***
Она явно не ожидала того, что когда-то снова выйдет из камеры. Ещё больше не ожидала того, что будет разговаривать с Фриггой. Просторная комната царицы располагала к диалогу, даже наручники и охрана ничуть не мешали. Царица Асгарда была в покоях не одна — старший сын вместе с его возлюбленной также присутствовали тут и напрягали Ланкост ещё сильнее. — Почему я здесь? — шатенка говорит первой, осматривая окружающее её пространство. — Для дела, — улыбается женщина, подходя к Игрейн, что пронзает взглядом. — Никто бы не выпустил тебя просто так, но ты имеешь сведения, что могут нам помочь… — жена Одина смотрит серьёзно, но добродушно. — Библиотека Асгарда хранит в себе много тайн, что не ведомы даже Всеотцу, однако они были открыты для другого, — подходит близко. — Но Локи не поможет. — Вы думаете, что я что-то знаю? — изгибает бровь в вопросе. — Ты не умеешь лгать, Игрейн, даже за годы общения с ним не научилась, — Фригга касается её рук, придавая решительности своим словам. Тор позади напрягается, почти рыча от негодования. — Я прекрасно понимаю, что ты не питаешь тёплых чувств к этому месту и тем, что здесь находится, но пострадать могут невинные, кто и вовсе не причастен к этому… Так что я очень желаю, чтобы ты раскрыла ту информацию, которой владеешь, — руки теплы, а Ланкост старается не смотреть на русовласую даму. — Я не могу, — говорит она спокойно, но почему-то внутри всё разрывается на части. — Не могу вам помочь с этим, — все же понимает взгляд. — Я не собираюсь предавать Локи и его дело. — Я ценю твою преданность, он бы тоже её оценил, — улыбка уголками губ вселяет доверие, гипнотизирует, но Игрейн не стоит знать, что Царица Асгарда использует толику магии. — Но сейчас вся надежда на тебя, — скрыть ложь за красивыми словами, а слова окутать заклинаниями не составляет женщине труда. Это действует безотказно. — Он поймёт тебя, — руки женщины тёплые. Мысли путаются, Ланкост уже и не сопротивляется этой вакханалии. Её стена защиты рушится, и чувствовать влияние магических сил ей стало намного тяжелее, особенно когда они не являются чарами бога с ослепительными зелеными глазами. Тор с Джейн наблюдают как воительница, что буквально неделю назад рыкала на всех и вся, отказываясь хоть как-то раскаиваться и помогать, сейчас послушно кивает. Она откроет то, что её просят, сейчас та самая жестокая дева абсолютно не понимает, что происходит. Просто соглашается на всё благодаря тому волшебству. Локи далеко в подземельях неприятно щуриться, чуя неладное. Грядёт буря, которая кончится нехорошо.***
Огромные книги ложатся на массивные столы, раскрываются на нужных страницах. Игрейн работает быстро, слажено, находя именно ту информацию про Эфир, которая нужна. Тор наблюдает внимательно, следит за её движениями. Светлавласый бог видит эту дымку магии на глазах воина, которая и заставляет Ланкост выполнять всё. Тору жалко её. Тор почему-то отчётливо понимает насколько жестока будет её участь, когда вся пелена власти Фригги спадёт. Он знает насколько Ланкост была предана его брату. Насколько отдавалась той мечте Локи и была за него. Эта воительница прошла слишком долгий и тяжелый путь, сломавшись под сильной магией Царицы и разрушив все устои, поддерживающие Лафейсона. Сейчас она словно послушная игрушка, выполняющая своё задание. Тайные закоулки библиотеки открылись благодаря ей, но, скорее, стараниям Локи. Одинсон, безусловно, был эгоистом и после всего, что натворил его сводный брат, не мог доверять ни ему, ни той, что сейчас была рядом, но что-то явно было не так. Ему не нравилась эта затея, ведь он действительно понимал, что если не наказание Асгарда сожрёт её, то месть бога хитрости настигнет деву быстрее. А ещё хуже — собственная вина внутри. — Может быть, ты сделаешь перерыв? Уже три стола завалены фолиантами, а твоим силам нет границ, — девушка поворачивается на Громовержца, ловя его сочувственный взгляд. — Десять минут хотя бы. Воительница внимательно смотрит на него, грудь вздымается от глубоко вдоха, но лишь кланяется головой, возвращаясь к работе. Тор махает рукой, удаляясь из библиотеки, бросая страже следить за ней. Ему противно.***
«Что ты делаешь, Игрейн?» — его голос разливается в черепной коробке эхом, отчасти отрезвляя. Магия Фригги не была рассчитана на вторжения иных сил. «Игрейн Ланкост, черт подери, что ты делаешь?» Её руки останавливаются в сантиметре от очередной страницы книги. Глаза, распахнутые широко, смотрят испуганно-удивлённо в знакомый ей текст, а в груди жжёт странным осознанием. «Я…» — она не знает, что ответить. Напуганная собственным положением, её берет не то паника, не то отчаяние. «Локи, я сама не понимаю…» «Ты сейчас находишься в чертовой библиотеке Асгарда с книгами, про которые знал только я. И ты. Скажи на милость, какая такая веская причина заставила тебя открыть эти знания моим и, не уверен, что твоим, врагам?» — он разозлён, нет — взбешен! Даже находясь в чертовых подземельях он готов разорвать воительницу в клочья. Однако здравый смысл говорит, что что-то здесь не так, эта особа была слишком предана ему душой. Простая просьба в стиле «давай ты нам поможешь» успехом бы не увенчалась. «Я не знаю, смогу ли объяснить» — честна полностью, мысли путаются, но остаются в контроле бога. «Но я не могла это сделать сама…» «С кем ты разговаривала до всего этого?» — голос строг, резок, заставляя жмуриться и сжиматься. «Отвечай быстро, не трать понапрасну моё время» — больно отпечатываются слова в её голове. «С Фриггой» Молчание глушит разговор, который до этого велся в их мыслях. Бог обмана явно «удивляется» от этой новости, ведь прекрасно знает силы своей сводной матери, отчего в груди нарастает эта вина. Ощущение, что Лафейсон всё еще здесь, обрывается, и Ланкост просто оседает на стоящий стул рядом. Сил не осталось, искать информацию — тем более. Особенно после диалога, что выбил её из режима «послушной игрушки». Закрывает руками лицо и усмехается так грустно, что просто щемит от боли и жалости. Это — ненормально. Это — слишком больно.***
Нападение переворачивает всё с ног на голову. Игрейн всё ещё находиться во власти Фригги, но Царица Асгарда сразу видит, что пелена магии снята. Выдыхает тихо, чтобы никак не раскрыть себя, однако воительница уже настроена очень решительно. Однако Ланкост готова подчиняться Богине, потому что это единственная, кому она сейчас хоть как-то доверяет. Следуя за ней по дворцу, она держится спокойно. Несколько кинжалов, спрятанных под полами одеяния приятно холодят девичью кожу, вызывая улыбку. Она всё ещё сильна в бое. — Будешь защищать Джейн, Эфир в ней — слишком драгоценная вещь, чтобы её упускать, — в руки ложиться небольшой клинок, и дева одаривает женщину недоумённым взглядом. — И не допускай мыслей о побеге… Иначе твоя судьба решится очень быстро, — эти слова заставляют улыбнуться — Фригга и так знает, как кончится её жизнь, она может заглянуть на страницы твоей книги. Шатенка поправляет волосы, держит клинок в своей руке крепко, а после кивает. Шаги этой троицы уверенные, четкие, а семенящая рядом Джейн абсолютно не понимает, что происходит. Точнее, понимает, но немного не представляет, как себя вести. Молчание немного нагнетает. Рука привыкла к боям, эффектно отбивает удар эльфа. В висках кипит кровь, забивая остатки разума. Защищает Джейн, защищает правительницу, и в этом её принцип. Один из них слишком предсказуем, но второй выигрывает. Отобрать оружие, вооружившись вторым клинком, резать и нападать быстро и без промедлений. Быть отброшенной к стене, почувствовать себя обездвиженной — годы на ней сказались. Маликед развевает иллюзию женщины, приходя в ярость. Нога с боком саднит очень сильно, однако подняться в себе силы находит. Она хочет, хочет что-то поменять — успеть спасти, спасти хоть кого-то. Подняться и ринуться вперёд, отбить удар, но стать обездвиженной — сильные раны красуются на руках. Кусает губы, проклиная себя внутри. Ей не больно, скорее уже — всё равно. Тёмный эльф закончит с Царицей, добьёт её, а после заберёт Эфир. — Простите… — шепчет то ли себе, то ли ещё кому-то, услышав, как с тихим хрипом падает на каменный пол Фригга. Почему-то по щекам катятся горячие слёзы, разрывается душа на мелкие кусочки. Она ведь была в стольких битвах, столько раз убивала, а сейчас рыдает от того, что убили правительницу. Громкий крик Громовержца сзади отрезвляет немного, но выводит из транса. Бок режет от острой боли, как и раны на руках, плечах, ногах — бой был жестокий, кровавый, одежды опалены красной жидкостью. Она не должна быть здесь. Тор в ярости, его выводит всё, и лежащая рядом воительница, которая оказалась здесь Бог пойми, как, его раздражает не меньше. Однако Джейн видела всё сама — и останавливает блондина. В глазах землянки сожаление, но она защищает. Гробовая тишина давит на уши болезненным исходом, выворачивая наружу всё то противное осознание.***
Госпиталь пропитан тишиной. Эта вязкая субстанция въедаться во все, заглушая даже самые громкие звуки. Игрейн смотрит на свои перебинтованные руки и усмехается — ей нельзя ходить, но так и движет куда-то идти, да не просто — бежать. Далеко, дальше от всего этого. — Джейн сказала, что ты была очень смелой, — его голос заставляет вздрогнуть. Фандрал за спиной появился не внезапно, но его она точно не ожидала увидеть. — Возможно, — пожимает плечами, но делает это скованно, ведь движения трудны из-за ран. — Я не видела себя со стороны, да и… я все равно очень сильно оплошала, — поднимает на блондина взгляд. — Ты не виновата в её смерти, — подходит ближе. — Ты вообще не должна была там быть… — Но я там была, — парирует она, а голос вдруг дёргается. Слабый свет, что царит в палате, скрывает половину её лица. — Я должна была… — Игрейн Ланкост, послушай сюда, — Фандрал тихо выдыхает, подходя слишком близко. — В твоих руках было оружие, да, но ты не была обязана выполнять роль спасительницы, — пытается успокоить? Смешно даже, а Игрейн кусает губы. В душе просто шквал эмоций, переворачивающие с ног на голову осознание действительности. Перед глазами до сих пор алая кровь и застывшее лицо правительницы, а где-то там, под рёбрами, пустота. Жжёт, разрывает, вызывая грустную улыбку. Некоторые события выводят из равновесия даже самую закалённого воителя. — Фандрал, — говорит тихо, набирая воздуха в грудь. — Слушаю. — Отведи меня к нему, — поднимает решительный взгляд. В ней что-то словно меняется, но тянет туда, обратно в подземелья. Прекрасно понимает, что сейчас воин согласится. — Он не будет тебе рад, — предупреждает. — Я знаю, — следует краткий ответ. Шаги грузные, быстрые, аккуратные — они идут в обход, чтобы не привлекать внимание: весь Асгард готовится к похоронам, стража вроде усилена, но никто и не обращает внимание. У всех — общее горе. Блондин ведет Ланкост быстро, проводя мимо стражи, но они как будто не видят. Лестницы, коридоры, редкие люди. В грудной клетке колотится сердце. Спина напряжена, а в глазах словно сокрыт целый мир. Она скрывает лицо капюшоном, но на неё словно и не обращают внимания. Камера, вторая, третья — всё в одной куче. Слишком знакомые пролёты и золотые экраны. В глазах рябит, они слезятся, но дева прерывает это, грубо смахивая их рукой. «Думал, ты уже не придёшь» — он поднимает на неё голову. «Думала, ты не ждал» — кристальные глаза встречаются с пронзительными зелёными.