Обернись

Судя по тому, каким спокойным и счастливым звучал голос Норт, когда она позвонила ему, Маркус догадывался, что та помирилась со своим другом. И правда, стоило девушке сесть к нему в машину, она тут же в красках принялась рассказывать об их разговоре. Риверсон выглядела при этом такой одухотворенной и взбудораженной, что юноше в пору было бы начать ревновать. Но он оставался спокоен, поскольку к тому моменту твердо убедился в дружбе Риверсон и Саймона. Разговор этот, впрочем, скоро забылся. На место ему пришли новые впечатления от инсталляции на главной площади и обсуждения всего подряд в небольшом уютном кафе, не обязывающие затрагивать какие-то серьезные или тяжелые вещи. Так что вернуться к этой теме Маркус смог лишь пару дней спустя. — Слушай, Саймон ничего не говорил обо мне? — осторожно поинтересовался Манфред-младший во время одной из их вечерних прогулок. — Спрашивал о том, кто ты. Я ему рассказала, что мы с тобой встречаемся и что ты хороший, — легко отозвалась девушка. — А что? — Да нет… Просто я думал, что мог сам извиниться перед ним за то, что все вышло… так, — поспешил объясниться он, натягивая виноватую улыбку и стараясь внешне скрыть свое волнение. — Все уже в порядке, Маркус, он точно не держит на нас зла. Так что я не стала бы поднимать снова эту тему. Тем более, думаю, вам стоило бы познакомиться на почве чего-нибудь более приятного, — пожала плечами Риверсон и отвернулась, вглядываясь в панораму вечернего Детройта. — Хорошо, тогда я был бы рад, если ты нас друг другу представишь. Я хочу поддерживать хорошие отношения с твоими друзьями, — юноша закинул удочку, с нетерпением дожидаясь того, что на это скажет Норт. — Да, конечно, я не против «свести» вас, — озорно хихикнула та, но в ее голосе явно слышалась неприятная недосказанность, — но у него в ближайшее время тренировки на тренировках, а в свободное от них время он будет стараться не отставать по учебе. Так что не на этой недели точно. И не факт, что на следующей, — с сожалением закончила девушка. — Очень жаль, — тяжело вздохнув, ответил Маркус. — Но я понимаю, отвлекать его сейчас не стоит. Говоришь, у него скоро выступления на городском конкурсе? Тогда точно пускай готовится. Риверсон с облегчением кивнула, вглядываясь в лицо своего молодого человека, мягко подсвеченное уличными фонарями. Он выглядел напряженно, будто ожидая, что она сейчас скажет что-то еще, что тут же натолкнуло ее на тяжелые размышления. Вспомнилось, как Маркус говорил о заданиях по анатомии для университета. Девушка подняла голову, собираясь было найти среди чужих эмоций хотя бы подсказку, как поступить правильнее, но Манфред-младший к тому времени уже успел подойти к поручням смотровой площадки, чуть склоняясь вперед и безучастно разглядывая копошащийся в сумерках город. Так что Норт осталась наедине со своими метаниями, и вина за выбранный ответ полностью легла бы на ее плечи. Думала она все оставшееся от свидания время, проронив при этом от силы слов двадцать, причем почти все были невпопад. Любой другой на месте Маркуса забеспокоился бы, спрашивая, как она себя чувствует. Но юноша понимающе молчал, давая спокойно разобраться со своими мыслями, за что девушка была бесконечно ему благодарна. По крайней мере, именно так она расценила его молчание. На самом деле же Манфред просто выжидал. Он специально заронил в чужое сознание сомнения, надеясь, что Риверсон сама предложит давно задуманную им авантюру. Но она лишь молчала, выпав из реальности и еле откликаясь на его дежурные фразы о том, как вокруг холодно, как отсюда красиво выглядит река Детройт и как быстро начинает смеркаться в сентябре. Под конец ожидание утомило его, и, сидя уже в машине, он спросил: — Выглядишь утомленной. Все точно в порядке? — А?.. да, все супер, — резко встрепенулась Норт, будто юноша разбудил ее или застал за чем-то непристойным. И, честно, ни один из них не знал, что из этого было ближе к правде. — Ты говорил, что тебе в университет наброски нужны, верно? — дождавшись кивка, она с тенью вины произнесла, — Я могла бы сводить тебя на одну из тренировок Саймона, но только при условии, что ты будешь вести себя максимально тихо. — То есть ты предлагаешь тайно сходить и подсмотреть за твоим другом? — переспросил Манфред-младший. Риверсон рывком развернулась к нему, готовая извиниться за столь абсурдное предложение, но вместо неодобрения в чужих глазах встретила лишь азартный блеск. Неуверенно улыбнувшись, она кивнула, — Отлично. Я не против. На какой день назначим нашу супер секретную операцию? Вот так и получилось то, что сейчас они сидели на задних рядах и наблюдали за плавными, хорошо отработанными движениями Холланда. О том, чтобы достать блокнот для зарисовок и начать работать, речи и не шло: все тело будто резко отнялось, став ватным и непослушным. Оторваться казалось невозможным, потому и наваждение после тренировки сходило медленно, нехотя, выворачивая напоследок душу и сознание. Так что слова тренера и разгневанный внешний вид Саймона были сродни оплеухе или ведру ледяной воды. На площадку Маркус ступил первым, загораживая перепуганную Норт и намереваясь принять весь удар на себя. И если раньше он старался подавить чувство вины за то, что навязал ей прийти сюда, то теперь брать на себя вину за очередную их ссору было бы уже слишком. Уж лучше пускай девушка останется не при чем. Так они и застыли друг напротив друга: один полыхал возмущением, второй же казался абсолютно спокойным, готовясь к перепалке. — Ты тот самый Маркус? — фыркнул Холланд, нарушая тем самым напряженную тишину. — Да, приятно познакомиться. Жаль только, что и в первый, и во второй раз мы с тобой видимся не в самых приятных условиях, — миролюбиво откликнулся Манфред, протягивая руку для рукопожатия. Саймон хмуро изучил его с ног до головы, тут же переводя взгляд на растерянную Норт. — Она тут не причем, инициатором был я, — поспешил подставиться Маркус, желая то ли защитить девушку, то ли вновь привлечь внимание собеседника. Последнее ему вполне удалось: Холланд снова посмотрел на него долгим, немигающим взглядом, а потом кивнул, все так же игнорируя протянутую ладонь. Вздохнув, юноша опустил ее, пряча в карман осеннего пальто. — Предположим, я тебе поверю. Зачем ты сюда пришел? — спросил после недолгого молчания Саймон, передергивая плечами и поправляя лямку рюкзака. Смотреть на парня, столь грубо нарушившего его личное пространство уже во второй раз, он больше не хотел. Но переживать такое «вторжение» в этот раз было уже легче, чем раньше. «Еще немного, и у меня выработается иммунитет» — невесело усмехнулся он про себя. — Я учусь на художника, да и вырос в рисующей… семье, — пауза заставила юношу встрепенуться и поднять голову, снова вглядываясь в говорившего. Да, Риверсон рассказывала, что Маркус тяготеет к искусству и имеет любящего, щедрого отца, но на этом ее связная история заканчивалась. Сейчас в словах Манфреда мелькнуло что-то печальное и оттого притягательное, заставляющее проникнуться и поскорее простить. Да и виноватый вид спутника ее подруги будто кричал: «Перестань быть таким озлобленным по отношению ко мне, я не хотел ничего плохого». Но Холланд четко пообещал себе не вестись на такие дешевые манипуляции, оставаясь непреклонным до хотя бы одной внятно озвученной причины. Юноша же тем временем продолжал, — Ты заинтересовал меня еще на вечеринке. Ты двигался складно и красиво, у меня зачесались руки тебя нарисовать. Сейчас ему не очень хотелось врать или юлить, тем более, Саймон, напоминающий сейчас клубок оголенных нервов, точно распознал бы его неискренность, потому Маркус решил попросту не упоминать легенду про университет. — Ну и что, нарисовал? — с мрачной усмешкой спросил танцор, складывая руки на груди. — Нет, — смущенно отозвался Манфред-младший, отводя взгляд в пол. На это Холланд уже открыто рассмеялся, закрывая лицо руками. Норт, сохранявшая до сих пор молчание, сделала шаг вперед. — Саймон, он не виноват… — начала было она, но юноша прервал ее попытку оправдаться, подняв руку. — Вы слышали, что сказал мой тренер? С минуты на минуту тут будет следующая группа. Нам пора уходить, — сказал он равнодушно, направляясь к выходу из зала. Но в коридоре он, вопреки надеждам Маркуса, не стал их дожидаться, растворяясь в потоке преподавателей и взволнованных родителей. Уже снаружи, вдохнув полной грудью, Риверсон сказала: — Опять я все испортила. Теперь… теперь он точно меня не простит. Я упустила свой второй шанс. Манфред удивленно обернулся и с зарождающейся где-то глубоко внутри паникой увидел, как по ее раскрасневшимся щекам катятся слезы. — Ну, чего ты? Все еще успеет сто раз наладиться, — прошептал он ей в макушку, нежно обняв. Чужие чувства будто передались ему, заставляя все внутри сжиматься, переживая страх и растерянность. — Почему ты так в этом уверен? — всхлипнула девушка. — Потому что это жизнь, черных и белых полос не избежать, — улыбнулся он, поглаживая чужие лопатки. — Скажи еще что-нибудь про то, что история имеет свойство повторяться — и я тебя урою, — пробормотала Норт ему в ключицу и, неверно расценив повисшее молчание, отстранилась и спешно добавила, — Извини, не хотела тебя задеть! Я такая глупая, такая глупая! Умею только разочаровывать и причинять боль!.. На это Маркус не нашел ответа, а потому просто вновь притянул к себе девушку, целуя в соленую щеку. — Пойдем, я отвезу тебя домой. По дороге можем купить пиццу или мороженое. Или и то, и то, — нежно сказал он, приобнимая Риверсон за плечо и увлекая туда, где стояла их машина. Все это время за ними издалека наблюдал Саймон, устроившись в тени остановки на другой стороне улицы. Когда парочка скрылась из виду, он тяжело вздохнул и отвернулся, намереваясь немного выждать и тоже отправиться на парковку. Как ему сейчас хотелось вернуться в общежитие, отвлечь себя работой над проектом, привести в порядок конспекты и рухнуть спать прямо поверх покрывала, не снимая одежды, чтобы поскорее забыть все это. Или, наоборот, до глубокой ночи смотреть какой-нибудь фильм или сериал, подменяя реальные проблемы проблемами персонажей с экрана. Но, к большому его сожалению, планы на вечер были другими.

***

Саймон ненавидел званые ужины всем своим сердцем. Отец на них вел себя двулично, с лживой улыбкой приобнимая жену за талию и представляя юношу своим единственным и любимым сыном, имеющим большой потенциал и светлое будущее. И если тот не кивал при этом одухотворенно, не улыбался самой своей учтивой и искренней улыбкой и не общался с гостями с напускной вежливостью, то по окончании вечера его ожидал разговор на повышенных тонах и ряд новых лишений. Поначалу мириться с таким укладом было сложно: мальчик просто не мог высидеть несколько часов, с фальшивой радостью выслушивая то, какую должность он получит в компании Генри, как быстро преодолеет карьерную лестницу и как примет бразды правления в свои руки, отрываясь от работы лишь затем, чтобы бережно подать отцу стакан воды. Иногда он спорил прямо за столом и в истерике убегал в свою комнату, иногда просто низко опускал голову и ронял несколько слезинок на идеально белую скатерть. Тогда мама незаметно для остальных клала свою теплую ладонь на его худенькое детское колено и тепло улыбалась. Но с годами Холланд-младший научился надевать маску покорности, соглашаясь со словами отца, вежливо за руку здороваясь с его коллегами и невесомо целуя тыльную сторону ладони их жен. Симулировать и получать сухую похвалу в конце вечера оказалось легче открытого противостояния, когда перед глазами вставала пелена, а голове громко шумела кровь от накатывающей ненависти. Но это не значило, что Саймон сдался, совсем нет. Он просто стал умнее. Этот раз поначалу не казался исключением. Мистер Гао выглядел как любой другой приглашенный специалист-посол компании-побратима с фирмой Генри: обманчиво радушное лицо с сеточкой морщин у глаз, руки с толстыми жадными пальцами и дорогой костюм. Его жена, молоденькая китаянка, напротив, выглядела открытой и немного запуганной, чем напомнила юноше себя пару лет назад, когда власть отца навевала лишь ужасающую безнадежность. Началось все вполне безобидно: их с мамой привычно представили, они улыбнулись друг другу, пожали руки в честь знакомства и прошли в большую светлую столовую. Еду, приготовленную настоящим шефом, выносила специально нанятая команда официантов. Жене в организации приема отец просто не доверял, хотя зря, потому что до того, как выйти замуж за него, она занималась проведением свадеб и банкетов и имела сноровку при выборе оформления и персонала. Но Генри привык свято верить в то, что он разбирается во всем лучше, а Тереза на это лишь тихо вздыхала, не смея позволить раздражению отразиться на своем красивом и лишь слегка тронутым возрастом лице. После аперитива и первого блюда мужчины решили сделать небольшую паузу, потягивая дорогое вино из бокалов на тонких ножках и обсуждая свой повседневный быт, стараясь при этом избегать острых тем. Миссис Холланд с равнодушием слушала чужой разговор, а Саймон исподтишка изучал на удивление юную Ксин Гао, что сидела с идеальной осанкой и отсутствующим взглядом рассматривала интерьер. Заметив чужое внимание, она улыбнулась уголком губ, не спеша отворачиваться. Так они смотрели друг на друга несколько долгих мгновений, прежде чем мистер Гао опустил бокал и спросил: — Ну, как успехи в учебе у вашего сына? — Подает надежды, — дежурно отозвался Генри, склоняя голову и заглядывая в чужое лицо с наигранным любопытством, — А что можете рассказать о своем преемнике? — О, Шен не устает меня радовать. Занимает высокие места в международных олимпиадах и уже проходит стажировку в компании, где я работаю. Успел даже хорошо зарекомендовать себя перед боссом, потому теперь сопровождает его на сделках и конференциях. А в феврале они полетят на Берлинский Экономический Форум, — горделиво отозвался мужчина, облокачиваясь на спинку стула и глядя на собеседника с победным превосходством. Найдя на чужом лице тень досады, он добавил, — Правда, мой-то будет годика на два старше вашего, так что все еще впереди. Над столом повисла тишина, и, судя по лицу Холланда-старшего, Саймона после конца ожидал еще один тяжелый разговор о том, как хорошо было бы тому наконец с головой нырнуть в учебу, начиная завоевывать новые высоты в мире экономики. — Есть у вашего мальчика какие-нибудь хобби? — подала голос миссис Гао и удивленно вскинула брови, когда на лице юноши на секунду отразилось отчаяние. — Да, — нехотя ответил мужчина, разглядывая кроваво-красные блики от вина на скатерти. Ему будто не хотелось продолжать, но заинтересованный вид гостей не позволял закрыть тему, — Мой сын занимается танцами. Саймона мелко передернуло: слова отца звучали так, будто он только что признался в самом тяжком грехе. Ченглей Гао удивленно моргнул и подался вперед, кладя локти на столешницу. — Можете рассказать нам подробнее? Какое направление, как долго? — Ну тут уж пусть Саймон сам и рассказывает, — фыркнул Генри и подал знак официантам, с явным облегчением уходя от разговора. Холланд с чем-то, напоминающим подступающую липкую панику, почувствовал на себе заинтересованные взгляды и сглотнул, крутя в руках вилку. — Занимаюсь я с детства, мое направление называется контемпом, — начал он, чувствуя себя маленьким запуганным ребенком, стоящим на табуретке перед гостями и читающим глупое стихотворение. По крайней мере, лицо мужчины сейчас выглядело именно позабавленным. Поэтому юноша сконцентрировался на фигурах официантов, вносящих в столовую второе блюдо. Как он им завидовал: они были здесь призраками, от них никто не требовал позориться и выворачивать душу наизнанку. — Контемп? Никогда не слышала, — смущенно улыбнулась очаровательная Ксин, глядя на него с неподдельным интересом. — Если говорить полностью, то это называется Контемпорари балетом. Выглядит как классический танцец с настроением взвешенных, обдуманных азиатских единоборств и еще тысячей примесей. Обычно, каждый чуть изменяет этот стиль под себя, поэтому его так любят в современном танцевальном сообществе, — уже чуть более уверенно объяснил Холланд-младший. — Наверное, это очень красиво выглядит. Люблю все современное, — призналась женщина. На этих словах ее муж снисходительно усмехнулся, и плечи женщины тут же поникли. — Ты где-нибудь уже выступаешь? — Да, танцую на отчетных концертах со своей студией и являюсь ее представителем на городских конкурсах. Скоро в городе состоится… — начал было Саймон, но тут Ченглей резко перебил его: — Ммм, чудесный ягненок. Передайте мои комплименты шефу, — мужчина кивнул одному из официантов, дежуривших у входа в комнату. Тот кивнул в ответ и скрылся на кухне. Юноша крупно вздрогнул и не смог сдержать возмущения, проступившего на его лице. Ксин тихо выдохнула, Тереза встрепенулась, оскорбленно смотря на гостя, а Генри невозмутимо пожал плечами: — Я никогда не обращаюсь к плохим специалистам, — на это мистер Гао тоненько улыбнулся, а потом повернулся к до сих пор удивленному Холланду-младшему. — Танцы, это, конечно, хорошо, но есть что-то помимо этого? Что-то менее девчачье? — дав Саймону удивленно проморгаться, тот с ядовитой усмешкой продолжил, — Вот мой Шен недавно получил черный пояс по каратэ, став новым лицом своей школы. А она, между прочим, одна из самых древнейших школ единоборств в Китае. — Я давно предлагал сыну записаться на борьбу или конный спорт, — поддержал его отец, кладя в рот маленький кусочек мяса и принимаясь жевать, стараясь выглядеть при этом максимально драматично. — Отказывается. — Как же так, — Ченглей бросил на бледного юношу взгляд поверх бокала. — Простите, мистер, — выплюнул вдруг он, привлекая предупреждающие взгляды родителей, — но вы находитесь в гостях в нашем доме, и оскорблять меня и мои вкусы является дурным тоном. Гао удивленно уставился на юношу, медленно откладывая столовые приборы. — Саймон, — безэмоциональным голосом проронил Генри, но на лице его явно читалась ярость, — Извинись перед нашим гостем. — Нет! — вырвалось из его груди, прежде чем чувство самосохранения успело взять вверх. Мама накрыла его подрагивающую руку своей, и юноша повторил, — нет, я не стану извиняться, — на этих словах он резко встал, снимая со спинки стула пиджак. — Куда ты собрался? Живо сядь и извинись! — прорычал Холланд-старший, до побеления сжимая кулаки и играя желваками. Но слова эти едва смогли достать Саймона, стремительно вышедшего из столовой. Бежать на улицу или в свою комнату казалось ему глупым, потому он просто вышел во внутренний дворик, скрываясь в небольшом саду и садясь на скамейку у пруда. Прохлада медленно сковывала тело, а сверчки будто вводили в забытье, разрушая зыбкую тишину вокруг своим монотонным стрекотом. Время застыло в этой сумеречной синеве, застыл и юноша. Очнулся он только когда чья-то ладонь легла на его плечо. — Мам, не надо… — начал он, но приятный женский голос прервал его на полуслове: — Я хотела бы извиниться за поведение своего мужа, его высказывания были чересчур резкими. Саймон резко вскочил и стрункой вытянулся перед миссис Гао, вызвав тем самым улыбку. — Это я должен извиняться! Я испортил вам вечер, я очень виноват, — спешно проговорил он, стыдливо опуская голову. — Вы не виноваты, вас провоцировали. Многие бы поступили на вашем месте так же, — мягко ответила она, пробегаясь взглядом от головы до ног. Помолчав, женщина добавила, — Понимаю, что лезу не в свое дело, но как только вам удается уживаться с вашим отцом в одном доме? — Я живу в общежитии при университете, — объяснил Холланд и, коротко улыбнувшись, добавил, — Так что в этом плане я больше волнуюсь за вас, честно. — Мой муж работает в Гонконге, я же живу на острове Феникс. Мы редко видимся, — улыбнулась Ксин, и юноша с облегчением выдохнул. Он уж побоялся, что задел ее своим вопросом. Та тем временем продолжила, — Уже поздно, вам вызвать такси? — Нет, спасибо! Я могу добраться и на общественном, — поспешил оказаться Холланд-младший. — Вы и так слишком добры ко мне, а я не хочу навязываться. Миссис Гао кивнула, сделав для себя какие-то выводы, и ушла, пожелав напоследок спокойной ночи. Оставшись снова наедине, Саймон тяжело вздохнул. Ему резко стало жаль бедную Ксин, которой пришлось выйти за Ченглея. Соулмейтов они не напоминали, так что был ли это брак по расчету? Мысли об этом заставили парня расстроиться еще больше. Ведь если его истинной парой окажется девушка из небогатой семьи или, еще того хуже, мужчина, то его ждет все то же самое. Разбитое сердце, разрушенные надежды, запрет на супружество. — Простите, мистер Холланд? — потревожили его уже второй раз. Это оказался один из официантов, и, судя по тому, что он был уже не в форме, ужин давно закончился, — Вас ожидает такси бизнес класса у парадного входа, вызванное миссис Гао. — Да, спасибо, — юноша улыбнулся мужчине со смесью удивления и благодарности. Тот кивнул, намереваясь было что-то добавить, но в итоге умолк. Простояв еще немного на пороге, работник вернулся в дом. Саймон поднялся с места и неспеша двинулся к маленькой калитке, спрятанной в тени живой изгороди. Отперев и выскользнув на небольшую улочку, где обычно прислуга оставляла свои автомобили, он наконец почувствовал себя лучше. Будто родительский дом до этого давил на него, мешая дышать полной грудью. Было стыдно за то, что он не сможет нормально попрощаться с мамой, но встречаться с отцом ему категорически не хотелось. Поэтому до главной улицы, где его дожидалась машина, Холланд-младший добрался в обход. В общежитии он надеялся сразу же отключиться, но сон долго не шел. Задремать юноше удалось только под утро.

***

— Я очень волнуюсь за Саймона, — слету начала Норт, стоило только Маркусу снять трубку. Он тяжелым взглядом окинул с десяток альбомных листов с архитектурой, некоторые из них были заляпаны тушью. — Что-то случилось? — спросил он, стараясь не выдавать своей усталости. — Ну, ничего конкретного. Он сегодня в университете выглядел таким разбитым и печальным… — начала девушка, но под конец запнулась, не зная, как лучше описать состояние своего друга. — Слушай, милая, просто дай мне его контакты и мы обо всем поговорим и помиримся, — предложил Манфред-младший, перекатывая перо между пальцами и откидываясь в кресле. Мысли его сначала метнулись в сторону Холланда, но быстро вернулись к непомерным объемам практики и домашних заданий. Выпускаясь из школы, он надеялся больше никогда с ним не столкнуться… — Нет, дело вовсе не в этом! По крайней мере, мне кажется, что не в этом, — возразила Риверсон, и Маркус буквально мог увидеть, как она комкает подол свитера в руках и хмурится. После небольшой паузы она продолжила, — Когда мы с ним поссорились после вечеринки, он просто старался избегать меня. А сейчас он выглядит прямо подавленным. — Не знаешь, из-за чего? — внимание юноши полностью переключилось на разговор, он отложил перо и выпрямился в кресле, готовясь подобрать оптимальный сценарий действий. — Догадываюсь, — услышав ожидающую тишину в ответ, Норт добавила, — Для него это очень личное, потому я не знаю, могу ли я тебе сейчас об этом рассказать. — Да, конечно, я понимаю, — в тон ей ответил Манфред, чуть хмурясь, — Могу я что-то сделать для тебя или для Саймона? — Сомневаюсь, просто… просто мне нужно было с кем-то посоветоваться, чтобы понять, что делать дальше. Он выглядел таким потерянным, что я определенно должна его поддержать! Думаю, мне нужно будет переговорить с ним завтра, — заключила Риверсон, с каждым словом ее голос становился все тверже и тверже. — Клянусь, я оторву руки любому, кто посмел тронуть моего друга! Маркус смешливо фыркнул, представляя такую сцену воочию. На самом деле, с Норт сталось бы причинить урон тому, кто обидит дорогого ей человека. Руки девушка, конечно, не оторвала бы, но лицо расцарапает запросто. «Настоящая огневолосая Валькирия из древних саг» — с нежностью подумал юноша, а вслух сказал следующее: — Но ты все равно, пожалуйста, дай мне его контакты. Рано или поздно нам нужно будет с ним помириться. Иначе груз вины просто не даст мне спокойно жить дальше, — в последнее он постарался добавить иронии, но сам для себя с удивлением заметил, что стычка с Саймоном и правда не давала ему покоя последние дни, медленно выгрызая изнутри. — Хорошо, сейчас скину, — торопливо согласилась девушка. Видно, она уже начала думать о том, как именно сможет поддержать Холланда. — Спасибо большое, что выслушал! Прости, что в последнее время столько всего на нас свалилось из-за моей беспечности. Обещаю, скоро все снова станет нормально! — Ничего страшного, повторюсь, ты не виновата, — с улыбкой сказал Манфред. Недолгое время они просто молчали в трубку, каждый думая о своем, потом Риверсон пожелала ему приятного вечера и сбросила. Юноша отложил телефон, оглядывая свою комнату отсутствующим взглядом. Вдохновение, с таким трудом пойманное днем, окончательно улетучилось, вытесненное другими мыслями, так что незаконченные рисунки так и остались лежать на столе. Почему он так тянулся к этому Саймону, возвращался к нему в мыслях, прокручивал в памяти все моменты, когда им удавалось увидеться вживую. И почему он так стремился увидеться вновь? Ответ «ради Норт» пока еще мог удовлетворить Маркуса, но что-то ему подсказывало, что скоро не сможет. Экран телефона тихо засветился, уведомляя о новом сообщении. Видно, девушка прислала номер своего друга. С тяжелым вздохом Манфред добавил Холланда в контакты, находя того в соцсетях. Открыв диалоговое окно в мессенджере, он так и застыл, проваливаясь глубоко в свои мысли.

***

Саймон как раз возвращался с тренировки, когда смартфон в кармане куртки завибрировал. После испорченного званого ужина в университет идти не хотелось до ужаса. Но если бы его отец узнал о прогуле, от выговора было бы не отвертеться. А там бы прибавилось еще и обсуждение его поведения во время вечера, что повлекло бы новые «санкции». Так что лучшим решением было не привлекать к себе лишнего внимания, пережидая чужую немилость. Во время лекций он мог отвлечься от тяжелых мыслей, с головой утопая в потоке информации, только и успевая вести конспект и изредка задавать вопросы. Но на перерывах сомнения возвращались. Было ли его увлечение действительно девчачьим? Стоил ли он даже той заботы и поддержки, что получал сейчас, или отец был прав, из разу в раз повторяя, что он не соответствует уровню их семьи? С Норт они пару раз пересекались, но та стыдливо отводила взгляд и поспешно уходила, видимо не зная, что сказать. Да уж, сейчас точно ни у кого из них не было сил и настроения вести серьезные разговоры. Вновь отвлечься удалось только на тренировке: Уилл Мерфи, видя его состояния, хотел было отправить юношу домой, но тот взбунтовался и потребовал двойную нагрузку. Пожав плечами, тренер включил музыку и гонял Холланда на протяжении нескольких часов, заставляя повторять один и тот же элемент по десятку раз, пока «тело не запомнит». Сейчас же Саймон даже немного жалел о том, что попросил мистера Мерфи быть таким строгим и придирчивым. Мышцы еще не начали болеть, но все тело ощущалось тяжелым и пустым одновременно, из-за чего юноша чувствовал себя некомфортно. Так что единственное, о чем он мог сейчас мечтать, это побыстрее добраться в свою комнату и рухнуть в кровать. А сейчас кто-то явно пытался нарушить эти незамысловатые планы: телефон вновь завибрировал. Тяжело вздохнув, он сел в подошедший к остановке автобус и достал смартфон. «Добрый вечер, я не отвлекаю?» Холланд фыркнул. «Вроде, нет. Кто это?» «Маркус» «А, точно, я сначала ник не увидел. Что-то случилось?» Собеседник на какое-то время затих, будто что-то обдумывая. Саймон обновил ленту, ответил на еще пару сообщений и положил телефон на колени дисплеем кверху, отворачиваясь от салона и вглядываясь в сумерки за окном. Вечерний Детройт проносился мимо размытыми улицами, спешащими домой людьми и капельками дождя, стекающими по ту сторону стекла. Глаза юноши начали было слипаться, но уведомление заставило его вздрогнуть и опустить взгляд на вспыхнувший экран. «Мы можем созвониться?» Холланд удивленно поднял брови и отключил дисплей, оставляя сообщение «непросмотренным». Он не знал, сможет ли сейчас поговорить с Манфредом, честно. И дело было даже не в их небольшой вроде как ссоре, а в том, что юноша чувствовал себя таким истощенным и разбитым, выжатым. Добравшись до общежития, он, вопреки своим изначальным планам, прошел в комнату, разделся, аккуратно убирая одежду в шкаф, и опустился на край кровати. Сонливость как назло куда-то исчезла, оставляя Саймона наедине с любопытством. В тот единственный раз, когда им удалось перекинуться парой слов с молодым человеком Норт, ситуация не располагала к спокойной тихой беседе. Сейчас же все было иначе. «Наверное, да» Не прошло и пары минут, как телефон зазвонил, будто Маркус только и дожидался его ответа. Смутившись из-за этой мысли, Холланд с замиранием сердца принял вызов. — Привет, прости, что я так долго. Мне некомфортно говорить по телефону в общественном транспорте, — поспешил объясниться Саймон. Хотя, может, начиная разговор первым, он пытался создать иллюзию контроля над происходящим. — Привет, ничего страшного, я тебя понимаю, — голос собеседника прозвучал мягко, с ноткой доброй усмешки. — Не стану скрывать, Норт сказала, что ты выглядел сегодня потерянным. Я хотел удостовериться, что все в порядке. — Да, да, все в норме, — потрясенно ответил юноша, с ногами залезая на кровать. Голос Манфреда звучал действительно озабоченным, а они ведь являлись друг другу посторонними людьми. Но следующая фраза окончательно сбила его с толку: — Я волнуюсь, Саймон, — произнес Маркус и умолк, будто и сам удивляясь сказанному. «С чего бы это?» «Что тебе на самом деле нужно?» «Это все ради того, чтобы не волновать свою девушку?» Примерно это мог бы сказать Холланд, но ответить что-то осмысленное сейчас было для него почти невозможным. Чужая забота на фоне отчужденности семьи создавала эффект американских горок, не давая ему опомниться и попытаться здраво оценить ситуацию. — Спасибо… — смог наконец выдавить из себя Саймон, ложась и вытягивая ноги, прожигая взглядом потолок. — Да не за что, — в чужом голосе чувствовалась улыбка. — Я вот думал, что нам с тобой хорошо было бы встретиться и поговорить обо всем вживую. Например, в среду. — Да, думаю, ты прав, — согласился парень, не совсем еще понимая, с чем. — Хорошо, тогда адрес кафе я пришлю тебе чуть позже. Тебя забрать? — Что?.. В смысле нет, нет, я сам! — путано ответил Холланд, краснея. Отличное впечатление он, наверное, произвел. Сначала сбежал в панике, потом устроил сцену, а сейчас вот мямлит. — Ну смотри, мне не сложно, — тем временем спокойно сказал Маркус, не обращая внимания на чужое смятение. — Хорошо, тогда до встречи, — с благодарностью отозвался юноша. — До встречи, — эхом повторил Манфред, и Саймону в чужом голосе почудилось разочарование. Но он поспешил откинуть от себя эти мысли, оканчивая звонок. Когда экран телефона потух, юноша положил его рядом с собой и вновь уставился в потолок. Внутри царила пустота, но не гнетущая, а уютная. Будто Маркус одним своим голосом успокоил всех демонов в его голове, что было само по себе странным. Но думать об этом сейчас не хотелось. Через пару минут пришло новое сообщение. «Встретимся в кафе Хадсон на Вудворд-авеню? Еще мы не определились со временем встречи. Сможешь в четыре?» Холланд глупо улыбнулся, когда понял, что перечитывает это уже в третий раз. Собравшись, он все-таки ответил: «Да, смогу»