Тесное сотрудничество

У детектива Рида сознание расплывается от неукротимого желания. Он находится на своём рабочем месте, то и дело пялится на терминал, затем в телефон, иногда беспорядочно пролистывая меню, словно это ритуал какой-то. Словно в этом есть хотя бы доля живительной мысли. Ему бесконечно хочется хотя бы как-то передёрнуть. Да даже за собственным столом. Ладонь невольно, словно собираясь для вида рыскать в карманах тёмно-синих джинс, проводит как бы случайно по паховой области самым ребром, после чего по ширинке мимолётно проезжаются кончики пальцев. Рид намеренно делает вид, что чертыхается, устраивает некое представление перед мимо проходящим капитаном Фаулером и коллегами по отделу департамента полиции Детройта, после чего нехотя отнимает руку, скрывая за стиснутыми зубами озлобленный выдох. Со стороны кажется, будто бы он не нашёл в карманах джинс того, что нужно было. Всё под контролем. Однако не совсем. Рид всегда отличался большую часть своей жизни раздражительностью и агрессивностью. Эти две гадюки следуют за ним и по сей день бок о бок. Всё переменилось, когда ситуация меж ними дала своего рода сбой, точно у исправных машин, оказавшихся склонными к девиации, обострение. Он стал в разы агрессивнее, в разы раздражительнее, как только не получал ответа на своё ненасытное желание отринуть обычный человеческий облик и предаться животной похоти, страсти. Да чему угодно. Лишь бы только выпустить своего не в меру охочего до ласки хищника, лишь бы только телом к телу, кожей к коже. У Гэвина перед глазами ебучее марево, расплывающееся градиентом. Становится тяжело дышать. Ладонь сама по себе невольно располагается по-хозяйски — матерь божья, средь белого дня! — на уже довольно-таки внушительном бугорке, виднеющемся в джинсах. Его желание как зуд — он на минуточку себя чувствует Асмодеем и не сдерживает насмешливой ухмылки. Потому что какой из него Асмодей, когда он словно переместился в сознание самого древнего бога, Сатира, отличавшегося своей гиперсексуальностью? Нетрудно догадаться, чем страдает Гэвин. Сатириазис — проклятье, словно бы насланное самим богом Сатиром на смертных. — Детектив Рид, с вами всё в порядке? Вы неважно выглядите. Поток мучений один на один прерывает напарник-андроид. Тот смотрит на человека изучающим взором, видать, уже без пяти минут проводит анализ, чтобы после выдвинуть вердикт. — Сатириазис — патологическое повышенное половое влечение у представителей мужского пола, что, по сути, является мужской формой нимфомании. Данное состояние в психиатрии рассматривается как болезнь, которой требуется соответствующее лечение. Гэвин реагирует быстро под гнётом импульса — резко встаёт и хватает за лацканы форменного пиджака андроида, припечатывая его к стеклянной стене прямо рядом с открытым проёмом, где, по идее, должна быть дверь (если бы не архитектура и общий выдержанный стиль департамента). Он не отпускает, удерживает крепко, а Ричард, как подобает, не позволяет взять себя под контроль собственным эмуляциям чувств и эмоций. Хотя бы потому, что он машина. Хотя бы потому, что это не заложено в его программе и потому, что он не должен причинять вред своему человеческому напарнику, а быть его правой рукой. Ситуация повторяется практически так же, как когда Хэнк пришёл в ярость, припечатал Коннора и схватил того за грудки. Сейчас же у Гэвина просто невъебический недотрах. Да, он нуждается в каждодневном сексе по несколько раз на дню с разными партнёрами, которых можно далее менять как перчатки. Или, лучше сказать, как презервативы, в его случае. — Гэвин, могу ли я вам дать направления по поводу рекомендаций терапии? — Тот, к кому обращаются, машет отрицательно головой, скалясь и всё ещё не ослабляя хватки. А голос у андроида такой же твёрдый, и интонация ничуть не растерявшаяся. — Мы с вами только сегодня познакомились, и я бы очень не хотел, чтобы дела срывались в из-за вашего дурного самочувствия. Я наслышан о том, что вы ценный сотрудник. Вы нужны департаменту здоровым. Так позаботьтесь о себе. — Позаботься лучше в ближайшее время о себе ты, чмо пластиковое. Не то в один день окажешься погребённым на свалке. Рид нехотя отпускает Ричарда и тычет ему довольно ощутимо указательным пальцем в грудь перед тем, как отстраниться, мол: «Только попробуй сотворить какой-нибудь свой клоунский фокус, и тебе не жить».

***

Кожанка скользит почти что неощутимо по плечам и спине детектива, когда он избавляется от неё и небрежно швыряет на ближайшую миниатюрную софу. На которой, между прочим, трахаться если уж и можно, то в более-менее компактном положении тел. Риду не по нраву такое. Риду будет по нраву раскинуться на широкой и по максимуму комфортабельной кровати, что как раз-таки здесь имеется, в одном из дорогущих пятизвёздочных отелей с панорамными окнами. Почти на самом высоком этаже небоскрёба. И, конечно же, при восхитительном и таком привычном Детройтском неоновом свечении в ночное время суток, открывающем бесподобный вид, даже если ты находишься не в подобных условиях здесь и сейчас. Интерьер располагает своей нейтральной выдержкой в основном тёмных цветов и порой своеобразными переливами-переходами из одного оттенка в другой. Детектив весь на взводе, и ему чертовски не терпится отдаться в греховную сласть. Снимает с себя тёмно-серую футболку и не успевает потянуться к ремню джинс: чувствует, как со стороны спины его обнимают и кусают в бок шеи, вычерчивая манящие изгибы губами и языком, влажно проводят по шейному позвонку. Гэвин срывается на выдох и начинает терять ежесекундно самообладание. Ему так и хочется подставиться пятой точкой под чужой пах. Что после он и делает — потирается бесстыдно об очень кстати эрогированный андроидский член. Ему хватает и этого, чтобы сорвано выдохнуть. Ранее он просто рассматривал Детройтскую ночь за панорамными широкими окнами, а теперь его со спины своевольно вжимают к одному из них обнажённой грудной клеткой, заставляя животом тоже проезжаться по стеклу. В один момент начинает нарастать паника: что, если вдруг это ебучее оконное стекло упадёт к хренам, а следом за ним, словно домино, и они? Андроид чувствует взволновавшееся человеческое, неразмеренно бушующее сердце и оглаживает в успокаивающем жесте живот, заставляя сжаться в трепете прикосновений и прикусить губу. Детектив слышит различимый посторонний шорох и поворачивает больше из вопроса «какого хрена?» голову, чем из интереса. В отель прибыл ещё один андроид. Точно такой же, как и Ричард, совершенно ничем не отличающийся, кроме как иным именем Кеннет. — Всё в порядке, детектив. Это для вашего же блага. Вы же хотите получить двойное удовольствие? — слышится шёпот на ухо, после чего синтетические губы обхватывают ушную раковину и начинают в пылу страсти выласкивать: то целуя, то посасывая, иногда оттягивая мочку и проделывая после то же самое с другим ухом. Кеннет складывает свой форменный пиджак на близстоящую прикроватную тумбочку, после чего в отточенной манере расстёгивает пуговицы чёрной рубашки, но не решается лишаться полностью сего элемента одежды. Он придвигает новомодное кресло на колёсиках, похожее на мини-софу, так, чтобы лицезреть прекрасное — как Ричард будет овладевать Гэвином, чтобы потом проделать то же самое, а после сделать это вместе, став одним целым. С Рида немедленно стягивают джинсы вместе с боксерами, прижимаются грудью к его спине в разы жарче. Андроид, как видно, не собирается оголяться до самого конца — ему хватает спущенных джинс вместе с нижним бельём. А Кеннет между тем с жадностью и хищным (явно девиантным) взглядом взирает на парочку, начинающую предаваться упоительной похоти. Расстёгивает, не торопясь, собственную ширинку джинс, выуживает из боксеров колом стоящий член и, наблюдая за действом двоих, начинает ласкать себя ладонью. Ричард же потирает меж пальцев соски партнёра, ласкает их игриво самыми кончиками подушечек, после чего проводит одной ладонью вниз, к животу, накрывает ею же не менее возбуждённый член. Кеннет подаёт Ричарду лубрикант и откатывается на кресле чуть назад для наилучшего обзора, а затем продолжает делать то, что проделывал с собой ранее, стараясь при всём при этом внимательным взором не упустить ничего происходящего между Ричардом и Гэвином. Ричард мажет свою ладонь обильно лубрикантом, после чего накрывает член детектива, размазывает по всей длине для ещё большей остроты ощущений, приводит конечность в поступательное движение вверх-вниз. Гэвин загнанно дышит, хватает жадно ртом воздух и одновременно просяще упирается задницей в твёрдый член. Ричард втискивает его между ягодиц, однако намеренно не входит, потирается и только сильнее вжимает Рида в стекло. Он откровенно травит душу, преисполненную, казалось бы, неземным вожделением. — Блять, боже, вставь в меня уже свой херов пластиковый член, я прошу тебя. — Гэвин буквально вымаливает — это слышится не только в содержимом фразы, но и в самой интонации, говорящей, что ему нестерпимо хочется. Хочется большего. Это как быть под толщей льда и чувствовать тепло костра лишь на кончиках пальцев. Ричард, как назло, не торопится, отличаясь от партнёра нечеловеческим терпением. Вымазывает как можно обильнее пальцы лубрикантом и, пользуясь тем, кáк Гэвин выгибается просяще в пояснице, призывно виляя бёдрами, проникает сразу двумя. Конечно же, Гэвина не устраивает такой поворот событий, хотя он определённо получает удовольствие: пальцы умело надавливают на бугорок простаты, заставляя невольно выгибаться ещё более по-блядски, чем ранее. Он нетерпеливо, ещё резче насаживается на пальцы, одним своим соблазнительным разворотом бёдер как бы говоря, что можно обойтись без этих ненужных прелюдий. Рид вполне себе достаточно растянут и без этого: для собственного сексуального удовлетворения в гордом одиночестве он использует, когда совсем всё безнадёжно, собственные пальцы или секс-игрушки. Однако по Ричарду и так понятно, что он не от неосведомлённости внаглую растягивает в изучающей манере стенки ануса и выглаживает кончиками пальцев простату. Он наслаждается этой неторопливостью. Мучает и делает, что хочет, не слушая порой молчаливого, но активного в своих податливых телодвижениях навстречу партнёра. Кеннету и самому не терпится посмотреть на то, как Ричард возьмёт наконец-таки Гэвина. И долго ждать не приходится: ладони Гэвина прижимают кверху к стеклу своими, удерживают цепко, порой невольно переплетая пальцы меж ладоней детектива. И, когда разгорячённое нутро партнёра и член андроида оказываются смазанными, Ричард охотно толкается разом на всю длину, полностью уверенный, что такому опытному партнёру, как Гэвину, больно не будет. Тот лишь удовлетворённо, долго вскрикивает, вжимаясь телом в тело, и замирает в предвкушении, не в силах двинуть даже бёдрами. Кеннет, что ранее в размеренном темпе водил по своему члену нарочито медленно рукой, чуть ускоряется, оглаживая иногда головку, и между тем с желанием и явным энтузиазмом смотрит на разворачивающееся представление: Ричард, пренебрегающий нежностью, вдалбливается зверем в громко стонущего Рида, что едва ли не теряет сознание от разливающейся по телу неги. Ричард не щадит партнёра, выбивая у того воздух из лёгких при каждом особенно глубоком и грубом проникновении до упора. Гэвину хорошо. Гэвин хочет ещё и ещё. Он, обречённый мужского рода нимфоманией, после одного только полового акта захочет повторить снова и снова. В различных вариациях. И плевать, что кости отчасти будет ломить и усталость смертельная ляжет на грудь увесистым грузом. Потребность в сексе с его диагнозом — его неотъемлемая часть смысла жизни. Детективу хватает сил на разворот, результатом которого является дальнейшее действие: он в доминантной манере валит RK900 на пол, а сам, выглядя при этом не менее хищно, чем андроид, насаживается на его член и выгибается в спине, стискивает зубы, задерживая выдохи и стоны. Андроид вскидывается бёдрами вверх навстречу извивающемуся над ним человеком. Они тянутся друг к другу губами в порыве необходимости ещё большего единения между ними. Гэвин оглаживает изгиб идеальной шеи передовой модели Киберлайф, трогает кадык и чуть надавливает на него, не боясь: он ведь машина, не человек, что с ним станется? И касается губами чужих, при этом пользуясь возможностью схватиться за горло и без того бездыханного синтетического тела, чтобы удовлетворить хотя бы подобие одного из фетишей — асфиксию. Своевольно врывается языком в андроидский рот, и между ними происходит своеобразная борьба за инициативу в таком интимном моменте, как поцелуй. У обоих в процессе оказываются искусаны губы — до крови, до тириума, — однако это их ничуть не останавливает, ровно как и настойчиво сжимающая горло человеческая ладонь. Андроид имитирует, что задыхается, во имя удовольствия Рида, умудряющегося попутно продолжать насаживаться на стояк, а иногда и замедлять темп движений. Он стонет в очередной поцелуй, ослабляя хватку на горле. Его заставляют замереть, и Ричард цепко удерживает Гэвина за ягодицы, чтобы тот не двинулся с места — сучонок, — после чего сам натягивает на половой орган и с триумфом во взгляде взирает на человека, в который раз прикусывающего до крови нижнюю губу и вскрикивающего от безудержного наслаждения. Рид не замечает за собой, как царапает синтетическую кожу, а андроид не торопится регенерировать образовавшиеся небольшие повреждения в виде полос. И всё это снова ради него. Они кончают практически одновременно. Ричард — внутрь детектива, а тот — на живот и грудь андроида. Тенью наблюдавший Кеннет встаёт с кресла, приближается к ним и, продолжая мастурбацию, цепляет подбородок Гэвина, чтобы кончить тому на лицо. Просовывает бесцеремонно головку в рот, вынуждая сосать. Рид высасывает с жадностью потасканной шлюхи остатки спермы из дырочки уретры Кеннета, после чего с причмокиванием отстраняется, проезжаясь под конец языком по головке. Гэвина вынуждают встать и пойти следом за двумя андроидами. Они полностью обнажаются, даже почти синхронно, и от этих наблюдений Рид не может удержать усмешку. Детектив приближается к присевшим на софу андроидам, после чего встаёт на колени меж ними двоими. Он накрывает ладонями их члены, проводит пальцами по всей длине сначала едва ощутимо, а после уже с напором, вычерчивает вздувшиеся нити вен. Смотрит то на одного, то на другого, ловя между тем взглядом их реакцию, после чего с желанием принимается облизывать головку члена то у Ричарда, то у Кеннета. В итоге андроиды вовсе оказываются вынуждены подвинуться друг к другу поближе на случай, если Гэвину вздумается вобрать в себя аж две головки в ротовую полость. Что он впоследствии и вытворяет. Делает он это крайне умело, и не сказать, что он дилетант. Конечно, сложно назвать его таковым, когда из-за своей же гиперсексуальности у него стал складироваться опыт в таких делах. — У вас отличные навыки в этом, детектив Рид, — с долей усмешки произносит Ричард, а когда Гэвин отстраняется и уже хочет высказать крепкое словцо, рот затыкают тут же членом, удерживая при этом за волосы, и натягивают, заставляя пока что взять наполовину, из-за чего головка иногда скользит за щёку. Гэвин удерживается судорожно пальцами одной руки за колено Ричарда, когда другая рука между тем активно мастурбирует Кеннету, то и дело раззадоривая игровыми прикосновениями к уздечке, яичкам и мошонке. Ричард позволяет Риду ненадолго отстраниться от своего члена, чтобы уступить собрату. Кеннет притягивает за волосы в такой же манере, только вот сразу не торопится ощущать приятную теплоту человеческого рта. Проводит нарочито медленно головкой по притягательно приоткрывшимся губам, а затем и щекам, минуя щетину, что ниже. Гэвин облизывает ствол по всей длине и аж причмокивает довольно, скользит губами по основанию, задевает уздечку и после кончиком языка намеренно тычется в дырочку уретры. И вот тут-то Кеннет не выдерживает. Встаёт, чем удивляет на миг оцепеневшего детектива, после чего притягивает его голову к паху и принуждает приступить к горловому минету. А тот и не против: охотно принимает в глотку член, прикрывает в довольстве глаза, забываясь в происходящем. Утыкается в процессе периодически носом в гладко выбритый андроидский лобок, а Ричард между тем проводит своим пенисом иной раз по щекам, явно напрашиваясь, не взирая на то, что рот и глотка и без того заняты упоительным делом. Риду ничего не остаётся, кроме как начать мастурбировать Ричарду, чтобы не обделить ненароком своим вниманием. Он усердно сосёт, сжимает плотно губы и то и дело с оттяжкой каждый раз проезжается по всей длине, стоит ему взять по самые яйца. Когда его отстраняют, позволяя дышать, он решает для себя принимать поочерёдно то член Ричарда, то Кеннета, при этом надрачивая основание. Его губы невольно прихватывают в дразнящем жесте самый край головки членов андроидов. В конечном итоге все трое остаются довольными. У Гэвина рот наполнен аналогом спермы двух прототипов RK900, а сам он раза два точно успел излиться на пол от одной только приятной заполненности во рту. Так сразу следовать в душ для детектива — та ещё морока после столь жаркой ночи. Он не то, чтобы подняться, даже проползти не сможет в ванную комнату. Андроиды с радостью помогли бы, если бы не срочность открытых и закрытых дел полиции Детройта. — Прошу простить нас, Гэвин. Нам пора покинуть отель. Вы точно сможете позаботиться о себе? — спрашивает Ричард, будучи полностью одетым, как и Кеннет, словно это не они втроём здесь устроили недетские игры. — Да-да, проваливайте отсюда, клоуны пластиковые. Гэвину лень привести прямо сейчас себя в порядок. Он лежит обездвиженной тушей на ковре, частично упираясь телом в рядом располагающийся диван, и смотрит, словно зомбированный, в экран телевизора. — Не забывайте, детектив, что у вас тоже забот полон рот! — предупреждает Кеннет перед тем, как закрыть дверь номера отеля. А Гэвин, мать вашу, только спустя минуту осознаёт, что его в двусмысленном контексте подъебали: много бумажной волокиты и плюс ранее полный рот спермы! — Ах вы, ебучие андроидские выблядки! — Он успевает предварительно напялить на себя боксёры, чтобы после настигнуть в спешке двух машин и попытаться швырнуть в них что-нибудь тяжёлое.