Выдержки из дневников
16 июля 2018 г. в 12:40
«Брат вернулся домой слишком рано, с сияющими глазами, потрепал меня по щеке – и уселся у себя в углу, перебирая свои сокровища: те самые листочки травы, ленты из домотканой ткани и прочие безделушки. Когда-то я спросила, зачем он их тащит в дом, но он не ответил. А сегодня внезапно поднял голову и улыбнулся:
-Хочешь, покажу чудо? – и начал сплетать все эти безделушки вместе. Сложное плетение, похожее на сочетание тавро скоро застучало – зазвенело у него в руке. Когда он уже пристраивал этот странный ловец снов мне над кроватью, обещая, что все будет хорошо, и я больше не увижу кошмаров, по его ладони один из осколков стекла прочертил длинную царапину. Отмечаю это из-за того, что осколок был странным, словно от витража молочного стекла, исписанного мелкими закорючками. А он отскочил от него, облизнул руку – и убежал промывать порез. Что-то шепча на бегу».
«А ведь она мне соврала. Это так больно - понимать, что все её слова - ложь. Её глаза, её голос, её фигурка снятся мне по ночам, но она мне лжет. Она никак не может быть воспитанницей Лилич – отец однажды проговорился, что эту дамочку, прежде чем сослать сюда, лишили всех компаньонов, всего её штаба, всех помощников – попросту казнив их. Как и её саму, отправив на костер в Столице. Да и эти её фразы о том, что я похож на отца – откуда она может его знать, видеть, как он двигается, слышать, как он говорит?
А ещё, только после её разговора я вспомнил одну важную деталь – Мария умерла, когда мне года три было. При чем так, что отец до сих пор отводит глаза, не зная, что ответить. Даже Даниил с его хваленым умом разводил все эти годы руками, мол, просто уснула – и не проснулась. И с тех пор в Горнах живут Каспар с Викторией. Они бы не потерпели соседства с чужачкой. Или сказали бы отцу о ней. Может она просто пробегает по дворам Горнов – и уходит куда-то ещё? Может, проследить за ней? Или поспрашивать мальчишек – может, кто её видел?
И все же, как хочется попробовать её амулет, расспросить Данковского почему отец связался с ним, что такого особенного в нем?! И что их связывает?! Какие тайны?!»
«И как им все становится известно? Вчера я не успела выйти из школы, как рядом оказались сразу три Хозяйки – Ласка, Мишель и Таисия. Окружили меня, стояли, смотрели, потом по очереди погладили по голове и ушли, бормоча что-то о восходящей звезде. А у меня и так друзей нет!
Странно, я только сейчас это прочувствовала сполна. У меня нет друзей, мне не с кем поговорить по душам. То есть я всегда найду с кем съесть на перемене прихваченный из дома кусок пирога с говяжьим фаршем, с кем обсудить новые узоры в журнале по вязанию, с кем побродить по швейным лавочкам, выбирая костяные пуговицы на новое платье. Но вот с кем можно поговорить о настоящей тревоге у меня и нет. Мне некому доверить тот ужас, пережитый в ночи, те сны, что приходят вслед за отцовскими заметками. А после того как сегодня одна из девчонок из класса и вовсе выкрикнула мне «Изыди, Нина!», я поняла, что, как и раньше, когда на меня косились и шипели вслед: «Змеиное отродье!» доверять я могу только себе, отцу и книгам
И нет, я не Алая, я не Хозяйка, я не буду править Мостом, не буду строить Утопий. Я просто хочу стать врачом!»
«Странно, почему я вспоминаю такие сведения кусками? Не может ли она ворожить на меня? Только спустя трое суток после той встречи во дворе, слушая, как Юлия выговаривает отцам за то, что не проследили, хожу ли я в школу, сидя под окнами гостиной на первом свежем снегу, я задумался об этом. Почему я не могу иногда вспомнить простейшие вещи? Или все дело в той царапине от стекляшки, которую я вплел в амулет для Иды? Что это за осколок, почему его грани возвращают мне осознание реальности?
Спросить надо о прошлом родителей у тех, кто с ними был дружен до моего рождения. Завтра же после школы перейду дорогу – к Стаматину. Андрей не откажет в помощи!»