Новый дом

      Удивительным образом даже спустя несколько недель общения встречи с Линкольном Октавии не наскучивали. Наоборот, чем больше она училась его языку, тем больше ей становилось интересно узнать что-то помимо этого, но она не торопилась, понимая, что умение понимать землян стояло в тот момент на втором месте после умения выживать. К тому же, О нравился их язык, похожий и непохожий на английский одновременно.       Когда они уже знали достаточно слов и устных конструкций, Линкольн ввёл правило разговора на одном языке в течение встречи. В прошлый раз был тригедасленг, в этот раз – английский.       – Тебя больше не беспокоит реакция брата? – спросил после минуты мирной тишины мужчина, так как с каждым разом их встречи длились всё больше. Его это полностью устраивало, впрочем.       – Он привык, – Октавия улыбнулась, вспоминая ворчание Беллами, когда тот отпускал её в очередной поход в лес. Конечно, не одну, но маленькая группа поддержки, в свою очередь, действительно ходила на выданное Блейком-старшим задание. Октавия же была добытчицей информации, едва ли не ценнейшего ресурса на то время. – Всё равно волнуется, конечно, за меня, но уже не так сильно. Да и не о чем ему волноваться.       Линкольн остановился на знакомой поляне бабочек, которая, однако, в дневное время была просто светлой и пустой. Он сказал ей, что сегодня им понадобится солнце. Октавия уже была заинтригована так, что у неё сводило живот от волнения. Всё, что делал, говорил и показывал ей землянин, восхищало и вызывало дикий интерес. К тому же, в этот раз мужчина принёс с собой необычную сумку, которую раньше О у него не наблюдала. Точнее уж, внешне она была совершенно обычной: кожаная, большая и, наверняка, вместительная, но Линкольн такие никогда не носил – только мелкие мешочки, да квадратную, небольшую сумку.       – Действительно?       – А? – за своими размышлениями о загадочной сумке девочка забыла, что говорила последним и на что у Линкольна могла возникнуть такая реакция. Он выглядел позабавленным, но в то же время довольным. Улыбка тронула уголки его губ.       – Действительно ли твоему брату нечего волноваться?       – Я же с тобой, – О давно забыла, что земляне пока что теоретически их враги. Линкольн точно не был их врагом. Её врагом.       – Именно. Ты со мной. Я воин Трикру, Октавия, и знаю несколько десятков способов убить тебя прямо сейчас, а свыше того – способов покалечить и заставить тебя страдать, – в тёмных глазах мелькнуло что-то дикое, но вместо того чтобы испугаться, девочка лишь рассмеялась.       – Ага, знаешь. Ты не применишь их на мне, – откуда в О была такая уверенность, она бы и сама не сказала, но она не чувствовала угрозы от мужчины перед ней. Скорее уж, защищенность, как рядом с Беллами. Но ещё более явную, учитывая всё это оружие. – Ты меня этому обучишь. Когда время придёт.       В этом девочка тоже была свято уверенна, а потом бесстрашно подмигнула землянину и рассмеялась чистым, звонким смехом. В конце концов, зачем Линкольну её убивать? Или калечить? Он бы не тратил столько времени, чтобы они начали понимать друг друга, чтобы потом убить.       Линкольн же застыл рядом с ней, удивленный, но в то же время весьма довольный её ответом. Не то чтобы он горел желанием обучить небесную девочку искусству убийства, но он точно собирался научить её держать в руках меч и лук. Возможно, чуть позже уже стоило бы начать тренировки. Он старался не обращать внимание на то, как сильно что-то смягчается внутри при взгляде на Октавию, как тепло разливается в груди от её непосредственности, бесстрашия и доверия. Линкольн не пожалел о решении встретиться с ней лицом к лицу, даже если оно и вышло несколько поспешным на его взгляд.       – И кстати… Трикру… Древесный клан, не так ли? Значит, ты часть этого клана? – Октавия прекрасно видела, что землянин уплыл куда-то в свои мысли и поспешила вернуть его к себе поближе. Ей всё ещё до смерти хотелось узнать, что Линкольн принёс сегодня.       – Да, сегодня я как раз хотел рассказать тебе об устройстве нашего общества. А чтобы не уморить тебя скучной теорией, приготовил кое-что интересное, – мужчина опустился на колени на самом светлом участке полянки, снимая с себя сумку и принимаясь доставать из неё сосуды с… чем-то. Октавия сразу же попыталась заглянуть в них, и интерес к принесенным Линкольном вещам не позволил ей в очередной раз заметить, что землянин знал слишком уж специфические английские слова, про которые О ему не рассказывала.       – Ммм, и что это? – за сумкой ей ничего не было видно, так что она зашла мужчине за спину и бесстрашно (и даже нагло) улеглась ему на спину всем весом, зато получив возможность выглядывать из-за плеча и наблюдать за действиями Линкольна сверху.       – Ингредиенты для нанесения боевой раскраски, – казалось, землянин вовсе не чувствовал её веса, хотя она вжалась в него весьма крепко. Впрочем, одежда на нём была очень плотной, так что едва ли у него появилась бы возможность… прочувствовать изгибы чужого тела. Только лёгкое давление её небольшого веса. – Я буду рассказывать тебе про двенадцать кланов, подвластных нашей Командующей, а заодно показывать на себе или на тебе их боевые раскраски.       – Боже, какая круть! – О на радостях обнял Линкольна за шею так, что тот почти закашлялся, а потом чмокнула куда-то в область виска, сползая с его спины и мигом оказываясь перед ним. – Начнём с Трикру, хорошо? И чур вашу раскраску рисуешь на мне! Я вижу, что у тебя есть зеркало.       Улыбка расцвела на лицах обоих. Линкольн никогда не приходил с боевой раскраской на лице, так как всегда шёл на территорию, выделенную Скайкру, с мирными намерениями и ради безопасности той, кого он пообещал себе защищать. К сожалению или к счастью, за безопасность Октавии цеплялась безопасность её брата, а дальше и всех небесных людей.       – Хорошо, но сначала надо будет убрать тебе волосы, – О всегда приходила с распущенными, ибо никто не догадался забрать с собой на очередную прогулку по блоку (когда их всех вырубили транквилизаторами) пару резинок, хотя иной раз, не имея возможности слишком часто их мыть, она готова была руку отдать за неё. Линкольн протянул девочке пару тонких шнуров, но стоило ей взять за концы, чтобы забрать, он сжал пальцы крепче. – Позволишь мне? Я не женщина, но у меня есть сестра, и в детстве я часто заплетал ей волосы.       – Ого, у тебя есть сестра?! – Октавия уставилась на мужчину так, словно впервые его видела, настолько её удивил такой простой факт. Спустя секунду она, конечно, вспомнила, что на Земле люди могли спокойно иметь больше одного ребёнка, но всё равно ощущение восторга не ушло. – Расскажешь о ней?       – Если ты позволишь мне заплести тебе волосы, – с уже немного угасшей, но всё ещё светящейся на его лице улыбкой проговорил Линкольн, доставая из сумки костяной гребень с частыми зубчиками. Ребята в лагере соорудили несколько деревянных гребней и расчёсок, но до такого мастерства ещё не доросли.       – Ммм, ну хорошо, давай. Только у меня волосы не очень чистые. В лагере банный день лишь раз в три-четыре дня, потому что надо натаскать много воды с источника. К реке же нам ход закрыт, – она никогда не обвиняла Линкольна в сложившейся ситуации и вообще пока старалась лишь изредка касаться таких тем. Ей не хотелось рушить их отношения политикой. Вот и сейчас, девочка развернулась к землянину спиной и придвинулась по траве ближе к нему. – Так… Как её зовут?       Костяной гребень легко скользнул по её волосам, лишь пару раз дёрнув колтуны на поверхности.       – Её зовут Анья. Чтобы рассказать тебе о ней, придётся рассказать немного о моей семье.       За рассказом Линкольна девочка не замечала иной раз болезненных продираний зубчиков гребня сквозь спутанные волосы (у неё почти никогда не было возможности хорошо их прочесать). Она узнала столько всего интересного! Семья Линкольна оказалась одной из десяти наиболее уважаемых семей Трикру, сочетая в своих рядах великих воинов и целителей. На данный момент в живых остались лишь его мать, Ригдана, и младшая сестра, Анья. После смерти отца Линкольн принял управление деревней, а после смерти прошлого главы клана, на собрании десяти Анью избрали на этот пост. Ригдана отошла от любых дел, занимаясь воспитанием молодого поколения.       – Хм… значит, у вас что-то типа матриархата? Ты говорил, что у вас во главе союза землян сейчас тоже женщина, – Октавия всегда жила под властью мужчин: канцлер Джаха, казалось, был канцлером всю её сознательную жизнь, а в лагере командовал Беллами, хоть и не без помощи Кларк.       – Нет, Хедами становились не только женщины, они избираются на священном конклаве. Что же касается кланов… некоторые предпочитают женскую руку в управлении, но в большинстве случаев выходит, что женщины у власти в том или ином клане пробыли не меньше и не больше мужчин.       – Значит, равноправие. Круто, – ей всё это нравилось теперь ещё больше, чем раньше.       – Я бы не сказал, что это полноценное равноправие. Женщины физически не могут стать такими же сильными, как мужчины, они могут быть умнее и хитрее, но сильнее… вряд ли. Поэтому к женщинам у власти всегда избирается охрана из двух наиболее сильных воинов клана. Или деревни. В охрану Хеды идут лучшие из лучших со всех кланов.       – О, понятно, – Октавия хотела кивнуть, но Линкольн вовремя потянул её за волосы, чтобы напомнить, что он вообще-то занят её прической. Ей нравилось чувствовать его пальцы, такие аккуратные, но умелые. После прочесывания больше ничего болезненного не было, Линкольн просто заплетал ей два колоска. – А насколько она тебя младше?       Девочка не решалась спросить про возраст Линкольна напрямую, отчего-то робея узнать эту информацию, словно что-то моментально изменится, если правда откроется. Но она надеялась, что он всё-таки скажет про свой возраст вместе с возрастом сестры.       – У нас разница в шесть лет. Был ещё средний ребёнок в семье, но мой младший брат умер во младенчестве, – рука землянина на мгновение замерла в её волосах, но позже он продолжил своё занятие и заодно затронутую тему. – Сейчас Анье девятнадцать, моей маленькой тигрице, – О затылком почувствовала тёплую улыбку на лице Линкольна и сама не смогла сдержаться от умиления.       – Значит… тебе двадцать пять? – Октавия ожидала, что осознание чужого возраста молнией шибанёт в голову, но… цифры оставались просто цифрами.       – Будет через два месяца, – он закончил с одной косичкой и, видимо, по старой привычке провёл ладонью по ней. Тихий вздох последовал за этим, а заодно пальцы Линкольна на другой стороне головы Октавии. – Мать уже не скрываясь пытается предложить мне брачный союз с кем-нибудь.       Это заставило Октавию нахмуриться. Конечно, она отнекивалась от предположений Монро о её влюбленности в часто хмурого, но такого… идеального землянина, но мысль о том, что в один из дней он придёт уже женатый… Девочка заскрежетала зубами, едва сдерживаясь от едкой фразы, правда, быстро пришла в себя, понимая, что не имеет на подобное права.       – Тебе ведь всего двадцать пять. На «Ковчеге» нередко женились (если вообще это делали) в тридцать и позже, – вероятно, специально для того, чтобы не успеть захотеть больше одного ребёнка. И чтобы вероятность вообще их зачать стала меньше.       – В тридцать? – вот тут ей удалось удивить Линкольна, причем сильно, насколько шок сквозил в его голосе. – Наши девушки при необходимости совершают брачные обряды, начиная с тринадцати-четырнадцати лет, но чаще в шестнадцать. У мужчин пригодный возраст несколько выше, так как даже в шестнадцать далеко не все считаются достойными того, чтобы какая-либо девушка или женщина была рядом с ними. Мать уже в отчаянии, учитывая, сколько девушек хотели бы вступить со мной в союз, – он бы рассмеялся в этот момент, если бы Ригдана не просила его с вполне настоящим отчаянием подыскать уже достойную девицу. Он нашёл её только сейчас, и хотя сказал матери, что придётся подождать ещё совсем немного, женщину это не убедило.       – Воу, серьёзно? – Октавия представила, что уже сейчас она могла бы выходить за кого-то замуж, и это немного испугало её. Больше ответственностью и возможностью… оказаться не такой уж и хорошей, учитывая её прошлое и отсутствие важных умений, чем чем-либо ещё. Но девочки в землянских деревнях с детства обучаются тому, чему она только начала. Вероятно, на самом деле, перспектива, как говорил Линкольн, «брачного союза» не столь уж и страшна. Кстати об этом… – Ты всё время говоришь «брачный союз», «брачные ритуалы». Расскажи про них?       – Пожалуй, это тема для другого дня, если мы хотим сегодня ещё успеть посмотреть на боевые раскрасы. Могу лишь сказать, что брачные ритуалы важны в нашей обществе, потому что дикие звери, стычки между кланами, несчастные случаи и гора убивают многих. Кланам нужны дети, а если взрослые не доживают до старости, то откуда взяться детям, если брачные союзы будут заключаться на смертном одре? – Линкольн позади покачал головой. – Про сами ритуалы и прочее я могу рассказать тебе потом.       Он закрепил шнурок на второй косичке, вновь проведя ладонью по её голове и встал, чтобы немного размять ноги после продолжительного сиденья.       На самом деле, он бы с удовольствием рассказал небесной девочке про их брачные союзы, он был бы рад предложить ей его, но учитывая всю пока что полученную информацию об их лагере да и судя по словам самой Октавии, традиции Скайкру, которые касались отношений между мужчиной и женщиной, различались от принятых на Земле.       – Кстати, ты сказал, что у тебя день рождения через два месяца! Я почти забыла про собственный день рождения! Он же всего через неделю! Мне исполнится четырнадцать, – О развернулась к нему лицо, перекинув косички вперёд, и смущенно улыбнулась. Линкольн, безусловно, понял намёк.       – Тогда в следующий раз мы должны будем встретиться через восемь дней, – просто ответил землянин, возвращаясь на своё место и открывая сосуд с золой.       – Что-о? Почему? – её глаза опасно заблестели набежавшими слезами, и что-то внутри Линкольна даже на мгновение сжалось, хотя он ничего плохого не планировал.       – Твой брат, наверняка, устроит для тебя праздник. Будет тяжело объяснить ему твоё отсутствие в лагере. И мне нужно будет время, чтобы приготовить тебе подарок, – сама традиция что-то дарить на дни рождения среди землян была не слишком распространена, но Линкольн каждый раз дарил девочке что-нибудь. А уж на праздник, да ещё в честь чего! – появление небесной девочки на этот свет – он точно не омрачит отсутствием дара для неё.       – А, ну если так, – слёзы пропали так же быстро, как и появились, теперь на её щеках расцвел отчаянный румянец. – Что ж, в таком случае, всё в порядке.       Мужчина пересел ближе к ней, рассматривая бледное (не считая румянца), но такое красивое, на его взгляд, лицо, и никак не мог решиться прикоснуться к нему сажей. На мгновение, ему показалось, что это испортит ту чистоту, которая жила в девочке, с которой она прилетела сюда с небес.       – Линкольн? – она смотрела ему в глаза так тепло и уверенно, хоть смущение ещё давало о себе знать. И Линкольн вспомнил, что перед ним не просто куколка, но живой человек, девочка с сердцем воина и огнём в светлых глазах. «Если ты станешь Трикру, наш клан приобретёт столь многое… И я получу нечто бесценное», – подумал в тот момент мужчина, почти нежно проводя испачканным в саже пальцем, таким грубым по сравнению с её кожей, по гладкому лбу.       Спустя пару минут мужчина отстранился, вытирая пальцы припасенной тряпкой и с улыбкой рассматривая результат своих трудов.       – Настоящая воительница Трикру, – он не мог этого не сказать. Воинов всегда окружают только смерть и кровь, но некоторые… некоторые рождены для этого. Как его отец. Как Октавия. Он протянул ей зеркало, немного мутное, одолженное у Аньи и доставшееся той по линии матери ещё от очень далеких предков.       О чуть вместе с рукой не отхватила зеркало, вглядываясь в нечеткое отражение и улыбаясь во весь рот. Она почувствовала себя совсем другой с этой причёской и черными широкими узорами на лице. Они уходили вверх и вниз от глаз, лишь ещё две полосы прошли от нижней губы до конца открытого участка шеи. Октавия казалась самой себе невероятно крутой, бесстрашной и способной практически на всё.       – Я не знаю, в какой раз повторила эту фразу при тебе, но… Это. Чертовски. Круто! Я не хочу больше умываться никогда!       – Это боевая раскраска, другие земляне могут подумать, что ты идёшь на них с плохими намерениями, – лёгкая усмешка коснулась уголка его губ. Конечно, на самом деле, никто бы не накинулся на неё просто из-за рисунка на её коже, но О была такой, что действительно могла отказывать себе в умывании, пока кожа окончательно не восстанет. Упрямая девочка.       – Блин, – Октавия расстроилась, но буквально спустя мгновение расцвела, закопавшись в мешок из парусины и достав из него странное чёрное устройство. Монти объяснил, как оно работает, но сказал быть предельно аккуратной. Так как эта вещь являлась частью системы связи, способная работать автономно, её нельзя было назвать полноценным фотоаппаратом, но работала она по такому же принципу. По крайней мере, так сказал ей Монти. – Значит, будем фоткаться, – даже на «Ковчеге» Октавия лишь пару раз от силы слышала истории о фотографиях, в тюрьме им такого не позволяли, а в обычной жизни традиции фотографироваться не слишком сохранилась.       Вещица была небольшая, где-то девочке с ладонь, с ещё меньшим по размеру экранчиком сзади и линзой спереди. Линкольн сразу помрачнел, глядя на это, и О поспешила объяснить ему предназначение объекта:       – Это наш эквивалент фотоопарата. Устройства, которое может… Боже, как это объяснить. Ты можешь просто довериться мне ненадолго, это не оружие, – Октавия взволнованно приблизилась к нему. – Хочу сделать фотографию нас двоих, а то Монро уже умирает от любопытства. К тому же, так я смогу сохранить то, что у меня на лице, без необходимости чесаться и покрываться прыщами.       Линкольн всё равно оставался хмурым, кося в сторону «фотоаппарата» и, видимо, по привычке положив ладонь на рукоятку меча у себя на бедре. Октавия, впрочем, бесстрашно приблизилась, опускаясь рядом с ним на землю на колени, чтобы их лица оказались примерно на одном уровне, и подняла включенный уже «фотоаппарат».       – Просто смотри в линзу, хорошо, надеюсь, всё получится с первого раза…       Всё действительно получилось с первого раза. На маленьком экране высветилось полученное изображение: она, прекрасная воительница с чёрными узорами на лице, блестящими глазами и уложенными волосами, а рядом он, хмурый, как непогожий день, смуглый и напряженный. И даже таким Линкольн казался ей самим совершенством.       – У тебя тут такое лицо, что Монти наверняка испугается за меня, когда увидит, – усмехнулась Октавия, решившись показать ему фотографию, заодно показав на примере, как работает устройство. – Видишь? Фотоаппарат сохраняет момент из жизни в своей памяти. Как рисунок, только… вот так.       Линкольн уставился на изображение в маленькой черной вещице, умом понимая, что ничего страшного не произошло, но сердце всё равно застучало сильнее. Он видел своё отражение в зеркалах, воде, но это… это было совершенно иным. Словно фантом отпечатался на поверхности этого «фотоаппарата», словно он украл часть его души.       Землянин сглотнул тяжело, но кивнул, чтобы не расстроить Октавию своим невежеством. Скайкру были другими, пользовались непонятными иной раз вещами. И когда Линкольну придётся в очередной раз сдавать доклад сестре, он не знал, как расскажет про это.       – Не бойся, большинство наших технологий идут на пользу людям, правда, – Октавия сама в руках всё это не держала, но точно знала про сельскохозяйственные технологии, про удобство машин и многое другое.       – Большинство, Октавия, но не все.       Октавия знала про оружие. Линкольн выглядел так, словно тоже прекрасно о нём знал. Девочка не стала спрашивать, откуда.       – Что ж, – мужчина сбросил с себя оцепенение момента, – продолжим? У Трикру есть свой знак, изображаемый на знамёнах…       ***       Монти очень хотел рассказать обо всём Джасперу. Он чувствовал себя предателем каждый раз, когда уходил в лес в маленькой группке Октавии, а не с ним. Но Джаспер был его лучшим другом, и Монти прекрасно знал всего его недостатки. К сожалению, Джаспер не мог держать язык за зубами. Каждый раз в желании закадрить девчонку он выходил за рамки добра и зла, выбалтывая секреты напропалую.       И всё-таки… видеть его непонимающие глаза каждый раз становилось всё невыносимее.       – Монти? – голос Октавии, закончившей вечерние дела в лагере, послышался с нижнего уровня корабля. Часть транспортника отвели «инженерам» под небольшую мастерскую-лабораторию, где они втроём пытались как-то наладить связь. Пока получилось только разобрать систему на детали, проверяя, что внутри корпуса работает, а что нет.       – Я наверху, поднимайся, – крикнул он в ответ, а услышав шаги сразу двух человек, понял, что О пришла не одна, а, скорее всего, с Монро.       Ему всё ещё не нравилась затея Октавии бегать одной в лес к землянину. Но прошёл уже почти месяц, полезная информация накапливалась, лагерь процветал, насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах, а младшая Блейк всё ещё была жива и здорова. Постепенно это погасило нервозность Монти, но ничего не сделало с его волнением за девчонку. Она была абсолютно безрассудной, раз пошла на такое. Впрочем, Беллами тоже иной раз вытворял невиданное, особенно, когда участвовал в охоте.       – Монти, у меня есть кое-что, что ты бы захотел увидеть, – макушка О ещё не успела появиться в проёме люка, а её слова уже взбудоражили глубоко внутри парня интерес. Расчёты на бумажке перед ним резко же его потеряли.       Наконец, девушки оказались прямо перед ним, и Октавия вновь (как и каждый раз после встречи с Линкольном) сияла, как начищенный чайник. Она протянула ему «фотоаппарат» и карту памяти из него, едва сдерживая восторг, так и сочащийся из всех щелей.       – Вы же починили компьютер?       Внутренний источник энергии корабля не пострадал, в любом другом случае, скорее всего, они бы так и не вдохнули воздух Земли, а просто взорвались бы вместе с двигателем. Так что у них было электричество, не слишком стабильное, и его не стоило тратить на бесполезные вещи, типа освещения корабля, в котором подростки только спали, или нагрева воды, с чем прекрасно справлялся костёр. Электричество шло только на попытки оживить систему связи.       – Да, но…       – Она сняла своего землянина! Мы сможем, наконец, его увидеть, Монти! – Монро вцепилась ему в плечи так сильно, что наверняка оставила синяки, но парень не отрывал взгляда от Октавии.       – Правда?       – Да, – тут она немного смутилась, – он правда был немного… насторожен. В жизни он не такой хмурый.       Монти взял карту памяти и включил компьютерную панель, сразу же вставляя её в ожившую систему. Информация обрабатывалась туго, но это уже было больше, чем то ничего, что они имели на начало освоения Земли. В папке раскрылось несколько файлов. Он раскрыл самый первый, всё-таки вздрогнув. Раньше землянин Линкольн всё-таки был полумифическим существом из рассказов Октавии, его никто не видел, имея на руках лишь результаты их разговоров и встреч.       А сейчас… на этой фотографии оказался запечатлен молодой мужчина, точно не состоявший в Сотне. Он был старше их всех, хоть и ненамного, смуглый, а не бледный, одетый более тепло. Хмурый и обеспокоенный, как и сказала О. Боже. Это гребаный землянин. Первым инстинктом Монти было ещё раз попросить Блейк-младшую держаться подальше от этого человека. Парень заставил его заткнуться и обратил, наконец, внимание на то, что говорила их девочка-дипломат:       – … и он показал мне все-все боевые раскраски. Я со всеми вариантами сфоткалась. Ну точнее, его сфоткала, я всё время с одной была, – она улыбалась так широко, что не ответить на эту улыбку казалось невозможной задачей. – Так вот. На мне на этой фотке раскраска Трикру, это клан Линкольна. Дальше по порядку пролистай, а я перечислю: Азгеда (самые воинственные, если наткнёмся на таких случайно, можно вступать в боевой контакт сразу же), Санкру, Иуйледа, Оускейонкру, Дельфикру, Тришанакру, Подакру, Ингранронакру, Боудаланкру, ЛоуводаКлирон. А, ещё есть Флоукру, но они отказались от насилия, поэтому у них нет и боевой раскраски.       – Как ты всё это запомнила? Ужас какой-то, а не названия, – Монти до сих пор открывал в шоке рот, когда слушал, как Октавия шпарила на иноземном языке. У неё это получалось довольно… естественно.       – Ну скажи, что это круто? Я же похожа на землянку? – у неё взгляд так и не отрывался от фотографии, ведь ей всё-таки пришлось смыть золу с лица, перед тем как вернуться в лагерь.       – Октавия, – Монро с неожиданно серьёзным лицом заставила подругу посмотреть себе в глаза. И таким же совершенно серьёзным тоном произнесла: – Он. Такой. Красавчик!       Монти осталось только закатить глаза. Впрочем, он сам на это подписался.       – Монти? – теперь снизу донесся голос Джаспера, и парню пришлось в срочном порядке всё выключать и прятать карту памяти. – Ужин уже, спускайся есть, а то всё расхватают!       На душе Монти сразу стало тепло и паршиво одновременно от такой заботы. Он правда хотел всё ему рассказать, потому что они были лучшими друзьями. Но и не мог по той же причине.       – Эй, Монти, не грусти, – Октавия тоже чувствовала себя виноватой в сложившейся ситуации, но она не могла довериться Джасперу, тот точно бы разболтал всё. Не со зла и без какого-либо умысла, конечно. Но О не хотела подвергать альянс с Линкольном опасности. – Я знаю, как ты сможешь задобрить Джаспера. На, держи.       В вытянутую руку Монти упало нечто, похожее на орех, но упругое.       – Это вместо жвачки. Оно безопасное и мятно-освежающее.       – Я захочу знать, что это именно? – спросил парень с легкой усмешкой.       – Не думаю.