Алфавит, Артон

— Арс… — задушенный шёпот приглушается подушкой, которую Антон без конца кусает. Арсений нависает над парнем, которого ещё даже не раздел, но тот всё равно уже слишком заведён. Губы не спеша изучают каждый сантиметр кожи, не скрытый под одеждой, а Шаст, такой чувствительный и нежный, дышит всё тяжелее. Мокрый язык касается мочки уха, срывая с уст судорожный вздох. — Нашёл, — с довольной улыбкой шепчет Арс прямо в покрасневшее ушко, чем делает ещё приятнее. Попов не то чтобы развлекается, но находить на юном теле эрогенные зоны одну за одной – это очень интересно. Он осторожно покусывает мочку и чуть выше, наслаждаясь прерывистым дыханием и видом ресниц, трепещущих в полумраке, словно крылья бабочки. Смазанным поцелуем мужчина опускается чуть ниже, коротко лижет за ушком и прихватывает зубами пульсирующую венку. Антон всхлипывает и вцепляется пальцами в сильные плечи. Арсений тянется его поцеловать, но Шастун упрямится, отворачиваясь. — Всё равно ведь поцелую, Тош. Они вместе в постели в первый раз, и Шаст дико стесняется, хоть и возбуждается от любого действия старшего. Его всего лишь укусили за ушко и в шею, а он уже чувствует, как в штанах становится тесно. То ли ещё будет… — Поцелуй меня, — ласково шепчет Арс, снова наклоняясь к пухлым губам. — Ты ведь хочешь этого, правда? Антон прикусывает нижнюю губу настолько очаровательно, что Арсений готов душу продать, лишь бы укусить её самому. Юноша, будто понимая это, делает взгляд ещё более невинным, а губы кусает ещё интенсивнее. Так и провоцирует, напрашивается, заводит всё сильнее и сильнее, маленький чертёнок. Арс не выдерживает. Его пальцы ложатся на чужой подбородок и тянут его вниз, заставляя Шаста раскрыть рот. Длинный язык бесцеремонно вторгается внутрь и творит то, что уже сложно назвать поцелуем, но Антон млеет и дрожит, зажмурившись и боясь пошевелиться. — Дай мне свой язычок, — Попов отстраняется и разглядывает Тошу, который так сексуально выглядит сейчас. Ротик приоткрыт, ресницы дрожат, гладкие щёки покраснели… А взгляд всё такой же невинный. Шастун слишком порнушно высовывает язык, заставляя член Арсения дёрнуться, реагируя на такую картину. Голубые глаза хищно поблёскивают, и это всё, что видит Антон, прежде чем его язык пару раз облизывают сверху вниз, а затем начинают сосать, словно это… И не язык вовсе. Арс усмехается на робкий всхлип, утонувший в чмокающих звуках. — Хоть одна девушка сделала бы с тобой подобное? — брюнет оставляет между их губами ниточку слюны, которая рвётся почти сразу. — Ты не девушка. Антон, растворяясь под такими мокрыми поцелуями, готов поклясться, что ему больше не нужны девушки. Да и парни, в общем-то, тоже… Нужен только один, – тот, который усаживается на его бёдрах поудобнее и принимается расстёгивать на нём рубашку. Медленно, пуговица за пуговицей, глядя прямо в глаза. — Ты такой красивый, — Арсений не может налюбоваться юношей, раскидавшим по постели руки, тяжело дышащим и растрёпанным. Шастун лежит в распахнутой рубашке, наблюдая за тем, как два голубых, почти кошачьих глаза скользят по его телу. Арс отмечает взглядом каждую точку, которая может оказаться чувствительной, и представляет, как будет ласкать там языком, зубами, пальцами или даже просто дыханием. Смотрит на острый кадык, который дёргается каждый раз, когда Антон сглатывает. На ключицы, такие хрупкие на вид, что их вообще страшно трогать, но очень хочется. На набухшие бусинки тёмно-розовых сосков, наверняка горячих и чувствительных, а затем ниже, ниже, ниже. Живот такой плоский, наверняка бархатный на ощупь, а бугорок на ширинке уже подрагивает, заставляя хотеть прикоснуться. Рано. Арсений снова наклоняется и ведёт языком от кадыка вниз, натыкаясь на ямку между ключицами и оставляя мокрые дорожки и там. Осторожно прикусывает хрупкие косточки и улыбается, услышав тихий и совсем тоненький стон, после чего опускается ещё ниже. Антон от неожиданности отталкивает Попова, когда тот проводит самым кончиком языка по твёрдому соску. — Эй, ты чего? — ласково спрашивает мужчина, поднимаясь к лицу Шаста. — Не нравится? — Я не… Прости, глупо вышло, — неловко оправдывается парень, краснея ещё больше. — Не знаю, что на меня нашло. — Ты испугался? Я ведь ничего плохого тебе не сделаю, знаешь? Тоша закрывает лицо руками и вздыхает. Арсений чувствует, что младший напрягся и весь сжался, как будто пытаясь стать меньше. Так дело не пойдёт. — Антош, если не хочешь, то просто скажи. Я не собираюсь брать тебя насильно, хорошо? Он не собирается, но был бы не против. Арс смотрит на эти тонкие запястья и представляет, как прижимал бы их к кровати, лишая Антона возможности пошевелить руками. Он бы с радостью сорвал с него всю одежду и заставил кричать, разрывая нетронутую дырочку, снова и снова вгоняя в неё член по основание. А на длинной шее так хорошо смотрелись бы его пальцы, сжимающиеся всё сильнее, вынуждающие глотать собственные слёзы и не позволяющие сделать ни вдоха. Но с Антоном так нельзя. — Я… я не знаю, — растерянно лепечет Шастун, всё же отнимая ладони от лица. Арсений улыбается и вздыхает, наклоняясь ещё ближе к чужим губам, безмолвно прося поцелуя. Юноша не отказывает и дрожит, когда длинный язык пробегается по его губам, и Попов понимает, что нашёл ещё одну эрогенную зону. Его рука опускается к трепетно вздымающейся груди, и пальцы плавно оглаживают сосок, требующий ласки. — Мне прекратить? — спрашивает Арс, но гладить всё равно продолжает. — Нет, — Антон судорожно стонет, и Арсений едва не стонет вместе с ним от осознания того, что у его парня чувствительные соски. — Тебе нравится, правда? А представь, если я буду делать то же самое языком? Или даже зубами, если ты позволишь. Шаст не решается хоть что-то ответить на это, как-то поторопить своего опытного и невероятно страстного любовника, потому что, ну, не может же он вслух сказать, что хочет, чтобы ему вылизали соски. Тем более что при первой попытке сделать это, он оттолкнул Арсения. Брюнет наклоняется и вбирает розовую бусинку в рот, дразнит кончиком языка и обхватывает губами, и со стороны это, наверное, выглядит слишком развратно. Антон стонет в голос, выгибаясь под чужими ласками, запускает пальцы в тёмные волосы и мягко поглаживает, но рука сжимается в кулак, когда острые зубы всё-таки прикусывают и оттягивают нежную плоть. — Арс… Арс, — без остановки срывается с покрасневших губ, и Попов едва не мурлычет, слушая, как этот сладкий голос выстанывает его имя. Он перекидывается от одного соска к другому и кусает, с силой втягивает его в рот и облизывает, делая это настолько мокро, что по ребру вниз стекает слюна. Антон стонет так протяжно, что это доводит до дрожи. Арсений бы уже с радостью раздел его и как следует трахнул, но он понимает, что впереди их ждёт долгая, очень медленная растяжка, и от мысли об этом сводит челюсти. Жадные губы нетерпеливо скользят ещё ниже, оставляя алеющие следы на животе, язык обводит пупок и пробегается возле кромки джинсов, вызывая у Шаста очередной жалобный всхлип. — Да ты же весь чувствительный, верно? — с нескрываемым восторгом спрашивает Арс, проводя кончиками пальцев по самому низу живота. — Это плохо? — Нет, что ты. Тебя так легко завести, и ты просто очаровательно краснеешь, когда я трогаю твои соски, — шепчет мужчина и мимолётно прихватывает комок плоти пальцами, подтверждая свои слова. — Тебе нравится, когда я говорю всё это? Антон смущённо кивает и тянется обниматься, утыкаясь носом в чужую шею и коротко целуя. Арсений одобрительно хмыкает и мягко отстраняется, опускаясь обратно к животу. — У тебя ещё будет время заняться моей шеей и всем остальным, не торопись, — Попов улыбается, мягко прикусывая выпирающую косточку. Младший ощущает горячее тело так близко к своему члену и буквально чувствует, как из него течёт смазка. В боксерах так мокро, что это заводит ещё больше. Арсений поднимает глаза и наблюдает за реакцией парня, не спеша расстёгивая ширинку на его джинсах. Пуговица, замок. Антон старается не смотреть на него. Брюнет оттягивает джинсы немного вниз и видит, как чётко на белых боксерах вырисовывается головка возбуждённого члена. — Белые трусики, как мило, — Шастун уверен, что никто не может улыбаться так же хищно и нежно одновременно, как это делает его парень. Рядом с Поповым и всеми этими елейными фразочками начинаешь чувствовать себя в два раза младше, чем ты есть на самом деле. Антону это по какой-то необъяснимой причине до ужаса нравится. — Раздвинь ножки немного, хорошо? Юноша разводит бёдра в стороны и стонет слишком сладко, когда его гладят между ног. Арсений делает это чувственно, уперевшись свободной рукой возле светловолосой головы и глядя прямо в зелёные глаза, затуманенные возбуждением. Антон выгибается навстречу, подмахивает бёдрами и слегка приподнимается, чтобы обнять старшего за шею и притянуть к себе для поцелуя. Шаст робко кусается и тихо стонет, сжимая длинными пальцами сильные плечи Арса. — Такой мокрый… Уже не терпится потрогать тебя там, — Арсений проводит большим пальцем по мокрому пятнышку на боксерах, слегка надавливая на головку и срывая с губ всхлип. — Пожалуйста, Арсений, — Шаст выгибается ещё сильнее, прижимаясь к мужчине и пытаясь самостоятельно потереться о его ладонь. Антон, двигающий бёдрами в попытке потереться членом хоть обо что-нибудь – зрелище, конечно, невероятное. Антон, выстанывающий имя Попова таким умоляющим тоном – это просто смертельно сексуально. Арсений смотрит на него и так сильно хочет взять всего, без остатка. — Я так хочу тебя, — Арс округляет глаза, услышав это. Видно, что Шаст смущается, но то, что он нашёл в себе силы сказать это, на самом деле, очень многое значит. — Когда ты говоришь что-то подобное, я боюсь потерять контроль, Тош. — И что тогда будет? — Я могу сорваться и сделать тебе больно, — шепчет брюнет прямо в ушко, прикусывая его чуть сильнее, чем нужно. Антон никогда не сознается, что думал об этом. О том, как Арсений ведёт себя с ним немного грубо в постели, больно кусает или дёргает за волосы. Он даже не знает, понравится ли ему самому такое, потому что никогда не пробовал, но в его фантазиях это выглядит очень возбуждающе. Старшему об этом знать вовсе не обязательно. — Чего притих? — усмехается Попов, принимаясь стягивать с длинных ног узкие джинсы. — Задумался, — отмахивается Антон, пряча взгляд. Арсений по закушенной губе и сжатым в кулаки рукам понимает, что задумался его парень явно о чём-то интересном. Он вытащит всё, что таится в светловолосой голове. Шаст в белых боксерах выглядит действительно прекрасно. Мягкая ткань подчёркивает бледные бёдра, которые хочется сжимать, щипать и кусать, пока Тоша не начнёт умолять остановиться. Остановиться, потому что невыносимо хочет большего. Хочет всего и сразу. — Какой красивый, — восторженно шепчет Арсений, проводя ладонями по внутренней стороне бёдер, медленно разводя их в стороны. Антон стонет и вздёргивает бёдра, когда чужие умелые руки почти прикасаются к его паху, пальцы осторожно щипают рядом с ним. Попов усмехается и продолжает массировать чувствительное место, совсем немного забираясь пальцами под боксеры, дразня младшего всё сильнее. Шаст хнычет, раздвигает ноги ещё шире. — Здесь тоже нравится? — Арс сжимает бёдра сильнее, и ответом ему служит возбуждённый всхлип. Антон едва не плачет, а над ним всё издеваются, заводят до предела, гладят, щипают, целуют и кусают. Ему в боксерах уже очень-очень мокро, а внутри очень-очень горячо. Арсений снимает с него бельё, словно в замедленной съёмке, а затем кладёт в карман своих джинсов, – вряд ли он вернёт их хозяину. Шаст краснеет, но не прикрывается, хотя прекрасно понимает, куда сейчас устремлён голодный взгляд синих глаз. Арс наблюдает, как подрагивает возбуждённая плоть, как прозрачная смазка стекает с кончика головки на напрягшийся живот, и как Антон судорожно сжимает ноги, пытаясь облегчить своё состояние. Боже, он просто очарователен. — Перевернись на живот. Шастун поднимает испуганный взгляд, понимая, что тот самый момент настал. Как, уже? Под всеми этими ласками он так расплавился, что совсем забыл о том, ради чего они собрались здесь изначально. Сейчас его лишат девственности. Больно, но он надеется, что хотя бы осторожно. Арсений, увидев замешательство парня, чуть похлопывает его по бедру, поторапливая. Антон переворачивается, демонстрируя округлые, упругие и такие манящие ягодицы. — Знаешь, почему ты запомнишь меня, Антош? — Попов тихо рычит, когда путается в футболке, снимая её, – жарко неимоверно. — Почему? — Потому что никто больше не делал с тобой такого, и никто не сделает. После этих слов Арсений сам разводит в стороны тощие бёдра и приподнимает их, вынуждая Антона выгнуться. Он бы хотел сфотографировать то, что сейчас видит, но вряд ли кто-то оценил бы, если какой-нибудь извращенец вдруг начал бы фотографировать его задницу. Хотя, может, Шастун был бы не против, но спрашивать об этом нет ни времени, ни сил. Хочется как можно скорее взять это молодое нежное тело, такое отзывчивое и возбуждённое. — О чём ты? — Антон оборачивается, а затем почти взвывает и утыкается лицом в подушку, кусая её. — Что ты де… Ох, боже, ещё раз! Арсений, наклонившись над младшим, сжал его ягодицы и, раздвинув их, провёл языком между аккуратных половинок, поиграв с краями сжатой дырочки. Шасту не верится. Ему стыдно, он зажимается и получает за это укус прямо рядом с мокрым от слюны колечком мышц. Арс щипает и массирует бёдра, вылизывая по кругу и снизу вверх, заставляя Антона едва ли не визжать. Попов абсолютно прав: никто с ним такого не делал, и никто не сделает. Да и вряд ли кто-то владеет языком так же хорошо, как Арсений. Шастун чувствует, насколько он мокрый между ног, а у его парня по подбородку течёт собственная слюна, капая на кровать. Это тоже можно было бы записать на видео, но лучше не стоит. Стоны становятся всё более блядскими, и брюнет прикидывает, давать ли кончить Тоше сейчас или нет. Длинные пальцы всё-таки обхватывают подрагивающий член у основания, прерывая оргазм. — Нет, нет, пожалуйста! Арсений рычит от такого жалобного тона, – это слишком возбуждающе звучит. Антон пытается незаметно вытереть слёзы, но хищные голубые глаза всё видят. — Детка, ты плачешь? — Нет, — врёт Шаст, снова пряча лицо в подушку. Арс знает, что его обманывают. Знает, что ему точно сорвёт крышу, если он увидит слёзы в этих огромных преданных глазах. Ему хочется оттаскать Антона за волосы, дать пощёчину во время секса, оставить бесчисленное количество ярких синяков на теле, но пока что он стойко сдерживается. — Перевернись. Шастун ложится на спину и по-прежнему прячет лицо, но его хватают за подбородок и заставляют повернуть голову. Попов едва не скулит от вида заплаканных глаз и даже не понимает, что сжимает чужую челюсть всё сильнее. — Почему ты плакал, Тош? Я сделал тебе больно? — он говорит настолько заботливым тоном, что Антон снова чувствует себя шестнадцатилетним мальчишкой. — Я хотел… Не заставляй меня говорить это. — Ты хотел кончить, ведь так? Прости, родной, но ещё рано. Арсений достаёт тюбик смазки и берёт Антона за щиколотки, задевая выпирающие косточки, – юноша дёргает ногами и поджимает пальцы. — Щекотно? — спрашивает Попов и проводит пальцами по косточкам ещё раз. — Нет. Очередная эрогенная зона – щиколотки. Арс не перестаёт удивляться тому, какой Шастун чувствительный, поглаживает тонкую кожу пальцами и зубами открывает лубрикант. Антон ждёт, что сейчас ему будет больно, что его долго и мучительно будут растягивать, но того, что произошло вместо этого, он никак не ожидал. Арсений вставляет кончик тюбика прямо в него и заполняет сжатые стенки прохладной смазкой. Шаст краснеет, бледнеет и не дышит, но вскоре всё же осознаёт, что происходит. Это всё слишком для его первого раза, разве нет? — Арс, прекрати! А-ах, ты… Не надо! — смазки внутри становится всё больше, и он уже боится двигаться. Арсений откладывает тюбик и сам переворачивает Антона обратно на живот, раздвигая его ноги, с довольной улыбкой смотря на то, как младший выгибается, подставляя ему попку. Прозрачный лубрикант понемногу вытекает наружу, и от этого просто невозможно оторвать глаз. Арс массирует дырочку указательным пальцем, медленно погружая его внутрь. Шастун болезненно всхлипывает и сходит с ума, чувствуя, как внутри него хлюпает просто невероятное количество смазки. Палец проскальзывает глубже, и Попову свободной рукой приходится поправить член в штанах, потому что он чувствует и видит слишком много всего. Антон так красиво выгибается и почти неслышно хнычет от боли, но всё равно терпит. — Ты такой горячий внутри, — Арсений почти срывается на стоны, по очереди сжимая упругие ягодицы. Розовые стенки, бархатные на ощупь, плотно обхватывают его палец, едва позволяя проникнуть глубже. Арс успокаивающе гладит ровную спину, не спеша разрабатывая вход в горячее тело, уже даже забыв о том, что он хочет сделать так много ужасных вещей с Антоном, но… — А-а-арс, — Шастун хнычет слишком сексуально, чтобы просто игнорировать это. — Детка, прекрати, — Арсений предупреждающе качает головой и медленно вынимает палец, принимаясь вставлять уже два. — Я боюсь сорваться. Шаст хитро улыбается, понимая, какой эффект оказывают на Попова его жалобные всхлипы и стоны. Он делает это не специально, но Арсу ведь не объяснишь… После очередного протяжного стона пальцы резко врываются внутрь, попадая по простате. Антона подбрасывает, а Арсений напрочь забывает о растяжке и теперь буквально трахает младшего пальцами, шлёпая его по бёдрам. — Пожалуйста… А-ах, Арс, пожалуйста! Хватит… — Шастун кричит, чем заводит мужчину ещё больше. Попов видит, как парень под ним дрожит и вытирает слёзы об подушку, с трудом успокаивает разбушевавшиеся внутри чувства и замедляется, возвращаясь к обычной растяжке. Тоша затихает, но теперь зажимается, не позволяя двигать пальцами внутри. — Малыш, прости меня, — Арсений наклоняется и оставляет влажный поцелуй где-то под острой лопаткой. — Я не могу сдерживать себя рядом с тобой. — Нет, нет, всё хорошо… Я просто не был готов. Можешь продолжать. К двум пальцам добавляется третий. Антон взвизгивает и подаётся навстречу, пытаясь развести ноги ещё шире. Смазка по-прежнему вытекает из него, оставляя мокрые дорожки на бёдрах и яичках, и Арсений собирает их большим пальцем. Шаст расслабился, разомлел и уже почти привык к ощущению пальцев внутри. — Тош, я хочу, чтобы ты был сверху, — Арс плавно растягивает тугие мышцы, расстёгивая свои джинсы. — Я не смогу, — Антон прикусывает подушку и сжимает её пальцами. — Всё будет хорошо, попробуй. Попов полностью вынимает пальцы и погружает их обратно, почти гладит младшего изнутри и оставляет его пустым. Раздевается и, коротко облизнув растянутую дырочку, ложится рядом. — Иди ко мне, — он усаживает Шастуна на свои бёдра и приподнимается, чтобы приобнять и провести языком по соскам. — Чувствуешь? Антон чувствует. Чувствует, как большой возбуждённый член скользит у него между ягодиц, просясь внутрь. Парень не спешит, позволяя вылизывать свои соски и играть с ними пальцами. — Давай, не бойся, — Арсений направляет головку к раскрытому отверстию и прижимается к нему, но не входит. Шаст опускает бёдра и принимает в себя совсем немного, тут же соскакивая. Арс тихо рычит, но терпеливо ждёт, продолжая обнимать Антона и гладить его по спине. Юноша снова опускается, и головка погружается внутрь полностью. Сильные руки удерживают его на месте, не позволяя слезть. — Ты умница, всё хорошо. Продолжай, — Арсений утыкается носом в тонкую шею, чтобы спрятать взгляд. Взгляд, который говорит ″я хочу оттрахать тебя, как шлюху″. — Ох, А-а-арс, — Антон сильнее наваливается на мужчину, заставляя его лечь. — Больно… — Тише, тише. Не торопись. Ещё немного. Голос звучит действительно успокаивающе, но они оба прекрасно понимают, что осталось совсем не немного. Член внутри ещё даже не наполовину, Шасту действительно больно, и он совсем не знает, что с этим делать. Арсений, глядя на мучения Антона, снова приподнимается и берёт его за руку, целуя костяшки и каждый палец. Указательный в конце концов оказывается в плену горячего рта, и младший немного расслабляется. — Какой ты горячий, — Попов стонет и, не удержавшись, подаётся бёдрами вперёд. Шаст всхлипывает и послушно принимает член глубже, прижимаясь к мужчине и кусая его в плечо. Арс легонько шлёпает Антона и снова двигает бёдрами, выбивая из груди соблазнительный всхлип. — Такой большой… Боже, Арс, — Арсения эти тихие сладкие стоны сводят с ума. — Тебе нравится? — пошлый тон Попова тоже срывает крышу. — Да… Ох, да, да! — член входит по основание, и головка упирается в простату. Шастун стонет слишком по-блядски, но вряд ли осознаёт это. По-блядски выгибается, по-блядски кусает губы и раскрывает рот. Он же просто создан, чтобы его завалили и грубо отымели! Арсений из последних сил сдерживается, чтобы не уложить парня на спину и просто уничтожить его в этой постели. Антон снова хнычет и стонет на высоких нотах, облизывая яркие губы, и держать себя в руках становится ещё труднее. Худые бёдра сжимают бока Арса, и Шаст начинает медленно двигаться, упираясь руками в чужую грудь. У брюнета от такого темпа сводит челюсть, а юноша, каждый раз опускаясь на его член, издаёт просто невероятно умиляющие звуки. — Быстрее, Тош, пожалуйста, — Арсений впервые слышит от себя такой умоляющий тон, но ему правда тяжело. Шастун скулит и зажимается, чем делает больно и себе, и Арсу. На уже покрасневшую ягодицу снова опускается тяжёлая рука, уже с большей силой, и Антон взвизгивает, подскакивая. Попов всё больше понимает, что попросить Антона быть сверху было плохой затеей. — Держись крепче, — сильные руки обвивают худое тело, изогнувшееся от боли и удовольствия, и старший переворачивается, подминая Тошу под себя. Зелёные глаза теперь выглядят ещё более преданными, отчего ещё более возбуждающими. Арсений берёт Антона за бедро и сжимает, начав двигаться. Внутри тесно, горячо, а смазка неприлично громко хлюпает от каждого движения. Член сразу входит глубоко и быстро, Шаст кричит и царапается короткими ноготками. — А-арс! Не надо… Ах! — юноша знает, что голубоглазый сорвётся. Видит этот безумный взгляд, напряжённую челюсть, растрёпанные волосы… — Ты попался, малыш, — хищно шепчет Арс, прикусывая мочку уха. И Арсений начинает двигаться. Быстро, рвано, рыча и кусаясь, царапая нежные бёдра и заставляя кричать. Антон одной рукой сжимает простыню, а другой тёмные волосы Попова. Твёрдая плоть врывается между ног всё жёстче, и к этим грубым движениям добавляются шлепки по бёдрам и ягодицам. Всё-таки сорвался. — Ах… Арс! А-арс! Пожалуйста... — Такой узкий… Нежный… — Арсений целует искусанные губы и немного замедляется, наблюдая за покрасневшим парнем снизу. — Сожми меня сильнее. Попов, чувствуя приближение оргазма, кладёт ладонь на истекающий смазкой член Антона и ласкает, снова ускоряясь. Шаст сжимает член внутри и прижимается к брюнету, срываясь со стонов на тихое рычание. — Можно… кончить в тебя, Тош? — Арс сбивается с темпа и ненадолго останавливается, вжавшись головкой в простату. — Боже… Арсений! — Антон громко стонет, разбрызгивая сперму на свой живот. — Будем считать, что да, — усмехается Арсений и с тихим стоном кончает в узкую дырочку. Шастун, чувствуя, как его заполняет чужое семя, кричит ещё громче и кусает брюнета в шею. В глазах темнеет, а колени дрожат, и он даже не соображает, как начинает плакать, вжимаясь в Арса сильнее. — Ты сумасшедший, — шепчет Антон, целуя мужчину в шею. — Прости, если сделал больно. Член выскальзывает из растраханной дырочки, и следом сразу вытекает сперма, оставляя пятна на простыне. Шаст морщится от неприятных ощущений и снова целует своего парня, обнимая его. — Всё хорошо, Арс, правда. Мне понравилось, — гладкие щёки краснеют от смущения. Арсений улыбается, прижимая Антона к себе и целуя его в светлую макушку. Он доволен тем, что нашёл каждую эрогенную зону Шастуна, а если не каждую, то он обещает себе поискать ещё. И чем тщательнее, тем лучше.