Новый дом

      – Я жду.       Октавия вернулась под самое утро, Кларк уже видела, как начали ворочаться, постепенно пробуждаясь, некоторые ранние пташки. В помещении всё ещё стояла полутьма, так как иллюминаторов у данного вида транспортников не предполагалось, а включать электрическое освещение, пока большая часть подростков нежилась во сне было как-то неэтично.       И всё-таки даже слабого света ночных ламп хватало, чтобы Гриффин смогла разглядеть перебинтованные ладони вернувшейся Блейк и странное выражение её лица. Фраза «я жду» буквально заставила Октавию впасть в ступор, видимо, она планировала избежать обещанного разговора и объяснений. С Кларк такие штуки не пройдут, тем более, она всё равно не смогла заснуть после ухода девчонки из лагеря, слишком волновалась за неё. И за Беллами соответственно.       Оставив позади согретую её телом лежанку, Кларк поднялась и прошла со смущенной и отчаянно взволнованной Октавией в «инженерную», единственную комнату, где никто не спал, слишком уж важное оборудование там содержалось.       – Я только что отсюда пришла, – пробормотала Блейк в никуда, видимо, ей просто не понравилось, что она дважды рисковала кого-то разбудить на таком коротком отрезке пути. Кларк было на это всё равно, ей хотелось знать, куда ходила девчонка, где повредила руки и, главное, что она узнала.       – Рассказывай, – Гриффин сложила руки на груди и выпрямилась, чтобы выглядеть максимально авторитетно и серьёзно. На подростках младше неё это обычно срабатывало, на Октавии, правда, почти никогда. Но девушка надеялась на усталость малышки Блейк и её желание поделиться добытой информацией, тщательно сдерживаемой, но улавливаемой в зелёных глазах. Потребовалась минута молчаливой битвы взглядов, после чего О, наконец, сдалась и, взглянув на закрытый шлюз (единственная дверь внутри транспортника, которая работала без сбоев и тихо), начала быстрый пересказ. По мере, которого у Кларк века распахивались всё больше, а сердце начинало стучать всё сильнее, рискуя остановиться в любой момент.       Октавия (Октавия!) уже больше полугода (полугода!) встречалась с землянином (гребаным землянином!!!) по имени Линкольн.       Конечно, была и другая шокирующая информация, например, что Октавия выучила местный язык, ознакомилась с укладом жизни их невидимых соседей, была на их территории, при этом, оставаясь целой и невредимой. Ну почти. К слову об этом…       – Так, мне надо это переварить, прервись на мгновение, – Октавия как раз хотела выложить ей план, предложенный землянином (Кларк до сих пор не могла в это до конца поверить), но девушке необходимо было ненадолго отвлечься, чтобы мысли улеглись во взбаламученной голове. Нет, Гриффин, конечно, подозревала, что дело нечисто с этими походами О в лес, но чтобы за таким прикрытием пряталось это… – Дай мне свои руки, хочу проверить раны.       На удивление, открытая с новых сторон подруга подала руки без сопротивления, только предупредив:       – Там травы под бинтами, не растеряй их, они целебные.       Октавия не сказала этого напрямую, торопясь перейти к настоящему моменту в её отношениях с Линкольном, но Кларк и так поняла, что все эти съедобные ягоды, грибы, коренья, места для ловушек и многие другие знания подарил Сотне именно этот загадочный мужчина. Дарил их «небесной девочке», взамен получая лишь улыбку. Гриффин сильно сомневалась, что все земляне такие добрые.       Мягко отделив бинты от ладоней (в многом этому помогла та самая целебная, хоть и склизкая трава), Кларк внимательно осмотрела довольно глубокие и неприятно рваные раны. В целом, они выглядели неплохо, хотя травы ещё и не дали особо эффекта.       – Знаешь… – голос Октавии стал удивительно трогательным, таким даже немного писклявым от явного волнения, но Кларк не стала поднимать на неё глаза, лишь неопределенно хмыкнув. – Мы сегодня поцеловались. Прямо за воротами.       Кларк хотела бы удивиться этому, но что-то внутри неё итак подсказывало, что землянин попросту влюбился в Блейк без памяти, поэтому так ей помогает. А она наивная и невинная легко влюбилась в ответ. Как хорошая подруга или старшая сестра, девушка должна была бы сейчас отчитать О, заставить её понять, что затея якшаться со взрослым и явно диковатым мужчиной не очень, но… Если за полгода Линкольн ничего не сделал кроме этого поцелуя под забором, хотя явно мог бы… Может, всё не настолько плохо.       Тем временем, Октавия продолжала говорить, борясь с желанием сжать кулаки от волнения:       – Я верю ему насчёт Жнецов, и мне кажется, что вероятность моей смерти не такая уж и низкая. И когда я задумалась об этом, сидя на Буцефале, когда он обнимал меня… Я столько не успела сделать, сидя под гребаным полом и общаясь только с матерью и Беллами. Не было первого выхода в свет в каком-нибудь потрёпанном, но милом платье, не было первого танца с лучшим парнем в блоке, не было даже сраного Дня Единства. И это касается только части Ковчега. Когда мы спустились на землю, перед нами открылись бесконечные возможности, и смерть пресекла бы каждую из них: не было бы любимого дела, питомца, парня, первого секса, мужа, детей, племянников, новых друзей. Просто представь это, Кларк… Весь этот новый мир, лежащий прямо перед тобой, протяни руку и коснись… А потом раз – и тебя жрёт гребаный урод-монстр из подземелья. И я… я так люблю его, знаешь, и… Он называет меня звёздочкой, и это…       Кларк видела, как на светлые глаза Октавии накатывают слёзы, да она и сама едва сдерживалась, потому что слова девочки нашли отклик в её душе тоже. Страх смерти всегда витал над лагерем, но враг оставался эфемерным, раз уж земляне сохраняли нейтралитет: голод, болезни, влияния радиации, наконец, давшее о себе знать… все боялись этого, но не могли потрогать, ощутить всей кожей. А исчезновение людей не прочувствовать было сложновато.       Гриффин встала так, чтобы девочка смогла обнять её, расплакавшись, и отключилась от реальности, утопая в собственных мыслях. Ведь действительно, они могли умереть в любой момент. Выживание – единственное по-настоящему важное занятие, на которое человек тратил время, ресурсы и все силы вот уже на протяжении почти сотни лет. Но стоило только взглянуть поверх этого, как по девушке ударило осознание, что она тоже едва ли успела сделать что-то в жизни. Конечно, и первый выход в свет под руку с отцом, и милое платье, и друзья у неё были, в отличие от Октавии, но за бесконечной учёбой и желанием стать врачом и пойти по стопам матери, девушка упускала многочисленные возможности, которые давала ей жизнь.       Здесь, на Земле, каждая прожитая минута доставалась большим трудом. Что значило, что каждую выдранную у вселенной минуту надо использовать с умом. Все вокруг неё влюблялись, расставались, веселились, одним словом – жили. И только она с Беллами всё время сидели в сторонке, постоянно что-то обдумывая, решая судьбу их маленькой колонии.       Безусловно, кто-то должен был и этим заниматься, на то и нужны лидеры. Но её мама, например, входила в Совет, как и её отец, а у Джахи, хоть и умерла жена, но оставался сын. Они успевали строить личную жизнь, любить, рожать детей, у Кларк же голова шла кругом, стоило ей задуматься о масштабе проблем. Они просто валились на бедную девушку непрекращающимся потоком, и если бы рядом с ней не стоял Беллами, вряд ли бы она устояла. Точнее, она стояла рядом с Беллами, а не наоборот. Несмотря ни на что, основную тяжесть решений принимал на себя Блейк, а Кларк давала советы, подсказывала, надеясь на то, что парень поймёт её правильно или преобразит сырую идею во что-то удобоваримое. Так и происходило в большинстве случаев.       Возможно, учитывая обстоятельства, ей стоит попробовать… что-то с Беллами. Они постоянно были рядом, понимали друг друга с полуслова (что вытекало из первого), к тому же, явно находили друг друга привлекательными. Кларк периодически ловила на себе взгляды Блейка, не откровенно жаждущие, но явно заинтересованные, да и она сама иногда задумывалась над определенными перспективами. И хотя в их отношениях не было открытой страсти или искр напряжения, доверительные и спокойные, они не являлись чем-то плохим по своей сути. Взрослые отношения, которые не так уж легко разрушить, если их удастся построить. Потому что они строились, в первую очередь, исходя из уважения к другому человеку и симпатии, а не дикой смеси гормонов и иллюзий.       Ей определенно стоило поговорить с Беллами насчёт этого.       Всхлипы у неё на груди постепенно затихли, и Кларк перестала поглаживать девочку по спине, отстраняясь и стараясь как можно теплее улыбнуться:       – Всё у нас будет, О, чего ты так раскисла?       Октавия, смущенная всплеском эмоций, лишь кивнула, вытирая пыльное с дороги лицо и размазывая по немного вспотевшему лбу сажу – знак Тришанакру, как она объяснила подруге. У Кларк мозги зачесались, так ей захотелось вникнуть в историю местного общества и узнать всё, что знала О, но сейчас было не время для этого.       – Хочешь, я покажу тебе его?       Это предложение было неожиданным. Кларк моргнула пару раз, пока в голове прогружался поступивший запрос, после чего она вопросительно изогнула бровь, сложив руки на груди и чувствуя ребром ладони мокрое пятно на комбинезоне, где Блейк прижималась к ней лицом.       Октавия улыбнулась ей так лукаво, что Кларк стало ещё интереснее. Её подруга умела подтрунивать над людьми, но сейчас это скорее была лукавая усмешка победителя, нежели шкодливая. Девочка подтащила к себе сумку Монти и закопалась туда, Гриффин даже не успела возмутиться. Не прошло и пары секунд, как на свет оказалась извлечена стандартного размера фотокарточка. Октавия расплылась в такой глупой и влюбленной улыбке, что Кларк не смогла не улыбнуться в ответ на это.       – Мне ребята её подарили на день рождения, спрятали под рисунком. Монти как-то перестроил какое-то из устройств и получил принтер, правда, краску пришлось добывать из растений, и мы вообще не думали, что получится хоть что-то, но…       Пока О говорила, Кларк уже подобралась очень близко и просто выхватила фотографию из рук подруги, жадно вглядываясь в изображение. Первыми включились мысли будущего врача: смуглая кожа, как естественный атрибут приспособления к слишком жаркому солнцу (первое время после катастрофы оно, наверняка, было невыносимым), немного нестандартное строение черепа, взгляд разумного существа, здоровая кожа, оболочка глаза. Потом подключилась Кларк-лидер, оценившая качество одежды, которую можно было разглядеть на фото, выглядывающее из-за мощного плеча оружие, смурное выражение лица (наверняка, из-за «фотоаппарата»). И наконец, Кларк-подросток подвела итог: Линкольн был чертовски горяч, силён и выглядел так, словно за его спиной любой девочке ничего бы не угрожало. Хотя он и не был в её вкусе, Гриффин ясно понимала, что в нём нашла Октавия.       – Он идеален, да?       Октавия улыбалась, прекрасно видя в глазах подруги одобрение её выбора.       – Неплох, да, – всё-таки ответила Кларк, отдавая обратно фотографию. – Но он взрослый, ты уверена, что это… подходит тебе?       – Ему всего двадцать пять. И я могла бы уже быть его женой, если бы родилась землянкой.       Кларк тихо хихикнула, дёрнув зардевшуюся подругу за растрепанную косу.       – Рано тебе ещё о таком думать.       Потом они обе, видимо, вспомнили прошедший разговор, и хорошее настроения сразу же сдулось.       – Эм… – Кларк вздохнула, наблюдая, как дергаными движениями девочка убрала фотографию обратно в чужую сумку, – ты ещё должна рассказать мне про план.       – Поклянись ещё раз, что не расскажешь обо всём Беллами, – в моменты, когда Октавия защищала свою любовь (не только к Линкольну, но и к новому миру в целом, к тому обществу, в которое желала влиться всей душой), её взгляд наполнялся огнём, который легко смог бы закалить сталь.       – Клянусь.       – Хорошо, – пламя в светлых глазах чуть успокоилось, – в общем, от нас требуется…       ***       Совместными с Кларк усилиями, Октавии удалось удержать остатки Сотни в пределах лагеря в течении недели. Конечно, склад их съестных припасов истощился, а Беллами всё больше нервничал, но каким-то чудом, они продержались достаточно, чтобы, наконец, одним туманным утром девочка со своего поста на крыше транспортника заметила знакомую белую лилию в дупле близлежащего дерева.       Девочка подозвала к себе проходящую мимо Зои:       – Найди Кларк, мне надо с ней поговорить. Линкольн закончил приготовления, – в лагере больше не витало веселье и юность, только уныние и страх, да ещё и этот туман проклятый окончательно убивал любой позитив. Октавия, впрочем, немного повеселела, осознав, что её землянин справился в указанный срок и им больше не придётся сидеть в четырёх стенах. Это всё ещё было бы безопаснее, но так и сойти с ума не долго, к тому же, припасы, действительно, подходили к концу.       Монро тоже смогла позволить себе неуверенную улыбку, когда до неё дошли слова подруги.       – Забей мне местечко в группе разведки, – девушка подмигнула О и стремительно спустилась с площадки дозорных, отправляясь на поиски Гриффин, заодно прихватив с собой Атома.       Сама девочка, попросив сменить себя гоняющего балду Мёрфи, тоже покинула пост, чтобы была возможность продумать будущий разговор с Беллами. Ведь ей очень уж хотелось уговорить брата собрать группу, в которую вошла бы и она. И Монро тоже, раз уж та попросила.       Но первым делом, стоило поговорить с Кларк, благо, Зои справилась с задачей довольно быстро, и уже через несколько минут принцесса прибыла на место. Октавия улыбнулась лучшей подруге, но ей пришлось отвести Гриффин подальше от лишних глаз и ушей, что, вообще-то, было довольно затруднительно, учитывая, сколько людей толпилось сейчас на небольшой территории внутреннего двора. Парочка даже вынуждена была укрыться внутри корабля, чтобы отыскать пустой угол.       – Значит, всё готово?       – Он оставил лилию, значит, как минимум, оружие уже ждёт нас близко к границе, надо только уговорить Беллами, – за эту часть плана О волновалась больше всего, иной раз её брат был таким упрямцем, что сводило зубы.       – Это можешь предоставить мне, я его уговорю, – Кларк улыбнулась так уверенно, что Октавия скептически изогнула бровь. Она, конечно, знала, что брат очень доверял Гриффин, но откуда такая уверенность? – Я обрабатывала его всю неделю, так что осталось лишь подтолкнуть его к нужному решению. Идём.       У О, конечно, были некоторые предположения насчёт происходящего. Беллами начал чуть больше улыбаться своей помощнице, а та чаще вторгалась в его личное пространство, чего раньше себе не позволяла. И это не волновало ни одного из них. Подвижки выходили очень мелкие, но всё-таки не незаметные. Кларк явно подкатывала к её брату, и Октавия пыталась понять, что она по этому поводу чувствует. Она склонялась всё-таки к тому варианту, где по большей части принимает такое положение вещей, всё-таки Гриффин уже стала для неё чем-то вроде старшей сестры, и она могла бы ею стать, если бы влилась в их маленькую семью.       Хотя какой-то червячок иррациональной ревности в ней всё-таки пробудился. Беллами был её братом! И никто не имел права отнимать его у Октавии, не после всего, что они пережили.       О приходилось пересиливать себя, чтобы не давать таким мыслям ход. Они, конечно, брат и сестра, но она не имела никакого права отнимать у Беллами возможность наладить личную жизнь. Тем более, если у неё у самой рыльце в пушку, и вряд ли Блейк-старший так уж обрадуется Линкольну. Точнее уж, совсем не обрадуется. Эта мысль заставила Октавию усмехнуться, но они с Кларк уже подошли к Беллами, окружившего себя «сельскохозяйственниками», и усмешка быстро сползла с её лица, сменившись серьёзным выражением.       – Беллами, помнишь, о чём мы с тобой говорили недавно? – Кларк вновь подошла к её брату отчаянно близко, едва ли не касаясь его плеча своим. – Думаю, активность врага должна была сократиться, когда неделю никто не появлялся в лесу, мы должны суметь прорваться к местам преступлений, мне хотелось бы их увидеть.       – Да, я помню. Выходим через час, хотелось бы, чтобы к этому момент туман немного спал.       Ого, его даже не пришлось уговаривать. Кларк просто посмотрела ему в глаза тем самым уверенным и светлым взглядом, на который только она была способна, и Беллами сразу же сдался. Удивительно. Октавия наблюдала за этим с отвисшей челюстью, но пришлось вспомнить, что она тоже хочет попасть в команду.       – Белл, возьми меня с собой, мне кажется, если я проведу здесь ещё хотя бы сутки, то попросту сойду с ума! – О совсем не любила истерить перед братом, лишь иногда срываясь на крик, но сейчас ей надо было показать, что она на грани. Для этого момента она постепенно накручивала себя в течение недели, поэтому сейчас у неё даже слёзы навернулись на глаза, настолько она расчувствовалась. – Пожалуйста, вас же будет так много, и если что я быстро бегаю, и…       Искусство женской манипуляции действовало безотказно, по крайней мере, в отношении тех мужчин, которые по-настоящему волнуются за «манипуляторшу». На Беллами работало. Так что на всю её пламенную речь о заточении, схождении с ума и прочем бреде, он тягостно вздохнул:       – Хорошо, но ты не должна никуда от нас отходить.       – Окей. И я Зои с собой прихвачу, если ты не против! – она не дала ему и секунды опомниться, подпрыгнув на месте и чмокнув его в щеку, а потом просто убежав собирать вещи, которые могли бы понадобиться. Безусловно, оружия должно быть максимально много, но Линкольн вряд ли смог бы собрать даже полсотни, всё-таки это ведь ещё надо как-то транспортировать и сделать это незаметно. Но даже десяток луков и десяток мечей здорово бы облегчили ситуацию в лагере.       О не сомневалась, что смогла бы легко научиться стрелять из лука (если бы Беллами и Линкольн подпустили её к нему), но меч пришёлся ей по душе. Когда она держала в руках хоть и деревянный, но всё-таки меч, это поднимало в ней странную волну жара, азарта, возможно, даже поднимал голову внутри инстинкт выживания. В этом жестоком земном мире оружие предназначалось для настоящего убийства, никто не будет до последнего угрожать тебе стволом, драка завяжется почти сразу. И ты будешь своими руками сражаться за жизнь. Этим мечи и кинжалы привлекали девочку: они были словно бы продолжением её рук, нельзя было спрятаться за иллюзией убийства стрелой или пулей. Клинок, обагренный кровью, обязательно поделится ею со своим хозяином.       Возможно, что-то в Октавии было совсем не в порядке, раз её будоражила возможность убийства. Она, конечно, не думала, что будет получать удовольствие конкретно от самого факта убийства живого существа, скорее… она не понимала, как можно будет не получить удовольствия от осознания, что выживший именно ты, а не твой враг. Общество землян нравилось ей уже хотя бы тем, что никто не осудил бы за такие мысли. Jus dren just daun! [пер. Кровь за кровь].       – Ты в порядке?       Голос Зои заставил Октавию вздрогнуть и резко прекратить думать о гипотетических убийствах, которые в слишком скором времени могли перестать быть гипотетическими. Подруга смотрела на неё с явным волнением на загорелом лице, и О пришлось улыбнуться, смахнув упавшие на лоб пряди:       – Да, просто задумалась. Интересно, как и что пометил для меня Линкольн, – эти слова заставили подругу расслабиться достаточно, чтобы улыбнуться, так что Октавия запихнула в сумку бутылку воды и повела Монро за собой к воротам, где уже начал собираться довольно многочисленный отряд. Большую часть имевшегося в лагере оружия они забирали с собой, оставив лишь пару луков для дозорных, всё-таки убежище в транспортнике ещё никто не отменял.       Несмотря на свой побег в деревню землян, Октавия безумно соскучилась по миру вне лагерных стен: по шорохам в траве, по ощущению жесткой коры под пальцами, даже по запутавшимся в волосах паутинкам. Словно она, минимум, год не ходила по этим лесам. А ещё девочка скучала по Линкольну так сильно, что сводило живот. И она понимала, что не увидит его в ближайшее время, пока опасность не уляжется. Или ей так и придётся сбегать через вентиляцию системы связи, а это то ещё удовольствие.       И хотя так и не сгинувший никуда дымчатый туман немного скрадывал удовольствие от прогулки по лесу, казалось, одна только Октавия не испытывала дискомфорта от их похода к границе. Группа шла в молчании, которое лишь изредка прерывалось тихими приказами со стороны Беллами. И чем ближе они становились к месту первой пропажи людей, тем сильнее бухало сердце О в груди, потому что именно там Линкольн должен был оставить для них оружие.       Он так и сделал.       Сердце на мгновение остановилось, когда посреди небольшой поляны у реки (последнее, что успели нанести на карту картографы) она разглядела аккуратно сложенные на быстро сколоченных деревянных подпорках луки, пара копий рядом с рядками стрел и, наконец, с десяток тёмных, металлических мечей. О никогда не подозревала, что станет таким ярым фанатом оружия, её рот буквально наполнился слюной при виде «помощи землян». Линкольн постарался на славу, конечно. На копьях были повязаны зеленые ленты клана Трикру, а на деревянных подпорках – их знаки, легко покачивающиеся на ветру.       – Земляне пытаются помочь нам, – не выдержала Октавия, сказав эту фразу гораздо раньше, чем следовало бы, обрекая себя, тем самым, на пристальное внимание со стороны других членов группы. – Эм… когда я с ребятами, – она красноречиво взглянула на Монро, – ходили за съестным, то иногда выходили прямо к границе с землянами. Там везде развешаны такие же знаки. Для ловушки – слишком нелогично, поэтому… мне кажется, они хотят помочь нам. Справиться с тем, что…       Девочка слегка побледнела, когда в поисках вдохновения для дальнейших слов, заглянула дальше оружейных стоек и поняла, что там стояло… что-то типа чучела. Октавия замолкла посреди предложения и уверенно пошла вперёд, несмотря на шипение Беллами и настороженные вздохи других подростков.       – Боже… – это действительно было чучело. По большей части схематическое, но у него была полусгнившая и настоящая голова, которая едва ли могла принадлежать человеку. «Туловище» Линкольн закрыл разными красными тряпками, а в руку этому чудовищу вложил меч: тёмный металл клинка завораживал своей отполированностью, а рукоять – изяществом формы. На клинке серым пеплом выделялись завитки узоров, и Линкольн просто не мог выразиться ещё яснее. Этот меч был для неё.       Достав оружие из его крепления в «руке» Жнеца, девочка всё-таки осмелилась вновь поднять взгляд на голову. Несмотря на разложение, легко можно было увидеть чудовищные мутации: глаза страшно красного цвета с жёлтыми белками, искривленный нос, безобразные наросты и кривые, острые зубы, торчащие из навечно оскаленного рта. Волосы оставались клочками, да и те слабые и отвратительные. Эти Жнецы походили, конечно, на людей, но выглядели настоящими монстрами. Глядя в бесчувственные, мертвые глаза чучела, Октавия тяжело сглотнула горький страх. Если умелый воин справился с одним лишь каким-то чудом, то что может она? К счастью или сожалению, ей пришлось узнать границы своих возможностей слишком скоро.       – Октавия! – в громком крике Беллами слышалась явная паника, почти безумство, и лишь включившись обратно в реальность, Октавия поняла, что уже не одна на этом небольшом пяточке земли. Другое чудовище, похожее на пугало и в то же время совершенно иное, стояла буквально в нескольких футах от неё, скаля жёлтые зубы и уже готовясь нанести удар.       Девочка едва успела выставить в отработанной стойке меч, когда с диким завыванием Жнец бросился на неё с кривым подобием сабли в руке. Удар вышел такой силы, что Октавия вскрикнула от напряжения. Боль прошла по руками от напряженных запястий до плеча, и эта же боль включила внутри неё что-то… что-то дикое, первобытное. Она закричала теперь уже по собственной воле, напрягаясь всем телом и заставляя врага отступить буквально на шаг, но этого хватило, чтобы уйти в атаку, а не оборону. Линкольн учил её поочередно то тому, то тому стилю, и в обоих Октавия оказалась неплохой ученицей. Теперь же боль, гнев и страх гнали девочку вперёд, заставляли сердце работать набатом, а кровь так быстро гнаться по венам, что на некоторых ударах у неё темнело перед глазами.       Со стороны они наверняка оба смотрелись дикими животными, сцепившимися рогами. Жнец был большим, уродливым и сильным, а Октавия маленькой, проворной, злой и при этом очень желавшей выжить. Само осознание слова «убийство» вылетело у неё из головы, осталось только «выживание». Расклад был таков, что либо он убьёт её, либо она его. И Октавия вовсе не собиралась делать выбор в пользу первого варианта.       Позади явно завязалась ещё одна драка, иначе, О была в этом уверенна, Беллами уже давно оказался бы рядом с ней, пытаясь защитить её. Октавия не нуждалась в защите. Она едва ли чувствовала из-за адреналина обжигающие прикосновения чужого меча к своей коже, оставляющие кровоточащие, неглубокие, но болезненные в последствии раны. Линкольн был прав – Жнец тоже не обращал внимания на свои раны, и совсем не из-за адреналина. До шеи ей доставать неудобно, так что девочка решила бить по ногам, лишить врага возможности двигаться. Выгадав удачный момент и чувствуя, что после столь насыщенной, хоть и краткой схватки с превосходящим по физической силе противником, у неё уже заканчивалась энергия, Октавия с яростными воплем рубанула Жнеца по колену мечом, открыв для ответного удара собственное плечо. Хорошо заточенный клинок прошёл сквозь кость и связки легко и свободно, отделяя ногу чудовища от остального тела. Кривой вражеский меч довольно ощутимо рубанул девочку по плечу, и если бы не скорость удара самой Октавии, она могла бы лишиться руки. А так, с каким-то животным визгом, Жнец завалился в сторону, выронив оружие и дав шанс покончить с ним. О не стала разбрасываться им.       Ни на секунду в голове у неё не мелькнула мысль, что она убивает живое существо. Она занесла меч над поверженным врагом и, собрав остатки сил, рубанула по открывшемуся участку шеи. Кровь забила фонтаном, заливая Октавию, замершую на месте.       Несколько минут она не соображала ничего, не слышала звуков боя позади, не чувствовала боли в ранах… только тёплую кровь на лице, руках, одежде…       Словно сквозь толщу воды до неё донесся знакомый голос:       – Октавия? Октавия, ты не ранена?       Кларк. Прямо перед ней стояла покрытая каплями чужой крови Кларк, явно не участвующая в битве сама, но всё равно находящаяся слишком близко.       – Я…       Выжила. Она хотела сказать это Гриффин, хотела поделиться смешанными чувствами, буквально рвущимися изнутри, но бросив последний взгляд на труп под её ногами, она упала в темноту.       Я выжила, Линкольн.