***
Они все вместе сидят в гримёрке после съёмок, лениво собираясь по домам. Антон залипает в телефон, усевшись на диван и вытянув длиннющие ноги, об которые пару раз чуть не запнулся Серёжа, а Арсений стирает с лица слой тональника, которым его весьма щедро покрыл гримёр. — Блять, телефон сел, — раздосадовано тянет Шастун, откидывая средство связи в сторону. — Тебе вставить? — будничным тоном спрашивает Арс, беря в руку шнур от зарядника и мотая им из стороны в сторону. Антон вскидывает голову так резко, что у него хрустит шея. Арсений, осознав, что он только что ляпнул, оборачивается и круглыми глазами смотрит на друга, выражение лица которого сейчас мало чем отличается от его собственного. Дима и Серёжа, переглянувшись, усмехаются и возвращаются к своим делам. — Эм… Да, конечно, — Шаст делает вид, что ничего не произошло и, встав с дивана, подходит к столику с зеркалом, за которым сидит Арс. — Держи. Попов улыбается ему и, взяв телефон (их пальцы соприкоснулись на целую секунду), подключает его к зарядному устройству. Антон падает обратно на диван и прикрывает глаза. «Тебе вставить?», — проносится в голове у обоих почти одновременно. Шастун бы сказал ему ″да″ тысячу раз, если бы вопрос не касался зарядника и телефона.***
Приехав домой, Антон пьёт. Не много, но вполне увлечённо, стараясь при этом не нажраться. Коньяк обжигает горло, а воспоминания о словах Арсения заставляют гореть сердце и немного (на самом деле, гораздо больше, чем сердце) член в штанах. Он совсем не специально думает о том, что было бы, имей эта фраза совсем другой смысл. Господи, так и свихнуться недолго. Шаст выпивает ещё и проливает немного на себя, отвлекшись на моргнувший в полумраке телефон. Пропущенный от Арсения. Лёгок на помине! Конечно, судя по тому, что он сразу сбросил, то набрал Антоновский номер случайно. Но пьяному Шастуну так хочется проверить, случайно или нет… Набор номера. Гудки. Гудки. Гудки. — Алло? Антон вздрагивает, услышав подхриповатый голос на том конце провода, перехватывает телефон покрепче (и даже не подозревает, что Арсений сделал точно то же самое) и тихо, почти шёпотом говорит: — Ты чего звонил? Не говори этого, не говори этого, не… — Случайно набрал. Телефон завис, сам понимаешь, — неловко оправдывается Попов. Конечно, он понимает. Телефон, купленный пару недель назад, завис. Такое ведь происходит сплошь и рядом! Арсений даже самому себе никогда не признается, что просто хотел поговорить, но в последний момент передумал и сбросил вызов. А ведь уже почти набрался смелости. — Да уж, понимаю… — задумчиво тянет Антон, постукивая пальцами по своему колену. — Слушай, не хочешь приехать? Он сказал это раньше, чем успел подумать. Дурак. — В одиннадцать вечера? — Арс давит из себя подобие усмешки, будто бы его могут видеть. — Зачем? Попов, подрываясь и одной рукой натягивая джинсы, едва ли не благодарит господа бога за то, что Антон его сейчас не видит. — Скучно, — Шаст пожимает плечами и вытягивается на диване, принимаясь бездумно переключать каналы на телевизоре с выключенным звуком. — Заказывай такси и давай сюда. Пить будем. — Еду, — бросает Арсений и отключается, принимаясь выискивать в шкафу рубашку поприличнее. Антону, тем временем, на свой внешний вид плевать. Он лежит на диване у себя дома, в серых трениках и выцветшей футболке, пьяненький и довольный жизнью, прекрасно зная, что Арса тоже не волнует, в каком виде он его встретит. Они же друзья. Шаст может себе позволить выглядеть как угодно. Арсений заявляется через каких-то полчаса с бутылкой вина, потому что коньяк он пить не хочет, а ничего менее крепкого у Антона, он был уверен, нет. И оказался прав. — Ну, привет, — Попов неловко улыбается, стоя на пороге и не решаясь пройти внутрь. — Проходи, — коротко бросает Шаст, разворачиваясь и уходя, чтобы скрыть волнение. Мужчина скидывает кеды и проходит в зал, морщась, когда Антон закуривает прямо в комнате, но всё равно садится рядом. Дым давит на лёгкие, и Арсений, не выдержав, в наглую выхватывает из чужих пальцев сигарету и тушит её в пепельнице, стоящей на столике. — Тох, по-братски, кури на балконе. Дышать же нечем. Шастун кивает и идёт на кухню за бокалом для вина и чем-нибудь, чем можно закусить. Попов, однако, уже понял, что парень весь вечер пьёт и не закусывает, сидя в темноте, и он не уверен, что это нормально. Вечер длинный, на разговоры у них куча времени. Однако поговорить им не удаётся. Антон чувствует себя школьником на первом свидании, который будто должен хотя бы обнять сидящую рядом девочку, но ладони предательски потеют и дрожат. Он поворачивается. Рядом совсем не девочка, да и обниматься им, вроде как, незачем. Хотя хочется уже очень давно. Шаст опрокидывает в себя ещё рюмку коньяка и откидывается на спинку дивана, прикрывая глаза. Арсений не спеша потягивает своё вино и пьянеет быстрее, чем обычно. Младший кое-что вспоминает и беззвучно смеётся, до последнего пытаясь сдержать свой пьяный язык, но в конечном итоге у него не получается. Вдохнув поглубже, он выпаливает на выдохе: — Твоё предложение ещё в силе? Арс смотрит на него, как баран на новые ворота, потому что абсолютно не понимает, о чём идёт речь. Какое предложение? Он позвал Тоху замуж и забыл об этом? Предложил прыгнуть с парашютом или, может, вызвался помочь в выборе новых обоев для спальни? Бред какой-то. Ремонт в этой квартире вроде не затевается. — Сегодня в гримёрке ты… — начинает объяснять Антон, видя безуспешные попытки друга понять, о чём он. Арсений понимает сразу же, перебивая Шаста: — Я про зарядник говорил! — нервно оправдывается брюнет, взмахивая руками. Попов бы и рад добавить следом что-то вроде похотливого ″но если ты хочешь, я мог бы…″ или ″конечно, моё предложение ещё в силе″, а потом повалить Шастуна прямо на этот диван, но они ведь не в каком-нибудь глупом кино. Хотя второй вариант не кажется таким уж идиотским. Арсений, поворачивая голову, не ожидает, что Антон окажется так близко. Он буквально может почувствовать горячее дыхание на своей щеке. — Скажи ещё раз. Мужчина начинает радоваться, что при любом исходе ему удаётся избежать этих дурацких киношных фраз, и он решается произнести это снова, потому что ему интересно, что будет дальше. — Тебе вставить? Господи, какой же абсурд. Но чёртов Шастун хитро улыбается и, конечно, отвечает. — Да, пожалуйста. А затем просто сжимает пальцами чужой подбородок и поворачивает темноволосую голову к себе, без лишних вопросов целуя прямо в губы. Арсений в шоке, но отталкивать Антона, конечно, не хочет. Даже если тот перепил и совершенно не соображает, что делает (это не так), ему всё равно. Они целуются! Попов чувствует, как чужие мягкие губы скользят по его собственным, как его осторожно кусают, а затем длинный язык проникает в рот. Шастун слишком смелый для человека, который краснел от случайных прикосновений. Но также он слишком пьяный, и сейчас ему некогда краснеть. Сейчас есть только Арсений, охотно отвечающий на поцелуй и прижимающийся всё ближе, полумрак в комнате и этот диван. — Выходит, ты тоже…? — тяжело дыша, спрашивает Арс, оторвавшись от губ Антона всего на пару миллиметров. — Да. — Давно? — Полтора года. Попов готов себя ударить за то, что мог признаться в своих чувствах ещё полтора года назад, но предпочёл мучиться и мучить другого человека. Шастун, в общем-то, не лучше. — Мы с тобой великовозрастные придурки, Шаст, — с рассеянной улыбкой признаёт Арсений и тянется за новым поцелуем. Антон сжимает в руках ворот рубашки старшего и тянет его на себя, укладываясь. Поцелуи становятся ещё жарче, руки лезут под одежду, щипают, оставляя синяки, после чего оглаживают горящие следы. Арс задирает выцветшую футболку и проводит ладонью по впалому животу, отрываясь от губ со вкусом коньяка и бросаясь к шее. Шаст слишком чувствительный для своего возраста, и одно лишь ощущение горячего дыхания на коже заставляет его тихо постанывать, а укусы и вовсе вырывают из груди жалобные всхлипы. Футболка летит в сторону, едва не снося со стола бокал. Антон мягко отстраняет Арсения от себя и приподнимается, чтобы расстегнуть его рубашку. Сколько раз он видел это тело, когда они переодевались, и как сильно мечтал прикоснуться к нему… А теперь вот оно, так близко, и он может касаться, сколько захочет. Ему даже не верится. Рубашка отправляется в компанию к футболке, всё же роняя пустой бокал на ковёр. — Не… не здесь. В спальню, — сил на членораздельную речь у Шастуна не осталось, но его прекрасно понимают. Арс поднимается и, взяв его за руку, вздёргивает вверх, ведя в соседнюю комнату. Он видел эту огромную кровать только один раз мельком, но потом частенько представлял, как они с Антоном творят на ней такое… От осознания того, что сейчас это произойдёт, кровь стынет в жилах. Попов толкает парня к стене и вжимает в неё собственным телом, припадая губами к выпирающим ключицам и изучая худое тело горячими ладонями. Шаст млеет и напрочь забывает о том, что у него тоже есть руки, и что он может ими что-то делать. Он непослушными пальцами тянется расстёгивать ширинку, но в какой-то момент передумывает и принимается просто поглаживать и сжимать твёрдый член сквозь ткань. Арс одобрительно целует его в висок и тащит за собой на кровать. Антон падает, словно в замедленной съёмке, поднимает глаза и видит перед собой голодный, потемневший взгляд, который почти раздевает его, и без того наполовину голого. — Ты планировал это? — спрашивает брюнет, перемежая каждое слово с поцелуем в шею. — Я этого хотел. Этот тон такой искренний, такой возбуждённый, что начисто сносит крышу. Арсений ни капли не сомневается в том, что он влюблён. Ему хочется говорить об этом, пока Антон под ним стонет от нахлынувших ощущений, но он не уверен, что это правда необходимо. Всё понятно и без слов, а объяснения в чувствах сейчас и правда не к месту. Шаст всё же опускает руки к ширинке и нервно расстёгивает её, а затем его запястья перехватывают и убирают. — Я бы целовал тебя вечность, — приторно шепчет Арс, осознавая всю нелепость этой фразы. — Целуй, мне это нравится, — в тон ему отвечает парень и, положив тонкие пальцы на затылок мужчины, тянет его к себе. Попов игриво прикусывает нижнюю губу Антона и отстраняется, опускаясь ниже, чтобы оставить пару алеющих следов на нежной шее. Он проводит языком по ключицам и скользит им ещё ниже. Шаст глухо вскрикивает, когда чужие зубы сжимаются вокруг его соска и оттягивают, а после Арсений зализывает укус. Брюнет наклоняется слишком низко и случайно задевает член животом, улыбнувшись на протяжный стон снизу. Кажется, пора переходить к более серьёзным действиям. Домашние штаны летят в сторону, и голубые глаза с восторгом разглядывают мокрое пятно от смазки на белых боксерах и внушительный стояк. Шастун нетерпеливо ёрзает и мнёт пальцами простыни, пока Арсений вновь рассыпает по его телу поцелуи. Пальцы, едва касаясь, пробегаются по члену и давят на головку, заставляя застонать в голос. — Арс… — с придыханием шепчет Антон, и в этот же момент с него стягивают бельё. Ему даже не стыдно предстать перед другом в таком виде. Возможно, это всё волшебное действие коньяка, которое ничуть не отпустило, а только усилилось из-за возбуждения, но даже если и так, то это сейчас не главное. Сам Арсений раздеваться не спешит, уделяя всё внимание Шасту. Он проводит пальцами по его бёдрам и, вцепившись в них, разводит длинные ноги в стороны. Хорошо, теперь немного стыдно. Парень закрывает лицо руками, но всё равно поднимает ноги выше, едва не отрывая ступни от кровати. Открывшуюся картину хочется запечатлеть на фото, но Попов решает, что это будет совсем странно. Чёрт с ним, у него хорошая память (именно поэтому он будет вспоминать эти разведённые в стороны бёдра и дрочить по ночам). — Раз уж ты готовился к вечеру, может, у тебя и смазка есть? — интересуется Арс, наблюдая за раскрасневшимся Антоном. В мужчину не слишком аккуратно кидают тюбик лубриканта и презерватив, а затем младший снова прячется в собственных ладонях. — Прекрати ты стесняться. Чего я там не видел? Шастун убирает руки от лица и даже приподнимается на локтях, а зелёные глаза сужаются, приобретая оттенок подозрительности. Он думает о том, что если этот альфа-самец уже видел кого-то из парней в такой же позе, то ему нужно срочно оторвать голову за такое. Нет, он не ревнует. — Неужели ты… — Антон начинает задавать интересующий его вопрос, но скользкий палец, вжавшийся прямо в промежность, сбивает его с мысли. — Арс! Арсений чуть давит на тугое отверстие и оказывается внутри. Жарко, тесно. Непривычно, в конце концов. Но он соврёт, если скажет, что ему не нравится это чувствовать. Парень снизу сжимает зубы и рычит, пока что не разделяя его эмоций. Старший осторожно погружает палец дальше, следя за каждым изменением в лице Антона. Брови нахмурены, веки плотно закрыты, а покрасневшие от поцелуев губы едва раскрыты. Он иногда тихо порыкивает и срывается на болезненный стон, как только палец начинает выходить из него, натирая внутри. Господи, он убьёт Арсения, когда всё закончится! — Сука! — всхлипывает Шаст, когда пальцев в его заднице становится больше на один. — Почему вообще снизу именно я? — Потому что на тебя посмотришь и сразу думаешь ″этот парень был из тех, кого выебать не грех″, — смеётся брюнет, при этом не отвлекаясь от своего дела. Шастун решает промолчать, потому что если их диалог, происходящий параллельно с растяжкой, продолжится, он точно свернёт ему шею, при этом даже не нуждаясь в том, чтобы из него вытащили пальцы. Ничего, он уже почти привык. Арс с максимально сосредоточенным лицом двигает рукой, направляя пальцы под разными углами, и, наконец, попадает по простате. Антона гнёт дугой. — А ты… Не так плох, — усмехается шатен, падая обратно на подушки. — Что, всё-таки есть опыт, да? Блять! Арсений игнорирует этот тупой вопрос и продолжает терзать комок нервов. Опыт у него, конечно, есть, но любопытному и ревнивому Тоше об этом знать пока не обязательно. Третий палец выбивает из груди такой громкий стон, что у Попова сводит живот. Что же будет с парнем, когда в нём окажется член?... Наверное, соседи начнут стучать по батарее, намекая на то, что можно, вообще-то, и потише, и тогда мужчина постарается заставить его кричать ещё громче. — Да как ты это делаешь, господи, — выстанывает Антон, пока пальцы внутри него сгибаются, давя костяшками на стенки. Арсений довольно улыбается и, задев напоследок простату, с неприличным звуком вынимает пальцы, бесцеремонно вытирая их прямо о простыни. Нет, ему точно не жить! Что он себе позволяет? Хотя, так ли это важно по сравнению с тем, что он собирается позволить себе чуть позже? Антон слишком внимательно наблюдает за тем, как Попов, ловко стянувший с себя оставшуюся одежду, раскатывает по члену презерватив. От этого становится даже немного неловко, потому что взгляд зелёных глаз сейчас напоминал взгляд тех самых кошек, которые приходят в комнату посмотреть, как их хозяева предаются любовным утехам. Шаст же, на самом деле, оглядывал достоинство мужчины и примерно прикидывал, не разорвёт ли его к хренам от таких размеров? Сейчас и узнает. — Только осторожнее, пожалуйста, — просит (почти умоляет) Шастун и сам разводит ноги шире, а затем обвивает ими Арсения. — Я слишком хочу тебя, так что ничего не гарантирую, — хмыкает в ответ Арс и, коротко поцеловав нижнего, направляет член в раскрытое отверстие. Антон нервничает. Это заметно по бегающим глазам и губам, которые он без остановки кусает. Попов как можно нежнее кусает его в шею и двигает бёдрами. Упругие стенки постепенно принимают головку и тут же сжимаются, не давая двинуться дальше. Арсений рычит, но терпит, не желая применять силу. По крайней мере пока. — Расслабься, чего ты как маленький? — голубоглазый ласково улыбается и продолжает покрывать поцелуями подставленную для этого шею. Парень борется с желанием как-нибудь съязвить и медленно расслабляет мышцы, тут же принимая крупный ствол ещё глубже. Ему больно, и, наверное, было бы ещё больнее, если бы он не выпил перед этим. Боже, он лишается девственности по пьяни, как отвратительно! У Арсения нет сил вставлять в Антона по сантиметру в минуту, потому что ни один нормальный человек не растягивает сие действо на целых двадцать минут (двадцать три с половиной, если быть точным), и он, предварительно зажав тому рот, чтобы не выслушивать поток отборнейшего мата, заранее извиняется: — Теперь придётся немного потерпеть. Проклинать меня будешь, когда закончим, хорошо? Антон вздыхает и зажмуривается, предварительно вцепившись ногтями в чужую спину, чтобы хоть как-то отомстить за свои страдания. Арсений плавно, но всё равно слишком быстро входит до конца, что сопровождается звонким шлепком. Шастун в такт ему оставляет на спине глубокие царапины (кое-где потом останутся памятные шрамы). — Всё хорошо? — заботливо интересуется Арс, отнимая руку ото рта младшего. — Да, — почти выстанывает Антон и ногами прижимает брюнета ближе. Арсений бесконечно долго целует его в губы, начиная двигаться. Не спеша, стараясь не сделать больно. Шастун стонет, держится за сильные плечи и просто сходит с ума от всего этого. Хочется быстрее, но в то же время он боится боли и просто не знает, что делать. Пора решаться. — Быстрее, — он не узнаёт собственный голос, ставший высоким и слишком пошлым. — Сам напросился, — усмехается Арсений и, выпрямляясь на руках, почти полностью выходит из покрасневшей дырочки. Резкий толчок. Крик, прозвучавший в унисон с довольным стоном. Слишком глубоко, так просто не бывает. Антон это выдержит. Попов становится таким, каким он привык быть. Грубым, оставляющим синяки и дёргающим за волосы, доводящим до слёз. Он снова и снова шлёпает худые бёдра, тут же царапая горящие следы, и втрахивает Шастуна в кровать с такой силой, что мебель жалобно скрипит, а парень срывает голос от криков. Арсений сжимает светлые волосы в кулак и кусается. Он вонзает зубы везде, где может дотянуться, и Антон едва не пищит, когда ему прокусывают кожу над ключицей. Бёдра покрывает бесчисленное количество шлепков, и Шаст расцарапывает Арсу всю спину за это. — Смотри на меня, когда будешь кончать, — слышит шатен и раскрывает огромные глаза, которые до этого были либо закрыты, либо без конца закатывались. Прекрасно, его угораздило связаться (ещё и влюбиться!) с извращенцем. Больше пугает то, что ему это нравится. Арсений кладёт руку на истекающий смазкой член, растирает предэякулят по головке и обхватывает пальцами основание, медленно поднимаясь вверх. Антон не верит, что возможно так быстро трахаться и при этом так медленно двигать рукой, но мужчина над ним мог и делал это. У Шаста внизу уже всё горит от этого бешеного темпа, но от того, насколько нежно и мягко ласкают его член, кружится голова. Он рассыпается. — Блять! — вскрикивает Антон и жмурится, но, вспомнив о словах Арса, резко распахивает глаза и смотрит прямо на него. Сперма рвано брызгает из уретры, оставляя белёсые разводы на напряжённом животе, и Арсений, смотря на то, как извивается под ним Шастун, соблазнительно раскрывая розовые губы, кончает сразу же. Младший слышит хриплые прерывистые стоны и чувствует, как член внутри него пульсирует, и понимает, что отныне будет нуждаться в этом постоянно. Как и во влюблённом взгляде сапфировых глаз, и в поцелуях вечно усмехающихся губ, и в крепких объятиях сильных рук, и… Во всём Арсении. Конечно, он ему нужен. Теперь и, походу, навсегда. — Нормально вставил? — смеётся Попов, усаживаясь рядом на колени и стягивая презерватив. — Тебе бы так вставить, — рычит Антон, боясь пошевелиться и почувствовать невыносимую боль. — Тогда и узнаешь, нормально или нет. Арс укладывается на плечо парня и ластится, словно кот. — Займёмся этим, когда ты оклемаешься от такого урагана, как я, — голубоглазый подмигивает и жмётся ближе. Шаст задумывается о том, каково это – трахать Арсения Попова, а потом до него доходит, что у этого хитрого придурка всё же есть опыт. Ближайший час Антон с раскрытым ртом слушает обо всех прелестях студенческой жизни Арсения, а затем, сходив в душ, засыпает около него абсолютно голый и счастливый. Вопросов о том, кто они друг другу, не остаётся.