Together

Мужчины умеют обижаться не хуже женщин. Это давно уже известно каждому, кто хоть раз серьезно ссорился с представителями мужского пола. Лука тоже умеет держать обиду. Вообще, он давно уже привык к дурацким шуточкам и мелкому подначиванию, но всему когда-нибудь приходит конец. На этот раз капитан обиделся основательно и, походу, надолго. Ракитич сидит за столом, откинувшись на спинку стула и закинув одну ногу на другую, и немигающим взглядом наблюдает за тем, как Лука битый час делает вид, что слишком занят важными переговорами в личных сообщениях. Но от внимательных глаз Ивана не скроешь, как хорват периодически бросает на коллегу высокомерные взгляды. — Привет, че делаешь? — громкий голос Виды в миг выводит Ракитича из транса и заставляет встрепенуться. И даже немного испугаться. — Блять, — хавбек хватается за сердце и закрывает глаза, чтобы перевести дух, — зачем так пугать? Домагой раскатисто смеется и дружески хлопает Ракитича по плечу. Тот нервно дергается от каждого прикосновения, видимо, приветствие футболиста знатно пощекотало ему нервишки. Наконец, ему удается немного прийти в себя, он даже опускает руку и открывает глаза. — Сижу, — ответ звучит максимально сухо, зато правдиво. — Вот это у тебя жизнь интересная, я прямо завидую! — острит Вида, отодвигая стул и присаживаясь наконец рядышком. — А если серьёзно? — Максимально, Вида, максимально серьезно. Это просто верхушка. Все. Дальше уже некуда. Убеждения подростка с юношеским максимализмом и рядом не стояли, — Ракитич качает головой. Он остается непреклонен и по-прежнему косится на Луку. — Вон, видишь? — он кивает в сторону серьезного капитана. — Перевоспитывают меня. Вида изо всех сил таращится на уткнувшегося в телефон коллегу, пару раз даже старательно протирает глаза кулаками. Проходит целая минута, Ракитич многозначительно косится на Домагоя, словно ожидая какой-нибудь оценки происходящего, но тот так и не понял ровным счетом ничего. — Эээм… — тянет защитник, сосредоточенно сдвинув брови и почесывая светлый затылок. — Да! Я чувствую угрызения совести, — возглас Ивана перебивает его. Тот эмоционально всплеснув руками, вновь замолкает и все возвращается на свои места. Домагой все еще искренне не понимает, что происходит. — Так, погоди. Давай расставим точки над «i», — блондин усаживается поудобнее, чтобы видеть обоих коллег, и поднимает согнутые в локтях руки, указательными пальцами вверх. Иван подтверждает свое согласие утвердительным кивком. — Он что-то печатает, возможно, тебе. Значит, вы не разговариваете, так? — начинает выстраивать логическую цепочку Вида. — Уже полдня, — соглашается Иван. — Так, окей… — судя по сосредоточенному выражению лица хорвата, он производит в своей голове важные стратегические рассчеты. Лука все прекрасно слышит, поэтому, в какой-то момент просто встает и демонстративно уходит прочь, даже не удосужившись задвинуть за собой стул. Домагой аж диву дается, но Иван остается непоколебим, в очередной раз утверждая, что это нормально. — Так что же все-таки случилось? — а защитнику жутко интересно, жизнь обоих его коллег — его личная Санта Барбара. — Трагедия мирового масштаба. — Не скажешь? — обреченно вздыхает Вида и Ракитич в ответ отрицательно качает головой, поджав губы. — Сам. Давай так, три попытки и я скажу. — Ладно. Кто-то кому-то изменил? Ребята, вы женаты, в чем соль? — Нет. — Хм… — Вида задумчиво почесывает подбородок. — Ты забыл ему что-то важное напомнить и из-за тебя он никуда не успел? — Неа. — Ты… — Почему по-твоему я всегда виноват? Может, это он виноват! — не выдерживает Ракитич. Видя проскользнувшую по губам коллеги улыбку, он возмущенно косится на него. — Невооруженным взглядом заметно, что он обижен, — отбивает подачу Вида и продолжает, — так вот… Тьфу, сбил. О! Ты что-то сломал иии… — он специально тянет, выжидающе глядя на Ракету. — Нет, все куда проще, — тот, в свою очередь, достает из нагрудного кармана на поло еще целую пачку мятной жвачки. Предложив угоститься Виде и получив сдержанный кивок, делится с ним, продолжая говорить, — Ни за что не догадаешься. Ситуация анекдотическая Домагой весь прямо аж расцвел и встрепенулся, ожидая отличную историю. — Он предложил мне сделать минет, — начал Иван серьезным тоном заядлого рассказчика. — А я предложил ему встать для этого на табуретку, чтобы удобнее было.