Посвящение Д. Хармсу: I сборник юмористических рассказов

Сим чудным днём я, Карл Полтенейский, постановляю — быть на завтрак яичнице, ибо холодильник мой пуст, а лёд моё величество есть не приспособлены. Я взглянул на два яйца, скромно лежащих в моём холодильнике, с неким скептицизмом. Не помню, чтобы покупал яйца. Значит давно лежат. Значит тухлые. Хотя, думаю, это заметно и по зелёному налёту на скорлупе. Ну, я гений дедукции, да. Осталось только натянуть клетчатую кепку и пыхнуть трубкой. С лёгкой тоской и ворчанием явно возненавидевшего меня желудка, я выбрасываю эту тухлятину в мусорку, а потом смотрю на наручные часы. Час пополудни. Может моему величеству сходить в магазин, а то так и помереть недолго? Хотя что, так то оно к лучшему будет. Хоть на похоронах своих наемся… Ах да, я ж мёртвым буду… Может такая мысль у меня иногда и проскакивает, однако с моим пинком она скачет дальше, мимо. Почесав макушку, а потом противоположное ей место, где, по словам моих многочисленных подруг, у меня мозги находятся, я иду в комнату. Выглянув по пути в окно, понял, что стоит одеваться потеплее — июнь радовал снегом и морозцем, мать его. Ммм, пойти, что ли, искупаться, лето же, скоро июль. Предчувствую, что вернусь домой с синим загаром. В подъезде я столкнулся со своим соседом снизу, тут же возжелав провалиться под землю или хотя бы под сугробы. Неловко как-то смотреть в глаза тому, кого постоянно заливаешь. Да и не железный я, меня и взглядом можно просверлить, особенно таким, как у Павла. Да уж, так мне «везло» только когда я на похоронах венок поймал.  — Павел Сергеевич, здравствуйте, — улыбаюсь, скрывая нервный тик. В подъезде темно, узко, только мы вдвоём. Романтика, да? Угу, как бы мне эта романтика в глаз не прилетела.  — Ка-а-а-арл, — голос у соседа явно довольный, хотя в полутьме не видно. Я бы свалил, да только этот громила весь проход заслоняет, а сзади лестница и пустой холодильник в квартире. Мне мой желудок побег не простит.  — Мне… Пропустите, Павел, мне в магазин надо.  — А мне в квартиру. Как думаешь, кто пробьется к нужной цели? — эх, зря я его заливал. Закапывать нужно было.  — А может полюбовно разойдёмся? — хм… Нет, землёй тут не обойтись. Лучше сразу забетонировать. В углу. Угу, вечное наказание. Голову только оставить, чтобы он мне пел иногда. Хотя от такого только ругань и услышишь. Я хихикнул. Громадине это явно не понравилось.  — Значит так, сосед. Если ещё раз меня зальёшь, то, во-первых, сам обои и мебель менять будешь, а во-вторых я тебя вместо жены использовать буду. По всем параметрам, — прогрохотав это, детина протиснулась мимо и поднялась по лестнице. А я почему-то раздумывал над тем, что мне больше в жизни жены не понравится — уборка или сексуальная жизнь. И склонился к первому. Выйдя из подъезда я заметил бабулек на скамейках. Они сплетничали и плевались семечками аки пулемёты. Хорошо хоть меня заметили и прекратили обстрел.  — Здравствуй, Карлуша, — беззубо улыбнулась мне Клавдия Васильевна. Хорошая старушка — я у неё всегда валидолом разжиться могу. Да и другими лекарствами тоже. Не женщина, а бабка-аптека.  — Здравствуйте, — вежливость — главное в обращении со старушками у подъезда. Без вежливости тебя тут же запишут в проститутки или наркоманы. И я точно не знаю, кем бы хотел быть из этих двоих.  — Слыхал, вчерась пионер за городом мину нашел? — Александра Петровна как всегда в курсе всего самого свеженького и остренького. Ей бы в сми подаваться, а не задницу на лавке морозить. И сми польза, и я бы спокойно жил.  — Да… слышно было хорошо, — отстранённо отвечаю. Главная опасность в таких встречах — затянутость разговора. И избежать её можно только двумя путями: не встречать этих бабок или быть немым. Хотя Светке и это не помогает. Так… Сейчас медленно, по шажочку…  — Ой, а у нас тут такое было. Мужика притащили хоронить на кладбище, а он раз! садится в гробу: дескать оп-па! А я живой! Что тут началось. Все радуются, смеются, хлопушки взрывают, кто-то шарики веселые притащил, жена от радости плачет, — не успел. Третья бабулька подключилась.  — А закопать закопали? — задал я вопрос, только бы побыстрее отстали. Вообще, как говорится, не верь словам наркомана, слезам шлюхи, улыбке прокурора и рассказам бабок на лавочках у подъезда.  — Так он же живой был!  — Некоторых и живыми хоронить стоило бы, — не согласилась Клавдия Васильевна. Эх, хорошая она женщина, любит она людей. В магазин я смог пойти только через час, когда старушки обсудили и картошку, и Светку, и цены на неё. На картошку смысле. Хотя Александра Петровна порывалась указать цены и на девушку. После магазина зашёл в аптеку, поохал над ценами и ушёл. Ужас — три презерватива стоят дороже, чем литр повидла! Неизвестно ещё, от чего я больше удовольствия получу. Поэтому купил повидло. Оно многофункциональное. Уже вечером, когда я валялся на диване, а полный желудок иногда ворчал на своего нерадивого, но любимого хозяина, мысли мои унеслись далеко. Точнее не очень далеко — лишь на этаж ниже. Павел… Думаю не стоит ему говорить, что я его специально заливал, а то ещё в комод засунет. Сложит в три раза и засунет.  — Интересное предложение, — губы мои разошлись в ошалелой улыбке. А уже через три минуты в заткнутую пробкой раковину лилась вода. Значит так, сосед. Если ещё раз меня зальёшь, то, во-первых, сам обои и мебель менять будешь, а во-вторых я тебя вместо жены использовать буду. По всем параметрам. Ох, не тем ты пугаешь меня, Павлуша. «Во-вторых» звучит-то намного интереснее. Вот теперь сижу, жду, когда забирать придёт. Я давно уже готов, даже фартук погладил и повидло захватил. Приди ж мой муж, моя громадина с нижнего этажа!