Этюд о реинтеграции

      Это начинается с того, чем обычно всё заканчивается: выстрел, убийство, смерть.       Перед началом происходят некоторые события (Шерлок смывается в такси, Лестрейд отмечает, что он едва знаком с ним, но считает его великим человеком, который может стать хорошим, если повезёт — и может, здесь есть какой-то намёк, эмоция, которая исчезает, прежде чем Джон успевает изучить её, когда Лестрейд признаётся, что мало знаком —       Андерсон ехидно усмехается над Джоном, оглядывая его с ног до головы прежде чем уйти, и Джон чувствует пристальный осмотр своей шеи, рук, конечностей, суставов, попытку отыскать то, чего там быть не должно, что одна из его частей отличается от остальных —       Салли бросает взгляд на его лицо, отворачиваясь слишком быстро, и уходит, не сказав ни слова —       И внезапно Джон оказывается один в квартире. Все эти события происходят до начала и играют немаловажную роль, потому что они привели к началу, хоть и не определялись и не оформлялись как начало.       Джон один в квартире, всё ещё в этом сером и неопределённом пространстве до, думает о том, что только что произошло, о сбежавшем Шерлоке, о взаимодействиях, которые ему только что пришлось пережить. Он прикидывает, сжимает руку и поворачивается, чтобы уйти, уже наполняя своё будущее пустыми днями и пустующей койкой, прикидывая пустые слова для своего наблюдающего терапевта, и придаёт им смысл.       Он вспоминает о трости, выходя из двери, и возвращается, чтобы отыскать её. Нога не нуждается в опоре сейчас, но… что ж. Лучше найти трость и держать её наготове.       Джон замечает её на кипе газет, конвертов и торопливо написанных заметок. Джон изучает почерк — высокомерный, небрежный, он повсюду, и —       С сердитым вздохом (и почему он вообще сердится? Не похоже, чтобы всё могло сложиться иначе) Джон поспешно берёт трость, хватает пальто, и его отделяют всего два шага от выхода из квартиры, как —       Ноутбук пищит. Поиск завершён. Местоположение определено.       Джон замирает, оборачивается и долгую минуту смотрит на экран. Медленно, словно боясь спугнуть момент, он придвигается ближе к ноутбуку. Он изо всех сил старается не прислушиваться к причитанию «Что ты делаешь? Уходи, уходи, пока можешь, прежде чем случится что-то ещё» и трезво размышляет, о чём докладывает ноутбук.       Секунду спустя Джон выходит за дверь, сжимая ноутбук в одной руке, а правую руку странно покалывает от отсутствия трости.       Требуется время, чтобы остановить такси, потом Джон забирается в салон, задаёт направление, усаживается сзади и смотрит на экран. Через секунду он вынимает телефон, колеблется, а затем набирает номер.       Ответивший оператор совершенно бесполезен и после нескольких вопросов по кругу, Джон морщится и выкрикивает:       — Нет, я просто — пожалуйста, соедините меня с детективом-инспектором Лестрейдом. Мне нужно поговорить с ним. Это важно. Вопрос жизни и смерти!       На мгновение он отвлекается, перенаправляя водителя, а затем возвращается к ожиданию голоса на том конце этого (жизненноважного/идиотского) звонка.       И что если Лестрейд ответит? «Да, здравствуйте, я набор металлолома и мяса, с которым вы недавно познакомились. Если верить моему терапевту, у меня есть шесть месяцев в запасе, а потом, ну… вы же слышали эти истории?       К слову, я заправил в брюки заряженный пистолет и еду искать вашего ручного детектива».       Когда оператор снова повторяет, что не может соединить с Лестрейдом (может, тот ушёл домой?), Джон принимает поражение и сдаётся. Всё больше и больше Джон понимает, что он тут (и цена этого «тут» — остаток его жизни) сам по себе. Ни подкрепления, ни командира, чтобы помочь или помешать, и, разумеется, никаких товарищей, на которых можно положиться.       Несколько минут спустя такси прибывает к большому, величественному зданию. Огромная вырезанная из камня надпись сообщает «Колледж Роланда-Керра».       Джон медленно выходит, расплачивается, и осматривает местность. У колледжа два главных входа, и точно между ними стоит брошенное такси. Покачав головой и фыркнув от смеха над собой, Джон впервые с того, как очнулся четыре месяца назад, пожелал, чтобы у него было больше модификаций.       Он читал об усовершенствованиях зрения, которыми обладали некоторые специалисты (ничего такого радикального и неприятного, как его собственные операции — это были добровольные и желанные вмешательства). Тепловое зрение, инфракрасное и отслеживание биометрических показателей чрезвычайно пригодились бы прямо сейчас.       Без спасительного средства или подмоги Джон замирает ненадолго, чувствуя, как внутри движется и изгибается металл от дыхания и смещающегося веса. Всё, что у Джона есть — это он сам, и хотя ткани изменились, конечный продукт — нет. Джон Уотсон всё ещё остаётся одним человеком.       Джон выбирает вход и бежит на поиски.       Внутри колледжа темно и прохладно — полы гладкие и чистые, как будто их только что помыли уборщики. Пустые аудитории облицованы камнем, деревом и деньгами.       Это не тот мир, в который Джон Уотсон был когда-либо вхож, и здесь, ночью, он чувствует себя не в своей тарелке, с царапающим кожу металлом ствола и засевшим в мыслях Шерлоком Холмсом.       Пока он бежит, то с сознанием долга проверяет мелькающие аудитории, и думает, что же скажет Шерлоку, когда, наконец, увидит его. Если Джон успеет вовремя, то должен покончить с их связью. Должен выпутаться из этих… чем бы это ни было.       Джон сейчас сам по себе тянет на парию и без сумасшедшего гения, привлекающего ещё больше нежелательного внимания — и от офицеров полиции, и от инспекторов. Нет ничего хорошего в том, чтобы находиться под столь тщательным надзором.       А если он не успеет? Что ж…       Джон ускоряется и в глубине души наслаждается этой скоростью и живостью, тем, как его тело отзывается на движение и на него самого, но это не развеивает удушающую тяжесть в груди, и наконец, он сдаётся и зовёт:       — Шерлок?       Нет ответа. Теперь Джон бежит по коридорам, куртка развевается, стопы и сердце стучат.       — Шерлок!       Какие-то двери заперты, какие-то нет, все помещения пусты, а в последнем Джон улавливает намёк на движение к его левой —       Он врывается в аудиторию, и его голос застревает в горле.       Движение, которое он заметил, свет —       Они не в этой аудитории. А через внутренний двор в соседнем здании. Шерлок — там, его высокий, резкий силуэт ни с чем не спутаешь, темнеет его пальто, и волосы обрамляют бледное лицо. С ним более низкий, дородный мужчина, такой непритязательный, но Джон знает всё о кажущейся безвредности, и адреналин бурлит в венах —       Шерлок что-то приподнимает — пузырёк с таблетками?       Внутри Джона что-то щёлкает — холодное, жаркое и внезапное.       — ШЕРЛОК!       Бесполезно.       Бесполезно бесполезно бесполезно —       Жар в крови и озноб в желудке утихают — нет, просто меняются местами. Он вынимает пистолет правой рукой, той, что держала трость, ту, что не унимается, и, ох, это как возвращение домой —       Я не буду стрелять. Мне не нужно стрелять, — Шерлок не станет —       Но Шерлок стал. Он вытряхивает что-то из того пузырька, подносит к свету и вот сейчас, сейчас подносит прямо к раскрытым губам.       Мир для Джона посерел и замедлился.       Для Джона это самый простой и правильный поступок в мире — направить пистолет на цель, нацелить мысли в одну точку, сосредоточить разум. Лёгкие выдыхают и на полувдохе замирают. Сердце выстукивает военный марш по венам. Люди выживали и умирали под его руками, пока он слушал эту песню.       Он спускает крючок и в глубине души знает, что всё произойдёт быстро, и скоро ему придётся поспешить, живо подумать и исчезнуть, потому что это — убийство, а суды не станут смотреть дальше его медкарты, ну а пока, пока, пока он может проанализировать обстановку, ощутить крошечное изменение, когда крючок скользит обратно, когда точка невозврата пройдена —       Пистолет дёргается в его ладони, как пёс, отозвавшийся на призыв хозяина —       Через дорогу разлетается стекло от вторжения круглой —       Пуля находит пристанище в деревянной двери, но не раньше, чем пробивает дородного мужчину. Если верить глазам, выстрел прошёл близко от сердца, но не ранил напрямую. Смерти от кровотечения должно хватить, чтобы Шерлок отвлёкся от стрелка, и чтобы Джон успел исчезнуть.       Отдалённо, сквозь туман быстрых реакций и замедлившегося времени Джон почему-то ощущает вес того, что только что совершил. Он ожидал, что это будет ощущаться как необратимость, затягивание узла, но вместо этого Джон чувствует, будто развязал бант, пропуская концы сквозь пальцы.       Это чувствуется словно начало, так, как выстрел, убийство и смерть абсолютно не должны ощущаться. Всё нестабильно и вот-вот случится.       А затем всё происходит быстро (так всегда и бывает, в конце концов), и Джон остаётся на месте достаточно, чтобы убедиться, что цель поражена, Шерлок невредим, а затем, прежде чем детектив успевает повернуться и увидеть его —       Джон исчезает.