Я на осколки разлетался Что, конечно же, не новость Но я сумел собрать в витраж их все до одного А наш Господь так старался пробудить мою совесть И создал стыд для меня Но не меня для него © Канцлер ги
Время тянулось нещадно долго. Да, план девчонки был весьма удачен, но, вернувшись в Подкаменную крепость, Лимерт понял, что только что обрёк себя на ужасные мучения. Ожидание. Он ненавидел ждать. Он не умел ждать. Молодой и деятельный альтмер привык решать проблемы самостоятельно, решать их стремительно и браться за новые. Он никогда не понимал тех стариков с кучей орденов, которые целыми днями просиживают свои величественные задницы в удобных креслах и ждут, пока со всеми их делами разберутся их многочисленные подчинённые. А теперь ему и самому пришлось положиться на третье лицо. Тайное и не самое надёжное. Положиться и ждать. Ждать, пока она не добудет информацию. Ждать, пока она не облажается и загубит весь его план. Он ведь даже контролировать её не может! Нет у него в этом городе ни надёжных шпионов, ни друзей, в принципе. Постоянно приходится быть в напряжении, постоянно следить за собственными действиями и словами. Потому что Ондолемар, проклятый старик, решил и сорвать на нём гнев, и самоутвердиться за этот счёт. Он так долго не мог решить проблему с культом, что теперь, когда появился молодой и зелёный Лимерт, принял роль старшего и постоянно спрашивает с Лима, насколько он продвинулся в деле. Ещё чуть-чуть и экзамен ему устроит, право слово! Парень, как мог, огрызался, но это только откладывало проблему. Так и получилось, что Эленвен прислала Лимерта Ондолемару в помощники, а на деле это переросло в неравное соперничество. Они не делились друг с другом ни информацией, ни агентами, ни наблюдениями, и буквально через неделю вся Подкаменная крепость знала, что между двумя эмиссарами нависло напряжение. Это породило сплетни, потом шутки. И вот уже до Лимерта доносят, что вечером, на одной из улиц города, проходил кукольный спектакль, где две жёлтые и длинноухие куклы — лысая и чернявая, никак не могли поделить между собой Маркарт. Задержать, конечно же, никого не удалось. Ну а как иначе? Все разбежались, никто никого не видел — всё как обычно. Эти неотёсанные люди, что называют себя стражниками, наверняка хохотали громче всех, наблюдая за карикатурой. Потом, правда, как порядочные служащие, начальству обо всём доложили. Простите, мол, не смогли никого поймать. Сброд! Наткнись благородный талморский патруль на это позорное представление — никто бы не ушёл. Всё это выбивало из колеи. Над Лимертом ещё никто так не смеялся. Над Лимертом, в принципе, никто не смел смеяться в Саммерсете! Каждый новый день в Скайриме отражался ударом по гордости эльфа. Открывая глаза по утрам, он думал не о своих будущих свершениях, а о том, что сегодня опять придётся столкнуться лицом к лицу с Ондолемаром и слышать смешки за спиной. Тихие, практически незаметные, смешки ни на что ни годного человеческого сброда. Сброда, который даже поднимать на него глаза права не имеет! Но просто жаловаться на жизнь не было никакого смысла. Он не мог сидеть без дела, ожидая следующей встречи с девчонкой, чтобы услышать подробности загадочной церемонии. Первым делом Лимерт поднял полное досье на скальда Огмунда. Поднял и удивился тому, что этот норд ещё не за решёткой — на его арест у Талмора были все основания, чего только прилюдное высмеивание Конкордата Белого Золота стоит. Но торопиться с этим не спешил, и следующим пунктом принялся изучать состав храма Дибеллы. Вот тут его ждал неприятный сюрприз. Как Лимерту объяснили агенты, — жрицы, как и их прошлое, принадлежат исключительно богине. А это значит, что власть не имеет права хранить досье на дочерей Дибеллы, ибо это будет рассчитываться как прямое оскорбление аэдра. Судьбы её дочерей лишь в её руках, и подобный дальнейший бред. После попыток раскопать хоть что-то о жрицах, Лимерт всерьёз задумался о том, что религия — невероятная сила. С её помощью можно прикрыть и облагородить любые грехи, возвести в лик святых любого негодяя. Религия — оружие, заставляющее людей бесприкословно верить и подчиняться воле их бога… а они бестолково воюют с этим оружием. Воюют с помощью разума, с помощью законов, против слепой абсолютной веры… И удивляются, когда, в один прекрасный момент осознают своё бессилие. Можно ли искоренить бога, каким бы лживым он ни был? Можно ли искоренить веру? Можно ли донести до людей, что тот, кому они молятся, всего лишь человек, который не достоин превознесения? И кто должен сказать эти слова, чтобы люди услышали? Альтмер тяжело вздохнул, резко проводя рукой по письменному столу — несколько тетрадей полетели на пол. Одна из них задела свечу, но эльф успел поймать её в полёте, словно резко опомнившись. Ещё чуть-чуть и, благодаря собственной безалаберности, он бы поджёг важные документы. Нет, философские мысли никогда не шли Лиму на пользу. Что толку от раздумий о религии и управлении массами? Он лишь больше устаёт, а мог бы потратить свои силы на нечто более продуктивное. Послышался аккуратный стук в дверь. Настолько аккуратный, что Лимерт невольно вздрогнул от громогласного звука. Однако он знал, что стучать пытались именно аккуратно… просто у гостьи очень тяжёлая рука. Что ж, за всё это время он научился отличать от других и её шаги, и громкое пыхтение, когда эльфийку что-то не устраивало, и даже стук. — Заходи! — бросил он, наклоняясь за упавшими тетрадями и разлетевшимися из них листками. Отлично, теперь каждый лист придётся вкладывать в нужный разворот. А, может, оно и к лучшему. Лишний раз пробежится глазами по материалу, может, и выцепит что-нибудь, чего раньше не заметил. Фактор усталости исключать нельзя. — Почему ты не спишь? — спросил эмиссар, не поднимая глаз. В поле его зрения появились крепкие руки, что помогали собрать бумаги. — Я соберу, — отчеканила Илла. Она всегда говорила так, словно отдавала рапорт. Но это не раздражало. В сложившейся ситуации, Лимерта несколько успокаивал тот факт, что хоть кто-то в этой дикой провинции его беспрекословно слушался. Эмиссар разогнулся, откидываясь на спинку стула. Сама так сама, он и не настаивает. — Мне повторить свой вопрос? — спросил он, поднося к губам чашку с чаем и скривился. Оставшиеся на дне последние чаинки обожгли язык неприятной горечью. — У меня был приказ охранять вас, — простецки пожала она плечами. — Разве я могу храпеть, пока вы работаете? Лим устало улыбнулся. В дороге Илла мало разговаривала, а сейчас он имел возможность обратить внимание на её лексикон. Судя по всему, эльфийка явно выросла в какой-то захолустной деревушке. На службе она впитала в себя армейские законы и правила, а вот от сельского говора так полностью и не избавилась. — Если ты не забыла, этот приказ, в первую очередь, касался дороги до Маркарта. Лимерт позволил себе прикрыть глаза и расслабиться. Как бы ни было странно это признавать, но в этой даэдравой провинции, лишь в её обществе он мог не оставаться в напряжении, ожидая подлянки и заготавливая собственную. — Приказа больше не охранять вас не поступало, — пожала она плечами. Лимерт услышал, как бумага опустилась на стол. Глаза открывать не хотелось. Спорить — тоже. Он так и сидел некоторое время, откинувшись на спинку стула, пытаясь отгородить свою голову от ненужных мыслей. Ведь каждый раз, когда он переставал думать о деле, в голову лезли непрошенные сомнения. Память услужливо воспроизводила все его заслуги и ордена. Все завистливые взгляды, направленные на него, такого молодого и успешного… а завистливые ли? А может, насмешливые?.. Нет! Нет, он категорически запрещает подобным мыслям врываться в свою голову! Конечно, это его заслуги! Как же иначе? Лимерт никогда, никогда в жизни в себе не сомневался. У него просто не было времени на подобную ерунду. Так что же происходит сейчас? Илла с лёгкой тревогой смотрела на то, как чуть заметно меняется лицо эмиссара. Напрягаются скулы, хмурятся глаза. Брови резко взлетают вверх и опять опускаются, точно Лимерт насильно пытается вернуть себя в состояние спокойствия. Как же он сейчас похож на ребёнка. Упрямого мальчишку, которому снится плохой сон, но он не желает просыпаться, потому что даже во сне жаждет справиться со своими проблемами самостоятельно. И ни за что не проснётся, пока не разнесёт чудовище, порождённое собственными кошмарами, в пух и прах. Он, конечно, уверен, что разгромит его в одиночку. И это похвально! Ведь именно такие мальчики вырастают в сильных и опасных мужчин. Но иногда… когда мальчик запутался в собственном плаще и потерял меч, бессильно скалясь на питающегося его слабостью монстра… кто-то должен быть рядом. Кто-то, кто поможет ему проснуться. Её внимание привлекло что-то белое, выглядывающее из-под комода. — Смотрите-ка, ещё один пропустила. Голос Иллы вырвал Лима из тревожных мыслей. Он нахмурился, точно пытаясь понять, о чём это говорит его телохранитель? Взгляд его всё ещё был потянут пеленой раздумий, но она быстро растворилась, когда на стол опустился лист бумаги. Тот самый, незамеченный. Альтмер рефлекторно взял его в руку и вчитался в текст. «Тайный указ» — гласил заголовок. Губы эльфа изогнулись в ироничной улыбке. Вот он, источник всех его бед. Было бы очень забавно потерять эту бумажку. Впрочем, от этого ничего бы не изменилось — Лимерт уверен, что держит в руках дубликат. Главное, что указ вступил в силу и вся подноготная на жриц давно уничтожена, а новая, конечно же, не собиралась. Да, именно эта бумажка гласила о том, что жрицы Дибеллы святые, солнцеликие и далее по списку. Кроме того, здесь было указано, что жрицам ещё и гарантирована неприкосновенность в случае любых разборок. Удобно Вита устроилась, ничего не скажешь. Ясное дело, что в случае политического скандала, неприкосновенность эта шита белыми нитями, однако она определённо даёт привилегии набожным девицам. Лимерт перечитал указ несколько раз, пытаясь вырвать из него лазейки. Однако составлено всё было чисто, определённо профессионалом. Он вспомнил ярла, что правит Маркартом в данный момент. Игмунд производил впечатление недалёкого человека. Сразу видно, что трон получил в наследство и не то чтоб сильно к нему стремился. Обязанности свои выполняет с неохотой, и невооружённым глазом видно, что всеми делами в Маркарте заправляет его дядя — управитель. Человек неглупый, поддерживающий Империю, что немаловажно. Без этого человека Игмунд и года бы на троне не продержался. Лим опустил глаза на подпись из чистого любопытства. Он не знает поимённо всех ярлов Маркарта и имя давно почившего правителя ему, скорее всего, ничего не даст… Альтмер замер в недоумении. На бумаге, мелким почерком, чёрным по белому, было написано: «Действующий ярл Маркарта Игмунд». Но… Игмунд ведь не так давно правит Маркартом. Что за бред? Он был уверен, что этому указу, самое малое — лет пятьдесят. Лимерт лихорадочно вчитался в дату и лист выпал у него из рук. — Илла, — он поднял глаза на эльфийку, что всё это время следила за его действиями. — Ты молодец. Не говоря ни слова, он достал из кошеля на поясе тридцать золотых и протянул их телохранителю. — За работу. Но ты сюда не заходила. Илла кивнула неожиданно серьёзно и без лишних вопросов забрала деньги. Лимерт же быстро сложил все тетради в стопки и отправился в свою комнату. Ему нужно было многое обдумать. Ему нужно было поспать.***
Этот план был… не самым надёжным. Лимерт и сам не понимал, что он хочет узнать, или найти, или… Кого он обманывает? Лим просто физически не способен сидеть, сложа руки. Особенно, когда в спину дышит Ондолемар. Особенно, когда у него наконец-то появилась зацепка! Встреча с Витой состоится уже завтра на рассвете. И если наглая девчонка не скажет ему ничего полезного — ей не жить! Ей не жить… сам-то он в это верит? Вита, абсурдно, слишком сообразительна для нордки. И, как бы ни унизительно было это признавать, без неё ему не справиться. Он может сколько угодно угрожать ей и сверкать молниями, но девчонка слишком удачно вписалась в ряды жриц, слишком быстро забралась в самый центр клубка, который Лим так старается распутать, и стала для него так же необходима, как воздух. Однако альтмера не престаёт гложить чувство, что всю работу делают за него. Что он просто сидит на месте и кивает отчётам, что даже стратегию не в состоянии самостоятельно продумать! Как будто это ей, а не ему поручили разобраться с культом! Если так пойдёт и дальше, если она со всем разберётся в одиночку… о, он, конечно, получит свои лавры. Но что, в этом случае, Лимерт будет из себя представлять? И не будет ли это окончательным подтверждением всех его сомнений? Не будет ли прямым доказательством того, что сам Лим ни на что не способен? Отбросив сомнения, он постучался в кабинет ярла. Вдохнул и выдохнул, стараясь подавить в себе отвращение к недалёкому норду и, после короткого «Входите», с самой дружелюбной улыбкой, на какую только был способен, проскользнул в кабинет. Тот роковой указ был выдан два с лишним месяца назад. Несколько погодя начались проблемы с культом Талоса. И чтоб его разорвало, если это совпадение! О, Лимерт знал, что культ расположился прямо у них под носом, но чтобы настолько! Всё это было очень похоже на укрывательство. Уничтожили всю подноготную на храм и выдали неприкосновенность жрицам, чтобы даже подозревать их в чём-то было незаконно. Любые их действия — есть воля богини. Так там было? Смех да и только! Вот только зачем ярлу культ Талоса в городе, если он стоит за Империю? Вопросов больше чем ответов, и Лимерту необходимо во всём этом разобраться. Он знал, что будет непросто. Игмунд ОЧЕНЬ старался скрывать своё пренебрежение к альтмерам, но получалось у него из рук вон плохо. Талморцы, в свою очередь, тоже награждали правителя презрительными взглядами, но в разговоре придерживались холодной вежливости. У Доминиона и так проблем хватает, устраивать смену власти в Маркарте никому не было выгодно. Хватало того, что действующий ярл поддерживал Империю, а колкие взгляды можно было и потерпеть. Пусть червь бесится, считая, что его мнение так невероятно важно. У Талмора свои планы на этот город, и он будет оставаться на своём Скорбном троне, пока не станет мешать. Игмунд поднимает глаза на пришельца. Брови его чуть приподняты — удивляется дружелюбию на лице длинноухого. Лимерт готов поспорить, что норд впервые видит улыбку талморца. Вежливо улыбается в ответ. Кисловато, но вежливо. От внимания Лима не укрывается резкое движение с которым Игмунд закрывает блокнот, где только что усердно что-то писал, и прячет его в ящик стола. — У вас ко мне дело? Ярл видит, что Лим прячет что-то за спиной и напрягается. От этих ушастых чего угодно ожидать можно. — Я вас не отвлекаю? Голос сладкий, словно мёд. О, знал бы Игмунд, сколького труда стоил эльфу этот голос. Как он сдерживал себя, дабы не плюнуть в эту напряжённую рожу, опасливо заглядывающую ему за спину, с кривой вежливой улыбкой. Право слово, он маг! Захотел бы убить, сделал бы это молнией, на кой чёрт ему проносить в кабинет оружие и оставлять следы? Не позволяя Игмунду ответить, Лимерт продолжил: — Я подумал, что у нас с вами не было возможности познакомиться поближе. Жестом фокусника он достал из-за спины бутылку черноверескового и поставил её на стол перед удивлённым ярлом. Игмунд смотрел с недоверием и за это его нельзя судить. Когда бы ещё один из этих спесивых талморцев дружелюбно предложил ему выпить? Да норд элементарно растерялся! — Я не очень хорошо разбираюсь в здешнем алкоголе, но меня убеждали, что лучше черноверескового, мёда во всём Скайриме нет. Лимерт нагло врал. В алкоголе он не разбирался в принципе — ни в здешнем, ни в каком-либо ещё. В Саммерсете не принято ежедневно напиваться до состояния свиньи «для порядку», как это обычно делают в Скайриме. А Лим и вовсе не пьёт, поэтому если он сейчас же не найдёт цветочный горшок, в который, по законам жанра, будет выливать содержимое своей кружки — рискует очень скоро пасть жертвой собственного же плана. Игмунд наконец отошёл от шока и решил-таки приять участие в диалоге с эльфом, который уже превращался в монолог. Он взял бутылку, повертел её в руках и проверил цвет напитка, просветив бутылку на свету от лампы. Лимерт следил за этими манипуляциями и не знал, действительно ли ярл оценивает качество, или просто тянет время, пытаясь придумать, что ответить странному гостю. Он хотел что-то сказать, но запнулся на полуслове и, прочистив горло, поднял глаза на эльфа. — Судя по всему, вас не обманули. Мёд этот должен быть вполне приличен. А… что именно вы хотели обо мне узнать? Не доверяет. Не удивительно, но сейчас уже слишком поздно отступать. Лимерт вальяжно расположился в кресле напротив стола и непринуждённым голосом начал: — Признаться честно, я совсем недавно в Скайриме, и ваша провинция… не даёт скучать. Скажите, как Маркарт отреагировал на первых драконов? Игмунд помедлил, но, всё-таки, откупорил бутылку и достал из комода два кубка, наполнив оба до краёв. Когда пауза слишком сильно затянулась, он всё-таки ответил: — Ну, был страшный переполох. Драконы очень давно не появлялись в этих землях и вот, представляете, по небу пролетает огромная ящерица. На улицы эта тварь не опустилась, но одной своей тенью такой шум подняла… стража долго не могла успокоить людей. Порой мне кажется, что напади дракон на стражников, и то было бы меньше паники. Оно ведь, если видишь цель и знаешь, как её бить, всегда проще. Завалили бы тварь, почувствовали себя героями и дело с концом. А так вон, ожившая легенда напугала всех до усрачки. Лимерт хотел было поморщиться от жаргонного слова из уст правителя, но сдержался. Терпи эмиссар, терпи, пока ты ещё эмиссар. Повышение оправдывать нужно. Главное, что он, кажется, выбрал удачную тему и смог разговорить не такого уж и непробиваемого ярла. Теперь нужно закрепить результат. — Предлагаю выпить за то, что никто не пострадал, — предложил он, поднимая кубок. От кубка ужасно приторно разило мёдом. — Никто, кроме моей бедной головы, — хмыкнул Игмунд, понемногу привыкая к обществу альтмера. И всё-таки, Лимерт выбрал правильную тактику. Нордов хлебом не корми, дай заложить за воротник. А собутыльников своих они тут же назначают в лучшие друзья. Что с недалёких взять? Они чокнулись — олово звякнуло, и пара сладких капель пролилось на стол. Игмунд, которого это не волновало, запрокинул голову, делая несколько больших глотков. Цветка поблизости Лимерт не нашёл, зато удачно присмотрел мусорное ведёрко для бумаги прямо под ногами, и аккуратно притянул его ногой ближе к себе. Однако, Лим понимал, что сейчас, пока Игмунд ещё трезв, эльф не сможет незаметно вылить отвратительный напиток. А значит, придётся пить. Он сделал небольшой глоток — до омерзения сладкая и горькая одновременно жидкость обожгла язык. Хорошо, что ярл сейчас тоже пил и не видел выпученных глаз мера. Лишь волей Ауриэля он смог не выплюнуть эту гадость, а проглотить всё до конца. Идиот, надо было потренироваться, перед тем как идти! Хотя… было ли у него время? Внутри разразился жар, но довольно быстро перетёк в приятное тепло. В голове ещё не шумело, но Лиму казалось, что вот сейчас он начнёт говорить, но не сможет, потому что язык начнёт заплетаться, а мысли путаться. — Хор-рош мёд! — заключил Игмунд, со стуком опустив кубок на стол. Лимерт с ужасом отметил, что кубок Игмунда был пуст. Вылакал всё и не скривился! Варвар. — О, слабовато. — Оценил он тот факт, что в кубке у мера практически не убыло. — Ты… Вы, эмиссар, не волнуйтесь. И пить научим, и со здешним алкоголем ознакомим. — Пообещал он покровительственным голосом, от чего Лима внутренне передёрнуло. — Вот эту бутылку сейчас добьём, и я ознакомлю вас с великолепным элем… Вначале Игмунд осторожничал. Но Лимерт не затрагивал тему политики, не задавал провокационных вопросов и даже о культе не обмолвился, хотя ярл точно знал, что этот вопрос уже давно занимает все мысли талморцев. Так может, среди этих гадов всё-таки нашёлся один нормальный? С которым можно спокойно посидеть, поговорить о бабах, о мечах и бестолковости слуг. Мер ловко поддерживал любую тему, какую бы ни поднял норд. Если же ему не хватало знаний в определённой области, то всё больше задавал вопросов и поддакивал, выжидая удачный момент для того, чтобы перевести тему. Норд достаточно захмелел, а эльф приловчился тихо и незаметно выливать мёд, потом эль, а потом вино и ещё боги знают что, в вышеупомянутое ведёрко. В какой-то момент Лимерту стало казаться, что Игмунд железный. Они пили уже несколько часов подряд, а у этого мамонта только сейчас начал заплетаться язык и мутнеть взгляд. Хотя подобрел он гораздо раньше, чем альтмер не мог не воспользоваться. На «ты» они перешли уже давно и как-то незаметно. Лимерт с «эмиссара» был повышен до «друг мой», потом до «дружище», и, в конце концов, его нарекли слезливым «сынок», от чего альтмера чуть не перекосило. Да, если посмотреть на попойку со стороны, действительно создавалось впечатление, что пьют отец с сыном… если не брать во внимание различия рас. Лимерта, даже в такой ситуации, умудрялись ткнуть носом в его возраст. Ненавязчиво так ткнуть, душевно. Все эти посиделки стали для эльфа настоящим испытанием — Лиму казалось, что ещё чуть-чуть и у него начнёт дёргаться глаз. Он давно бы уже сорвался, если бы не те несколько глотков мёда, которые пришлось сделать в начале попойки. Они сглаживали восприятие и у Лима периодически возникали философские мысли, относительно данной ситуации. Тем не менее, с каждой минутой терпеть этого медведя было всё сложнее. Особенно яркий отпечаток в памяти оставил момент, когда пьяный ярл навалился на него своим весом, и заплетающимся языком, начал признаваться в своей симпатии: — Вот всё-таки твари вы, эльфы, твари. Но, знаешь, ты не такой. Ты, вот ты меня понимаешь. Они не понимают, даже дядя меня не понимает, а ты… эльф, — он сказал это слово так, точно выплюнул, — понимаешь. Нет, всё-таки ты хороший, а главное… — он поднял голову, пытаясь сфокусировать свой взгляд на талморце. — Главное — ду-шев-ный! Лимерт понятия не имел, как реагировать, когда его лицо заключили в медвежьи тиски и, с громким чмоком, отпечатали на губах до тошноты омерзительный… знак расположения ярла Маркарта. Воистину, сдержанность Лимерта стоит восславить в веках. Лишь благодаря её сказочной силе, он не зарядил молнией в ярла. Это у них так принято?! Лим клятвенно пообещал себе, что после того как закончит с этим, сразу же вымоет рот с мылом три, нет, семь раз! Альтмер отшатнулся и не сдержал отвращения на лице, но Игмунд был слишком пьян для того, чтобы адекватно на это отреагировать. Он продолжил разглагольствовать о прекрасной овце, которая всё паршивое стадо красит, в то время как эльф, вытирая рот рукавом, наполнил его стакан. Он уже близок к цели, нельзя сейчас останавливаться. Из разговора с ярлом, ему удалось узнать о исключительной любви Игмунда к жрицам Дибеллы и к богине в целом. Лимерт узнал, что ярл делает регулярные щедрые пожертвования храму, проще говоря, спонсирует, а иногда и сам туда наведывается. Всё это было не очень важно, о подобном расположении вещей Лим догадывался. А вот когда он вскользь намекнул на неприкосновенность жриц, ярл подобрался и, кажется, начал трезветь, так что пришлось быстро переводить тему. Но сейчас, когда Игмунд был уже достаточно пьян. Лимерт решился на рисковый шаг. Он поднял кубок и произнёс тост: — Я предлагаю выпить за Девятерых. И чтоб они вечно охраняли нас и Маркарт. Сердце замерло. Заметит подвох и всё полетит к даэдра. Если он ошибся, всё полетит к даэдра. Но Лим должен проверить свою теорию! — Прекрасный тост! — улыбнулся Игмунд во все свои жёлтые тридцать два. — Да не оставят нас боги в стараниях наших! Глаза Лимерта хищно сверкнули. Эх, если бы существовало заклинание, позволяющее записать их разговор, чтобы предоставить его как улику. То, что ярл согласился выпить за Девятерых, не являлось беспрекословным доказательством его вины, но это давало Лимерту надежду. Надежду на то, что он терпит всё это не напрасно. Ему понадобилось ещё некоторое время, чтобы ярл, не без помощи эльфа, завалился на диван и затянул пьяным голосом варварскую песню о неком рыжем Рагнаре. Эльф пытался подпевать ему, предугадывая слова, это было не сложно. Песня, как и вся культура нордов, была совершенно примитивной. Пользуясь же тем, что валяющийся ярл счастливо разглядывает потолок своей комнаты и уже практически был не способен соображать, Лимерт принялся рыться по шкафам. Первым делом он отыскал тот блокнот в кожаном переплёте, который Игмунд спешно спрятал, когда альтмер зашёл. Однако, вопреки ожиданиям, там не нашлось ничего интересного. Лим продолжал поиски, а Игмунд, закончив одну песню, затягивал другую и не собирался останавливаться. В любой другой ситуации мер уже давно бы проклинал пьяный бас норда, хватаясь за голову, но сейчас эльф напротив, был безумно рад тому, что ярл занят важным делом и не обращает на его махинации внимание. Нужно было лишь иногда ему подливать. Он перерыл весь кабинет… очень аккуратно перерыл — каждая взятая вещь, после осмотра, возвращалась на своё место. Лимерт разочарованно и почти отчаянно опустился на кресло за столом. Совершенно. Никакого. Компромата. Неужели он ошибся в своих подозрениях? Да быть того не может! Как же тогда приказ о неприкосновенности? Да, не хотел он этого делать, но, видимо, придётся. Готовясь стать посмешищем для всей Подкаменной крепости, Лимерт поднялся из-за стола. — Думаю, нам пора закругляться. Он наклонился к медвежьей туше ярла, предпринимая попытки поднять его на ноги. — Давай доведу тебя до комнаты. — Хор-роший, ты парень, Лим. Лимерт инстинктивно зажмурился, опасаясь очередных слюнявых знаков признательности, но, слава Восьмерым, их не последовало. Игмунд честно пытался идти самостоятельно, но пол безжалостно вылетал у него из-под ног, так что он с радостью облокотился на не то чтобы очень крупное, но кажущееся невероятно надёжным, плечо помощи. Руки у эльфа были заняты — одна из них придерживала за спину Игмунда, а другая сжимала недопитую бутылку, для полноты картины, так что дверь пришлось открывать с ноги. Таким образом, их появление вышло слишком эффектным, произведя впечатление на стражу и прислугу. Слава Ауриэлю, что в вечернее время хотя бы гостей в крепости не наблюдалось. Дабы не вызвать подозрений, Лим и сам изображал нетрезвую походку и мутный взгляд, уверенно двигаясь вперёд. Если бы он шёл ровно, однозначно нашлись бы помощники, которые быстро забрали бы его ношу. А этого эльф допустить не мог. Как реагировать на обнимающихся и пьяно ржущих ярла и талморца, никто не знал. Однако, своим появлением пара вызвала настоящий ажиотаж. Казалось, вся стража, оставив свои посты, сбежалась посмотреть на эдакое чудо. Лимерт держался. Он всеми силами старался не замечать столпотворения, но никак не мог подумать, кого именно способа привлечь шумиха. О, Лимерт знал, что слухи о его позоре очень быстро доберутся до Ондолемара, но совершенно не планировал встречаться с ним лично, да ещё и в таком непрезентабельном виде. Эмиссар пронзил его шокированным взглядом, полным такого искреннего отвращения, что у Лима загорчило во рту. Почему-то именно сейчас мер в полной мере осознал, как отвратительно выглядит, осознал, что Ондолемар наверняка доложит об этом Эленвен. Бледные щёки запылали от стыда и слава богам, что все вокруг приняли это за пьяный румянец. Все возможные вбитые в голову с детства моральные устои кричали о том, что он должен немедленно бросить эту пьянь, выровняться и более не позориться. Но нет. Нет, он не мог вытерпеть всё это и не получить ничего в конечном итоге. Раз он взялся за эту авантюру, то будет играть до конца. Растянув самую что ни на есть дружелюбную улыбку, он пьяным голосом воскликнул, обращаясь к Ондолемару: — Эй, старик! У нас ещё тут осталось, — он выразительно потряс бутылкой. — Прис… присиденяйся, третьим будешь! О, лицо Ондолемара стоило того! Лимерт еле удержался от того, чтобы вульгарно не засмеялся в голос. Запечатлеть бы картину эту, да на стену повесить. Кажется, Лимерту окончательно снесло крышу, так как он продолжил концерт: — Игмунд, дружище. Мне кажется, он нас не уважает. — Что поделать, сыно-ок, — грустно протянул норд, и Лима впервые не покоробило от этого обращения. — Все эльфы сов… совшенно невоспитанные, — он икнул. — К-кроме тебя. — За воспитанных эльфов! — торжественно поднял бутылку альтмер и приложился к горлышку, делая вид, что пьёт. Краем глаза он отметил, как Ондолемар резко развернулся и, ускоренным шагом, направился дальше по коридору. А он-то всё голову ломал, чего бы такого сделать, чтоб старик к нему не приставал? А, оказалось, нужно было всего-то устроить пьянку с нордом! И почему раньше не попробовал? Вон, убегает, только каблуки по камню цокают. — Прекрасный тост! Лимерту показалось, или Игмунд пустил слезу? Расчувствовавшегося норда ему ещё не хватало! Лим, может, и тронулся, но медвежьи рыдания — это уже слишком для его, как оказалось, не такой крепкой психики. Он поспешил передать ярлу бутылку и тот в пару глотков осушил её, оглянулся, и кинул в руки какого-то уборщика. Парень, словно готовый к этому, ловко поймал её одной рукой и в лице не изменился. Лимерт кинул на него оценивающий взгляд. Худенький, тёмненький, ни чем не выделяющийся. На должность при дворе указывала метла во второй руке. Только смотрел он на происходящее спокойно, без лишних эмоций. Ловкие руки, непримечательная внешность и излишнее спокойствие. Перекупить его в собственные помощники, что ли? Такой человек мог бы ему пригодиться, учитывая, что после сегодняшней сцены, не один альтмер не станет служить эмиссару Лимерту как положено. Как бы имя его узнать?.. — Эй ты, чего уставился? — выкрикнул Лимерт, пользуясь неоднозначными привилегиями своего неоднозначного состояния. Парень, кажется, сперва и не понял, что обращаются к нему. И только когда пауза затянулась, поднял на талморца слегка удивлённый взгляд. — Вы мне? — негромко спросил он. Лимерт показательно оглянулся по сторонам. Пожалуй, это даже забавляло его. — А ты видишь тут кого-то ещё? Конечно, он видел. Вокруг было полно народу, но пусть только какой-то уборщик заикнётся, что талморец не прав. — Нет, господин эмиссар. А вот это уже Лимерту понравилось. Не смотря на то, что представлял из себя альтмер разве что пьяную свинью, но никак не господина эмиссара, насмешки в словах парня не было. Значит, толковый. — Как зовут? — потребовал он самым грозным тоном, на какой только был способен. — Ури, господин эмиссар. Что-то в нём было не так, кроме крайне хлипкого телосложения. Присмотревшись, Лимерт всё-таки понял, что именно. Его взгляд не был откровенно тупым, в отличии от здешних обитателей. Он смотрел внимательно, пристально и точно в глаза эльфа. Так, как смотрел бы, если бы собеседник был абсолютно трезв. — Да на кой он те сдался? Ну его, пойдём. Раздражение по отношению к Игмунду нахлынуло с новой силой. — Спокойно, щас идём. Ты! — Лимерт сделал вид, что ему трудно сфокусировать взгляд на Ури и совершенно бестактно ткнул в него пальцем. — Завтра в полдень чтоб в кабинете моём был, понял? Ур-ри. — Да, господин эмиссар. Что-то он заладил с эти господином. Зачем так пытаться выслужиться, если, по логике, утром Лимерт не должен ничего из этого вспомнить? Но Игмунд уже потянул вперёд, а напору этой туши сопротивляться было бесполезно. Когда они наконец добрались до комнаты и закрыли за собой дверь, Лимерт смог облегчённо выдохнуть. Он наконец сгрузил с себя тяжёлое тело и облокотил его о стенку. — Постой-ка, надо кровать расстелить. Стоит признать, что спальня ярла Маркарта впечатляла. Сами по себе покои были вполне роскошны, но что особенно поразило эльфа, так это то, что левой от входа стены просто не было. Да, она была полностью снесена, открывая чудесный вид на часть пещеры, выбитой в горе, да ещё и на небольшой водопад, что и вовсе захватывало дух. Водопад прямо в спальне — дёшево и сердито. Да, Саммерсету определённо далеко до скайримской роскоши. Хотя Лимерт не смог бы жить, а уж тем более спать в такой комнате, больно уж мешает звук падающей воды. На температуру такое дизайнерское решение тоже влияло не лучшим образом. Несмотря на то, что камин слуги топили здесь на совесть, в покоях всё равно было достаточно прохладно. Однако, толстокожего норда эти мелочи, судя по всему, совершенно не волновали. Теперь всё было в руках Лимерта. Ярл представлял из себя эдакие дрова, которые достаточно было уложить на кровать, чтобы забыть о них. Но если он сейчас не найдёт здесь весомого компромата, то все его старания обернутся прахом. А значит, что все эти презрительные взгляды Ондолемара были абсолютно обоснованы. Но ведь, в конце концов, Лим сам загнал себя в эту патовую ситуацию, так что теперь всё зависит только от него. Ярл, как и ожидалось, спал на белоснежной постели, а не на шкурах, как простые смертные. В процессе расстилания кровати мер заглянул под подушку, под матрас, в пододеяльник и в наволочку. Он искал что угодно: письма, тетради, всевозможные знаки запрещённой религии. Всё, что Игмунд мог бы прятать, а значит — интересующее эльфа. Потерпев неудачу в поисках, альтмер очень своевременно подумал о том, что кровать ярлу стелят слуги и вряд ли бы он хранил важные документы в таком месте. Но проверить стоило. Тело у стены напомнило о себе, издав неопределённый звук. Лимерт буквально переволок тушу на кровать и Игмунд, что-то пробормотав пару минут, всё-таки захрапел. Лим принялся изучать стол, платяной шкаф, тумбы и сундуки. Он вчитывался во всё, что находил, искал потайные ящики, но всё было тщетно. В отчаянии, злой как сто даэдра, он толкнул стол от себя и чуть не опрокинул его, словив буквально налету. Немалых усилий стоило тихо опустить мебель в её прежнее положение. Грохот определённо привлёк бы внимание. Чувствуя, что начинает закипать, альтмер вышел в часть пещеры… если её можно было так назвать. Скорее это был небольшой грот без каких-либо входов и выходов, кроме как через покои правителя. «А ведь тут тоже могут быть тайники» — пришла внезапно светлая мысль. Предчувствуя весёлую работёнку, талморский эмиссар принялся ползать на коленях по камню, выискивая и расковыривая рукой любую неровность. Сломав ноготь об один из камней, эльф громко ругался на себя за то, что так и не выучил заклинание для обнаружения тайников. Он провозился с этим не менее часа, а по ощущениям, так все три, но так ничего не обнаружил. Казалось, хропящий в кровати Игмунд над ним насмехался. «Что, съел, падла ушастая? А я белый и пушистый и просто люблю жриц. Доверять, доверять надо людям!» От безнадёги, Лимерт подхватил с пола один из лично выковырянных камней и, не глядя, запустил его прямо в водопад. Послышался стук отбившегося от пола, а затем покатившегося камешка. Лим сперва не понял, что произошло, а потом чуть не взвизгнул от радости. Неужели, всё было так просто?! Не думая, и лишь задней мыслью догадавшись выставить, на всякий случай, перед собой руки, эльф ломанулся в водопад. Каково же было его ликование, когда за водопадом обнаружился тайник! Небольшая комнатка, в которой категорически ничего не было видно. Лимерт немедленно призвал «Свет свечи» и комнатка раскрыла перед ним свои секреты. Она была маленькой — два метра на полтора. В стене торчал потушенный факел, рядом лежало огниво, а по центру возвышался… Лимерт не удержался и засмеялся — громко и победно. Всё равно за водопадом его никто не услышит. Алтарь Талоса! Самый настоящий алтарь! Даэдра его побери, он сделал это, он нашёл его! Он оказался прав в своих суждениях! На массивном метровом постаменте стояла скульптура, которую любой талморец узнает где угодно. Двусторонняя секира — знак лжебога проклятых еретиков. О, Лимерт определённо стал первым талморцем, у которого алтарь Талоса вызвал столько положительных эмоций. Но на этом сюрпризы не закончились. Привыкший уже цепляться взглядом за каждую неровность в стене, Лим обратил внимание на вполне себе очевидное углубление у потолка. Протянув туда руку, благо, альтмерский рост позволял, он легко дотянулся до схрона и вытащил несколько блокнотов. Пролистав страницы, Лимерт замер, сжимая в руках своё сокровище. Даже когда «Свет свечи» погас, он так и остался стоять, вглядываясь в темноту. Нет, в своё успешное будущее. Комнату ярла Лимерт покинул абсолютно мокрым, чем вызвал ещё больше ироничных и косых взглядов. Но ему было плевать. Сегодня Лимерт заработал себе ужасную репутацию… и заимел ручного ярла. Ледяная вода полностью отрезвила, лишив шального блеска в глазах. Теперь там отражался лишь холодный расчёт. Завтра встреча с Витой, а значит, сегодня ночью ему не спать. Нужно будет как следует изучить материал, дабы с утра, уже с информацией от девчонки, видеть более полноценную картину. Подрагивая от холода, но воспылав энтузиазмом, талморский эмиссар направился в свою комнату. Под одеждой у него таились личные дневники ярла Маркарта Игмунда.