего не замечала, — с грустной усмешкой сказала Дафна после недолгой паузы, глубоко вздохнув.- Если бы не Кэлси, я бы никогда не узнала о подобном. — Кэлси питал слабость к Леону. Мы всегда замечаем всякие мелочи, которые делают те, к кому мы слабы, — медленно проговорил Гамильтон, открывая один глаз и с полуулыбкой глядя на девушку. Эйнсворт, заметив это, тоже невольно улыбнулась, на удивление — совсем искренне, хотя только минуту назад чувствовала неприятную тяжесть и грусть. — Я почти закончила, — сказала она, выводя лезвием последние штрихи на подбородке Ария, а затем снова нанося масло на его бледную, гладкую кожу. Она улыбнулась, глядя на свою работу, и дала Арию в руки небольшое зеркало, что лежало у него на столе, а сама отошла сполоснуть руки в еще одной вазе с водой, которую принес слуга по ее просьбе. — Так-то лучше. Ты главнокомандующий армии. Ты просто обязан выглядеть устрашающе идеально, — иронично произнесла она, поглядывая на Ария, который рассматривал себя в зеркале. — Выглядеть устрашающе — это про Тео, я же предпочитаю так действовать, — усмехнулся Арий, услышав короткий смешок Дафны и проведя тыльной стороной ладони по своей щеке.- У тебя невероятно хорошо это получается. Не думала сменить профессию? — Тебе настолько не нравится видеть меня в кольчуге и с мечом? — со смехом спросила Эйнсворт, вытерев руки о полотенце и сложив все принадлежности для бритья обратно в сундучок. Она повернулась к Арию и, сложив руки на груди, внимательно на него воззрилась, чуть приподняв одну бровь. — Напротив. Такой ты мне нравишься больше всего, — негромко произнес Арий, тоже подняв голову на девушку. Их глаза встретились, и улыбка Дафны дрогнула, а затем и вовсе сползла с ее лица, оставляя после себя какую-то тревожность. Казалось, будто Арий хотел сказать что-то совершенно иное, но передумал в самый последний момент, и Дафна, готовая услышать все, что угодно, только не это, потерялась в его глазах, не в силах отвести свои. И чем дольше их взгляды поглощали друг друга, тем больше Дафне хотелось отвернуться или же убежать, потому что эти голубые глаза были единственным, что заставляло ее сердце биться настолько сильно, что ей от этого в прямом смысле становилось дурно. — Я…Мне, пожалуй, пора идти к Тео… Кларенс, наверное, совсем меня потерял, я должна была ближе к ночи помочь ему с картами и планами, — в мгновенье разрушив свою идеально строгую позу, Дафна как-то резко засуетилась, отведя глаза от Ария и направившись к его кровати, на которой лежала ее мантия. Она распустила волосы, взмахнув ими и потрепав их рукой, чтобы они хорошо легли, и накинула на свои плечи мантию, не с первого раза, правда, сумев ее застегнуть. Казалось, будто она нервничала или же куда-то спешила, при этом стараясь казаться абсолютно спокойной, но Арий достаточно хорошо ее знал, чтобы заметить, что между ними снова было что-то не так. — Правда, надеюсь, что никуда не придется ехать в ближайшее время, — продолжила Эйнсворт с коротким, тихим смешком.- Мы все еще не выяснили, кто на нас напал, да и Кларенс не чувствует себя полностью здоровым… Аарон предлагал ему не засиживаться в соборе допоздна и оставить работу на него, но ты ведь знаешь Лэйна, он редко к кому-то прислушивается, когда ему надо что-то сделать, в общем…мне нужно пойти и проследить, чтобы он не давил на себя, как обычно… — Ди, постой, — Арий перехватил своей рукой запястье Дафны, которая с этими словами направилась к его двери, протянув к ней другую руку, и остановил ее, не сильно его сжав. Девушка замерла, пару секунд глядя на дверь каким-то выжидающим и тревожным взглядом, а затем медленно обернулась, посмотрев на Ария, который стоял к ней так близко, что ее это даже удивило, ведь, заговорившись, она даже не услышала, как он к ней подошел. Но Арий не мог просто так отпустить ее сейчас, потому что тот прерванный поцелуй в Морвенстоу лежал мертвым грузом на его сердце все эти дни и сейчас не давал ему спокойно взглянуть Эйнсворт в глаза. Он ожидал, что, когда вернется, что-то между ними бесповоротно изменится после того поцелуя. Что-то непременно должно было поменяться. И сейчас ему казалось, что лучше бы так оно и было, ведь это было намного легче осознать. Но Дафна вела себя с ним так же, как и обычно, будто все было как прежде, однако, это странное напряжение, которое чувствовали они оба, все еще зависло над ними в воздухе, иногда давая о себе знать. Все это время он искал подходящего момента, чтобы завести об этом разговор, пока не понял, что подходящего момента просто не существует, и ему просто придется свести их диалог именно к этому. Похоже, почувствовав это, Дафна так поспешила уйти. — Разве мы можем продолжать и дальше делать вид, будто ничего не было? То, что я сделал в Морвенстоу… — Все в порядке Арий, — не дав ему договорить, произнесла Дафна притворно спокойным голосом, как всегда, немного смягчив свой голос на его имени. Она медленно коснулась его руки своей и заставила Ария отпустить ее запястье, на что Гамильтон обратил внимание, переведя свой взгляд с ее глаз на ее руки.- Все правда в порядке. Мы можем не говорить об этом. То, что произошло в Морвенстоу, было ошибкой. Мы можем просто…забыть об этом? — произносимые слова казались Дафне какими-то чужими. Будто за нее сейчас говорил кто-то другой, и она не могла узнать ни одного слова, произнесенное ее голосом. В этот момент ей хотелось отвернуться, чтобы не видеть непонимающих глаз Ария, которого она ими ранила, и у нее в груди застряла такая тяжесть, что сложно было сделать полноценный вдох, не то, что что-то говорить. У нее было достаточно времени за эти дни, чтобы успокоить свое сердце, но оно продолжало мучительно предавать ее. — Ошибкой? — повторил Арий, в каком-то отрицании дернув головой.- Я поцеловал тебя тогда потому, что хотел этого, Ди, потому что подумал, что обязательно пожалею, если не сделаю этого. С самого детства все, чего я желал, это однажды сделать тебя своей. Как это может быть ошибкой? — проникновенно произнес Арий, сделав шаг к Дафне и замечая, как ее глаза вдруг забегали по его лицу, будто отчаянно пытаясь найти что-то, на чем можно было остановиться. Ее сердце пропустило удар, а от рук будто отлила кровь, из-за чего они заметно похолодели. Признание Ария окончательно выбило ее из колеи, разрушив все ее хорошо отрепетированное спокойствие. — Я… — Скажи, разве в тот момент ты ничего не почувствовала? — тихо, почти шепотом спросил Арий, снова заставляя ее эмоции пошатнуться. «Почувствовала… Почувствовала, что не переживу, если однажды потеряю тебя. Я ведь люблю тебя больше жизни, Арий», — эти слова эхом раздавались в голове Эйнсворт, но так и не покинули ее рта, застряв где-то в горле большим и больным комом. Что-то сломалось бы, если бы она произнесла их сейчас, что-то непременно было бы уничтожено. Поэтому она оставила их при себе, не сумев сказать ничего вместо этого, ведь в таком она просто не могла и не имела права обмануть Ария. Не выдержав, Эйнсворт дернулась и резко отвернулась, чтобы спрятать свой бегающий взгляд в двери, с силой схватившись рукой за ее ручку. — Ди, ответь мне… Ты отказала мне тогда, потому что твое сердце занято? — положив ей руку на плечо, успел спросить Гамильтон до того, как ей удалось открыть дверь и скрыться за ней. Дафна медленно обернулась, взглянув сначала на руку Ария на своем плече, а затем и на него самого, чем вид сейчас напоминал человека, ожидающего приговор на смертную казнь. Он казался спокойным и даже строгим, но его глаза и сдвинутые к переносице брови выдавали его напряжение, которое он очень по-мужски держал в себе до последнего. — Оно никогда не было занято кем-то другим, Арий, — честно ответила ему Дафна, красноречиво посмотрев Арию в глаза, а затем снова отвернувшись, из-за чего ее волосы из-за спины упали ей на грудь. В этот раз Арий, похоже, опешив, не стал ее останавливать, и Эйнсворт быстро вышла из его покоев и метнулась к лестнице, накидывая на голову глубокий капюшон, потому что почувствовала, как к глазам подступили горячие слезы. По пути она наткнулась на слуг Ария, которые учтиво ей поклонились на прощание, но она совсем не заметила их, глядя только в пол своим прозрачным взглядом. Выйдя на прохладный воздух, Дафна дотронулась спиной до массивной деревянной двери, положив одну руку себе под грудь и попытавшись успокоить дыхание, которое так сильно сбилось явно не из-за того, что она спускалась по лестнице. Этот разговор с Арием смешал в голове все ее мысли и обещал надолго засесть в ее груди тяжелым грузом. Конечно, было очень наивно полагать, что ничего для них не изменится после того поцелуя — именно это и не давало ей покоя все эти дни, которые Гамильтон отсутствовал в Карлие, но когда она увидела его, то подумала, что, возможно, они бы смогли общаться, как раньше, и всем у не обязательно было меняться вот так резко. Но Арий все равно завел с ней этот разговор, а Дафна оказалась к нему не готова, не важно, сколько времени она убила на то, чтобы мысленно убедить себя, что ей стоило сказать ему в таком случае. В ее голове это все звучало и выглядело намного легче, но сказать что-то самому Арию, тем более то, во что она сама не верила, оказалось непосильно сложной задачей. Смотреть в его непонимающие, разочарованные глаза и видеть боль на его лице было для нее пыткой. Они говорили об этом пару минут, но Дафна все еще не могла остановить слезы, которые тихо текли по ее щекам и которые она быстро утирала тыльной стороной ладони. Отойдя всего на несколько шагов от корпуса, в котором жил Арий, Дафна вдруг заметила Марка, который сидел на каменном проеме длинного коридора, который вел от одного корпуса к другому. Он сидел к ней спиной, но Дафна все равно была уверена в том, что это был Сарджент, потому что она при любых обстоятельствах узнает его по его теплой куртке с мехом, по тому, как лежат его волосы, или же по револьверу на его поясе. Ее удивило, что он находился здесь в такое время, а не в соборе, и она уже было собиралась подойти к нему, до конца стерев на лице признаки небольшой эмоциональной слабости, но почему-то остановила себя, замерев недалеко от Марка и внимательно на него глядя. Что-то в Сардженте практически сразу показалось ей тревожным, и сперва она даже не могла объяснить, что именно. Он сидел, повернутый лицом к улице, поджав одну ногу под себя, а вторую опустив на землю, и с большими перерывами метал небольшие ножи в ближайшее дерево, которое, похоже, использовал вместо мишени. Под светом от факела, горящего прямо над ним, Дафна смогла увидеть, что у него в руке таких ножей было еще много и каждый он с силой сжимал в руке за рукоятку, прежде чем отправить его в дереве. Наверное, то, к.а.к. он это делал, и забеспокоило Дафну. Он это делал достаточно агрессивно, замахиваясь и напрягаясь всем телом, и ножи оказывались в дереве так быстро, что Дафна не успевала следить за тем, как они до него долетали. Каждое его движение было резким и каким-то дерганым, будто он пытался подавить злость или же раздражение, что было не редкостью для спокойного Сарджента, который сливал негативные эмоции во всем, что было связано с оружием. Что-то в этом всем заставляло сердце Дафны тревожно сбивать свой ритм. Марк Сарджент любил нарушать правила. На самом деле, Марк Сарджент нарушал их намного чаще, чем кто-либо в этой цитадели. Но даже для него сидеть и метать ножи до отбоя на одном из самых видных мест в цитадели, где было запрещено носить оружие без особой причины, было как-то слишком. — Марк? — негромко, чтобы не отвлекать его от метания очередного ножа, проговорила Дафна, приблизившись к Марку и остановившись в полушаге от его спины.- Что ты…здесь делаешь? Услышав ее голос, Марк не стал замахиваться еще больше, а, напротив, медленно опустил руку, в которой тремя пальцами зажимал нож, себе на колено. Какое-то время он сидел вот так неподвижно, глядя вперед, будто прицеливаясь, а затем снова замахнулся, и на этот раз это заняло у него намного меньше времени, будто он и вовсе не старался попасть. Марк кинул еще один нож в дерево с каким-то особым рвением в этот раз, а затем повернул голову на Дафну, посмотрев на нее тяжелым и невероятно холодным взглядом. — Ди…я узнал, кто напал на Леандра и Тео.

***

— Что вы думаете о Марке Сардженте? — именно с такими словами Джеффри Дарлингтон с элем в руках приземлился на пустующее место за столом в таверне, располагающейся ближе всего к цитадели. Он выглядел достаточно устало, пускай и старался это скрыть, придя сюда в такое позднее время. Его светло-зеленые глаза были немного прикрыты, как если бы его веки были слишком тяжелыми, чтобы широко их распахнуть, ярко выраженная челюсть была напряженно сжата, светлые, практически незаметные на лице брови были сдвинуты к переносице, но не потому, что он был чем-то недоволен или же зол — просто Джеффри всегда это делал подсознательно, не задумываясь о том, что на его лбу из-за этого образовываются яркие морщины. Илай и Эсме, до этого сидящие в какой-то давящей тишине, будто бы кто-то заставил их сидеть рядом с друг с другом, подняли на него свои глаза, поначалу даже удивившись такому неожиданному вопросу. — Чего это ты? — усмехнувшись, спросил Элдридж, перестав вырисовывать на столе какие-то узоры ножом. Джеффри отвлек его от очень занимательного занятия — наблюдения за Дерозье, что сидел рядом с ним, все время глядя на кубок с практически опустошенным элем, который он медленно прокручивал на столе своими пальцами. Илай же, делая вид, что слишком увлечен узорами, выводимые его ножом, искоса все же поглядывал на него с еле заметной ухмылкой, ведь он казался ему очень забавным. Или же ему просто забавно было смотреть сейчас на него, во всех подробностях вспоминая, чем именно они занимались минувшей ночью. Эсме же его взгляда либо не замечал, погруженный в свои какие-то прозрачные мысли, либо же замечал и специально никак на это не реагировал, потому что, возможно, внимание ему все же льстило, пускай он и не собирался в этом признаваться. За их столом царила какая-то особая атмосфера, в которую никто, кроме Джеффри Дарлингтона, так и не посмел вторгнуться за весь вечер. Возможно, вторгаться в личное пространство Эсме, который сегодня без особой причины был немного не в духе, что было очень заметно по одному его виду, не стал бы даже Илай Элдридж, если бы он не пришел в таверну один, и если бы он не заметил, что Дерозье здесь тоже был совершенно один, хотя за соседними столами сидели рыцари, которых он хорошо знал. Илаю показалось, что он просто не мог позволить Дерозье пить в одиночестве, иначе он совсем сопьется, а ведь он был так молод для такого пагубного пристрастия к алкоголю. Именно с такими ироничными мыслями, которые затем вылились во фразы, сказанные Эсме, он приблизился к Дерозье с пинтой в руках и шумно уселся на ту же скамью, что и он. К удивлению обоих, им даже удалось завести нормальный разговор, который не прерывался бы глупыми шутками, ехидством и иронией со стороны обоих. Все же иногда они могли общаться, как совершенно адекватные люди, не скрывающие от всего мира своих грязных тайн, пристрастий и «договоров». Но все же большинство времени они вот так вот и просидели в полном молчании — Илай медленно попивал напиток, исподтишка наблюдая за Эсме, а Дерозье, как и любой человек, которому льстило внимание, не собирался показывать, что прекрасно это замечал. Джеффри уже подходил к ним один раз, как только вошел в таверну и увидел их, но тогда ни один их них даже не шелохнулся, чтобы ответить ему, поэтому он, найдя это достаточно странным, решил попробовать позже, отойдя за элем и по возвращении ведя себя громче обычного. — У нас перегруппировка на следующей вылазке, — объяснил Дарлингтон, поставив локти на стол и зачесав свои спутанные светлые волосы, что едва доставали ему до плеч, назад.- И на этот раз Сарджент оказался в моей группе, но я совсем ничего о нем не знаю. Мы бываем на вылазках вместе, но никогда даже толком не говорили, а я не люблю не понимать, с какими людьми я имею дело. — С чего ты взял, что мы знаем? Он ведь в Ордене, — таким тоном, будто Джеффри этого не знал, сказал Илай, посмотрев на рыцаря и поднеся медный кубок к своим губам. — Вы одногодки, часто бываете на вылазках вместе, живете рядом — ты просто обязан что-то знать, — бросил Джеффри скорее Илаю, чем Эсме, потому что он был старше Дерозье. — Подумать только, ты старше всего на пару лет, а уже ведешь себя так, будто мы живем в разных мирах, — сарказмом произнес Илай прямо в кубок, за что Джеффри, закатив глаза, пнул его ногой по лодыжке под столом. — Ничего подобного. Ты же знаешь, я даже отведенными мне покоями в цитадели не пользуюсь, и не бываю там просто так: я то в отъездах, то у себя дома, — устало пояснил Дарлингтон, поправив рукой свой блестящий темно-бородовым цветом галстук-боло. Насколько Эсме помнил, Джеффри всегда хорошо одевался и неважно, направлялся ли он на бал во дворец или же в местную таверну пропустить по кубку с друзьями.- Так что вы о нем думаете? Какой он человек? — Он славный парень, — сказал Илай, с громким стуком поставив кубок на стол. — Он убийца, — практически одновременно с Илаем сказал Эсме, которому, судя по всему не особо нравился этот разговор. Они выпалили свои точки зрения настолько резко и быстро, и они настолько отличались друг от друга, что у Джеффри Дарлингтона даже раскрылся рот от изумления и непонимания. Он только и мог, что переводить взгляд с Илая на Эсме, вопросительно выгнув бровь и чуть приподняв уголок рта в странной, явно намекающей на его непонимание ухмылке. Это удивило, впрочем, только его, поскольку Илай и Эсме, смотрящие прямо на Джеффри и явно борющиеся с желанием многозначительно переглянуться, выглядели так, будто ожидали услышать такие слова о Марке друг от друга. Ожидали, но это все равно их раздражало, особенно Дерозье, который не мог поверить в то, что Элдридж действительно считал Марка «славным парнем». Что угодно, но «славный» там явно было лишним. Илай же натянуто Джеффри улыбнулся, зная, что Эсме не сможет промолчать, раз уж речь зашла о Сардженте и его мнением действительно интересовались. — Сарджент всего лишь выполняет свою работу. На вылазках всякое случается…- оправдал Марка Илай, глядя на Джеффри, который неуверенно кивнул, видя в его словах логику. — Если не ты, то тебя. Приходится делать выбор. — Это не то, Илай, — Эсме сдался первым, все-таки оторвав взгляд от рыцаря, сидящего напротив него, и посмотрев на профиль Элдриджа. — То, что делает Сарджент, отличается от того, что делаешь ты, или Джеффри, или кто-то еще, кого ты знаешь. Он убивает без разбора, даже в тех случаях, когда этого делать не нужно. — Да. Он убивает. Наших врагов, между прочим. Почему это должно быть плохо? — тоже повернув голову на Эсме, спросил Элдридж. Джеффри, не смевший вклиниваться в их разговор, только и мог, что наблюдать за ними, даже не представляя до этого, что один человек может вызвать такие разногласия. Он точно не спрашивал их мнения для того, чтобы еще немного и они вцепились друг в друга прямо здесь. — Что-то я не замечал, чтобы ты делал это так же, как и он, — немного повысив голос, чтобы быть громче стоящего вокруг шума от чужих разговоров, бросил Элдриджу Эсме, — это потому, что ты контролируешь себя. А его будто заносит временами. Ты просто никогда этого не видел. А я видел. Поверь, зрелище не очень. Это слишком. Илай какое-то время на него просто молча смотрел, понимая, что в чем-то Эсме и правда мог был прав, но он все равно не мог полностью согласиться с ним, да и спорить с ним всегда было так весело. Элдридж вдруг резко ухмыльнулся и, посмотрев на Джеффри, сложил руки впереди себя на столе, оперевшись о них своей грудью. — Делать что-то «слишком», или же не делать ничего…- проговорил Илай, боковым зрением замечая, как на него в этот момент уставился Дерозье.- Как вы думаете, что хуже? — Что ты делаешь? — утробным голосом спросил Эсме. Кажется, он даже побледнел от нервозности, хотя щеки у него вспыхнули то ли от возмущения, то ли от стыда. Он знал, что Илай никому ничего не расскажет вот так легко, и что иногда он просто любил поиздеваться над Дерозье в присутствии посторонних людей, говоря о том, что было известно только им двоим, и пускай Эсме понимал, что Джеффри вряд ли догадается о чем-то с двусмысленных слов Элдриджа, такое поведение Илая его все равно нервировало и заставляло переживать, не говоря уже о том, как сильно он раздражал своей ухмылочкой в эти моменты. — Всего лишь хочу узнать твое мнение на этот счет, — пожав плечами и подперев голову рукой, легко ответил Элдридж. Он взглянул на Эсме, «сладко» сузив глаза.- Так что же хуже? — Какого черта, Илай? — ухватившись за ворот дублета Элдриджа и резко наклонившись к нему, чтобы посторонние не услышали его слов, тихо возмутился Эсме. Илай улыбнулся Джеффри, как будто ничего странного не происходило и чьи-то руки не намеревались сомкнуться на его шее, а затем снова взглянул на опешившее лицо Дерозье, взгляд которого бегал от одного глаза Элдриджа к другому. — Когда ты злишься, ты еще красивее, — осклабившись, вместо ответа произнес Илай в самое ухо Дерозье, отчего тот резко оттолкнул его от себя, выпрямившись и сузив глаза. Джеффри, попивая свой эль, внимательно на него посмотрел, решив не вклиниваться в их конфликт (если это можно было так назвать) и не уточнять, что во всем этом было не так на самом деле. Эти двое уже не в первый в его присутствии вели себя так странно, и Джеффри казалось, что их просто забавляло подшучивать друг на другом и проверять, кто же первым выйдет из себя. — Одинаково, ясно? — после недолгой паузы, осознав, что Илай не собирался отводить от него свой хитрый взгляд, воскликнул Эсме.- Это одинаково подло. — Да ну? — с некой фальшью в голосе уточнил Элдридж, демонстративно поставив локоть на стол и падая головой в раскрытую ладонь. — «Слишком» и «недостаточно» — две стороны одной монеты, Илай, — Эсме хмыкнул, резко поднявшись со скамьи и за один глоток опустошив остатки эля в своем кубке.- Если тебе об этом неизвестно, то тебе просто повезло, — бросил он ему напоследок и ушел, не забыв кивнуть Джеффри на прощание перед этим. — Что это с ним? — не понял Дарлингтон. Он проводил Эсме немного растерянным взглядом, а затем посмотрел на Илая, который поднес кубок к своему лицу, перестав скалиться во все зубы, как это было, когда Дерозье был рядом. — Ты же знаешь Дерозье, — прожестикулировав с зажатым кубком в руке, отмахнулся Илай.- Он такой…чувствительный временами. — Как вы вообще стали напарниками? — поразился Джеффри, покачав головой и облизнув нижнюю губу. Это привлекло внимание Илая, и он засмотрелся на красивую форму губ Дарлингтона, которому можно было только позавидовать в том, какими тонкими чертами лица обладал этот человек. — Довольно…спонтанно. — Зачем тебе вообще напарник? Не ты ли всегда говорил, что в бою быть один на один в соперником лучше всего, да и ответственности меньше? — припомнил ему Джеффри, указав на Илая пальцем. — Мы что-то вроде помогаем друг другу. Это все взаимовыгода, да и кто не захочет иметь Эсме в напарниках? Он ведь… Дерозье, — Джеффри показалось, что Илай это сказал с некой иронией или же сарказмом — он не мог определиться, но что-то все же было в его голосе такое, что, несмотря на его обаятельную улыбку, заставило Джеффри подумать о том, что Илай как-то иначе относился к происхождению Дерозье. Это было бы неудивительно, учитывая то, что Илай Элдридж был довольно известен среди рыцарей цитадели как тот, кто всегда полагался только на свои способности, хитрость и ум, но никогда не на статус, деньги и происхождение, которое у него, насколько Джеффри было известно, пускай и было благородным, все же не было таким выдающимся, как у того же Дерозье. И Дарлингтон не верил, что он мог использовать Эсме в подобных целях. Илай мог быть наглым временами, но он был слишком верен себе, чтобы сделать что-то подобное. Это значило, что он был напарником Эсме по другой причине, и Джеффри просто не представлял, что же могло их объединять. — Как бы то ни было, вы тоже участвуете в вылазке. Вот только вас могут разделить в этот раз, потому что способности к стратегиям Эсме могут понадобиться Гамильтону. Мы еще не закончили перегруппировку, поэтому пока мало, что понятно, но, вероятнее всего, ты будешь в моей группе, — перевел тему Джеффри, на что Илай только лениво покивал, сдув прядь волос со своего лица. — Возвращение Дардеры пока что звучит, как иллюзия, нежели реальность, но в этот раз проигрыш недопустим. По нам и так слишком сильно ударило прошлое сражение. — Вылазка будет горячей, не так ли? — Илай сдавленно усмехнулся, протянув руку к Джеффри и стукнув свой кубок о его, после чего окончательно опустошил его. — Не то слово, — без особого энтузиазма согласился Дарлингтон, тоже отпив со своего кубка.- Особенно горячо будет, если тот убийца, напавший на Тео, решит заявиться и на эту битву. — Убийца? — Илай даже подумал, что ему послышалось.- Я думал, что на него напали рыцари Ареона. Джеффри покачал головой с какой-то дерганой усмешкой, и Илая это насторожило. — Нет. Тьюис тоже был там, и он узнал этого человека. Нам с трудом в это верилось, но Тео, когда очнулся сегодня утром, смог подтвердить это Арию. Это был наемник Севера по имени Делайл, который несколько месяцев назад собственноручно расправился с одной из наших групп, когда они поехали передать провизию к северной границе. Подумать только, Кордейлу повезло, что он в живых остался после встречи с ним. Не знаю, слышал ли ты о нем ранее, но…похоже, что слышал, — догадался Джеффри по тому, как за считанные секунды изменился взгляд Илая. Элдридж выпрямился, перестав лениво подпирать голову рукой, и улыбка пропала с его лица так быстро, будто кто-то собственноручно стер ее с его лица. Разумеется, он знал это имя. Он прекрасно помнил убийцу из кошмаров, до сих пор мучивших Эсме Дерозье по ночам, ведь в те редкие моменты, когда он засыпал в его комнате, Илай мог отчетливо видеть тот ущерб, который Делайл нанес и продолжал наносить его спокойствию. С тех пор, как Илай узнал о нем, он стал слышать это имя намного чаще, но услышать о том, что он присутствовал на битве за Дардеру все же стало для него неожиданностью. Что же он забыл на поле боя? Наемники ведь так редко на него совались. Джеффри продолжил разговор о Делайле, но Илай практически не слышал его в этот раз, погрузившись в свои мысли. Он медленно обернулся и скользнул взглядом по людям, присутствовавшим в таверне, довольно быстро найдя среди них Эсме, который разговаривал с кем-то, кого Илай не смог рассмотреть, у самого выхода. Он смотрел на него какое-то время напряженным взглядом, а затем, повернувшись к Джеффри, сказал: — Можешь не говорить об этом Дерозье, пожалуйста? Дарлингтон молча взглянул на Илая своими внимательными глазами и не спеша отпил из кубка, облизнув нижнюю губу. — Могу, — ответил он, кивнув.- Но почему ему не нужно об этом знать? — Как ты уже заметил, у него к убийцам «особое» отношение, — иронично усмехнулся Илай, заражая своей усмешкой и Джеффри.- И не разделяйте нас на вылазке. Если он нужен Арию, то и меня переведите туда. В противном случае, пускай остается со мной в твоей группе. Илай выглядел довольно непринужденно, говоря об этом, как если бы он обсуждал погоду или же новые доспехи, но Джеффри все равно не мог не одарить его своим хитрым, даже немного подозрительным взглядом. Особенно если учесть тот факт, что сам Элдридж этого взгляда всячески избегал. — Ты все-таки заботишься о нем, — подытожил Джефрри, выразительно дернув бровями. — Еще чего, — хмыкнул Элдридж, встретившись глазами с рыцарем, — говорил же, это все взаимовыгода. Джеффри медленно покивал, потерев губы друг о друга. — И почему ты не можешь быть таким в его присутствии? — непонимающе спросил он, снова поднимая свой кубок и позволяя Илаю не отвечать на этот явно провокационный вопрос. Эсме же не собирался больше задерживаться в этой таверне, потому что стоящий вокруг шум стал действовать ему на нервы после разговора с Илаем, но сразу же после того, как он встал из-за стола и направился на выход, у одного из дальних столов он столкнулся с Ричардом, который, по всей видимости, был здесь совсем недолго. Это заставило Эсме остановиться, забыв о том, куда он направлялся, и так удивленно на него посмотреть, будто перед ним стоял сам призрак. Дело было в том, что именно Ричард был причиной его подавленного настроения в последние дни. Блумфилд был одним из тех рыцарей, кто к тому времени по каким-то причинам все еще не вернулись в цитадель из Дардеры, и даже у Ария Эсме не смог выяснить, что же его задержало. Все эти дни помогая в госпитале, Эсме видел так много тяжело раненых и умерших рыцарей, чьи тела не помещались в братские могилы, что в его голову лезли явно не лучшие сценарии вариантов того, почему Ричард до сих пор не вернулся и не дал ему знать, был ли он в порядке. Он мог пропасть без вести, быть одним из тех, кто умер на поле боя и лежать среди груды израненных тел, его могли взять в плен, или же он мог застрять в осаде Дардеры внутри самого города. Ожидание новостей было мучительно, поэтому Эсме с трудом находил в себе желание делать хоть что-то вообще, да и шутки Илая вызывали в нем намного больше раздражения, чем обычно. Ему так не хотелось думать о том, что он больше никогда не увидит Ричарда, что он впервые так сильно ждал этой вылазки, чтобы самому отправиться в Дардеру и обязательно найти его там. Но прямо сейчас он смотрел в его голубые глаза и спокойное, не тронутое войной лицо, и что-то сильное и больное впервые за эти дни отпустило его сердце. Тот же взгляд, обрамленный светлыми ресницами, те же рыжие, красиво лежащие волосы, та же искривленная улыбка, и еле заметные веснушки на носу и щеках. Это был Ричард, и он снова был в Карлие, далеко от того места, которое пропитала кровь и запах смерти. Эсме дернулся и, шумно выдохнув, обнял Ричарда, который легко и все так же тепло ему улыбнулся, положив руку на его спину. — Ты вернулся, — проговорил Эсме ему на ухо, замерев на мгновение в его объятиях. — Да, пару часов назад. Не нашел тебя в твоих покоях и пришел сюда с остальными, — Дерозье показалось, что ему не хватало даже того, как мягко звучал его голос, когда он разговаривал с ним. Успев допустить страшную мысль о его смерти, сейчас Эсме ценил каждое слово, которое он произносил. — Ты ранен? Тебе нужна помощь? — обеспокоено спросил Эсме, отстраняясь от Ричарда и замечая, что одна его рука не была продета в рукав расстегнутого дублета — она была перевязана и прижата к его груди под рубашкой. — Нет, это…это несерьезно, — опустив взгляд на раненую руку и продемонстрировав Эсме, что он может ей двигать, проговорил Ричард с усмешкой.- Будет, как новенькая, через какое-то время. Но я слышал, что ты довольно успешно помогал в госпитале все эти дни, поэтому, если мне понадобится перевязка, я обязательно зайду к тебе. — Скорее если тебе понадобиться от нее избавиться, — иронично хмыкнул Эсме, улыбнувшись. — Ты и это можешь? — Пришлось научиться, — сложив руки на груди, проговорил Дерозье, дернув губой. Ричард многозначительно покивал, с улыбкой осматривая его красивое лицо, по которому он, казалось, скучал больше, чем по спокойным ночам без набегов и убийств.- Что тебя задержало? — В порту Мэлз требовалось подкрепление, поэтому после Дардеры меня сразу же отправили туда. Пришлось ждать людей из Карлия, чтобы поехать обратно. Прости, что не дал знать об этом, все дни смешались в один. — Я понимаю… — Ты беспокоился? На тебе лица нет…- проговорил Ричард, быстро дотронувшись до лба Эсме тыльной стороной своей ладони. Дерозье замер, почувствовав холодную руку Блумфилда на своем лице, и его щеки немного покраснели, выдавая его смущение, которого он, на самом деле, смущался еще больше, чем близости с Ричардом. — Кто бы не беспокоился? — ответил вопросом на вопрос Эсме, когда Ричард убрал от него свою руку, и Дерозье почувствовал, как от щек отливает кровь. Блумфилд приподнял уголок своих губ в легкой усмешке, а затем посмотрел куда-то за спину Эсме, как если бы что-то там привлекло его внимание. — Снова ты с ним, — проговорил он без каких-либо определенных эмоций в голосе, будто просто констатируя факт. Эсме обернулся, проследив за его взглядом, и посмотрел на Илая, что сидел к нему спиной, по-прежнему разговаривая с Джеффри. Ричард видел, что прежде, чем они столкнулись здесь, Эсме сидел за тем же столом, и он также видел, как резко и с каким рвением он решил оттуда уйти в какой-то момент. — Я…да…- проговорил Дерозье, внезапно вспоминая о том, что недавно сказал ему Илай и что также не давало ему покоя все это время.- Послушай, Ричард…- снова повернувшись к Блумфилду, Эсме как-то растерянно взглянул ему в глаза, — почему ты вызвал Илая на дуэль? — Все-таки он рассказал? — усмехнулся Ричард.- Брось. Действительно спрашиваешь? Я все знаю, Эсме. — Что…знаешь? — Дерозье, оторопев, кажется, даже дышать перестал. Его сердце забилось так сильно, что эта таверна показалась ему слишком маленькой и тесной для всего, что он чувствовал в этот момент. Ему казалось, что Ричард прямо сейчас скажет ему о том, что все это время он прекрасно знал о том, что Эсме спал с Илаем в обмен на его молчание, и он навсегда потеряет его уважение в этот момент. Но Ричард почему-то выглядел достаточно спокойно. И на Эсме он смотрел вовсе не презрительно и осуждающе, а, как и всегда, тепло и по-доброму. — Я знаю, что он никакой тебе не друг, а подлый ублюдок, который по какой-то причине старается задеть твою честь при каждом удобном случае, — сказал Ричард, заставляя глаза Эсме округлиться от удивления. — Знаю, что что-то происходит между вами, Эсме. Можешь мне не говорить, но я это вижу. — Откуда ты?.. — Я же писатель, Эсме. Как я могу им быть, совершенно не разбираясь в людях? — выразительно изогнув бровь, спросил Ричард.- Я не доверяю этому человеку. Он скрывает что-то, и я это чувствую. Но даже не это главное, а то, что иногда он очевидно задевает тебя. Но ты по какой-то причине не прекращаешь с ним общение. — Элдридж, он…да, мы никакие не друзья. Мы напарники по вылазкам, только и всего, — для чего-то попытался оправдаться Эсме, пускай Ричард и не говорил ничего плохого про него самого. Его удивило, что Блумфилд был настолько наблюдательным. Ему ничего не было известно об их с Илаем отношениях, но по какой-то причине он был уверен, что они явно не были лучшими друзьями. Неужели их поведение иногда было настолько очевидным? — Скажи, Эсме, ты действительно видишь в нем своего «напарника»? — перемнувшись с ноги на ногу, спросил Ричард.- Тебя никогда не обижало то, что он делает? — А что он делает?..- сделав вид, что он совершенно не понимал, о чем идет речь, растерянно спросил Эсме. — Я надеялся, что т.ы. мне об этом скажешь, — Ричард пожал плечами, пропуская мимо себя пару людей.- Но, что бы это ни было, я выиграю у него за это дуэль, если мы оба переживем еще один бой за Дардеру. — Почему ты это делаешь? — оторопев, спросил Эсме, которому последние слова Ричарда сильно резанули по ушам. — Почему устраиваешь дуэль из-за меня? «Потому что что-то останавливает тебя от этого», — хотел ответить Ричард, но вдруг передумал, заметив, что не это интересовал Эсме, который действительно не понимал того, почему Блумфилд участвует во всем этом и идет на подобное ради него, Эсме Дерозье. Как если бы эта проблема, если она на самом деле существовала, касалась только его, и никто больше не мог чувствовать себя плохо от того, что у него что-то было не так. Внезапно Ричард понял, что Эсме, похоже, все так же не догадывался о его чувствах к нему, несмотря на их поцелуй в его комнате какое-то время назад. — Эсме, ты что-то помнишь о том дне, когда ты много выпил и пришел ко мне в покои? — решил уточнить Ричард. — Не много. Я помню, как пришел к тебе, и что, вроде бы, рассказал тебе все о той вылазке. И письмо. Я помню, как ты показал мне мое письмо, которое ты все еще хранишь, — немного подумав об этом, ответил Эсме, нахмурившись. Ричард слабо улыбнулся, и эта улыбка показалась Дерозье немного грустной. — Хорошо, — только и сказал он, кивнув.- Я так и думал. — А что? Что-то произошло? — Нет. Не волнуйся. Все в порядке, — отмахнулся Ричард, положив руку на плечо обеспокоенного Эсме. Почему-то ему не хотелось говорить Эсме о том поцелуе, потому что поцелуи — это что-то, что становится бессмысленным, если о них говорить, а не чувствовать. Эсме покивал и проводил глазами Ричарда, который отошел взять себе что-нибудь выпить. Он продолжал смотреть на него до тех пор, пока тот не скрылся среди людей, плотно заполнивших таверну, и голову Эсме так и не покидала мысль о том, что он не сказал Ричарду еще о кое-чем, что, как ему казалось, произошло тогда между ними, но что также, вполне вероятно, могло быть и порождением его пьяной фантазии в тот самый вечер.