Город. 15 лет спустя

- Здравствуй, Потрошитель. – Раздается звонкий голосок за спиной собирающего едва видную под снегом сухую и ломкую твирь на границе города Артемия. Тот поворачивается, дергая уголком рта, словно желая сдержать ругательство. - Здравствуй, Самозванка. Выглядишь намного лучше. Хотя бы прикрыла коленки – и сняла шапку. Клара, стоящая чуть в стороне, с презрением посмотрела на жалкий пучок в его руках. - И этим сеном ты собираешься заправить свой аппарат? Ах, ну да, ведь все запасы свежей и сочной твири ты буквально две недели назад продал Андрею Стаматину, чтобы купить приличные подарки на Новый год семье. Что там будет? Жестянка с монпансье для маленькой девочки, мнящей себя ровней мне или Виктории? Пара костяных амулетов, вышедших из рук Червей - для мальчишки, не ставшему ровней ни тебе, ни твоему отцу? И, конечно же, пара толстых умных книг для одного столичного доктора? Тебе не кажется, что уместнее было бы дарить ему сейчас саван и уютный гроб? – она уже откровенно издевалась над ним. - Чего ты хочешь от меня? – мужчина складывает руки на груди и смотрит без всякой симпатии на молодую красивую женщину. - Ключи от Термитника и Боен. От обоих колодцев с кровью. От собора. От театра. Мне нужна власть над городом. – Она даже не собирается скрывать всю подоплеку своих действий. – А за это я дам тебе вот это.. – из складок платья на свет появляется две пробирки с сияющей алым золотом субстанцией. - Знаешь, что это? – она отступает назад. Покачивает пробирки в воздухе. - Да. Преобразованная кровь двух твоих соратников. Готовое лекарство от Песчанки. Панацея. - Жизнь твоего обожаемого Бакалавра. – Кивает Клара и отступает ещё дальше. - Принеси мне весь набор нужных мне ключей сегодня к полуночи на кладбище – и я отдам тебе одну. И не дрожи – Ласку я не трону. Пока. – Она хмурится, вспомнив кое-что неприятное. - Кстати, я забыла тебе сказать перед отъездом. Я тебе не прощу смерти моей милой Анны. - Она была воровкой, лгуньей и убийцей. Подходящая компания для святой. И ты знаешь сама – я убил её по твоему разрешению. - Артемий сжимает рукоять ножа, мечтая вскрыть эту девицу - без Линий, без жертвоприношений, просто убить, распотрошить, разделать как тушу молодой телки. - Если ещё раз подумаешь о таком – можешь попрощаться с кем-нибудь из чужих Приближенных – они все тоже сгодятся. – С тихим хихиканьем Клара растворяется в вечерних тенях. Артемий сплевывает в сторону – и возвращается к своему кусту. Он так и так собирался к Ласке, спросить у нее про твирь и савьюр. Но мысль о том, что спасение для Даниила придет к нему уже сегодня ночью, без хлопот, без трудов, после пары фраз и связки старых ключей уже медленно разъедает все мысли. Вскоре он уже не может ни о чем думать, бездумно перебирая те ключи, что висят на его поясе. За ключом от театра нужно идти к Бессмертнику. И Артемий, стряхнув с ладони ломкие стебельки, направляется в Город, с каждым шагом погружаясь в свои мысли все глубже и глубже, почти засыпая на ходу. В себя он приходит, не дойдя до театра буквально квартала. Открывает глаза, оглядывается. Справа от него – место, где некогда стоял дом его отца. Слева – голый пустырь, спускающийся к самому Горхону и дальше переходящий в Великую Степь. Степь, которая сейчас шепчет знакомым до дрожи в груди голосом о том, что все ещё исправимо. - Ты прав. Сдаваться сейчас нельзя никак – этот позор будет не только моим, но и твоим. Ты когда-то сказал, что не позволишь ей победить – хотя бы ради покоя Города. Чтобы жители не думали, кого следующим отправят на заклание. Стоит только начать… - Огонь пожрет твой Город. Твою Степь. Твою жизнь. Огонь солнца сменится пожаром войны, а та – огнем невиданной силы, не познанной мрачности. – Он почти слышит шелест её платья, улавливает запах её волос – запах опиума и могильных цветов. И не оборачивается. - Мы ещё поборемся, да, Дань?! – улыбаясь сквозь слезы. Точно зная, что Ласка была права, что на погосте уже выкопана могила, что Данковского живым он уже не увидит. На губах вскипает вкус поминального молока. - Светлана! – доносится откуда-то издалека голос Данко. И последнее наваждение пропадает. Даже во время Вспышки был шанс продержаться пару дней – без лекарств, на одном упрямстве. А Даниил упрям – да так, что своим упрямством он мог бы с половиной города поделиться! Они ещё вырвут свою окончательную победу. - Победы нам не видать. – Сухо бросает Каспар, аккуратными мелкими движениями заштриховывая на утро новый квартал. Артемий, медленно поднимает голову, трет онемевшее за ночь лицо. Спать на углу стола совещаний – не самая лучшая идея. Но что-то ценное в этом сне было - почти как во сне на Кургане. Разговор о ключах – и напоминание, что у них ещё есть его настои, благо в Машине полно сырья. Вот только пользы от них сейчас будет немного. Хотя бы, потому что спустя сутки зараза не покинула район, да ещё и перебралась через реку. - Итак, Сквер тоже под ударом. Что на Складах? – Каспар наконец откладывает карандаш в сторону, заканчивая красными штрихами перечеркивать чьи-то жизни. - Ночью была пальба, но сейчас все затихло. Грифово наследство делить сейчас явно не время даже для последних негодяев. – Ноткин сейчас сидит, что лучше всего остального говорит о том, что ночь была нелегкой. - Сгусток? – тон Каспара такой же невозмутимый. - Госпожа Рубина и моя Ласка в порядке, а мы со Станиславом прибыли в ваше распоряжение. – У самой стены на старом стуле устроился Влад Ольгимский-старший. Хотя Артемий мысленно для простоты называл его «средним» - чтобы не спутать с Боосом Владом. - И это делает твое заявление чересчур упадническим. – Спичка старался держаться, несмотря на страх и только-только накатывающую усталость. - Мы даже не знаем, что там творится, какова примерная смертность – а ты говоришь, что… - Смертность не соответствует скорости распространения заразы. Сейчас потери близки к статистическим показателям первых двух дней – не более трех десятков человек, хотя увеличение площади распространения соответствует скорее пятому-шестому дню течения болезни. – Хриплый, но твердый голос, произнесший это, принадлежал бледному темноволосому мужчине, стоящему в дверях зала совещаний. - Даниил?! - Артемий вскочил на ноги, не веря глазам. – Как… - Порошочек. Последняя порция - ещё с первого дня в этом городе хранил. Если бы не пара снов, не вспомнил бы о нем никогда. – Данковский осторожно прошел к столу с картой. – Представляешь, я совсем забыл, что шахматный столик в кабинете мы сделали из той тумбочки, что стояла у меня наверху. Я дополз до него, открыл дверцу и нашел там баночку с порошком, пару отмычек и три револьверных патрона. Запас из самого первого дня. - Ну, хватит, я понял. – Артемий подтаскивает к столу самый удобный стул в помещении, устраивает коллегу на нем. О последствиях приема безумной смеси они поговорят позже, сейчас важен сам факт того, что доктор Данковский жив и трудоспособен. - А почему ты здесь? Разве ты не должен сейчас смешивать панацею? Прости, Панацею? – Даниил слегка наклоняет голову набок, становясь похожим на некую птицу. И Артемию, стиснув зубы, приходится разочаровывать лучшего друга. По мере рассказа о Кларе, исчезнувшей крови, стрельбе и повторяющих свои же ошибки горожанах Даниил бледнеет ещё сильнее, вцепляется в край стола, переводит взгляд на карту. И встряхивает головой с почти фанатичным: -Значит, придется поработать. Надо попробовать отловить эту девицу до того как она погубит весь Город. И намного увереннее поднимается, тянет за рукав своего коллегу на улицу. Только оказавшись в недосягаемости чужих ушей, выдает главную тревогу последних минут: «Где дети, Артемий?!» - Где-то. Последний раз видел их вчера вечером, до заката ещё, здесь в Управе. Выглядели бодро, настроены были по-боевому. Так что за них можно не бояться. – Чуть сконфуженно говорит Бурах-старший. И замолкает, не став развивать скользкую тему. Даниил может, и рад был продолжить разговор, но вовремя заметил приближающуюся к ним девушку. Крепкую светловолосую горожанку он видел впервые – но она уверенно шла прямо к нему. И только когда эта особа лет двадцати оказалась совсем рядом, Даниил увидел насколько испуганный у нее вид. - Бакалавр, это правда? – она едва не вцепилась в руку Даниила. – Это правда, что чума пришла? Это не мы, честное слово… Что-то настолько резануло в этой фразе Данковского, что он буквально впился взглядом в лицо горожанки. - Грибочка?! – наконец не веряще выдохнул мужчина. - Ну, да. Ты же Башню разрушил, мы с братом тут оказались, потом выросли, живем.. А теперь здесь все взаправду, да?! – некогда вообразившая себя демиургом девушка всхлипнула с нескрываемым ужасом. Даниилу стало её почти жаль – трудно должно быть жить среди собственных кукол… - А почему вы тут оказались-то? – это уже Артемий, также в свое время удостоившийся внимания Властей. - А где нам быть-то ещё? Мы с братом отсюда, у нас родители на заводе работали всю жизнь. Потом эту Башню построили – и мы в ней немного заигрались. Мы не хотели тогда никого обидеть, просто без дедушки было плохо – а из-за глупого Симона все про него и не вспомнили! – В её голосе зазвенели давно забытые обиды. – И тогда мы решили всем им отомстить! Ну, а теперь мы поумнели! И ничего больше не строили, правда! И у Даниила кружится голова. Весь мир вокруг него, к которому он за все это время привык относиться, как к затянувшемуся сну оказался реальным. Он словно заново почувствовал запах мокрого снега, услышал бой колокола, отмеряющего каждый час жизни, ощутил на языке горечь принятого утром лекарства, после которого он не рискнул ни пить, ни есть. Даже тепло от стоящего рядом Гаруспика словно заново обожгло не только плечо, на котором покоилась лапища Артемия, но и сердце, переполнившееся благодарностью и нежностью. Когда таинственный кукловод дарит тебе твою мечту – это всегда вызывает вопросы. А когда мечта оказывается настоящей, живой, дышащей? Даниила слегка затрясло. - Да, я тоже долго привыкала к тому, что от моего «хочу» и братниного «а давай?» больше ничего не зависит. – С неожиданной печалью проговорила девушка. – Так ты нас спасешь?! И Данковский кивает с неожиданной твердостью: - Спасу! Вот только найду одну вздорную девчонку – и спасу! - А, ну так ты её в Приюте можешь найти. Если успеешь, конечно. А не успеешь – иди в Землю, там тебя ждут. – Проговорив это, Грибочка слабо улыбнулась - и поспешила обратно. Врачи переглянулись – и почти побежали по мокрому снегу в направлении дома Лары. «Клары у Лары не оказалось. Клара у Лары украла кораллы.. Какая чушь может придти в голову, когда за окном бушует стихийное бедствие, а ты сидишь в стареньком коттедже, тянешь горчащий травяной настой – и слушаешь воркотню младшей сестры с одной из аристократических барышень? - Слышал? - Ида присаживается рядом, заглядывает в глаза. – Девушки говорят, что из Земли снова Катерина вернулась. Темная хозяйка ревнует Белую к Городу, хочет вернуть его под свои руки – она слишком долго была единственной полноправной Хозяйкой, пока росли Мария и Виктория. - Ты же понимаешь, что Сабурова тихо покоится в Склепе, а это на самом деле Светлана? – я надеюсь, что мой голос сейчас не дрожит. - Кстати, я тут подумала.. Помнишь, отец сказал, что видел Клару в Горнах? Может, она в Склепах?! Только немного позже, записывая этот разговор, я заметил, что именно в этот момент и Ида отказалась от разделения родителей на «твой-мой». Выскочив за порог младшее поколение Данковских- Бурахов столкнулось со старшим. -Папа! – Артемида вцепляется в руку Бакалавра, смотрит на него неверящим светлым взглядом. И с другой стороны лишь менее страстно к нему жмется Данко, не способный сейчас даже выговорить о том, как он рад видеть второго отца более-менее здоровым. Даниилу пришлось всерьез сжать зубы, чтобы прервать трогательную сцену и перейти к деловому разговору. После короткого: «Рассказывайте» последовал краткий обмен новостями – и их совместная прогулка продолжилась в сторону окраины города. В Склепы они вошли все вместе.