Together

Тренировка окончена и Модрич вприпрыжку бежит одним из первых в душ, потому что он мокрый в прямом смысле с головы до ног. Полузащитник привык выкладываться на поле на сто один процент, даже если это обычная тренировка в межсезонье. У капитанов задача даже сложнее, чем у всех остальных игроков — им вечно приходится тащить на себе игру. Лука стягивает с себя промокшую насквозь форму, накидывает пушистое полотенце салатового цвета на плечо и идет мыться. Раздевалка потихоньку наполняется шумными хорватами, суетой, идиотскими шуточками с грязными словечками, над которыми ржет вся команда и драками резиновыми шлепками. Последнее относится не ко всем, только к Субашичу и Ловрену, но суматоху они устроили знатную. Самое забавное, что первым замечание им делает не тренер, призванный соблюдать дисциплину, а балагур всея Хорватии Вида, правда, спустя несколько секунд сам же и присоединяется ко всеобщему веселью. Лука как можно быстрее ныряет в душевую кабинку, может как раз, чтобы не видеть и уж тем более, не участвовать. Прохладные струи воды стекают по разгоряченному телу, смывая усталость вместе с потом в водосток. Минуты две Лука просто стоит столбом, подставляя напряженную шею под мощные струи. Легкий массаж сейчас точно не помешал бы. Только вот, до врачей идти лень, а Ракитич еще даже не вернулся с поля. Лука плавно ведет ладонь от плеча вверх, поднимается по шее, заводит руку назад, закрывая глаза и наклоняя голову в противоположную сторону. Расслабиться это не помогает, но это максимум, чем мужчина сейчас может себя порадовать. Он берет с металлической полки флакон шампуня, выдавливает бесцветную массу себе на ладонь. Запах резкий, но приятный, освежающий. Модрич не ценитель пряных ароматов, он предпочитает холодные оттенки. Ваня Боснич зачастую шутит, что этим он подчеркивает свою капитанскую хладнокровность на поле, Лука даже не спорит с женой, доля правды в ее словах есть. Мокрые волосы сосульками свисают на глаза, хорват жмурится, смывает мыльную пену и привычным жестом откидывает их назад. Лохматый до невозможности. Даже через шум воды слышно, как его сокомандники принимают душ, умудряясь переговариваться через перегородки. Лука их не видит сверху в силу своего роста, внизу перегородка вростает в кафельную плитку, оно и к лучшему, зато прекрасно слышит. Мужчина даже не успевает выключить воду, как дверца кабинки распахивается и внутрь проскальзывает полуобнаженный Ракитич, который сразу же срывает с себя обернутое вокруг бедер полотенце и накидывает его сверху на дверь. — Нормально? — возмущенно разводит руками Модрич. Смысла от кого-то закрываться нет — что они там не видели? — Нормально, — с сияющей улыбкой кивает Иван и сразу же становится под душ, намыливает себя гелем. Лука шокированно качает головой, наконец собирается уходить, но его останавливают. — Ты куда? — К массажисту.  — Зачем? — Крестиком, блять, вышивать. Идиотские у тебя вопросы, Ракитич, отойди, я пройду. — Нет. — Нет? — Нет. — Не понял, что еще за хамство? — Не уходи. — Причины? — Я к тебе пришел. — Я вижу. А теперь, посторонись, пожалуйста, я выйду. Мне уже жарко. — Лука, — указательный палец Ракитича упирается в мокрую после душа грудь мужчины. Ох и не нравится тому тон футболиста. Обычно это плохо заканчивается. — Что? — Модрич не подает виду, что о чем-то догадывается. — Помнишь, ты проиграл мне минет в раздевалке? Модрич мысленно покрывает Ивана трехэтажными матами, на деле лишь поджимает губы и непонимающе смотрит на хавбека. — Не ломайся, солнце, давай прямо сейчас? — Ракитич выразительно приподнимает левую бровь и улыбается практически вросшему в стену Луке. Тот отрицательно качает головой. — Тебе все равно придется когда-нибудь это сделать. Так давай сразу, почему нет? — Ты же стонешь, как последняя шлюха, глупо будет так очевидно спалиться, — Модрич делает последнюю попытку спасти ситуацию. — Думаешь, никто ни о чем не догадывается? — ехидно выдает Ракитич, опершись влажной спиной о холодную плитку и скептически скрестив руки на груди. — Вообще, хотелось бы надеяться. — Слушай, давай уже, а? Постараюсь сдерживать эмоции. — Ты чего себя так ведешь? Я тебе что, услуги по вызову? — Началось. Сейчас ты сделаешь вид, что обиделся, я останусь без секса, даже извинюсь перед тобой, знать бы хоть, за что, а потом совершенно неожиданно выяснится, что ты меня обманул, да? Модрич поджимает губы и хмуро смотрит на Ивана. Тот прав, и это задевает. — Лука? — Ракитич несколько раз щелкает пальцами перед его глазами. — Ну что, прямо здесь что ли? — спустя целую вечность, Модрич наконец отзывается, выходя из транса. Иван с облегчением выдыхает и кивает. Ему уже не терпится, но Лука так сразу не может, ему нужна прелюдия, необходимо разжечь интерес. Он начинает с легких поцелуев, параллельно размышляя над тем, что в душе они еще ничего подобного не делали. В Гаве, где живет Иван, от недостатка солнца страдают в последнюю очередь, но его кожа почему-то всегда остается бледной. Он частенько упоминает тот факт, что намеренно загорать ему нельзя, и это подтверждается периодическим обгоранием с недельным нытьем по этому поводу в комплекте и целый чемодан средств от загара, для загара, до, во время и после. Ракитич все еще опирается спиной о нагревшуюся стену, свободной рукой обнимает Луку и прижимает к себе. Целоваться было бы значительно удобнее, если бы можно было выключить душ. Но вода создает дополнительный шум, заглушающий нежелательные для посторонних ушей звуки, да и особых неудобств не создает, так что, не лучше ли отдаться страсти и не обращать внимание на такие незначительные мелочи? — О! Иван! — над перегородкой вдруг совершенно неожиданно возникает взмыленная голова Марио. От неожиданности Ракитич сильно давит на плечи Луки и тот скользит вниз, царапая ногтями подтянутый торс мужчины, с характерным звуком падает на колени и прикусывает губу, чтобы не выдать себя недовольным возгласом. От таких действий на теле обязательно останутся длинные красные царапины — что прикажете говорить жене? Упал на поле, футболка поднялась вверх, проехался животом по газону. Сойдет. — Какая неожиданная встреча, Мáнджу, — с сарказмом произносит Иван, стараясь не смотреть вниз. Мокрые от воды ладони Модрича скользят по внутренним сторонам его бедер, оглаживают пах, намеренно задевая твердеющий ствол. — Да я спросить вот хотел… — Ну? — Модрич куда-то запропастился, а он мне срочно нужен. Не знаешь, куда он мог исчезнуть? Иван удивленно вскидывает брови и как можно более естественным тоном отвечает: — Модрич? К массажисту хотел идти, вроде. — Зачем? — Сказал, крестиком вышивать будет. Ракитич слегка вздрагивает от того, что его тонкую кожу в паху прикусывают острые зубы. Что же, вполне заслуженно. — Что-то связи не вижу, ну да ладно, — Манджукич озадаченно чешет затылок, Иван лишь пожимает плечами, мол, прости, больше ничем не могу помочь. Чужие пальцы обхватывают полностью вставший член, скользят сверху вниз повторяющимися несколько раз движениями, а Иван смело смотрит прямо в глаза ничего не подозревающему другу и даже не краснеет. — И что же мне теперь делать? — А… — голос Ракитича предательски вздрагивает на долю секунды, — а это срочно? — причиной было плавное погружение возбужденной головки в горячий, влажный рот, но откуда же Марио об этом знать? — Желательно, — в подтверждение кивает тот. — Мм, — «понимающе» мычит Иван, а сам со всей силы сжимает ладони в кулаки. На самом же деле, Модрич просто берет глубже и как бы Ракитич не держался молодцом, он не может удержаться от соблазна взглянуть хоть краем глаза на мужчину. Открывшаяся перед ним картина просто выносит мозг: стоящий на коленях Лука упирается одной рукой в стену, второй придерживает вставший член, его губы обхватывают нежную, теплую кожу, по ней уже течет солоноватая смазка. Ракитич шумно выдыхает и нехотя отрывает взгляд от потрясающего вида, переводя его обратно на Манджукича. — Просто понимаешь, он обещал мне помочь. — Да? — возможно, чересчур резко отзывается Иван. Его рука накрывает русую макушку и рефлекторно насаживает голову на себя. Модрич пытается возмущаться, но тотчас же получает легкую пощечину, чтобы не рыпался. «Ну я тебе потом устрою!», — мстительно размышляет он. Его язык плавно скользит по всей длине, обводя розовую головку по контуру, губы целуют выпирающие венки и Иван невольно закатывает глаза, стягивая длинные волосы хорвата на затылке. — Я-то думал, на него можно положиться, — голос Манджукича звучит как-то обиженно. Он жмурится, чтобы вода не попала в глаза, смывает с волос мыльную пену от шампуня. — Мм… — вновь тянет Иван. Это даже становится уже подозрительно, поэтому, хавбек срочно исправляется, — можно! — а Лука, тем временем, начинает более интенсивно двигать головой, вбирая член все глубже и глубже. Иван тратит последние силы, чтобы не застонать в голос. Как же он ненавидит в данную минуту эти блядские душевые кабинки, где видно голову соседа и можно спокойно переговариваться! — Ладно, пойду, поищу его, — расстроенно отмахнувшись, Манджукич наконец выключает воду и выходит из душа. Оба, и Ракитич, и Модрич, с облегчением выдыхают, и Иван наконец позволяет хриплому стону вырваться из груди. Он сводит лопатки вместе, закрывает глаза и подается вперед, упираясь головкой в гланды. Привыкший к подобному Модрич не заходится кашлем, а поднимает на него смиренный взгляд и невинно хлопает глазами. Иван готов кончить от одного лишь вида стоящего перед ним на коленях капитана хорватской сборной и Лука добивает его тем, что плавно отстраняется назад, нехотя выпуская член изо рта, невыносимо медленно облизывает возбужденный орган, словно леденец, и вновь косится на Ракитича. Взгляд того цепляет тянущуюся от припухших губ до головки ниточку слюны, Иван снова стонет, наблюдая за тем, как Модрич подносит кончик языка к члену, сначала практически невесомо касается его, затем, причмокивая, насаживается сам, помогая себе рукой. Мужчина теряет счет времени, тяжело дышит, периодически ощущая, как ноги подводят и скользят по мокрому кафелю, а в паху тянет скопившееся напряжение. Модрич зачесывает пятерней волосы назад и склоняет голову набок. Перед глазами Ракитича все плывет, мутный взгляд скользит по обнаженному телу, по стекающим по точеным мышцам каплям, по приоткрытым губам с трещиной, которые пошло облизывает язык… Нескольких движений рукой становится достаточно. Иван дергается, не удержавшись, громко стонет и обильно кончает Модричу на лицо. — Блять, Ракитич! — Лука жмурится и собирает ладонью с лица остатки семени, облизывая пальцы, пока Иван пытается прийти в себя. — Тихо, тихо, — хорват прислоняет указательный палец к своим губам, — потом убьешь меня. Тебя там Мáнджу искал, как бы. — Угу, я слышал — мрачно отзывается Модрич и наконец выпрямляется в полный рост. — Но теперь нам обоим необходимо принять душ еще раз. И разобраться с моим стояком.