***
Хаос. Только этим словом можно было описать события, которые накрыли здание гильдии Тартарос. Пока Люси пыталась скрыться с места прорыва южного коридора, несколько раз она попадала под подобные подрывы стен. Из образовавшихся дыр внутрь здания вываливались войска, хватающие всё, что только двигалось и подавало признаки жизни. С другой стороны, эти же коридоры наполнились солдатами демонов — послушными марионетками в полной экипировке, почти пушечным мясом. Люди смешивались с демонами, как два потока воды сталкиваются друг с другом. Вокруг создавалась неразбериха, невозможно было понять, в какую сторону двигаются люди, а также появлялись сомнения — а не двигаются ли каменные стены? Ко всему этому беспорядку добавлялись постоянные взрывы, поднимающаяся пыль, становящаяся настоящей преградой. Протяни руку, то вряд ли увидишь свои пальцы перед собой. Свист, крики, гулкий шум ударов сопровождал пустые коридоры, которым предстояло наполниться этим первородным хаосом и яростью. Поначалу Хартфелия шла и старалась не показываться на глаза прорывающимся войскам Совета, но в этом безумном ритме сражения, пытаясь скрыться по лабиринтам коридоров, было невозможно сохранять своё спокойствие. Сначала шаг сменялся на более быстрый, потом на лёгкий бег. Под конец Люси бежала, сломя голову, иначе бы её затянули в сражения. Вот пустой коридор, по которому эхом разносились её скорые шаги, но, добежав до самого его конца к развилке, девушка попадала в столб пыли от очередного прорыва. И вот уже навстречу несся поток армии Тартароса, готовый разорвать глотки всем, кто посмел ступить своей ногой в их обитель. С одной стороны её прижимал жар от орудий и давящая атмосфера войск Совета, с другой — отряд облаченных в одинаковые доспехи воинов бежал на неё, выставляя перед собой копья орудий. Нет, они не видели девушку перед собой, запутавшуюся в этих узких коридорах, а только врага, который наглым образом ворвался через разрушенные каменные стены. Лишь в последнюю секунду девушка успевала увернуться от столкновения двух сторон, нырнув в какой-то проход. В её голове всё перепуталось, мысли не успевали за бешено колотящимся сердцем, она глотала воздух ртом, в надежде не задохнуться поднявшейся пылью, но каждый раз закашливалась до слёз. Ей было тяжело, боль въедалась в ноги, потому что уже несколько раз она успела упасть, уворачиваясь от чужих атак и ударов. Каменные стены перестали быть такими прочными, крошились от каждого прикосновения к ним, пыль туманом затмевала коридор за коридором. А Хартфелии оставалось только бежать. Она подчинялась общему хаосу. Возможно, остановись она и обдумай всё тщательно, девушка бы не попалась на пересечение очередного столкновения, но она не могла внушить себе эту мысль. Ноги сами несли девушку по узким коридорам в надежде найти крохотный клочок спокойствия. Всё это было старой привычкой, которая спасала её многие годы. Пока ты на ногах, пока ещё можешь передвигаться, то ты должен делать это, иначе это будут твои последние шаги. Инстинктивный страх за свою жизнь двигал девушкой, она уклонялась от случайных ударов буквально за минуту, минуя атаки в нескольких сантиметрах, пробиваясь сквозь толпу, пораженную болезнью «сражение». И выбравшись из этой концентрации агрессии, она пробегала новый коридор, а после сталкивалась с такими же битвами. Вновь и вновь. Снова. Хаос разъедал каждый сантиметр этой гильдии, подчинял себе и руководил ей. Во власти ярости и дикости человечность теряла смысл. Это было место, где столкнулись в последней яростной битве Феи, Охотники и Демоны. И каждый из них был готов грызться до самого конца, всё ради металлического вкуса на своём языке. Страшно. Опять Хартфелия боялась, подчинялась своей слабости. Но она была человеком, это было свойственно каждому из людского рода. Это отличало от бессердечных монстров, спрятанных под личиной человека. Но храброе сердце человека не так сложно запугать. Постоянные взрывы, крики и стоны тушат внутренний огонь, позволяя липкому холоду подступить к душе. Демоны. Охотники. Приближающаяся война. Бунты. Всё казалось сумасшествием, безжалостным ураганом жизни, сметающим всё на своём пути. И если до этого людские жертвы могли привести к долгожданной победе, пускай и построенной на чужих головах, то сейчас всё рушилось, как эти каменные стены коридоров. Как людские сердца, готовые отдать жизнь за идею отмщения. И всё это происходило на глазах хрупкой девушки, которая всегда надеялась убежать. Но волна события накрывала следом, не отпуская. Почему другие смогли скрыться от всех ужасов этой войны, а она нет? Именно на неё выпадали все ужасы и страхи, вся боль от неудач и падений. Под всем этим гнётом её храбрость ушла на нет. Она действительно не знала, что делать сейчас. Что? Чем она сможет помочь, когда вокруг всё рушится, куда сможет деться и кого спасти, что изменить? Хаос рушит всё вокруг. Остановись сейчас, упади она в очередном коридоре под гнётом бессмысленных сражений, Люси бы зарыдала, потому что ей было страшно и одиноко в этой веренице событий. Только она успела схватить ускользающий от неё мир, найти свою опору, как тут же теряла равновесие, а найденное сокровище выпадало из рук в непроглядную пропасть. Гибель Миры непременно была связана с ежеминутной атакой Совета, ей это подсказывала интуиция, но в голове было трудно построить связь. Это всё равно, что падая куда-то в пропасть, начать падать вновь. Пробегая очередной коридор, девушка споткнулась о камень, запнувшись и почти потеряв равновесие. Ей удалось остановиться, не упав вновь на свои колени, но сбитое дыхание и подступающие слёзы от пыли, попавшей в горло, не давали сделать очередной шаг вперёд и вновь приступить к бегу. Она не могла, не было больше сил. И не только физических. Весь этот ад нужно было прекратить любыми способами, но в голове не было ни одной идеи. Так же за последние несколько раз, уворачиваясь от очередных слепых атак войск Тартароса, девушка заметила, что в этот раз они уже точно целятся в неё, прикрикивая что-то в духе: «Задержите Хвостатую предательницу!». Возможно, появление Совета привязали к Хвосту феи, в чём, в каком-то смысле, были правы. И теперь в этом страшном танце войск она была целью и второй стороны. Сквозь дикое сердцебиение, пульсацией отдающееся в ушах, прорвались очередные крики приближающихся войск. Только Люси надеялась остаться наедине в очередном каменном коридоре, её надежды обрывались, как тонкие нити в ураган. На лице проступила горькая улыбка, потому что сейчас ей придётся сражаться. А сквозь неё читалось сожаление. Она не желала этой битвы, этого ненужного сражения, в которое была затянута не по своей воле. Теперь ей приходилось разбираться с проблемами, созданными другими людьми. Бег приближался, это был отряд, но какой стороны — было уже не важно. Хартфелия была уверена, что не сможет сейчас быстро среагировать и убежать куда-то, ноги её не слушались, а внутреннее отчаянье брало верх над ней, хотелось просто опуститься на колени и подчиниться. Она ничего не решит, никого не спасёт, не сможет больше сражаться. Одна против всей армии? Против всего мира. Из-за острого угла коридора, уходящего куда-то налево от девушки, показались войска Тартароса. Они выглядели как ожившие куклы, оловянные солдатики в амуниции. Хотя, в этом месте было возможно всё. Увидев девушку через свои тонкие щели на шлемах, они взволнованно закричали, а после понеслись на неё. В этот момент Люси хотела зажмуриться, но почему-то по коридору двинулась другая волна крика, предвещающая испуг. Неужели ещё войска Совета вмешались сюда? Успевшие выйти из-за угла войска с опаской обернулись назад на крик своих товарищей, а после попытались установить свои орудия в сторону чего-то приближающегося, но не успели. Их окатил огонь. Настоящий, испускающий жар, поглощающий всё живое, безжалостно обращая доспехи и кожу войск в пепел. Это был страшный, пугающий огонь, но в то же время гордый и величественный. В нём была ярость, однако читалась в нём и покорность своему хозяину. Языки огня, сначала метнувшиеся на людей, гневно пожрали их, а после аккуратно обдали каменную поверхность, будто бы у них была собственная душа и желание лишь изучить стену, а не уничтожить. Знакомый жар накатил на девушку, сопровождаемый противным запахом палёного мяса. Некоторые, из пораженных огнём войск, всё ещё подавали признаки жизни, пытаясь подняться на ноги, будто бы не чувствовали боли в своих конечностях. Один из таких, приподнявшись на локтях, попытался воспользоваться своим оружием, но в его голову с размаху врезался чей-то армейский сапог, снеся нижнюю челюсть. Огонь вновь заполонил этот крохотный участок коридора, но на этот раз слабее, лишь для гарантии. А в огне, яростный и жестокий, стоял один из самых стойких Охотников. От жара, исходящего вверх с пола, клетчатый шарф слегка колыхался, в огне его яркие волосы отливали алым цветом. Его дикий взгляд, окинув свою работу, тут же метнулся дальше по коридору, выискивая новые цели. И тут же наткнулся на хрупкое тело девушки, которая так и замерла в полусогнутом состоянии, испуганно взирая на происходящее побоище. — Хартфелия! — злобно кинул парень. Как и при их первой встрече, вновь его яростный холодный взгляд пронзил её, таковым он был, когда Драгнил погружался с головой в сражение. Но в этом голосе читались нотки недовольства. Эти знакомые глаза, известные ей элементы одежды, присущая только этому капитану осанка и статность, украшенная разрушительной силой. В буре происходящих событий, когда ты не мог доверять даже самым близким людям, когда спокойные и миролюбивые близкие были готовы подорвать себя, увидеть кого-то неизменного — было… Радостью. Из глаз девушки полились слёзы, она взволнованно приложила дрожащие руки к своему лицу, пытаясь скрыть свои эмоции, вырывающиеся наружу. — Нацу… — она заулыбалась сквозь слёзы. И её голос был невероятно тёплым, истерзанным сотней испытаний, будто бы сейчас она встретила самого близкого человека. Хотя, в этой суете, она совершенно потеряла ценность слова «близкий». Ей было страшно, но этот страх был знакомым и желанным. Это был всё ещё тот самый ужас, который поражал девушку машинально при столкновении с этими зелёными глазами. Нет, с серо-зелёными. Только спустя долгое время девушка смогла понять, что придавало такой холод взгляду этого капитана — эта серость. Когда Драгнил был спокоен, то в его радужке больше проглядывался серый оттенок, будто бы грязный лёд, но стоило в нём появиться огню ярости — проблёскивали яркие вкрапления насыщенного зелёного цвета. Обычно только этот зелёный и замечала девушка, как и многие другие. — Люси? — в этот момент вся ярость растворилась и бесследно исчезла из образа парня, как только он увидел заплаканное лицо девушки. И её реакцию. Нет, это не была гордая Хартфелия, сражающаяся за свою гильдию до самого конца. Поэтому это и смутило капитана, позволяя холоду отступить назад, оголяя вновь тот самый взгляд, задевший девушку в замке, когда она уходила. В этих глазах читалось беспокойство, столь несвойственное этому капитану. Заметив этот взгляд, услышав знакомый голос и почувствовав известный её коже жар, Люси окончательно растаяла, страх перед строгим капитаном ушёл. Тепло разлилось по телу, даруя девушке право на слабость. Впервые ей стало так спокойно за этот день. Мчась куда-то, пытаясь убежать от своих проблем, от друзей, которые её предали, она столкнулась с тем, кто, возможно, понимал её лучше всех. Она ощутила облегчение и безопасность, позволив себе сбросить скопившееся напряжение. Она ещё много не могла себе позволить, но подсознательно она искала поддержку в его глазах, в эту трудную минуту хотела увидеть только этого человека, пускай даже между ними огромная пропасть. Она всё равно уже пала. — Я…я ничего не знала, Нацу, — взмолила девушка, пытаясь устоять на ногах. Они предательски подкашивались, резко налившись свинцом. По всему телу пробегала дрожь, но лишь от переполняющих её эмоций сожаления. Сейчас девушка могла позволить себе остановиться и больше не убегать. Ей впредь не хотелось убегать. — Что? — голос стал спокойнее, но взгляд не затянулся обратно холодной коркой безразличия. В этот раз он не мог устоять перед раскаивающейся девушкой, не до конца понимая, почему посреди коридора на неё нахлынули подобные эмоции. Но здесь, в этом месте, где они были одни, ему не нужно было отыгрывать свою роль. Он быстро, но в то же время аккуратно, боясь напугать или побеспокоить девушку, сократил расстояние между ними, оказавшись в полуметре от неё. Но больше он не подступал ближе. — Я не знала про эти планы…про бунты… про то, на что пошла Эльза, — девушка захлёбывалась слезами, попутно пытаясь стереть их с лица дрожащими руками. Но получалось только размазать насевшую пыль. — Бунты? — Драгнил взял девушку за плечи и слегка встряхнул, пытаясь отвлечь от накатившей истерики. До этого он ни разу не видел, чтобы Хартфелия впадала в подобное состояние, даже не представлял, что она может так просто сломаться и начать рыдать. Но для девушки это было куда лучше, чем скрывать все свои переживания внутри, отравляя свою душу. Ей хотелось говорить, пускай даже со своим заклятым врагом. В эту минуту ей не хотелось видеть в этом человеке своего противника. Лёгкая встряска помогла девушке. Она немного успокоилась, внимательно посмотрев на лицо парня напротив. Настоящее. Сейчас оно было истинным, без какой-либо маски, как и у неё. Живые, взволнованные и обеспокоенные глаза, нахмуренные брови, тонкие изогнутые губы и лёгкий оскал. Перед ней был человек, страх к которому растворился в каком-то другом непонятном чувстве. В его порыве, в его настойчивых, но в то же время нежных прикосновениях, хотелось видеть только поддержку, которой ей не хватало. Люси могла говорить правду только этому человеку. Она хотела бы сказать о другом, о том, что колко отзывалось в её сердце, о несправедливости этого мира, но сейчас ворох событий заставлял её произносить другие слова. — Хвост феи, нет, Эльза, она запланировала вместе с Тартарасом бунты, — медленнее заговорила девушка, смотря, как расширяются глаза капитана. Он действительно был поражен словами, которые она произносила. И ей нужно было их говорить, нужно было предупредить Совет обо всём, чего они могли не знать. Она не сможет спасти Хвост феи. И был лишь один выход — уничтожить его, пока он не пал окончательно во тьму. — Ты хочешь сказать, что бунт в Лариге был за Хвостом феи? — девушка боязливо закивала головой. Внутри её разрывало чувство стыда за свою гильдию, которой когда-то она так сильно гордилась, пытаясь объяснить этому же капитану, что они не так уж и плохи. Оказывается, даже она ошибалась в ней. — Да, всё подстроено. И их будет намного больше. Десятки, может, под сотню… Эльза заручилась поддержкой Тартароса, который должен был отправить свои войска к митингующим, — руки Драгнила сильнее сжимались, Люси чувствовала, как её кожа натягивалась и ныла под его пальцами, но понимала, что так было нужно. Вряд ли он хотел причинить ей боль, просто иногда эмоции выходили за грань разума, незаметно подчиняя себе тело. — И всё это должно быть тогда, когда Совет и армия будут заняты войной… — Откуда известно про конфликт? — сразу же сорвался Драгнил, всё ещё переваривающий полученную информацию. Он был по другую сторону, его волновало каждое слово, касающееся Хвоста феи и его тёмных дел. Наверное, Люси поступала ужасно, выдавая все карты своей гильдии, но другого выхода она не видела. И не хотела врать, втягиваясь в вереницу смертей. Ей не нужен был такой Хвост феи. — Потому что всё подстроено Хвостом феи… Про нападение информация ложная. И когда войска будут затянуты в войну, королевство будет разрывать ярость народа… — с каждым словом Люси говорила всё тише, потому что ощущалось давление со стороны Драгнила. Может, не было видно, но каждое слово раскаляло его сильнее. — Вы… зашли слишком далеко, — всё так же взволнованно сказал Нацу, даже прошипел, отпуская Люси. Девушка машинально взялась за стянутую кожу, которая противно ныла. Похоже, сам парень не знал, что делать в эту минуту с девушкой. Возможно, она была врагом, но каждая деталь, её голос и взгляд говорили об обратном. Она просто была испугана и загнана, как олень, уходящий от погони голодного хищника. — Зачем ты мне это говоришь? — в его голосе читалось сомнение. Да, он видел искренние чувства девушки, но никто не был уверен в том, что она не играла свою роль. Да и Хартфелия вряд ли поверила своим словам, но самое безумное оказывалось реальностью. — Останови Хвост феи, пожалуйста… — со слезами вновь молила девушка. Эта просьба вогнала в ступор парня, теперь он точно не знал, как поступить с ней. Хартфелия просила о том, чтобы он, Охотник, остановил Хвост феи — гильдию, за которую она рьяно боролась последние пять лет. Это было не похоже на Ключницу, но чем-то напоминало настоящую Люси. Ту, с которой он познакомился в тёмной гильдии, разговаривая через холодную стенку. И ему хотелось верить этой Люси, которая сейчас плакала перед ним. Впервые он готов был поверить какому-то человеку полностью, довериться ему. — Любой ценой, прошу, — продолжала Люси, в порыве чувств схватив за руку парня, — я хотела… я действительно хотела отговорить Эльзу, сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить это бессмысленное кровопролитие… Я не хочу такую победу, Нацу. Пускай Хвост феи сгорит, но все останутся целы, — её глаза блестели от слёз. И ему хотелось успокоить девушку. Возможно, сказать изъезженное «всё будет в порядке» или что-то подобное. Она отрыла где-то внутри его настоящее сочувствие. А Люси желала только одного — прикосновений. Как раньше, в её детстве, когда мама была ещё жива, она всегда успокаивала свою дочь ласковыми объятьями. Её голос был мягким и бархатистым. Пускай ей соврут, что впереди всё будет хорошо, но она услышит эти слова, произнесённые кем-то живым, а не смутными воспоминаниями в её голове. Было жуткое желание, чтобы её кто-то притянул к себе и успокоил, согрел в своих объятьях. Но ничего, кроме холодного каменного пола, её не ждёт. Хвост феи проиграет, он падёт, а вместе с ним и она. Их всех запрут в камерах, и там они проведут последние дни своей жалкой жизни. Таков будет её конец. Но пусть так, чем жить с мыслью о том, что за её свободу заплатили тысячи других людей своей жизнью. За своим плачем девушка и не заметила, как позади парня послышались какие-то шаги. А вот Саламандр сразу же отреагировал, развернувшись на приближающегося гостя. Всё же эмоциональность была огромным минусом, потому что за своими слезами она не видела ничего происходящего. И теперь, открыв свои глаза, она видела лишь маленькое расплывчатое пятно у стены в конце коридора. Видимо, оно было полосатым. — Кто-кто тут у нас? Сколько стоит душенька предательницы феи? Сколько? — противный скрипучий голос раздался от этого комка. Это был не обычный рядовой солдат, возможно, более высокий и опасный демон этой гильдии. Но откуда у неё будут силы сражаться с новым противником? Руки до сих пор дрожали, трудно было сконцентрировать волшебную силу, чтобы призвать какого-то духа. Да и причин сражаться всё равно не было: что Тартарос, что Совет — оба всё равно схватят девушку, так какая разница, в чьих руках оказаться? Вдруг от этого неприметливого карлика в сторону девушки метнулись его руки, которые сильно удлинились, превратившись в полосатые шланги. Нет, она не успеет среагировать на эту атаку. Извилистые руки были тут же отбиты брезгливым движением левой руки Драгнила. Он встал так, что девушка оказалась полностью за его спиной, как за заслонкой. Вновь, как в той тёмной гильдии, только на этот раз в его распоряжении была магия, которой он изумительно управлял. Снова тёплое чувство разлилось по телу девушки, успокаивая её. За его спиной она ощущала себя в полной безопасности. — Руки не распускай, пень глазастый, — строго кинул Драгнил, возвращая себе своё обычное состояние непоколебимого капитана. Люси и не подумала бы, что он заступится за преступницу. Хотя, вряд ли в этом было много благородства — ему просто нужны были задержанные, это лишь его работа. — Иди, — вновь эти слова вводили в шок девушку. Она слишком часто слышала именно эту фразу от Охотника. Но в этот раз это был приказной тон, с ноткой тепла. — Что? — на всякий случай переспросила Люси. Демон в конце коридора всё ещё копался с поврежденными руками, что-то ворча себе под нос. — Иди и делай, что задумала, — он обернулся назад, взглянув на девушку. Его взгляд моментально вернул Хартфелию с небес на землю, предав уверенности и силы. Почему? Потому что он был всё так же холоден, но в то же время спокоен и добр, будто бы он отдавал приказ своему подчинённому. В этот момент пропасть, существующая между ними, как только оба выбрали разные пути, разрушилась, позволяя шагнуть друг другу навстречу. То, что казалось нереальным, в образовавшемся хаосе, сделалось возможным. Охотник и Хвостатая имеют право на сотрудничество. Сейчас, в этом прибежище демонов, у них одна цель — защитить невинных. Может быть, их справедливость различалась, но оба не желали лишних кровопролитий, поэтому лучшим решением было поступить так. Им нужно было всего лишь остановить этот бедлам, даже ценой всего Хвоста феи. И Люси улыбнулась в первый раз за этот день. — Хорошо, — наверное, когда девушка развернулась, она не заметила, как слегка дёрнулись губы Драгнила, растягиваясь в довольной ухмылке. Но ей это было не так важно, потому что в её сердце поселилась надежда. Всё ещё можно исправить. И можно изменить этот прогнивший мир.***
Снаружи действительно было шумно. Происходило что-то немыслимое, не вписывающееся в планы гильдии. Грей это чувствовал, проходя по коридорам здания. Да, здесь всё ещё было нелюдимо, но даже сквозь толстый пласт стен были слышны звуки взрывов и сражений. Так не должно быть. По телу раскатывалось волнение, медленно, но верно охватывающее разум. Однако маг был всё так же спокоен, шёл уверенными шагами вперёд, внимательно вслушиваясь в посторонние шумы, чтобы приблизить разгадку происходящего. Наверное, сам он не замечал, как окружающее его пространство холодело под влиянием его магии. Кулаки сжимались до хруста в костях, подошва походных сапогов отмеряла его поступь как приближающееся возмездие. Пустота в его голове заполнилась едкими мыслями о происходящих событиях. Неужели что-то вновь пошло не так, как планировалось? Он этого не желал, особенно после такого количества жертв. Отвлекись сейчас он на секунду от созерцания пола, погрузись в свои мысли или же просто зевни, волшебник бы прошёл мимо небольшого прохода в один из коридоров. Только вот в этот момент его глаз был зорок и внимателен, поэтому увидел маленькую деталь, выделяющуюся из всего ансамбля каменной поверхности. Сначала он не придал этому значения, но после мысли, поварившиеся в голове, остановили его, призывая заглянуть за этот поворот. Развернувшись, Грей вернулся к повороту, настороженно взглянув в его пучину. Не было ничего необычного: всё те же холодные стены, на которые падал тусклый дневной свет, тёмный потолок, металлические украшения, грубый пол и безжизненное тело, от которого расходились алые следы застывшей крови. Именно на последнем волшебник остановил свой взгляд, ведь этой детали не должно быть здесь, кроме как очередной странный декор гильдии демонов. Но выглядело всё натурально и знакомо. Через секунду на него нахлынуло осознание, почему это чужое тело казалось ему знакомым. Он сорвался с места, оставляя за собой только пыль. Не добегая метра, Грей кинулся на колени, проскользив так по каменному полу до самого тела, стирая ткань на штанах. Но это не волновало его, как полная безжизненность в образе упавшего человека. Сердце начало бешено колотиться, когда перед глазами мелькнули потускневшие каштановые волосы, выпачканные кровью, залившей пол. И она была уже холодной, загустевшей, где-то на плёнку крови налипла пыль, делая её не благородного алого цвета, а грязного земляного. Пугали и широко открытые глаза, помутневшие, потому что в этом холодном теле девушки не было больше жизни. Грей прикоснулся к телу, попытавшись перевернуть его, но как только он перевернул девушку на бок, то тут же боязливо отстранился. Под его руками был такой же холод, какой он ощущал от пола или стены. Ничего более. Да, он тоже убивал людей, но никогда не прикасался уже к охладевшим телам — это навевало неприятные воспоминания из прошлого. Кана Альберона была мертва, хладнокровно убита. Но более в этом коридоре не было других следов от сражений. Если бы это было дело рук демонов, то они не оставили мёртвое тело в коридоре изливаться кровью, словно дожидаясь, пока его заметят. В этом был замешан какой-то другой человек, с другой стороны. Свист. Реакции парня хватило, чтобы отстраниться назад, пропуская мимо себя тонкую иглу света. Это было что-то схожее с выстрелом, но не было таковым. Магия, ничего иного. В голове промчались несколько потенциальных противников с подобной атакой, но после все кандидаты были откинуты, как только в голове мелькнула мысль о том, что Кана была убита холодным оружием. Парень знал лишь одного мага с подобными манерами, но это его пугало больше всего. — Ты мне никогда не нравился, — кинул Грей в пустоту на другом конце коридора. Да, именно там к нему направлялись тихие шаги поступи другого волшебника. И, между прочим, достаточно сильного. — Могу сказать то же самое про тебя, Грей Фуллбастер, — Фрид называл товарищей полным именем лишь с недавнего времени, но это манера воротила Грея ещё больше. Он никогда не доверял этому холодному волшебнику, который был слишком спокоен и самоуверен. И теперь причин не доверять ему стало куда больше. В нём читалась уверенность, нет это была походка победителя, которым он себя считал. И на его руках была смерть неповинной Каны, совершенно не знающей обо всех грехах Хвоста феи. Но, что он так спокойно сейчас разговаривал с Греем, раздражало. Его холодный взгляд выбешивал. А вечно идеальный наряд казался комичным. Он всегда был слишком идеальным, а сейчас проявилась причина этой идеальности. Такая же гадкая и гнилая, вываливающаяся из всех щелей гнусным потоком истинны. Хотя, в этом мире нельзя было говорить, что ты знаешь всю правду, лишь одну из её сторон. — Смерть Каны на твоих руках, даже не пытайся отрекаться, — но парень напротив вряд ли бы делал подобные попытки. Это было слишком мелочно с его стороны. — И не собираюсь. Ты всё прекрасно видишь своими глазами. И слышишь своими ушами, Грей Фуллбастер. — Не произноси моей фамилии. Не в этих стенах, — парень медленно поднялся с пола, выжидая следующего удара со стороны Хвостатого. Точнее, всё подсказывало, что уже бывшего члена этой гильдии. Но всё равно в голове было слишком много вопросов, на которые ещё никто не дал ответ. Ему стоило вытянуть всю возможную информацию с языка самого неразговорчивого члена гильдии. Но что-то подсказывало ледяному магу, что в данную минуту это будет сделать куда проще, чем раньше, ведь теперь не было причин сдерживаться или врать, смотря прямо в глаза. Все монстры показали своё истинное обличье. — Если это будет твоя посмертная просьба, то я сдержу её, Грей, — никаких эмоций на каменном лице. Слишком ожидаемо. — Не делай поспешных выводов. Но я всё же хотел бы узнать, что конкретно здесь происходит. Не думаю, что уже есть смысл что-то скрывать, — Грей в последний раз кинул свой взгляд на тело Каны. Её бы следовало похоронить, как полагалось обычным людям, но, похоже, он не сможет сделать даже этого для неё. Как и уберечь её жизнь. Вновь он терял своих товарищей у себя на глазах. Его собственная слабость и бессилие поджигали огонь ярости внутри. Но сейчас виновник здесь был только один. — Думаю, что ты прав. Как догадался, это всё дело рук Совета. И я тоже причастен к Совету, — поясняюще начал Фрид. Он, как всегда, держал свои руки за спиной, но ему не всегда нужны были иные движения, чтобы нападать. Как только Грей увидел именно этого мага, он старался не делать лишних шагов, потому что по всему этому коридору могли быть расставлены ловушки из письмён. И, видимо, Фрид ждал кого-то на этом месте. Любое движение могло оказаться последним в жизни ледяного мага. — Ваше расположение выдала Миражанна. Она давно в сговоре с Советом, на этот раз она исполнила свою задачу и подорвала лабораторию. Всё складывается просто замечательно. В его слова не хотелось верить, но выкинуть их из головы становилось с каждой секундой сложнее. Мира? Разве она была способна предать эту гильдию? Почему и зачем? Было слишком много вопросов, на которые он уже не сможет отыскать ответ. — Она же выдала нас и при облаве? — Нет, недавняя атака — самодеятельность трёх Охотников, не больше. Но достаточно удачная, как бы я этого не хотел признавать, — видимо, даже Джастин не питал любовь к Драгнилу. Но если тогда это было решение лишь одних Охотников, то значит нападение на Тартарос — решение общего Совета. Джерар мог бы предупредить Хвост феи, если, конечно, сам знал об этой информации. Однако вся система Совета уже давно прогнила и перестала работать должным образом. Многое делалось за спиной народа и короля. — А сейчас Хвост феи в западне. Никто с меткой Хвоста феи не покинет это место, я гарантирую, — впервые Фрид оголил запястье своей руки перед лицом, демонстративно показывая светящийся браслет из символов на своей коже. — Кто бы сомневался, — если в планах Совета было не дать Хвостатым сбежать, то они подобрали себе самого желанного союзника. Фрид был истинным мастером письмён, скорее всего он уже обнёс здание тройным барьером, в котором все подчинялись только его правилам. Это действительно западня для Хвоста феи: если они не смогут снять этот барьер, то им не скрыться от войск Совета. И вряд ли такой командой они смогут что-то противопоставить армии. — Ты поляжешь здесь, как и все жалкие Феечки. — С нетерпением, — парень усмехнулся. Он наконец-то видел стоящего противника перед собой. И это заставляло погасший огонь страсти вновь разгореться. Только битва может отогнать дурные мысли из его головы. И он не желал медлить с этим решением. Только грубое сражение, ничего больше не волновало самого сильного ледяного мага в этом королевстве.