***
Голых участков под пижамой магуса по большому счету не было – колдун чувствовал себя самой настоящей мумией от количества наложенных на него бинтов. К сожалению, нос ему обматывать не стали, что спасло бы морщащегося Ксандара от чудовищной лекарственной вони, чуть ли не плотным облаком нависшей над его постелью. Волшебник лежал в местном госпитале, чему по пробуждению нисколько не удивился. Ни боль, ни жжение по всему телу, как ни странно, не располагали его к почиванию на больничной койке. Желание вновь уснуть отбивали и дурные сновидения, смутно напоминавшие то самое видение, с которым колдун посещал Калеба. Возможно, что непонятный сон повторился от ночи в поместье – навеянный горькими воспоминаниями о канувшем в бездну прошлом. Будь то нервы или усталость – запомнить чародей толком ничего и не запомнил. Перед глазами стояло лишь изображение шахматной доски, на которой один из игроков готовился к неожиданной рокировке. Аккуратно присаживаясь на край поскрипывающей кровати, Ксандар наконец увидел сидящего напротив Тейна. Даже из-под забрала шлема, который воин не удосужился в помещении снять, можно было разглядеть его скептический взгляд. Колдуну начинало казаться разумным добавить в список всех вечных вещей мира недовольство мечника. – Значит, мы упустили обоих, – хрипло произнес Ксандар, глядя воину прямо в глаза. – Тише будь, – кивнул куда-то в сторону Тейн. – Разбудишь. Чародей оглянулся – на койке позади него тихо спала Этессия. Лицо опоясывала устрашающего вида повязка. Один из множества камней на душе магуса дрогнул и скатился по склону куда-то в небытие. Жива. – И не «мы», а ты, – воин сложил руки за головой. – Я со своей задачей весом в тонну справился. А ты даже кирпич нормально швырнуть не смог, пенсионер. – Я боялся убить его, – развел забинтованными руками колдун. – Они зато не боялись, – пробурчал Тейн. – «Восход» приходил нас прикончить. Наемники вернутся. Ксандар нервно застучал пяткой по полу. – Вот почему я считаю, что мы должны покинуть город как можно скорее, – с беспокойством произнес магус. – Сколько я уже в госпитале? – Почти сутки, – отозвался воин, – а твоего Яхонта всё так и нет. Колдун с сожалением вздохнул. Неужели северянин их просто бросил? Вот так – без лишних слов? – Придется идти без него, и… – с сомнением протянул Ксандар, мельком оглядываясь на койку девушки, – Этессию взять с собой, чтобы её не использовали против нас. – Ты хотел сказать, чтобы «Восход» не убил Тесс, когда мы её бросим? Взгляды мужчин пересеклись. Обычный разговор прервался напряженным молчанием. В комнате стало как-то душнее. – Да, – спокойно ответил магус, не сводя глаз с мечника, – это я и имел в виду. Пару дней назад Тейн лично нарек её «бесполезной» и бесконечно вопрошал, зачем она за ними таскается – зачем всё усложнять сейчас? Что изменилось? – Так ты знаешь, куда идти? – наконец произнес воин, возвращаясь к делам насущным. – Я узнал из дневника рунолога достаточно, – солгал Ксандар, делая вид, что осматривает палату. – Их логово находится где-то на территории Империи. У него не было выбора – терять очередного драгоценного союзника не улыбалось, а приоритеты колдуна заметно сместились: войну необходимо было попытаться предотвратить или, хотя бы, отсрочить. Аламид подождет, в особенности, когда никто не знает, где искать. Тейн от услышанного в неописуемый восторг не пришел. Он, скорее, поднялся по лестнице недовольства жизнью на ступеньку выше. А может и все две. – Нам никак не пересечь границу. Только не таким составом и не в такое время, – бескомпромиссно отрезал воин. – Порталы никто не отменял, – с легкостью парировал Ксандар. – И здесь возникает загвоздка, старик, – тихо процедил мечник. – Вчера, когда весь город ненадолго затопило, порталу здорово досталось. Так мне сказали в ратуше. Он не заработает минимум неделю, если его вообще смогут починить. – Рипаран? – озвучил второй вариант магус. Тейн угрюмо покачал головой. – Ты же помнишь, что там было. Ни входа, ни выхода после нападения «Восхода». За спиной у Ксандара кто-то глухо закашлялся. – Столица – очевидно же? – хмуро вклинилась Тесс, поддерживая голову локтем. – И давно ты проснулась? – усмехнулся мечник, складывая руки на груди. – Исключено, – быстро ответил колдунье магус. Ксандар рисковал остаться в столице очень и очень надолго при его следующем визите. Суд он уже пропустил. Со дня на день его могли признать официально виновным, а тогда… – Ситуация аналогична Рипарану, – продолжил он, пытаясь найти логику. – Там должно быть не спокойно и наверняка к нам возникнут вопросы… – Какие еще вопросы? – нетерпеливо перебил его Тейн. – Почему я не явился в суд по обвинению в убийстве, например, – раздраженно выпалил Ксандар. Мечник посмотрел на колдуна, как на самого большого в мире идиота. – Не знаю, за кого ты меня держишь, но газеты-то я читаю, – обозначил воин. – Так бы сразу и сказал. – За убийство судят? – усомнилась Этессия. – Это кого надо грохнуть, чтобы тебя за убийство судили? – Никого я не убивал, – бросил магус. – Меня подставили. Тесс шлепнулась обратно головой на подушку. – Кто подставил? – Нашла у кого спросить, – огрызнулся Ксандар, смотря в пол. – Лучше придумайте, как нам без проблем пересечь границу. Было не похоже, что колдунью с воином особо интересовали личные дела магуса. В конце концов, чародей уже успел забыть о том, что Тейн зарабатывал на жизнь, будучи наемником. А девчонку, кажется, удивить было практически невозможно. Возможно, оно и к лучшему. – Лунные мосты, – многозначительно заявила Этессия, сверля взглядом потолок. Воин с магусом переглянулись. Мысли их, впрочем, не совпадали. – Опять сочиняешь? – насмешливо фыркнул Тейн. – Ты что-то о них знаешь? – озадаченно спросил у девушки колдун. Мечник с недоверием вытаращился на Ксандара. – Так это не брехня? – Лунные мосты – это достаточно редкое явление, – по привычке принялся объяснять чародей. – Некие пространственные разрывы, находящиеся где-то между нашим миром и Бездной. Своеобразный план угасающих воспоминаний. В целом, довольно нестабильный инструмент быстрого перемещения. Мне не доводилось пользоваться самому. – Я пробегалась пару-тройку раз, – беспечно заметила Тесс тоном, которым говорят о летней уличной прогулке, – ничего особенного там нет. Тут неподалеку есть один – где-то вблизи какой-то деревушки на возвышенности среди холмов. – Никто не понимает, как и где их искать, – заметил Ксандар. – Откуда ты знаешь? Этессия неопределенно повела плечом: – Я карту видала. – Карту? – едва не поперхнулся колдун. – Да астрологи Магистрата бы матерей продали за такое сокровище! – Врёт, как дышит, – закатил глаза Тейн. – Вот и нет! – уязвленно воскликнула Тесс. – Это было давно, но я запомнила некоторые из мостов. Ксандар с неохотой примирительно поднял ладони: – Пусть так. Остальные вопросы подождут, – проворачивая в голове варианты развития событий, медленно проговорил магус. – Пока что я не вижу других выходов из этой ситуации. Этим вечером мы покинем Марадрат.***
Трибуны слушателей походили на необъятный пчелиный улей – ими были усеяны все стены вплоть до потолка. Располагались их места куда выше оных для судьи и подсудимого. Вершитель суда, однако, не разделял ни с коим из виновных одного единственного кресла посреди всего зала. Судья наблюдал за потенциальным преступником сверху вниз, восседая на четко обозначенном пьедестале. Так было, когда суды проводили. Сейчас, пока зал пустовал, давящая его серость, громоздкость и головокружительная бесконечность действовали на нервы даже сильнее, чем во время заседаний. Впрочем, сказать, что в зале суда никого не было, стало бы неуважением к третьему и последнему из магистров. Синцерус не постеснялся занять место судьи, встречая вошедших товарищей ленивым взором. Коллеги никогда и ничем его особо не интересовали. Будучи самым молодым из трех управителей Магистрата, колдун отличался от коллег как умом, так и внешностью. Сферы интересов сходились слабо, а исследованиями ни Эребус, ни Тормун уже почти не занимались. В отличие от нескрывающих свои лета стариков, Синцерус куда больше следил за собой. Возраст в нем выдавала лишь щетина на скулах, вместе со скупыми бакенбардами расчерчивающая на лице квадрат. – Я ведь даже парадно нарядился, Эребус, – с насмешливым сожалением заметил Синцерус, – а ты всё отменил. Жаль. Седобородый магистр предпочел промолчать. Парадный вид его коллеги заканчивался белой рубашкой и отсутствием защитной спецодежды. – Я обо всем позаботился, Тормун, – обратился Синцерус к другому колдуну. – Не знаю, планирует магус покидать Марадрат или нет, но останутся они там надолго. – Что ты пообещал ему? – раздалось в ответ. – Вычеркнуть имя из книги виновных, – волосы, сплетенные в тугой хвост, слегка дернулись. – Остальные желания вытекали бы из этого. – И как же его зовут? – кисло осведомился Тормун. Молодой магистр искренне захохотал: – Я понятия не имею. Эребус тихо хмыкнул, стараясь не обращать внимания на головную боль. – Насколько отчаявшимся нужно быть, чтобы поверить вот так – на слово? – задумчиво произнес он. – Настолько, что его уже целый месяц всё не могли казнить, – сухо отметил Синцерус. – И не понадобись он нам – Бездна знает, сколько еще не смогли бы. Ноги Эребуса подкашивались от болевых волн. Колдун поспешил сесть на единственное поблизости кресло – предназначенное для обвиняемого. – Я полагаю, что ты полностью солидарен с Тормуном насчет магуса? – без всякой надежды в голосе произнес он. – Тебе отлично известна моя позиция, Эребус. Я уважаю Ксандара за то, что он пытается играть и жить по своим правилам. Но нашему миру эти правила сейчас совершенно не подходят, – с расстановкой проговорил Синцерус, – Есть лишь одно правило выжившего – адаптируйся или умри. Ксандар подстраиваться отказался. – И что по поводу Спация? – вклинился Тормун. – У нас по-прежнему не хватает бюджета на две цели? – поинтересовался Эребус, не отрывая ладони ото лба. Молодой магистр неоднозначно повел бровями: – Ну конечно, – помрачнел Синцерус. – Ведь кому-то приспичило вставить золотые рамы на все окна Магистрата. Тормун предпочел сделать вид, что его не существует. Возможно, первый раз за всю жизнь. – Так или иначе сегодня вечером меня ждут переговоры с «Занавесом». Там всё и решится, – обозначил молодой магистр. – Кстати говоря, который час? Эребус устало поднял руку с часами на запястье. – Половина пятого. Еще никогда колдун не видел человека, настолько удовлетворенного текущим временем суток.***
Несмотря на события суточной давности, Тейн решил оставить громоздкий меч в палате у своих «временных соратников». И без того хватало косых взглядов на, по мнению толпы, виновника вчерашнего торжества. Или, по крайней мере, одного из его участников. Не то чтобы воину не было наплевать – мнение большинства частенько рознилось с собственным. Другое дело, что давящее чувство дискомфорта от бесконечного наблюдения и недоверия в определенной степени мешало жить. Безоружный вид внушал куда меньше угрозы, особенно когда в ней мечник и не нуждался. В повсеместном ношении клинка не было ничего зазорного, скорее наоборот – подобный атрибут зачастую подчеркивал профиль работы, или, в крайнем случае, давал подозрительным личностям из подворотен знать, что с дел с ними иметь никто не хочет. Проблема возникала из-за габаритов клинка Тейна. Ножны для подобного «орудия труда» отсутствовали как понятие, а размеры привлекали чересчур много внимания. Да и иногда эту громаду было банально не протащить в дверной проем. Тейн отдавал себе отчет в том, что подвергается некой опасности, оставаясь безоружным. Но также воин понимал, что любой замысливший недоброе остолоп, посчитавший, что мужчина безоружен, тоже подвергается опасности. Значительно более высокой. При желании, боец мог смять кулаками сталь. Иногда он даже задумывался – зачем же было тащить с собой эту гигантскую «железку»? Кто бы что ни говорил, компенсировать ему было нечего. Так считал сам Тейн. Рассуждения о мече навевали недобрые воспоминания о доме. Не помогала и атмосфера пережившего затопление города. Море из бутылки пусть и испарилось крайне быстро, будто по волшебству, но оставило за собой массу повреждений, не говоря уже о заполонивших улицы лужах разнящейся глубины да острого, почти невыносимого запаха соли и водорослей. Как пояснил Тейну колдун, кто-то умудрился запихать искусственное море в маленькую склянку. Дальнейшие разъяснения о «пятых измерениях» и этих ваших «подпространствах» воина не интересовали от слова совсем. На вопрос «как» столько воды смогли вместить в жалкий бутылек – они всё равно не отвечали. Настроения бродить по Марадрату не было: сапоги поить, да и только. Желание магуса отчалить как можно скорее Тейн вполне разделял, но за одним лишь исключением. Запасаться провиантом оказалось сложнее, чем воин себе представлял: рынок смыло в реку. Ненадежные палатки и хрупки лотки не выдержали водяного напора. Мечник оказался вынужден бродить по наводненным улицам в поисках чего-то съестного среди уцелевших лавок. И Тейн был не из тех, кто жался бы к стенам, в надежде оставить ноги сухими. Он, как и всегда, шел напролом, невзирая на всё больше намокающую обувь. Получайте, лужи! Запахло копченостями. Решив, что его наконец постигла удача, Тейн вгляделся куда-то вверх по улице. У дверей в мясную лавку угрюмого вида старуха в белом фартуке что-то настойчиво кому-то поясняла. Крепко сложенные, широкоплечие мужчины в доспехах оживленно показывали ей что-то жестами. Тейн узнал их. Ошибки быть не могло: развивающиеся темно-синие плащи, броня, отлитая под стать чешуе, да наплечники с плавниками. Подобного обмундирования не носил никто, кроме Ангвийских рыцарей. Не задумываясь ни на секунду, воин резко свернул в один из соседних магазинчиков. Открывая дверь, он мимолетно взглянул на другой конец улицы. Мечнику показалось, что старуха посмотрела прямо на него. Дверь захлопнулась, а вместе с ней умолк и входной колокольчик. Посудная лавка. Знаем, проходили. Тейн проследовал глубже внутрь и принялся с деланным интересом разглядывать расписные вазы и кувшины. Аккуратно примостившись между стеллажами, воин присел, чтобы оценить нижний ряд. От одного только вида керамики голову заполнили хруст, треск и скрежет разбивающихся вдребезги стекла и глины. Вчерашний день был что надо. – Могу что-то подсказать? – поинтересовался вероятный хозяин лавки откуда-то из глубины. – Может быть – где выход? Тейн приподнялся – из-за стеллажа стала виднеться пара его хмурых глаз. Он готов был поклясться, что голова торгаша тоже походила на вазу. – Опять пришел всё громить? Выметайся! – тонкие, как спички, руки хозяина уперлись в бока. Воин прокрутил в голове пару реплик. – Так та лавка была тоже твоей? А я причем? – Драку там устроил ты, – гневно заявил торговец. – А теперь выметайся, я сказал! Звякнул дверной колокольчик. – А вдруг я пришел что-нибудь купить? – хмыкнул Тейн. – Значит, покупай или проваливай, – строго обозначил хозяин лавки. Воин лишь махнул на него рукой и отвернулся к соседнему стеллажу. Но там ему не посчастливилось повстречаться с ударом в живот. Согнувшись от неожиданной боли, мечник почувствовал, что кто-то позади скручивает ему руки. Тейн поднял взгляд – над ним уже высились рыцари в синих плащах. – Где подсобка? – бесцеремонно вминая вырывающегося воина в стену, проговорил один из них, обращаясь явно к торговцу. Последний, дрожащим взглядом осматривающий расставленный тут и там товар, молча указал на дверь позади него. Повтора вчерашних событий хозяину явно не хотелось. Тейна буквально вбросили в залитую мраком комнату. Раздался грохот падающих инструментов и папок с бумагой. Зашелестели листы – кто-то из рыцарей, не теряя времени даром, лихо смел всё с одинокого стола. За него воина и посадили. – Где меч? – не поднимая забрала шлема, рявкнул первый. – Не знаю. Лицо Тейна с размаху приземлилось на стол. Носом побежала кровь, заливая губы. – Ты опозорил нашу честь и кодекс, вор, – пробасил второй. – Куда ты спрятал меч? – А все те утопленники вашу честь не позорят? – огрызнулся воин. Взвесив кулак в металлической перчатке, первый рыцарь стремительно замахнулся по челюсти пленника. Тейну повезло – удар прошел вскользь. От боли это, впрочем, не избавило. – Мы тебе все кости переломаем, если ты не расскажешь, – зло процедил ударявший Ангвийский рыцарь. – Без силы меча ты ничего не сможешь нам сделать. – Самонадеянно, – сплюнул кровь воин. Ногами оттолкнув от себя стол в стоящего напротив рыцаря, Тейн подскочил и ринулся вбок, тараня его товарища к стене. Пользуясь всеобщим замешательством, воин нанес сокрушительный удар в голову, не щадя костяшек о металл. Оставив начавшего оседать Ангвийского рыцаря, боец развернулся, чудом успевая зажать короткий клинок промеж ладоней. Толчок в ту и другую стороны – и ему удалось вырвать оружие, отбрасывая то на пол. Внимательно следя за противником, Тейн позволил себя на мгновение отвлечься и прицельно обрушить сапог на лицо упавшего рыцаря. Его боевой товарищ стремительно подскочил к воину, хватая того за плечи и стараясь повалить с ног. Подавшись вперед, Тейн оттолкнул нападавшего прочь к соседней стене. – Его сила теперь со мной, – проговорил воин, хватаясь за край стола. Предмет мебели с размаху влетел в Ангвийского рыцаря, трескаясь. Как и ребра жертвы. Где-то за дверью часы почти подобрались к «пяти».***
Вечер в Магистрате омрачился неожиданным визитом грозовых туч, окрасивших бескрайнее небо в черный. Созерцание потемневших небес вызывало у Синцеруса устойчивое желание вернуться в теплый и светлый кабинет, пока не начался ливень. Но Магистр не мог уйти – таково было назначенное место его встречи с представителем «Занавеса». Один из немногих широких балконов, размещенный на второй по высоте башне Магистрата. Руки мужчины были спрятаны в карманах строгой, почти бесцветной мантии. Его гость задерживался, что несколько не соответствовало репутации последнего. Смерть обычно весьма пунктуальна. За очередным взрывом грома наконец последовали первые холодные капли. Синцерус поморщился: никакого навеса и в помине не было. Согнув руку в локте, колдун вытянул ладонь вверх. Плотно сжатые пальцы срастались, образуя короткий металлический стержень. Над чародеем распустился вполне себе реальный зонт. Вслушиваясь, как над головой барабанит дождь, Синцерус обратил внимание, что уже какое-то время на углу перил совсем рядом с ним восседает ворон. Черный, как смоль, глаз, деловито изучал волшебника, пока сама птица оставалась неподвижна. – Я ожидал, что встреча будет личной, – легкий смешок тронул губы магистра, пока он взирал на бездонное око. Крылатое создание моргнуло и резко устремилось ввысь, пропадая из виду в разрастающемся ливне. Синцерус, почувствовав присутствие за спиной, не спеша обернулся. На балконе возникла фигура помимо него. Убийца скрывался за плотным плащом, хоть изредка и открывался, поблескивая, его черный нагрудник, будто сотканный из перьев. Лицо разглядеть было невозможно: там, где мрака капюшона не хватало, дело заканчивал металлический клюв, должно быть, шлема. Кто-то очень любил птиц. – Ваше желание в силе? Голос резанул по ушам – будто речь давалась говорившему с большим трудом. – Разумеется, – кивнул Синцерус. – Осталось лишь обсудить детали. Видите ли – дело весьма деликатное. Нам нужны лучшие из лучших. Сгорбленная фигура совсем немного подалась вперед. Палец в когтистой перчатке покачался из стороны в сторону. – Среди нас нет лучших, – спокойно произнес убийца. – Жребий определит того, кому суждено выполнить вашу волю. – Вы доверите столь важную сделку воле случая? – Все клинки «Занавеса» равны, – не меняя тона, изрек гость. – Так было всегда. Ни один не справится лучше другого. Синцерус едва удержался, чтобы не закатить глаза. – Даже вы? – с едкой усмешкой уточнил он. Убийца молчал, намокая под разбушевавшимся ливнем. Сверкнула молния. – Я – Ворон, – наконец произнес гость, – но наша иерархия сейчас значения не имеет. В его руках возник ровный кусок пергамента. Вытащив из нагрудника перо, убийца быстро расчертил на нём определенное нечто. Надпись оказалась развернута к колдуну, зажатая между когтистыми пальцами. – Стоимость. – Да вы с ума сошли, – прыснул Синцерус. – На такие деньги можно треть Верунна выкупить. – Торгов не будет, – сухо обозначил Ворон. – Такова наша цена. Что перевесит: ваши желания или ваши сомнения? Магистр нервно одернул зонт. – Мне нужны гарантии, – настойчиво процедил он. – В случае, если цель не погибнет в течение назначенного срока, – монотонно промолвил убийца, – все средства будут возвращены, а убытки погашены. Но этого не случится. Подобный инцидент имел место быть лишь однажды, за всю историю существования «Занавеса». Ворон выпрямился. Теперь он казался едва ли не на голову выше, чем чародей. Последний, смотря на убийцу, отчего-то сильно засомневался в том, что такой, как он, тихо подкрадывается со спины. Этот человек скорее уж сбрасывает жертву с крыши голыми руками. Да и человек ли? – Адрион оказался слишком великодушен, чтобы развязывать ответную войну, – почтительно произнес Ворон, подняв взгляд к небу. – Так или иначе, мы будем ожидать вашего ответа. Очередная взъерошенная и намокшая птица начала нагло скакать у ног магистра. Поблескивающие бусины глаз изучали колдуна как в первый раз. – И платы вместе с ним, – прохрипел убийца, что можно было расценить, как своеобразный смех. Но подняв взгляд, Синцерус не обнаружил на балконе абсолютно никого.***
Колдун в обгоревшем и рваном плаще плелся через переулок. Плелся с большой буквы и с высоко поднятой головой. Он ни о чем не грустил – лишь только устал. Очень. Тяжесть нахлынула внезапно, но закономерно. Показное рвение Ксандара действовать оставалось всего лишь словами. Словами человека, который отказывался сдаваться после очередного падения. Да, бой с Джошуа закончился ничьей. Да, оба колдуна еще живы и смотрят вперед, надеясь углядеть там завтрашний день. Но такой расклад едва ли устраивал магуса. Вчера его пытались испепелить, взорвать, разрезать, сжечь, утащить за собой в неизвестность… Но ничего не вышло. Бесплодная попытка лишь причинила боль и отняла время. И, глядя вокруг, волшебник понимал, что на стенах и жителях города эта боль отразилась куда сильнее. «Восход» нес за собой разрушения, где бы ни появлялся. И теперь… теперь он возникал у колдуна за спиной. Ксандар предпочитал не вдаваться в детали своего текущего жизненного положения. Сойти с ума пугающе легко, когда начинаешь задавать внутреннему «я» правильные вопросы. И вопрос «почему все пытаются меня убить?» выступал самым невинным из них. Оставаясь один на один с собой и своими мыслями, магус продолжал лукавить, прекрасно отдавая себе в этом отчет. Всё чаще чародей убеждался, что позитивное мышление – тщета, когда сверху давит железная логика. Скоро ничего не кончится, слушать его никто не станет, поимки похитителей трудов Адриона никто не гарантирует. Но Ксандар и не спорил. Колдун упрямо шагал, выбрав направление – одну из тех немногих вещей, что еще были под его контролем. Пока жизнь не начала диктовать ему путь, по которому идти, пока у волшебника еще был выбор – надежда на счастливый исход оставалась. Его группа владела необходимыми навыками и силой, дело было за малым: толикой удачи и щепоткой понимания. Вот только фортуна уже успела вытереть о плащ магуса ноги, да так, что гарью пахло до сих пор. Ксандар прислонился к поросшей мхом стене. Плечо свело – рана будет зарастать еще долго. Колдун покачал головой, понимая, что нужно идти. Его, как-никак, ждали. Тейн передал магусу искреннее желание «городского головы» повстречаться с ним лично. Отказывать стало бы крайне грубо, особенно после событий пары минувших дней. Неудивительно, что у мэра, или кем бы он ни был, возникли вопросы. Таков был закономерный ход вещей. Выходя на центральную улицу, Ксандару пришлось сильно сощуриться – солнце нещадно слепило. Кажется, солнцезащитные окуляры его опаленной маски переставали справляться с одной из своих функций. Открытые ветры губы скривились в горькой усмешке: и на кого он вообще был похож? Магус продолжал упрямо шагать к ратуше, преодолевая редкие и короткие ступени тротуара. Колдун предпочел не смотреть по сторонам – он прекрасно всё понимал. Люди сторонились его, обходя стороной, будто косяк пугливых рыбешек на мелководье. Они огибали его, как вода огибает любое препятствие на своем пути. Утекая всё дальше… Чародей принимал это как данность. Так было даже лучше, если люди осознавали опасность, исходящую от него. Растущую вокруг него. Именно поэтому магус должен был покинуть город. Во что же я на самом деле ввязался, Эребус? Ноша отца казалась не по плечу. Ведь рядом с ним каждый наоборот – ощущал спокойствие и безопасность. Вблизи Адриона ты грезил о будущем, не думая о настоящем. Всё изменилось. Впереди трещала, пожираемая пламенем, городская ратуша. Здание рушилось, складываясь, как карточный домик. Ксандар мотнул головой, отгоняя наваждение. Безумная идея, описанная в дневнике Джошуа, заставляла грезить о кошмарах наяву. Колдун расположился на вычищенной до блеска лавке. Рядом сидел человек, усердно стиравший со лба пот платком. Его усталое морщинистое лицо выражало какое-то недоумение, будто он не знал, с чего начать. Он посмотрел на чародея и неловко протянул ему руку: – Я рад, что вы пришли, Ксандар. – Вы хотите, чтобы я покинул город, – тихо проговорили обожженные губы. Рука одернулась и медленно сцепилась в замок. Мэр вздохнул: – Вы крайне сообразительный молодой человек, магус. Ксандар оглядел его с ног до головы. Вполне возможно, что они были даже одногодками. Разница состояла лишь в том, что одному благоволила магия, а другого ждала короткая человеческая жизнь. Быть может, она уже подходила к своему концу. – Я надеюсь, что вы всё правильно понимаете, Ксандар, – вновь заговорил мужчина, пытаясь подобрать верные слова. – Это не моя прихоть. Это нужда города и всех живущих здесь людей. – Я понимаю, – колдун отстраненно кивнул. – Мы уйдем вечером. Если вы не возражаете. – Нет, нет, конечно, – поспешил ответить собеседник, – время в вашем распоряжении. Старинные часы над дверями в ратушу готовились отзванивать «пять».***
С крыши свесилась пара болтающихся ног. Этессия сонно разглядывала переживший потоп город, стараясь подавить нахлынувшую тошноту. Морщась, она держалась за голову и пыталась выискать единственным глазом хоть что-нибудь, на что можно было бы отвлечься. Увы – ничего интересного. Марадрат нельзя было назвать городом, в котором кипит жизнь. Здесь она едва булькала, никуда не торопясь. Не помогло и наводнение, оставившее некоторые улицы совершенно безлюдными. Парк и вовсе превратился в болото – в полном смысле этого слова. Пошатываясь, девушка поднялась на ноги. Ей уже приходилось лазить по крышам, и чувствовала она себя в порядке. Теперь же, стоило ей посмотреть на далекую мостовую, у Тесс мутнело в уцелевшем глазу, а голова решала, что самое время начать кружиться в вальсе. Травма не прошла бесследно. Колдунья никогда бы не подумала, что от подъема на обычную, для неё, высоту ей может стать так плохо. Потеря глаза лишила девушку уверенности и чувства баланса. Даже идя по улице, она умудрилась хлопнуться в лужу, не заметив подвернувшегося под ногу булыжника. Бывало и хуже. Хотя, кого она пытается обмануть? Конечности ей не отрывали, а «чуть» не разорванная в прошлом глотка была цела целехонька. Тесс была еще жива. Хуже могло стать только впереди. Подтянувшись на карнизе вытянутого шпиля, колдунья огляделась вновь. Вдалеке Тейн зачем-то завалился в посудную лавку. Разве он не должен был заняться провизией Кто из них еще бесполезный… Этессия закряхтела: в её состоянии головой приходилось вертеть куда больше из-за новообразованной «мертвой зоны» на лице. Взгляд уцелевшего глаза с интересом зацепился за проплывающие по парку зачарованные доспехи. Кажется, изломанную броню уносило прямиком в реку. Неподалеку, по центральной улице ковылял Ксандар, закрываясь рукой от солнца. Кстати о нем. Именно по его странной просьбе Тесс и скакала по крышам, заставляя Ветер прочесывать город вдоль и поперек. Чародей попросил девушку разузнать, есть ли здесь кто-то, прибывший недавно. Неместный, чужой, гость – как и они сами. Конечно, Ветер не мог знать ответов на этот вопрос наверняка. Что дух мог сделать, так это сравнить тот же запах любого человека, с запахом города. Если гость прибыл недавно или издалека, то воздушный след выдаст их с потрохами. Но поиски разочаровывали куда больше, чем следовало. Проведя всё свободное время над городом, Тесс так и не узнала от Ветра ничего полезного. За исключением пары рыцарей в синем, ошивавшихся неподалеку от мясной лавки, дух не нашел никого. Похоже, Марадрат популярностью у туристов не пользовался. Сейчас, девушка дожидалась товарища, пока он обыскивал последнюю часть города поблизости. Спрыгнув обратно на кровлю, Тесс выглянула с другой стороны здания. Забегаловка открылась всего несколько минут назад, задержав открытие из-за потопа, но из неё уже выходил первый посетитель. Довольно усевшись за круглый столик, он принялся с лицом счастливейшего в мире человека поедать клубничное мороженое. С целью получше рассмотреть забегаловку, находившуюся прямо под ней, Этессия решила перелезть на дом, стоявший по соседству. Расстояние было небольшим, да и между крышами был зачем-то натянут плотный трос. Прирожденная акробатка считала, что ей сами боги велели по таким ходить. Не впервой. Аккуратный шаг положил трюку уверенное начало. Жаль только, что на втором девушка оступилась и сорвалась. Ухватиться за трос ей не удалось, и Тесс понеслась вниз, ведомая силой тяжести. Голова кружилась, а руки отказывались слушаться. Внезапно уши заложило от мощного воздушного потока – на помощь подоспел Ветер, образуя импровизированную подушку безопасности. Падение замедлилось, и столкновение с землей прошло относительно безопасно. Хоть и болезненно. Удар спиной выбил из легких весь воздух. Этессия так и лежала, согнувшись и хлопая ртом, пока что-то не заслонило солнце. – Ты в порядке? – спросил кто-то, поддерживая её за шею. – Ты зачем спрыгнула? Бледное лицо, синяки под глазами – ах да, пожиратель мороженого. – Куда-а?.. – ошалело спросила Тесс, щурясь от обдувающего её ветра. – У тебя был плохой день? – голос едва ли не троился в голове у колдуньи. – Самоубийство – не выход. Он принял её… за смертницу?! Этессия легонько отпихнула мужчину и, скуля про себя от боли, поспешила встать, будто ничего не случилось. Ветер продолжал назойливо взъерошивать волосы. Девушка скосила единственный глаз на незнакомца. – Ты уверен? – тихо спросила она. – В чем? – недоумевая, произнес незнакомец. Колдунья развернулась к мужчине лицом. – Скажите, откуда вы? Любитель мороженого растерянно провел руками по шинели. – Я родился и вырос здесь – в Марадрате. – Неужели? – Тесс приблизилась на шаг. – Не подскажите тогда, как пройти к госпиталю? – Госпиталь? – голос незнакомца дрогнул. – Конечно, конечно… Он потянулся в нагрудный карман и выудил оттуда расписные карманные часы. Цепочка покачнулась на ветру. Откинув крышку, мужчина с удовлетворением кивнул. – Приятно было познакомиться.***
Пятнистый конь взрывал влажную почву повидавшими жизнь копытами, мчась в сторону Марадрата. Скачка выдавалась для него едва ли не убийственной – животное неслось словно в последний раз, подгоняемое в забвение. Безжалостный наездник слишком уж спешил. Яхонт высоко поднял голову, внимательно наблюдая за растущим на горизонте городом. Воин выехал еще поутру, теперь оставалось лишь пересечь реку - и он воссоединится с Ксандаром и остальными. Северянин холодно отдавал себе отчет в том, что его временные союзники могли уже быть мертвы. Прямое столкновение с "Восходом" заявило о них в открытую, создавая ситуацию бесконечной угрозы. Время, потраченное Яхонтом в столице на починку своего клинка, могло обойтись воину крайне дорого. Одинокий мост подбирался всё ближе. Судя по всему, не только северянин так рьяно спешил: группа запыхавшихся зеркальных стражей, устремившихся в Марадрат, только заканчивала переправу. Почему они просто не воспользовались порталом?.. Багровый Олень пролетел мимо агентов Башни не задерживаясь ни на секунду. Теперь он нес с собой плохие вести, требовавшие срочной передачи Ксандару. Воин прижался к коню вплотную, слушая далекий звон часов, доносившийся, наверное, из ратуши Марадрата. Если северянин верно рассчитал длину поездки, то должно было наступить пять часов вечера. ...Пришпоренный конь счастливо покинул столицу, подгоняемый нетерпеливым наездником. Утренняя заря начинала немного слепить. Яхонт замер в седле, недоумевающе вглядываясь в горизонт. "Я видел город и мост... Куда они пропали?" – моргнула безумная мысль и исчезла. Северянин мотнул головой, стряхивая наваждение. Впереди его ждала длинная дорога до Марадрата, и воин крайне спешил.***
С крыши свесилась пара болтающихся ног. Этессия сонно разглядывала переживший потоп город, стараясь подавить нахлынувшую тошноту. Морщась, она держалась за голову и пыталась выискать единственным глазом хоть что-нибудь, на что можно было бы отвлечься. Увы – ничего интересного. Пошатываясь, девушка поднялась на ноги и, подтянувшись на карнизе вытянутого шпиля, огляделась вновь. Вдалеке, Тейн завалился в посудную лавку. Разве он не должен был заняться провизией? Этессия закряхтела: взгляд уцелевшего глаза с интересом зацепился за проплывающие по парку зачарованные доспехи. Кажется, изломанную броню уносило прямиком в реку. Неподалеку, по центральной улице ковылял Ксандар, закрываясь рукой от солнца. Спрыгнув обратно на кровлю, Тесс выглянула с другой стороны здания. Забегаловка открылась всего несколько минут назад, задержав открытие из-за потопа, но из неё уже выходил первый посетитель. Довольно усевшись за круглый столик, он принялся с лицом счастливейшего в мире человека поедать клубничное мороженое. С целью получше рассмотреть забегаловку, находившуюся прямо под ней, Этессия решила перелезть на дом, стоявший по соседству. Расстояние было небольшим, да и между крышами был зачем-то натянут плотный трос. Прирожденная акробатка считала, что ей сами боги велели по таким ходить. Не впервой. Шаг не позволил сделать Ветер, внезапно возникший откуда-то снизу. Дунув плотной стеной, он заставил девушку покачнуться и завалиться на спину. Тесс сердито запыхтела: – Дурацкие у тебя шутки! Колдунья поднялась, потирая отбитый бок. – У меня бы всё получилось, – она обиженно сложила руки на груди. – Что я – тросов не видала? Этессия проследовала к изначальной точке обзора и всмотрелась вдаль. Синие плащи рыцарей вновь замаячили на виду. И чем так всем по нраву эта посудная лавка? Девушка села, опираясь спиной на шпиль. Начинала кружиться голова. Взгляд уцелевшего глаза устремился на небо. Облака проплывали одно за другим, караванами пересекая небесную гладь. Голова колдуньи уткнулась в колени – спать захотелось неимоверно. Похоже, она рано соскочила с больничной койки. Глаз устало закрылся. Ветер резко задул прямо в уши. Тесс раздраженно замахала руками. – Ну чего тебе еще? Вздохнув, она встала, отряхивая штаны. – Еще один нездешний, говоришь? Ведомая воздушным потоком, Этессия воззрилась на поедателя мороженого внизу. Незнакомец почти закончил свою порцию. – Он? Серьезно? – скептически оценила его колдунья. – Что ж, тогда я спущусь и поговорю с ним. Ветер предупреждающе хлестанул по груди. – «Что-то плохое»? Что значит «случится что-то плохое»? Мужчина достал расписные карманные часы и не спеша откинул крышку. Удовлетворенно кивнув, он отправил в рот последнюю ложку лакомства. С крыши свесилась пара болтающихся ног. Она словно сидела здесь каждый день... Этессия сонно разглядывала переживший потоп город, стараясь подавить нахлынувшую тошноту. Морщась, она держалась за голову и пыталась выискать глазами хоть что-нибудь, на что можно было бы отвлечься. Увы – ничего интересного. Пошатываясь, девушка поднялась на ноги и, подтянувшись на карнизе вытянутого шпиля, огляделась вновь. Вдалеке, Тейн завалился в посудную лавку. Разве он не должен был заняться провизией? Этессия закряхтела: взгляд уцелевшего глаза с интересом зацепился за проплывающие по парку зачарованные доспехи. Кажется, изломанную броню уносило прямиком в реку. Неподалеку, по центральной улице ковылял Ксандар, закрываясь рукой от солнца. Спрыгнув обратно на кровлю, Тесс выглянула с другой стороны здания. Забегаловка открылась всего несколько минут назад, задержав открытие из-за потопа, но из неё уже выходил первый посетитель. Довольно усевшись за круглый столик, он принялся с лицом счастливейшего в мире человека поедать клубничное мороженое. С целью получше рассмотреть забегаловку, находившуюся прямо под ней, Этессия решила перелезть на дом, стоявший по соседству. Расстояние было небольшим, да и между крышами был зачем-то натянут плотный трос. Прирожденная акробатка считала, что ей сами боги велели по таким ходить. Не впервой. Шаг не позволил сделать Ветер, внезапно возникший откуда-то снизу. Дунув плотной стеной, он заставил девушку покачнуться и завалиться на спину. Тесс сердито запыхтела: – Дурацкие у тебя шутки! Колдунья поднялась, потирая отбитый бок. Ветер вился вокруг неё, как ластящийся пёс. – Выстрелить? Куда выстрелить? Зачем? – Этессия растерянно заозиралась. – В него? Нездешний? И что, мы теперь всех неместных расстреливать начнем? Ветер начал путаться где-то в волосах. – Что значит «ты не сможешь»? Вот как ты заговорил? – недовольно сопя, Тесс достала из колчана стрелу. – Не ты ли, помнится, зудел, чтобы я не стреляла в каждого встречного? С неохотой, девушка прицелилась, аккуратно зажав стрелу между пальцами. Неудобство ощущалось мгновенно – когда половина мира погружена во мрак, прицеливаться не так-то просто. Сосредоточившись на своей цели, колдунья замерла. А затем отпустила незримую тетиву. Стрела вонзилась в стол, разбрасывая во все стороны щепки. Тесс застонала – она метила в стоявшую там чашку. Мужчина, глаза которого округлились от ужаса, едва не упал со стула. Рывком поднявшись, он бросился к ближайшей двери и, после нескольких нервных рывков, наконец распахнул её, вваливаясь внутрь. – Ну вот, напугали мужика, доволен? – осведомилась Тесс, глядя на закрывающуюся за ним дверь. Ветер завыл у самого уха. – Слушай, ты в кого угодно выстрели – он побежит, куда глаза глядят. Зачем идти за ним? – не понимая, чего хочет её друг, проговорила колдунья. – Что я ему вообще скажу теперь? Махнув рукой, Тесс пошла обратно к шпилю. – Нет, порезвились и хватит. Раз за разом... С целью получше рассмотреть забегаловку, находившуюся прямо под ней, Этессия решила перелезть на дом, стоявший по соседству. Расстояние было небольшим, да и между крышами был зачем-то натянут плотный трос. Прирожденная акробатка считала, что ей сами боги велели по таким ходить. Не впервой. Шаг не позволил сделать Ветер, внезапно возникший откуда-то снизу. Дунув плотной стеной, он заставил девушку покачнуться и завалиться на спину. Тесс сердито запыхтела: – Дурацкие у тебя шутки! Колдунья поднялась, потирая отбитый бок. Ветер вился вокруг неё, как ластящийся пёс. – Выстрелить? Куда выстрелить? Зачем? – Этессия растерянно заозиралась. – В него? Нездешний? И что, мы теперь всех неместных расстреливать начнем? Ветер начал путаться где-то в волосах. – Что значит «ты не сможешь»? Вот как ты заговорил? – недовольно сопя, Тесс достала из колчана стрелу. – Не ты ли, помнится, зудел, чтобы я не стреляла в каждого встречного? Не успела колдунья прицелиться, как Ветер уже спустил незримую тетиву, отправляя стрелу вниз. Она едва ли вонзилась в стол, чудом застревая у самого края. Этессия застонала: – Куда ты так спешишь? Мужчина, глаза которого округлились от ужаса, едва не упал со стула. Рывком поднявшись, он бросился к ближайшей двери и, после нескольких нервных рывков, наконец распахнул её, вваливаясь внутрь. – Ну вот… – недовольно начала Тесс. И тут Ветер столкнул её вниз. Девушка летела вниз, отказываясь принимать происходящее за чистую монету. Так нагло Ветер себя еще никогда не вел. Что уж говорить – убить он её до этого явно не пытался. Дух замедлил её падение и чуть-чуть подтолкнул. Колдунья, перегруппировавшись, приземлилась на полотняный навес над забегаловкой и скатилась с него на влажный тротуар. – Все мозги себе насквозь продул, – закашлялась Этессия, подгоняемая ветром к соседнему дому. Дверь – вполне логично – оказалась заперта. Что ж, распахнутое окно никто не отменял. Зацепившись за карниз, Тесс нырнула в полумрак комнаты ногами вперед. Только чтобы встретить лбом что-то железное и очень тяжелое. День за днём... Не успела колдунья прицелиться, как Ветер уже спустил незримую тетиву, отправляя стрелу вниз. Она едва ли вонзилась в стол, чудом застревая у самого края. Этессия застонала: – Куда ты так спешишь? Мужчина, глаза которого округлились от ужаса, едва не упал со стула. Рывком поднявшись, он бросился к ближайшей двери и, после нескольких нервных рывков, наконец распахнул её, вваливаясь внутрь. – Ну вот… – недовольно начала Тесс. И тут Ветер столкнул её вниз. Девушка летела вниз, отказываясь принимать происходящее за чистую монету. Так нагло Ветер себя еще никогда не вел. Что уж говорить – убить он её до этого явно не пытался. Дух замедлил её падение и чуть-чуть подтолкнул. Колдунья, перегруппировавшись, приземлилась на полотняный навес над забегаловкой и скатилась с него на влажный тротуар. – Все мозги себе насквозь продул, – закашлялась Этессия, подгоняемая ветром к соседнему дому. Зацепившись за карниз окна, Тесс нырнула в полумрак комнаты ногами вперед. Мощный порыв ветра заставил её пригнуться к полу. Обшарпанная кочерга пролетела прямо над головой девушки и ударилась о раму. Действуя рефлекторно, колдунья мгновенно извлекла из колчана стрелу и с размаху вонзила в бедро нападающего. Завопив от боли, незнакомец отпрыгнул и, спотыкаясь, понесся вверх по лестнице. Этессия, гонимая ветром и едва не поскальзывающаяся на гладком полу, помчалась вдогонку. Содержимое комнаты наверху ввело девушку в определенный ступор: мужчина, в которого она стреляла, жался к окну, а в середине комнаты застыли дети, шокированные внезапным появлением двух незнакомцев в доме. Завидев своего преследователя, мужчина, недолго думая, схватил со стола ножницы и притянул к себе мальчишку, закрывшего свою сестру. Лезвие оказалось у его горла. – Ты не станешь этого делать, – медленно проговорила колдунья, внимательно следя за руками противника. Незнакомец дрожал. Взгляд перемещался с ребенка на ножницы, и обратно. Продолжая прижимать мальчика к себе, он потянулся в карман – за часами. Крышка распахнулась. Ножницы выпали из его руки. – Нет. Не стану. Вечность. Не успела колдунья прицелиться, как Ветер уже спустил незримую тетиву, отправляя стрелу вниз. Она едва ли вонзилась в стол, чудом застревая у самого края. Этессия застонала: – Куда ты так спешишь? Мужчина, глаза которого округлились от ужаса, едва не упал со стула. Рывком поднявшись, он бросился к ближайшей двери и, после нескольких нервных рывков, наконец распахнул её, вваливаясь внутрь. – Ну вот… – недовольно начала Тесс. И тут Ветер столкнул её вниз. Девушка летела вниз, отказываясь принимать происходящее за чистую монету. Так нагло Ветер себя еще никогда не вел. Что уж говорить – убить он её до этого явно не пытался. Дух замедлил её падение и чуть-чуть подтолкнул. Колдунья, перегруппировавшись, приземлилась на полотняный навес над забегаловкой и скатилась с него на влажный тротуар. – Все мозги себе насквозь продул, – закашлялась Этессия, подгоняемая ветром к соседнему дому. Зацепившись за карниз окна, Тесс нырнула в полумрак комнаты ногами вперед. Мощный порыв ветра заставил её пригнуться к полу. Обшарпанная кочерга пролетела прямо над головой девушки и ударилась о раму. Действуя рефлекторно, колдунья мгновенно извлекла из колчана стрелу и с размаху вонзила в бедро нападающего. Завопив от боли, незнакомец отпрыгнул и, спотыкаясь, понесся вверх по лестнице. Этессия, гонимая ветром и едва не поскальзывающаяся на скользком полу, помчалась вдогонку. Содержимое комнаты наверху ввело девушку в определенный ступор: мужчина, в которого она стреляла, жался к окну, а в середине комнаты застыли дети, шокированные внезапным появлением двух незнакомцев в доме. Руки Тесс вскинулись сами собой – чудовищный вихрь, миновав детей, ударился мужчине прямо в грудь. Стекло у него за спиной мгновенно треснуло. Глубоко под Магистратом, в темнице для провинившихся и неугодных, тускло сияли белые кристаллы, освещая жизнь тем, кто, по большому счету, собирался в последний путь. В одной из дальних камер, потеряв надежду на спасение, в угол жался заключенный. Слезы лились по лицу, но он ничего и никого не стеснялся. То был последний день его жизни. Преступника, который ни крал и ни убивал. Воздушный взрыв, раскидывая осколки по сторонам, вытолкнул незнакомца из комнаты. Его угрюмо вели на виселицу за призвание, какое было у многих. Но ему полагалась смерть за шаг в сторону – непослушание табу, установленного Магистратом. Как мог он знать, что дар, преподнесенный богами, приведет его на жертвенный алтарь? Нарушение закона сделало его виновным с рождения. Ведь магия времени – единственное, в чем он преуспел. Разбрызгивая кровь от порезов стеклом, он оказался выброшен из окна. В пять часов виселица примет его в свои узы. В пять часов оборвется короткая и несчастная жизнь преступившего колдовской закон узника. Его время вышло – так распорядился Магистрат. Путаясь в бельевых веревках, мужчина полетел вниз, навстречу камню тротуара. Нареченный преступником и обреченный на смерть, он восходил на эшафот в непреодолимом, буйном страхе. Именно тогда от переполняющего горя, от сильнейшего нежелания, чтобы закат жизни узника когда-либо наступил, и родилось это заклинание, обращающее само время вспять. Пяти часам не суждено было наступить. Никогда. Тросы опутали его горло, а стены, что их держали, оказались куда прочнее шеи. Он повис, едва касаясь носками сапог тротуара. Разбитые расписные часы лежали поодаль, но их стрелки продолжали идти. Настало пять часов дня. И Тесс, не в состоянии понять, что же произошло на самом деле, судорожно дышала, глядя в разбитое окно.***
Пять дней назад
Джошуа упрямо полз к крыльцу. Ноги едва слушались – рукам приходилось выполнять большую часть работы, вытягивая за собой изнеможенное тело рунолога. У него получилось, ему удалось… Уйти?.. Они приходили совсем не за тем. И ни в чем не преуспели. Магус еще жил, а книга, которую он нагло украл, останется в его воровских лапах. Джошуа подвел «Восход» и Аламида. Рунолог подвел его. Мужчина поднял глаза – над ним возвышалась Могильщик, отливающий металлом череп которой замер в вечно присущем ему выражении. Даже сейчас судьба посылала ему Безносую. Но Джошуа умирать не собирался. Не здесь. Не сегодня. Не на пороге их дома. – Помоги, – просипел волшебник, хватая хозяйку поместья за подол платья. – Где Саав? – не двигаясь, безжалостно произнесла она. – Я всё объясню, – забормотал Джошуа, пытаясь приподняться. – Дай мне поговорить с Аламидом самому, и я всё объясню. Развернувшись на полуслове, Могильщик распахнула двери в поместье и решительно отправилась внутрь. Слова рунолога, что-то умоляюще кричавшего ей вслед, совсем не трогали. По коридору гневно застучали каблуки. Из общего зала, где сейчас должен был располагаться Аламид, доносились голоса – ледяного рыцаря и новый, незнакомый. Шло рьяное обсуждение вопросов, о которых колдунья не ведала. – Совсем одну? Это плохая тактика, – лидер «Восхода» продолжал стоять на своем. – Когда не станет отягощающей душу обузы, – зазвучал незнакомый голос, – они лягут у её ног. – Их слишком много, – отрезал Аламид. Неизвестный голос усмехнулся, будто придумал удачную шутку. – Но Бездна бесконечна. Могильщик толкнула тяжелые дубовые двери. В зал полился солнечный свет. Колдунья застыла, оглядывая комнату. – С кем ты говорил? – холодно поинтересовалась она, обращаясь к Аламиду. Рыцарь не ответил. Вместо него, некто заслонил солнце за спиной. Череп, полный синевы, воззрился в почерневший коридор. Одинокая фигура в плаще загораживала собой естественный источник света. – Я подарю вам шанс оправдать себя, – щедро взмахнул рукой силуэт. – Сотрите Ксандара и остальных с лица этого бренного мира. Могильщик молчала, полностью замерев. Фигура засмеялась, протягивая к ней руки. – Вы согласны, леди Обливия? Но то, что незнакомец расценил как замешательство, на самом деле было решимостью. Решимостью, пылающей фиолетовым огнем.