Точка Зрения. Том Первый

      Заляпанная грязью повозка покачивалась из стороны в сторону. Она то и дело подскакивала на ухабах рыхлой, неровной дороги. Старая кобыла, что тянула повозку, плелась ужасно медленно, но скорее не из осторожности, а от усталости. Путь до села был неблизким, а тут хозяин еще и подцепил пассажира, из-за которого пришлось отклониться от курса.       Попутчик, сгорбившись, сидел посреди перевязанных стогов сена. Закутанный в рваный плащ пассажир невидящим взглядом провожала бесконечно тянущийся горизонт. Глубокий капюшон колыхался на холодном осеннем ветру, заставляя фигуру еще сильнее прижимать к себе руки и ноги. Её согревала лишь мысль о том, что длительный путь подходил к концу. Ведь неподалеку уже показались прутья ворот в имение Пратервейн.       Селянин одернул поводья, с заминкой останавливаясь. Оглядываясь на попутчика, он выжидающе молчал. Пассажир спрыгнул в грязь, разбрызгивая комки сырой земли. Натянув капюшон поглубже, незнакомка устремилась к воротам. Хозяин повозки уже было собирался окликнуть её, но умолк, ловя внезапно подброшенную золотую монету.       – Странный нынче народ пошел, – пробормотал он вслед молчаливому попутчику.       Рваный плащ Могильщик колыхался на ветру, оттягивая хозяйку прочь от имения. Колдунья не обращала внимания. Перед ней возвышалось место, всплывающее в памяти всю жизнь. Имение Пратервейн.       Старинные прутья ворот будто неприветливо жались друг к другу, завидев гостью. Негостеприимно там покоился и замок, надежно охраняющий спокойствие обитателей поместья. Завидев незнакомую фигуру, с другой стороны подоспела немолодая женщина в цветастом фартуке.       – Здесь нищим не подают, уходите!       Могильщик медленно высунула руку из-под шероховатого плаща, доставая потертый конверт и протягивая сквозь прутья.       – Возьми, – приказала она, пытаясь унять задрожавшие пальцы.       Служанка, недоумевая, воззрилась на предмет и отстранилась.       – Ничего я брать у тебя не буду и давать тебе не стану ничего, – раздраженно проговорила женщина.       Колдунья одернула руку, вынимая её из-за прутьев. Сделав шаг назад, она вздернула кисть и обрушила ребром ладони прямо на замок. На мгновение можно было заметить, что руку обхватила костяная конечность кого-то еще.       Зазвенел металл, и замок с хлюпаньем упал в грязь. Могильщик толкнула скрипучие ворота с такой силой, что те распахнулись настежь, едва не задевая ошеломленную служанку. Дожидаться приглашения колдунья Бездны не стала и вступила на выложенную камнем тропу.       – Я позову сторожа! – испуганно попятилась служанка.       К счастью, Могильщик так и не успела придумать как с ней расправиться – из-за кустов сирени в их сторону заковыляла сгорбившаяся старушка. Морщины не оставили на её лице ни единого свободного местечка.       – Нира, Нира! – кряхтя, окликнула она. – Это я отправляла письмо! Это, должно быть, гости…       На лице старухи отразилось горькое недоумение, стоило ей оглядеть Могильщик с ног до головы.       – Но я ожидала Виктора, – пробормотала прислуга, потирая лоб. – Госпожа Пратервейн доживает свои последние дни и я решила…       – В письме значилось «наследнику семейства Пратервейн», – произнесла колдунья, заколачивая фальшивым спокойствием подкрадывающееся всё ближе отчаяние.       – Конечно, конечно, – вновь забормотала старая служанка, – ведь Виктор и есть единственный ребенок семьи. Вы, я полагаю, его жена? Виктор не смог приехать?       Всё тело Могильщик будто сковал паралич. Слова комом застряли в горле, заставляя задыхаться, слушая, как бешено колотится обезумевшее сердце.       – Да, – голос неожиданно надломился, – конечно.       Не говоря больше ни слова, колдунья зашагала к дому.       – Я покажу вам дорогу, – беспокойно спохватилась старуха.       – Не нужно, – отрезала Могильщик, не оборачиваясь. – Я уже здесь была.       Особняк стоял в самом конце аллеи, укутанной в листву пожелтелых яблонь. Наемница упрямо шла, не обращая внимания на нарастающее чувство тревоги. Сердце всё не унималось – колдунья Бездны, словно от холода, обхватила себя руками, сжимая ноющую грудь. Одна рука по-прежнему еле слушалась, ощущаясь, будто не своя.       За деревьями что-то зашуршало, словно кто-то ступал на опавшие листья. Могильщик дернулась, вглядываясь за ровные ряды деревьев. Из груди панически вырвался вздох.       Бледный мальчишка провожал гостью взглядом, полным искренней ненависти.       Колдунья поспешила отвернуться, ускоряя шаг. Ноги начинали заплетаться, теряя былую опору на земле. Могильщик судорожно сглотнула – он её преследовал. Бледный лик мальчика виднелся отовсюду. Нервно кутаясь в рваный плащ, наемница подняла взгляд к небу – солнце, заходящее за поместьем, облачилось в пурпурный, накрывая неестественным фиолетовым светом всю аллею.       Острая боль, как от удара, искрой пронзила плечо. Могильщик, пошатнувшись, прижалась к дереву, почти в истерике озираясь.       Он бросил в меня камнем.       Взгляд зацепился за покатившееся по тропе яблоко. Должно быть, упавший с дерева плод и ударил её по плечу?       Могильщик, спотыкаясь о камни, почти бросилась к дому. Меж яблонь замелькало нечто новое – могилы. Все надгробия были одинаковыми, с одним и тем же именем, высеченным на плите.       Виктор Пратервейн.       Я не хотела.       Земля чернела, а деревья стремительно начинали чахнуть и увядать. Всю аллею засыпало гнилыми яблоками.       Я не хотела!       Колдунья в страхе оглянулась – мальчишка с разорванным горлом, весь залитый кровью, тянул к ней окоченевшие руки.       Я НЕ ХОТЕЛА!       Могильщик захлопнула за собой резные двери.       Холл был погружен в томный свет пылающих свечей. Слуг, некогда переполнявших этот дом, уже давно здесь не стало. Поместье не казалось от этого заброшенным, но ощущение пустоты начинало преследовать любого гостя, вступившего на порог. Чувство угасающей, тлеющей жизни. Истории, подходящей к печальному концу.       Широкая лестница встречала мелодичным скрипом, скрывающим устрашающую старость ступеней, будто готовых вот-вот обвалиться. Утянуть куда-то вниз, в небытие, где не было ничего. Прямиком в Бездну.       Худая кисть скользила по перилам, подрагивая от соприкосновения с охладевшим деревом. Гладкая поверхность приветливо поддавалась, как и когда-то раньше. Колдунье казалось, что кто-то ведет её за руку наверх – уверенно, спокойно, нежно. Как и когда-то раньше.       Могильщик не смотрела по сторонам в уверенности, что ничего и не изменилось. Всё те же портреты предков-основателей, всё те же надменные взгляды и пафосные костюмы. Гостья не желала видеть блики этих проклятых покрытых серебром рам в свете пылающих свечей; не хотела оказаться во власти пренебрежительного укора всех тех, кто давным-давно ушел в мир иной. Она знала, что ей здесь не рады. Никогда не были.       Тишина. Только нервный стук сердца, да и только. Могильщик шествовала в спальню госпожи имения, готовящуюся, по словам служанок, уходить на покой. Желание прислуги донести до хозяйки кусочек счастья перед смертью было похвальным, но обреченным на провал изначально. Впрочем, их нельзя было винить. Смерть Виктора была тщательно скрыта от всякого, кто не являлся членом семьи Пратервейн.       К дробным постукиваниям сердца и шагов прибавились нарастающие девичьи всхлипы. У Могильщик непроизвольно сжались кулаки. На боковой комнате, неподалеку от спальни хозяйки имения, висел тяжелый железный замок. Колдунья, замерев, смотрела на него с ненавистью и болью от пожирающей изнутри пустоты. Плач из неведомой комнаты лишь усиливался, переходя в вой, полный отчаяния.       В порыве гнева Могильщик вцепилась замок, как в горло заклятого врага. Звон металла заставил всхлипы прерваться. Судя по звукам, кто-то в страхе начал забиваться в угол. Колдунья Бездны прислонилась к двери, опираясь на неё ладонью. Злоба куда-то улетучивалась, оставляя место для отравляющей разум апатии.       – Никто тебе отсюда не выпустит, сколько бы ты не ждала, – сухо произнесла Могильщик, бессмысленно глядя в темный конец коридора. – Никто не тебе не поможет, никакие врачи. Но у тебя есть выбор. Стать свободной и стать сильнее или дождаться, пока тебя наконец не заморят голодом. Крепления окон разболтаны, ты с ними справишься. Здесь не высоко – ты выживешь. Свобода – твой единственный шанс обуздать свою силу.       Могильщик резко убрала ладонь и, не произнося больше ни слова, устремилась к покоям госпожи Пратервейн. Шаг твердел, а страх тонул в новообретенном безразличии. Поврежденное плечо возвращало в реальность, как якорь – болью окуная в полумрак коридора.       Приоткрытая дверь открывала на одинокую постель в кромешной темноте. Хозяйка имения скрывалась под копной одеял, всё меньше согревающих хладеющее тело. Она не спала – молча смотрела на пришельца, вторгшегося в её покои. Могильщик натянула капюшон поглубже.       Колдунья не знала, что чувствовать. Встреча эта ей не представлялась совсем, и то, как обернулась в итоге жизнь, лишь заставляло думать об абсурдной иронии происходящего. Могильщик помнила всё.       Но забыла, что же хотела сказать при встрече.       – Здравствуй, мама, – произнесла она растерянно.       Нужные слова терялись в лабиринтах сознания, делая их поиски тщетой.       – Я хотела увидеться, пусть, может, и в последний раз, – дрожащим голосом сказала Могильщик. – Столько лет прошло… но я никогда не забывала вас с отцом, правда.       Голос неожиданно ожесточился, отдавая едва скрываемой ненавистью:       – После всего того, что было.       Могильщик вздохнула, мотая головой и отбрасывая дурные мысли:       – Я сожалею обо всем, что сделала. О том, как заставила вас переживать, о том, сколько бед и страданий принесла нашей семье, – слова буквально выдавливались из груди. – Я сожалею… о Викторе.       Гостья приблизилась к постели, сцепив леденеющие руки.       – После стольких лет скитаний, я наконец поняла и обрела себя, – тихо, будто стыдясь, произнесла колдунья. – Я нашла человека… людей, с которыми я чувствую покой. Чувствую, что я движусь в верном направлении. Вместе мы найдем достойное место в мире.       Не в силах больше смотреть на предсмертное ложе, Могильщик опустила голову, уставившись в пол.       – Мне жаль, что наши пути разошлись, – отстраненно пробормотала колдунья, не понимая даже, искренне ли говорит. – Я хотела бы…       С постели раздался глухой кашель.       – Ничего не понимаю…       Гостья замерла, глядя на еле зашевелившиеся одеяла.       – Кто ты такая? – хриплый женский голос с непониманием разнесся по комнате.       Плечо колдуньи дернулось от очередного болевого приступа.       – Я твоя дочь, – в голосе Могильщик что-то переломилось.       – У меня никогда не было дочери.       – Я твоя дочь Обливия! – едва не срываясь на крик, с мольбой повторила колдунья.       – Я впервые слышу это имя, – с искренностью зазвучали простые слова.       Могильщик казалось, что её сердце кто-то выжимает, как старую грязную тряпку. Она чувствовала, что начинает задыхаться, что от колющей боли в груди могла рухнуть на колени в любой момент.       – Я не знаю, кто ты и на что рассчитываешь, – сурово произнесла госпожа Пратервейн, – но у меня был только один ребенок. Мой маленький Виктор умер так рано…       Из-под капюшона стала проявляться неестественная синева. Могильщик в ужасе попятилась прочь, не в силах издать ни звука.       – Виктор, мой бедный Виктор…       Могильщик бросилась вон, распахивая настежь двери. В ушах стоял чудовищный колокольный звон, эхом разносившийся по черепу. Дребезг, сводящий с ума.       Колдунья вышагнула из закрывающегося лунного моста и упала на покрытую редкой травой землю. Из пустых глазниц лились слезы.

***

      – У меня в голове не укладывается, что прошло целых три дня, – озабоченно повторял Ксандар, поднимаясь вверх по склону.       – А кто сказал, что он не выдумывает? – Тейн презрительно фыркнул. – Сперва трусливо сбежать, а потом вернуться и удивляться, что мы в городе слишком долго?       Группа в спешке двигалась прочь от Марадрата в сторону предполагаемого лунного моста. Особого времени на сборы не было – стоило часам пробить ровно «пять», как в город ворвался Яхонт, оповещая Ксандара и остальных, что к ним приближается большая группа зеркальных стражей. Что бы это ни значило, магусу не слишком хотелось вдаваться в причины.       Другое дело, что, по словам северянина, он отсутствовал больше четырех дней, и уже не рассчитывал найти своих союзников в городе на двух реках. Разбираться в сей несусветице никто не стал – группа панически бежала из города путем, найденным Яхонтом. Он понял, как во время побега из Рипарана, Аламид с остальными наемниками проник внутрь – через водостоки. Так выбрались и они.       Времени возвращаться в поместье не оставалось – и некоторые из вещей, к примеру, посох магуса, пришлось оставить позади. Едой было решено запастись в деревеньке впереди, а уже потом обращаться к колдовской аномалии.       Скепсис Тейна вполне можно было понять – Яхонт напрочь отказывался говорить, куда и зачем исчезал. Эта скрытность начинала напрягать воина куда больше простой молчаливости северянина.       – Лунные мосты точно безопасны, Тесс? – Ксандар обеспокоенно посмотрел на девушку.       Этессия на ходу пожала плечами, едва не повалившись с затуманенного склона.       – Уж безопаснее, чем эти!       Группа преодолевала уже не первый навесной мост. Вся окружающая их зона холмов казалась результатом какого-то природного катаклизма, если не их череды. Торчащие во все стороны гранитные глыбы, неровные скалы, изгибистые ущелья… и внизу, конечно же, непроглядные пропасти.       – Что в них может быть опасного? – в ответ спросила Этессия. – Всё, что ты видишь там – обрывки своих воспоминаний. Если ничего прямо страшного не помнишь, то и переживать нечего. И, говорят, чем больше народу, тем лучше. Так ничего конкретного там вырисовываться не будет.       Доски поскрипывали с недобрым намеком. Вообще, вся эта конструкция Тейна отнюдь не вдохновляла. Из-за густого тумана взвешивать приходилось каждый шаг. Кто знает что там – на дне этой пропасти?       – Не напомнишь, почему ты ветром не разогнала эту муть до сих пор? – сердито осведомился воин, обращаясь явно к колдунье.       – Я что, по-твоему, – развела руками Тесс, но, опомнившись, ухватилась за боковой трос, – погоду заказываю?       Ксандара остановился. У него возникло устойчивое желание повернуть назад.       – Отсюда веет магией, – с тревогой протянул он.       – Впереди, – подал голос Яхонт, указывая на незримый противоположный конец моста.       Вдалеке нарисовалась фигура. Кажется, кто-то шел им навстречу.       – В такой тесноте нам не развернуться, – буркнул Тейн.       Нечто, чем-то напоминающее широкую косу, образовалось над головой незнакомца. Даже сквозь плотную пелену тумана была различима кромка лезвия.       – Похоже, нам и не придется, – Ксандар вцепился в бортик, разбрызгивая зеленый гель. – Держитесь!       Свист пронзил тишину над холмами, а последовавший за ним хруст известил группу о кончине противоположного конца моста. Особенно это стало очевидно, когда доски стали уходить из-под ног.       Тесс и Яхонт успели, пусть и с трудом, зацепиться за образовавшиеся щели, удерживаясь на мосту. Не то чтобы это помогло от столкновения со скалой, к которой их отрезок отбросило. Грохот и треск древесины ознаменовали мощный удар. В стороны полетели камни.       Этессия умудрилась рухнуть прямиком на повисшего на тросе Тейна, едва не заставив того потерять хватку. Меч-змей тянул воина вниз, будто якорь, и действовать нужно было быстрее. Яхонту повезло больше – катана вонзилась меж досок, оставляя хозяину рычаг, чтобы удержаться и не разбиться.       На все это дело сверху вниз скептически поглядывал Ксандар, буквально прилипнув к тросу за счет колдовской субстанции.       – Высоко там? – крикнул он едва различимым силуэтам в тумане.       Снизу раздался звонкий стук. Похоже, Тейн решил измерить глубину мечом.       – Мы у самой земли, – откликнулся воин.       С облегчением вздохнув, магус аккуратно заскользил по тросу вниз, оставляя за собой яркий зеленый след. Несмотря на слова мечника, спускаться все равно было боязно: густой, как кисель, туман обманывал зрение, заставляя полагать, что под ногами бездонная пропасть.       Сапоги наконец коснулись земли. Ксандар огляделся: все целы, разве что обломки досок рассыпаны повсюду. Здесь, на дне, туман преобладал не так сильно, позволяя адекватно оценить обстановку. Обломки каменных плит и стен, наполовину погребенные в поросшей травой почве, так и кричали – руины. Но что именно здесь когда-то располагалось, не узнает уже никто. Быть может сторожевой форт или храм? Алтарь или дозорная башня? Безликие камни молчали, давным-давно унеся в прошлое своё предназначение. Лишь четыре обвалившееся, полуразрушенные колонны высились по периметру – единственное, что предпочло остаться над землей.       Яхонт подошел к колдуну с обнаженным клинком.       – На нас напали, – прорезюмировал он, ожидая формирования дальнейшего плана действий.       – Похоже на то, – хмуро отозвался Ксандар. – Но я понятия не имею, кто это. Будьте начеку, возможно, мы имеем дело с магом.       – Смотрите! – закричала Тесс, пытаясь разогнать руками туман.       Приближавшаяся из белой пелены фигура остановилась на почтительном расстоянии. Просторный балахон скрывал абсолютно всё, вероятно и оружие, которым мост был разрушен. Худая кисть, облаченная в вытянутую шелковую перчатку, потянулась к единственной скрепе. Щелчок – и распахнутый балахон оказывается отброшен прочь.       Фигура оказалась женской. Длинное, оголяющее плечи темное платье стелилось до самых стоп. Золотые узоры, которыми оно было расписано, сверкали даже сквозь назойливый туман. Оружия нигде не было видно.       Лишь отливающий синевой череп ужасающе обозначался в бледной пелене.       – Нежить, – процедил Тейн, постукивая пальцем по рукояти клинка.       – Только мертвяков нам еще не хватало, – закатила глаза Этессия. – Откуда им тут вообще взяться, Ксандар? Ксандар?..       Магус не отвечал. Он вообще не шевелился, глядя лишь на представшего перед ними противника.       Металлический череп приближался рывками. Всё ближе и ближе становился ужасающий лик. Пространство вокруг наполнялось синевой, ни неба, ни земли уже давно не стало. Вокруг не было абсолютно никого.       Лишь она, прильнувшая к нему вплотную. Тонкие кисти обвились вокруг его ладони и потянули куда-то за собой. Далеко отсюда – в море нескончаемой синевы.       Ксандар рухнул наземь.       Перед Могильщик материализовалась её чудовищная коса, объятая фиолетовым сиянием. Лезвие уже летело вперед, вращаясь и готовясь разрубить на куски всё, что окажется у него на пути. Какую же оно выберет цель?       – Ксандар! – безуспешно пыталась растормошить чародея Тесс. – Он не открывает глаза!       – Прочь! – проорал Тейн, отталкивая девушку.       Коса промчалась прямо между ними, едва не задевая тело магуса. Этессия, споткнувшись, оглянулась на миновавший их клинок и без раздумий помчалась прочь подгоняемая Ветром. Оружие возвращалось обратно, словно бумеранг, но не к хозяйке, а к убегающей от него колдунье.       Тейна накрыла огромная тень. Подняв взгляд, он обнаружил возникшую посреди тумана гигантскую костяную лапу. Взвалив меч на одно плечо, а колдуна на другое, воин бросился к ближайшему укрытию – обрушенной каменной стене. Чудовищная масса отливающих металлом костей промахнулась, но импульс от жестокого удара подбросил Тейна, заставляя того кувырком покатиться по земле. Тело Ксандара в неестественной позе разлеглось рядом.       – Еще и таскать этого лентяя, – пропыхтел воин, очищая забрало шлема.       Могильщик готовилась провести следующую атаку, но не спешила. Убийца в маске пропал где-то в тумане, наверняка выжидая удачного момента. Рука колдуньи Бездны взметнулась, меняя угол наклона вращающейся косы. Последняя продолжала преследовать убегающую и маневрирующую девчонку. Рано или поздно подруга Ветра устанет – и встретит свою смерть.       Шагов Обливия не услышала – из-за спины раздался звон. Яхонт атаковал в прыжке, надеясь застать обезоруженную ведьму врасплох. Клинок столкнулся с неожиданной преградой – когтистой рукой, без труда отклонившей удар. Позади Могильщик проявилось массивное существо, походившее на скелет человекоподобного насекомого – его мощные челюстные жвала устремились вперед, с целью оторвать нападавшему голову.       Никто наверняка не знает, кто они. Никто не знает, зачем они следуют за колдуньей. Возможно, лишь враги обуздавшей Бездну чародейки постигают эту истину за мгновение до своей гибели. Мучительной смерти в когтях чудовищ из металла и кости.       Северянин прогнулся назад, уходя от укуса. Незамедлительно возвращаясь к начатому, Яхонт обрушил катану на костяного стража. Продолготоватые пальцы со множеством фаланг вновь оказали лезвию жесточайшее сопротивление, реагируя почти мгновенно. Не дожидаясь повторного удара воина, чудовище атаковало на опережение, едва не пронзая горло Яхонта острыми когтями.       Отведя голову в нужный момент, северянин оттолкнул клинком пролетевшую мимо кисть противника и устремился вперед. Он отдавал себе отчет в том, что ближний контакт с подобным врагом был крайне опасен, но полагал, что риск являлся оправданным. В конечном счете, костяной жук вряд ли мог существовать без своей хозяйки, беззаботно продолжавшей стоять к воину спиной. Смерть колдуньи обозначила бы конец начавшегося кошмара.       – Тебе не напугать меня! – в гневе воскликнул северянин, бесстрашно набрасываясь на слугу Бездны.       Яхонт и его жалкие, по её мнению, вопли слабо заботили Могильщик, особенно потому что на горизонте грузно замаячил Тейн. Мечник разгонялся, готовя клинок к сокрушительному удару. Колдунья Бездны возвела руки к стремительно чернеющему небу – пара чудовищных костяных лап возникла посреди плотной туманной стены. Сжавшись в кулаки, они рухнули на землю перед воином, подобно кузнечным молотам.       Тейн закачался, чуть ли не как маятник, но бежать не перестал. Он швырнул меч вперед, чтобы увеличить собственную маневренность, и почти чудом проскочил между беснующихся костяных лап. Когти неистово вгрызались в землю, сотрясая землю. Прикрываясь от летящего во все стороны песка и камня, Тейн увернулся от очередного кулака и бросился к мечу. Едва успели его пальцы оказаться на рукояти, как воин тут же взметнул клинок вверх, наотмашь ударяя по второй костяной лапе, почти его доставшей. Отсеченный коготь заставил наваждение судорожно отпрянуть.       Наваждения Бездны верно служили Могильщик, откликаясь на любой зов. Чудовища выполняли любой приказ, каким бы грязным тот ни оказался. У них не было гордости, чести, достоинства. Монстры не желали ничего, кроме как служить своей ужасающей госпоже.       Ни один удар Яхонта не мог достичь цели. Серия за серией, прыткие взмахи меча продолжали уверенно отражаться ужасным хранителем колдуньи Бездны. Костяной страж реагировал за долю секунды, каждый раз принимая верное решение. Цепкие длинные кисти отклоняли клинок опять и снова.       Северянин не прекращал напор. Уклоняясь от очередного удара ребром ладони, воин взмахнул клинком, стараясь подцепить хоть одну из тонких ног слуги из Бездны. Костяной страж дернулся, закрывая атакованный участок второй ногой. Отразить нападение удалось так же успешно, как и руками – клинок лишь скреб поверхность походивших на металл костей.       Яхонт перекатился назад, спасаясь от выпадов острейших когтей насекомого. Подняв катану над головой, он вновь бросился на противника, не желая сил. Разрубающий удар почти достал до плеча Могильщик, но был с усилием остановлен костяным стражем, сжавшим лезвие между ладонями. Вместо привычной попытки выдернуть зажатый клинок из рук оппонента, слуга Бездны заскользил руками вперед, не распуская хватки. Сложенные ладони проскользнули до гарды в мгновение ока, чтобы затем разойтись и сойтись вновь – уже на голове Яхонта.       Колдунья не ведала об истинных желаниях своих слуг. Однажды чудовища неожиданно ворвались в её жизнь, принося с ветрами Бездны пелену несчастий. Мечтали ли они искупить свою вину? Хотели ли слуги Бездны выслужиться перед хозяйкой за причиненную боль?       Как знать.       Северянин смог защититься только от половины последствий своей ошибки – клинок у него был лишь один. Он успел выставить меч слева, отражая костяную кисть, когда удар справа едва не сбил мужчину с ног. У Яхонта задвоилось в глазах, но он устоял, продолжая оборонительно и аккуратно взмахивать клинком. Воин был всё еще жив, а значит, слуга Бездны миновал его висок.       Отчасти, северянина могла спасти и треснувшая справа оленья маска.       Могильщик предпочитала думать, что чудовища Бездны добрались до реального мира, полагаясь на неё, как на маяк. Сама того не ведая, еще с детства наемница стала их проводником. Обливия не удивилась бы, узнав, что они готовы преследовать её до самой смерти.       – Я тебя обратно закопаю, – сердечно заверил колдунью подобравшийся к ней Тейн, – откуда бы тебя не выкопали.       Тейн замахнулся на Могильщик, казавшуюся совсем беззаботной. Чародейка показательно прикрыла рот рукой, будто насмешливо зевая. Череп, полный синевы, провожал взглядом спотыкающуюся Тесс к одной из колонн, за которой девушка надеялась укрыться. Еще секунда – и меч-змей настигнет колдунью Бездны.       Но за миг до удара её голова повернулась к Тейну.       Массивный клинок столкнулся с косой, материализовавшейся в руках у колдуньи Бездны. Могильщик даже не покачнулась от рухнувшей на неё громады – призванное оружие погасило всю энергию от удара Тейна. Провернув косу в воздухе, наемница «Восхода» начала ответную атаку, не давая воину опомниться. Фиолетовое лезвие ровной полосой рассекло землю прямо у стоп мечника, едва не оставляя того без пальцев.       Колдунья не оставляла Тейну времени для замаха – коса взвинчивалась ввысь, подобно морским волнам, возникая в самых неожиданных местах. Каждый «прилив» оружия Бездны грозил лишить воина головы. Мечнику оставалось только обороняться, прикрываясь широким клинком.       Вдруг в сантиметре от головы Могильщик зависла стрела, пойманная костяной ладонью.       Возможно, когда-нибудь чудовища Бездны проводят колдунью в мир иной так же, как она показывала им дорогу в мир живых. Наваждения всегда будут хранить похоронное молчание, и чем реальность так притягательна для них – не суждено узнать никому.       Тесс, задыхающаяся от гонки со смертью, решила воспользоваться моментом и взобраться на колонну пониже. Коса, преследовавшая её, исчезла очень кстати, позволяя наконец поддержать атаку остальных. Результат, однако, вышел неутешительным – и свидетельствовала этому размолотая в труху стрела, что так и не достигла цели.       Реакция костяного стража была сумасшедшей, если тот сумел защитить хозяйку даже от стрелы, подгоняемой самим Ветром. Последний, впрочем, не витал где-то в сторонке – от Тесс был получен четкий приказ. Воздушные порывы так и норовили сбить равновесие Могильщик, но пока безуспешно. Этессия прекрасно видела, что колдунье Бездны потуги Ветра совершенно нипочем.       Тонкие костяные ноги врезались в почву позади наемницы, образуя необычную опору. Повалить её в таком виде наземь возможным не представлялось. Оставалось лишь только поливать противника градом стрел, пока те не кончатся.       Чем девушка и занималась.       Кто же они? Что же они? Искаженные, изуродованные образы минувших дней? Потерянные души, не нашедшие пути на другую сторону? Забытые и изувеченные духи зла? Или неведомые демоны, в которых простой люд так охотно верит?..       Яхонт усердно выискивал бреши во вражеской обороне, попутно виляя из стороны в стороны, чтобы избежать острых костяных когтей. Резко изменив направление движения, северянин секанул клинком в противоположном направлении, проводя «уходящий» удар. Согнув вытянутую ногу в верхнем суставе, слуга Бездны отбил клинок, защищая корпус. Безо всяких сомнений костяной страж рванулся к Яхонту, сокращая дистанцию и его не называя самого себя на меч противника. Чуть подскочив, монстр ударил северянина узким коленом в печень, вынуждая того срочно занимать оборонительную позицию.       Пользуясь коротким замешательством Яхонта, слуга Бездны впился когтями в его плечи, вытягивая на себя. Но то, что северянин сперва принял за попытку откусить его голову челюстными жвалами, оказалось совсем иным.       – Тебя постигнет судьба Аламида, – зло прошипел Яхонт, пытаясь вырваться из острой хватки.       Могильщик резко развернулась, едва не разрубая северянина пополам.       Кем бы они ни были, сила их не ставилась в сравнение с людской. Их ловкость, скорость, изощренность – были ли то черты, дарованные самой Бездной? Неизвестно. Но хоть немного понимая всегопоглощащую пустоту обратного живому мира... всякий догадывался, что нечто придется отдать взамен.       Тейн, чудом увернувшийся от дугового замаха, оказался неприятно удивлен увидеть перед собой крайне страшную костяную морду. Не позволяя сделать противнику первый шаг, воин направил меч-змей прямиком костяному стражу в грудь. Тейн и не заметил, как взметнулась, изогнувшись, нога слуги Бездны. Мощная стопа обрушилась на клинок сверху, заставляя тот вонзиться в рыхлую почву. Продолжая удерживать таким образом двуручник, монстр изогнулся, выбрасывая вторую ногу в сторону Тейна.       Нежелание выпускать из рук меч стало его большой ошибкой.       Град острых, почти протыкающих пластины куртки ударов с неистовством обрушился на тело мечника. Превозмогая боль, воин всё же сумел выдернуть тяжелый клинок из захвата, но воспользоваться им всё равно не смог. Завершающий замах слуги Бездны оказался направлен прямо в шлем и с силой оттолкнул Тейна.       – Я еще здесь, сволочь! – с одышкой окликнул колдунью мечник, закапывая кровью песок вокруг.       Могильщик небрежно обернулась, мельком оглядывая кровоточащего тут и там воина. Властный взмах руки – всё, чем она его удостоила. Чудовищная костяная лапа пронеслась по площадке, сметая Тейна, как крошки со стола.       Порожденные ли Бездной или затянутые туда иллюзиями о безграничной силе – чудовища из пустоты подчинялись колдунье. Человеку, смертной. Что было в ней, что сподвигало их, опустившихся до инстинктивного, почти животного существования тварей беспрекословно следовать на очередную бессмысленную бойню мира живых?       Что же им указывал маяк пространства – череп, полный синевы?       У лучницы заканчивались стрелы. Отсутствие результата крайне злило. Не помогало и то, что целиться становилось всё сложнее: то ли густел туман, то ли всё чернее становилось небо над головой – разглядеть хоть что-нибудь было уже чрезвычайно сложно. Этессия не находила другого выхода, кроме как подобраться поближе к центру сражения. Затянув шнурки, она на порыве ветра спрыгнула с колонны и помчалась к мутным силуэтам остальных.       Тесс следила как звенели, соприкасаясь, клинки – Могильщик продолжала держать Яхонта на расстоянии. Фиолетовые вспышки косы одна за другой возникали вблизи северянина, создавая впечатление колдовского водоворота. Широкое лезвие полетело диагонально, но воин успел выставить меч, отражая очередной удар. Яхонт попытался отвлечь наемницу ложным замахом сверху, а затем неожиданно направил клинок в сторону живота. Колдунья Бездны отреагировала немедленно, приложив минимум усилий – поворачивая дальнюю часть длинного древка её косы.       Катану свело в сторону, на что Могильщик подалась вперед, замахиваясь свободной рукой. Худой кулак, обхваченный костяной ладонью, врезался в маску Яхонта и беспощадно вмялся вглубь, едва не ломая воину челюсть. Коса сверкнула в тумане над ними и понеслась к голове северянина. Последнему оказалось достаточно одного шага назад, чтобы избежать неминуемой смерти.       Широкое фиолетовое лезвие вонзилось в землю, заставив Могильщик согнуться. Узрев в этом подходящий момент для контратаки, Яхонт приготовился нанести определяющий удар. Костяной страж, вновь возникший за спиной колдуньи, не позволил северянину воспользоваться ценными мгновениями, скорее наоборот – в ловушке оказался сам воин. Слуга Бездны ухватился костяной рукой за голову противника и приподнял над землей.       – Я тебя не боюсь, – Яхонт почти прорычал полные ненависти слова.       Свободная костяная ладонь полетела прямо в грудь мечника, с верной целью вырвать его сердце. Даже корчась от острой боли, Яхонт сумел подгадать момент, когда оппонент окажется в нужной позиции – катана вонзилась в ладонь чудовища сбоку, пробивая ту насквозь. Хватаясь за клинок обеими руками, северянин вывернул его, выламывая столь прочные на вид кости.       Слуга Бездны разжал хватку, отпуская воина на землю, успевшую покрыться яркими пурпурными трещинами от косы. Всю землю на площадке успели усеять фиолетовые эрозии, источающие какой-то едкий дым. Едва ноги северянина коснулись почвы, Могильщик тут же выдернула косу, чуть не оставляя на плоти мужчины свою роспись.       Видели ли чудовища в колдунье проблеск надежды? Быть может, их терзала немая, неповеданная никому мечта быть увиденными? Желали ли твари из Бездны, чтобы о них вспомнил хоть кто-то Живой, хоть кто-то, кто верно назовет их истинное имя? Забытые, стертые из этого мира... Готовые на всё ради хозяйки, способной их этому миру показать.       Яхонт замахнулся вхолостую и увильнул вбок, надеясь резануть по открывшейся ноге. Но колдунья оказалась быстрее – переведя косу вниз, наемница взвела её к черному, как смоль, небу, в надежде подцепить воина за ребра. План почти удался – лезвие смогло зацепить лишь ремни на его импровизированной кирасе, оставляя на ребрах жгучий порез. Коса пролетела у Могильщик над головой вместе с северянином, перебрасывая того через колдунью.       Вскружившись, орудие Бездны вновь вонзилось в сверкающую трещинами землю. Всю площадку накрыл пурпурный дым, казавшийся чем-то весьма объемным и осязаемым. Могильщик исчезла посреди фиолетовых облаков, будто её никогда здесь и не было.

***

      Ксандар устало открыл глаза, потирая лоб ладонью. Колдун обнаружил себя сидящим на деревянной скамье посреди незнакомой ему улицы. Желтые листья, летящие по ветру, выдавали в происходящем типичный осенний день.       Магус встрепенулся, вспоминая, что произошло. Перед глазами всплыл полный синевы череп. Происходящее здесь наверняка было вражеской атакой. Открытым оставался вопрос – а здесь ли все остальные?       Внимание чародея заострилось на одном из прохожих, который будто старался, чтобы его или её не заметили. Длинный серый плащ, обтянутый двумя вьющимися поясами, медленно скользил меж потоков людей и воды. Знакомая синева чуть просвечивала даже сквозь капюшон. Ксандар осторожно поднялся и, огибая торопящийся куда-то народ, последовал за незнакомкой.       Узкие улочки, заволоченные мокрой листвой, казались непроходимыми. Образовавшееся в дождевой воде месиво вынуждало идти очень осторожно, если вы, конечно, не предпочитали путешествовать с мокрыми ногами. Подхватить простуду и помереть в гордом одиночестве никому не улыбалось.       Фигура в плаще на ходу затянула капюшон потуже. Звонкий всплеск, быстро утонувший в окружающей людской суете и вое непогоды – нога всё таки угодила в пробоину на тротуаре, полную воды.       Могильщик устало прислонилась к стене под небольшим навесом, ища спасения от беспощадного дождя. Тряпичный плащ не согревал от слова совсем, и промерзшее тело подрагивало от холода. Девушка мельком взглянула на свое отражение в витрине – камуфляж был в порядке. Платок и шарф хорошо закрывали её ужасающий костяной лик. Не то чтобы у неё было что-то еще.       Отделившись от людского потока, Ксандар заметил, что большинство движется не столько в едином направлении, сколько в единое местоположение. Должно быть, что-то произошло.       В том, что его противником выступает очередной колдун, у магуса не было ни капли сомнений. Но пока в голове не возникло ни единой идеи по поводу того, что же на самом деле могло происходить. Для иллюзии всё ощущалось чрезмерно реальным и слишком… специфическим. К тому же, не похоже, чтобы оппонент пытался убить Ксандара или спрятаться от него. Незнакомка скорее следовала куда-то в общем направлении, будто заинтересовавшись происшествием.       Серый плащ проник в ряды зевак, скопившихся у богато украшенной кареты, где кучер что-то усердно всем объяснял. Не похоже, чтобы возница куда-то спешил, совсем нет – оставив поводья, он полез внутрь, пытаясь вытащить кого-то. Мужчину с мертвецки бледным лицом, походившего на незнакомого Ксандару аристократа.       Незнакомка в сером стояла впереди – застыв и не придавая значения теснящей толпе. Магус протолкнулся в передний ряд, оказываясь с ней совсем рядом. Колдун, стараясь не выдавать себя, осторожно протянул руку и схватил фигуру за плечо. Голова в капюшоне медленно повернулась, открывая перемотанное чем попало лицо.       – Я не та, кого ты ищешь, – с безразличием произнесла незнакомка. – Оставь меня в покое.       Ксандар сконфуженно отпрянул, поглядывая по сторонам. Его усердно пытались обмануть. Девушка, что он поймал, куда-то исчезла, будто испарившись. Магус почувствовал, что кто-то среди всей оставшейся позади толпы настойчиво сверлит взглядом его затылок.       Где-то вдалеке забил пожарный колокол, эхом раздаваясь по улице.       Резко, насколько этому позволяла теснота, обернувшись, чародей в панике вскинул руки, готовясь к атаке. За ним стояла она. В том самом черном платье и с черепом, не скрытым абсолютно ничем. Колдунья вся вымокла под осенним дождем, но значения этому, похоже, не придавала. Струящие по скулам капли отсвечивали неведомой синевой.       – Ты не можешь причинить мне вреда, магус, – произнесла она, не глядя ни на что, кроме Ксандара. – Идем.       И действительно – с пальцев не срывалось ни намека на волшебство. Полагая, что иной выбор у него отсутствует, Ксандар последовал за Могильщик, расталкивая прохожих. Наемница, в свою очередь, этим даже не утруждалась – толпа, сама того не ведая, расступалась перед ней, образуя проход среди людского потока. Публика, казавшаяся до этого магусу вполне реальной, не замечала ужасного черепа, поблескивающего, как тусклый маяк посреди серого неба.       Могильщик расположилась на скамье, с которой начал свой путь Ксандар. Перебросив ногу на ногу, она терпеливо ожидала, пока колдун усядется рядом. Долго ждать себя чародей не заставил, недоверчиво садясь на самый край.       – Что происходит? – спросил он первое, что пришло ему в голову.       – Даже не попросишь представиться? – насмешливо отозвалась колдунья.       – В этом нет необходимости, – сухо бросил Ксандар.       Руки Могильщик легли на спинку скамьи.       – Как грубо, – ровно произнесла она. – Ты пленник моего сознания, магус.       Удивляться у чародея уже не было сил.       – И остальные?       – Умрут, так же как и ты. Но здесь ты один, если речь об этом.       – И почему не закрыть их в сознании, как меня? – с подозрением поинтересовался Ксандар.       Отливающий металлом череп слегка качнулся в его сторону.       – Не каждый ум способен выдержать и одного «гостя», – отозвалась Могильщик. – Я предпочла выключить самого опасного.       – Не лучшее время для лести, – поморщился Ксандар.       – О ней и речи не идет, – протянула колдунья. – Я до сих пор не могу поверить, какой нелепой окажется смерть сына Адриона.       – Но я еще жив, – самоуверенность противника начинала порядком раздражать магуса.       Тонкая кисть смахнула скопившиеся на костяном лбу капли.       – Это дело времени. Сражайся мы один на один, ты бы уже был мертв, не находишь?       Ксандар откинулся на деревянную спинку.       – Но я не один, – возразил он. – И ты, полагаю, явилась не в одиночку?       – Разумеется нет, – благосклонно ответила Могильщик. – У меня есть друзья на другой стороне.       Магус и не заметил, что вместо скамьи восседал на небольшом мягком диванчике, а улица сменилась тускло освещенной комнатой, полной сурового вида людей. Последние что-то внимательно слушали, внимая речи оратора, взошедшего за маленькую трибуну.       – … и прилегающая земля завещаются Виктору Пратервейн – единственному сыну усопшего…       – Я не понимаю, – повернулся к Могильщик Ксандар, – к чему все эти видения? Причем здесь твоё сознание?       Колдунья не отвечала, молча глядя на девушку с закутанным в платки лицом, чудом затесавшуюся на оглашение завещания господина Пратервейн. Продолжалось это недолго – незваную гостью быстро нашли и вывели, несмотря на протесты, из зала.       – Так работает заклинание, магус, – наконец заговорила колдунья Бездны. – Будь на то моя воля – я не показывала бы тебе одно из своих самых сокровенных воспоминаний. Но такова плата.       – Воспоминаний? К чему столько мороки, если можно убить меня, пока я лишен возможности защищаться?       – До тебя действительно долго доходит, магус, – устало проговорила Могильщик. – Ты будешь моим пленником до тех пор, пока не умрет твоё тело. Пока мы здесь – ни ты, ни я не можем причинить друг другу вреда.       Ксандар показательно усмехнулся.       – У меня есть причины тебе доверять?       – Что ложь может мне выиграть? – встретила колдуна ответным вопросом Могильщик. – Ты станешь ждать удара в спину в любом из случаев.       Магус молчал, ворочая усугубляющуюся ситуацию где-то в глубинах мозга.       – Я победила тебя в честном бою, сын Адриона, – заявила колдунья, складывая руки на груди.       Декорации сменились вновь – теперь наблюдатели оказались в засыпанном пожухлой листвой переулке. Дождь, ливший стеной, нещадно барабанил по окнам вокруг. Ксандар обнаружил девушку в сером, прислонившуюся к груде коробок. Худые плечи содрогались – беззвучный плач сопровождался гордым одиночеством.       Пока некто, проходя мимо, не заглянул в грязный городской закуток.       – Вас кто-то обидел, миледи?       Прохожим оказался рыцарь в массивных доспехах, дождевая вода на которых чудесным образом застывала в лёд.       – Почему вы плачете?       – Иди своей дорогой, – всхлипнула Могильщик. – Тебя не касается.       – Я не верю в случайные встречи, миледи, – проскрежетал рыцарь. – А вы? Вы – верите в судьбу?       Колдунья повернула к нему перебинтованное лицо.       – Мы сами управляем своей судьбой, – зло проговорила она, глядя на незнакомца. – Так я считаю.       – В этом наши мнения сходятся, – заметил рыцарь, – но не похоже, чтобы вас устраивала ваша текущая судьба.       – И что с того? – вспылила колдунья, разбрызгивая воду с намокшего плаща.       Из-под забрала синего шлема вышло облако пара.       – Я предлагаю вам взять судьбу в свои руки.       – Ты ничего обо мне не знаешь.       – Но хочу узнать.       Они стояли друг напротив друга, созерцая лиственный ураган, который устроил ворвавшийся в переулок порыв ветра.       – Меня зовут Аламид, – представился рыцарь, – а вас, миледи?       – Обливия, – тихо сказала колдунья.       – Полагаю, нам обоим следует перестать прятаться за этим маскарадом, – Аламид обвел руками свой доспех. – Откроете ли вы своё лицо?       – Исключено, – отрезала Могильщик.       Руки рыцаря ухватились за шлем и, с хрустом, сняли его с головы. Которая отсутствовала.       – Мы куда больше похожи, миледи, чем вы можете подумать.       Могильщик не была напугана, скорее – удивлена. Взгляд держался на покоящемся в руках шлеме достаточно долго. А затем она потянулась к платкам. Ткань соскользнула с такой легкостью, будто её совсем ничего не держало. Полный синевы череп предстал перед обрушившимся на город дождем.       – Мой отец – господин Пратервейн, – произнесла колдунья с дрожью в голосе. – Вот, что случилось.       – Я сожалею о вашей утрате, миледи.       – Дело, в большей степени, не в этом, – дыхание начинало перехватывать. – В наследстве старого безумца ни слова нет обо мне. Ни единой строчки, ни единого упоминания.       – Значит, всё дело в деньгах?       Череп уныло таращился на омываемую дождем стену.       – Нет. Мне нет дела до фамильной земли или драгоценностей. Мой отец, – легкие схватил приступ кашля, – он словно забыл обо мне. Мой собственный отец предпочел сделать вид, что у него нет дочери… да на том собрании меня никто даже и слушать не стал. Меня выбросили прочь, как жалкую нищенку!       – У всего есть цена, леди Обливия, – произнес Аламид, не меняясь в тоне. – Может быть, вы так и не поняли, что это за цена?       Могильщик недоуменно смотрела на рыцаря, повторяя сказанное в голове. Ладони коснулись синеватых скул, наконец принося осознание.       – Он… забыл меня. Как будто меня никогда и не было.       – Я не знаю, миледи, что с вами произошло, и с кем вы заключили сделку, но внешний облик – отнюдь не всё, что вы отдали.       – Бездна не заключает сделок, – хмуро пробормотала Могильщик. – Она забирает то, что считает нужным. И, похоже, Бездна взяла и отцовскую память обо мне.       Аламид погрузил шлем на полагающееся ему место.       – Никто не захочет быть забытым, я понимаю это. То, что я сказал вам о судьбе, напрямую с этим связано, – прошелестел рыцарь. – Я один из тех, кто потерял своё место в мире и место в памяти людей. Я хочу вернуть его. И я ищу тех, кто был отодвинут жизнью на второй план. Людей, которых упорно стараются забыть. Тех, кто не нужен и не имеет цели. Я готов найти им цель и применение. Я готов пойти на всё, чтобы оставить за ними и собой память. Чтобы наконец обрести место или создать его самим.       Могильщик смотрела на этого явившегося из ниоткуда рыцаря с неведомым ей доселе трепетом. Сказанные им слова открыли врата мысли, которая никогда колдунью не посещала.       Теперь она не одна.       Обливия протянула к нему руку, раскрывая ладонь. На ней лежал маленький стальной перстень, искусно вырезанный в виде лунного серпа, который отчасти напоминал коготь.       – Ты – Виктор Пратервейн, и ты явился, чтобы забрать по праву унаследованное, – твердо обозначила Могильщик. – Никто не знает, как выглядел мой брат на самом деле. Никто не знает, что он давно мертв. Отсюда мы начнем наш путь.       Мы берем судьбу в свои руки.       – И к счастью, эти воспоминания уйдут с тобой в могилу, магус, – меланхолично произнесла Могильщик, оглядываясь на своего пленника. – Магус?..       Но колдуна и след простыл.       – Как мироздание могло воспроизвести настолько надоедливое существо? – скрипнув зубами от раздражения, процедила наемница.       Ксандар бы с радостью поспорил с противником на этот счет, но услышать колдунью Бездны, логически, не мог – он был уже далеко. Воспользовавшись вовлеченностью Могильщик, чародей банально сбежал, ничем себя не выдав. Теперь же он несся, не жалея ног, взрывая лужи своими сапогами. У него родилось подобие плана. Абсурдная идея.       Но когда абсурд мешал чему-то работать?       Магус распахивал настежь всякую дверь на своем пути, отнюдь не из интереса заглядывая внутрь, наспех осматривая комнаты, залы и коридоры. Откровенно говоря, на успех колдун рассчитывал слабо – поскольку большая часть домов была заперта. Да и «открывать» волшебник решил не только входные двери: под раздачу попали дверцы шкафов и тумб, крышки сундуков и даже окна.       Благо никто не обращал внимания на сумасшедшего с виду мага, врывающегося ко всем подряд.       Мародерствуя в очередной прихожей, Ксандар обнаружил, что кто-то встал у него за спиной, накрывая вытянутой тенью. Обернувшись, он увидел полный синевы череп, но, не придавая этому совершенно никакого значения, многозначительно махнул рукой и вернулся распахиванию дверец на всем, что было закрыто.       – Твои воспоминания, конечно, очень интересные, но я предпочел бы уйти отсюда, – вальяжно бросил Ксандар, швыряя через себя какой-то увесистый справочник, который, судя по стуку, угодил в ногу Могильщик.       – Отсюда нет выхода, магус.       – В том понимании, в котором его себе представляешь ты – вполне может быть, – заявил чародей, бегом бросаясь на кухню.       Брань Могильщик так и осталась не услышанной, погребенная за бомбардировкой пола посудой. Грохот вскоре стих, как и всякий иной звук в доме – за исключением постукивающего по окнам дождя. Обратно Ксандар не выходил.       – На что ты рассчитываешь, магус? – колдунья Бездны проследовала за пленником, игнорируя рассыпанные повсюду осколки.       Её противник исчез, не попрощавшись. Могильщик оглядела каждый угол на пример всякой возможной уловки – ничего. Взор упал на заволоченный разбитой посудой пол. Взмах ноги смел все обломки в сторону, открывая наспех закрытый люк, ведущий, вероятно, в подвал.       Будь у колдуньи лицо – его бы непременно тронула усмешка.       – Как наивно.

***

      Яхонт на дрожащих ногах поднялся из грязи. Воин огляделся: видимость сократилась втрое, а поле боя было попросту не узнать. Аметистовый дым, казалось, постепенно рассеивался, но в то же время принимал формы, заставляющие думать, что ты оказался где-то в совсем другом месте.       Оседая, темно-лиловые облака формировали невероятный образ некой улицы: дома, фонари, дорога, даже люди – всё было соткано из неведомого колдовства. Краем глаза Яхонт отметил тяжело дышавшего Тейна, сгорбившегося неподалеку. Воину здорово досталось – вся одежда вымокла в крови, угрюмо выделяясь багрянцем. На плечо оказался водружен колдун, который так и не спешил просыпаться.       – Что это за хрень? – Тейн тихо обратился к единственному собеседнику. – И куда Тесс делась?       Северянин лишь молча покачал головой в ответ. Он и сам понятия не имел – ни о первом, ни о втором. Яхонт осознавал лишь то, что происходящее – очередная уловка, примененная с одной единственной целью.       Убить их всех.       Человеческие фигуры в слоях густого пурпурного тумана двигались и, похоже, жили своей собственной полноценной жизнью. Среди них были мужчины и женщины, старики и дети. Они говорили, смеялись, гуляли здесь и там – словно эта улица из облаков была совершенно реальна. В домах вокруг горел свет, фигуры собирались за столом, сидели у камина…       Звук. Звук продолжал становиться всё тише.       Яхонт едва мог расслышать хруст или стук собственных сапог. Что-то должно было произойти. Но откуда в столь огромной и правдоподобной иллюзии ждать атаки? Северянин понимал, что удар мог прийти откуда угодно. Нутро подсказывало – они по-прежнему на дне проклятой ямы. Они по-прежнему стоят на сырой и рыхлой земле. Вокруг – руины.       Вот только все органы чувств заявляли обратное – видя, осязая, чувствуя зловещую улицу, возникшую из ниоткуда.       – Следи за спиной, – окликнул Яхонт союзника. – Колдунья еще здесь.       – Будь она поумней – давно бы сбежала, – хмыкнул Тейн, закатывая глаза. – Этот дым только выигрывает ей время.       Северянин принял оборонительную стойку, подняв клинок. Он едва мог расслышать, что воин сказал ему. Глаза внимательно следили за движением дымных фигур. Иллюзии стоило отдать должное – облачные люди передвигались органично, не вызывая особых подозрений. Вот, например, девчушка, играющая с обручем – упустила свой металлический круг. Он так и гналась ним, не в состоянии догнать, пока…       Из обруча вынырнула, подскакивая и вращаясь, аметистовая коса. Круша мостовую, она прыгнула на Яхонта в холодящей жилы тишине. Замах за замахом, северянин отражал натиск орудия Бездны, едва поспевая поднимать забивающиеся руки. Полоснув по широкому лезвию наискось, воин нырнул под косу, минуя её и наблюдая, как та растворяется где-то в тумане.       Оказавшийся рядом прохожий резко развернулся – из его тела показались знакомые костяные жвала. Слуга Бездны замахнулся ладонями, как ножницами, полагая отсечь северянину какие-либо конечности. Яхонт чуть подался назад, перебрасывая клинок из одной руки в другую и сжимая тот обратным хватом. Прежде чем сводящийся удар чудовища успел достичь воина, тот успел врезать противнику навершием катаны прямо по черепу. Меч проскользнул и дальше – оставляя на голове монстра видимый разрез в длину всего клинка.       Вспомните жалких, обреченных тварей. Запомните их – ведь то единственная мечта обреченных на забвение чудовищ.       Костяной страж прервал нападение и, зашатавшись, исчез в пурпурном дыму.       Тейн, почувствовав, что кто-то оказался рядом, на опережение взмахнул мечом, не слишком думая о последствиях. Удар пролетел сквозь безобидные туманные фигуры и врезался во что-то, что в пурпурном дыму выглядело как водосточная труба. С крыши дома над ним в небо взметнулись фиолетовые птицы. Задержавшись в воздухе, они начали стремительно пикировать к мостовой.       Всё что воин успел предпринять – укрыться мечом – помогло ему слабо. Удар был по силе сопоставим с булыжником, а смолянистые вязкие кляксы, на которые наваждения взрывало при столкновении, разъедали одежду и кожу.       Словно издали, до мечника донесся крик Яхонта. Что именно тот хотел сказать, Тейн так и не узнал, но посмотрел, как ему показалось, в нужном направлении. По улице мчалась повозка, запряженная извергающими проклятый дым лошадьми. Воин пытался вглядеться в туман, но тщетно – сколь близко наваждение не приближалось, его вид казался нечетким, даже размытым. Кони внезапно споткнулись, а повозка с размаху перевернулась, раскидывая содержимое во все стороны.       То оказались гробы.       Волна дымных иллюзий накрыла воинов с головой, сбивая с ног Яхонта и прижимая Тейна к стене фиолетового дома напротив. Северянин не мог, и не особо хотел подниматься – из-под крышки накрывшего его саркофага кто-то, возможно и не один, усердно пытался выбраться, бешено барабаня изнутри. Тейн, оказавшись напротив другого гроба, очутился лицом к лицу к костяным стражем Могильщик, возникшим из бездонной пустоты ящика. Цепкие когти слуги Бездны явно метили в магуса, и медлить мечник не мог – в челюсть чудовищу полетел закутанный в железо кулак, в надежде на удачный апперкот.       Идея обернулась отвратительно – мощные жвала насекомого крепко зажали кисть, готовясь перемолоть её в фарш из металла из мяса. Свободная рука Тейна незамедлительно вцепилась в одно из жвал и с невероятным усилием разорвала хватку, напрочь отрывая кусок челюсти противника.       Всё вокруг внезапно вытянулось – дымные фигуры едва удерживали форму под нахлынувшим ураганным ветром. Держались наваждения недолго: аметистовые иллюзии сдувало прочь одну за другой, открывая реальный вид на руины вокруг. С колонны неподалеку ошарашенным воинам помахала Этессия:       – Я немного потерялась, но смогла подняться, – широко улыбаясь заявила Тесс. – Куда кикимора девалась?       Могильщик определенно оставалась где-то поблизости. Фиолетовые наваждения унесло ветром, но туман никуда не делся, да и черное небо не вселяло надежд на скорую победу.       – Нашла у кого спросить, – отмахнулся Тейн, разминая укушенную кисть.       – Выиграть время… – пробормотал Яхонт мельком глядя по сторонам. – Для чего?       Могильщик возникла из-за дальней колонны, широко разведя руки в стороны.       Абсолютно беззвучно земля ушла у героев из-под ног, унесенная взрывом. Из почвы взметнулись гигантские костяные лапы, перемалывая песок и практически переворачивая всё вверх дном. Над лежащими и обезоруженными героями, наполовину погребенными в грязи, высился новый чудовищный, устрашающий облик.       Драконий череп, больше их всех вместе взятых, с шестью пустыми бездонными глазницами. Его пасть, полная гигантских клыков, число которых невозможно было счесть, сочилась черной и вязкой слюной.       Где-то в глубине пасти зарождался тайфун обсидианового пламени.

***

      Ксандар захлопнул за собой черную дверь и тихо выдохнул во мрак коридора, еле освещаемого колдовскими кристаллами и свечами. Задумка оказалась рабочей, но способна ли она что-то изменить – другой разговор.       – Очевидно, что когда два сознания соприкасаются в такой манере, они должны существовать параллельно, – вслух пробормотал магус, стягивая с себя намокший плащ. – В местах, о которых воспоминаний быть просто не может, останется «дыра» в соседнее сознание. Лучше, конечно, сказать «мост». Так хотя бы на науку походит.       Чародей умолк, осознав, что находится в темном коридоре не один. Ксандар примерно предполагал, где оказался, учитывая, что пытался сбежать он в сознание именно своё. Но вот когда?       Несколько неловких шагов – и тьма расступилась перед колдуном, открывая вид на отца и сына. Ксандар нервно поперхнулся, искренне желая отвести взгляд.       Он просто не мог.       Мальчишка в помятой пижаме стоял, понуро уронив голову на грудь, у лестницы наверх. На ней, прямо на ступеньках, примостился Адрион, взяв сына за плечо. Старость, пусть и поздно, но резко начинала одолевать мужчину. Короткие волосы побелели от седины, а лоб трогали первые морщины. Магия переставала справляться. Тело, изнеможенное многовековым чудотворством, доходило до этого с большой неохотой.       – Сколько раз ты уже просил меня прогнать чудовищ, Ксандар?       Чародей содрогнулся, услышав голос, похороненный вот уже тридцать лет.       – Ты уже достаточно взрослый, чтобы сделать это сам.       – Но я не могу! Они постоянно смотрят на меня из темноты, – захныкал мальчишка, мотая головой.       – Ксандар, – твердо произнес отец, пытаясь глазами встретить взгляд сына, – ты должен уметь постоять за себя. Пойми – я не всегда смогу быть рядом и защищать тебя. Помни, что у любого существа есть слабость, у всякой идеи – изъян. Найди эти уязвимости, и те, кто заставляют тебя бояться, сами испытают страх.       Ксандар услышал, как позади него скрипнула входная дверь.       – Но знай, – отец ласково потрепал сына по голове, – пока я с тобой – никто не посмеет обидеть тебя. Пока я с тобой – ты будешь знать лишь покой.       Адрион не спеша поднялся со ступенек и направился к концу коридора, где расположился Ксандар.       – Ты надеялся сбежать, магус? – насмешливо поинтересовалась Могильщик, встав у двери.       – Только с тех пор, как ты последовала за мной, – тихо отметил Ксандар, оборачиваясь.       Адрион провел по усеянному сединой лицу ладонью – скрывая то за непроглядной ониксовой маской.       – Мы действительно не можем причинить друг другу вреда, – проконстатировал магус. – Как и в твоей памяти – ничто не могло, потому что ты меня пригласила. Ведь иначе я бы проснулся.       На ладонях Адриона зеленой нитью распускались шелковые перчатки.       – Но ты проследовала за мной без приглашения, – холодно продолжал Ксандар. – Знаешь, что случается с незваными гостями?       Кисть Могильщик потянулась к дверной ручке. Рывок – не поддается. Дверь была плотно вжата в опору, сдавливаемая неведомой силой. С полки неподалеку соскользнул ремень, резко обвивая костяную шею наемницы и подтягивая ту над полом.       Адрион прошел мимо Ксандара, возжигая изумрудным пламенем свои перчатки.       – Прощай, – отвернулся магус, погружаясь во мрак коридора.       Вопль боли и отчаяния утонул в граде ударов и треске пламени.       Далеко позади.

***

      Тейн усердно выкапывался из земли, орудуя руками, как лопатами. Жидкое пламя, капавшее из гротескной драконьей пасти, постепенно подступало к обездвиженным, по большому счету, героям. Воин сильно сомневался в том, что очередная призванная колдуньей зверушка решила до смерти закапать их слюной. В глубине бездонно-черного горла усиливался рев, а на площадке от того становилось всё жарче.       Зверь Бездны готовился к последней атаке. Последней – для Тейна и остальных.       Шансы были невелики – оптимизмом мечник никогда не страдал. Безуспешно барахтающийся Яхонт и зажатая где-то под обрушенной колонной Этессия выступали тому ярким подтверждением. Тем не менее, Тейн старался: комья земли так и сыпались во все стороны. Лежа он помирать не станет.       Высвободив одну ногу, воин рывком выдернул из грязевого плена другую и начал отползать подальше от булькающего обсидианового огня. На образовавшемся по соседству бугре развалился бессознательный Ксандар, уткнувшись лицом в песок. Тейн заметил его и, понося всех существующих колдунов на чем свет стоит, рванулся вытаскивать магуса за собой. Дернув чародея за рукав плаща, мечник перевернул союзника на спину.       Ксандар громко закашлялся.       Воин отпрянул от удивления, переводя взгляд на устремляющийся к земле колоссальный череп. Накренившись, драконья голова рухнула в землю, дробя остатки каменных плит. Наваждение исчезло так же внезапно, как и появилось – растворяясь в тумане. Могильщик, возвышающаяся где-то позади своего падшего зверя Бездны судорожно схватилась руками за голову. Колдунья скорчилась, не в силах в полный рост разогнуться.       – Долго объяснять, – сплюнул песок Ксандар, пытаясь руками разогнать назойливый туман. – Покончим с ней!       Тейн, не понимающий абсолютно ничего, рывком поставил магуса на ноги и подтянул к себе меч.       – Чего так рано встал? – буркнул воин, оценивая расстояние до Могильщик.       – Кошмары, – отозвался Ксандар, оглядывая площадку.       Всё вокруг казалось ему крайне непривычным и чужим. От эффекта проклятого заклинания еще придется долго отходить. Силы были на исходе – действовать требовалось пренепременно.       – Тесс! – закричал колдун, хватая силой мысли обломки колонны. – Ты цела?       Руки напряглись и задрожали – увесистый камень едва поддавался захвату магуса.       – Вроде бы да, – хрипло откликнулась Этессия, высвобождаясь из-под завала. – Но не думаю, что смогу больше бегать в ближайшее время.       Оборачиваясь к Яхонту, Ксандар резко дернул руками вниз, заставляя наслоения земли сползти с северянина, как одеяло. Выбравшийся воин лишь молча кивнул и, не желая терять драгоценного времени, бросился к Могильщик, с прыткой осторожностью минуя воспламененные участки площадки.       – Выиграйте мне время, – сказал магус, обращаясь к медлившему Тейну. – Вместе мы её уничтожим.       – Да, еще щепотку, почему бы и нет, – огрызнулся воин, зашагав навстречу врагу. – Ты же недостаточно провалялся в отключке.       – Я рад, что мы друг друга понимаем, – устало хмыкнул чародей, сосредотачиваясь на разлитом тут и там пламени.       Могильщик сковал приступ чудовищной боли. Мир вокруг треснул – и в образовавшихся осколках замерцали отражения её врагов. Возвращение магуса воодушевило их, подарив надежду на победу.       Они её не получат.       Яхонт оказался совсем близко, лихо занося клинок. Могильщик через силу выпрямилась и взмахнула рукой: костяная лапа смела нападающего, поднимая облако пыли. Или же…       Северянин выскочил из-за чудовищной кисти, ловко её перепрыгивая. Невпечатленная наемница свела ладони вместе, заставляя массивные руки возникнуть по бокам от северянина. Когтистые лапы столкнулись, как у хозяйки, сдавливая противника между собой.       – В точку! – щурясь, воскликнула Тесс.       Скоростная стрела оказалась поймана стражем колдуньи в миллиметре от головы.       Мгновенного отвлечения оказалось достаточно, чтобы пропустить момент, когда Яхонт, взобравшись по костяным лапам, устремился вниз – прямиком на противника. Слуга Бездны тотчас обнял хозяйку и, закрывая её мощной спиной, прижал к земле. Катана обрушилась на костяного стража, кромсая его раз за разом с несметной скоростью – не в силах прорубиться сквозь родную броню.       На площадке становилось всё светлее – Ксандар с какой-то целью переносил разросшееся пламя на вершины уцелевших колонн.       Услышав глухой скрежет под собой, Яхонт поспешил кувыркнуться прочь – и вовремя. Высекая искры, из-под Могильщик выскочила, вращаясь, фиолетовая коса. Поднявшись на ноги, наемница едва успела опомниться, как уже была вынуждена уклоняться от замахов гигантского меча. Тейн метил клинком на уровне плеч, пытаясь обезглавить противника.       Цепкие костяные руки отбили клинок в сторону, практически переходя в контратаку.       – Не в этот раз, – самодовольно гаркнул воин, наученный горьким опытом, спокойно расставаясь с мечом.       В чудовище устремились окованные металлом кулаки. Оба удара оказались остановлены и зажаты когтями слуги Бездны, но мериться силой с ним Тейн не стал. Вместо этого, он выдернул одну из рук из перчатки и нанес сокрушительный удар по синеватому черепу колдуньи, разбивая костяшки в кровь.       – Назад! – неожиданно крикнул Ксандар, предупреждая о чем-то.       Могильщик, едва не рухнувшая от удара на землю, повернулась на звук и в шоке замерла. Ей показалось, что над руинами возникло второе солнце, переливающееся черным пламенем.       – Я сохраню твои воспоминания, – сурово проговорил магус, возводя руки над головой, – но тебя я предпочел бы забыть.       Чудовищного объема огненный шар, зависший в небе посреди уцелевших колонн, начал своё движение. Никто, впрочем, и не заметил, как он пролетел к земле – это заняло лишь миг, жалкое мгновение. Сфера черного пламени буквально вмялась в цель, по инерции прокатываясь с добрый десяток метров и образуя за собой разрастающийся пылающий кратер.       Руки Ксандара устало обмякли, повиснув, едва ли в силах больше творить чудеса.       – С ней покончено, – тихо произнес Яхонт, благодарно салютуя магусу и убирая клинок в ножны.       – Тупая стерва, – Тейн зло сплюнул на треснутые каменные плиты. – Всё бы уже давно кончилось, не развалились ты, старик, в грязи с самого начала.       Колдун кисло усмехнулся:       – Зато теперь ты не можешь сказать, что я бесполезный, правда?       – С другой стороны, мы почти справились сами, – пробурчал Тейн, закатывая глаза.       Тесс потянула магуса за рукав.       – О да, закопавшись в песок, – парировал Ксандар.       Девушка задергала рукав колдуна куда сильнее.       – Ксандар… Ветер говорит мне…       Голос Этессии непривычно для неё дрожал. Мерзкий холодок пробежал по спине чародея.       – Здесь еще кто-то кроме нас есть, Ксандар.       Магус устремил окуляры маски в туман, стараясь сфокусироваться на дальнем конце руин.       – Это невозможно… – сухими губами пробормотал он, вглядываясь вдаль.       Из тумана, перемешанного с дымом, навстречу героям вышагивала она.       Медленно, почти изящно, Могильщик ступала след вслед, зловеще освещая путь синевой своего черепа. Вся одежда оказалась сожжена дотла – женщина была полностью нагой и охвачена жаром. Огонь не причинял ей вреда, стекая по оголенному телу, как вода. Из глазниц и рта полыхало аметистовое пламя.       Тейн глухо присвистнул из-под шлема:       – А она неплохо сохранилась для мертвяка.       – Это не нежить, – сипло отозвался магус. – Она живой человек.       – Почему она не умирает, Ксандар? – в голосе девушки послышались нотки отчаяния.       Чародей не знал, что ответить. Он лишь глядел на всё четче вырисовывающуюся в тумане фигуру. Волшебнику вдруг показалось, что он видит определенные детали чего-то цельного – чего-то, что образовывалось вокруг Могильщик, не выдавая своего присутствия.       После всего случившегося, Ксандар уже привык приходить к разгадке в самый последний момент.       – В стороны! – замахнувшись руками, он оттолкнул от себя союзников силой мысли.       Земля под ним самим расступилась, позволяя колдуну натурально сквозь неё провалиться. Широкая струя обсидианового пламени проревела у него прямо над головой. Когда поток огня прекратился, чародей, потянувшись, высунулся на поверхность, обжигаясь о раскаленную почву.       В тумане над Могильщик теперь различался новый силуэт. Необъятных размеров дракон, прибывший прямиком из Бездны. Невообразимая фигура, будто переплетенная из металлических прутьев, сверкающими когтями врезалась в землю прочнее любой крепости. Отсвечивающие кости полыхали зловещей синевой, одновременно поглощая все цвета вокруг черной бесконечностью своей отсутствующей плоти.       В руки колдуньи Бездны легла её верная коса. Наемница устремилась вперед, не дожидаясь нападения кого-то из группы. Верное ей чудовище, высасывая из окружающей атмосферы звук, неслышно двинулось следом, сотрясая землю.       Страх естественен для жертвы, но никак не для того, кто её преследует. Справедливость не ведает страха – ведь она настигает безнаказанных.       Яхонт сорвался с места, бросаясь навстречу врагу.       Я – справедливость.       – Постой! – закричала Тесс, видя, как северянин бросается на верную смерть.       Она решила попытаться поддержать его обстрелом, взбираясь на более менее прочный холм и готовясь занять стрелковую позицию. Ноги ощущались ватными – как от пережитого удара колонны, так от столь непривычного доселе страха. Она навидалась монстров за свою короткую жизнь, но никогда не видела ничего подобного. Один лишь рост колоссальной твари заставлял её дрожать. Её Ветер бессильно бился о чудовище, не в состоянии даже отвлечь на себя его внимание.       – Ты заплатишь за каждую царапину на его доспехах, – переполняясь гневом, заговорила колдунья Бездны.       Цепко схваченная Могильщик коса рубила в разы яростней прежнего – Яхонт больше не решался принимать удары широкого лезвия на клинок. После столкновения клинков северянин с трудом удерживался на ногах, так что ни о каком парировании не могло идти и речи. Осложняло ситуацию и то, что выходящий за грани сознания дракон мог в любой момент его раздавить.       Ужасающий крылатый змей не был, к счастью группы, слишком расторопен. Но ему эта скорость и не требовалась – поливая площадку смолянистым пламенем, он, как минимум, оставил Ксандара в ловушке: зарытого в земле и забаррикадированного колдовскими барьерами. Почва вокруг чародея стремительно нагревалась – мужчина рисковал свариться в самолично выкопанной могиле.       – Я уже... я почти!.. – Тейн спешил на подмогу Яхонту изо всех сил.       Однако массивная фигура воина оказалась слишком заметна для дракона. Костяной хвост, точно огромный хлыст, неожиданно возник перед ним – заглушенный самой Бездной удар выбил из легких мечника весь воздух, заставив споткнуться и упасть на горячую землю. Широкие когти полетели к нему, готовясь распотрошить на ошметки.       Тейн не придумал ничего лучше, чем вертикально выставить перед собой меч-змей.       Хорошей новостью стало то, что клинок смог повредить лапу чудовища, пусть и незначительно. Плохой – рукоять клинка настолько вдавилась в хозяина, что у того треснуло ребро. На крик у Тейна попросту не хватило воздуха.       Изворачивая длинную шею, дракон с внезапной для воина скоростью направил к нему распахнутую пасть. Голова колоссального чудовища пронеслась вровень у земли, пожирая Тейна в мгновение ока.       – Тейн! – в панике завопила Этессия, продолжая тщетно выпускать стрелу за стрелой.       Руины погрузились в полный мрак – необъятные крылья дракона заволокли небо черной пеленой. Ксандар едва выкарабкался из раскаленной земляной печи, только чтобы обнаружить поток вязкого кислотного дождя, заливающего руины. Набросив сверху плащ, чародей пытался продраться сквозь образовавшиеся вокруг пламенные острова.       Колдун подвел их всех. В чем-то Тейн досадно оказался прав: не поддайся Ксандар уловкам проклятой колдуньи, ничего бы этого не случилось. Ничья бы жизнь не висела на грани, не оборвалась бы... Скольких еще ему суждено было привести в могилу? Чудом спасенная девушка заплатила свою цену. Сколькие готовы заплатить за него?       Неужели с тебя не хватит глупых жертв?       – Ты умрешь! – огласила Могильщик, тесня северянина к стене черного пламени, отрезая прочие маневры для отступления.       У Яхонта забились руки – теперь воин исключительно уклонялся от яростных атак колдуньи. Замахи пурпурной косы посылали вперед энергетические всплески, режущие не хуже самого лезвия. Дугообразные вспышки были слишком широки – и на теле Яхонта они отражались кровавыми разрезами.       Неистовая серия замахов едва не лишила северянина ноги – неконтролируемый гнев колдуньи готовился дать плоды. Пламя подступало к воину всё ближе, неприятно обжигая спину. Коса взметнулась в воздух, метя разорвать маску Яхонта вместе с его лицом. Но сверху, даже сквозь бесконечную тишину, раздался глухой и омерзительный треск: вблизи Могильщик рухнуло массивное ребро, врезаясь в землю. И вслед за ним летел Тейн, объятый пламенем.       «Я не собираюсь здесь подыхать!»       Воин несся к земле, занеся огромный меч так, как несется к шее обреченного гильотина. Мечнику не хватило менее метра – клинок приземлился на остатки камня вблизи колдуньи. Ударная волна оказалась настолько сильной, что даже чуть-чуть подбросила Могильщик над землей.       Ксандар, собирая последние крохи накопившейся в теле магии, сосредоточился на тумане вокруг неожиданно живого союзника. Кулаки мага сжались, старательно выжимая влагу из воздуха рядом с воином. Водный всплеск смог затушить большую часть пламени, охватившую его.       Из последних сил занося меч-змей, Тейн направил дуговой удар прямо в полный синевы череп. Возникший перед хозяйкой слуга Бездны лишь замедлил тяжелое лезвие – его костяные руки оказались раздроблены в пыль. Металл столкнулся с металлом – оглушительный звон, подобный колокольному, разорвал тишину, сковавшую руины.       Могильщик, кувыркаясь, полетела вдаль, приземляясь в грязь после тяжелейшего удара. Голова и шея выдержали, но боль, которая, вибрируя, сковала всё тело…       Коса, еще державшаяся на кончиках пальцев, разломилась надвое. Верный дракон Могильщик, пусть и не сразу, но стал рассеиваться в тумане, чудовищным ревом давая понять, что не желает оставлять хозяйку.       Но она потеряла контроль. Тело больше не могло сражаться. Разум больше не желал думать. Была только боль. Могильщик казалось, что сердце вот-вот откажет. Что лицо расползется по швам, осыпаясь на мелкие осколки.       Они приближались. Они убьют её. И никто больше о ней не вспомнит.       Все забудут её как страшный сон.       Вычеркнут из памяти.       Могильщик закричала. Оголенная ладонь схватилась за лезвие угасающей косы, рассекая собственную плоть. Замахнувшись клинком, как кинжалом, колдунья вонзила его – не в землю, нет, – в незримую ни для кого, кроме неё самой, стену. Кровь выплескивалась из руки, замирая перед наемницей, размазываясь по непостижимому простому сознанию барьеру.       Еще один удар. И еще один. Остервенелой хваткой Могильщик пронзала ткань реальности снова и снова.       В надежде её разорвать.       Ксандар, спотыкаясь, мчался за обессилившими воинами, готовящихся настигнуть их общего врага.       – Тесс! Стреляй же! Стреляй в неё! – заорал он, задыхаясь в дыму и пламени.       У Этессии осталось всего три стрелы. Она успела подобраться поближе к остальным, но успеха это отнюдь не гарантировало. Туман, дым и крайне медленно отступающая темнота сильно сбивали прицел. Сколько бы сейчас колдунья отдала за целый глаз…       Лук, сотканный из воздуха, поднялся на изготовку. Тесс придется пожертвовать стрелой или даже двумя, чтобы пристреляться в таких условиях. Время поджимало – что бы их враг ни задумал, ничего хорошего это предвещать не могло.       Просвистела первая стрела, вонзаясь в плечо Могильщик и едва не опрокидывая ту на спину. Колдунья Бездны почти не обратила на это внимания – лишь взяла лезвие косы в другую руку.       Вторая стрела промчалась совсем близко, секанув по полному синевы черепу.       Этессия выдохнула, полностью концентрируясь на выстреле. Пальцы отпустили воздушную тетиву, отправляя последний снаряд колдуньи в скоростной полет. Наконечник метил прямиком в сердце Могильщик и готов было уже с ним соединиться, когда в последний раз, лишенный рук костяной страж возник перед своей хозяйкой. Он принял удар на себя – стрела раздробила его голову, увязая в костях.       Коса пронзила окровавленную стену в последний раз.       Пространство перед героями разверзлось, открывая непроглядную пустоту. Всё живое вокруг начало стремительно затягивать в чудовищный разрыв реальности.       Врата в Бездну насильно зазывали к себе гостей.       Тейн, почувствовав, что его с нарастающей тягой засасывает в открывшуюся дыру, изо всех сил вцепился в меч, вонзая тот в землю. Это привело лишь к тому, что уже спустя несколько мгновений, воин болтался в воздухе, цепляясь за рукоять своего клинка. Яхонту и Тесс повезло и того меньше: если первый еще как-то цеплялся за резьбу на колонне, то последняя почти сразу полетела прямиком в черный разрыв. Пролетая мимо Тейна, девушка зацепилась за его ногу, стремительно сокращая его шансы удержаться.       – Не впивайся ногтями! – проорал Тейн, стискивая зубы.       Ксандар погрузился по колено в землю, создав надежную, как ему казалось, опору. Но тяговая сила продолжала расти, недвусмысленно намекая магусу на то, что ему следует отменить своё колдовство – иначе оторвет ноги. Выбор, сделанный им за несколько секунд, показался бы любому другому человеку глупым, нелогичным и даже сумасшедшим – но вряд ли бы чародей стал кого-то слушать. Земляная хватка разжалась, отправляя Ксандара в полет в сторону своих товарищей.       Еще пребывая в воздухе, колдун обильно начал выделять зеленый гель, протекающий сквозь перчатки. Магус летел прямиком в Тейна, и не был в состоянии изменить направление своего полета. Видя, как соскользают пальцы Яхонта с колонны, Ксандар прибег к единственной выигрышной идее, к которой сумел прийти.       Изумрудные нити соскользнули с кончиков пальцев колдуна, цепляясь за всех остальных членов группы. Возгласы непонимания уже не имели никакого значения – вслед за кувыркающимся Ксандаром в Бездну затянуло и всех остальных.       Пространственный разрыв захлопнулся. Бездна поглотила своих жертв, не оставив от них и следа.       Могильщик обессилено рухнула на колени. Окровавленные ладони закрывали пустые глазницы. Одинокая струйка крови из-под стрелы в плече медленно, но верно расползалась по всему изнеможенному телу. Ребра звенели – мгновениями они казались колдунье пучков металлических прутьев на разорванной полой груди. Могильщик сморгнула, прогоняя наваждение.       Над руинами в тумане еще долго стоял тихий вой – о невыносимой и мучительной боли.       Она победила.