Новый дом

      – Беллами, успокойся, мать твою! – Кларк впервые за всё время на земле кричала от раздражения. Она пыталась удержать раненого Блейка на месте, но тот так и рвался к Октавии с бешеными глазами, совершенно ничего не соображая. В конечном итоге, ей пришлось влепить ему смачную пощечину, чтобы хоть как-то привести в чувства.       – Я… – парень тяжело дышал, скорее всего, ещё не весь адреналин покинул его организм, а ведь выжившие из группы уже успели вернуться в лагерь, не забыв забрать оружие и раненых, за мёртвыми решили вернуться позже. – Я видел, как она упала, и она сражалась с этим уродом одна, и…       – Беллами, пожалуйста, – Гриффин, действительно, уже выбилась из сил, как единственный недоврач среди всей Сотни. На неё свалилось сразу трое относительно тяжело раненых подростков, и ещё парочка нуждавшихся в первой помощи. Беллами относился ко второй категории, но он потерял сознание от удара камнем в висок, хорошо, что Жнец в тот момент уже ослаб. – Она ранена, это правда, но с ней всё будет в порядке. Боже, она просто настоящий воин, ты должен гордиться ей и не усугублять собственное положение.       Беллами в очередной раз стал похож на побитого щенка, с этими его влажными, тёмными глазами, заглядывающими в самую душу. Кларк поправила немного расползшиеся липкие травы на виске Блейка, после чего мягко погладила его по спутанным волосам, стараясь не трогать его испачканными в лекарствах пальцами. Получилось неловко, но парень всё-таки немного расслабился.       – Где она сейчас?       – Её отнесли в отдельную палатку, мне пришлось раздеть её, чтобы обработать все раны. Большинство поверхностные, просто царапины, скорее, болезненные, чем опасные. Тяжелой я бы назвала рану на плече, удар повредил только мышцы и скользнул по кости. Останется шрам, но на работоспособность руки это не должно будет повлиять, – Кларк очень хотелось добавить «по-моему», но если бы она это сделала, Беллами тут же бы подорвался и побежал осматривать каждую палатку в поисках сестры. – Я отведу тебя к ней, когда она проснётся.       Беллами кивнул и тут же принялся прикусывать окровавленный палец от нервов, совершенно не замечая железного привкуса. Да и он, наверняка, успел свыкнуться с ним из-за разбитой губы и залитого кровью лица.       Какое-то время они пробыли в тишине, пока Кларк со вздохом не опустилась в соседнее вынесенное во двор кресло. Ноги едва держали её, и хотя она не участвовала в битве сама, всё равно оказалась вся в крови после операций. Ей пришлось зашивать Октавию и ещё двух несчастных (у одного ранение в живот, за его жизнь девушка всё ещё опасалась, а у второго распорота нога), остальным швы не понадобились, и она просто накладывала травы и повязки. Это им ещё повезло, что никто ничего не сломал, неудачно упав. Потому что правильно срастить кости было бы сложновато в таких условиях.       – Я рада, что ты жив, – неожиданно проговорила Кларк, после чего судорожно сжала губы. Она не планировала произносить это вслух, в конце концов, мысли Беллами сейчас были заполнены судьбой сестры, и не стоило заводить разговор о её чувствах. Но слово – не воробей, так что пришлось срочно придумывать иную тему. – К слову, мы оказались неправы. Это были не земляне.       – Чисто технически, эти твари тоже земляне, – проговорил куда-то себе под нос Беллами, и Кларк рискнула взглянуть в его сторону. Парень оказался явно смущен и уж точно не разговором о Жнецах. Это заставило и саму девушку слегка покраснеть, благо, из-за размазанной по щекам крови сложно было заметить румянец.       – Согласна, это явно люди. Или близкие к нам антропоморфные существа, учитывая их невероятную выносливость. Но все эти наросты, мутации… Не понимаю, откуда… – Кларк вовремя заткнулась. Она чуть не сказала, что эти Жнецы словно подверглись воздействию радиации в отличие от настоящих землян, что было само по себе странно. Словно у Жнецов был другой генетический код. Беллами ещё рано знать, что его сестра якшается с местными и что ей в этом помогают некоторые из подростков. Он и так сильно волновался за О.       – Главное, что их можно убить при должной сноровке. А теперь у нас есть достойное оружие. К слову об этом... – Беллами осмотрелся по сторонам, но все подростки в страхе и нервозности разбрелись по углам, большинство и вовсе спряталось на корабле, чтобы не мешать Кларк и её помощникам бегать между ранеными. – Я так давно зарёкся использовать его только в крайнем случае, что в итоге перестал носить с собой.       – Его? – Кларк подалась ближе к парню, чтобы чётко слышать сказанные шёпотом слова. Сколько же тайн ей поверяют самые разные люди. Хорошо, что у неё не было привычки болтать попусту.       – У меня есть пистолет, но с очень ограниченным боезапасом. На горе я должен был найти ещё патроны, но ты и сама знаешь, что ничего не вышло. Растрачивать их на охоту слишком глупо, вот я и схоронил пистолет до поры до времени. А потом почти забыл про него, сколько же жизней мне удалось бы спасти, если бы только я…       – Беллами, – Кларк инстинктивно взяла подрагивающую и горячую руку в свою, – не смей вверять и это себе в вину. Никто не знал, с чем мы связались, никто и предположить такое не мог. Лучше подумай о том, что раз ты сохранил патроны, мы можем попробовать добыть сброшенный с «Ковчега» груз.       Было потухшие глаза Блейка на мгновение вспыхнули. Действительно, где-то полторы недели назад поздним вечером, парочка задержавшихся на улице подростков увидела, как что-то упало в нескольких милях от их лагеря. Для метеорита слишком небольшой размер, к тому же, один из свидетелей божился, что видел парашюты. Тогда и решили, что их сообщение всё-таки дошло, и «Ковчег» решил помочь им.       Но никому ещё не удалось добраться до груза. Туда отправили две группы, но из-за пропаж других Беллами отдал приказ возвращаться в ту же секунду, как членам группы хоть что-то в лесу покажется подозрительным. Теперь же… даже если там будут Жнецы, у них вполне могло бы получиться добраться до ящика. Против пистолета даже эти уроды не смогут ничего противопоставить.       – Это хорошая идея, да. Я смогу вооружить отряд из крепких парней, и у меня будет огнестрел, и… – Беллами даже слегка улыбнулся, посмотрев благодарно на Кларк, и девушка улыбнулась ему в ответ, сжав чужую ладонь крепче.       – Когда твои раны заживут, можно будет… – начала было девушка, но Блейк вскочил с места и, даже нахмурившись от резкой боли, не стал садиться обратно, хотя всё ещё не расцеплял рук с Кларк.       – Мы пойдём сейчас. Возможно, убийство четверых… тварей заставит остальных затаиться. Есть шанс проскочить вовсе незамеченными.       О чёрт. Он выглядел одержимым. Кларк беспокойно вскочила следом, хотя коленки возмущенно согнулись, желая отдохнуть ещё немного.       – Беллами, – ей вновь пришлось включать «голос врача», но, кажется, это не сработало. Идея захватила парня целиком, и Кларк с неожиданной чёткостью осознала, что не отговорит его, несмотря на сегодняшние потери и, тем более, раненую Октавию. По сути, каждый поступок Блейка-старшего был продиктован пользой для его младшей сестры. Каждое действие было направлено на сохранение жизни О. Даже сейчас он, наверняка, надеялся на полезное содержимое сброшенного с корабля груза, возможно, там медикаменты, антибиотики и прочее, что могло бы помочь раненым. Возможно, там одежда. И пока его сестра во отключке, никто не смог бы оставить его, не в таком возбужденном и взбудораженном состоянии. Даже Кларк пока что не была на такое способна. – Хорошо. Я пойду с вами, если вдруг понадобится помощь, я уже сделала для раненых всё, что могла.       Блейк хотел возразить, явно очень хотел, но не нашёл правильных слов, так что просто кивнул. Он позволил перевязать себе голову, чтобы травы не соскользнули при беге или битве, после чего пошёл за оружием, а Кларк отбирала самых крепких и здоровых парней в лагере, распределяя между ними поочередно луки и мечи. Харпер даже успела провести небольшой мастер-класс по стрельбе.       Пока всё это происходило, Кларк всё-таки вновь присела, слишком уж устала, а теперь ещё идти несколько миль в потенциально опасном лесу… Она вздохнула, прикрыв глаза и вслушиваясь в мат одного из стрелков, когда ему по руке попала тетива. Даже через одежду та била сильно и оставляла большие синяки.       В красноватой темноте за веками как-то сами собой всплыли картинки недавнего боя. Они заметили первого Жнеца за секунду до нанесенного Октавии удара. Беллами сразу же рванулся к ней, но оказался остановлен рыком со стороны. Ещё трое противников появились из-за деревьев, и пришлось рваться уже не к девочке, которая, если честно, справлялась просто отлично, Кларк наблюдала за ней краем глаза, а к стойке с оружием, чтобы было чем защищаться. Все дальнейшие действия превратились в какую-то вакханалию: вспышки красного, везде кровь, трава быстро стала скользкой, крики и дикое, первобытное рычание.       Она тогда, после окончания этого безумия, первым делом подбежала к Октавии, которой пришлось сражаться один на один. Сначала ей в глаза бросилось, конечно же, одноногое и обезглавленное тело, а потом – покрытая кровью с ног до головы девочка. Весь её комбинезон пропитался красным, волосы повисли мокрой паклей, и Кларк не могла сказать, вся ли эта кровь принадлежала Жнецу. Но главное заключалось в подёрнутых дымкой глазах О – страх, шок и… удовлетворение. Ощутимая дрожь тогда прокатилась по телу Гриффин от осознания, что её «сестричка» могла словить кайф от этой битвы, от убийства, но потом, пробормотав что-то, та упала, и Кларк стало совсем не до анализа психологического состояния Октавии. Нужно было спасти ей жизнь, а насчёт ментального здоровья она подумает потом.       – Ты планировал ускакать без меня, Белл? – она услышала его тихий голос даже сквозь воспоминания, и парень явно пытался договориться с отобранными парнями за спиной у Кларк. Стоило ей открыть глаза и посмотреть в его сторону, как она только убедилась в своих предположениях. Беллами хотел уйти без неё.       – Конечно, нет, Кларк, – он нервно потер бровь, снова нахмурившись из-за боли, и девушка только покачала головой.       – Если ты готов, значит, мы можем уже идти.       Беллами лишь кивнул, явно смущенный произошедшим, и Кларк совсем не собиралась облегчать его состояние, вырвавшись вперёд и первой покинув более-менее защищенные стены лагеря.       ***       В забытьи Октавия слышала голоса. При этом откуда-то она точно знала, что это голоса из её подсознания, а не из реального мира, откуда-то она точно знала, что находилась одна в тот момент.       Сначала это был голос Беллами. Сначала всегда был Беллами. Он говорил о чём-то из далекого прошлого, когда О пространство под полом казалось достаточно просторным, чтобы не задыхаться от страха. Однако голос Белла имел те взрослые нотки, которые он приобретёт уже на Земле. А потом…       – Я люблю тебя, О. И всегда буду любить.       Она слышала эти слова довольно часто, но они не теряли своей ценности с каждым новым разом. Для некоторых сказать, что он любит кого-то, является наивысшей степенью искренности и открытости. Но для неё с братом всё было наоборот. Они показывали свою любовь словами и действиями, зная, что им может отмерено не так уж и много времени вместе.       Октавия знала, какие слухи ползали по лагерю. Всем рты закрыть было нельзя, но от этого не становилось менее противно. Говорили, что Октавия слишком близка с братом, что она слишком долго была взаперти с матерью и только одним молодым парнем на весь её маленький мирок. Они думали, что Беллами спал с ней, потому что у них была одна комната на двоих.       Напрямую, конечно, никто не рисковал идти против Императора и его сестры, но Октавия прекрасно знала всех, кто верил в подобные слухи. Она чувствовала на себе их взгляды, в которых смешалось болезненное любопытство, желание покопаться в грязном белье, и отвращение.       Беллами вряд ли догадывался, при нём вообще никто не рисковал открывать рты не по делу. Октавия хотела бы, чтобы так и оставалось. Сама она давно уже привыкла к самым разным слухам, хотя конкретно эти всё ещё доставляли дискомфорт. Как смели эти тщедушные сплетники опошлять их крепкую, родственную связь, основанную на любви и доверии, превращать её в непонятного и уродливого монстра.       Всё ещё плавая в темноте забытья, Октавия видела вокруг вспышки алого марева – её ярости, не находившей выхода.       Голос Беллами постепенно изменился, явив на своё место уже полузабытый голос матери, О не понимала почему, но образ Авроры истаивал в её памяти так быстро, словно эта женщина никогда не была важна. Да, у неё не хватало сил и времени постоянно заботиться о дочери, но всё-таки Аврора была любящей матерью, вырастившей для начала прекрасного сына, ставшего ещё более прекрасным братом.       Однако факты говорили сами за себя. Октавия даже не могла с уверенностью сказать, что голос, звучащий внутри её головы, действительно принадлежал Авроре. В основном, девочка слышала обрывки разговоров из оставшихся воспоминаний.       – Ты должна сказать себе: «Я не боюсь». И страх отступит.       – Вы – брат и сестра, вы должны заботиться друг о друге, потому что не будет никогда никого для вас роднее.       Аврора всегда пыталась казаться сильной перед ней, немного расслабляясь с Беллами. Поэтому минуты слабости матери для Октавии становились по-настоящему сердцеразрывательными. Однажды, когда О задремала, балансируя на грани сна и яви, она почувствовала на волосах нежное прикосновение. Её мама невесомо перебирала тёмные пряди, а потом так же аккуратно, чтобы не разбудить, поцеловала дочь в макушку. Она шептала едва слышно, но Октавия всё равно разобрала слова.       – Прости меня, малышка, мне так жаль.       Аврора безумно любила свою дочь. Но Октавия была и её главной болью. Она не могла спокойно жить с осознанием, что обрекла свою малышку на плачевную судьбу запертой в четырёх стенах пленницы. Что из-за этого её первенцу приходилось надрываться и постоянно рисковать. Ей казалось, что она поступила эгоистично, когда не решилась пойти на аборт. Но один лишь взгляд на дочь постоянно прерывал поток этих мыслей.       Октавия всё это поняла уже на Земле: все эти тоскливые взгляды, слёзы украдкой, периодические срывы. Её рождение повисло тяжёлым бременем на всей семье, и им повезло, что удалось урвать у жестокой суки судьбы немного счастья. Счастья, чьи корни уходили лишь в их крепкую любовь друг к другу.       И теперь у неё появился ещё один любимый человек. Воспоминания о Линкольне, чёткие и яркие, встали перед внутренним взором. Картинки сменялись, начиная с первой встречи и заканчивая поцелуем за воротами лагеря, и всё это наполняло девочку отчаянным теплом и желанием жить, жить, несмотря ни на что. Она доказала, что готова вырывать зубами своё право на существование в этом жестоком, но таком прекрасном мире.       К сожалению, проведение не позволило ей углубиться в приятную истому воспоминаний и фантазий, постепенно выводя из забытья и позволяя прочувствовать всю боль «выжившей». Плечо просто разрывало, пульсируя глубоко посаженным страданием, царапины по всей верхней части тела горели, словно маленькие костры на её обнажённой коже. Одеяло из шкур пушного зверя давило, казалось, неподъёмным грузом на синяки и раны. Ещё не полностью придя в себя, Октавия застонала от накрывшей её боли и постаралась убрать преграду с прохладным воздухом.       – О, О, тише, ты ещё слаба, тебе надо находиться в тепле, – голос Кларк прорезался сквозь образовавшийся в ушах шум. Блейк понадобилась пара минут, чтобы в голове прояснилось достаточно и удалось при этом приоткрыть тяжёлые веки. Гриффин всё ещё сидела рядом в вигваме, складывая «бинты» для дальнейших перевязок. Использованные уже валялись окровавленной кучей у входа.       Что-то кроме боли почувствовать было сложновато, но Октавия всё-таки поняла, что она, вероятно, в одном только белье лежала под одеялом, и стоило ей двинуть ногой, чтобы хоть пяточку из-под шкур вытащить, как огнём зажглись небольшие, но доставляющие неприятные ощущение ранки на бедрах. Чёрт. Этот Жнец располосовал девочку, как только мог. Сразу за этими мыслями пришли другие, заставившие расцвести улыбку на бледном лице.       – Я победила, – её шёпот едва ли можно было расслышать, но Кларк всё-таки сделала это, слегка нахмурившись. Октавия не знала, как выглядела сразу после победного взмаха клинка, но подругу это явно обеспокоило. Девочке было плевать, слишком сильная радость поднималась внутри от осознания собственного выживания даже в таких невыгодных условиях. Она одна выступила против Жнеца и, хоть и не без потерь, победила его. Линкольн мог гордиться собой, он отлично обучил её. И после такого они уж точно перейдут на настоящее оружие. – Мой меч… вы же забрали его? – на мгновение паника охватила её, ей совсем не хотелось потерять подарок любимого землянина.       – Да, положили его в оружейной, Зои чистит мечи и стрелы от крови, – Кларк явно было неуютно такое говорить, она ведь в землянскую культуру не погружалась и даже умудрилась уйти из битвы такой же невинной, какой и вошла в неё. Вряд ли Гриффин удастся оставаться такой долго. – Как ты себя чувствуешь? Я едва остановила Беллами от того, чтобы он просиживал здесь штаны, пока ты не проснёшься. Наверняка, ты хочешь пить.       Октавия заметила отвратительную сухость в горле ещё когда начала говорить, но сил попросить воды после первых слов оказалось недостаточно. Так что она благодарно посмотрела на подругу, прислонившую к губам горлышко фляги. Вода, приятно холодная, быстро смочила горло и даже облегчила немного боль, по крайней мере, притупив её восприятие.       – Спасибо, – девочка облизнулась, смакуя последние капли, но больше не рисковала как-то двигаться. Ей хватало той ноющей боли, которую не удавалось избежать даже лёжа в неподвижности. – Я более-менее. В конце концов, то, что я жива, уже чудо. Линкольн учил меня сражаться, но мы даже не перешли на настоящее оружие, так что…       – Ты сражалась как настоящая тигрица, – Кларк пыталась скрыть восхищение в глазах (она всё ещё боялась за её ментальное здоровье после такой психологической травмы), но у неё не очень-то вышло, и это заставило бледную Октавию даже немного покраснеть от удовольствия. Ей нравилось ощущать себя воительницей.       – Правда? В тот момент я вообще, по-моему, ни о чём не думала, но сейчас понимаю, что помню бой досконально. Всё-таки Жнецы уроды, каких поискать надо, – О поморщилась. – Он ведь действительно не чувствовал моих ударов. Не останавливался ни на мгновение. Мне пришлось отрубить ему ногу, чтобы замедлить. Жуткие противники.       – Когда ты поправишься в достаточной мере, Беллами созовёт всех участвовавших в битве, чтобы попытаться найти слабые места и подходящую тактику боя. А пока… Вижу, ты не собираешься снова отключаться, и я могу позволить твоему брату прийти сюда. А то он готов уже меня разорвать, – Кларк слегка улыбнулась, последний раз проверив все повязки и натянув одеяло Октавии до самого подбородка. – Эти травы, которые Линкольн накладывал тебе, кажется, имеют антисептические свойства, но всё-таки это не антибиотики. Пока ты не выказала признаков заражения, но опасность ещё не миновала. В конце концов, прошло всего два дня.       – Сколько?! – Октавия выкрикнула это и сразу же пожалела, так как голова и всё тело моментально взорвались болью, вынудив её в отчаянии застонать.       – Октавия! Лежи спокойно! Да, прошло два дня, и все новости тебе расскажет Беллами, но если снова такое произойдёт, запрещу тебе посетителей! – Кларк не разозлилась на неё, нет, но она очень боялась за подругу. У Октавии были тяжелые раны, оружие Жнецов ещё непонятно откуда достано и чем обмазано, и у одного из раненых уже появились признаки заражения крови.       Так и не дождавшись ответа от запыхавшейся и сражающейся с болью О ответа, Кларк покинула вигвам, вернувшись через несколько минут с Беллами за спиной. К этому моменту боль немного утихла, и девочка даже смогла поприветствовать брата улыбкой, а не отчаянными попытками удержать лицо.       – Белл! Слава богу, ты в порядке, – она была рада видеть Беллами так сильно, что даже боль, казалось, насовсем отступила, но это обманчивое мгновение длилось совсем недолго. Особенно тело воспротивилось инстинктивной попытке сесть. Октавия вовсе не стеснялась быть обнаженной при брате, к сожалению, нюансы скрытой жизни на «Ковчеге» включали в себя такой аспект, как отсутствие личного душа в бедных районах станции. Там они были общественные, женщины и мужчины мылись по расписанию в разное время. Конечно же, не было ни шанса для О попасть туда, поэтому ей приходилось изворачиваться. Хорошо хоть небольшие санузлы в каютах семей всё-таки были.       В любом случае, у Октавии не было сил, чтобы совершить такую немыслимую глупость, и её тело оказалось очень даже благодарно за это.       – Вообще-то, это мои слова, О, – у Беллами подозрительно блестели глаза, когда он пытался примоститься рядом с ней на полу вигвама. Наконец, ему удалось сесть так, чтобы не задевать даже случайно лежащую сестру, но при этом иметь возможность достать рукой до её растрепанных волос. – Я удивлен, что не поседел за эти дни.       – Я в порядке, старший брат, – присутствие Беллами всё делало лучше, позволяло девочке улыбаться, несмотря ни на что. Вот и сейчас она искренне улыбалась, чувствуя волнение брата и то, что он едва сдерживал слёзы радости. – Ну, мне, конечно, придётся немного полежать здесь, но в целом, я чувствую себя хорошо. Так что… не беспокойся обо мне, ладно?       – Я всегда буду беспокоиться, – парень всё-таки не выдержал и, нависнув над бледной сестрой, коснулся лбом её лба в иступленном желания сбросить с себя напряжение предыдущих дней, когда он не знал, очнётся ли его малышка вообще. Октавия инстинктивно прикрыла глаза. Ей хотелось обнять Беллами, прижать к себе и успокоить, но любое движение всё ещё причиняло боль.       – Кларк сказала, у тебя какие-то новости есть, – она прошептала это так тихо, что только Беллами и мог её расслышать, учитывая, что между их лицами не было и малейшего расстояния. Глядя друг другу прямо в глаза (хоть и при таком близком расстоянии всё расплывалось), они могли легко улавливать изменения эмоций, так Октавия моментально заметила, как радость и надежда затопили тёмную радужку.       – Да. Отличные новости, – он отстранился, но без контакта не обошёлся, аккуратно взял ладонь здоровой руки Октавии в свою и мягко сжав. – Помнишь, ребята говорили, что видели, как с «Ковчега» сбросили груз? Мы ещё никак не могли до него добраться.       – Такое не забыть, я тогда подумала, что у этих лошар с корабля не получилось ни нас запустить, куда надо, ни ящик с вещами. Удивительно, что мы не упали на Землю давным-давно, – Октавия действительно так подумала, когда услышала рассказ о отправленном грузе. В конце концов, что может быть такого сложного в отправке коробки по их координатам? Разве эти грёбанные браслеты (благо, сейчас они уже не доставляли столько проблем) не обладали каким-нибудь геолокационным свойством? Было бы логично.       – Мы исправили их просчёт. Ящик у нас, – Беллами так искренне улыбнулся, что что-то внутри Октавии отчаянно сжалось. Она давно не видела такой улыбки у брата, даже на её дне рождения парень казался тусклее, более напряженным и загруженным.       Девочка вопросительно изогнула бровь, и из брата потоком полилась история. Для Октавии это ощущение было таким родным: Беллами своим спокойным, мужественным голосом рассказывает ей про то, что никогда не происходило, или происходило не с ней. Когда-нибудь О сама будет рассказывать малышам какие-нибудь интересные истории. Когда-нибудь. А сейчас она была вся во внимании.       Оказалось, в тот же день, в которой на них напали Жнецы, Беллами приказал идти за сброшенным грузом вновь. И на этот раз взял с собой пистолет (О догадывалась, что он у него был, но не видела своими глазами), несомненно, понадобившийся впоследствии. Половина пути оказалась пройдена быстро и без проблем, а вот по приближении к месту назначения таинственные звуки и напряжение всё нарастали. Как оказалось, вокруг пуленепробиваемого и выдержавшего проход через слои атмосферы ящика расположились жнецы. Они явно какое-то время пытались разломать найденную «вещь», на металле остались едва заметные царапины, но не преуспели. Беллами застрелил их до того, как эти уроды успели подобраться слишком быстро, даже пара пуль осталась в обойме. Если «Ковчег» решил не сбрасывать им патроны, то это была первая и последняя акция быстрого истребления врага.       – И что внутри? – Октавии вновь пришлось бороться с желанием хотя бы подставить под себя локти, хоть как-то подняться из-под шкур, физически приблизиться к источнику рассказа, как она часто делала в детстве. Ей почему-то казалось, что если она буквально в рот к Беллами залезет, то история станет ещё более реальной.       – Конечно, я ожидал иного. Думал, они пришлют патроны, или одежду, или хотя бы ещё семена и еды. Но они прислали детали. Ты не представляешь выражение моего лица, когда мы только-только вскрыли ящик. Он был такой тяжеленный, мы тащили его всем скопом, и в итоге… Детали? – Беллами покачал головой, отлично отыгрывая все эмоции, буквально показывая, что он испытывал в тот или иной момент. В обычной речи парень не был таким экспрессивным, всё ради Октавии. И девочка всегда была чертовски благодарна за такие представления.       – И для чего они? – ответ скребся о череп девочки, но боль мешала ей сосредоточиться на чём-либо, кроме слов брата. Поэтому она решила, что может и не блистать умом, а просто послушать.       – Для системы связи, О! Парни сказали, что уже к завтрашнему дню смогут связаться с «Ковчегом», – вот, снова в глаза Беллами зажглись маленькие звёздочки. О, ему было плевать на их родную станцию, если копнуть глубже, но этот маленький шаг с давно вышедшей из строя аппаратурой словно вдохнул новую жизнь во весь лагерь. Многие подростки хотели попросить Джаху позволить им поговорить с родными, Кларк вместе с ним составили список наиболее важных вещей, которыми надо поделиться с «верхами», десятки вопросов требовали решения. И сеанс связи, впервые за столько месяцев, мог помочь им со всем этим.       – Здорово! Значит, мы сможем запросить помощь, не так ли? – Октавии самой неплохо жилось и без помощи извне. Впрочем, Линкольн тоже мог считаться таковой, если задуматься. Но в любом случае, она могла бы выжить здесь без благ цивилизации Скайкру: она уже давно отвыкла от унитазов, синтетических одеял и вечного запаха металла. Ей нравилось осознавать, что всё вокруг дикое, первобытное и словно бы… настоящее. Не построенный из холодного металла такой же холодный дом, а простор неизведанного мира, полный запахов, цветов, света и тепла.       И всё-таки она была рада за остальных. Тех, у кого осталась на «Ковчеге» семья, тех, кто ждал и не мог дождаться возвращения в более-менее «современные» условия обитания. Октавия уже знала, что когда Скайкру приземлится, сама она не впишется в их общество. Она лучше попросится к Линкольну. Он объяснял ей, что после заключения брачного союза девушка не всегда переходит в клан своего избранного. Мужчина тоже имеет право перейти в клан избранной, как имеет право и не переходить. Чаще всего, переходы совершались теми людьми, которые по каким-то причинам не могли вернуться в родные пенаты. Октавия была таким человеком.       – Ты ведь расскажешь, как всё пройдёт? – и хотя она не горела желанием общаться с Джахой или Советом, ей так же не хотелось бы пропустить, что Кларк с Беллами будут говорить про землян. В конце концов, тут пока только один эксперт по ним, и тот лежал сейчас голый под шкурами, боясь пошевелиться из-за боли.       – Конечно, О. А пока… Кларк сказала, тебе лучше больше отдыхать. Хочешь, расскажу тебе историю, чтобы ты поскорее заснула? Как в старые-добрые… – ах, улыбка Беллами всегда словно отпускала девочке все грехи. Вместо ответа Октавия просто прикрыла глаза и позволила любимому голосу брата унести себя в темноту.