Книга Бытия

      События развивались быстро. От обычной жизни исповедующего человека до неопытного контрабандиста, чья работа могла закончиться в космических просторах не легкой смертью, даже не начавшись, и я буквально застыл, лишенный мыслей, желания действовать, словно у меня была абсанский припадок. Поток безжизненного, омегавского воздуха ударил в спину, и волосы зашевелились: золотистую копну волос усеяло по моему липкому из-за пота лицу.       - Немо, с тобой всё в порядке?       - А?       Атилус стоял рядом в гордо распрямленной осанке, но это обманчивое положение изменилось, когда я, похоже, прослушал сказанное мне. Неоновый свет улиц Омеги давал слабое освещение в закоулке. Я услышал хруст под тяжелыми ногами - крупный силуэт, сблизив короткое разделяющее между нами расстояние, слегка согнулся. Он поднял к моему, как мне кажется, побледневшему лицу трёхпалую кисть. Турианские пальцы начали бережно складывать волосы обратно.       Внутри стало жутко, потому что часть воспоминаний, дающих повод к понимаю, что происходящее действие обычное и непримечательное, исчезли. Я продолжал недоуменно всматриваться в заплетённые формы татуировок, аккуратно спрятанные глаза, сдерживая желание сглотнуть, чтобы протолкнуть ком в глотке.       Он жмёт меня к стене... Одна рука силой придерживает за талию, и почему в голове нет угрозы?       - Снова нанюхался песка, глупый человечек?       Я смотрел на Атилуса озадаченно: ещё когда-то он был определенно жесток, готовый поделить воссоздать в кисти как можно больше переломов, а сейчас держит в объятиях, и глубоко внутри груди закипает кровь. Сердце бешено колотится. Потихоньку рассудок даёт ответы: мы были спасены по чистой случайности кораблём, который покинул ту же планету, где нас пытались убить то ли по причине замять существование перевозимого груза, то ли наш заказчик нарушил сделку, подставив нас фальшивым грузом - но мы живы; несколько месяцев у нас была реабилитация.       Жизненные постулаты были втоптаны в грязь. Бог забыл обо мне. Сновидения о странных местах, обращении стали посещать меня реже. Что-то в далёком космосе манило, ждало, приказывало. Мне или кому-то - не знаю. Я нашёл способ, давший возможность развеять наваждение, - приём красного песка. А какой эпизод занимает Атилус?       "Он начал мне помогать, поделился сокровенными подробностями трагичного... прошлого. Люди и турианцы познали много потерь от войны, которая была не нужна ни тем, ни другим. Я... не оставил Ати...       - Ати, - очнувшись, сказал я.       - Немо, - выдохнул горячим и немного зловонным дыханием турианец, напоминая сегодняшнюю утреннюю кухню с особо острым заказом, где человеческий желудок вряд ли способен выдержать.       - Я не помню, занимались мы чем-то... столь серьёзным.       - Песок совсем отшиб память? - В голосе снова прорезались металлические ноты. - Нет, нет... Делать такое! С человеком. Не смеши духов, божественная светоч.       - Объясни тогда, каким образом твои пальцы оказались у меня под одеждой... О мой... бог...       Я заскрипел зубами.       - Люди сразу упоминают бога, когда им так делают, или это ты такой развратник? Любишь, когда кто-то смотрит?..       - Отвратительно...       - Да, отвратительно. Вас прям наизнанку вывернули. Такие мягкие и беззащитные, как азари. Вас только.. - Большая голова склонилась и пара острых зубьев обложили голую местность на шее, оставляя приметный укус, но не до крови, - укусишь - кровь ручьём побежит. Если бы на Войне людей не было огнестрельных орудий, то мы вас закусали, Немоооо. - Новый укус пришёлся в мочку уха.       И голос начал звенеть с обеих сторон. С прибоем крови я отлично выделял учащённый ритм сердца, не мог дать отпора. Я и не заметил, как распустил руки: одна ладонь крепко, до хруста в костяшках, стягивала пальцы вокруг длинного нароста на затылке, вторая нагло открыла мандибулу, и громкость рычания Атилуса повысилась.       - Мне намного легче, Ати...       - Что, на улице стыдно впервые попрактиковаться?       - Мы же... мужчины.       - Это... неважно, Немо. Твоя душа не имеет пола.       Турианец прервался и оказался под боком, помогая мне усесться на широком бедре, и я оказался на немного выше уровня костяной физиономии, мягко коснувшись твердой, плотной пластины с нанесенной татуировкой. Траектория возлежащих поцелуев следовала по линии.       - Раньше, когда я был молод, то не понимал, почему мне так нравится мой друг. Я скрывал чувства, как всегда, и ещё больше замкнулся после парочки неприятных инцидентов. Вся моя жизнь - большой неудачный инцидент. А ты, Немо, стерпел... мою жестокость и гнев через такую боль. - Я почувствовал, что три когтистых пальца проверяют мою руку, сломанную так давно, что сейчас мне было сложно вспомнить, что происходило на Иден Прайме. Воспоминания оттуда веют неестественным холодом.       - Ты мне напоминаешь моего друга, но он... больше не увидит ни рассвета на Палаване, ни моих неловких... взглядов, ни услышит вздохов огорчения... - Атилус задумчиво касался скулы, щеки, моих невольно дрожащих губ. - Здесь идеально подошли бы татуировки... Немо, ты... точно не потерявшийся турианский дух? Дух... Цимурруса...       - Прости... - отрицательно покачал головой я.       - Я не жду ответа, что ты знаешь, но, несмотря на всё, его дух наделил тебя многими чертами... И мне хочется узнать тебя получше, Немо, - мягко сказал он, - и Цимурруса, даже если ошибаюсь и его нет внутри... Ты... чувствуешь что-то ко мне?       - На девушку ты ни сколько не похож, - я поерзал на коленях турианца, чем вызвал нетерпеливо рычание, - и всё же, я... намагничен. Мне не отцепиться. Я никогда не любил. Это чувство незнакомо было, пока ты не начал помогать мне, вести себя странно, трогать...       - Я тут вспомнил кое-что. Клиент ждёт нас в "Знойке".       Мои губы скривились.       - Тогда... оставим разговор на потом. Двинем?       - Да, Немо, всё потом. В Цитаделе я свожу тебя в кино.