Низвергнутые

      Глаза уже привыкли к старинной роскоши комнат этого «замка». Гильдия демонов располагалась, на удивление, на огромном парящем кубе. Какую роль он играл, кроме переместительной, сложно было угадать. Само здание представляло из себя обширный готический замок с массивными стенами, украшенное шипами и окаменевшими конечностями какого-то гигантского монстра. Жутковатое место, не вызывающее доверия.       Внутри комнаты обставлялись на старый лад, украшались громоздкой мебелью, всё пространство съедали какие-то столики или торшеры. Даже дышать в этих комнатах было сложно, будто бы воздух кто-то откачал. Но такими были первые впечатления, когда простой человек заходил в приготовленные для него покои. После ты быстро привыкал к обилию деталей и позолоты, находил что-то привлекательное в витиеватых украшениях мебели, тебя заинтересовывала старина, пропитавшая дерево. Перина не казалось слишком мягкой, старая ткань не «кусала» твою кожу своей грубой поверхностью, а мрак не слепил. В таких комнатах должны были изливаться старинные легенды и сказания скрипучим голосом мудреца.       Время близилось к вечеру, этот день никак не хотел кончаться. Насыщенный своими безумными поступками и сумасшествиями, он не желал отпускать впечатлительное сердце Заклинательницы духов. Однако сейчас ей требовался обычный покой. И тишина. Потрясение и разочарование не покидали её душу, в чужом доме невозможно было свободно вздохнуть и остаться наедине с собой. И руки были связаны. Ты не мог ничего сделать, не мог сказать слово, не имел право на свои мысли.       Здесь ты повинуешься чужим правилам, словно чья-то пешка. Не более.       Но в этой комнате витал слабый запах лаванды. И на сердце становилось немного теплее от чувства уюта, поселившегося в этих покоях. Приглушенный блеск свеч мягко окутывал столы и пол, легкая классическая мелодия, доносившаяся из-под зачарованных клавиш пианино, нежно ласкала слух. Как и лирические напевы девушки. В этой комнатке, в этом крохотном уголке, в чужой гильдии… Но здесь было ощущение навсегда потерянного дома. Мы помним о своём доме не по предметам, а по людям.       Люси сидела на небольшом стульчике с изогнутыми чёрными ножками и мягкой сидушкой прошлого века. Она послушно сложила руки перед собой на колени, полностью подчиняясь чужим движениям. Чьи-то руки мягко перебирали иссушенные жаром волосы. Золотые локоны то падали обратно на спину девушки, то лезли в лицо, но поддавались тонким пальчикам девушки позади. Она пела своим нежным голосом что-то родное, напоминающее колыбельную.       Кого искренне была рада видеть Люси в этом очерствевшем мире, так это Миражанну. Она была как всегда добра и нежна, дружелюбна к своим дорогим товарищам. Её ласка подкупала, заставляя поверить, что всё не так уж плохо. Вся суета проходила мимо. А её мягкая улыбка заставляла что-то тёплое разливаться от сердца по телу.       Пускай улыбка была вечным спутником скромной девушки, её образ был полон печали и скорби. Даже радовалась она сдержанно, а в глазах читалась грусть. Наверное, для Миры прекрасно бы подошло слово «смирение». Она давно отказалась от ненависти к людям, от злости и агрессии, просто была добра ко всем. Даже к своим врагам. Что именно заставляло эту девушку следовать по столь прогнившему пути вместе с Хвостом феи, было сложно предположить. Люси не хотела думать о чём-то плохом, вспоминать все потрясения последних дней. Ей просто хотелось вновь насладиться заботой и лаской девушки с пепельными волосами.       Ко всем в гильдии она относилась одинаково добродушно, но лишь к нескольким магам, в том числе и к Люси, Миражанна питала особые чувства привязанности. Она хорошо ладила с Эльзой, потому что давно была знакома с ней, почти с самого детства встретившись с Титанией в гильдии. Также она покровительственно относилась к Леви, видя в ней хрупкую и беспомощную девушку, которую было необходимо окружить заботой. Но, как заметила Заклинательница, к Люси Мира питала какие-то другие, почти сестринские чувства. Может быть ей так казалось из-за постоянного отсутствия в гильдии, может Миражанна просто пыталась выразить больше тёплых чувств к вечно пропадающей девушке. Но это было не столь важно. Особенно в этой комнате.       Сейчас Мира просто расчёсывала волосы Люси, напевая одну из своих любимых песен. Как всегда. Этот ритуал девушка проделывала каждый раз при их личной встрече. Старшей волшебнице нравилось копаться в золотых волосах девушки, заплетать ей косы, просто мерно прикасаться. Это было столь нежно и лично, вряд ли кто-нибудь понял важность этого момента. А особенно сейчас, когда на сердце Хвостатой расхитительницы улиц висел тяжёлый груз осознания. Все её действия, её мотивы и жертвы были растоптаны, стёрты в пыль. Всё, за что она боролась, пало в пропасть. Поэтому Люси уставилась взглядом в противоположную стену, но глаза её были стеклянными. Совершенно пустыми и безжизненными.       Порывы дергаться, вымещать своё зло, обвинять кого-то пропали несколькими часами ранее. И в данную минуту Хартфелия была пуста внутри. Как источник, который полностью испили, как кувшин, который одним разом опустошили. В этой комнате сидела лишь оболочка, лишенная души и своей воли.       Казалось, что может просто принять эту жестокую реальность было выходом. Просто смириться и продолжить бороться, идя по этому уродливому пути. Без шансов на прощение и исправление. Падать всё ниже и ниже, ведь это так просто.        Всё же чувство падения быстро завораживало и затягивало.       — Тебе следует немного больше времени уделять своим волосам, Люси, — всё так же перебирая пряди и расчёсывая их гребнем, сообщила Мира. Голос её был мягким, плавно разливающимся по комнате. Таким тёплым и близким. В её компании всегда было хорошо, независимо от душевного состояния. Даже если тебя внутри раздирала боль, ты сдавался шарму девушки, невольно улыбаясь.       — Когда будет немного больше времени, то обязательно займусь собой, — Люси произносила одну и ту же отговорку. В этот раз говорила она медленно, будто бы читала по бумажке. Услышав старую фразу из уст своей подруги Мира расцвела в улыбке, забавно хихикнув. От неё было сложно что-либо спрятать.       — Уже последние года четыре так говоришь. Война войной, но про себя забывать не следует. Каждая девушка должна беречь свою красоту. За это нас и любят…       Сейчас на сердце действительно был штиль. Не хотелось беспокоиться, о чём-то думать. Просто поддаться умелым рукам мастерицы позади, позволив себе такую роскошь, как удовольствие. Несмотря на все случающиеся с ними события, её платье всегда было выглажено и вычищено от пыли, а белый фартук буквально светился белизной. Сложно было поверить, что столь хрупкая девушка способна так прекрасно выносить все неприятности, предстающие перед ней. А её вечная улыбка заставляла верить только в лучшее.       — Я никогда не спрашивала у тебя, Мира, но всё же, что же тебе так нравится во мне? — на этот вопрос Хартфелия не могла найти ответа. Она не считала себя сильно выделяющейся из толпы других членов гильдии, так же она не была самой привлекательной или же самой умелой. Часто пропадала на заданиях, не всегда была общительна с другими, даже груба. И врала в своём окружении не реже. На её лице почти никогда не было настоящей улыбки, она колко шутила и откровенно пользовалась своей женственностью. В ней, как казалось девушке, не было ничего, за что можно было зацепиться.       — Не думала, что ты всё же спросишь, — вновь мило улыбнулась девушка.       — Но всё же?       — Ты чем-то напоминаешь мне мою сестру, Люси, — девушка всё так же продолжала проводить по светлым волосам гребнем, в сотый раз повторяя одно и то же движение. Чем-то оно её успокаивало.       — Я не застала твою сестру. Даже не знала об этом…       Люси стало некомфортно. Она всегда слышала, что для Миражанны тема её погибших брата и сестры являлась очень болезненной, поэтому девушка старалась избегать столь острых разговоров. Всегда было неловко спрашивать человека о его потерях. Поэтому сейчас Люси попыталась в пустой голове найти хоть одну идею, с помощью которой она сможет избежать неприятного для волшебницы разговора. Всё же не стоило об этом говорить.       — Да, ты пришла к нам в Хвост феи, когда моей сестры уже не было. Да и брат был уже схвачен Советом, — на удивление Миражанна продолжила разговор. Ощущалось, как широкая улыбка соскользнула с её лица, но в голосе всё ещё присутствовало былое тепло и забота. Может быть, спустя столько лет она смогла принять потерю своих близких, чтобы так безболезненно говорить о ней.       — Мне действительно жаль…       — Не стоит, Люси. Это было слишком давно, чтобы вновь проливать слёзы. Но я действительно любила свою сестру.       — Я даже не знаю, что произошло, — Хартфелии было неловко. Пустота внутри наполнялась чужой скорбью и сожалением.       — Нас просто настигли Охотники. И она погибла прямо на поле боя. Никто не смог нам помочь, — грустно было думать о том, что Мира говорила об этом с улыбкой на лице, — её звали Лисанна. А вот мой брат Эльфман был вскоре схвачен Советом. Где-то через полгода его казнили. Я сожалею о его смерти больше, потому что долгие шесть месяцев он был в полном одиночестве под гнётом палачей.       Такой спокойный и мирный голос. Будто бы она рассказывала не главную потерю своей жизни, а какую-то детскую сказку. Легенду, которая обошла её стороной. Иногда люди теряли свой свет, своё сердце, оставаясь в живых. Но внутри них зияла пустота, которая никогда не заполнится.       Это была Мира, девушка, лишенная своей радости и своих крыльев. Она была жива, но где-то внутри сердце её давно остановилось и охолодело. Точнее, наоборот. Девушка потеряла такие чувства, как злость и гнев, излучая лишь добро. То, чего не хватало ей самой.       — А какой была Лисанна? Почему я напоминаю её?       — Она была доброй и смелой. Всегда улыбалась трудностям, могла найти выход из любой ситуации, как ты, Люси, — Мира наклонилась к девушке через правое плечо, слегка заглядывая в лицо. Вновь на её губах была тёплая улыбка, которой иногда не хватало в этом мрачном мире.       — Наверное, что-то ещё в тебе есть, что напоминает мне Лисанну. Но я уже не могу сказать точно, прости, — продолжив расчёсывать волосы, она виновато улыбнулась, — Иногда мне кажется, что тебе очень одиноко. Когда моей сестре было грустно или одиноко, она разговаривала со мной. И это действительно помогало.       Глаза Хартфелии заблестели, отражая тусклый блеск огней. Она едва прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать порыв своих чувств. Её накрыло странной волной, отзывающейся болью в груди. Но в то же время эти слёзы были такими тёплыми и приятными. Просто за весь этот день она впервые ощутила потерянное тепло, перемешанное с горьковатой грустью.       — Почему ты даже сейчас следуешь с Хвостом феи? — не успокаивалась Люси. Она хотела знать, что думают другие. Или лишь она здесь настолько безумна…       — Просто я боюсь вновь потерять своих близких, Люси. Я верю, что мы справимся с этим трудным временем.       В чём-то она была права. И из-за этого Люси было ещё хуже. С одной стороны, она понимала, что Хвост феи выбрал тёмную дорогу, с которой легко кануть во мрак и не вернуться. Но с другой — она не хотела бы терять ещё кого-нибудь из своих близких, которые за эти пять лет стали ей родными. Ужас от мысли, что все они исчезнут или погибнут, пробивал на дрожь.       Возможно, это действительно единственный шанс Хвоста феи спастись в этом прогнившем мире. Ведь так не хотелось терять вновь…       Слова Грея уже не выглядели таким безумием как утром. И его можно было понять. Он многих потерял в этой битве, видел смерть своих товарищей. Королевство беспощадно истребляло волшебников, отдавая их на растерзание палачам в тюрьмах. Многие из них пали мучительной и бессмысленной смертью. У них ведь был свой дом, свои идеи и мечты. И каждый из них хотел жить. Так может, Хвосту феи действительно стоит зажечь этот огонь недовольства по всему королевству? Люси не понимала. Она полностью запуталась в том, как ей поступать. Как же правильно?       — Знаешь, Эльза завтра попросила меня посетить лабораторию в Тартаросе. Не хотела бы со мной прогулять, думаю, это будет интересно.       — Давай.

***

      Внутри, в самой глубине этого каменного строения, существующего уже несколько веков, стены широких коридоров давили. Они освещались факелами, были уставлены металлической утварью и завешаны цепями. Человеку здесь было некомфортно находиться. Почему эти демоны так любили мрак?       Где-то полы были застланы толстыми коврами с золотой тесьмой по краям, но в этом коридоре не наблюдалось такой роскоши. Поэтому каждый шаг сапог отдавался звонким ударом, бьющим по ушам. Кто-то властно шёл по этим покоям, наслаждаясь своим одиночеством. В вальяжной походке читалась уверенность, будто бы ничто не могло нарушить столь прекрасное чувство приближающегося величия.       Скоро победа будет в их руках. Они вырвут её прямо из пасти своих врагов.       Но тяжелые шаги титанической воительницы стали перебиваться мягкими шлепками. Кто-то догонял девушку, ускорив свой темп. И эти ноги были обуты в мягкие босоножки. Девушка прекрасно знала эти шаги, поэтому обернулась, чтобы лицезреть знакомое лицо. И взволнованное, даже взвинченное чем-то. Навстречу ей, со слегка сбитым дыханием, шла девушка, широко размахивая руками. Со стороны её спешная походка выглядела столь комично, что Титания не заметила, как усмехнулась.       Кана Альберона спешила к своему мастеру. И единственной причиной такой динамичности её движений были важные новости, которых с нетерпением ждала Алая. По этой причине она уже лишний час блуждала по одиноким коридорам тёмной гильдии. На удивление, внутри было скудно на какие-то действия, демоны почти не появлялись в коридорах своего замка, а их прислужники копошились, словно насекомые, где-то в подвалах. На верхних этажах жизнь была лишь за членами бывшей светлой гильдии.       Когда волшебница поравнялась с мастером, из её уст вырывалось оборванное дыхание. До сих пор недавно полученные раны напоминали о себе утомленностью и бессилием. Даже слегка ускорив свой темп, девушка подвергала своё тело высоким нагрузкам, и требовалось время на восстановление. Поэтому Титания терпеливо ждала, когда её запыхавшаяся подруга начнёт разговор.       — Я сделала всё, о чём ты просила, — прерываясь на резкие выдохи, сказала Кана. Она придерживала свой левый бок рукой, потому что именно в этот момент в нём проснулась режущая боль.       — Не стоило так спешить, могла приберечь силы, — усмехнувшись, прокомментировала Эльза. Ей действительно было смешно видеть шатенку перед собой в таком нелепом виде. К чему была подобная спешка, она тоже не понимала. Но в глазах девушки перед ней читалось разочарование, смешанное с раздражением.       — Потому что очень хотела посмотреть в твои глаза, Эльза, — грозный тон Каны напряг Алую. Редко когда эта легкомысленная пьяница позволяла себе повысить голос на кого-то, да и вообще грубо выражать свои мысли. Почти каждую реплику она прогоняла через фильтр с шутками и колкостями. Неужели и она, как Хартфелия, решилась противиться их плану? Это не было похоже на слабовольную Альберону.       — Есть причина для этого? — наполовину развернувшись, кинула Эльза. Ей не хотелось оставаться в обществе людей, которые были горазды лишь критиковать. Если они столь умны, то могут ли они предоставить другой план спасения, где Хвост феи не только уцелеет, но и наконец избавится от влияния Закона? Где их смелость и прыть в тот момент, когда нужно принимать решения? Когда нужно жертвовать чем-то?       В этот раз Хвост феи жертвует не своими товарищами, а всего лишь честью. И сотнями жизней других людей, затянутых в общую мясорубку. Но разве они виноваты в том, что этот мир так несправедлив? Когда-нибудь эти люди всё равно умрут, так пусть в этот раз их смерть пойдёт на пользу. Пускай сжигают свои жизни ради свободы, чтобы осветить новый путь. Покрытый мраком.       — Скажу честно, мне не нравится то, что ты делаешь, — вновь недовольный. Опять. Конечно, в принципах Хвоста феи закладывалось, что каждый голос будет услышан. Но сейчас остался лишь пепел от старого Хвоста феи, следовавшего этим правилам. Перед ними был новый мир и новые возможности, не было причин так рьяно держаться за старое.       — Но и Хвост феи я не хочу потерять, — в этот раз Алая удивилась, услышав продолжение девушки, — поэтому буду работать до конца. Делать всё, что ты мне скажешь. Но обещай мне одно.       — Что же? — сейчас в холодной душе Эльзы зародилось старое и потерянное чувство — любопытство. Чего же могла пожелать эта экстравагантная девушка?       Кана достаточно неожиданно взяла руку Титании за запястье и оттянула на себя, будто боясь, что та сбежит. В глазах Альбероны читалась решимость, далёкое не присущее ей чувство. Даже в столь пассивных людях в минуты отчаянья просыпались самые сильные чувства, готовые поменять мир.       — Как только появится возможность — всё исправь. Эльза, Хвост феи не должен быть таким. Мы не должны теряться в этом мире.       «Таким»? Каким же сейчас был Хвост феи? Сейчас он был сильным и грозным, сейчас его можно было по-настоящему бояться. Разве не к этому они стремились все эти годы, постоянно убегая? Всё время они лишь поджимали хвосты, трусливо скрываясь за чужими спинами. Теперь же нужно было показать свои клыки, выйти из тени и доказать, что эта гильдия не погибла. Она лишь стала злее. И яростнее. Нужно лишь вгрызться в королевскую глотку своими заточенными в муках и унижениях зубами.       Кана видела недовольство и непонимание в глазах Титании. В какой именно момент она так сильно изменилась? Когда надела маску прежней Эльзы, чтобы не показывать своё запуганное нутро? Сейчас она не поймёт её слова, но, может быть, в будущем что-то изменится. И заставит Титанию посмотреть на этот мир широко распахнутыми глазами, увидеть всё то, что она сделала собственными руками. Пока что Эльза, ослепленная ненавистью и злостью на этот мир, видит лишь цель, не замечая дорогу под своими ногами. А она была устлана чужими головами.       Люди меняются, иногда вернуть обратно им их блеск очень сложно. И великая Титания потеряла свой свет, долгое время идя наугад. Спустя года она нашла какой-то блеклый камень, который назвала своей надеждой. И схватилась двумя руками за эту идею. Победа ли откроет ей глаза, или же полное поражение? Страшно было думать об этом, оставалось только идти следом за ней по вытоптанной тропе. Прямо, к действительно реальной победе.

***

      Ночь уже полностью завладела миром, но это сложно было понять внутри. Коридоры, как и комнаты, искусственно освещались, поэтому утро сейчас было или уже сумерки — теряло смысл. Но усталость и сонливость в теле говорили, что пора погрузиться в сон.       Зайдя в свою нынешнюю комнату, девушка первым дело пожелала освободиться от тугой одежды. Краем глаза блондинка заметила сидящую над очередной книгой волшебницу слова за столиком в другой части комнаты. Эти покои выделили на них двоих, но здесь можно было жить и пятерым: настолько здесь было просторно и роскошно. У одной из стен стояла широкая кровать, по старинным обычаям затянутая балдахином, а по мягкости она могла соревноваться лишь с воздушной ватой. Но девушке всё равно было неуютно, ей было бы куда приятнее спать в скромной комнатушке на пыльном матрасе. Здесь всё было чужое, пропитано другими запахами. Никакого уюта и расслабления.       Кинувшись к ближайшему шкафу, Люси удивилась заботливости демонов, которые подготовили даже сменную одежду для своих гостей. Хотя, наверное, делали они это по старым традициям, давно отстранившись от современного мира. И боялись ошибиться хоть в чём-то, им не хотелось выглядеть глупыми для своих временных союзников. Только вот подобные шёлковые ночнушки носили несколько десятков лет назад.       Усмехнувшись своим мыслям о старомодной одежде, руками девушка быстро стянула куртку, издав благодатный вздох. Она кинула её на ближайший стул, обозлившись чем-то на одежду. Туда же полетел и тугой лифчик. Вряд ли она заметила лёгкое смущение Леви, сидевшей неподалёку и наблюдающей за своей соседкой. Как бы близки они не были, Хартфелия почти никогда не раздевалась при ком-то (кроме случаев секса с Греем или какими-то другими мужчинами). То ли она стыдилась своих шрамов, то ли своей обнаженности. Но сейчас перед миниатюрной девушкой раскрылась оголённая спина с характерными следами от тугой шнуровки. Бледная кожа была покрыта лёгкими ссадинами и «розами» синяков различных оттенков. Сейчас на девушке не было ни единого живого места. Но она совершенно не замечала всех этих травм.       Той же лёгкой рукой она стянула с себя высокие сапоги, комично поскрипывая. Наверное, ноги отекли после долгой ходьбы, поэтому кожа обуви неохотно отпускала свою хозяйку. Лишь справившись полностью со всей одеждой, Люси накинула на себя невесомый шёлк. Он нежно прикасался к коже, скользил по ней, цепляясь за бугорки шрамов. Её подруга мысленно отметила, что даже столь свободная одежда подчеркивала формы девушки, приятно огибая изгибы. Под самый конец Хартфелия заметила любопытный взгляд своей соседки, но только усмехнулась, когда та попыталась сделать вид непричастности. Иногда нелепые поступки Леви заставляли Люси улыбаться, потому что маленькая девушка выглядела мило.       Наконец-то она позволила себе расслабиться полностью. Некая терапия у Миражанны помогла выкинуть ненужную тревогу из головы. Да, события вокруг, места и личности заставляли разум сходить с ума. С трудом верилось, что всё вокруг не безумный сон. Но паниковать и проклинать других было глупым времяпровождением. Леви всё так же читала, в её движениях просматривалась скованность и зажатость. Люси улыбнулась и направилась к девушке за столиком, вновь ощущая своими босыми ногами холодный каменный пол. Прямо как в Меркурии.       От упоминания дворца, в голове прокрутились все события на этом красочном балу. На языке будто бы напоминанием проступил солоноватый привкус, дразня девушку. Приятный вкус. А ведь девушка думала, что события во дворце были самыми безумными и непредсказуемыми в её жизни…       Она присела рядом, нависнув над столом. Ей стало интересно, какую же книгу на этот раз читала любительница литературы. И была совершенно не удивлена, разглядев только непонятные для себя символы. Наверное, Леви увлекла древняя писанина на забытом языке. Это происходило частенько.       Хоть Хартфелия присела рядом, МакГарден пыталась показать, что её это не беспокоило. Но скрывать своё волнение она никогда не умела, особенно перед королевой масок. Попытки Леви выглядеть обычной не раздражали, а только забавляли заклинательницу. Всё же эта девушка поступала так, потому что беспокоилась о других и их чувствах. А не чтобы обвести вокруг носа своих близких друзей и укрыть от них самые важные события.       — И что же мы читаем, — по-дружески спросила Люси, подставив руку под свою тяжёлую голову. Сейчас её волосы не были собраны, а свободным водопадом спадали на плечи и спину. Видеть её с распущенными волосами каждый раз было непривычно, всё же блондинка старалась собирать свои непослушные волосы, чтобы те не мешали её работе. Не всегда приличной работе.       — Так, древние легенды, — Леви немного замялась, переворачивая страницы. Нет, сейчас она уже не читала, просто поверхностно пробегалась по тексту, делая вид. Она перестала читать, как только волшебница вошла в эту комнату. С утреннего разговора прошло много времени, но им так и не удалось поговорить наедине. И вряд ли получится в этот раз. Но вроде настроение Люси смягчилось, она не кричала и не злилась, как раньше, была куда спокойнее.       — Ты всегда читаешь, когда чем-то взволнована, — на этот раз Леви не смогла задержать свои глаза на книге, подняв взгляд. И её поймали два карих глаза, с интересом разглядывающие девушку.       Это поразило Леви. Точнее, какими они были. Сначала показалось, что шоколад полностью поблек, опустел внутри. Но стоило немного приглядеться, как за небольшой корочкой холода прорывался мягкий огонёк доброты. Что-то родное и знакомое было в глазах девушки. Ни бешеная ярость, ни гнев, ни огонь, готовый стереть всё, ни разочарование. Простое тепло, смешанное с кокетством. От этих глаз сложно было оторваться. Они гипнотически успокаивали. И всё волнение спало, как только Леви встретилась со взглядом подруги. До этого она избегала её глаз, но сейчас хотелось утонуть в них. Таких спокойных и живых…       — Ты меня всю знаешь, — девушка улыбнулась, не глядя прикрыв книгу. Почему-то на глаза проступили слёзы. Наверное, впервые это были слёзы радости, которые она проливала.       — Хей, ты чего? Грустишь, что страницу потеряла? — Хартфелия подтолкнула девушку локтем. Но после она заботливо смахнула сползающую слезу с щеки подруги.       Заметив замешательство Люси, волшебница поспешила вытереть слёзы, которые она не смогла сдержать в себе. Наверное, это могло напугать человека, когда кто-то беспричинно плачет. Но у Леви была причина.       — Просто… Недавно ты уходила так, будто бы не собиралась… — на девушку нахлынула грусть. И она не смогла в этот раз сдержать себя, поддавшись порыву. Сначала Люси испугалась, когда собеседница неожиданно громко взревела, пытаясь закрыть своё покрасневшее лицо руками. Но после поняла её чувства. И от этого осознания Заклинательнице самой захотелось плакать.       Она заботливо подтянула девушку к себе, позволяя той уткнуться в её шею. Будто бы маленький котёнок, девушка прижалась к тёплой груди волшебницы, пуская слёзы и слюни на её белую ночнушку. От этих чувств железное сердце Люси быстро оттаяло, рассыпаясь на мелкие крупицы. Ей тоже было о чём плакать и о чём сожалеть. Поэтому она не заметила, как сама же зарылась в голубых волосах, как её щёки быстро намокли, а по рукам пошла дрожь.       Страх потери. Разочарование. Боль. Гнев. Грусть. Любовь…       Все чувства смешались в один порыв, вырываясь наружу. Что конкретно в этот момент переживала душа, прокручивая в памяти моменты, было сложно определить. Это был калейдоскоп чувств и страхов. И ему следовало вырваться, оказаться на воле. Не следует всё держать в себе, иначе когда-то это отравит жизнь, не оставив места для радости и счастья.       Через какое-то время девушки смогли успокоиться, но всё так же не отпускали друг друга, зажав в стальных объятьях. Казалось, отстранись они сейчас друг от друга, и зародившееся тепло пропадёт. Так не хотелось разрывать этот момент, не хотелось возвращаться к реальности.       На душе стало намного легче.       Первой отстранилась Люси, но не разрывала объятий. Одной рукой она придерживала прижатую девушку, а второй нежно провела по лицу Леви, убирая налипшие волосы. Глаза были красными и опухшими, насевшая пыль осталась грязными разводами на щеках, а с дрожащих губ капала слюна. Но даже такой эта девушка выглядела милой. И самой близкой.       Люси часто сомневалась, были ли у неё друзья в этой гильдии. Наверное, она называла друзьями Грея или же Эльзу, потому что часто была рядом с ними. Но истинную поддержку она получала только от этой хрупкой девушки, которая всегда беспокоилась за неё. Пускай и незаметно, но их дружба стала куда сильнее и прочнее, нежели её связь с Греем и Эльзой. Особенно теперь.       Она улыбнулась, от чего и Леви стало намного лучше. Было приятно слышать знакомое сердцебиение в груди. Размеренное и спокойное. Оно усыпляло.       Стоило ли Люси действительно винить Эльзу в её отдалённости и скрытности? Наверное, нет. Потому что во всём этом виновата сама Хартфелия, которая пыталась уйти из своего дома, скрыться от проблем. Первой шаг от их связи сделала именно она. И ей стоило винить себя. Возможно, это просто стало куда заметнее после побега на складе Совета. Именно тогда треснуло иллюзорное представление их крепкой дружбы. И постепенно, со временем, оно разрушалось. Сейчас между ними, наверное, ничего не осталось. Или же это вновь вымысел Хартфелии?       Ей не стоило делать столь поспешных выводов. Не стоило бросать всё так сразу, смирившись с утратой. В этот раз она должна бороться за доверие своих близких, сама должна построить мост, который соединит их. Потому что в глубине своей души она боялась остаться одной, без поддержки. Ей нужен был Хвост феи, она бы не смогла жить без него.

***

      В лёгком полумраке было уютно. Впервые девушка могла сказать такое слово в этой комнате. Вместе с Леви они сидели на огромной кровати, облокотившись о холодную стену. Миниатюрная девушка рядом, навалившись на Хартфелию с левого плеча, вновь вчитывалась в пожелтевшие страницы книги. Но на этот раз её лицо было проще, лёгкая улыбка сияла счастьем. Ей хотелось просто так сидеть вечером и читать книгу рядом со своей подругой. Больше она не исчезнет, никогда. Ей не хотелось этого.       А Люси нравилось смотреть, как эта девушка ловко переворачивала страницу за страницей, как подергивала пальчиками ноги от восхищения, как постукивала по переплёту. Эта заинтересованность всегда поражала Заклинательницу. Будто бы целая вселенная открывалась перед ней.       — Интересно? — глупый вопрос. Конечно же, это было интересно для Леви. Может блондинка и не могла понять ни единого слова, но для этой волшебницы каждая закорючка несла особый смысл. А сильней от того, что страницы книги пожелтели от времени, кожаный переплёт потрескался, противно скрипя, а чернила тускло блестели на свету.       — Конечно. Никогда не думала, что будет так интересно читать про старые войны, — девушка ответила энергично, не желая отвлекаться от книги. Наверное, ей казалось, что всё и так должно быть понятно.       — Наверное, мне тоже бы книга не помешала, — намекнула Хартфелия. В отличие от голубоволосой, она не успела изучить местную библиотеку. Наверное, там бы нашлась литература и на её вкус.       — И какую же ты хотела?       — Может, приключения, — Люси замялась, думая, что сейчас её голова сможет переварить, — или же… романтику какую-нибудь…       — Обычно ты не просишь романтику, Люси, — кокетливо подметила Леви, повернувшись к подруге. Этот пристальный взгляд смущал.       — Иногда хочется почитать что-то новое и лёгкое. Не придирайся к словам, — девушка шутливо оттолкнула подругу, отстраняясь. Обычно, она всегда скрывала свои мысли и чувства, но сейчас ей хотелось поделиться своими переживаниями и эмоциями. Слишком много потрясений произошло в последнее время. И не со всеми своими чувствами Люси была согласна.       — Кстати, хотела об этом поговорить, — Леви задумчиво закрыла книгу, заранее заложив палец на остановившейся странице. Её взгляд устремился куда-то прямо, на ноги. В этот раз Хартфелия не скрывала своих шрамов, хоть Леви и не знала о них. Но она совершенно не удивилась. Наверное, она догадывалась о последствиях столь тяжёлой работы.       — Спрашивай, — с лёгкой опаской спросила Люси.       — Мне всегда было интересно, что именно у вас с Греем… Я не могу этого понять последние пять лет, — Леви повернулась и улыбнулась девушке. Но не этот вопрос она хотела задать. Что-то другое беспокоило волшебницу.       — Лёгкая привязанность, не более, — Люси подтянула к себе правую ногу, нависнув на неё. Всё же слишком мягкая кровать была непривычна для неё, отражаясь болью в спине.       — И только?       — Мы просто… Хотели найти спасение в каких-то сильных чувствах, убедить себя, что не одиноки. Что нужны и важны кому-то. Ну, как минимум я.       — Говоришь так, будто бы этого нет.       — Ничего нет. Я сильно заблуждалась в своих чувствах. Точнее, постоянно лгала себе. А теперь я поняла это. Вряд ли между нами есть что-то, кроме этой навязчивой привязанности.       Леви внимательно следила за тем, как Хартфелия накручивала локон волос на свой палец. Она говорила искренне, не пытаясь уйти от вопроса. Впервые она смогла найти подходящие слова. И это радовало Леви.       — И хорошо. Грей тебе не особо подходит, — усмехнулась Леви, укладываясь удобнее на кровати. Она вновь открыла книгу, на этот раз полностью скрывшись за ней.       — И чего это? — Люси удивилась странному ответу её подруги. Обернувшись назад, она увидела только ехидный взгляд из-за тёмного переплёта, за который спряталась девушка. Но сейчас было интересно услышать всё, о чём хотела сказать подруга.       — Мне кажется, что тебе нужен кто-то сильный. Тот, рядом с кем ты сможешь быть слабой, — она говорила медленно, рассуждая, — А рядом с Греем ты не позволяешь себе такой роскоши. Он не очень надежный, тебе будто бы приходится защищать его. Или же от него.       Она была права. Этот холодный парень никогда не был по-настоящему искренен с Хартфелией, а рядом с ним трудно было расслабиться полностью. Был какой-то подсознательный страх за свою безопасность, казалось, будто бы он может вырвать её сердце голыми руками, когда она даст слабину. С ним невозможно было расслабиться, как и в Хвосте феи в общем. А так иногда не хватало этой слабости. И тепла. Хотелось, чтобы кто-то просто согрел её в трудные минуты. А Фулбастер и тепло были несовместимыми понятиями.       — Тем более, мне кажется, у тебя есть свой фаворит, — Леви завалила книгу на свою грудь, положив её домиком. И направив свой прищур в сторону смутившейся девушки. Это заявление выбило Хартефлию из колеи, поэтому она резко дернула рукой, невольно потянув себя за волосы.       — И с чего ты взяла? — Люси надеялась, что не покраснела. Нет, не так она хотела рассказать о своих чувствах подруге. Как-нибудь помягче и спокойнее, а здесь было ощущение допроса.       — В последнее время ты изменилась. И я думаю, одной из причин может быть другой человек.       Сначала Хартфелией завладело волнение, но после оно сошло на нет. Как и ни к чему ненужное смущение. Спокойствие разлилось по душе.       Она мягко улыбнулась, отвернувшись в сторону. Огонек маленькой свечки манил. Он вытанцовывал свой импровизированный танец, стараясь разогнать тьму вокруг. Это было завораживающе.       — Просто, — начала Люси голосом тише, — я увидела некоторые вещи с другой стороны. Наверное, это сильно поменяло меня. Иногда мы не властны над обстоятельствами и своим выбором, — на последней фразе Люси повернулась к девушке, печально улыбнувшись. Ей действительно было больно осознавать, что как бы она ни желала повернуть время вспять, это невозможно. И свои ошибки стереть тоже нельзя. Нельзя просто так обратить в пыль пропасть, которая стоит между законом и беззаконием. Это казалось невыносимо грустным.       — Если это красавчик Джерар, то я тебя понимаю, — шутливо отозвалась Леви.       — Ой, нет, нет, — засмеялась девушка, — сердце Джерара занято только Эльзой. Я тут явно не соперница.       — Тогда даже гадать не буду. В мире слишком много красавчиков.       — Ага.       Девушки улыбнулись своим мыслям. Наверное, на этом разговор можно было оборвать, но Хартфелия чувствовала себя жуткой обманщицей. Она же хотела хотя бы кому-нибудь рассказать про свои переживания. Может, так ей станет куда легче.       — Просто знай, — начала она, — что есть один человек, который зацепил меня. Наверное, он не самый добрый, — Люси болезненно улыбнулась, но Леви попыталась пропустить эту деталь, — однако ко мне он относится немного иначе. Покровительственно, что ли… В общем, странно…       — А чем он зацепил тебя? — догадывалась ли она, о ком шла речь, или же нет, было не так важно. Просто хотелось сказать об этом.       — Он смог достучаться до меня настоящей. И помог мне разобраться в себе. Это кажется безумством, но теперь моё сердце не хочет его отпускать. Но…       — Но?       Девушка обернулась. И все вопросы отпали, как только Леви увидела глаза. Пускай улыбка всё ещё осталась на лице, её взгляд будто бы смеялся и сожалел одновременно. Ей было больно и комично от этого чувства.       — Мы никогда не будем рядом.       Сильно ли сожалела об этом девушка? Или же она давно привыкла к тому, что в жизни её желания никогда не исполняются? Смотреть на внутренние терзания Люси было тяжело.       — Я даже не знаю, что именно испытываю к нему, Леви. Ненавижу? Я хотела бы просто ненавидеть его, Леви…       Ей не понять чувств Хартфелии. Не понять, кто именно был виновником её страданий, но не сочувствовать было сложней. Она даже не подозревала, что в последнее время чувство вины разрывало подругу.       У неё не было настоящих родителей, отец причинял ей лишь страх и боль. Не было сказочного детства и друзей, потому что суровые улицы не прощали ошибок. Её дом был потерян, постоянно предавал её. И даже простой любви не было у этой девушки. Только боль и сожаления.       Хотела бы она обнять Люси и сказать, что всё будет хорошо, но это было бы ложью. Дальше будет лишь хуже. И больней. Независимо от того, какой путь они изберут, Хартфелия будет страдать. От неожиданно пробудившихся чувств, от осознания, что её действия только губят чужие жизни, от страха будущего.       Немного погодя Люси потянулась куда-то в сторону, поднимая с шелковых простыней что-то утонувшее в мягкой вате. Маленькое и золотое. Девушка сжала какой-то ключ в своей руке, предавшись мысленным рассуждениям. Будто бы она решалась на что-то. Всё же внутри Хартфелии горел праведный огонь надежды, освещающий её путь. Она знала, что её жизнь не такая желанная и простая, что соткана она лишь из боли и разочарований. Поэтому каждый новый удар она принимала с высоко поднятой головой, готовясь вновь встать и идти дальше.       — Я буду бороться, Леви. Я не оставлю всё так, как есть. Это неправильно.       И вновь Люси была той самой Люси. Сильной, стойкой и смелой.

***

      Свежее утро.       По периметру замка были длинные коридоры с широкими окнами без стёкол. Здесь можно было ощутить холодный ветер с равнины, окружающей логово дьяволов. И почувствовать холод, но причиной его были не порывы воздуха, а атмосфера внутри здания. Возможно, это было единственное место, где можно было свободно вздохнуть.       Девушка по привычке спешила. Ей не хотелось долго находиться наедине в этом кошмарном месте. Страх оказаться одной одолевал её последние несколько дней, но Кана не показывала об этом вида.       В этот день должно было произойти нечто ужасное.       По данным разведки Совет и Армия уже начали стягивать основные войска на северную границу. Здесь хорошо сыграла ложная информация о том, что нападение со стороны Севена будет около обеда. Сотни и тысячи солдат будут вовлечены в бессмысленный и нелепый бой, просто так отдавая свои жизни. Не ради защиты мирных жителей.       В разгар битвы по планам Эльзы по всему королевству Фиор должны были вспыхнуть бунты, уносящие сотни невинных душ мирных жителей. Фундамент был давно подготовлен, нужен был лишь сигнал. Осталось лишь только бросить спичку, чтобы подорвать заложенный «динамит», роль которого исполняли разъяренные и изголодавшиеся люди. Когда бунты наберут обороты, с помощью кристаллов к ним присоединятся подготовленные отряды бойцов Тартароса.       И в этот момент, съедаемая изнутри и снаружи, вся боевая мощь короля падёт.       Это было жестоко. И страшно. Впереди был лишь мрак.       Она шла по утреннему поручению Титании, ей следовало проверить оборудование и всю амуницию. Возможно, Альберона была не рада выпавшей на них участи, но благодарила Титанию за то, что она хотя бы не заставляла грызть глотки другим на поле боя. Здесь, в этих холодных стенах чужого дома, ей было спокойнее. И волнительнее.       Впереди послышались знакомые шаги, а в глаза бросилось яркое пятно. Было странно.       Навстречу девушке шёл давно известный ей парень, но она так давно его не видела, что не сразу узнала. Хотя, по его наряду и сочному зелёному цвету волос трудно было не узнать в шедшем навстречу члена Громовержцев. Эльза всё же пригласила Драконов, но не предупредила её? Очень странно.       Фрид был как всегда сдержан и хмур. Он, видимо, заметил девушку, но не подал вида своей заинтересованности. Всё же, они были не такими хорошими друзьями, чтобы он радовался её встрече. Но произошло столько страшный событий, можно было проявить хоть каплю внимания к женской персоне.       — Фрид? Я не знала, что ты здесь. Ты же не должен быть зд… — но речь девушки резко оборвалась разрывающей болью в сердце. За секунду до этого парень метнулся к подходящей волшебнице, обнажая свою шпагу. Оказавшись по левое плечо девушки, в одно мгновение он хладнокровно пронзил её сердце, на лице не дернулся ни один мускул.