Главное правило реальности — не запутаться в своих иллюзиях.
— Магнус! Магнус, ты дома?! Мне срочно необходима твоя помощь! — разнёсся взволнованный девичий голос по большой квартире мага, пока маленькая ведьма, оставив первородных осматривать гостиную и с чётким наказом ничего не трогать, бегала по довольно большой жилплощади в поисках эксцентричного азиата. — Магнус, ты здесь? — обыскав гостиную, кухню, кабинет и, наконец, добравшись до спальни, спросила она, без стука распахивая двери. Впрочем, это было необдуманное и очень глупое решение. — О, Боже мой!.. — на выдохе выпалила она, также резко с громким хлопком закрывая их обратно. — Простите, я не хотела! — с горящими от смущения щеками, уткнувшись лбом в тёмное дерево перед собой, залепетала она. — Будь так добра, мармеладка, подожди меня в гостиной! — послышался крик из-за двери. — Можете не торопиться, — ответила маленькая ведьма, но тут же прикусила себе язык, понимая, что сморозила глупость, и решила просто беззвучно удалиться. В гостиной её ждали посмеивающиеся над забавной ситуацией Ребекка и Кол, которые только больше развеселились, завидев раскрасневшуюся девчонку. — Кхм, — пытаясь проглотить смех, прочистила горло Майклсон. — Очевидно, ты прервала своего друга на чём-то интересном и весьма интимном. — Молчи, Ребекка, просто молчи, — сжав губы в тонкую полоску и сложив руки под грудью, слегка зажато отозвалась зеленоглазая, явно всё ещё пребывая в шоке. Она всё ещё не могла осмыслить происходящее. Только что она застала двух своих друзей, и учителей по совместительству, вместе, в одной кровати. Просто прекрасно. — Итак, клубничная пироженка, что же в очередной раз заставило тебя, наконец, вспомнить обо мне и опрометью броситься в мой дом, выламывая двери, — на ходу застёгивая последние пуговицы чёрной кожаной жилетки, поинтересовался маг, пока не увидел, что его любимица прибыла не одна. Бейн с удивлением застыл напротив странной троицы, с прищуром осматривая древних вампиров и, впрочем, узнавая каждого из них. С Колом Майклсоном он мимолётно повстречался ещё в тысяча семисотых годах, когда этот ловелас обхаживал сразу несколько молоденьких неопытных ведьмочек. А вот с младшей сестрой первородного семейства ему удалось познакомиться совсем недавно, когда малышка Ди с такими же огромными умоляющими глазами, как у всемирноизвестного мультяшного оленёнка, которого они вместе в её далёком детстве смотрели по телевизору, прибежала к нему за помощью. Однако, сейчас в её взгляде читалась больше тревога, нежели страх. Что опять успела вытворить её семейка? — Кол, Ребекка, — кивком головы поприветствовал нежданных гостей брюнет и обернулся к своей любимой занозе в... его булочках. — Мармеладка? — И когда ты собирался рассказать о вас с Алеком? — наконец поборов своё смущение, поинтересовалась шатенка, в лучших традициях своей матери уперев руки в бока и с неприкрытым ожиданием-раздражением сверля взглядом мага. — Видимо, когда представится удачный случай, но, кажется, ты немного опередила меня с этим, — наигранно-задумчиво протянул колдун, одаривая ведьмочку лёгкой улыбкой — А кто-нибудь ещё об этом знает? — Да все, — сделав мысленный подсчёт в голове, признался азиат. — А моя семья? — Тоже в курсе. — Оу, правда? Почему же я узнала обо всём последней? — явно разочарованная своей неосведомлённостью о жизни близких друзей, воскликнула она. — Ты мог рассказать об этом хотя бы в письме. Вы оба, — угрюмо заключила она, посмотрев за спину мага и теперь прожигая дыру в охотнике. — Мы думали, что за нас это сделают Рик или Кэрри, — оправдывался теперь уже Александр Лайтвуд. Глава нью-йоркского института сумеречных охотников. Член древней уважаемой семьи. Холодный, неприступный, безэмоциональный. Лучший солдат и боец своего времени, на счету которого сотни спасённых жизней и ещё больше уничтоженных монстров. Ярый противник жителей Нижнего Мира, которые втираются в общественную жизнь примитивных. И его-то она нашла в объятиях колдуна? — Давина, я думаю, выяснение отношений мы можем отложить куда-нибудь на потом, — резко оборвала начавшую было вновь возмущаться ведьмочку Ребекка. — У нас есть более важные проблемы. — Да, точно, — сконфуженно проблеяла Сатрин-Клэр, понимая, что совершенно незаслуженно накинулась на друзей, хотя в большей степени виновата была она сама. Нужно было больше времени уделять своим близким и интересоваться их жизнью, а не разыгрывать Господа-Бога среди ведьм Французского квартала. Вот ей всё и аукнулось. — Простите, я не должна была устраивать сцен, — пробормотала она, чувствуя, как краска заливает щёки. — Мы не обижаемся, — с уверенной улыбкой заключил всегда жизнерадостный Магнус. Ни что не способно выбить почву под его ногами. — Лучше расскажи, что такого случилось, что ты провела через портал с собой первородных. Кстати, Александр, познакомься, это Ребекка и Кол Майклсоны, — в какой-то своей манере летая перед гостями и представляя незнакомцев друг другу, ворковал колдун. — Мама и старший брат Кола и Ребекки попали под какое-то странное заклятие, и мы не представляем как его с них снять, — всё же поведала шатенка, когда все друг с другом познакомились и даже дважды отказались от чая, которым маг пытался всех напоить. — Хм... Очаровательная попка твоей мамы просто обожает собирать на себя все неприятности этого Мира, — не без веселья и с явным знанием дела изрёк азиат, перебирая в голове все забавные и не очень случаи и передряги, в которые с таким усердием, конечно же, в компании своих лучших подружек, влипала светловолосая охотница. — Кэрри определённо не способна без всего этого жить, — озвучил мысли своего парня сумеречный охотник. На своём коротком веку он также поведал не мало деяний их общей подруги. — Так что же именно случилось с этой пьяной вишенкой и большим злым гибридом? — памятуя, что херувим ворвалась к нему в безумной спешке, однако сейчас уже заметно подрасслабилась, спросил Бейн. — Всё начало происходить постепенно, — начала повествование ведьма, взглядом спрашивая у блондинки права ли она, на что получила положительный кивок. — У каждого из них болела голова, начало скакать туда-сюда настроение, они пытались рассориться со всеми окружающими, и в итоге, сейчас они не применут порвать глотку любому, кто будет просто стоять и дышать как-то не так в их сторону. Внимательно выслушав краткий пересказ, Магнус с задумчивым видом заходил по гостиной, вспоминая, в каких насылаемых порчах и сглазах есть подобные симптомы. Да это как минимум сотни различных заклинаний старого и нового порядка. Найти, какое из них обрушилось на первородных, займёт, как минимум, неделю-две. — Под твоё описание подходят десятки проклятий, — сумрачно озвучил колдун свои мысли. — Есть что-то более интересное и необычное? Маленькая ведьма заметно стушевалась, пытаясь припомнить ещё что-нибудь значимое, что происходило с мамой и Клаусом, но на ум ничего не приходило, кроме... — Роговица их глаз была нарушена, — не показывая собственной неуверенности, проговорила Ребекка. Никто из них так и не понял действительно ли хрусталики глаз древних были повреждены или же им всё это показалось. Потому как Фрея, после того, как Элайджа "успокоил" младшего брата, заглянула ему под веки и не увидела там того же, что заметила ранее, когда он пытался на неё напасть. И Хенрик, и всё та же Фрея, осмотревшие Кэролайн, чтобы удостовериться в словах Давины, не обнаружил у неё никаких проблем. Одновременно это было и странно, но относящиеся ко всему происходящему более скептически члены драмы не верили в подобное, так что было и не понятно, чему верить, а чему — нет. — Нарушена? — не понимающе переспросил маг, переводя внимание с любимицы на первородную. — То есть как? — Как трещинки на стекле, — пояснила уже Давина, ведь только они с Майклсон-старшей видели это. — Ну, знаешь, когда стекло разбивают, и по нему идут трещины. Такие же, только очень маленькие, были и на хрусталиках глаз мамы и Клауса... Только видели их я и Фрея. Они быстро исчезли, — неуверенно призналась она. Магнус, снова уйдя в свои мысли, пытался вспомнить хоть одно подходящее под описание заклинание. И на ум, к сожалению, приходило лишь одно. Очень древнее и очень-очень опасное. — Возможно, мой вопрос покажется вам странным, но... Перед тем, как начать сходить с ума, на Кэрри и на вашего брата не обрушались зеркала? Точнее их осколки? — заинтересованно спросил азиат, перекатываясь с носка на пятку и с прищуром поглядывая на гостей. — Вообще-то, маме передали письмо, и когда она его открыла, а рядом в тот момент стоял Клаус, на них фонтаном посыпались какие-то кристалики, больше похожие на песок, но только крупный. А потом они исчезли, сами по себе, — заключила зеленоглазая с надеждой смотря на друга. — Ты понял, что это? — также ожидая экспертное заключение колдуна, спросил Александр, наблюдая слегка растерянный, и, скорее всего, ушедший в себя, взгляд возлюбленного. — Догадываюсь, — сухо пробормотал Магнус, проглатывая ком в горле. А потом внезапно стартанул со своего места по направлению к рабочему кабинету, где у него располагались старинные фолианты, приговаривая: — Нам нужно действовать быстрее, ведь если мои догадки окажутся верны, у Клауса и Кэрри не так много времени. — Но почему? — бросаясь вслед за ним, негодующе выкрикнула малышка Ди. — Иначе они убьют друг друга.* * *
Никлаус с тяжёлым вздохом открыл глаза, руками нащупывая колотую рану на груди, что оставила ему херувим. Что ж, теперь он хотя бы понимает, что именно имел в виду Хенрик, говоря о способностях именного меча своей блондинистой сестрицы. Боль действительно не из приятных. Особенно, когда удар пришёлся прямо в сердце. Не без труда поднявшись с пола, Майклсон огляделся вокруг, отмечая, что их разборки с Сатрин явно оставляют желать лучшего его материальному благополучию. Чего только стоят антикварные вазы, не дешёвые предметы мебели и несколько старинных картин таких известных художников как да Винчи, Рафаэль Санти, Микеланджело и Пикассо... Ах, да, ещё и алкоголь. Вот же, настоящая женщина, даже на святое покусилась. Сделав несколько стремительных шагов к недалеко висящему зеркалу, гибрид приподнял края хенли и с неудовольствием рассмотрел рубцующийся шрам на груди, в области сердца. Очевидно, раны от этого меча заживают не так быстро. Поправив одежду, Клаус подошёл к одному из настенных шкафчиков и, достав стеклянный графин с бурбоном, налил себе выпить, раздумывая над тем, как ему устранить соперницу и при этом вновь не оказаться на полу со свёрнутой шеей. Былое восхищение техникой борьбы охотницы сменилось жгучим раздражением (хотя, ничего другого он вообще ни к кому не ощущал. Даже от самого себя было тошно) от того, что теперь она не входит в список его жертв, разобраться с которыми ничего не стоит, зато вошла в десятку, кого очень сложно устранить, занимая почётное четвёртое место. Подойдя к широкому балкону, он пригубил из своего бокала и аккуратно протянул руку вперёд, в пустоту, нащупав и здесь невидимый барьер, а после посмотрел под ноги, чтобы точно также разочарованно вздохнуть, увидев ту же самую, как и в других окнах, балконах и дверях, соляную дорожку, не выпускающую его за пределы Бойни. "Мы в чёртовой ловушке", — успел заключить мужчина, когда внезапно раздался звонок его телефона. Подойдя к груде досок и обломков, которые раньше были замечательным столиком времён восемнадцатого века и откопав из под них обронённый ранее, в пылу драки, телефон, он ответил на звонок. — Какого чёрта ты не берёшь трубку? — даже не дав ему начать разговор, крикнула на него Ребекка, с той стороны проводы надеясь, что брат не начнёт орать на неё в ответ. Да и вообще, мало ли, что он может учудить в его-то состоянии. — И не прикидывайся, будто ты не слышал; я позвонила тебе уже двадцать раз! — Ребекка, сбавь тон, ты не со своим мальчиком по вызову разговариваешь, — спокойно и размеренно (?) отозвался Клаус, поставив пустой бокал на место и, прихватив с собой арбалет, который до поры до времени тихо лежал в укромном местечке, вышел из комнаты. — Ты слишком спокоен... — опасливо протянула девушка, на зубок зная, что такое состояние не присуще её неуравновешенному-психопату брату. Разве, что по пятницам. Или после того, как он убьёт полнаселения планеты. — Ты кого-то убил? Кэролайн мертва?! — как вы поняли, сегодня далеко не пятница. — Что ж, это было бы вполне возможно, если бы чёртова дрянь не была такой вёрткой, — с явным недовольством в голосе прокомментировал первородный, разочарованно щёлкая языком. — Однако, к моему же позору, убить она меня жаждет куда больше нежели умереть. — Подожди, так вы пытаетесь друг друга убить? — Боже, сестра, тебе следует последовать примеру Веспуччи и заново попытаться открыть Америку, — апатично изрёк гибрид, блуждая по коридорам собственного дома и прислушиваясь к посторонним звукам. "Ну где же ты прячешься, My little Angel?" — Но вы должны быть в ловушках. Давина сделала их специально вот на такой случай, — категорично не соглашалась вампирша. Они ведь всё предусмотрели, так почему же весь план отправился к чертям на куличики? — Я всегда сомневался в магических способностях этой мелкой выскочки. Очевидно, не зря, — лениво усмехаясь, пробормотал оборотень. — Если тебя беспокоит то, что я могу устроить кровавое турне по всему свету, пока вы неизвестно где шляетесь, то спешу заверить, что за пределы особняка я выйти не могу всё из-за той же ловушки. Но это только пока... — с обещанием заключил он, останавливаясь напротив небольшого фигурного фонтана на первом этаже. — Я ничего не понимаю, — с огорчённым стоном подытожила Майклсон-младшая, явно раздосадованная происходящим. — Как будто могло быть по другому, — язвительно добавил старший братец. — Тебе всегда не доставало мозгов... Но не успел мужчина закончить свою речь, как почувствовал неожиданный сильный удар сзади, в подколенную чашечку, кажется, шпилька каблука прошла сквозь мышцы и мясо. Против воли из горла вырвался животный рык, и он упал на колени, придавливаемый к земле маленькой ладошкой, что намертво вцепилась в его плечо, пока тонкие пальчики другой руки ухватились за нижнюю челюсть, намереваясь свернуть ему шею во второй раз. Однако, сконцентрировавшись на противнице, вампир, отбросив телефон со что-то истошно кричащей ему Ребеккой, и рядом уронив арбалет, правой рукой ухватился за руку охотницы и, предварительно сломав её, перекинул наглую блондинку через себя. — Какого чёрта?!. — смотря на пол перед собой, где предположительно должна была валяться херувим, воскликнул Клаус, видя перед собой лишь пустоту. Но интуитивно ощущая, что рядом кто-то есть. — Неожиданно, правда? — лукаво поинтересовался у него голос древней суки, хотя саму её Майклсон в упор не видел. — Как ты это делаешь? — даже не пытаясь скрыть удивления в голосе, спросил он, нацеливая в ту сторону, откуда шёл звук, стрелу арбалета. — Серьёзно? — как-то разочарованно отозвалась на его действия охотница, и тут же послышался звук вправляемой кости. — Ты даже не знаешь, где я, куда ты собрался?... Но не успела она ещё закончить вопрос, как в её сторону полетела стрела, которую она еле успела перехватить прежде, чем та пронзит её грудную клетку. — Ты много болтаешь, — пояснил сероглазый, наблюдая за тем, как блондинка отбрасывает от себя компрометирующий её предмет и делая новый выстрел. К сожалению, стрела беспрепятственно рассекла воздух и врезалась в пустую стену напротив. — Не так уж и легко сражаться с невидимым противником, не правда ли? — не скрывая веселья, спросила девушка, находясь уже с другой стороны от первородного. — Тебе не кажется, что это весьма нечестно, будучи невидимой бегать вокруг меня? — Ух ты!? Великий ужасный гибрид заговорил о честности! — с чистым сарказмом произнесла херувим, юрко передвигаясь по комнате. — Так вот зачем ты укусил меня? Дважды! Чтобы уравнять шансы? Неужели, ты настолько не уверен в своих силах? — не без издёвки добавила она. — Очевидно, это не сильно-то помогло, раз у тебя хватает сил на то, чтобы скакать из угла в угол и ещё читать мне нотации, — говорил русоволосый, прислушиваясь к окружающей обстановке, в надежде услышать сердцебиение охотницы или хотя бы стук её высоченных каблуков. Но всё было глухо, как если бы она скрылась от него с помощью магии. Сука! Какая же она всё-таки умная, предусмотрительная, расчётливая сука... Понимая, что со своими ангельскими способностями, о которых он ничерта толком не знает, Сатрин обходит его по всем фронтам, мужчина, наконец, решил обратиться к своей куда более восприимчивой сущности волка, а потому уже через пару секунд обнаружил знакомый вишнёвый аромат — отличительная особенность блондинки — в стороне от себя, совсем близко, и также успел предотвратить очередное накалывание собственного тела, словно на вертел, в который она успела превратить ножку какого-то несчастного стула, на самодельный кол. Вывернув руку голубоглазой, из-за чего бывшее в её руке оружие с глухим стуком ударилось о каменную кладку пола, он с силой притянул её в свои тиски, и действуя исключительно по наитию, ухватился за её нижнюю челюсть и резко повернул на девяносто градусов. Послышался хорошо знакомый жалобный звук переламываемых позвонков, и хрупкое тело обессилело в его руках. Магическая рябь промчалась по телу ангелессы, сделав её снова видимой для окружающих. С полминуты всматриваясь в умиротворённое безобидное лицо, древний удовлетворённо заметил, что былые незнакомые противные светлые чувства, которые против воли пробуждала в нём эта девочка, превратились лишь в ненависть и презрение, такие родные и такие привычные, что демоны, наконец, просыпающиеся где-то под коркой его сознания, поднимали свои рогатые головы, поднимали свои костлявые тела с колен и злобно скандировали о том, что жаждут, пока на их израненные тела и души прольются дожди драгоценной крови. А кровь у жительницы небес сладкая-сладкая и отдаёт чем-то таким непривычным... неземным. А ведь он распробовал лишь пару капель, которые случайно оказались на его языке, пока он клыками разрывал нежную кожу, пуская в её кровоток свой яд. Майклсон любовно провёл подушечками пальцев по яремной вене на шее вампирши, чувствуя, как от одних только картинок, усердно подкидываемых разгулявшимся сознанием, увеличиваются клыки и сеточки вен расползаются под глазами. Но он ведь не какой-то там извращенец, чтобы насиловать практически труп. Поэтому, особо не заботясь о комфорте блондинки, он просто выпустил безжизненное тело, позволяя ему выскользнуть из его рук и глухо удариться о землю. И пошёл в направлении своей комнаты. "Пора прекращать этот цирк", — мысленно изрёк первородный, думая над тем, что единственный уцелевший кол из старого белого дуба всё ещё лежит у него в сейфе и, кажется, наконец, нашёл свою истинную цель.* * *
— Они как-то выбрались из ловушки, — обеспокоенно протянула Майклсон-младшая, возвращаясь в кабинет странного мага и усаживаясь в одно из кожаных кресел, чтобы продолжить шерстить старинные фолианты в поисках нужного им заклинания. — Как? Фрея сказала, что ничто не способно уничтожить эту ловушку, — запротестовала Давина, отвлекаясь от своего чтива и припоминая, как древняя ведьма заверяла её в абсолютной прочности данного заклинания. — А она и не уничтожена... Ник сказал, что она просто стала больше, — пояснила она на немой вопрос. — И они действительно пытаются убить друг друга: я слышала звуки борьбы. — Она подняла взгляд на колдуна, таким образом говоря, что он был прав. — Тогда надо быстрее искать контрзаклинание, — внимательно выслушав гостью, подытожил маг, откладывая уже прочитанную от корки до корки книгу в сторону. — А как вообще работает это проклятие? — заинтересованно спросила маленькая ведьма, пытаясь хоть немного отвлечься от книг. Новую полезную информацию можно ведь получить и разговаривая с умным людьми. Серьёзно, все эти учебники, рефераты, гримуары, литературные шедевры и прочее-прочее-прочее, что хранится на бумаге в печатном виде начинает вызывать у неё тошноту. Как же оказывается тяжело быть студенткой, ведьмой и охотницей одновременно. Каждый раз приходится изучать какую-то новую дисциплину, заклинание или древнюю руну через бумажных друзей, от которых уже глаза слезятся. — Его изобрел один из Принцев Ада, Азазель. Как ты можешь знать, он был одним из тех, кто сбежал из Ада, не намереваясь подчиняться Люциферу, и сеял ссоры и смуту среди людей, наслаждаясь их низменным падением, — начал рассказ Магнус, не отрывая глаз от ветхих страниц книг. Все присутствующие внимательно вслушивались в каждое его слово. — Но на его пути встречались люди, которых было сложно разлучить лишь парой дешёвых трюков, поэтому он создал заклятие "Зачарованного зеркала". Существует поверье, что там, за самым обычным зеркалом, существует другая реальность, существенно отличающаяся от привычного нам мира, а тёмное заклятие делает эту самую реальность чёрной, и поэтому, когда осколки проклятого зеркала попадают в глаза людей, которых нужно рассорить, они меняют их внутреннее восприятие мира. Поэтому у проклятия есть второе название — "Искажение реальности". — Значит, поэтому они сейчас так злы и враждебны? Всё потому, что они... как бы в другой реальности? — неуверенно поинтересовалась Ребекка, во время небольшой лекции даже перестав копаться в гримуарах. — Да. — А что насчёт их грязных и обидных слов? Они говорят это специально? — спросила теперь уже малышка Ди, вспоминая сколько всего плохого услышала из уст матери в сторону любимых тётушек, пока топталась за дверью, ожидая подходящего момента для своего неожиданного появления. — Да, конечно специально, — охотно согласился азиат, успокоив любимицу. — Однако, в большей части, в таком неуравновешенном состоянии они говорят о том, что не произнесли бы в повседневной жизни... то есть о своих скрытых мыслях или страхах. — А, нет, не успокоил. А Кол Майклсон в это время мысленно восхвалял свои психологические и наблюдательные способности, которые говорили ему о том же. — Как-то тогда всё это странно получается, — впервые за всё время заговорил Александр, протягивая гласные, усердно над чем-то думая. — Что из? — со смешком спросил Кол, как и другие не понимая к чему клонит охотник. — Кэролайн получила конверт от неизвестного отправителя, в конверте были осколки зачарованного зеркала, которые, попав ей и Клаусу в глаза, заколдовали их. Как объяснил Магнус, заклятие направлено на то, что бы исказить реальность в глазах тех, на кого оно наложено. Твою мать целенаправленно прокляли, — коротко посмотрев на Давину, продолжал рассуждать брюнет, теперь уже медленно ходя из угла в угол. — Очевидно, ваши враги хотели, чтобы Кэрри настроила вас всех против себя. — Теперь он посмотрел и на Майклсонов. — Разрозненных союзников легче уничтожить. — Но в подобной тактике нет никакого смысла, — выслушав предположения парня, запротестовала Майклсон-младшая. — Зачем было проклинать жителя сумеречного мира заклятием из того же мира, зная, что древняя семья обязательно найдёт выход? И, тем более, причём тут тогда мой брат? — Не причём — он просто попал под перекрёстный огонь, — легко выдал кареглазый. — А насчёт смысла, возможно, злоумышленники просто пытались заявить о себе, ведь в конверте находилась записка? — ожидая дополнения со стороны маленькой ведьмы, прибавил он. — "Игра началась", — для большего эффекта положительно кивнув, процитировала послание девушка. — Они хотели показать, на что способны и какими силами располагают, — согласно качнув головой, соглашаясь со своим парнем, подытожил азиат. — Но тогда мы должны скорее понять, кто желает вам зла, — выслушав новых знакомых, вынесла вердикт Ребекка. — Как любит повторять мой поэтичный брат: "Наши судьбы теперь связаны", — всё, что происходит с вами, отражается на нашей семье, и наша сегодняшняя ситуация это ярко демонстрирует. Ох, она уже говорила, что от подобного родства их ждут одни проблемы? Что ж, очевидно, она вспомнит об этом ещё не раз. — Кажется, я нашёл его, — заторможенно пробормотал колдун, однако все присутствующие в комнате услышали его и тут же обратились в слух, не желая пропустить ни одного слова, произносимого Бейном. — Резкие перепады настроения... ухудшения здоровья и физического состояния... постоянная злость и агрессия... Вот, нашёл! Обряд очищения. После этого маг ненадолго замолчал, видимо, внимательно вчитываясь в ингредиенты и то, как проводить обряд. — Нам даже не нужно непосредственное присутствие проклятых, достаточно будет их крови, — воодушевлённо заключил он, не горя желанием лично пересекаться с неуправляемыми монстрами. — Но, чтобы получить их кровь, нам нужно непосредственное присутствие моего брата и матери Давины, — предусмотрительно напомнил ему Майклсон. Хотя сейчас попытаться взять хотя бы пару капель крови у кого-нибудь из этих идиотов будет очень сложной задачей. Учитывая, что Бойню они превратили в ринг для собственных утех. — Нет, у меня есть кровь мамы, а у Марселя наверняка сохранилась колба с кровью Клауса, — неуверенно проговорила Давина, всё-таки сомневаясь в наличии у лучшего друга подобного дара. Помнится, Клаус не раз истерил по поводу того, что темнокожий вампир позволяет себе так непредусмотрительно держать его кровь там, где её спокойно могут украсть, а уж попросить ненавидящих его шаловливых ведьм пошаманить над ней проще простого. — Хорошо, Давина, ты принесёшь кровь Никлауса и Кэрри, — согласившись с девчушкой, проговорил маг. — Но у нас также нет ещё одного очень важного ингредиента: цветка красного миддлемиста[1], а это одно из редчайших растений на всей планете, не думаю, что его можно повстречать в мире примитивных, а в сумеречном скорее всего его можно найти только на чёрных рынках. — В Нью-Йорке запрещена незаконная продажа таких редких магических предметов — нам нужен альтернативный вариант, — нетерпимо, со знанием дела сообщил черноволосый нефилим, складывая руки на груди. Всё-таки выращенному среди правил и строгости, и постоянно пытающемуся поддерживать свой статус безупречного лидера, главе нью-йоркского института сумеречных охотников было сложно идти против правил и нарушать законы. — Красный миддлемист является главным компонентом контрзаклинания, и по его магическим способностям ничто не способно его заменить, — безапелляционно высказался Магнус, недовольный тем, что кто-то, пусть это и его собственный парень, пытается ему противоречить. — А законно его можно приобрести только в садах Королевы Фейри, но едва ли она окажет нам столь великую честь. — Но если кто-то из нас попытается приобрести цветок на чёрном рынке, это привлечёт Клэйв, ты же прекрасно знаешь, у них повсюду свои люди, особенно сейчас, — всё больше горячась, возразил Лайтвуд. В последнее время он итак слишком часто позволяет себе самовольничать и переходить границы дозволенного, что ни есть хорошо. — А что "сейчас"? — не понимающе поинтересовалась маленькая ведьма, где-то в глубине подсознания получая тревожный звоночек о том, что от неё что-то скрывают. Ну, не скажут же они, что в Нью-Йорке разгуливает довольно могущественный демон, которого все они за глаза прозвали "Филин" (странное, конечно, прозвище, но разве кто-то способен переспорить Джейса?), а также где-то по миру прячется внезапно оживший и каким-то образом ухитрившийся выбраться из своего закопанного на два метра под землю гроба, опаснейший преступник столетия, Валентин Моргенштерн. И, вполне возможно, его сыночек-полудемон, труп которого они так и не отыскали ни на побережье Гудзона, ни на его дне, тоже шатается где-то с ним. Что здесь скажешь? Весёлая у них жизнь. И это всё за спиной у Древних. Но разве маленькой несовершеннолетней девчонке доверят такую информацию? — Демоны рассвирепели в последнее время больше обычного, — без какой-либо заминки сообщил только одну сотую всей правды Александр. Конклав в строжайшем порядке запретил сообщать Первородной семье настоящее положение дел в сумеречном мире, очевидно, надеясь, что справиться со всем они смогут и без помощи своих создателей. Совет явно не считает угрозу в виде этого высшего демона реальной, и где-то в глубине души, очевидно, надеется, что Валентин до сих пор мёртв вместе со своим сыночком, а то, что нет вещественных доказательств в пользу этой теории... Ну и подумаешь! Нет и нет. С кем не бывает? — Я буду предельно осторожен, Александр, — не намереваясь отступать от намеченного плана, холодно объявил Бейн и, только щёлкнув пальцами и уже оказавшись в верхней одежде, направился к выходу из комнаты. — Давина, надеюсь, что за время, пока меня не будет, ты успеешь достать всю необходимую нам кровь, а также будь так добра, если ты вернёшься раньше, подготовь всё необходимое для проведения обряда, описание ты найдёшь в гримуаре, он лежит на столе... Что ещё вещал эксцентричный азиат, Кол Майклсон уже не слышал, точнее не особо старался, наблюдая, как маленькая ведьма, его сестра и серьёзный (он бы сказал чересчур скучный) брюнет последовали вслед за магом, который уже выходил из квартиры, внимательно слушая указания и наставления. А Кол же, предоставленный самому себе, вальяжно расположился за столом, ещё раз прочитывая описание магического проклятия, поразившего его старшего брата и предмет его воздыхания, снова расхваливая свою прозорливость и быстро фотографируя на телефон самые интересные, вкусные и пикантные, аспекты заклинания. Как-то же нужно помогать бедному родственничку с его абсолютной слепотой и не видением того, что его судьба ходит прямо у него под носом.* * *
— Ммм... мх-мх... — болезненно промычала Кэролайн, левой рукой ощупывая шею. Кажется, ещё не все позвонки встали на место. Приподнявшись на локтях и приняв сидячее положение, она с неудовольствием попыталась размять шею, желая увеличить кровообращение и скорость регенерации. Противные хрусты повторились, отдавая болью в висках, усиленной с помощью двух волчьих укусов, один из которых был на шее, а другой на предплечье. Сатрин досадливо поморщилась и, достав из-за пазухи своё стило (спасибо, о Господи, что нелюди, которых она веками называла семьёй не были настолько глупы, скорее умны, чтобы совершенно её обезоружить), невесомо провела его кончиком по руне исцеления, которая была расположена на плече. И, посмотрев на укусы, с удовлетворением отметила, что они немного затянулись. К сожалению, всего лишь на время. Ей нужно было настоящее противоядие, которым, по злобной иронии судьбы, являлась кровь ублюдка, который и подвёл её к этому замечательному порогу жизни, или же настойка Магнуса, созданная искуственно, однако имеющая не меньше преимуществ, чем естественное лекарство. Встав с пола, девушка с подозрением огляделась вокруг, не замечая постороннего присутствия. Она осталась одна. Но тогда куда делся этот чёртов сумасброд? Однако, решив, что простым стоянием на одном месте, как пригвождённая, она ничего не добъётся, но точно ухудшит своё и без того шаткое положение, Кэролайн решила уйти из гостиной, пока Клаус не явился её проведать. Не создавая лишнего шума и оставаясь предельно тихой, она поднялась на второй этаж, на балкон, и через него вошла в одну из первых попавшихся комнат, тихо прикрыла дверь (благо она была вполне исправна и не скрипела лишний раз) и облакотилась на неё всем своим изнемождённым, уставшим телом. Первым, на что упал взгляд, стало большое зашторенное белым ажурным тюлем окно, по бокам которого струились золотистые плотные шторы, за окном уже сгущались сумерки. Затем, у правой стены стояла большая кровать из светлого дерева и застелённая бежевым простым покрывалом, за кроватью расположилась целая композиция из зеркал, создавая причудливый узор или же рисунок, но явно только для красоты, а не для того, чтобы в него смотреться, в ногах у кровати стоял небольшой прикроватный пуфик, на котором валялось куча разносторных журналов; на противоположной стороне стояли светлые шкафы и комоды с одеждой, а также была ещё одна дверь, ведущая, скорее всего, в ванную комнату. Справа от двери, куда блондинка медленно перевела взгляд, висело большое зеркало, используемое уже по назначению, и туалетный столик. Значит, комната женская. Ребекки или Фреи? Хейли? А может вообще Камиллы? Фу! Устало вздохнув, Кэролайн откинула голову назад, прижимаясь к двери, и посмотрела на золочёный потолок, большим пальцем левой руки обводя контур своего излюбленно-ненавистного кольца. "Нужно мыслить рационально". Два глубоких вдоха и два медленных выдоха. Сатрин уже давно сложила два и два и поняла, что они с гибридом были подверженны заклятию осколков (или "Искажению реальности", если хотите). И несмотря на отчуждение, которое она ощущала ко всему, что двигалось, дышало и, тем более, говорило, Кэролайн старалась держать дикий, первобытный, неконтролируемый, словно пожар, гнев в своих руках и не размахивать мечом направо и налево. Она должна доказать, в первую очередь, самой себе, что она сильнее чувств и предубеждений, навязанных ей древней тёмной магией. Вот только магия была куда намного сильнее её, хотя бы в те моменты, когда она пересекалась с Клаусом, и держать себя в узде становилось задачей, ну, просто непосильной, а уж желание прикончить его было безмерно. Поэтому, оставалось лишь ждать и надеяться, что Давина, отправившаяся к Магнусу, скоро найдёт решение её проблемы как можно скорее. — Вижу, ты уже проснулась, sweethart, — откуда-то снизу, из гостиной, донёсся бархатистый мужской голос. Видимо, Клаус решил составить её бездыханному телу компанию. Хорошо, что она вовремя ушла оттуда. — Может, выйдешь из своего укрытия? Мне надоело играть с тобой в прятки, — грозно добавил он, начиная подниматься по лестнице на второй этаж. Херувим, подавив в себе огромное желание пойти навстречу гибриду и снова столкнуться с ним в бою не на жизнь, а на смерть, хотелось бы верить, что его смерть, снова потянулась за стеле и, приподняв концы футболки, провела им по руне бесшумности, находящейся на левом боку живота. Так вампир не услышит ни её шагов, ни дыхания, ни сердцебиения. Вот только руной невидимости она уже больше не сможет воспользоваться — ослабленный двойной порцией волчьего яда организм не способен на большее. Прятаться в одной комнате было небезопасно, поэтому, дождавшись, когда мужчина пройдёт дальше по коридору и пропадёт из зоны видимости, она осторожно приотворила дверь и бесшумно, благодаря ангельским рунам, вышла из спальни. Тихо. И Клауса по близости не видать. "И куда теперь?" — сама у себя вопросила вампирша, думая о том, что, наверное, лучше будет вернуться в комнату. Но уже через секунду поняла, что приняла верное решение, потому как, судя по звукам, Майклсон начал обыскивать комнаты. Она снова спустилась на первый этаж и, немного поблуждав по коридорам, вошла в одну из комнат. Здесь располагались книжные шкафы из тёмного дерева, несколько кресел, диван и столик тон в тон, а также прямо по середине стоял большой чёрный рояль. Припомнив, что поблизости есть небольшой вместительный тёмный угол, в котором она с успехом сможет спрятаться, голубоглазая умышленно, хотя стояла она уже действительно не ровно, нашла на табурет, который громко шлёпнулся о пол, возле музыкального инструмента, и рукой ухватилась за его клавиши, от чего рояль издал громкий искренний недовольный стон, а девушка в отвращении поморщилась, ведь как человеку, имеющему великолепный талант к музыке, ей было до зубного скрежета неприятно это слышать. Уже через секунду Сатрин оказалась вне музыкальной комнаты, в том самом углу, о котором до этого рассуждала, а ещё через три услышала стремительно приближение Никлауса, который также думая, что яд наконец-то свалил её с ног, бездумно зашёл в сооружённую ею наспех ловушку. Не теряя времени, охотница на вампирской скорости захлопнула дверь и безумно быстро нанесла на неё запирающую руну. И прежде, чем русоволосый поймёт, что произошло, и начнёт выламывать дверь, она поспешила обратно на второй этаж. Видя, что все дубовые двери распахнуты настежь, херувим поняла, что Клаус успел проверить каждую из спален. И прекрасно слыша, что ещё немного и гибрид выбъет запершую его дверь, она нырнула в одну из дальних комнат. Преимущественно тёмные и серые тона привлекли голубоглазую своей гармоничностью. Однако созерцать богатое убранство, готический перфекционизм в сочетании с современными технологиями не было времени: древний уже поднимался сюда, проклиная её всеми ласковыми, а потому, удачно заприметив на противоположной стене коллекционное собрание бейсбольных бит, она быстро схватила ту, которая на вид была металлической, и запихала в карманы пару кастетов, что так предусмотрительно лежали на столике рядом. Вновь использовав магию иратце[2], Кэролайн уже с меньшим интузиазмом наблюдала, как медленно затягиваются волчьи укусы. Чем больше используешь магию рун, тем короче длится эффект исцеления, по крайней мере, с ядом оборотней в вампирском организме было именно так, в этом она убедидась ещё девять веков назад. А потому, быстро выйдя из укрытия, блондинка решила попытать счастья и добыть кровь своего противника. Не надо было ломаться, когда у неё был реальный шанс, пока вампир был распластан перед ней на полу со сломанной шеей. Ну, или с раной от ангельского клинка. Однако план охотницы пошёл немного не по тому сценарию, точнее полным крахом, который распланировала она, ведь внезапно, из-за угла на неё набросился её соперник и, не удержавшись, они оба качнулись, перелетели через перила и упали прямо на обеденный стол, так неудачно стоящий здесь уже так много лет. От столь наглого покушения на свою хрупкую жизнь, столешница разломилась пополам и ножки подкосились, рухнув грудой обломков вместе с обезумевшими древними. Клаус, быстрее оппонентки пришедший в себя, подобрал с пола последний кол из старого белого дуба и встал напротив девушки. Кэролайн же, выбравшись из этого бордака, не без удивления наблюдала за Майклсоном. — Это?.. — Кол из белого дуба, — согласился мужчина, читая немой вопрос в глазах охотницы. — Ты хочешь убить меня? — отрешённо спросила она, в беззвучном крике, заставляя мозг думать быстрее и искать выход из противной ситуации. — Тебя это удивляет? — безэмоционально поинтересовался сероглазый, однако не спеша идти в наступление. — Не так давно, ты дал обещание, что никому не позволишь причинить мне вреда, — стараясь заговорить ему зубы, промолвила вампирша. Конечно, она прекрасно знала, что все эти сопливые словечки и упоминание старых клятв бесполезны. Но ничего другого на ум просто не приходило. — Но я ничего не сказал о себе, — непонятно для чего стал оправдываться первородный, отыскав лазейку в собственных же словах. Да, уж в чём точно хороши Майклсоны, так это в нахождении лазеек там, где их априори нет. И больше уже не раздумывая, Никлаус кинулся вперёд, за считанные секунды схватив охотницу за горло и пригвоздив к стене. Блондинка глухо зашипела: раздражённую укусом кожу обожгло от его далеко не нежного прикосновения огнём, а удар о каменную стену подействовал на уставший, затуманенный дымкой непонимая мозг не хуже, чем свалившийся кирпич человеку на голову. Но чувствуя, как куда-то в рёбра, прямо напротив сердца, упирается острый конец деревянного кола, она быстро нашарила в кармане припасённый прозапас кастет и, вооружив им правую руку, со всей силы заехала Майклсону по лицу. Он тут же отшатнулся от неё, так как явно не ожидал столь дерзкого противостояния. Кэролайн удвлетворённо отметила, что ему больно и, вооружив пустую руку другим кастетом, откинула мужчину от себя на несколько метров. Пока Никлаус рывком поднимался на ноги, девушка успела запнуть выроненый им кол, как можно дальше, и тут же вновь столкнулась с ним. Первой нанося точные болевые удары в живот и грудную клетку первородного, Кэролайн заняла позицию нападающего, в то время, как Клаусу оставалось лишь обороняться. Но попытавшись сбить его с ног, ударив по колену, она встретила ответный толчок, заставивший её через кувырок-сальто уйти от него. О, ангелы, и как её только хватило на подобный трюк? Сатрин, покачнувшись, шатко выпрямилась, но с остервенением разглядывала мужчину напротив и получала такой же плотоядный взгляд в ответ. — Ты слабеешь, — как факт констатировал он очевидное, коршуном летая-ходя над ней полукругом. — Видимо, яд уже достаточно близко подобрался к твоему сердцу. — Это ты понял по моей отдышке? — язвительно бросила ему вампирша, повторяя-отражая его маршрут. — Ты дерёшься отвратительно, — растянуто огласил он, искажая губы в снисходительной усмешке. — Одолеть тебя становится слишком лёгкой задачей. Само собой, Кэролайн понимала, что все эти его фразочки были лишь умелой провокацией, однако сдержать собственный душащий её, словно петля на шее, гнев не смогла и бросилась вперёд, в бой. Девушка попыталссь сбить его с ног ударом ноги, но сероглазый вовремя среагировал и отбил его, за этим последовали беспорядочные замахи кулаками, на которых всё ещё были кастеты, и вампирше даже удалось поцарапать мужчину, пустив ему кровь. Но, как и сказал Клаус, она начала сдавать: в глазах изредка, когда она действовала слишком резко, двоилось, появилась отдышка, ей нужно было передохнуть, удары она наносила не столь тщательно. Секундного промедления с её стороны оказалось вполне достаточно, чтобы Майклсон, изловчившись, схватил её за шею, больно сдавливая. — Ты на издохе, love, мне даже не приходится напрягаться, — просипел он ей на ухо. — Зря я тебя цапнул: в полной боевой готовности с тобой было куда интересней. И следя за её злым взглядом, направленным на него, он с силой откинул её от себя в каменную стену. Больно ударившись спиной, древняя с трудом могла дышать, кажется, отбив себе внутренние органы. А регенерация сейчас итак ни к чёрту. Стараясь восстановить дыхание и скинув с рук мешающие железки, она внимательно наблюдала за тем, как русоволосый направляется к углу, в который она закинула опаснейшее оружие против Первородных. Завидев рядом с тем же углом бейсбольную биту, выглядывавшую из под остатков стола, Кэролайн, не привыкшая сдаваться без боя, поглубже вдохнув, перенеслась к изломонной мебели, подобрала биту и снова бросившись на повернувшегося к ней Майклсона, с размаху влеплила ему нехилым ударом по лицу, и с другой стороны, и снова с первой. В результате пяти таких ударов мужчине было сложно устоять на ногах и чтобы не свалиться с позором на пол, он начал отступать, а охотница, улучив момент, попыталась подобрать обранённый им кол, но из-за того, что в глазах начало двоиться, смогла это сделать только с третьей попытки. Однако, не успела она ещё толком выпрямиться, как почувствовала смертельную хватку на правой руке, в которой и была заветная опасная вещица, и как ей эту же руку заводят за спину. А уже через секунду Сатрин, падая на колени, в полной мере ощутила, как единственное оружие против таких, как она, безжалостно рвёт её кожу спины, ломает рёбра и раздирает мышцы, застывая всего в нескольких считанных сантиметрах от сердца. Из горла вырвался отчаянный крик. В уголках глаз собрались слёзы. А во рту появился металлический привкус собственной крови. Было очень больно. Так, что хотелось, словно побитая собака, забиться в угол, пытаться зализать свои раны и скулить от прожигающей её боли. — Тшш... — ласково убирая её разметавшиеся по лицу локоны ей за ушко, прошептал Никлаус, вместе с ней стоя на коленях, прямо за её спиной. Он внимательно вслушивался в её сбитое тяжёлое дыхание, гулкие неровные стуки сердца, кажется, предчувствующего, что оно отбивает свои последние ритмы, слушал, как по венам стремительно течёт её сладкая ангельская кровь. Слушал и понимал, что ему не хватает каких-то малюсеньких крупиц силы, чтобы закончить начатое, чтобы протолкнуть опасную деревяшку ещё дальше и почувствовать, как вместе с огнём, который обхватит в свои жаркие объятия её маленькое хрупкое тело, утечёт её долгая, вечная, неспокойная жизнь и рассыпится прахом на его футболке и полу. Несколько долгих секунд, обоим показавшимися вечностью, они так и стояли прижавшись друг к другу. Пока Кэролайн, улучив заминку врага, не приняла решительные действия и не ударила его в нос затылком. Мужчина, дёрнувшись, сломал кол, оставив в теле охотницы небольшой осколок, и упал на спину, когда она, вырвавшись из его захвата, вскочила на ноги и отпрыгнула от него. — Зря, — прошипел ей вампир, наблюдая, как смертельно побледневшая блондинка, выставляет перед собой биту. Не самое грозное оружие против древнего кровожадного умелого убийцы, к слову. "Отчаянная, храбрая, безбашенная... но до безобразия совершенная", — подумал первородный, сейчас ясно видя вместо смертельно раненной девчонки бесподобного ангела, способного и готового, драться до конца. — Я ведь почти передумал тебя убивать, — добавил зачем-то он, запирая люто беснующегося, протестующего, недовольного происходящим безобразием внутреннего волка где-то в темнице собственного тёмного подсознания. И в следующую секунду, с обнажёнными волчьими клыками понёсся на ангелессу, готовый разрвать её на части. Мгновение. Яркая ослепляющая вспышка. И в головах обоих первородных раздался высокочастотный низкий гул с каждой секундой всё больше набирающий обороты, вынуждающий древних не просто стонать от вколачивающейся в виски и разрывающей голову боли, но и поставивший их на колени. И когда боль достигла своего апогея, вместе со слезой, буквально выдавленной из первородных против воли, из их глаз вытекли и зачарованные осколки проклятого зеркала. "Моя малышка сделала это", — с блаженной улыбкой на губах подумала Кэролайн, чувствуя, как к ней возвращается контроль над эмоциями. Клаус в непонимании осмотрелся вокруг, силясь сообразить, что вообще происходило последние несколько часов и с ужасом заметил скрючившуюся и стонущую от боли блондинку. "Блять!" — только и смог подумать он, чётко вспоминая, как всадил в неё смертельное оружие. — Кэролайн, — на выдохе произнёс он, подлетая к ней и осматривая отвратительную рану на спине. Осторожно прикоснулся к раздражённой коже пальцами, за что тут же получил предупредительный тычок под рёбра и глухое опасное шипение: — Ещё раз, Клаус, и я сломаю тебе руку, — многообещающе добавила она. — Пошли, нам надо вытащить осколок из спины, — командным тоном заявил вампир. Завёл правую руку ей за спину, ниже того места, где находилась рана, и придерживая ею девушку за бок, а левой рукой за живот, помог той встать. — И куда мы? — опрометчиво поинтересовалась древняя, ведомая своим почти-убийцей. — В мою мастерскую: там есть инструменты, — ответил он, медленно бредя с охотницей до лестницы. Через несколько минут, когда первородные, наконец, добрались до неприкосновенных покоев Майклсона, мужчина помог ей опереться о ближайший стол, а сам, найдя щипцы, которые, слава Богу, лежали на своём законном месте, что очень странно, особенно после уборки Ребекки (с чего она вообще решила обременить себя подобной обязанностью ему было искренне не понятно, да он и не вдавался в подробности), подошёл к древней со спины. — Главное не дёргайся и стой спокойно, — строго произнёс Никлаус. И дабы сэкономить время, просто разорвал уже и без того испорченную футболку прямо на оппонентке. С пересохших губ против воли сорвался удивлённый выдох, когда взгляду открылась незащищённая спина блондинки, на коже которой лежал ровный бледноватый загар с которым удачно гармонировали витиеватые ровные узоры ангельских рун. Их было шесть или семь. Каждая размером в половину, может чуть больше, его ладони, какие-то из них были проще в своём написании, какие-то сложнее, резче, кручковатее — они были разными и не оставляли большого пустого пространства на спине своей обладательницы. Но очень, на самом деле, дополняли её образ. — Нравится? — лукаво, но хрипло, полюбопытствовала у него херувим, зная, какие эмоции вызывает у примитивных древний ангельский язык. — Это выглядит весьма непривычно, — не солгал вампир, только сейчас припоминая, что толком ему не удавалось рассмотреть ни одну из её рун ни то, что на спине, но и даже на шее и ключицах, ведь она всегда ходит в каких-то куртках, жакетах и кардиганах — всём том, что скрывает её натуру от обычных людей. Рука сама собой потянулась к одному из чёрных письмён, что расположилась у левого бока блондинки, ниже ребра и была похожа на обычный крест, на концах которого были небольшие завитушки, Ник прошёлся по ней совсем невесомо, только кончиками пальцев, обводя её контур. Однако, взгляд поднялся выше, на рану, что он оставил с помощью древнего кола, и вампиру пришлось оставить своё небольшое исследование уже давно знакомого, но внезапно заново открывшегося ему тела, чтобы помочь своему ангелу избавиться от её недуга. Он, для большего удобства схватив плечо девушки, поудобнее перехватил своё оружие и аккуратно протолкнул его под кожу пострадавшей, пытаясь на ощупь найти осколок кола. После трёх минут неудачной возни в межрёберных мышцах вампирши, было понятно, что заноза засела гораздо дальше и ближе к сердцу, поэтому ему пришлось ещё сильнее надавить на инструмент. Херувим издала слабый болезненный стон, и в попытке стерпеть боль, ухватилась за край лакированной столешницы, отчего та жалобно скрипнула — ещё немного сдави, и она хрустнет пополам. В чём первородная не сомневалась, ведь с каждой секундой боль, помноженная на два укуса оборотня, становилась лишь сильнее. Очевидно, придётся возмещать ущерб за всю ту мебель и антиквариат, что она тут разрушила. Интересно Майклсон принимает наличкой или же она может выписать ему чек? — Мне не нужна подобная подачка от тебя, — в тон её мыслям ответил гибрид. Он залез в её мысли? — Ты говоришь это вслух. Просто прекрасно, из-за боли она уже не следит за тем, когда открывается её рот. — Да, а теперь приготовься, на счёт три я дёргаю, — наконец, нащупав обломок дерева, предупредил её мужчина. — Подожди, так тебе не нравится идея с наличкой или с чеко... — возмутилась было вампирша, ведь ходить в должниках она не привыкла, а значит расплатиться с Никлаусом за причинённый вред ей как-то надо. — Раз... — не дав ей договорить, начал счёт первородный. Однако, вопреки своим же словам, он тут же с силой дёрнул щипцы на себя, вырывая из спины охотницы обломок смертоносного дерева. — Агхр!.. — обескураженно проскулила блондинка и, как и предполагалось, ещё сильнее сдавила край столешницы, отчего по ней пошли не совсем красивые трещины и ма-аленький кусочек лакированного дерева от неё отломился. Вся эта ситуация внезапно перенесла её на почти три года назад, когда точно также, как и она сейчас, Клаус страдал от внушённой ему древним магом-прародителем двойников боли от кола из того же белого дуба, а она пыталась ему с этим помочь. Сегодня же от этой же боли, однако куда более реальной, изнывала она, выжидая, когда же древний, наконец, избавит её от мук. Что ж, во все времена было хорошо известно, что жизнь любит менять всех местами, отдавая своим игрушкам новые роли. Эта же участь не обошла и их. Вампирша плавно открыла сильно зажмуренные глаза и прислушалась к ощущениям в своём теле. Дышать стало на порядок легче и сжигающей её изнутри боли тоже больше не было. Однако, пульсирующие всё больше укусы оборотня вызывали у неё мигрень, которая отдавалась в висках, иногда проявляясь удвоением каких-либо вещей перед её глазами. — Сколько я тебе должна? — медленно поворачиваясь к собеседнику лицом, полюбопытствовала девушка, наглядно демонстрируя итоги своих неаккуратных действий. Майклсон смерил её недовольным полугневным взглядом, как бы предупреждая, что ещё одно подобное предложение из её уст, и он не знает, что с ней сделает. — Прекрати выпендриваться, — попросил он напоследок, ставя в их торгово-рыночных отношениях жирную точку, когда она всё же убрала на стол сломанную деревяшку. — Хочешь оставить себе на память? — ухмыляясь одним уголком губ, видимо, находя во всей этой ситуации что-то забавное, кивнул сероглазый на окровавленную толстую щепку в своей ладони. Прекрасно. Ему смешно. Она тут, значит, исстрадалась вся, а ему смешно. Больной садист. — Сожги её, — совершенно не разделяя его веселия, изрекла блондинка, попутно снимая с себя лоскуты одной из любимых футболок и запуская её остатки в лицо отошедшего от неё на полметра мужчины. — И себя вместе с ними. Очевидно, охотницу ни капли не смущало, что она осталась в одних только джинсах и чёрном кружевном бюстгальтере перед мужчиной. И Никлаус, как и любой среднестатистический нормальный здоровый мужчина, расценил подобный жест, как приглашение, плавно обводя изгибы тонкого женского стана взглядом. Хотя, здесь следует заметить, что в первую очередь его интересовала не столько обнажённая женская натура, сколько ангельские руны, расположенные на животе, по бокам, на груди, ключицах, руках и шее. "Чёрт!" — мысленно, уже, наверное, в миллионный раз за сегодня выругался первородный, наконец, замечая на шее и правой руке блондинки следы своих клыков, что покрылись уже лёгкой испариной и слегка опухли. — Пей, — в приказном тоне командуя вампиршей (едва ли это когда-нибудь было по-настоящему возможно), подставил ей своё запястье русоволосый. Но подобная кормёжка была херувиму не по нраву, а потому, развернувшись обратно к столу и дотянувшись до пустого бокала из под виски, который вместе с бутылкой стоял на уцелевшем краю стола, она передала его Клаусу. — Чем тебя не устроила кровь из вены? — опрометчиво поинтересовался он, однако не смея задерживаться, надкусил запястье и сцедил в него свою лечебную кровь. — Мы оба прекрасно знаем, что это значит, — не без намёка произнесла она, бёдрами облокачиваясь на стол в том месте, где он был цел. — Раньше тебя это не особо волновало, — безэмоционально констатировал древний, отдавая полный на половину стакан ей. — Это было раньше, — неясно добавила она, выпивая содержимое стакана. Для этого нехитрого манёвра ей пришлось запрокинуть голову назад, из-за чего тонкий чёрный шнурок, затерявшийся в ложбинке между грудей на фоне незамысловатой руны, на её шее натянулся и приподнялся, привлекая к себе внимание гибрида, который теперь изумлённо рассматривал хорошо ему знакомый белоснежный волчий клык, висевший на этом самом шнурке. — Ты его сберегла? — всё также удивлённо спросил он, коснувшись когда-то давным-давно своего оберега кончиками пальцев и, как будто не намеренно, задев нежную кожу, слегка обводя угловатую ангельскую руну. Насколько бы сексуально было очертить все эти чёрные письмена, хаотично рассыпанные на её теле, языком? — А ты думал, что я выброшу его в кусты, как только ты скроешься с глаз? Они сидели на лесной поляне, щедро усыпанной золотой листвой, затерявшись-спрятавшись от всего мира в окруживших их елях и берёзах, и в лучах закатного солнца прощались друг с другом. Помятые, изнемождённые, уставшие, но, кажется, абсолютно счастливые. — Возьми его, — сняв с шеи чёрную нитку с кулоном в виде волчьего клыка, протянул оседлавшей его вампирше небольшой подарок-напоминание-о-себе Никлаус. — Это оберег, — пояснил он на непрозвучавший вопрос. — Учитывая то, какие страсти творятся в этом городишке, он тебе ещё пригодится. Ведь ты всё ещё не намерена уехать со мной? — поднимая на неё один из своих лучших невинных взглядов, полюбопытствовал он, в глубине своей мрачной древней кровожадной души всё же надеясь получить от его личного солнышка положительный ответ. Ведь именно рядом с ней — он уверен — его царство вечных холода, отчаяния и смерти окрасится в яркие цвета, и в нём задуют тёплые ветры, гоня тяжёлые свинцовые тучи вон с облаков его просторов. Он бы мог преподнести к её ногам весь Мир и сделать её своей Королевой. Она бы стала лучшей историей, которая только могла бы произойти с городом Полумесяца. Но мягкая раскаивающаяся улыбка и слегка погрустневший взгляд оказались громче прямого отказа. Она бы хотела уехать. Правда. Оставить все свои нерешённые проблемы, забрать несчастных Кэтрин и Надю, и уехать вместе с ним, потому что она чувствует рядом с ним тоже, что и он. Свободу. И то, что все её мечты осуществимы. Но правда в том, что Клаус не примет её настоящую семью, как не примет и её жестокого обмана. А ещё у него скоро родится ребёнок, о котором он не сказал ни слова или потому, что не доверяет ей, или потому, что на самом деле для него всё это не по-настоящему. Поэтому она решила смолчать тоже. Но оставить прощальный подарок будет также уместно. — Тогда и ты прими от меня маленький сувенир, — дождавшись, когда мужчина оденет на её шею свой подарок, пролепетала она, снимая с тонкого запястья обёрнутю вокруг него несколько раз старую серебряную цепочку с подвеской в виде ангельских крыльев. Старинный талисман. — Знаю, ты не из тех, кто верит в Бога или ангелов, — неуверенно протянула она, сама застёгивая за его шеей замочек. — Просто верь, что где-то там на Небесах есть тот, кто всегда тебя защитит и придёт на помощь, даже если ты его не видишь. Майклсон прикрыл глаза, поглубже вдыхая запах её тела, пытаясь заполнить им свои лёгкие до отказа: вишня и лесные ягоды, а ещё что-то непонятное или незнакомое ему, что-то эфемерное, будто и не из этого мира, — на самом деле, самое вкусное сочетание из всех тех, что ему доводилось пробовать. Он блаженно улыбнулся. — Если ангелы существуют, я хотел бы, чтобы ты была моим ангелом-хранителем, — чувственно заключил он, снова вовлекая своего ангела в их последний поцелуй. От воспоминаний о самом сладком сексе, хотя для столь вульгарного названия то, чем они занимались, было чересчур хорошо, Кэролайн отвлекло поблёскивание той самой миниатюрной копии ангельских крылышек, которые она вручила Клаусу и которые сейчас болтались на своей старой цепочке на его шее. — Ты его сберёг? — повторила она его вопрос. За сегодня у неё, наверное, уже вошло это в привычку. — Ты научила меня вере, Кэролайн, — растянуто проговорил сероглазый, с лёгкой улыбкой поглядывая на девушку перед собой. — А они её сохранили, — заключил он, снова убирая кулон на место под рубашку, где-то совсем рядом с его чёрным испорченным серцем. Кэролайн повторила его улыбку, смотря на него своими пронзительными голубыми глазами, будто выискивая в нём ответы на только ей известные вопросы. А от его ответного изучающего взгляда стало немного неловко, из-за чего она стеснённо поправила выбившуюся блондинисто-розовую, на самом деле, розовый уже почти совершенно отмылся от её волос, прядь себе за ухо, медленно перемещая кончики пальцев на шею, где недавно было место укуса. Никлаус, внимательно проследивший за каждым её поползновением, тоже подумал о том же и, кажется, впервые за сотню лет ощутил какую-то неловкость или всё же недосказанность. — Я больше никогда не причиню тебе боль, — с чувством проговорил он, всё ещё не отойдя от того, что едва не убил её. — Не давай обещаний, которых не сможешь сдержать, — горьким опытом наученная, и зная, что это испытание не последнее выпавшее на их несчастную долю, возвращая голосу привычную холодность, ответила она, стараясь сморгнуть непрошенные воспоминания о прошлом, а главное — прогнать выползшие откуда-то из глубин сознания чувства. — Однако, мне нужна одежда, надеюсь ты будешь так добр и проводишь меня к комнате одной из твоих сестёр, чтобы я смогла одеться. — Я мог бы отдать тебе мою футболку, — с усмешкой предложил русоволосый, беспомощно наблюдая как она увеличивает расстояние между ними. — Не смешно, — отозвалась херувим, выходя из мастерской и, очевидно, в одиночку намереваясь добраться до тех шкафов с одеждой, которые видела в одной из комнат ранее. — Хорошо, я отведу тебя в комнату Ребекки, — согласился Майклсон, через несколько секунд последовав за охотницей и натыкаясь на неё, замеревшей, как вкопанной, на балконе, с каким-то бегающим взглядом, рассматривающую что-то на первом этаже в гостиной. — Кэролайн? — позвал он, наблюдая как одними губами блондинка что-то шепчет себе под нос. — Я уже видела всё это, — отрешённо заявила она, кивнув на первый этаж, где царила полная разруха. Да, ремонт будут делать по всему дому в лучшем случае ещё неделю. — Ты о чём? — не понимающе переспросил древний, не совсем успевая за ходом мыслей голубоглазой. — "Жестокий бой на равных двух проклятых сердец", — процитировала девушка уже давно заученные строки. — Пророчество... Эти строки только что исполнились, — пояснила она, рассматривая груду обломков мебели, арбалет, рядом с которым лежали стрелы, пару кастетов, меч, которым Клаус пользовался во время их первой схватки, деревянные колья и одинокую бейсбольную биту. Пророчество наконец показало свою реальную силу и неотвратимость грядущего.* * *
— Я думаю, она была права, — отрешённо протянула Аврора, наблюдая за тем, как подруга разливает по бокалам вино. — О чём ты? — не понимающе спросила Петрова, передавая рыжеволосой выпивку и наполняя собственный бокал. Третий стакан, который был подготовлен специально для их любимой подруги, она решила отставить в бок, рядом с бутылкой, ожидая, что скоро их невезучая вишенка вернётся и разделит столь приятное времяпрепровождение с ними. Как в старые добрые времена. Обычные девчачьи посиделки, которые они регулярно устраивали до того, как им пришлось разделиться. Они ведь многого не просят, лишь только поговорить, посплетничать, рассказать о том, что творится на душе, просто, чтобы почувствовать тёплую атмосферу и семейную обстановку. — Кэролайн была права насчёт меня и Клауса... — неуверенно пробормотала девушка, пригубив белого шардоне. — Всё, что было между нами в последние несколько месяцев — ничего более, чем простая игра. Он забыл меня ещё тысячу лет назад, а я, ведомая своими больными чувствами, позволила ему собой воспользоваться. Ну, неужели, она наконец, это поняла?! — Эй, — позвала зеленоглазую Катерина, впрочем, не собираясь выслушивать её самобичевание. Аврора прекрасно знает, какая она на самом деле великолепная, и потому её внезапно понизившаяся самооценка из-за какого-то там древнего кретина, ну и, конечно, из-за не сумевшей удержать своё нелетное мнение при себе заколдованной Сатрин (ох, Кэтрин ещё устроит ей за это сладкую жизнь) им тут ни к чему. — То, что сказала тебе зачарованная Кэролайн, не более, чем провокация. Она хотела ранить нас и, к сожалению, у неё это получилось. Но, на самом деле, она так не думает, — мягко разъяснила она, присев на край застеленной красным покрывалом кровати и сбрасывая с ног домашние тапочки, чтобы полностью взгромоздиться на ложе подруги, усевшись по-турецки. Кэтрин сделала ещё глоток вина, пристальнее вглядываясь в ушедшую в себя Аврору, что с не читаемым взглядом стояла у наполовину зашторенного красно-розовыми плотными шторами и белоснежным тюлем окна и меланхолично рассматривала пейзажи за стеклом. — Я знаю... просто её слова заставили меня задуматься, — проговорила де Мартел, поворачиваясь лицом к подруге, но не задерживая на ней взгляд, а переводя его за спину Кэт, где стоял большой тёмный шкаф для одежды и несколько таких же тумбочек. — Я переосмыслила последние несколько месяцев и поняла, что буквально вешалась на него. Мне от самой себя стало противно. — Что ж, ты хотя бы приняла свои ошибки, — не без гордости произнесла Катерина, легонько улыбаясь. Одной проблемой меньше. Наверное. — Да, наверное, — будто прочтя её мысли, растянуто повторила вампирша. — Однако, кое-что не даёт мне покоя... — с крайне задумчивым видом продолжила она, переводя как будто чего-то ожидающий взгляд на подругу. — Никлаус не мог забыть меня просто так... А ещё утверждала, что переосмыслила ситуацию... Ох, Рори, какая же ты всё-таки ещё капризная малышка, даже не смотря на прожитый миллениум. — Вы не виделись тысячу лет, — не дожидаясь продолжения, заявила кареглазая. — Это довольно долгий срок, особенно для того, чтобы забыть кого-то. — Да, но... Мы ведь по-настоящему любили друг друга, а такая любовь не проходит просто так... однако её вполне могут затмить другие чувства, — как-то задумчиво добавила она. Ведь вполне возможно так, что Никлаус просто переложил свои чувства к ней на кого-то другого просто потому, что не мог справиться с болью от её потери. Ведь возможно так, что его нежность к неприметной барменше — это отголоски его тоски по ней (Авроре). А значит, она совершенно точно ещё может претендовать на его сердце. И она будет. Даже если ей придётся пойти по чужим головам. Катерина внутренне напряглась. Ох, и не нравится ей этот тон рыжеволосой бестии. Меланхоличный, рассудительный, откровенно близко подобравшийся к правде. Аврора де Мартел может и ведёт себя как капризный ребёнок, но опыта и смекалки ей не занимать. Взращенная в древних веках, при королевском дворе, она с детства умеет командовать и манипулировать людьми, но так же прекрасно разбирается в их психологии (возможно, даже получше некоторых личностей, которым почему-то выдают дипломы об окончании колледжа, а на деле они ни на что не годны) и чтении эмоций. Принцесс и графинь этому учили с детства. Может, в старые времена женщины и не имели собственного мнения и право голоса, но никто не отменял, что они не могли подчинять себе мужчин с помощью хитростей и уловок: коснуться локтя, шепнуть на ушко, чтобы управлять целым миром из-за кулис. Недаром даже самые великие короли преклоняли колени и головы перед величием женщин. А особенно мудрых женщин, которые одним лишь взмахом своих длинных ресниц могли заставить глупых самонадеянных гордых мужчин добровольно пойти в бой не на жизнь, а на смерть, ради одного их молчаливого одобрения. Аврора де Мартел знает тысячу и один способ, как завоевать мужское сердце и заставить своего мужчину лишиться рассудка ради неё. Аврора де Мартел изучила не мало мужчин и прочитать на их лицах их чувства и эмоции, даже если эти мужчины думают, что они умеют их скрывать, дело плёвое. Даже легче, чем отобрать конфетку у ребёнка. И Аврора де Мартел довольно быстро и легко распознала, что незаинтересованность одного древнего гибрида в её персоне вызвана отнюдь не тем, что прошла какая-то жалкая тысяча лет и то, что за это время они изменились. Просто оказалось, что Никлаус до сих пор, как и раньше, затуманивает её суждения, из-за чего она никак не могла увидеть всей картины: Никлаус Майклсон — её самая большая и самая разочаровывающая любовь за всю её жизнь — и сам был бесповоротно и безнадёжно влюблён. Разве что, не в неё. Вот только, Аврора никак не могла понять действительно ли он питает это сладостное чувство к своей безропотной барменше-психологине-самоучке или же у неё (Авроры) есть вторая конкурентка за бессмертное сердце. И кто же тогда эта неизвестная, ставшая крахом всех её мечт и надежд? А неизвестная ли? Не зря ведь сегодняшние обвинения Хенрика зародили в ней подозрения. — Ник и Кэрри, они ведь познакомились в Мистик-Фоллс? — как бы невзначай обронила она, переводя совершенно незаинтересованный этим вопросом взгляд в окно. Уж что-что, а врать и притворяться она умеет лучше всех в этой семейке. — Ну, да, — неуверенно протянула в ответ Катерина, ясно ощущая, как они выходят на очень тонкий лёд. Осталось сохранять спокойствие и равновесие, чтобы ненароком не провалиться под него и не захлебнуться в обжигающе-холодных водах. — А какие у них были там отношения? — Очередной ничего не значащий вопрос. Таким тоном будто ей совершенно неинтересно это знать. И возможно, Катерина бы и не обратила на него внимание, если бы лично не знала, что Никлаус Майклсон — единственное, что по настоящему интересно её сестре в этом городе. А Кэролайн есть что скрывать от близкой подруги не из соображений, что от горькой правды Авроре будет очень больно, а потому что сама она не может разобраться в правильности своих чувств. Она же, чёрт возьми, ангел. Разве может дитя Небес испытывать что-то подобное к самому опасному злу в этом Мире? Или, может, всё дело в том, что её породил не Свет, а Тьма во всём своём ужасном великолепии? — Ты же знаешь, кто такой Клаус... он как обычно терроризировал всех и каждого, и Кэролайн не осталась в стороне. Но ведь и наша сестрёнка не из робкого десятка и не станет прогибаться под кого-либо, — размеренно, заученным заранее текстом, проговорила вампирша. Как хорошо, что она готовилась к этому допросу заранее. — У них были не лучшие отношения. Тем более он её чуть не убил... дважды. — Так они ненавидят друг друга? — спросила рыжеволосая, в ожидании повернув голову к подруге. — Скорее, это была неприязнь, — и то, только со стороны их сестры, Майклсон-то явно лишился рассудка только от одного её появления в его жизни, — неуверенно протянула кареглазая, пытаясь хотя бы минимально приблизить свой рассказ к правде. Не скажет ведь она безудержно влюблённой в гибрида девушке, что предмет её обожания испытывает романтические чувства к их подруге. — Но сейчас, как мне кажется, они оставили свои недопонимания ради нашего светлого будущего. Ты и сама это знаешь, — заключила она. — Так ты думаешь, что они... друзья? — Между ними никогда ничего не будет возможно, — уловив в словах подруги какой-то немой посыл, решительно отвергла подобную идею вампирша. Честно говоря, на самом деле, Кэтрин никогда не представляла их вместе. Хотя бы просто потому, что это противоречит здравому смыслу. Кэролайн — воплощение света, тепла и любви (на время опустим её ужасную родословную и склонность ко тьме). Она ведь сам ангел во плоти. А Клаус? Дикое чудовище, не знающее пощады и милосердия. Да по сравнению с ним сам Люцифер кажется божьим одуванчиком, которому пора сдать бразды правления его усовершенствованной и более молодой (ну, что такое тысяча лет против пары миллионов?) версии. Они ведь Свет и Тьма в человеческом обличии. А эти двое всегда были врагами. "За исключением лишь того, что существовать друг без друга они не могут", — неожиданно возникла в голове разочаровывающая мысль. Катерина в недовольстве скривила носик. Не нравилось ей, конечно, обо всём этом думать, но аналогичные мысли без разрешения прокрадывались ей в голову. Слишком много было глупых совершенно незначительных совпадений. То их семьи пересекались на балу у какого-нибудь графа, барона или короля, то оказывались в одном малюсеньком городке на подобии того же захудалого Мистик-Фоллс, в которых они останавливались во время своих путешествий по миру. То внезапно королевский двор с достопочтением хотел бы видеть на свадьбе юного принца богатую, крутящуюся в аристократических кругах семью Майклсонов, и не менее известных сливок общества — Сатринов. Раньше Петрова думала, что слишком частое появление Клауса в одном с ними городе, где обустраивалась их семья, связано с ней. Что он, наконец, нашёл её и стоит подождать ещё немного, и он ворвётся сюда с вилами на перевес — это бы прекрасно дополняло его образ (пусть они ему и ни к чему, она всегда представляла его Дьяволом во плоти, да простит её Люцифер) и вырвет гулко трепыхающееся сердце из груди. Но больше всего она боялась, что прежде, чем вершить расправу непосредственно над ней, он решит отыграться на её новой семье: людях, что так просто и легкомысленно взяли её под своё крыло и укрыли от радаров первородного ублюдка. Поэтому, практически не помня себя от страха (пусть и мастерски это скрывая), она грозно заставляла всю семейку упаковывать сундуки и бежать из города, не огладываясь на прошлое. И лишь потом, когда смертоносные тиски освобождали её сердце из своих объятий и тянущий нутро страх отступал, она понимала, что Первородный о ней даже не думает, не вспоминает, забыл из-за ненадобности. Продолжал преспокойно в своё удовольствие жить-поживать там, откуда она так стремительно сбегала, кутил в барах, кабаках и борделях, разбивал сердца молодым и не очень графиням и баронессам (всё это она узнавала от своих личных шпионов, которых она подчиняла себе для снабжения её информацией). Просто оказывалось, что это были лишь случайные встречи. Множество раз Кэролайн предлагала города: Рим, Париж, Бесалу, Йоркшир, Родос, — в которых они обязательно должны побывать. Множество раз они лицом к лицу в этих самых городах сталкивались с Клаусом и остальным первородным семейством. Один раз, чего греха таить, Петрова даже задумалась над тем, что, возможно, херувим специально везёт её туда, где поблизости в скоре окажется Майклсон. Но в то же время блондинка добросовестно обвешивала её (Кэтрин) всевозможными амулетами, противопоисковыми оберегами и заставляла давиться жгучей вербеной с волчьим аконитом на пару, что ставило крест на таких предательских мыслях. Катерина, прожившая с семейством Сатринов и де Мартелов уже больше столетия, видела, что каждый член семьи её любит и оберегает, и она тоже полюбила каждого из них, однако Майклсоны продолжали регулярно появляться в их жизни, что однажды вынудило шатенку задать столь нелицеприятный вопрос своей уже сестре: — Думаешь, я хочу сдать тебя Клаусу? — с искренним удивлением вздохнула голубоглазая. И Петрова уже пожалела, что с губ её сорвался столь дерзкий вопрос. Но слово сказанное не вернуть обратно. — Я не знаю, что мне думать... — обречённо ответила двойник, от усталости прикрывая глаза. — Ведь из раза в раз мы оказываемся в шаговой доступности от него и, в большинстве случаев, это происходит потому, что ты хочешь побывать в тех же городах где, как потом выясняется, есть он. Кэролайн с минуту изучала её жалостливым взглядом, что очень сильно раздражало оппонентку: никто не любит, когда его жалеют не из-за чего, а потом, видимо, собравшись с мыслями, заговорила: — Я не знаю, почему мы оказываемся в тех же городах, что и Клаус... не знаю, почему Он оказывается в тех же городах, что и мы, — немного растеряно выдавила из себя охотница, пребывая в том же искреннем замешательстве, что и её дорогая подруга. — Но я не предавала тебя, Катерина. Ты моя подруга, практически сестра, я бы не осмелилась отдать тебя Клаусу на растерзание. — Но тогда почему всегда где есть мы, есть и он? — Я не знаю... — мимолётная усмешка, а позже дополнение в поэтическом, чисто Сатриновском стиле: — Сюда меня привело сердце — я лишь хотела показать тебе, как прекрасен Париж... Сюда меня привело сердце. Эту же фразу Катерина чуть позже, когда намеренно проследила за тем, что на этот раз вытворяет первородный, услышала из уст Никлауса Майклсона, сказанную им его младшему брату, когда тот выпытывал у него, что они забыли в этом несчастном захолустье, позже ставшим символом всех влюблённых, если в это же время они держали строгий путь в Грецию (подальше от разбушевавшегося Майкла). Сюда меня привело сердце... Так может, ни одна из их встреч не была случайной? Возможно ли так, что сама госпожа Судьба намеренно сводила их концы на протяжении тысячи лет? Ведь если присмотреться, не нужно быть ясновидящей, чтобы заметить те маленькие искры, что полыхают между ними, когда они просто смотрят друг на друга. Будто сами звёзды шепчутся о том, что им суждено быть вместе. Как тем же самым Свету и Тьме, чьё существование невозможно друг без друга. Возможно ли так, что и Клаус с Кэролайн нераздельно связаны и далеко не несчастным пророчеством, а чем-то более крепким и глубоким? Кэтрин надломленно встряхнула головой, разбрасывая по спине и плечам свои распутавшиеся шоколадные кудри, и прикрыла глаза, в надежде хоть немного сбавить окутавшее её напряжение. Впервые она пришла к подобному неутешительному умозаключению. Перевела глаза на подругу и увидела её расфокусированный взгляд, устремлённый в окно. Видимо, рыжеволосая тщательно обдумывает её последние слова. И как бы кареглазой сейчас хотелось, чтобы они обернулись правдой. Клаус и Кэролайн — две противоположности. "Две несовместимые противоположности", — думала красавица Аврора, мысленно представляя их вместе и взвешивая все "за" и "против". Хотя о чём это она? Никаких "за" и в помине не было — сплошные "против"! Сестринская любовь к Кэролайн и сумасшедшая привязанность к Клаусу просто не оставляли ей места для того, чтобы поразмышлять об этих двоих, как о паре, ведь в случае их, не дай Бог, союза, она потеряет обоих. А разве может она добровольно отказаться от кого-то из них? Определённо нет. Никлаус был её первой настоящей искренней любовью, как и она его. И он один олицетворяет-соединяет все её мечты и надежды в себе. Они были двумя половинками одного целого, сколько бы вампир не отнекивался от этого. Она ведь видела это в нём, чувствовала, что он всё ещё открыт для неё. Всё ещё ждёт её. А эти его внезапные чувства по отношению к милой Камилле или даже... Кэролайн ничего не значат. Она прекрасно это знает. Потому что Ник всегда любил только её. Желал только её. И она позволит ему собой завладеть. Она позволит ему собой насладиться. Её любви хватит на них обоих. И вскоре Клаус поймёт, что она была создана для него, как и он для неё. А эти новые смехотворные недочувства пройдут. Она точно знает. Веками, после спавшего внушения Элайджи, она жила мыслью, что вскоре они воссоединятся вновь и что теперь, не обременяя себя ничем лишним, на своих крепких взаимных чувствах они построят настоящую семью. И будут счастливы друг с другом. Вечность. Но Кэролайн же была её подругой. Сестрой, которой у неё никогда не было. Именно Кэролайн всегда верила в неё и не позволяла Тристану отдавать её на лечение во всякие приблудные монастыри, сама занимаясь с ней различными курсами терапии и профилактики её изредко обостряющихся синдромов биополярного растройства. Сатрин была её опорой и поддержкой столько, сколько зеленоглазая себя помнит. Они прожили вместе только тысячу лет, и если Рори однажды её потеряет, она не уверена, что сможет это пережить. Кэролайн обещала ей, что будет её сестрой вечно. Получается для того, чтобы быть счастливой где-то в её идеальном мире, ей нужно быть любимой Клаусом и иметь такую сильную поддержку, как её сестра. Или же иметь при себе хотя бы одного из них, совершенно исключая другого. Но ведь Аврора де Мартел не привыкла делиться тем, что безраздельно принадлежит только ей одной. — И что ты думаешь на счёт них? — после долгого молчания, нарушила тишину Кэтрин. Возможно, сестра, наконец, пережила свою дикую влюблённость и готова отпустить прошлое? Рыжеволосая лукаво улыбнулась, пряча довольный оскал в бокале с вином. Она, наконец, нашла формулу того, как получить в свои загребущие худенькие ухоженные ручки всё, о чём она мечтает. — Этому никогда не бывать, — чётко по слогам протянула вампирша, наслаждаясь, смакуя каждую буковку этого маленького предложеньица. И составляла план того, как деликатно, а может и не совсем, главное, чтобы они не поняли, что она может быть к этому хоть как-то причастна, отвадить первородных друг от друга. Клаус может соблазнить и перетрахать ещё кучу безмозглых пустышек, наподобие его драгоценной Ками или кого-либо ещё... Но её Кэролайн он не получит. Зато получит она. На подносе с золотой каёмочкой. Их обоих.