Почти шесть лет прошло, а он, кажется, почти не изменился. Сколько ему сейчас? Почти тридцать? Я смотрела под капюшон в жёлтые яркие глаза, и диву давалась, как только Диана его не испугалась.
Родную кровь почувствовала? Сила помогла? Или что? Как эти отцовские флюиды вообще работают?
— Успокоилась? — он медленно постукивал большой серебряной монетой по столу. Воцарился на стуле, блин, в позе господина — как всегда, Мол даже на толчке усядется с выражением лица правителя Мандалора… Я поражалась своим мыслям и странной, предельной их трезвости. Сколько раз эта сцена воссоединения была прокручена в голове? И что обычно я делала в своих мыслях, в самых смелых, там, где Мол оказывался жив?
Ну, кроме того, о чём рассказать будет совестно… Конечно, в этих розовых печальных фантазиях я падала ему на грудь, или бежала к нему со всех ног навстречу и запрыгивала на руки, оказываясь наконец в объятиях, и, разумеется, целовала, упоительно и долго.
А что я сделала в жизни?.. Тихо припомнила и устыдилась…
— Гад!
Урчун выступил оружием возмездия. Голубые весёлые глаза с прищуром мелькали туда-сюда, по мере того, как моя рука вовсю охаживала блудного мужа то по лицу, то по плечу. Диана с восторгом смотрела на нас, отступив в сторонку. По её мнению, всё было в порядке — и папочка с мамочкой веселились! Очень! Мол только руку выставил локтем вперёд, очевидно, затем, чтобы я не порвала игрушку о его острые рога.
— Сволочь! Подлец! Ситх проклятый! Бл… — нет, это уже не для ушей Ди. Я спохватилась и вложила в последний удар игрушечным барсом всю злость, обиду и боль, что переполняли меня, и напоследок ощутимо врезала забраку в голень. Да я уверена, ему всё равно, вон, даже не поморщился.
Тяжело дыша, я отступила назад, поглядывая на внезапно обретённого и восставшего с того света мужа, и процедила:
— Я знала, что так и будет. Тебя не смогли грохнуть даже Лукас и Филони, хотя, кажется, у последнего это всё же получилось…
Слетевший капюшон не скрывал его диковинного вида, но на пустой улице некому было пялиться на самого настоящего рогатого забрака, фантастическим образом прибывшего в среднюю полосу России.
Он молчал, буравя меня тяжёлым взглядом. Я только тогда заметила глубокие морщины в уголках его глаз. Слишком он молод ещё для таких, подумалось мне.
— Я тоже очень сильно скучал, — сказал он вдруг и шагнул вперёд, крепко обнимая меня вместе с Урчуном.
Но это было до, сейчас же мы сидели за столиком все втроём; мороженое в креманках уже подтаяло. Мол посмотрел на маленькие ложечки и мармеладных мишек, взглянул на Диану, восторженную, в розовой худи и чёрной бейсболке под капюшоном. С её розовой кожей она сама была как мармелад. Мол чуть приподнял уголок губ вверх:
— А рожки под волосами прячешь?
— Угу, — кивнула Диана. — Удобно, иначе бы все спрашивали, а почему у меня рога есть, а у других нету.
— Потому, что ты дочь исчадия ада, — пробормотала я и вонзила ложку в мороженое.
— Потому, что мы — забраки, — спокойно, и бровью не поведя, сказал Мол. — Это вполне нормально, что у тебя растут рога. В твоём возрасте это и вовсе замечательно. Обычно рога к десяти годам полноценно пробиваются, а тут — уже хрящики…
Это прозвучало как комплимент, и Ди немного запунцовела, подпёрла щёчку рукой и заулыбалась. Урчун в её руках словно бы тоже улыбался.
Сколько вопросов у меня было к нему? Как он выжил, как уцелел, как прилетел сюда, как нашёл нас… Бесконечные вопросы, на которые я бы очень хотела знать ответы. Но сейчас я дала им возможность начать общение, и потому не стала разбираться. Оставлю это на потом, чтобы по возможности не душить мужа при дочери…
А душить очень хотелось!
Я терпеливо барабанила пальцами по столешнице, ласково разглядывая Мола и предвкушая, как буду лупить эту сволочь почём зря. Желание сдать Ди подруге на одну ночь и измываться над супругом тоже присутствовало, я даже прониклась этой идеей, как вдруг Мол объявил:
— Сегодня я улетаю…
Диана растерянно опустила ложечку в креманку, а я явно сидела с лицом человека, готового на убийство. Мол переменил своё выражение дважды, не понимая, чего я так сверлю его глазами — и заявил:
— Джет здесь неподалёку, я оставил его в пролеске. Не уверен, что его никто не найдёт, хоть он и в режиме невидимки, но…
Узнаю Мола-перестраховщика и Мола-диверсанта. Слабо улыбнувшись и покачав головой, я не без издёвки спросила:
— Что, прямо так и прилетел на джете?
Он и глазом не моргнул:
— Прямо так.
— И как же ты сюда попал, а, брат-забрак? — когда я уже перестану быть такой сволочью, вы мне скажите? — Твой волшебный домик унесла на порывах злого ветра фея Гингема?
— Папа не похож на Элли, — укорила меня Ди.
— Пролетел четыре гигапарсека и в секторе Сигара столкнулся с крупной медленно поглощаемой Галактикой, которую обошёл по внешней глобальной орбите и попал в материю Великого Аттрактора, — спокойно промолвил Мол в ответ на мой вопрос, и я мигом заткнулась.
Гигакуда? В секторе чего? В какую материю? Звучало это ну очень захватывающе, прямо Купер из «Интерстеллара» нервно закурил, рыдая в сторонке… Однако по его глазам я сообразила, что он ни разу не шутил, и уточнила:
— Ты серьёзно? Ты пролетел сквозь чёрную дыру, чтобы…
— Это не совсем чёрная дыра, технически, — Мол отпил кофе и посмотрел в сторону, скромно опустив ресницы. — Но в целом, да.
Вот сволочь! Знает, умеет, практикует, как расположить к себе! Задатки очаровательного лидера не вытравишь даже отчибрикиванием головы, а собственно, что по этому вопросу? Я покосилась на совершенно счастливую Диану, которая обдумывала батенькин маршрут и старательно пыталась нафантазировать на салфетке моей ручкой, как его кораблик мчит сквозь чёрную дыру. Выходило это похожим на то, как муху смывают в унитаз, но я лишь мстительно ухмыльнулась.
Теперь очередь Мола лгать, что на рисунке изображена именно белочка, а не лохматое чудовище из какого-нибудь зомби-хоррора. Он лишь мельком взглянул на корпящую над рисунком Ди и сказал мне полунамёком-полуправдой:
— Император почил… наши друзья постарались. Они и меня спасли. Благо я всегда смеялся над их каноном — но знаешь ли, фактор исцеления невероятно помогает, даже если это…
— Ты читер проклятый, — фыркнула я, сложив руки на груди. — Говорила же, умереть тебе никто не даст: Дарта Мола слишком любят фанаты.
Он весело улыбнулся, вдруг становясь стремительно похожим на самого себя — какого я знала порой за закрытыми дверьми, молодого и радостного, такого, что даже морщины вокруг усталых глаз вмиг разгладились:
— Только лишь фанаты? — спросил он, чуть налегая грудью на стол и беря меня за руку.
***
У меня были мужчины за прошедшие годы. У меня были партнёры, которыми я пыталась заменить его. Но я знала, что у меня ни с одним из них любви не было… Растянувшись поверх красно-чёрного татуированного тела, я притёрлась к его груди щекой и зевнула. Нет ничего лучше, чем хороший сон после хорошего секса.
Странное это дело: не было его, и вот он здесь. Не секс, Мол, конечно, хотя кто-то сказал бы, что это эквивалентные понятия. Столько лет мы были не вместе, столько лет я полагала, что он погиб. А теперь он тут, рядом — едва не мурлыкает, лёжа на боку, здоровенный забрачище, и поглаживает моё плечо, получая в ответ ласку. Я старательно обводила свою любимую раскраску: татуировку у него на животе, пальцем работая словно кистью или фломастером и представляя, что заполняю все чёрные контуры поверх алой кожи.
— Я всё пропустил, — сказал он вдруг так печально, что меня словно молнией пронзило. Я расширила глаза и приподнялась на локте, вглядываясь в него, тихого и родного, но очень непривычного на моём-то раздрызганном диванчике, лежащего на обыкновенном икеевском постельном белье. — Ди… Я мечтал, что увижу её совсем малышкой.
Таких откровений от него я не ожидала, а потому закусила губу, думая, как утешать забрака. По рогам погладить? По яйцам погладить? Обнять и поплакать? Показать ему весь фотобанк за прошедшие шесть лет? Нет, этак он точно свихнётся. Я нежно приложила ладонь к его щеке и сказала:
— Ты абсолютно ничего не пропустил. Подгузники ещё успеют надоесть, с твоими глобальными планами на большую семью — помнишь? А с Ди сейчас так интересно, что тебе с ней будет только в радость.
Не говорить же ему, как я эти шесть лет рыдала в соплях и слезах где-то под подушкой, хотя нет, под подушкой — это роскошь, скорее, с ребёнком на плече и рабочими текстами в другой. Мол задумчиво повёл ладонью по моему животу, хитро ухмыльнулся:
— Да, план свой я в жизнь воплощу, это ты мудро заметила.
Хотя лучше бы ему не напоминала.
— Но вот где… — он вдруг порывисто уселся и меня вдобавок усадил себе на руки. — Летим со мной.
— Господи, куда?! — нервно хихикнула я, обнимая его за шею и вглядываясь в вдруг посветлевшие жёлтые глаза. И на мгновение мне показалось, что ему всё ещё двадцать два…
— Домой, конечно! Вернёмся туда, где нам место, — без запинки промолвил он. — Где Ди будет самое место, где таких как она — целые планеты, где я всё ещё правлю Мандалором. Вернёмся!
В груди здорово так щемануло, когда он сжал мою ладонь в своей и с надеждой взглянул на меня, словно боялся, что я скажу «нет». Дурачок. Что я здесь забыла, в этой безнадёге?!
— Вернёмся, конечно, — прошептала я ему в губы прежде, чем поцеловать. — Обязательно вернёмся…
— Домой, — сказал он улыбчиво, переворачивая меня на спину и нависая сверху.
— Домой, — эхом откликнулась я, ещё не подозревая, во что влипла…
***
— Откуда ты знаешь, как водить машину, пап? — приплясывала радостно Ди вокруг отца, который остановился по моей просьбе возле гипермаркета. Теперь Мол запер взятый напрокат хейджбэк «Субару» и, взяв малышку за руку, направился с ней в сторону магазина.
Я же семенила следом, после вчерашнего марафона чувствуя себя малость неспособной к быстрой ходьбе широким шагом. И как ещё на наше собачье сопение не проснулась дочь!
— А что тут сложного? Я пилотирую истребитель, — легко отозвался Мол. — А тут панель управления гораздо проще, да и скорость реакции куда ниже, чем на обычном каре. Бывает, летишь ты просто так по Корусанту, а там восемнадцать полос…
С улыбкой, я слушала, как увлечённо слушающей Ди Мол рассказывает всякие истории из своей жизни. Эти двое очень увлеклись и даже тележку забыли взять, ну Силой одарённые, что ещё про них сказать… Я не знала, что у Мола в корабле есть под гордым наименованием «пищевой паёк», может, Ди это нельзя или она просто не захочет, так что запаслась обыкновенной быстрорастворимой картошкой, жареной курочкой из печи в лаваше, всякими снэками, шоколадками, булочками и прочим удобоваримым и безопасным в дороге. Мол терпеливо толкал тележку и отвечал на вопросы дочери, которые раз от раза становились всё заковыристее. Мол намеренно проигнорировал очередной («А у тебя на попе есть татуировки?») и подождал, пока я расплачусь на кассе за покупки, чтобы взять оба пакета и двинуться обратно к машине. Глядя на него со спины, я жизнерадостно ловила с разных точек просыпающегося магазина заинтересованные женские взгляды редких посетителей и обслуживающего персонала — и про себя молча за себя же и порадовалась.
Меня ни капли не удивило, кстати, что на экзотическую внешность Мола совсем никто не реагирует. Наверное, применил убеждение Силы или типа того: руками этот парень водить очень любил. Они с Кеноби в этом бы точно спелись.
Мы загрузились в «Субару» и поехали: дорога была словно масло, гладкая и ровная, ведущая мимо смешанного леса, из-за крон которого поднималось и разливалось по небу осеннее золотое солнце. Мы покидали этот мир, но я не расстраивалась, хотя слёзы так и вскипали в уголке глаз. Сентиментально. Уходить всегда проще, когда перемещаешься по щелчку пальцев… А вот когда так вынужденно уходишь медленно, со вкусом, чувствуя каждый атом этого мира, менять его на другой очень тоскливо.
… И вскоре мы приехали. Добрались до нужной просеки, прошуршали колёсами по каменистой дороге и проигнорировали знак «Въезд воспрещён»: машину пару раз тряхнуло на неровной дороге, но Мол вёл прямо мастерски, так что без особых проблем полавировал между деревьев с десять минут, чтобы выехать на небольшой пролесок и там уже припарковаться.
Он поднял рукав толстовки и спокойно набрал что-то на наручном падде.
— А где кораблик? — сонно спросила Ди, которая успела прикемарить по дороге.
— Спи, бусинка, — ласково сказал ей отец, подняв на руки и легко целуя в лоб.
И корабль я увидела: постепенно разблокировалась система невидимости, камуфляж сходил, а перед взглядом вырастали дугообразные хищные крылья, острый, но гладкий нос, зеркальная чёрная поверхность.
Шлюз отъехал в сторону с тихим шипением, и я тоскливо обернулась назад, посмотрела на розовое небо, на высокие сосны. Здесь я выросла, но теперь это не мой дом. Мол медленно протянул мне руку, приглашая пойти с собой и держа на груди нашу уснувшую дочь. В его объятиях она оказалась слишком на него похожей…
Я отвернулась от земного вида и встретилась с пониманием в его золотых глазах. В одну секунду нам стало тепло и хорошо — обоим, и я поняла, что дом свой наконец-то обрела. Не думая, вложила руку в его ладонь. И шагнула следом на борт…
