Алфавит, Артон

2:54. На улице глубокая летняя ночь, и все нормальные люди уже давно спят в своих постелях. Лишь изредка по дорогам проезжают одинокие машины, а по тротуарам спешно проходят люди, желающие поскорее добраться до дома. Антон – один из них. Юноша стремительно направляется к своему дому по освещённой улице, но вскоре ему приходится свернуть в тёмную подворотню, где фонари не светят никогда. Да, там страшно и очень опасно, но другой дороги нет. Тем более, что может случиться, когда он в пяти минутах от дома? Парень уже сворачивает к своему подъезду, пытаясь вытянуть из кармана джинсов связку ключей, но из-за угла ”выплывает” тёмная, чуть ссутулившаяся фигура, преграждая путь. — Ну здравствуй, котёнок. Не поздновато ли ты гуляешь? — шелестит голос незнакомца, чьё лицо скрыто большим чёрным капюшоном. Антон, во всяком случае, и так не смог бы его увидеть: тьма во дворе просто непроглядная. — Я домой иду, — нервно дёрнув плечами, тихо отвечает Шастун. Страх и паника нарастают с каждой секундой, но парень пытается не показывать этого. Мужчина не даёт сделать вперёд ни шагу. Фигура напротив усмехается, делая ещё один шаг в сторону Антона: тот от ужаса не имеет сил сдвинуться с места. Руки дрожат, заставляя браслеты на запястьях тревожно позвякивать. Маньяк заходит мальчишке за спину, вставая максимально близко к трясущемуся телу. Шаст ощущает на шее тяжёлое дыхание и тихонько скулит от страха. — Что, страшно? — холодно усмехается мужчина. Антон чувствует, как по его ноге вверх что-то скользит, и ему приходится сделать усилие, чтобы не закричать, когда он понимает, что это. Холодное лезвие ножа-бабочки игриво прикасается к тонкому запястью, перебирает браслеты и слегка царапает тонкую кожу, но после этого складывается и убирается в карман толстовки. Шастун сжимает руки в кулаки и начинает всхлипывать, глотая слёзы. Маньяк хрипло смеётся в ухо мальчишки и, схватив его за волосы, толкает к кирпичной стене. Антон поворачивается лицом к незнакомцу и видит, как его глаза хищно сверкают под капюшоном. — Я… прошу вас, не надо… Я никому не скажу, правда… Отпустите меня, пожалуйста, — будто в бреду шепчет парень и глухо вскрикивает, когда в щёку прилетает хлёсткая пощёчина. Цепкие сильные пальцы хватаются за узкие бёдра и с силой сжимают их, притягивая юношу ближе. Шастун перестаёт всхлипывать и ещё сильнее вжимается в шершавую стену, когда мужчина сжимает его член сквозь джинсы и боксеры. Вторая рука с бедра перемещается выше, забираясь под футболку. — Какой же ты худенький, с ума сойти, — гадко улыбаясь, шепчет незнакомец. — Думаю, я даже случайно могу тебе что-нибудь сломать, если ты будешь брыкаться… Но ты ведь хороший мальчик? Антон быстро кивает, глотая слёзы, и до последнего терпит чужие прикосновения. Однако, когда длинные пальцы щипают тёмно-розовый сосок, Шаст предпринимает попытку вырваться и убежать. Его, разумеется, тут же ловят, хватают за шею и толкают обратно к стене, после чего бьют кулаком в челюсть. Из разбитой губы прямо на футболку начинает капать кровь. — И на что ты надеялся, малыш? — иронично усмехается маньяк. Антон скулит, проводя языком по ране на губе и слизывая кровь. Несчастного мальчишку напористо целуют, и тот почти визжит от боли, в то время как мужчина едва не мурлычет от удовольствия, чувствуя вкус сладковато-солёной крови. Из-за того, что его губы беспощадно терзают, Шастун не сразу замечает, что чужие пальцы уже расстёгивают ширинку на его джинсах. Мальчик протестующе мычит, пытаясь оттолкнуть насильника, но тот хватает его за руки и резко разворачивает спиной к себе, больно скручивая тонкие запястья. Антон оказывается вжат щекой в шершавую кирпичную стену, и всё, что ему остаётся – тихо плакать от страха. Чужие руки сдёргивают джинсы и боксеры вниз и лапают, щипают и шлёпают подтянутые ягодицы до бордовых следов. — Пожалуйста! — парень снова скулит и дёргается, когда мокрые от слюны пальцы проскальзывают между ягодиц. Мужчина сзади, разумеется, не слушает восклицаний своей жертвы и напористо проталкивает первый палец в узкую дырочку, заставляя юношу едва не визжать от боли, а следом почти одновременно вставляет ещё два пальца. Антон жмурится и глотает слёзы, пытаясь как можно меньше двигаться, чтобы было не так больно. Но это, конечно, не помогает. Едва смазанные пальцы внутри доставляют жгучую боль и ужасный дискомфорт. — Ох, малыш, какая же тугая у тебя попка, — приторно произносит незнакомец, оглаживая бархатные нежные стенки. Шаст плачет и краснеет от стыда и, забыв о разбитой губе, кусает её, тут же взвывая от отвратительной боли. Металлический привкус во рту усиливается. Антону почти удаётся отключиться, но в покрасневшую пульсирующую дырочку рваными толчками настойчиво врывается крупный член, обтянутый презервативом, возвращая его в суровую реальность. Боль разрывает его изнутри, а длинные пальцы насильника, со всей силы сжимающие светлые волосы, добавляют острых ощущений. Юношу трахают грубо, собственнически сжимая аппетитные бёдра и больно дёргая за волосы. — Не смей отключаться, сука, — рычит мужчина, чувствуя, как худенькое тело постепенно обмякает в его руках, а жалкие всхлипы стихают. Антон чувствует, как его встряхивают, словно тряпичную куклу, а после член начинает входить в него с удвоенной силой. Но руки, что до этого лишь грубо щипали и сжимали его тело, вдруг начинают нежно гладить грудь, низ живота и член. Парень забывает, кто он и где находится и, откидывая голову назад, хрипло стонет: — А-арс, господи, блять… Движения начинают замедляться и вскоре вовсе сходят на нет, но Антон недовольно хнычет и сам пытается двигать бёдрами. Незнакомец, оказавшийся не таким уж и незнакомым, разочарованно выдыхает в коротко стриженный затылок, но снова двигает бёдрами, прижимая мальчишку к себе. — Кто тебя за язык тянул, Тош? — Прости-и-и, — виновато стонет Шастун, но одновременно с этим хитро улыбается, чувствуя, как его член твердеет. Арсений ускоряется до предела и кладёт руку на возбуждённую плоть младшего, рвано лаская. Антону смеяться хочется с глупости сложившейся ситуации, но немалых размеров член в заднице не позволяет дышать, не говоря уже обо всём остальном. По стволу стекает смазка, пачкая руку Попова, и тот, вгрызаясь в тонкую шею, доводит юношу до разрядки. — О-ох, А-а-арс! — кричит Шаст, прижимаясь спиной к груди Арсения. Горячая сперма рвано выплёскивается на кирпичную стену, и следом за Антоном кончает Арс, хрипло простонав в чужое плечо. Шастун пытается отдышаться и тихо посмеивается, когда член с характерным звуком выскальзывает из него. — Сильно больно было? — заботливо интересуется Арсений, стягивая презерватив. — Жить буду, — хмыкает Шаст, одеваясь. — Но с кулаком в челюсть ты переборщил, конечно. — Ты сам просил пожёстче. Ну, я и вжился в роль. Ты дурак, Тох. Действительно, глупой затеей было поиграть со своим парнем в изнасилование. Глупой, но весёлой. Ещё веселее потом было лечить разбитую губу Антона и зашивать футболку, которую Попов, как оказалось, случайно порвал. И на что только не пойдут некоторые пары, чтобы разнообразить свою сексуальную жизнь...