Год перестройки

      Несколькими днями позднее Райан, поднявшись по лестнице, замер на верхней ступеньке. Было всего шесть вечера, по вторникам он обычно не сильно уставал, а тут еще и выходные выпали по случаю Президентского дня. Но почему-то именно сегодня он чувствовал себя как выжатый лимон. Он собирался поспать часик в своей комнате, но дверь Марка оказалась открыта. Парень утром первый раз пошел в новую школу, а после уроков отправился на репетицию, но явно до сих пор оставался бодрым и полным сил. И, судя по доносившимся аккордам, бездумно перебирал струны на акустике. Звучало как приглашение.       Райан заглянул внутрь. Марк поднял голову и кивнул.       — Вернулся с репетиции? Я вроде не заметил машины.       — У папы еще были дела на работе. Он отправил меня на автобус.       — И меня, — вздохнул Райан. — Что за времена пошли, даже приличного персонального водителя не найти. — Он прошел в комнату. — Я присяду?       — Конечно. — Марк махнул рукой на кресло.       Устроившись поудобнее, Райан с интересом наблюдал, как пальцы Марка летают по струнам. Мелодия была плавной и грустной. Он потер бедро, разминая зажатые мышцы, и приготовился ждать.       Марк поднял на него взгляд.       — Болит?       — Нога-то? — Райан пожал плечами. — Немного. Я потерял часть мышц, и вся нагрузка идет на оставшиеся. Побаливает иногда.       — И лучше уже не станет?       — Не знаю. Но на самом деле сейчас уже лучше. Какое-то время мне понадобилось носить специальную шину. — «Шесть сраных месяцев» — Как я ее ненавидел. А теперь уже не нужно.       Доктор-то, конечно, рекомендовал, чтобы Райан и дальше ее надевал, а то мало ли что. Но не пошел бы он.       Марк кивнул.       Спустя какое-то время Райан все-таки спросил:       — Ну что, как думаешь, с этой школой все сложится?       — Сложно сказать. Первый день все-таки. И я в младшем классе старшей школы и новичок. Низшая каста.       — Помню-помню. — Райан пристально посмотрел на него. — А уроки как? Если сможешь улучшить отметки, это было бы хорошим доводом в пользу твоего решения остаться тут, с отцом.       Марк ответил коротким смешком.       — Да вообще не вопрос. Когда посмотрели на мои оценки в Лойоле, меня определили в классы начального уровня по всем предметам. Никакого тебе углубленного изучения. Должно быть просто.       — Ну и хорошо.       Райан откинулся на спинку кресла и просто слушал музыку.       Через некоторое время Марк спросил, так и продолжая перебирать струны:       — А у тебя в школе были, ну, угри?       — Было немного, не так сильно, как у тебя. Если они так напрягают, может, попросишь папу купить какие-то антибиотики или что там положено? Я вроде слышал, что сейчас появились новые средства. Хотя, думаю, с возрастом и так все пройдет.       — Жду не дождусь, — пробормотал Марк. — Так достало, что обзывают прыщом.       — Что, уже? В самый первый день?       — Ну, я, видимо, говорил с девушкой того парня. Но мы же реально просто разговаривали. А он подошел и такой: «Завали и катись отсюда, прыщ». Откуда мне знать, что она чья-то, на ней не написано же, что ее кто-то забрал.       — Людей не берут, — сказал Райан и тут же вспомнил вчерашний вечер и лежащего под ним Джона. — Ну, в смысле как вещь. А у этого парня наверняка куча комплексов, раз он не дает своей девушке и слова сказать какому-то несчастному девятиклашке.       — Возможно. — Марк покосился на него. — Я с ним справлюсь, там ничего такого. Но вот ваше гейство. Не хочу, чтобы появился еще один повод меня цеплять. Ты же не собираешься, ну там, ходить на родительские собрания вместе с папой и все такое?       — Боже упаси. Еще раз по собственному желанию переступить порог школы? Нет уж, спасибо. Не волнуйся. Джон отметил меня в твоих документах как еще одного человека для связи из местных, потому что это имеет смысл. Но это не делает меня еще одним родителем. Скорее всего, в школе и не узнают, что твой отец гей, если ты сам не расскажешь.       — Ага, уже бегу, теряя тапки. — Марк оглядел его. — И вообще, для моего родителя ты слишком молод.       — Ну да, — протянул Райан. — Это мне пришлось бы стать отцом в четырнадцать. Я тогда, кажется, был еще девственником. Хотя погоди, может, и нет. — Он ухмыльнулся.       — Фу-у! Блин, я не хотел этого представлять.       — Спокойно, никаких парней, только женский пол. Мэри Джо Питерсон. Рыжие волосы до жопы, личико как у ангела, мозги как у посудной губки. — Он скривился. — Мда, вкус у меня тогда еще не появился… Но у нее были лучшие сиськи и задница в классе, а в четырнадцать я больше ни на что особо не смотрел.       Он бросил на Марка внимательный взгляд.       — У тебя осталась девушка в Калифорнии?       — Неа. — Марк взял резкий аккорд. — Слишком бедный для девчонок из Лойолы. Им нужны парни с тугим кошельком.       — Ну теперь ты играешь в группе, — заметил Райан. — Соло-гитаристы всегда в цене.       — Наверно. Но поет у нас Кальвин. Парни мне даже бэчить не дают, пока голос ломается.       Райан рассмеялся.       — Ничего, осталось недолго. Репетиции нормально вписались в школьное расписание?       — Ага, я сегодня пришел даже с запасом, хотя и пришлось задержаться в школе, пока получал задания. В группе все хорошо. Правда, Патрик порвал со своей девушкой. Точнее, вроде она его бросила. Теперь он ходит весь в депрессии. Зато, — пожал Марк плечами, — написал новую песню, «Горечь», очень крутую. Над мелодией надо еще поработать, но слова четкие.       — Страдания — двигатель творчества, — пошутил Райан.       Внизу хлопнула входная дверь, а потом до них донесся голос Джона:       — Эй, где мой ужин?       — Ждет тебя в печи «Доминос»,— прокричал в ответ Райан. — Набери им, чтобы привезли, только заплатить не забудь.       По лестнице застучали шаги, а потом голова Джона появилась в дверном проеме.       — Вот вы где. — Он улыбнулся им обоим. — Марк, как школа?       — Ничего, — буркнул тот.       Райан медленно поднялся и, поглядывая одним глазом на мальчишку, повернулся к Джону.       — Иди в душ, — сказал он, — а я позвоню в «Доминос».       Он коснулся ладонью щеки Джона и коротко его поцеловал. Марк не поднял глаз, но и не скривился слишком уж сильно. Начало положено.              К субботе Райан уже начал сомневаться. Марк много времени проводил у себя в комнате и спускался в основном, только чтобы поесть. Райан не мог точно сказать, то ли это из-за нежелания видеть их с Джоном вместе, то ли просто из-за подростковой обозленности на весь мир. На конкретные вопросы они получали в лучшем случае односложные ответы. В школе нормально. На репетициях все хорошо. Домашка сделана. Нет, ему ничего не надо. Райан решил, что им не оставалось иного выхода, кроме как дать пацану все переварить.       Джон, будь его воля, вообще бы воздерживался от любого контакта с Райаном в присутствии сына. Райан, помня о прошлых разговорах, специально то приобнимал, то иногда чмокал Джона на глазах у Марка. И хотя тот периодически картинно кривился или бурчал себе под нос «бе-е» или «у себя соситесь», Райану казалось, что парня в большей степени занимают совсем другие проблемы. Когда тот отвлекался на что-то свое, их нежности не удостаивались даже взгляда. Напускная реакция Марка виделась Райану скорее способом сыграть на чувстве вины отца. И, к сожалению, запас той вины у Джона уже подходил к концу.       Райан сидел за кухонным столом в компании двух пособий и таблицы, пытаясь разобраться в тонкостях гормонов надпочечников, когда выносивший мусор Джон вернулся и устроился напротив. Райан поднял на него взгляд и отодвинул книги в сторону.       — Что-то случилось?       — Да нет, просто… Блин, воспитание детей — самая важная работа, что есть у человека, а делать ее приходится методом тыка.       «Мне твой метод тыка очень даже нравится». Он не стал делиться шуточкой и постарался подобрать какие-нибудь подбадривающие слова.       — Погоди, еще не вечер. И Марк вроде не выглядит несчастным. Он показал мне свой тест по математике, ему поставили четыре с плюсом.       — Правда? Он не говорил. — Джон просветлел, но тут же нахмурился. — Почему он рассказывает тебе больше, чем мне?       — Я для него не так важен? — предположил Райан.       Топот ног по ступенькам возвестил о явлении самого чудо-мальчика. Они проводили взглядами Марка, который сразу двинул к холодильнику, достал колу и направился обратно к лестнице. Но потом замер и вернулся к ним, тоже сел за стол и открыл банку.       — Кола, завтрак для чемпионов, — сострил Райан.       Марк поморщился, не оценив шутку. «Ну ладно».       — Так что, Джон, — спросил Райан, — сам купишь продукты или мне съездить?       — А у тебя есть время? Ты же вроде к экзамену готовишься.       — Который будет в понедельник. А сегодня суббота. Даже образцовый студент вроде меня не может зубрить сорок восемь часов без перерыва. Время есть.       — Спасибо. Ненавижу эти чертовы тележки, — поделился Джон с притворной непринужденностью. — В прошлый раз я ею снес стенд с рождественскими наклейками на окна.       — И теперь мы знаем, когда ты в последний раз ездил в супермаркет. Марк, тебе что-нибудь купить?       Тот покачал головой, но потом сказал:       — У меня есть один вопрос.       — Давай, — подбодрил его Райан.       — Что делать, — медленно начал Марк, — если кажется, что один человек принимает наркотики?       Райан повернулся к Джону. Это явно был вопрос для настоящего родителя.       — Смотря кто и что, — сказал тот. — Зависит от того, травка это или, скажем, мет, и кто этот человек, твой друг или просто знакомый.       — Да блин, не травка, пап. Я все-таки не настолько наивный. Если честно, даже не знаю, что это за наркотик, а его близкие друзья вроде как не волнуются.       — Тогда сложнее. Если тебе этот человек небезразличен и ты можешь с ним поговорить, то вот, наверное, первый шаг. Узнай, на чем он сидит, готов ли принять помощь. Или поговори с его друзьями, выясни, почему они ничего не делают. Только осторожно. Это не те вещи, в которые стоит серьезно ввязываться. А я знаю этого человека?       — Неа. Парень один из школы. Но он мне нравится, не хочу, чтобы он плохо кончил.       — Если это мет, то вытаскивать его надо прямо сейчас. Эту дрянь практически невозможно бросить. Если что-то другое… ты должен сам решить, сумеют ли помочь учителя или родители.       — Я не могу кому-то рассказать, иначе он со мной вообще перестанет общаться. — Марк вздохнул. — Знать бы, что делать.       — Даже взрослым сложно справиться с зависимостью. У нас по этой теме был курс на целый семестр, — вставил Райан. — Будь рядом, говори с ним, но не давай затянуть и себя.       Марк молча кивнул, но так и остался сидеть, смотря в окно и медленно допивая газировку. Кажется, его чуть отпустило, и Райан почувствовал, как поползло вверх собственное настроение.       — Вот что, Марк, а не хочешь со мной в супермаркет? Накупим побольше печенек, рулетиков с кремом и прочего, пока твой папаша платит.       Джон пнул его, но тут же замер от раздавшейся трели телефона. Он взглянул на экран, и по тому, как окаменело его лицо, Райан догадался, кто звонит, еще до того, как Джон произнес: «Что такое, Синтия?»       Бывшая жена взяла привычку звонить каждый день, чтобы выслушать отчет о Марке и, как казалось со стороны, со вкусом повыносить Джону мозг. Райану хотелось, чтобы тот просто вешал трубку, но, видимо, врожденная вежливость или, может, остатки чувства вины не позволяли ему этого сделать.       — Ты где? — настороженно спросил он. — Сейчас? — Пауза. — Ладно. Ну, остановить я тебя не могу. Да, он тут.       Но Джон закрыл телефон, вместо того, чтоб передать его сыну, и неразборчиво ругнулся себе под нос.       — Мама звонила из аэропорта, — сказал он Марку. — Она приедет через час.       Пацан вскочил, опрокинув стул.       — Я к ней не вернусь! Она меня не заставит, я просто опять сбегу.       Джон поморщился.       — Марк. — Райан взглядом остановил его. — Подними стул и сядь обратно. — Он дождался, пока тот подчинится, и продолжил твердым голосом: — Ты прав. И не вернешься к ней, если не хочешь. Мы с твоим папой этого не допустим.       Он повернулся к Джону и приподнял бровь. «Твой ход».       — Она сказала, что ей нужно тебя увидеть, — сказал Джон. — Ей кажется, что такие важные решения о твоем будущем по телефону не принимают.       — Она попробует выбить из меня обещание вернуться домой. В смысле, в Лос-Анджелес. Не хочу ее видеть.       — Извини, сын, но я не могу просто дать ей от ворот поворот.       — Да пошла она!       — Будет трудно, но если ты на самом деле хочешь остаться, то должен суметь глядя матери в глаза сказать: «Я люблю тебя, но хочу жить с отцом». Ей нужно услышать эти слова от тебя самого и понять, что это действительно твое собственное решение. Сможешь?       Марк пнул дверцу шкафа носком кроссовка.       — А этот с ней?       — Я не спрашивал.       — Вот его я точно видеть не хочу.       — Мы будем рядом, — сказал Джон. — Ты не один. Но если принял взрослое решение, учись его отстаивать.       Марк уставился в пол и медленно кивнул.       — Ну что, — начал Райан, — у нас с вами есть час. Кого-нибудь снедает непреодолимое желание помыть ванную?       — А надо? — простонал Марк.       — Лучше навести порядок, чем изводить себя. Сделаем воскресную уборку на день раньше. И мне не хочется, чтобы Карлайл, если он приедет, увидел тут грязь и бардак.       — Я займусь посудой и кухней, — вызвался Джон.       — Ну что ж, ванную я сам предложил. — Райан притворился удрученным, но ему и правда хотелось чем-то занять руки. — Марк, пылесос зовет.              Райан начищал раковину, когда позвонили в дверь. Он хмуро уставился на керамические стенки, в которых не отражалось его лицо, потому что эмали было уже гребаных сорок лет и ее следовало обновить лет двадцать назад. Нет, эту ржавчину ничем не ототрешь.       Он выпрямился и убрал в шкафчик моющие средства, после чего медленно спустился вниз. Джон стоял у двери, Марк вроде бы затихарился на кухне. Судя по голосам, Синтия приехала вместе с Карлайлом.       А потом Джон воскликнул:       — Тори! Привет, дочурка, рад тебя видеть!       Райан как раз преодолел последние ступеньки, когда Джон подхватил дочь на руки. Тори заметила его, когда ее поставили на пол, и тут же подбежала.       — Райан!       Ее руки сомкнулись у него за спиной, и он с улыбкой обнял ее в ответ.       — Привет, принцесса. Волосы огонь.       — А что с волосами? — спросил Джон.       Райан ухмыльнулся Тори.       — Мелирование, да? Он-то заметит, только если ты в зеленый перекрасишься.       — Кажется, нас не представили, — раздался рядом женский голос.       Райан поднял глаза и впервые взглянул на бывшую жену Джона. Он, конечно, видел ее на фотографиях, но вживую она выглядела более хрупкой, не такой уверенной в себе. Или это из-за долгого перелета и округлившегося живота?       — Райан Уорд, — сказал он, не протягивая руку из-за тесноты в прихожей. — А ты, наверное, Синтия. Проходи, присаживайся. Что-нибудь принести? Может, воды или чая?       — Эм. — Она не сводила с него настороженного взгляда.       — Да, — прервал их Джон. — Давайте пройдем в дом и сядем.       Он провел их в гостиную и предложил Синтии самое удобное кресло. Она уселась и, кажется, невольно с облегчением выдохнула. Высокий блондин — судя по всему, Карлайл — устроился рядом на подлокотнике. Собственник или хочет занять позицию повыше? Джон неловко присел на край дивана.       Райан продемонстрировал свой статус, выбрав глубокое кресло-реклайнер. Низко и расслабленно, с расставленными коленями. Поза уверенности. Все эти маневры казались бы смешными, если бы не затрагивали детей.       Кстати, о детях…       — Эй, Марк, — позвал Райан. — Раз уж ты на кухне, захвати для мамы бутылку воды и давай иди к нам.       Марк появился спустя несколько секунд с бутылкой в руках и упертым выражением на лице. Тори заметила его и быстро заняла место на диване рядом с отцом. Марк угрюмо подал матери воду и сел в кресло с высокой спинкой, застыв в деревянной позе. Секунду-две все просто поглядывали друг на друга.       А потом Синтия кашлянула и начала:       — Как ты, Марк?       — Нормально.       — Я… мы, мы с твоим отцом, хотели с тобой поговорить. — Она жестом показала на Карлайла, и Марк нахмурился еще сильнее.       — Отчимом.       — Не перебивай мать, — рявкнул Карлайл. — Ты хоть знаешь, как она волновалась?       Джон поерзал.       — Слушайте, нам нужно обговорить все спокойно. И может, Тори пойдет посмотрит телевизор? Дело все-таки касается Марка.       — Вот еще, — заявила Тори. — Не пойду, я тоже хочу жить с тобой.       Райан поперхнулся. Синтия сверкнула глазами на Джона и пронзительным голосом воскликнула:       — Видишь?! Ты забрал у меня сына, а теперь еще и дочь хочешь украсть?       — Никто никого не крадет. И Марка я не забирал, ты сама его потеряла. В любом случае крик нам не поможет.       Карлайл развернулся к Тори.       — Идите наверх, юная леди. С тобой мы позже поговорим.       — Нет, — сказал Джон. — Если она сама в это влезла, то пусть уж остается. Давайте вместе все обсудим, выскажемся открыто. Но, Тори, сперва мы поговорим о Марке. Твоя очередь будет позднее.       — Марк всегда первый, — буркнула она, но все же отодвинулась вглубь дивана и затихла, поглядывая на всех настороженно.       — Ну что ж, — обратился Джон к Синтии, — как я понял, ты приехала, потому что хочешь услышать решение Марка непосредственно от него лично. Чтобы быть уверенной, что это правильный выбор.       Но она уже качала головой.       — Неправильный. Он должен быть дома, должен учиться в хорошей частной школе и жить с родителями и сестрой, а не ходить во второсортную муниципальную школу и ночевать в общежитии. — Она бросила на Райана гневный взгляд. — И кстати, почему посторонний лезет в наши семейные разговоры? У вас, молодой человек, разве нет дел где-нибудь еще?       Райан не двинулся, но глянул на Джона и приподнял бровь.       «Тебе решать».       Джон помедлил, но потом сказал:       — Он здесь живет. Его это тоже касается.       — Я не хочу обсуждать все при нем, — настаивала Синтия.       — Он такой же чужой, как и Брэндон.       — Что ты имеешь в виду? Брэндон мой муж.       Джон набрал в грудь воздуха. Райан не сводил с него взгляда, стараясь передать им всю необходимую поддержку. «Я могу уйти, могу остаться. Делай, как тебе нужно, малыш».       Джон произнес, просто и четко:       — Ты привела Брэндона в нашу семью, когда полюбила его. А я люблю Райана.       — Ты что?!       — Люблю его. И живу с ним.       Впервые за вечер Синтия лишилась дара речи и могла только беззвучно открывать и закрывать рот, словно рыба.       Марк коротко улыбнулся Райану. То ли наслаждался замешательством на лице матери, то ли посчитал, что про него и его выбор теперь забудут.       «Если бы. Пораскинь мозгами, пацан».       И естественно, первыми же словами Карлайла были: «Собирай вещи, Марк. Ты уезжаешь сейчас же».       — Ни за что! — Марк словно врос в кресло. — Мне здесь нравится, и никуда я не поеду.       К Синтии вернулся дар речи:       — Ты не будешь жить тут, с этим… извращенцем, — ткнула она дрожащим пальцем в сторону Райана.       — Ну-ка, сбавь обороты. — Голос Джона стал жестче. — Никаких ругательств. Райан мой бойфренд, как когда-то был твоим Брэндон.       — А он знал, что у тебя сын-подросток, да? — вскинулась Синтия. — Это он предложил привести Марка сюда? Поселить мальчика в одном доме вместе с вами?       — Следи за языком, — сказал Джон. — Тори незачем знать, в каком направлении идут твои мысли. То, что мы с Райаном стали встречаться, не имеет никакого отношения к переезду Марка. Разве что ребенка легче растить в доме, где есть двое взрослых. Марк мой сын. Я никогда не сделаю ничего, что бы ему навредило.       — Откуда мне знать?       В голосе Джона слышалась горечь.       — Ты же знаешь меня двадцать лет, Синтия. Ты не боишься за Тори, когда речь идет о Брэндоне, а ведь с ним вы знакомы всего четыре года.       — Шесть, — бросила Синтия со злобным удовольствием. Райан увидел, как этот укол попал точно в цель, и подсчитал: еще за полтора года до развода.       Внезапно пальцы Синтии сжались на подлокотнике и колене мужа до белых костяшек. Карлайл вроде как поглаживал ее по руке, чтоб успокоить, но Райан решил, что он скорее пытается разжать мертвую хватку.       — О господи! — сдавлено вскрикнула Синтия. — Господи, ты гей! Я же была с тобой, а ты гей! Ребенок… Мне надо провериться на ВИЧ… Если ты… Ты же мог принести домой любую заразу.       — Хватит, — резко оборвал ее Джон. — Синтия, послушай меня. С тобой и ребенком все хорошо. По крайней мере с моей стороны. До Райана у меня не было никого, кроме тебя. Никогда.       — Можно подумать, она в это поверит, — презрительно бросил Карлайл.       — А стоило бы. Я никогда ей не врал. И ни с кем не был, даже не думал ни о ком, ни о женщине, ни о мужчине, до развода. Потом, да, пробовал встречаться с женщинами, но не спал с ними. А потом появился Райан.       Синтия уставилась на Джона, как будто пытаясь просветить рентгеном, но через какое-то время все же кивнула.       — Ну да, ты и правда вечный бойскаут, всегда образцово-показательный. Но не сказать мне, что ты гей — как ни крути, это вранье.       — Тогда я не был геем.       Джон глянул на Тори, которая сидела с круглыми глазами, вжавшись в спинку дивана. Райан подумал, что она получила чуть больше взрослых разговоров, чем рассчитывала, но, может, так оно и лучше, чем держать все в секрете. Джон повернулся и к дочери и напрямую сказал:       — Когда я встретил твою маму, первого сентября в десятом классе, я подумал, что в жизни не видел никого красивее. И влюбился, вот так сразу. И следующие два года бегал за ней, пока она не сдалась. А потом мы поженились.       — Потому что я была беременна, — горько сказала Синтия. Она повернулась к Тори и опустила глаза, но продолжила глухим голосом: — Думаешь, ты бы вообще взглянул на меня после выпуска, если б не ребенок?       Джон ответил, все еще смотря прямо на Тори:       — Я с самого начала собирался жениться на твоей маме. Она права, что если б не ребенок — ваш старший брат, который умер, я бы подождал с браком. Мы сыграли свадьбу в восемнадцать, это очень рано. Но я не жалел. И до сих пор не жалею. У нас были хорошие годы, а тебя с Марком я не променяю ни на что в мире. Но мы с твоей мамой стали другими, и нам уже не подходило то, что было между нами. Она встретила Брэндона. А я теперь встретил Райана.       — И он сделал тебя… геем? — тихо спросила Тори.       — Нет, цыпленок. Я первый его поцеловал. Я сам его добивался и в итоге убедил, что мы должны быть вместе. Потому что делаем друг друга счастливыми.       — Это полная хрень, — заявил со своего места Карлайл. — У тебя здесь неподходящая обстановка для жизни Марка. Я знаю уйму адвокатов и судей, закон на стороне Синтии.       «Пора вернуть разговор к главному вопросу».       С гулким бум-бум Райан закинул ноги на журнальный столик, и медленно оглядел комнату.       — Давайте отложим в сторону тему геев, — твердо сказал он. Все уставились на него. Вот и хорошо. — Важный вопрос, который нам надо решить, это где Марку будет хорошо и спокойно, по крайней мере на ближайшие несколько месяцев. Здесь у него есть дом, он снова ходит в школу и делает успехи, играет в группе.       — Я запретил ему ходить на репетиции, пока он не улучшит успеваемость, — оборвал его Карлайл.       — Значит, ты не слишком хорошо понимаешь Марка. Сколько бы лет его ни знал, — ответил Райан. — Музыка для него не баловство, которое, как компьютерную игрушку, можно отобрать в наказание. Музыка — это часть его самого, он будет заниматься ей всегда, и она ему необходима. Я пятнадцать лет играл на гитаре, но в жизни не дорасту до уровня, который у него уже сейчас. — Он кивнул в ответ на благодарный взгляд от Марка. — Местная школа, может, и похуже, чем та, в которую он ходил, но если здесь он получает четверки и пятерки, как на этой неделе, значит, ему она подходит больше. А если его тут еще и не задирают, значит, она подходит ему гораздо больше.       — Он никогда не поступит в хороший колледж после школы вроде йоркской.       — Он не поступит в хороший колледж, и если вылетит из Лойолы, — заметил Райан.       — В конечном итоге решать Марку, — сказал Джон. — Ему пятнадцать лет, он уже вправе делать свой собственный выбор. Пусть лучше живет со мной, чем сбегает от тебя, Синтия. Если, конечно, это то, чего ему все еще хочется.       Марк побледнел, когда все взгляды обратились на него. Он сглотнул, но произнес довольно твердо:       — Я хочу жить с папой.       — И его бойфрендом? — возмутился Карлайл.       — И с Райаном, — спокойно ответил Марк. — Райан мне нравится, и он относится ко мне как к человеку. Я хочу остаться.       — Из-за родителей-педиков над тобой будут издеваться куда больше, чем дома, — сказал Карлайл.       — Может быть. Но, думаю, я справлюсь.       — Ну а я этого не позволю. Мой ребенок не будет жить с парочкой извращенцев, словно я не сумел ему дать ничего получше. Ты возвращаешься домой, а там закончишь школу как миленький и поступишь в колледж, о котором я смогу рассказать людям с поднятой головой.       — Это не твоя жизнь, — прорычал Джон.       — Мой дом, мои правила.       — Поэтому Марк и ушел. И поэтому ему лучше здесь.       Карлайл посмотрел на жену.       — Вели сыну, чтобы он поехал домой с нами.       Марк вскочил.       — Ни за что! И как ты собираешься это сделать? Будешь тащить меня за волосы через стойку досмотра в аэропорту? Да я тебе нужен только потому, что иначе ты подпортишь свой сраный имидж.       — Следи за языком! — рявкнул Карлайл.       — Да пошел ты!       — Марк. — Райан послал ему красноречивый взгляд.       — Марк куда-то поедет, только если сам так решит, — сказал Джон. — Здесь у него есть дом. Ему выбирать.       — Опека по закону у Синтии. Она может затаскать тебя по судам.       — И силком вернуть Марка туда, откуда он уже однажды сбежал? Ну и кому от этого хорошо?       Синтия протянула руку к Маркусу.       — Разве ты не хочешь вернуться домой, милый? Я знаю, что у нас не все было гладко, но это все-таки твой дом.       — Уже нет.       — Ну как ты можешь так говорить? — жалобно спросила она. — Разве тебе не хочется жить в настоящей семье?       — У нас тоже семья, — упорствовал Марк. — Папа, Райан и я. Нам неплохо живется.       «Молодец». Райан поймал его взгляд, твердо кивнул, и парнишка сел чуть прямее.       — Пусть Марк останется с нами до конца учебного года, — предложил он. — А после посмотрите, какие у него оценки, как идут дела в группе и все остальное. Увидите, нашел ли он тут свое место.       — Не знаю, — уже тише произнесла Синтия. — Я просто… Все так сложно. — Она потерла поясницу.       «Она же беременна. И на ее глазах сын уходит от нее к бывшему мужу». Райан продолжил уже помягче:       — Синтия, ты, наверное, страшно устала. Не хочешь немного полежать? Оттого, что ты часик отдохнешь, ничего не изменится, а тебе нужно думать и о будущем ребенке.       Она посмотрела на него с прищуром, словно ожидала какого-то подвоха, но секунду спустя кивнула.       — Да, было бы неплохо.       — Марк, — сказал Райан, — отведешь маму наверх в гостевую комнату? Я сменил там постельное белье, пусть она немного полежит.       — А ты тут кто, жена Джона, что ли? — издевательски бросил Карлайл.       «Скорее уж муж».       Райан не стал ему отвечать. Кого волнует, что этот козел о нем думает?       — Погодите, — подала голос Тори, когда Марк встал, чтобы проводить мать. — А как же я?       Райан повернулся к ней.       — Тебя взяли в тот школьный спектакль? Куда вы с Шар пробовались?       — Ну да.       — На хорошую роль?       — Нормальную, но главную отдали Шар, и, по правде, это нечестно. Она половину слов не помнит, а я уже выучила и свои, и ее.       — Это же твоя первая роль, — заметил Райан. — Тебе надо сыграть так, чтобы у всех челюсти поотвисали. И тогда в следующий раз сможешь уже попробоваться на главную. До окончания школы будет еще много спектаклей, если это на самом деле твое.       — Ну, наверное, но… Я хочу жить тут.       — Слиться с дебютной роли — не лучший способ произвести впечатление, — с сомнением протянул он. — Мне казалось, у тебя в школе дела шли неплохо, пятерки и все такое. И Шар, судя по твоим рассказам, хорошая подруга.       — Ну да, она ничего.       — И подумай вот о чем. — Райан спустил ноги с журнального столика и наклонился к ней. — Скоро ты станешь подростком. Тебе правда хочется, чтобы двое дядек, вроде меня с твоим папой, стали твоим основным источником информации об одежде… мальчиках… косметике… тампонах?       — Бе-е, Райан!       — Видишь? Ты даже самого слова при мне стесняешься.       Райан глянул на Джона, передавая эстафету ему. «Командная работа».       — Тори, тебе здесь всегда рады, — сказал Джон. — Но думаю, маме бы не помешала твоя помощь с будущим ребенком и всем остальным. А еще она куда больше расскажет тебе о девичьих делах, чем мы. И потом, разве ты не мечтала посмотреть на нового братика или сестренку?       — Может быть.       — Здесь у нас все не сразу устаканится, нам с Райаном и Марком нужно немного времени, чтобы привыкнуть к новой жизни. Если выдержишь, я бы предложил, чтобы ты пожила с мамой хотя бы до конца учебного года и родов. А потом мы соберем большой совет, посмотрим, как у всех дела. Сможешь так?       — Ну, наверное, — тихо сказала Тори. — Но я по тебе скучаю.       — И я по тебе, Тори. Обещаю, мы сделаем так, чтобы ты почаще приезжала. На праздники, например. С деньгами как-нибудь решим.       — Если надо, я сдам кровь, чтобы добавить тебе на билет, — пошутил Райан.       — У тебя не возьмут, — издевательски заметил Карлайл. — Ты гей.       — Ну… — «Черт, сукин сын прав» — Эй, Джон, мы должны расстаться, иначе я потеряю второй источник дохода.       Джон, не долго думая, попытался огреть его свернутым в трубку журналом. Райан увернулся, расплывшись в улыбке.       — Сейчас не время для шуток, — сказал Джон, наигранно зыркнув в сторону Райана. — Давайте дадим Синтии отдохнуть, а потом соберемся и договорим?       — Точно, — согласился Райан и махнул рукой Марку, чтобы тот помог матери. — Пойдем, Тори. Душа просит печенья, но когда я пытался испечь его в прошлый раз, мы получили булыжники с шоколадной крошкой. Может, ты мне поможешь.       Он поднялся и направился в кухню, стараясь не прихрамывать на глазах у Карлайла. Тори медленно проследовала за ним.       Доставая ингредиенты, Райан краем уха прислушивался к отголоскам мужских голосов из гостиной. Джон и Карлайл. Остается только надеяться, что Джону хватит терпения вести себя цивилизованно.       — Ты что, правда сделал булыжники? — спросила Тори, вытаскивая из шкафа противни.       — Не совсем, но печенье вышло довольно жесткое. Знаешь, если ты поживешь с мамой еще как минимум несколько месяцев, попроси, чтобы она научила тебя готовить. Потому что нас тут трое, и у каждого хорошо получается только воду вскипятить. Так что, если потом решишь все-таки перебраться сюда, у тебя будет веский аргумент в свою пользу.       Он просмотрел рецепт на оборотной стороне пакета с готовой смесью для печенья. Коричневый сахар. У них он вообще еще остался? А белым заменить можно? Или в прошлый раз он так и сделал?       — Я не знаю, чего хочу, — тихо призналась Тори. — Просто дома странно. Мама часто грустит и много плачет. А Брэндону девочки не слишком интересны.       — Прости. Если тебя это утешит, мне кажется, у твоей мамы все во многом из-за беременности. Стресс, гормоны и прочее.       — Может быть.       — Звони нам в любое время. Мне или папе. Или Марку, хотя ты, наверное, редко спрашиваешь совета у собственного брата.       Тори покачала головой.       — Принцесса, сейчас, конечно, тяжело, но есть много людей, которые тебя любят. Ты же знаешь, да?       Она кивнула, но на ее глаза уже наворачивались слезы. Райан притянул ее к себе и обнял.       — Эй, все наладится. Мне так говорили.       Руки Тори сжались сильнее, и она всхлипнула ему в рубашку.       Хлопнула входная дверь, и секунду спустя на пороге кухни появился Джон.       — Брэндон вышел на улицу остыть.       — Он же из Калифорнии? С нашей погодой много времени у него не уйдет. — Райан высвободил одну руку и протянул ее к Джону. — Иди сюда, малыш. Тори нужно обнять.       «И судя по лицу, тебя тоже».       Рук Джона хватило, чтобы обхватить их обоих. Райан погладил его плечо, и на несколько секунд они так и замерли, прижавшись друг к другу и согреваясь, несмотря на прохладный воздух в кухне.              Джон ссутулился, услышав шаги Синтии на лестнице, и огляделся в поисках путей отступления. Забавно, как даже спустя годы он узнал решительную поступь, означавшую, что она себя накручивает. Боже, как он ненавидел с ней ругаться. Это всегда заканчивалось ледяным игнорированием, пока она не решала простить. И как же он из кожи вон лез, чтобы заработать это прощение. У них с Райаном еще не случалось крупных ссор, но отчего-то ему казалось, что в них не будет ни грамма льда.       — Джон, — раздался за спиной голос Синтии, — нам надо поговорить.       — Знаю. — Он со вздохом повернулся. — Я отправил Райана с детьми в кино.       — Ты позволил ему увезти Тори, не спросив меня?       Джон потер лицо.       — Да, позволил. Они прожили здесь неделю на Рождество, и он тогда их тоже водил гулять. Я доверяю ему детей. Черт, да я доверю ему свою жизнь.       — Ну а я не доверяю.       — А я не доверяю Брэндону, — заметил Джон. — Но нам обоим приходится с этим мириться.       — Брэндон не сделает детям ничего плохого.       «Райан тоже».       Джон не стал пояснять очевидное.       — Брэндон давил на Марка и относился к нему до такой степени пренебрежительно, что тот бросил школу и сбежал из дома. Сделать детям плохо можно разными способами.       — Ты не можешь винить Брэндона в проблемах Марка.       — Возможно, но он уж точно не помог с ними справиться.       Синтия нахмурила брови.       — Я пришла не о Марке говорить. Сейчас вопрос не о нем.       «К сожалению». Он знал, что перейти сразу к делу они не смогут, даже несмотря на его важность.       — А о чем же, Синтия?       — О тебе и этом… этом… мужчине.       — Райане.       — Как ты мог? — Джон даже не понял, возмущалась она или действительно интересовалась. — Как ты мог захотеть… быть с ним?       — Я его люблю. — Вот так просто, прямо, и с каждым разом, что он произносил эти слова вслух, он все больше убеждался в их правдивости.       Признание, может, и усложнило и без того запутанную ситуацию, но зато теперь он лучше понимал, чего хочет. Чтобы был он, и Райан, и Марк, и жизнь.       — Нет, это невозможно. — Синтия нащупала подлокотник кресла и тяжело села. — С чего ты вообще решил, что гей? Мы прожили вместе почти двадцать лет, я бы знала.       — Я сам не знал. Я же не смотрел ни на кого, кроме тебя, а потом тебя не стало, и я огляделся и нашел Райана, и мы так подходим друг другу. Сперва я считал, что мы просто хорошие друзья, но потом понял, что это что-то большее.       — И вы… с ним…       — Спим? Да.       Ее буквально передернуло. Джон мысленно поморщился.       — При Марке за стеной? При Тори?       — Мы, наверное, ведем себя более сдержанно, чем вы с Брэндоном. Ты же делила с ним постель, иначе бы не забеременела.       — Это другое!       — Да почти то же самое.       — Конечно, нет. Мы женаты. Мы… нормальные.       «Нам жениться не позволяет закон».       — То есть ты вообще не спала с Брэндоном до вашей свадьбы?       От этих слов она даже покраснела. Но потом выпрямилась и продолжила:       — Не сравнивай. И я не хочу, чтобы здесь жили дети, если ты собираешься заниматься всякой мерзостью у них на глазах.       — Господи, Синтия, ну ты же взрослый человек и должна понимать. При детях я максимум его поцелую. Мы не…       — Вы целуетесь?       — Я люблю Райана. Конечно же мы целуемся.       — Нет, я не могу. — Она уткнулась лицом в ладони. — Не могу с тобой говорить, даже думать об этом не могу. Представлять, как ты и он…       — Ну так не представляй, Христа ради. По-твоему, мне приятно представлять вас с Брэндоном вдвоем? — Она ответила возмущенным взглядом. Джон подавил смешок и только сокрушенно покачал головой. — Давай вернемся к Марку и тому, что для него правильно.       — Он уедет с нами, и это не обсуждается.       — И что ты собираешься делать? Тащить его обратно в Калифорнию в наручниках?       — Надо, чтобы ты сказал ему, что он не может остаться.       — Но я хочу, чтобы Марк остался! — Джон постарался не повышать голос. Синтии сейчас было трудно, и он это понимал. — Я ему только рад, они с Райаном хорошо ладят. За эту первую неделю в школе он получил отличные оценки.       Но Синтия просто мотала головой.       — Син, Марку пятнадцать. Так или иначе, он сам решает, что ему делать. И я совсем не хочу, чтоб он сбежал, думая, что проживет, выступая в переходах.       — Этот твой Райан поощряет его сидение с гитарой.       — Марку не нужно поощрение. Он музыкант. Когда ты в последний раз по-настоящему слушала, как он играет, Синтия? Его наверняка ждет музыкальная карьера, но если он останется жить со мной, то, очень может быть, сперва закончит школу и не исключено, что даже колледж. А если Брэндон опять попытается отобрать у него гитару, мы рискуем больше никогда не увидеть сына.       Синтия вжалась в кресло.       — Марк такого не сделает, он же ребенок.       — Этот ребенок добрался сюда автостопом.       — Что? Ты же сказал, что он приехал на поезде.       — Да, а после поезда автостопом. Он самостоятельный, обозленный и не всегда принимает правильные решения. — Джон наклонился ближе к ней. — Синтия, ради его же блага тебе придется разрешить ему остаться здесь, по крайней мере на ближайшее время.       — Сколько еще? — возмутилась она. — Сколько еще ты собираешься не подпускать ко мне моего собственного сына?       Джон с трудом сдержался, чтобы не бросить «возможно, столько же, сколько ты не подпускала моих собственных детей ко мне».       — Пока он не будет готов. Пока не решит, что ему снова стоит жить с тобой. Может, пока ему не исполнится восемнадцать и он не поступит в колледж. Клянусь, он будет навещать тебя, даже если мне придется за ухо тащить его в Лос-Анджелес. Приедет посмотреть на своего нового брата или сестру и увидеться с тобой. Но жить будет тут. Столько, сколько захочет.       — Черта с два, — сказал Брэндон с порога. — Парень здесь не останется.       Джон возвел глаза к потолку. «Господи, дай мне сил». Он чудом удержал себя в руках и приготовился повторять все доводы по новой.