***
- Итак, - совершенно спокойным тоном начинает врач, - обрабатывать раствором каждый день, в течение недели. Не больше двух чайных ложек раствора, ну... скажем, на пол литра воды. А потом втирать мазь. Женщина старается не смотреть на китайца лишний раз, спешно записывая на листочек рецепт, а ему, почему-то, становится не по себе от такого поведения совершенного незнакомого человека, да ещё и врача. К удивлению самого блондина, переломов у него не оказалось. Небольшое сотрясение, ушибы, да ссадины. Легко отделался, если так можно сказать. - ...и клаксоцелин, - парень поднимает взгляд на врача, понимая, что прослушал часть рецепта и придётся разбираться в непонятном почерке, - Фармацевт Вам всё расскажет. Внезапно женщина поднимает голову и, нахмурившись, заинтересованно смотрит на Сычена, задавая вопрос, которого он совершенно не хотел бы слышать: - Как вы связаны с семьёй Накамото? - интересуется врач, на этот раз не отводя от парня настороженного взгляда. - Родственник, - коротко отвечает блондин, стараясь не шевелить лишний раз разбитыми губами. - Так Вы - Накамото Хара? - хитро щурясь, спрашивает женщина, а на губах её мелькает тень улыбки, будто она вот-вот в чём-то его подловит. Сычен не может сдержаться и выдаёт самый странный в его жизни смешок. Улыбка, кстати, тоже оставляла желать лучшего, но парень этого видеть не мог. - Дальний родственник, - отвечает китаец, понимая, что совершенно не знал ничего о жизни Юкио, его родных и близких. - Я приехал на похороны. - О, - словно случайно бросает врач, - мои соболезнования. Поставив печать и свою подпись, женщина вновь поднимает глаза на пациента, глядя на него таким же подозрительным взглядом. Только теперь в нём читается ещё и... страх? - И насколько хорошо вы их знаете? Сычен еле сдерживает ироничный смех и стеклянными глазами глядя на женщину, отвечает: - С каждым днём всё лучше и лучше, - Дун не узнаёт тона своего голоса, и навряд ли бы узнал ту пугающую улыбку, которая сейчас присутствует на его лице. Не говоря уже о небольшой капельке крови, что начала стекать из разбитой губы. Женщина внезапно заторопилась. В спешке она свернула рецепт, новую карточку пациента и вручила всё ему. Только вот руки её почему-то дрожали.***
Харуми обеспокоенно смотрела на Сычена весь вечер. Благо, так случилось, что сидел он к ней самой наименее пострадавшей стороной. Во время ужина женщина всё же решила поинтересоваться, разглядев разбитую губу парня в полумраке кухни, которую еле освещала слабая лампочка. - У тебя тут что-то... - хозяйка обеспокоенно и неопределённо проводит пальцами у себя возле губ, глядя на гостя. - Я упал, - кратко отвечает парень, стараясь не поворачиваться на свет. Юта смотрит совершенно спокойно, но молчит в течение всего вечера, не решаясь говорить ничего лишнего при матери. Казалось бы, Харуми немного успокоилась, но тяжёлый выдох и опущенная голова выдают женщину в собственных переживаниях. Вероятно она что-то и подозревает, но говорить начинает совершенно неожиданные вещи: - Утром, когда я открыла дверь в комнату, я увидела двух спящих мальчиков. Два малыша, - с безумной нежностью и ярко ощутимой тоской, произносит женщина. Китайцу будто бы всё равно на их разговор. Юта же, наоборот, ухмыляется и издаёт тихий смешок, глядя на тоскующую родительницу: - Почувствовала счастье? - и смотрит на седую голову матери, ожидая ответ. Однако, ничего не последовало. Женщина лишь подняла голову, не одаряя сына и взглядом. - Сычен, - внезапно заговорила женщина, протягивая руки к запястьям гостя, - ты поранился? - она осторожно закатывает рукава красного свитера и смотрит на бинты. - Доктор помогла, - совершенно безразлично произносит Юта, продолжая жевать. - Доктор? Что случилось? - Харуми произносит это на достаточно повышенных тонах. Достаточно для того, чтобы кому-нибудь стало не по себе. - Он поранился на конвейере, - так же спокойно произносит шатен и... получает звонкую пощёчину от матери. Блондин на удивление не реагирует совсем. Он продолжает уплетать свой ужин, достаточно быстро работая палочками и не поднимая головы. Женщина берёт свою тарелку, поднимаясь из-за стола и небрежно бросает сыну, даже не удосужившись взглянуть на него: - Помоги ему нарезать мясо, - совершенно безразличным тоном произносит хозяйка и отходит к раковине. У Накамото крылья ноздрей трепещут от гнева, а краснеет теперь не только отпечаток ладони на щеке, но и всё лицо. Сычен не реагирует на ситуацию совсем. Ближе к концу ужина Харуми садится обратно на стул и обращается к китайцу, глядя на него как-то чересчур заинтересованно. - Сычен, - начинает женщина, - ты же её хорошо знал? Расскажешь мне о ней? - и смотрит с такой надеждой. Дун отпивает немного молока из своей кружки и спрашивает совершенно спокойно: - Что? - Всё, - утвердительно произносит женщина, готовясь слушать. Юта складывает палочки, выразительно глядя на китайца. - Ну, она просила передать вам, - начинает парень и мысленно удивляется тому, как его сейчас совершенно не беспокоит то, что он врёт этой несчастной женщине. Причём не краснея, - что у него были сильные руки. Она любила, когда эти руки поднимали её так, что у неё хрустела спина. Юта смотрит с недоверием и непониманием, краем глаза наблюдая за более чем довольным лицом матери. - Она сказала, что иногда по его походке понимала, что секс будет безумным, - Накамото, буквально столбенеет, а блондин продолжает рассказывать, не поднимая головы. - Сними рубашку, - чересчур приказным тоном произносит Дун, - покажи мне своё тело. Харуми смотрит чересчур заинтересованно. - Высунь свой член и кончи мне на лицо, - совершенно спокойно бросает блондин. Юта смотрит на него, как на идиота, а его мать выглядит чересчур ошарашенной такими подробностями. Сычен же спокойно доедает последний кусочек мяса в тарелке. - Мда, - хитро щурясь, произносит Накамото, - Мина шлюха ещё та. Харуми начинает истерично смеяться, неловко сминая пальцами салфетку. - О боже... - вздыхает Юта, глядя на мать. - Шлюха ещё та! - сквозь смех произносит женщина, прикрывая ладонью краснеющее лицо. - Грязная маленькая шлюшка, - распаляет её шатен. Сычен молча пьёт молоко, как-то безразлично приподнимая брови. - Распутная! - продолжает заливать смехом Харуми, тут же получая поддержку в лице сына. - Королева среди всех, - чересчур весело произносит Накамото, глядя почему-то на китайца. Смех и улюлюканья прерываются голосом хозяйки: - Так хорошо посмеяться, - вздыхая после смеха, произносит женщина. Дун молчит. Остаток ужина они проводят в тишине.***
- Ты ей понравился, - внезапно бросает Юта, - давно не слышал, чтобы она так смеялась. Сычен сидит молча, буквально слыша, как улыбается Накамото. - Ты сказал доктору? - чересчур спокойно спрашивает парень, выглаживая свою рубашку. - Что это сделал я? Японец вздыхает, получая в ответ тишину, а затем продолжает: - Я должен был отвезти тебя в город, - произносит шатен, и в его голосе слышится... сожаление? Китаец молча отпивает из бутылки пиво, а затем подаёт голос: - Зачем? Юта ухмыляется и качает головой. - Ты не задумывался, почему в свои 30 я всё ещё живу с мамой? Блондину всё равно. - Я мог бы сделать женщину счастливой, - с толикой сожаления произносит японец, - У меня есть ферма, я хорош собой. Он отставляет утюг в сторону, глядя на парня. Сычен упёрся взглядом в окно, за которым не видно ничего, кроме тяжёлого ночного мрака. - Я знаю, что нравлюсь тебе, - чересчур самоуверенный тон. Дун делает глоток пива и проводит израненными пальцами по волосам, зачёсывая их назад, чтобы не лезли в лицо. - Не уезжай, - твёрдо, но в тоже время как-то слишком жалобно, просит японец. Он смотрит на парня, держась за ручку утюга. Лица Сычена не видно в тени кухни. - Хорошо, - раздаётся в тишине. Юта впервые улыбается как-то слишком счастливо.***
Сычен в панике трёт руки, стараясь оттереть со своей кожи кровь. Он почти ничего не видит, так как в помещении выключен свет, а чёлка застилает глаза, свисая мокрыми сосульками. Бинты на руках в крови, кровь под ногтями собралась сгустками, успев даже немного засохнуть. Ничего не смывается. За дверью слышится мычание коровы, а затем скрип, и звук становится громче. Юта радостно влетает в комнату, быстрыми шагами приближаясь к блондину. - Я говорил, от неё будет много грязи, - на его лице улыбка, а испачканная мастерка, вместе с кофтой летят в сторону слишком быстро. Сычен чувствует рвотный позыв, глядя на свои руки, и пытается не дышать воздухом, пропитавшимся кровью. Он отчаянно старается отмыть ладони, но чужая кровь словно прилипла к его коже, забиваясь в каждую пору, каждую клеточку. Юта становится рядом, подставляя руки под воду, и выдавливает немного мыла. У него явно приподнятое настроение. Китаец на грани истерики. - Ты в порядке? - немного обеспокоенно спрашивает японец, а блондин отчаянно кивает головой, чувствуя на щеках слёзы. - Да, - сипло произносит он, продолжая ковырять под ногтями в попытках отмыться. Но в итоге лишь растирает всё по коже. - Давай помогу, - Накамото хлопает парня по ладони, а затем берёт его руки в свои, осторожно развязывая окровавленные бинты. Сычен склоняется над раковиной, начиная рыдать в голос, пока Юта смывает кровь с его кожи. - Прости, - сдавленно произносит блондин, глотая слёзы, - Прости. Издав последний всхлип, Дун выдёргивает свои руки из ладоней шатена и продолжает уже сам, глубоко вдыхая и не давая истерике захватить себя полностью. - Я в порядке, - уже более спокойно произносит китаец, но всё ещё не поднимает головы, возясь в воде. - Всё хорошо. Просто... я никогда не принимал раньше телёнка. Сычен смотрит на красную воду, стекающую в раковину. - Было так неожиданно, - он чувствует, как слёзы снова скатываются вниз, по щекам, а не зажившие ранки на губах саднят от соли. Юта молчит и закрывает воду, уходя к полкам. Китаец идёт следом на негнущихся ногах. Слёзы уже не текут. В душе какая-то пустота после накатившей истерики. Единственное, что сейчас чувствует блондин, это жжение на запястьях. Накамото совершенно спокойно льёт на порезы антисептик, крепко держа руки парня, чтобы тот не дёргался. Японец улыбается, а затем поднимает взгляд на притихшего собеседника: - Назову её задница, - он продолжает дезинфицировать раны на руках Сычена, - В честь твоей. Дун прыскает со смеху, улыбаясь так совершенно искренне и ярко, что Юта залипает, случайно проливая немного перекиси себе на ботинки. - Встряхни. - Что? - опешил китаец. - Встряхни руки, - повторяет шатен и наблюдает за тем, как парень стряхивает с длинных пальцев жидкость. - Идём за мной, - командным тоном произносит японец и выходит во двор, направляясь к гаражам. Сычен молча следует за ним, держась на расстоянии из-за всё ещё не сгибающихся ног. Дойдя, он не заходит во внутрь, а стоит в дверях, наблюдая за Ютой, который что-то ищет в железных ящиках, спешно вытаскивая всякие упаковки, аптечку и какие-то пакеты. Он отрывает кусочки пластыря, заклеивая небольшие царапины на своих руках, хотя ближе к локтям порезы более глубокие. Закончив, японец подходит к блондину, стоящему истуканом в дверях, и затягивает его внутрь. В его руках бинты и тот же пластырь. Шатен аккуратно закатывает мокрые рукава свитера собеседника, бинтуя тонкие запястья. - В следующий раз, как решишь покапризничать, беги на соевое поле. Сейчас октябрь, и кукуруза острая как бритва, - наставляет Накамото, плотно стягивая бинты лентой пластыря. - Прости, - почти шёпотом произносит Дун, глядя на старшего виноватым взглядом. Юта отходит, а Сычен не понимает, что тот хочет сделать. Когда он видит белый порошок, до него доходит. Блондин опасливо косится в сторону дома, боясь, что сейчас придёт Харуми и спалит их как маленьких детей. Накамото заученным движением втягивает первую дорожку. Он приподнимается, шмыгая носом и вдыхая порошок, а затем наклоняется и повторяет всё уже со второй. Китаец смотрит на него растерянно и удивлённо и как-то горько улыбается, опуская глаза. Шатен становится во весь рост и протягивает трубочку парню. - О, нет, спасибо, - отказывается Сычен, - Я этого не употребляю. - Давай, - твёрдо произносит Накамото, всё ещё держа трубочку навесу. - Я не могу, потому что у меня, - китаец прикрывает глаза на секунду, а затем произносит: - Тахикардия. Неловкая улыбка на пухлых губах и тень страха в глазах. - Три, - Дун пугливо качает головой. - Два, - более настойчиво произносит японец. - Оди-и-н, - специально тянет Юта и блондин срывается с места, понимая, что если он сам не сделает, то его заставят. Скорее всего, силой. Парень показушно-смело берёт трубочку тонкими пальцами. Тишину помещения разрушает шумный вдох. С исчезновением последней дорожки, шатен спешно складывает всё обратно туда где и лежало. К слову, он вообще не выглядел обеспокоенным. Либо наркотики уже начали действовать, либо хозяйка дома вообще предпочитала не лазить по вещам сына. - Мы с братом брали уроки танго, - внезапно начинает японец и отходит к небольшому шкафу, а Сычен сглатывает, чувствуя как пересыхает в горле. - Это была его идея, он хотел вытащить меня из дома. Китаец заметно нервничает, подсознательно радуясь, что Накамото не видит, как тот на него пялится, пока он переодевается. Блондин неловко зачёсывает чёлку куда-то набок. И нет, у него в голове совсем нет мыслей о том, чтобы сходить и наконец-то подстричься. - Сальса, социальные танцы, танго и всё такое, - продолжает Юта, снимая с себя футболку и совсем не обращая внимания на парня рядом. А может... это именно то, чего он хочет? Подразнить смазливого гея, с которым трахался его брат-близнец, прежде чем умереть и оставить всё. Всех. - Все эти девушки хотели красивых фермеров. Мы такими и были, - спокойно произносит шатен, надевая чистую футболку. Вскоре он тянется к какому-то пакету, на который Дун по известным причинам внимания не обращал вообще, и подходит к нему, что-то вытаскивая. - Одна девушка в танцевальном классе, она была... - японец делает паузу, расправляя предмет одежды, который вскоре кладёт на поверхность железного стола, - Она была что надо. Сычен перемещает взгляд с восторженного лица Юты на бархатный топ винного цвета и замечает, как старший поглаживает пальцами мягкую ткань. Он кусает свою губу с внутренней стороны и списывает внутреннее волнение на начинающий действовать наркотик, но шатена слушать продолжает. - Продавщица сказала, что это настоящий бархат. Сказала, что девушке понравится, - китаец стоит в ожидании продолжения истории, но Накамото небрежно сгребает этот несчастный топ и запихивает обратно в пакет, откидывая его ближе к стене, и замолкает. Сычена распирает любопытство. - А почему не подарил? - совершенно наивно спрашивает он, и Юта, как и ожидалось, не спешит отвечать. Он берёт из ящика небольшую музыкальную колонку и уходит в дверь, которую блондин, удивительно или нет, тоже совершенно не заметил ранее. Китаец несмело идёт следом, чувствуя какие-то странные перемены внутри, но не обращает на них внимания. К его удивлению, помещение оказывается достаточно просторным и, судя по кипам сена, куда японец и поставил колонку, является сенным сараем. Из размышлений Дуна вытягивает музыка. По первым аккордам блондин узнаёт милонгу. Юта стоит в центре с приглашающе вытянутой рукой, и Сычен не заставляет его ждать дольше. Милонгеро парень не танцевал давно, ещё с самого выпуска из Академии. Но спасает то, что сложных движений в этом стиле нет. Ладони у Накамото безумно тёплые и широкие, а руки очень крепкие и сильные. Тогда как у самого китайца пальцы чересчур тонкие и холодные, словно ледяные сосульки. Да и мышечной массы, как таковой, нет. Блондину бы расслабится, но он напрягается ещё сильнее, когда на его спину опускается рука японца, чтобы прижать к себе вплотную. Они смотрят друг на друга, умудряясь выглядеть гордо и статно, даже с заметной разницей в росте. Юта выше на целую голову. У Накамото прекрасное чувство ритма и тайминг он соблюдает чудесно, зная, когда надо вести партнёра. Сычен в немом восхищении и позволяет себе немного расслабится. В это же время наркотик бьёт ему в голову, в связи с чем Дун увереннее сжимает ладонь старшего и вторит его движениям, позволяя вести. Шатен дышит ему в самую шею и разрушает всю атмосферу, которая только-только начала приходиться его партнёру по душе своими дурацкими разговорами: - Ты хорошо танцуешь, - достаточно громко произносит Юта, а китаец еле сдерживается, чтобы не закатить глаза. - Кто тебя научил? Сычен увиливает от собственных колких фраз, вертящихся на языке, и в упор смотрит на японца, прерывая движение для болео. Блондин двигается очень плавно, но в движениях ярко выражена страсть. Он грациозно взмахивает одной ногой сзади, а получив опору, меняет их и повторяет то же самое второй, красиво и достаточно соблазнительно двигая бёдрами. Накамото в восхищении, что читается по его тёмным глазам, которые сейчас кажутся совсем чёрными из-за безумно расширенных зрачков, как по книге. - Очень даже неплохо, - ухмыляясь произносит шатен и продолжает базовые шаги. - Я застрял здесь из-за мамы. Хотел бы уехать, но не могу. Не могу оставить её одну. Китаец смотрит в его глаза, но совершенно не слушает о чём тот говорит. Его накрывает. Накрывает волной эмоций от этих чёрных глаз, от голоса, что звучит где-то на периферии, смешиваясь вместе с музыкой, от чёртовых сильных рук и крепкого тела, к которому его прижимают. В какой-то момент он совсем перестаёт дышать, давая расползтись по всему телу приятным мурашкам от дыхания в шею. - Мне придётся отдать её в дом престарелых, - эти слова из уст Юты словно вырывают Сычена из сна. - Лет через пять она станет совсем развалиной. Поворот. Блондина кружат сильные руки, а затем стандартная очерёдность шагов. - Мне надоело смотреть, как растёт кукуруза, - Дун не понимает, что Юта чувствует, и более того, он не понимает, что сейчас чувствует сам, - доить коров, гонять койотов. Я подыхаю со скуки. Китаец всё так же молчит, а по его телу бежит приятная дрожь, которой он не чувствовал с момента смерти... его брата. В голове что-то щёлкает, но Сычен не придаёт этому значения. Гораздо важнее то, что его Юта сейчас рядом с ним, он его обнимает, прижимается к нему, чувствует его тепло. Мысли проносятся в голове стаей галдящих чаек, а взгляд направлен лишь на одного человека, на родное лицо, лицо любимого человека. Накамото совсем не замечает того, как на него смотрит блондин. - Иногда я хочу, чтобы она умерла быстро, - достаточно уверенно и громко произносит Юта, пока Дун едва касается губами его шеи. - Найти её утром на кухне. Понимаешь? Сычен не понимает. В его теле взорвались миллиарды фейерверков, а чувство эйфории обволакивает всё тело, словно делая из него марионетку, которой управляет никто иной, как Накамото Юта. И чёрт бы его побрал, ему это безумно нравится. - С телефоном в руке. На полу слюни. С открытыми глазами, - внезапная волькада и Дун еле успевает сделать крюк. Он висит на руках шатена какие-то доли секунд, но для него самого время замедляется, а дыхание и вовсе исчезает. Блондин снова в вертикальном положении. Он уже и вовсе не вслушивается в то, что говорит Юта. Он совсем не понимает, что происходит, но ему безумно хочется заткнуть Накамото и... поцеловать. Да, поцеловать. Китаец тянется к его губам своими уже чувствуя тёплое дыхание, но внезапно они замирают. Японец застывает и смотрит прямо стеклянными глазами. Сычену трудно сфокусироваться и он поворачивает голову, прослеживая за взглядом Накамото, лениво отлипая от него. Музыка продолжает играть, эхом отражаясь от старых стен и заклеенных какой-то плёнкой окон. В дверях стоит Харуми. Дун приветливо улыбается ей, натыкаясь на отсутствующий взгляд женщины, который совершенно не вызывает у него никаких подозрений. Он всё ещё под кайфом. Юта выключает колонку и остаётся стоять там же, немного загнанно глядя на свою мать. - Яблочный пирог готов, - равнодушно произносит хозяйка. Она стоит и не двигается, ровно как и японец, лица которого сейчас почти не видно из-за полумрака. Тишину нарушает Сычен, очень не к месту прыская со смеху. Почему-то, словосочетание "яблочный пирог" показалось ему очень смешным. Или дело не в этом вовсе? - Яблочный пирог готов, - повторяет Харуми, не отрывая взгляда от сына. Китаец замолкает и убирает руки за спину, опуская голову как провинившийся школьник. Внезапно ему становится стыдно. Но только чуть-чуть. - Телёнок родился славный, - в голосе Юты слышится нервозность, - Мы назвали его задницей, - японец смотрит на блондина и они оба начинают смеяться. Так по-дурацки, но очень искренне. Сычен, то ли по наивности, то ли от чего-то ещё ожидает, что женщина посмеётся вместе с ними, но над ней словно тучи нависают, а лицо становится мрачнее. - Что за имя для телёнка? - её голос звучит... подавлено. Юта сразу всё понимает. - Ты слышала о чём я говорил? Мать смотрит на него ещё долю секунды, а затем медленно разворачивается и собирается уйти. - Харуми, - Накамото срывается с места, уверенно идя к ней, - Харуми! Женщина останавливается, заставляя остановиться и его. - Ты слышала о чём я говорил? Сычен засовывает руки в карманы. Ему совсем не интересен их диалог. Он чувствует себя странно, и счастливым и грустным одновременно. Словно ребёнок, брошенный один посреди улицы, он отходит к кипам сена, шагами высчитывая расстояние. Голос Харуми звучит уже не так как пару минут назад. - Да, - твёрдо произносит женщина, - Каждое твоё слово. - И повторяю: телёнка так не называют. Юта смотрит на неё потемневшими глазами, пока хозяйка сжимает сухие руки в кулачки. - Идите есть, пока пирог не остыл, - последние её слова перед тем, как покинуть помещение. Дун неуверенно подходит к парню, зачёсывая свои волосы назад. Он молча наблюдает за ним со спины, глазами проходясь по широким плечам и мускулистым рукам. Тишину разрушает холодное "Это ты виноват". Эйфорию, впрочем, тоже.