Together

Что значит быть звездой футбола? Это означает не только упорные тренировки с утра до ночи, колоссальные нагрузки и сон в обнимку с мячом, но и периодические пресс-конференции, съемки, интервью, фотосессии, различные мероприятия и так далее. Иногда Ракитич все это ненавидит. Однотипные вопросы, вспышки фотокамер, попытки влезть в личную жизнь, обсудить жену, детей, его завтрак по понедельникам и цвет любимых носков. Они сидят в ряд, половиной состава национальной сборной, во главе с неизменным Златко Даличем, под прицелом видеокамер. Пока журналисты морально насилуют сидящего с одной стороны Анте Ребича, а с другой Матео Ковачича, Иван вырисовывает на непонятно откуда взявшемся листке бумаге узоры маркером, который он всегда на всякий случай носит с собой: мало ли, нужно будет кому-нибудь что-нибудь подписать, а карандаша у человека под рукой не окажется. Ему до невозможности скучно, даже немного тоскливо, а в очереди к «неповторимому» Ивану Ракитичу уже ломятся репортёры, размахивая блокнотами, диктофонами, фотоаппаратами и прочей лабудой. Если бы путь им не преграждала охрана, хорватов давно бы уже просто напросто порвали на сувениры. — Иван, можно взгляд чуть-чуть в камеру? — Иван, расскажите свои впечатления после чемпионата! — Иван, как Вы оцениваете шансы на победу в следующем мундиале через четыре года? — Иван, что вы чувствовали в момент решающего пенальти в матче с хозяевами чемпионата? Иван, Иван, Иван… Миллион вопросов, куда не повернись, только и успевай отвечать. Многие зачастую повторяются, многие совершенно абсурдные, Ракитича уже действительно начинает от них тошнить. Он откидывается на спинку стула и заглядывает за спину Матео. Через одного от Ивана сидит совершенно спокойный Модрич. Приветливо улыбается, охотно отвечает на вопросы журналистов, успевает даже шутить. И куда это, интересно, делся весь его пессимизм? Как бы то ни было, глядя на Луку, Иван немного успокаивается и даже перестает игнорировать журналистов. Среди толпы взгляд Ракитича падает на серьезную на вид девушку лет двадцати семи в строгом брючном костюме, очках-половинках и с папкой каких-то бумаг в руке. В отличие от остальных, она не толкается, не пытается пролезть впереди планеты всей, а терпеливо ждет своей очереди. Губы Ивана наконец вздрагивают в едва заметной улыбке, он наклоняется вперед, опершись локтями о стол и отрываясь от стула, смотрит прямо на нее в упор и таки ловит ее взгляд. Заметив, что она привлекла к себе внимание футболиста, девушка тотчас же распрямляет плечи, деловито поправляет очки и уверенно протискивается вперед, чуть ли не физически ощущая на себе внимательный взгляд серо-голубых глаз. — Давайте только быстро, — кивает ей Иван, усаживаясь на свое место поудобнее. Футболист ставит локти на подлокотники стула и соединяет пальцы перед собой, готовый выслушать вопрос. Она тоже кивает в ответ, включает диктофон и приятным голосом ставит Ракитича в тупик: — Скажите, пожалуйста, присутствует ли в сборной соперничество между двумя звездными полузащитниками, Вами и господином Лукой Модричем? Улыбка медленно сползает с лица Ивана. Журналистка, конечно, замечает это, но остается непоколебима в ожидании ответа. Ракитич ненавидит такие вопросы. Он устал уже отвечать каждый раз одно и то же, устал от попыток донести до любопытных СМИ то, что для результата важна командная игра, пресловутое соперничество способно лишь усугубить ситуацию на поле. Но он ведь сам подозвал ее к себе, значит пропустить неприятный вопрос мимо ушей уже не получится. Ракитич вздыхает и нервно перебирает маркер между пальцами. — Я не раз говорил о том, что каждый из нас уникален и хорош по своему. Если бы мы постоянно тратили время на бесполезные разборки, кто лучше, кто хуже, мы бы не то что до финала, из группы даже не вышли бы. Я искренне не понимаю, почему людям так нравится сравнивать футболистов, особенно для меня не понятен тот факт, когда играют в одной команде и подвергаются бесконечному подсчету взлетов и падений. И из этого еще умудряются сделать какие-то выводы о степени профессионализма, иногда даже тренера приплетают. Девушка слушает внимательно, понимающе кивая головой, а разошедшийся хавбек продолжает. — Нельзя сравнивать игроков из одной команды. У нас замечательный тренер, который знает свое дело, отличные, старательные ребята, мы очень много времени уделяем тренировкам, оттачиваем свое мастерство одинаково хорошо, чтобы потом показать на поле настоящий футбол и оправдать все ожидания, — закончив свою пламенную речь, Иван откидывается на спинку стула и откручивает крышечку от пластиковой бутылки. Закрыв глаза, он жадно пьет и, конечно же, не может видеть, с каким восхищением посматривают на него притихшие сокомандники. Но кое-кто все же смотрит внимательней всех. Иван этого так же не видит, но в широко распахнутых глазах наклонившегося вперед Модрича читается настоящая гордость за правильные слова, произнесенные его другом. Ну, может чуть больше, чем другом, но не скажешь же об этом любопытным СМИ? Иван не был с ними честен до конца и эта мысль заставляет Модрича ухмыляться. Соперничество среди двух хавбеков на самом деле существует. Но за пределы их кровати, которую они тайком делят на двоих, эта информация выйти ни в коем случае не должна. А вечером, когда возбужденный до предела Ракитич зажимал Луку в незнакомом душном коридоре, пьяно целовал его губы, спускался влажными дорожками поцелуев по накачанной шее к ключицам и нагло забирался холодными руками под футболку, недвусмыслено намекая на продолжение, Модрич таял от прикосновений, растворялся в поцелуях и все никак не мог понять, за какие такие заслуги ему достался Иван. — Значит, говоришь, соперничества между нам нет? — улыбается в губы мужчине Лука и закрывает глаза, чувствуя, как сильное колено упирается между его ног в стену. Иван затыкает его на несколько секунд поцелуем, Модрич цепляется за его плечи, требовательно тянет футболку на себя. — А как же споры о том, кто будет сверху? — Лука до крови кусает губы и без стеснения стонет, когда Иван входит него сразу наполовину. — Смысл? Конечно же я, — гордо отзывается тот и прижимает хорвата своим весом к стене, проникая еще глубже. Лука широко распахивает глаза и рвано дышит, жадно хватая ртом драгоценный воздух и царапая через футболку спину Ракитича. — Ты никогда не отказываешься, — Иван прикусывает мочку уха мужчины и он, черт возьми, прав. Лука, впрочем, действительно не против.