Низвергнутые

      В момент, когда у девушки подкосились ноги, она заметила тот самый взгляд. Он пугал и зачаровывал, в нём была чистая злость, нет, подобие ярости. Когда же у этого Охотника были настолько живые глаза?       Но лишь на мгновение. Он увидел девушку и показал ей свою злость, достаточно сильное наказание за её предательство, а после его глаза тут же охладели. Наверное, правильно сказать — успокоились. Больше его ничего не интересовало на этом поле битвы, будто всё уже было решено. Почему именно такой взгляд?       Люси часто слышала от Грея, что в последнее время Драгнил совершенно ненастоящий, и она начала понимать его слова. Что же может зажечь в нём огонь кроме предательства девушки? Похоже, уже ничего.       Хотя, теперь его взгляд больше походил на спокойный и расчётливый, как затишье перед бурей. Нет, этот парень не будет сдерживаться в этом сражении, не будет щадить кого-то и сомневаться в своих решениях. Он будет действовать, как должен поступать Охотник в этом мире — нагонять и уничтожать свою жертву. Его отряд стремительно помчался вперёд, оставив своего капитана позади, пока тот выдавал какие-то указания своему лейтенанту. А после и сам он медленно пошёл в сторону битвы, неспеша, будто выжидая кого-то. Противника? Возможно. Этот парень многое предчувствовал. Интуиция не обманывала его…       Но Хартфелия выкинула все лишние мысли из головы. Да, её убьют. И Драгнил пойдёт именно сюда, чтобы сделать это собственными руками. Никто иной не занесёт над её головой косу палача, кроме него, он не позволит забрать у себя это право. Однако проиграть она могла не только ему. Прямо здесь и сейчас перед девушкой был другой противник, не менее угрожающий и сильный.       Любой водный удар Кагура рассекала до того, как он достигнет девушку, спокойно и грациозно. Против неё сейчас играли три духа: Рыба (по сути дела это тоже два духа), Весы и Дева. Весы постоянно удерживали аномальную гравитацию вокруг девушки, заставляя её обращать давление вспять и использовать свою магическую силу. Дева же, параллельно удерживая других солдат на расстоянии, расставляя ловушки, атаковала Охотницу из-под земли, устраивала обвалы и удары на расстоянии, чтобы не попадать под её разящий клинок. Но все её попытки были тщетны, Кагура легко ускальзывала от подставленных ловушек, будто просто прогуливалась по парку.       Тяжёлый бой вели Рыбы: им приходилось принимать удары ближнего боя. Люси, хоть и была сторонницей участия в битве рядом с Духами, не могла себе этого позволить. У девушки и так осталось мало сил, она тяжело дышала, вряд ли она чем-то помогла бы своим сильным бойцам. Рыбы были Матерью и Сыном, причём Мать была очень хороша в ближнем бою, умело оперируя трезубцем и водными атаками, когда Сын больше специализировался на поддержке. Но даже при таком раскладе не выходило заставить девушку хоть немного напрячься.       Она слишком хороша, слишком…       Если не эти духи, то уже никто. Да, стремления и вера в себя у Хвоста феи была на высшем уровне, но реальность полна разочарований*. И, с большей вероятностью, когда Рыбы проиграют, а они были близки к этому, она сама больше не сможет поддерживать бой. Она не мечница. И не боец. Она простая воровка, которая убегала всю свою жизнь. А рядом с ней девушка, которая всю свою осознанную жизнь провела за стопкой книг.       Две неудачницы, посмеялась бы Люси. Но было слишком горько.       И эти две девушки вряд ли дадут хорошую фору Охотнице уровня Кагуры. Что они вообще могут, если даже удержать её на месте не в состоянии? Хотелось просто упасть на землю и сдаться, прекратить эти мучения.       Ведь… они же старались? Никто не обвинит их в том, что они слабы, в том, что струсили. Они пошли прямо на противника, не отступили, боролись до самого конца. Однако ценят только победителей. Вряд ли кто-то будет говорить: «Да, они не выиграли, но ведь как старались». Тем более на кону их победы была жизнь. Такая скользкая и ничтожная, что за неё не хотелось уже бороться.       В этом мире стыдно жить.       Последние надежды Люси на победу разбились, когда Рыба-мать, атакуя Кагуру очередным ударом трезубца, не уследила за выпадом девушки. Кагура очень ловко обошла мощный удар, отвечая взмахом клинка женщине со спины, просто разрывая её звёздный образ на части. Было больно слышать крик женщины, видеть, как она рассыпается на маленькие искорки, а её силуэт растворяется в воздухе. Духи никогда не умирали, но они чувствовали боль.       — Мама! — взволновано крикнул второй дух, но совершил фатальную ошибку, в спешке попытавшись поймать Охотницу в водяные оковы. И здесь она выскользнула, воспользовавшись моментом и нанеся решающий удар по парню.       В одно мгновение Люси лишилась сильного духа, а также своих сил. Она так и стояла на коленях, но теперь не от своего удивления, а от собственного бессилия. Нет, она не хотела так просто сдаваться, упади сейчас в её голову крохотная идея, как хотя бы увести это сражение в положительную для неё сторону — она бы воспряла духом и сражалась. Но в голове было чертовски пусто. Ничего. Только слабость и предчувствие скорого проигрыша. Почему Кагура так растягивает битву? Она шла медленно, будто бы вокруг не было этого ужасного шума и этой суеты. Она спокойна и уверена в своей победе.       Краем глаза Люси видела, как на землю осела и Леви, тоже не способная сделать что-либо своими силами. Здесь и сейчас они проиграют, так ведь?       Время, как всегда, издевалось над девушками. Теперь Хартфелия видела каждый шаг Кагуры, надвигающейся на них, будто в замедленном виде, могла наблюдать, как развеваются её прямые тёмные волосы, как она аккуратно стряхивает пыль со своего белого мундира, как позади неё разрывается битва. Как и в других местах. Люси обернулась. И к чему же они пришли? Правильно ли поступили, не спрятавшись, а явившись сюда, в это сражение?       Люди всё равно сражались. И это было естественно, людям свойственна жажда сражений. Хвост феи тоже хотел сражения, жаждал почувствовать солоноватый привкус на своём языке, приятную усталость в теле и горячий воздух, витающий над полем битвы. Это опьяняло. Но сейчас, со стороны Хартфелии, всё это выглядело низко и уродливо. Ужасно. Но люди всегда будут стремиться к этому, проливать чужую кровь. Как и её.       Усмехнувшись своим мыслям, не тому умиротворению и смирению, которое должно присутствовать перед смертью, девушка зажмурила глаза. У неё нет сил сражаться. Так хочет ли она погибнуть или нет?       Столько раз ведь спрашивала себя об этом…       Всё же нет.       Услышали небеса её мысли или нет, но в лицо ударил яркий свет, чьё тепло девушка могла не просто почувствовать, а протянуть руку и докоснуться. Лёгкий жест поддержки, как чья-то рука легла на плечо Люси. Придумала ли она это спасение в голове, потеряв свою жизнь, или же это было наяву — сложно было ответить. Однако Люси верила в первое. Надежда была чертовски ужасна и коварна.       — Чёрт, Люси, — ты потратила слишком много сил, — Хартфелия улыбнулась на эти слова, положив поверх мужской кисти на плече свою. Нет, она просто хотела убедиться, что всё это не глупое видение.       — А ты как всегда меня спасаешь, Локи.

***

      Услышь фразу Эльзы Алой, которую она произнесла в диалоге с Джераром Фернандесом любой другой Охотник, помимо Минервы, то смысл этих слов быстро дошёл бы до капитанов. Но, к сожалению, эту фразу услышала именно Минерва, не сильно заинтересованная в чём-то другом, как в победе над Титанией, поэтому словам девушки она не придала никакого значения.       А стоило.       Всегда следовало помнить причину, а не гнаться за следствием. Почему Хвост феи вдруг стал всенародным злодеем и преступником? Потому что под своё крыло взял Убийц…       Вся армия, которая до этого стояла в ожидании приказов свыше, с появлением Драгнила и информации о ложной атаки со стороны другого королевства рванула вперёд. Теперь нечего было стоять и выжидать, враг действительно был перед ними. Был крошечным и обессиленным. Напади сейчас всем скопом армия на оставшихся Хвостатых, то они бы пали на колени. Проиграли. С этими мыслями нёсся вперёд Ромео, не совсем отдавая отчёт своим действиям: хотел ли он, чтобы Хвост феи пал окончательно или нет? Он не знал, но останься он там, то сомнения взяли бы верх над парнем, а руки опустились. Ромео перестал бы сражаться, поэтому сейчас нёсся вперёд, чтобы забыть мысли о возможном отступлении.       Почему в самый последний момент ты начинаешь сомневаться?       Но сейчас, впервые за столь долгое время, победа Совета была почти в руках. Рвись вперёд, надави в последний раз, осталось ведь совсем немного! Прогнившая система в шаге от победы, от ужасной и ничтожной победы.       Однако Джерар Фернандес удивился, услышав фразу «если уж и погибнем, то все». Все? Нужно быть глупцом, чтобы не понимать значение этих слов. Поэтому сейчас, когда Совет был в шаге от своей победы, он был в двух шагах и от своего провала. Только судьба и случайность изменит эти обстоятельства.       Поэтому над толпой солдат взревел бешенный звук магических двигателей, а за их спинами что-то неслось. Да, по земле, да, почти клюя носом рыхлую землю. И с каждой минутой это сражение казалось всё безумнее. Ромео успел только остановиться, как почувствовал чужую и незнакомую силу за своей спиной. И интуитивно наклониться, перед тем как солдат перед ним снесла непонятная до этого волна, но внутреннее предчувствие не обманывало парня.       Лейтенант развернулся. В этот момент почему-то его сердце на минуту пробила слабая надежда, что всё это не кончится так ужасно и паршиво. Как минимум, Хвост феи дотянет до кульминации.       Потому что за парнем в нескольких десятках метров стоял виновник сотен смертей и десятков раненых за спиной лейтенанта. Один из тех, на кого охотится всё королевство Фиора был перед ним, стоял всё так же вальяжно, ослепленный в какой-то потасовке на один глаз, но до сих пор живой. Даже спустя семь лет охоты.       Убийца, самый настоящий, со своим хитрым прищуром и нагловатой улыбкой, достойной настоящего подонка, как мог подметить Ромео. Он не желал бы сражаться с Хвостом феи из-за своих старых чувств, которые было глупо отрицать, но с этим парнем он был не против столкнуться в серьезном сражении. Насмерть. Ведь… всё же Ромео лишь лейтенант, сможет ли такой слабый парень выстоять в битве с Коброй — Ядовитым Убийцей Драконов.       Последний явно выжидал хода лейтенанта. Он пришёл сюда не сражаться, а развлекаться, ведь стоит ему дыхнуть на один отряд, как тот сляжет от отравления. Здесь ход сражения стоял за драконоборцами, ведь против них мог выстоять только Охотник, чьи ряды сейчас жутко ослабли. Кобра хотел лишь игры, не более, но этот нахальный взгляд, крики солдат позади Ромео о жгучей боли во всем теле и просто хор царившей вокруг битвы подбивали парня идти на безумство. Он примет эту игру.       На лице Ромео появилась улыбка, кривая и азартная. Чёрт возьми, он действительно шёл на такое безумие? Ради собственного же развлечения, собственной жажды сражения. Он ведь тоже тот ещё подонок, оправдывающий себя справедливостью. Ему просто нужно было отмщение за подбитую честь и за…       — Ты всё такой же, Ромео, прямо как твой папаша, — усмехнулся Кобра, оттолкнув ногой от себя чей-то труп. Он как всегда улыбался, знал каждый твой шаг наперёд, ликовал от чужой злости.       — Заткнись, ублюдок, — говорил сквозь улыбку Ромео, — рот не смеешь разевать про моего отца.       Ошибкой будет идти на поводу своих чувств? При каждом виде и упоминании о Кобре Конбольт злился, его эмоции выходили за рамки дозволенного. Почему же? Просто он не мог простить тот факт, что ради этого подонка его отец так глупо умер, только из-за этого подонка.       Что сейчас больше беспокоило Ромео, вытоптанная честь или чувства к своему отцу, парень не придавал значение. Он просто злился. Наконец-то за семь лет злился по-настоящему.

***

      Немного ранее до другого члена четвёртого отряда донёсся звук мотора. Конечно, не такое пафосное появление на чем-то странном и летящем, но тоже походило на «геройское» появление — тогда, когда все уже опустили руки и смирились с поражением. Ужасная классика своего жанра. Драгнил будто это предчувствовал, поэтому заботливо отошёл в сторону перед тем, как неуправляемая машина врезалась в отряд солдат перед ним, вгрызаясь в толпу ещё на несколько десятков метров. Только тогда, когда было уже невозможно ехать из-за скопившихся тел перед собой, будто забыв о тормозах, транспорт остановился, мотор ещё продолжал реветь, а задние задранные колёса нелепо прокручивались, будто пытались оттолкнуться от воздуха.       Глупое и уродливое появление. Мотор моноката тут же заглох, как только было потеряно питание, Саламандр просто стоял и смотрел, как из маленькой кабинки, видно не по размерам парня, пытался выбраться волшебник с ужасной панковской внешностью. Металл, цепи и заклёпки на нём неистово гремели. Какие-то солдаты попытались атаковать парня, но тот одним лёгким движением отмахнулся от надоедливых мух. Они ему не интересны. А вот он…       Шутливо стряхивая пыль, Рэдфокс выбрался из кабинки и кинул свой алый голодный взгляд на капитана неподалёку от него. Всё же главная задача убийц была в том, чтобы взять на себя удары Охотников и их лейтенантов, с мелкотнёй и Хвост феи сможет справиться. Поэтому на лице Гажила появилась хищная ухмылка. Он любил такую работу.       — Ого, сам Саламандр тут, — его голос ревел, буквально резал слух. Солдаты не решались двинуться к нему, страх парализовал их тела. Всё же это был настоящий Убийца, живой и сильный. Но ведь страх это не порок.       — Грёбаная железка, — Драгнил усмехнулся, закинув мешающий край шарфа за спину. И шагнул вперёд. Нет, не по той причине, что он единственный мог противостоять этому парню в бою. Просто из-за собственного рвения стереть самодовольную ухмылку с его лица. Как же давно он об этом мечтал.       Глаза Драгнила загорелись слабым огнём азарта. Ну наконец-то интересная битва. Хоть что-то…

***

      Хартфелия видела, как образовывались новые очаги сражения, как быстро под одним взмахом Убийцы падал целый отряд. Но все эти всплески вновь стихли, потому что на пути драконоборцев стали более умелые солдаты. Она не видела, куда именно пропал Кобра, который явился с Гажилом на монокате, но прекрасно видела сияющую дыру на поле боя, обожжённую и взрытую, где началась одна из серьёзных свирепых битв. Наверное, это место можно было назвать столкновением двух монстров: один был со стороны Хвоста феи, неконтролируемый и жестокий железный дракон, а второй — нагоняющий страх даже в своих рядах огненный Охотник. Огонь или железо? Тут сложно было предугадать исход сражения, но было видно, как солдаты расступаются вокруг сражающихся, буквально бегут. Правильно. Эти двое не заметят какую-нибудь мелкую букашку на своём пути, потому что их бой разгорался, сопровождаясь взрывами и настоящими вихрями.       «Нужно вызвать Убийц».       Хвост феи не такие дураки, они прекрасно оценивают свои силы. И они понимали, что вчетвером они не выстоят против целой армии. Поэтому их задача заключалась лишь в том, чтобы выиграть время до того момента, когда Убийцы начнут собираться на этой границе. А дальше? А дальше следовало положиться на их силы и ярость, только на это. И теперь, увидев появление первых бойцов, Хартфелия могла облегчённо вздохнуть, ведь их бой окончен.       Только вот это была не совсем правда. Никто никуда не убирал Кагуру, которая стояла в десятке метров от девушки, пытаясь прийти в себя от сильного взрыва, нанесённого ей Локи. Перед ними был ещё живой враг, и к ним на помощь не так уж быстро придут. Да, умирать сейчас было уже не так страшно, ведь они в любом случае смогут сдержать атаку Фиора, и не только, смогут уничтожить большую часть армии королевства, но к чему конкретно вела эта победа — Люси не знала.       Она задавалась этим вопросом во время сражения. Просто для того, чтобы доказать, что Хвост феи ещё могут сражаться? Хорошо, они возможно победят, но что дальше. Никто не знал. Нужно было победить и узнать. Но без цели сложно сражаться.       Взрыв Льва действительно задел Кагуру, её одежда разорвалась в нескольких местах. И как Люси могла забыть про Короля среди Звёздных духов?       — Если что, я здесь с помощью своих сил, — предупредил Локи. Да, он действительно был умелым духом с большим запасом магической силы, поэтому мог спокойно проходить через врата самостоятельно. Он часто выручал Люси в такие трудные моменты, когда её собственная сила была на нуле.       — Ты вызвала Змееносца? Думал, рука у тебя не поднимется это сделать после последнего раза, — буркнул Локи, помогая девушке подняться на ноги. Всё же одни из врат уже закрылись, стало немного легче, силы не утекали из девушки так стремительно. Хотя, скоро нечему будет тратиться, если она не закроет другие врата.       — Может, закроешь кого-нибудь, Люси? После будешь страдать от магического истощения, тебе оно надо?       — Я не могу. Закрою хоть одни — тут же проиграем, — и в этом она была права. Локи укоризненно посмотрел на девушку, после перевёл взгляд на Леви, такую же помотанную и уставшую, но сражающуюся.       — Чёрт, ну вы даёте, девочки…       Люси слегка ударила парня локтем в бок:       — Какие мы тебе тут девочки!       Атмосфера напряжения спала, но от этого проблема с Кагурой никуда не ушла. Она всё ещё была их противником. И в этот момент девушка кинулась вперёд, Локи еле успел заблокировать её удар и отбросить назад. В это же мгновение подключились Весы, которые вдавили Охотницу в землю, но ненадолго.       — Грубой силой не победим. Люси, думай, чёрт возьми! У тебя несколько минут!       — Да знаю, я, знаю… — мысли, как песок, ускользали из рук. Но пара песчинок побольше, словно камушки, застревали в её руках. Возможно, в этой безнадёжной битве есть шанс обернуть всё в их сторону. Нужно лишь воспользоваться другими.

***

      Что исчезнет быстрее: человеческая плоть под гнётом сотни лезвий, поднимаемых в воздух ураганом, или же железная чешуя, буквально плавящаяся под адской температурой? Оба понимали, что эта битва не только на умение вести бой, но и на выносливость. И сейчас Рэдфокс проигрывал, сильно. Его железная броня буквально стекала на землю, а ощущения были, будто бы с него снимали кожу. Вокруг просто было душно, воздух накалился, дышать было тяжело. Так это естественная среда для этой ящерицы что ли?       Драгнилу действительно было комфортно сражаться при такой температуре, несколько капель пота проступали только от постоянных блоков, но на лице застыла лёгкая ухмылка. Ему нравилось видеть, как его противник буквально таял и терял силы на глазах.       Наверное, этот человек мог сжечь кого-нибудь заживо, оставив от того лишь кости, а может быть и совсем ничего. Лишь пепел на ветру.       Однако нельзя было говорить, что Железный дракон только и делал, что проигрывал: Саламандр тоже тяжело дышал, его кожа была покрыта сотней мелких царапин от постоянного контакта с острыми чешуйками своего оппонента. С начала битвы оба быстро вошли в ритм ближнего боя, просто пробуя друг друга, прощупывая слабые стороны. Гажил было подумал, что слабая сторона Драгнила была в ногах, он редко наносил ими удары, но эту мысль тут же выбил мощный удар с разворота, откинувший парня на несколько метров назад. Сильный. С таким просто на кулаках не вытянуть бой.       Поэтому сейчас оба мага перешли к тяжёлой артиллерии. А вот тут у Убийцы был арсенал куда шире, Драгнилу приходилось то и дело уклоняться от причудливых атак, на которые только и хватало фантазии Рэдфокса. Он мог обратить металл в любую форму.       Но у металла была слабость: он плавился и очень хорошо. На самом деле Гажил ни разу в жизни не встречал такого пламени, которое смогло хотя бы немного навредить его особенному облачению. Похоже, парень не всё испытал, или же у Саламандра был особый рецепт своего пламени, прямиком из Преисподни. К двум бойцам не могли подойти ближе, чем на сто метров — настолько тут было горячо.       — А тебя действительно не стоит злить, быстро подгораешь, — между тяжелых вздохов кинул Гажил. Ему тут же пришлось поставить блок, пока капитан наплевал на все правила хорошего тона и атаковал парня во время подобия разговора. Два, четыре, восемь… Мощные удары, сопровождаемые взрывами, оттесняли Убийцу назад, но он не спешил пятиться, потому что спиной чуял, что позади будет очень горячо. Последний был медленней, но мощней, ногой с разворота откинувший-таки драконоборца назад, прямо на вырывающийся столб огня из земли. Удар в спину, подловато.       — Что-что, железка? Твоя броня плавится, как воск, — насмешливо ответил Драгнил, стряхивая правую кисть. Ему тоже доставалось от своих атак, ведь насколько бы парень не был огнепрочным, раскаленный металл мог нанести ему урон. Костяшки на его руках уже были сбиты в кровь, левый бок окончательно разодран в мясо, потому что ему пришлось на голую кожу ловить резаный удар Рэдфокса. Да и вымотанность читалась у него на лице. Но всё же верх брало наслаждение от битвы.       Охотники действительно были монстрами. Они, будучи обычными людьми, так просто оттесняли волшебников, способных убивать драконов. И сейчас, в огне и поте, Саламандр выглядел действительно угрожающе. Ему было всё равно на собственные ранения, он действительно хотел порвать глотку своему противнику.       От последнего удара Гажил упал на землю. Он способен ещё сражаться, но тело ныло от боли и ожогов. Железная чешуя стекала как пот, но сними он эту защиту — получит ожоги куда серьезнее. Лучше потерпеть эту ноющую боль и спасти свою задницу от испепеления.       — Но всё равно есть впечатление, что ты даже в полсилы не сражаешься, грёбанный ублюдок, — Гажил сплюнул сгусток крови во рту. Пары зубов точно лишился, — Нет, нет, заставлю тебя, Драгнильчик, показать свои «клычки».       Драгнил нарочито оскалился. Краем намотанного шарфа подтёр кровь, проступившую на повреждённой щеке.       — Ну, ну, словами не разбрасывайся.

***

      — Убийцы…       Его голос был колоколом для Эльзы. Даже на этом поле боя. Сейчас Джерар стоял от неё в нескольких метрах, наблюдая за новыми битвами, которые разгорались с каждой минутой всё сильней. Они остались одни на пустыре, их противник решил сбежать. Это было даже ожидаемо от Минервы. Но насколько легко предугадать исход этой битвы?       — Мы бы не выстояли одни, — Эльза сидела на земле, вытянув повреждённую ногу. Раны уже не кровили, но боль, тяжёлая и нужная, разъедала её плоть, даже говорить и дышать было тяжело. Всё вокруг казалось полным безумством. Разве люди способны на такое?       Ещё как. Решение Эльзы идти до конца было тому доказательством. И сейчас она сполна ощущала боль, которую испытывал каждый воин, павший ради проигрыша.       — Теперь это всё меняет. Но что дальше?       — Не знаю. Не хочу сейчас думать об этом. Но не то, чего мы хотели добиться.       Сложно было сказать, ощущала ли Титания весь масштаб бедствия, которое они нагнали на королевство. Раньше она могла контролировать Убийц, но разве сейчас, после их безукоризненной победы, она сможет удержать их в цепях? Сможет уговорить жить дальше мирно, так же продолжая терпеть унижения и страх своей смерти? Теперь даже она не могла предсказать события, которые затянут грядущее будущее. Кровавое будущее.       — Впервые хочу, чтобы Совет победил, — усмехнулась девушка. Странные слова для неё, мастера Хвоста феи. Но Джерар понимал её и был даже согласен. В этой битве будь победа за Хвостом феи — всё сложится куда печальнее, чем раньше. Это не битва за свою свободу, всё выходило в уродливую попытку мести. От этого было горько.       Лучше бы Хвост феи пал, пытаясь спасти страну от ненужной войны. Так ведь лучше?

***

      Воздух всё ещё был раскалён, но жар постепенно спадал. Парень с взъерошенными розовыми волосами, в каких-то местах испачканными припёкшейся кровью, опёрся на колени, тяжело вдыхая воздух. Даже для него подобная схватка была тяжёлой, но в итоге он мог стоять на ногах. А его противник — нет.       — Ты неплохой боец, Рэдфокс, — кинул Драгнил без единого желания подшутить или унизить. Он просто констатировал факт, хвалил парня. Того, который без сил лежал на почерневшей от огня земле, раскинув руки. Они стали такими тяжёлыми, как и ноги, как и голова, будто его тело всегда было наполнено свинцом. Хотя, он же был железным драконом, разве нет? Но это ощущение было от бессилия и усталости. В нём не осталось и капли магической энергии, кожа вся скукожилась и покраснела, болезненные волдыри от ожогов лопались, но эту боль парень уже не чувствовал. Он вообще мало что чувствовал.       — Не…не убьёшь? — сухие губы с трудом подчинились Гажилу. Он смотрел куда-то в небо, там было намного спокойнее, чем здесь, прямо рядом с его заклятым врагом. Так он себе говорил. И ему же он проиграл. Какому-то человеку, чёрт возьми…       — Ха, — громко выдохнул Драгнил, выпрямляясь, — тебя будут судить. Я не палач.       Какие лживые слова. Парня тут же убьют, как доберутся до него. Так не будет ли высшей формой сострадания — прикончить здесь и сейчас?       — Лучше от твоей руки, — попытался усмехнуться Рэдфокс. Для него было важно, как погибнуть. И самой желанной смертью для него была та, которая настигнет его в честной схватке, дикой и уродливой. Но… Драгнил дрался слишком чисто и аккуратно, пускай все и говорят, что он вёл себя, подобно разъяренному зверю. Нет, не так. Он явно чего-то остерегался, боялся зайти за какую-то прописанную грань, шагнуть в пропасть, полностью отдавшись своему порыву. От этого было паршиво. Всё же его противник не выложился на полную, так и не показав, насколько может быть ужасен в бою. Гажил чувствовал это. Он прекрасно ощущал, что огонь, который пожирал его плоть, может не просто обжигать его, а сжирать полностью, без остатка, жечь куда яростнее. Он должен быть горячее, будь это огонь Саламандра, Гажил и вздоха не смог бы сделать.       Он видел, что оставлял после себя Драгнил на месте тёмных гильдий. Лишь пепел, не более. Пройдись по нему и ты сможешь найти остатки обугленых костей. Разве этот огонь ощутил на себе Железный убийца драконов? Если да, то он разочарован. Так же, как и от холодного взгляда парня. Да, в нём был огонь, но слишком слабый, искусственный.       Гажил хотел обо всем этом сказать Охотнику, но у него просто не было сил. Поэтому парень просто принял это, как факт. С ним не сражались. Просто дразнили, отыгрывали сценку. Со стороны это выглядело эпично, но окажись ты внутри — почувствуешь, что всё это фальшь.       — Много лжёшь… — шёпотом произнёс Гажил.       И Драгнил его услышал. С его лица пропал оскал, на секунду он потерял концентрацию, маска слетела с лица, обнажая полное безразличие и спокойствие. И вновь разочарование. Почему с лица этого парня оно не сходило весь день?       Его губы изогнулись, он что-то хотел ответить парню, но быстро обернулся назад, услышав лишний шум. Точнее, чьи-то шаги.       — Ого-го, Гажил, Гажил, тебя одолели, — насмешливый голос донёсся до ушей Рэдфокса. Он недовольно сожмурился, но ничего не ответил. Уж им он точно не ответит.       Потому что сейчас со спины капитана к двоим медленно приближалась странная парочка. Они всегда были самоуверенны.       — Дуэт, — сказал Драгнил даже больше для себя. Ему и так проблем не хватало, а теперь на его голову свалилось ещё двое Убийц. Они были моложе, но намного наглей и самоуверенней Рэдфокса. Это сильно раздражало в их токсичном дуэте, а ещё тот факт, что их двое. И они прекрасно работали сообща. Лишние проблемы.

***

      Никаких мыслей не было. А стоило поспешить, потому что времени было мало. Что, что она может придумать? Попытаться просто убежать? Локи простит её, он часто прикрывал спину девушки. Тем более духи не умирают, в отличие от людей. Но даже на побег сил не оставалось, вряд ли Леви тоже сможет сдвинуться с места, он исчерпала почти все свои силы на поддерживающие заклинания, пыталась поставить какие-то простенькие барьеры. Но и их Кагура разбивала, как тонкий лёд.       Вся сила была в её клинке. Она никогда не обнажала его, потому что приберегла его лишь для одного своего противника. Для кого — никто не знал. Но эта тайна нагоняла ещё больше страха на своего врага. Если она способна так сражаться с мечом, спрятанным в ножны, то каким страшным противником она станет, обнажи она клинок?       Клинок! Точно.       — Её клинок! — несвязно крикнула Люси, бегло глянув на Леви. Она наделась, что её подруга поймёт смысл этой фразы, но девушка только с непониманием глянула на вымотанную заклинательницу.       — Она же не сможет использовать свою магию рассечения, если будет без катаны. Она просто зачаровывает её, для её магии нужна опора в виде катаны, — теперь стало ясно, о чём думала Хартфелия.       — Нужно забрать у неё клинок? Но это же невозможно, — однако шанс был. И обе это понимали. Намного проще держать в голове мысль о том, что ты сможешь лишить своего противника оружия, пускай шансы на это были минимальны.       — Не поспоришь, нужен момент, просто отвлечь… Локи! — в этот момент в сторону девушек прилетело тело парня, ловко откинутое сильной Охотницей. Даже против Льва Кагура без труда вела бой, его одежда была в надрезах, будто его хорошенько нашинковали. Но парень отделался лишь легкими царапинами, предчувствуя каждый удар девушки и уклоняясь. Хотя, это было сложно. Идти в ближний бой с Кагурой, пока в её руках катана — полноценное самоубийство.       Кагура, слегка отдышавшись, посильнее сжала рукоять своего клинка, приготовившись кинуться в сторону ослабевших магов. Хартфелии придётся всё же повоевать, хоть это и было глупо, идти с одним кнутом против клинка, но нужен был момент, тогда Локи сможет ударить так, чтобы девушка…       Её мысли прервались, когда Люси заметила мелькнувший перед ней силуэт. Леви, до этого хрупкая и сдержанная девушка, слабая и боязливая, кинулась вперёд, без оружия и без магии, прямо на Охотницу, чем ввела её в ступор. Волшебница просто бросилась к Кагуре, попытавшись повалить её, схватив за руки. Это был тот самый момент, который мог многое решить, поэтому Люси просто без предупреждения толкнула Локи, и сама подскочила с ног.       Кагура, чьи руки пыталась сдержать Леви, оттолкнула мешающую девушку ногой в живот, а после ловко откинула ту в сторону, но всё это стоило ей драгоценного времени. И прямо перед глазами Охотницы взорвалось что-то яркое и ослепительное, девушка машинально одной рукой попыталась прикрыть свои глаза, ослабив хватку на рукояти. Всё решалось в одно мгновение, потому что по руке девушке ударил кончик хлыста, оставляющий глубокую кровавую рану. От неожиданной боли Кагура разжала руку, после тут же осознав свою ошибку. Катана более не была в её руках.       Клинок упал на землю и был тут же откинут небрежным пинком Люси. Но это ещё не конец. Тут же в челюсть Хартфелии прилетел сильный удар ноги. В конце их бой просто свёлся к рукопашке. Локи истратил все свои силы и растворился в воздухе, оставив всё на Люси.       В минуты, когда ты думаешь, что сейчас упадёшь и больше не поднимешься, откуда-то берётся всплеск сил, разливающийся по телу. Разве ключница так просто отпустит свой шанс на победу, проиграв в простой кулачной потасовке? Да никогда в жизни, она будет зубами хвататься за любой шанс выиграть этот бой. Уже не ради своей свободы или выживания, а ради идеи, ради этой гребаной победы, за которую она и её друзья так долго распинались, тратили свои силы и терпели боль.       Хартфелия усмехнулась, сплюнув кровь.       — Папочка бил посильней, — шутливо кинула Люси, отвесив хук снизу в ответ. Как говорят, глаз за глаз, челюсть за челюсть. Пока Кагура потеряла своё равновесие, девушка с разворота ударила её в грудь два или три раза подряд, сама этого не подозревая. Честно, она хотела сделать только один удар, но слишком увлеклась. Ей нравилось видеть, как Охотница, растерянная и ослабшая, при каждом ударе делала несколько шагов назад, будто отступала. Но Кагура тоже не собиралась так быстро сдаваться, поэтому попыталась вновь ответить Люси опять ударом в лицо, но девушка уже вошла в кураж. Наверное, тут своё место заняли шутливые потасовки с Греем, когда на его тренировках Хартфелия просила в шутку подраться с ней. Только всегда выходила настоящая стычка, под конец она всегда отхаркивала кровь или блевала от сильного удара парня в живот, он постоянно извинялся за то, что в какой-то момент переставал контролировать себя. Эти уроки сейчас играли Люси на пользу, все эти пять лет, проведённые в Хвосте феи, и ещё десять лет на голодных улицах, где ты буквально дрался за кусок хлеба.       Это в совокупности давало девушке опыт и жажду битв. Да, она хотела биться до крови, кашлять от болезненного удара в грудь и чувствовать солоноватый привкус на языке. В ней тоже была эта дикость, просто достать до неё было слишком сложно, будто бы она копилась для определённого момента. До этой минуты.       Чётко увидев удар Кагуры, Люси заблокировала его, в ответ приложив по подбородку Охотницы с локтя. Та наконец-то потеряла равновесие, поэтому Хартфелия метнулась вниз, использовав подлую подножку и повалив противника на землю. Стоит остановиться, ведь Кагура на земле? Люси запнулась на секунду, но увидев разъярённые глаза Охотницы, налитые кровью, девушка всей массой тела кинулась вниз, сложив кисти рук вместе, будто держала какой-то невидимый клинок, и ударила Кагуру прямо по голове. Будто отсекала её голову.       От этого удара девушка вряд ли бы умерла или потеряла сознание, но в этот момент она сильно ударилась головой о булыжник, который лежал рядом с ней. И тут же её тело лишилось напряжения, обмякло, стало пластичным и податливым. Голова отклонилась в сторону, теперь её лицо не было изуродовано строгой гримасой, оно стало действительно женственным, юным и привлекательным.       В первую секунду Люси испугалась, что могла сделать что-то непоправимое, но глаз заметил лёгкие колыхания грудной клетки девушки. Вряд ли Хартфелия могла нанести сильный удар, в ней-то сил почти и не было, поэтому, вероятно, Охотница просто отключилась. Но этого было достаточно для победы.       Победы?       Усталость накатывала волнами, по телу бросилась дрожь. Всё это столкновение произошло за считанные минуты, не больше. Долгая и муторная битва была наконец-то закончена. Они смогли одолеть настоящего Охотника, две неудачницы смогли побороться за свою жизнь.       — Леви, чёрт, мы победили! — радостно крикнула Люси, оборачиваясь назад. Миниатюрная девушка с растрёпанными голубыми волосами приподнималась с колен. Наверное, она только сейчас могла встать после сильного удара Кагуры, но ведь они смогли это сделать, смогли бороться вместе.       — Ага, Люси, — она улыбалась. Так тепло и уютно, так радостно.       И на лице Хартфелии начала таять улыбка. С каждой секундой покрасневшее от напряжение лицо бледнело, уродовалось. Потому что Леви поднялась на ноги. Её рука была прикована к левому боку, тому, где по миниатюрному платью уродливым пятном расползалась красная клякса. Сначала Люси не понимала, что не так в образе девушки, но краска распространялась с невероятной скоростью по ткани. И теперь Леви не поднималась, а падала обратно, её ноги подгибались, а лицо бледнело, глаза наполнялись слезами от боли. Появилась тонкая алая струйка, скатывающаяся из уголка улыбки.       — Я ведь была сильной… — девушка сделала шаг назад, но ноги не удержали её, поэтому она начала падать. Люси кинулась к ней, пускай в её теле не было сил. Она тут же споткнулась о тело Охотницы, на её глазах маленькое тело девушки падало вниз, так же медленно, как снежинка в безветренную погоду. И так же быстро таяла в чужих руках…       — Леви! Чёрт, Леви!       Триумф от победы тут же растворился, все мысли о битве вокруг исчезли из головы Люси, потому что перед собой она видела только ослабленную девушку, не более.       — Леви, ты только не засыпай, — Хартфелия подскочила ближе, приподняв голову упавшей девушки, — хей, не засыпай, — слёзы сами покатились по щекам, так легко и непринуждённо, Люси даже не чувствовала, что плачет, — всё будет хорошо, только сжимай, сжимай сильнее.       Будь Люси как Леви, в её голове сейчас бы пролистнулись страницы справочника о первой помощи про кровотечениях, она бы точно смогла что-либо с этим сделать, но мысли Хартфелии трескались, как стекло, наполняя пустоту сдавленным шумом. Она интуитивно надавила на рану, вроде так делали во всех книгах, на улицах, нужно было просто надавить.       Руки Люси сразу же покраснели от крови, она была яркого алого цвета, тёплая и приятная, ускользала от неё, расползалась по ткани платья, проливалась на сухую землю, впитываясь в неё. В любое место, кроме самого тела Леви. В панике девушка злилась на эту красную жидкость за свою вредность, ну почему она сбегает, почему утекает так сильно.       — Хей, всё будет хорошо, скоро будет помощь, только не засы… — слова сами оборвались, когда она увидела побледневшее лицо девушки. И эту мягкую улыбку. Точно такую же, как у Миры, такую же, как у неё в начале боя. Эта улыбка означала смирение.       Она не хотела видеть эту улыбку. Она ненавидела эту улыбку…       — Я же была сильной? — спросила Леви дрожащими губами. Она улыбалась и плакала, её детское лицо излучало только тепло и доброту. Она всегда была добра ко всем, воспринимала всё близко к сердцу. И прямо сейчас она была сильной, потому что не боялась. Она единственная, кто не испугался.       — Самой сильной девушкой, которую я знала, — Люси тоже улыбалась. Ей солёные слёзы капали вниз, на руки, оставляя на кровавых подтёках разводы.       — Ты и будешь сильной, Леви. Ещё всем об этом расскажешь, как спасла наши задницы, — Хартфелия засмеялась, но этот смех был на грани истерики. Нет, она не позволит Леви увидеть, насколько ей сейчас было больно, как внутри что-то побитое и неловко собранное вновь ломалось полностью. Она будет только улыбаться, потому что всё будет хорошо.       — Это ты сильная, Люси, — Леви протянула свою ослабшую руку к щеке Хартфелии. Её кожа была намного холоднее, было противно ощущать этот липкий холод, предвещающий конец. Эта история не должна была так закончиться, ведь впереди ещё недописанная книга.       Это не должно так закончиться.       — Какая сильная… Я ужасно слаба, Леви.       — Так с родителями и не увиделась… — Леви кинула взгляд куда-то на небо, её глаза уже закрывались, они будто смотрели в пустоту. Куда-то дальше.       — Увидишься с ними ещё, Леви, просто смотри на меня, смотри… — рука соскользнула с щеки, одарив на прощание холодным ожогом.       — Леви, Леви… — Хартфелия взволнованно поджала губы. Она знала, что ей не ответят. И не потому, что на лице девушки застыла лёгкая улыбка, а её хрустальные глаза будто бы лишились жизненного блеска. Просто… кровь под её руками перестала убегать. Только маленькая струйка ещё ускальзывала куда-то вниз.       Она протянула свою окровавленную руку к лицу девушки, пальцы сильно дрожали, но она дотянулась до глаз. И потянула руку вниз, прикрывая навеки застывшие глаза. Пальцы оставляли после себя уродливый алый след. На её веках, на щеках, на губах, не прямую линию, а прерывистую, дрожащую. Где-то в груди застрял вздох, схожий с криком, но он не мог вырваться наружу. Только давил, заставляя воздух дрожью выходить из уст.       Перед глазами всё расплывалось. Но она чётко видела ту лёгкую улыбку, застывшую на губах маленькой храброй девушки. У неё не было сил, но была своя гордость. И желание спасти кого-то.       Люси зажмурилась, потому что глаза сильно болели от слёз. А после посмотрела вокруг.       Всё было таким уродливым и жестоким. И от этого зрелища разрывало сердце. Вся боль, которая только могла накопиться внутри девушки, сейчас вылилась наружу, отравляя её тело. Больше не было сил сражаться, не было сил идти вперёд, просто не было сил.       Люси устало опустилась на грудь девушки. Ей было противно ощущать холод под своими руками, липкую алую субстанцию, но в то же время трудно было расстаться с привычным запахом этого хлопкового платья, с этим слабым теплом. И улыбкой. Хартфелия был просто не в силах уйти, ведь… они обещали друг другу быть рядом до самого конца.       И держаться за руки.       Какая же это была ужасная ложь.       Люси не знала, сколько времени она провела в таком положении, может меньше минуты, а может и десятки минут, но её отвлёк громкий шум неподалёку. Не столь беспокоясь за свою жизнь, как просто по привычке, Люси приподнялась. Лучше бы она не делала этого, потому что в груди болезненно закололо, а злость раскатилась по телу, быстро сменяемая безысходностью и тоской.       Сожалением.       — Мисс Хартфелия, я могу чем-нибудь помочь, — кричала девушка, которая бежала к ней на встречу. Она появилась почти из ниоткуда, её тонкие ножки в чёрных шерстяных чулках перебирали быстро, они не были предназначены для творившейся вокруг битвы.       Волшебница не добежала несколько метров и остановилась.       Люси было больно слышать её голос и видеть её лицо, но не из-за злости. Просто всё в этой жизни складывалось несправедливо. А эта реальность была горьким осадком, только и всего.       — Ты опоздала, Венди.       — Я…я сожалею.       Лучше бы она этого не говорила. Её сожаления были неуместны. Как и вся эта война. И глупые жертвы.