Via Virilis

      Сразу ознакомиться с записями не получилось. В связной, помимо Тревора, обнаружился Майский, и эти двое о чем-то разговаривали, с комфортом разместившись в глубоких креслах у терминала.       — …надо Макса будить. С Альянсом к нему… — Дэми обернулся на звук и приветливо махнул рукой, нисколько, кажется, не удивившись: — А вот и экспертная группа.       Иленберг автоматически улыбнулся в ответ, хотя в целом радоваться его не тянуло. Просто Май умел снимать накал напряжения — в любой, кажется, ситуации.       — Чай будете? — спросил тот, словно распитие чая входило в обязательную программу пребывания в заложниках черт знает где.       — Ромашковый, — уточнил Алекто, отсалютовав им исходящим паром высоким металлическим стаканом.       — Ну вы даете! — присвистнул Бес, но по голосу чувствовалось — ему вся эта идиллическая картина пришлась очень даже по сердцу.       — Сначала запись покажите, — Макс настолько не планировал отвлекаться, что забыл даже внятно сформулировать запрос.       Возможно, именно поэтому — сначала ему вручили пустой стакан.       — Тебе с медом?       — Тебе картлайн?       Корф коротко фыркнул, отобрал тару и распорядился:       — Мне с медом, ему — картлайн.       Как ни странно, подействовало. Май потянулся за термосом, а Тревор развернулся к терминалу, включил запись с блонди и выдал Иленбергу пачку исписанных салфеток.       — Держи. Хочешь — проверяй, но вообще я четыре раза пересмотрел.       — Вы издеваетесь? — риторически выдохнул Макс, оценив объем предстоящей работы и понимая, что придется разбирать все это здесь и сейчас.       Алекто пожал плечами:       — Подробности курса без карты ничего не скажут. Мы тут с Дэмианом пораскинули мозгами и, кажется, поняли, на что рассчитан этот картлайн…       Многозначительная пауза, видимо, предполагала вопрос, но Иленберг знал ответ и был слишком сфокусирован на решении приоритетной задачи, чтобы поддерживать предсказуемый социальный сценарий. Естественно, Лори, как хороший пилот, мог — и даже должен был вычислить приблизительные ттх корабля, для которого строился данный маршрут.       — От десяти до двенадцати километров в длину, — не выдержал Тревор. — Под семь миллионов тонн — но это фигня. А не фигня — модули реверсивной гравитации и, похоже, то ли пи-реакторы второго поколения, то ли импульсные установки. У нас нет таких кораблей.       «Есть. Один».       — И чужую навигацию наши системы не воспримут, — кивнул Иленберг. — Я в курсе. Это Альянс. Не отвлекайте меня, а?       — Если там пи-реакторы, то эту головоломку даже Терри не решит, — заметил Дэмиан. — Точных параметров никто не знает, утраченная технология.       — Там импульс, — не подумав, отмахнулся Макс.       Неприятная тишина повисла сразу, и не надо было быть гением, чтобы спрогнозировать дальнейшее развитие разговора.       «Идиот, идиот, идиот!»       Живо представилось, как кто-то из этих совсем неглупых троих спрашивает о происхождении такой уверенности — а выдумывать правдоподобные объяснения хотелось чуть ли не меньше, чем рассказывать все, как есть. Но делиться всей историей Келли, да еще и в его отсутствие, Иленберг точно не собирался.       Макс поджал губы и уткнулся в записи — у Лори оказался аккуратный, мелкий и изумительно четкий почерк. Жаль только, что салфетки с ровными рядами цифр едва ли могли спасти от неудобных расспросов.       Но совершенно неожиданно Алекто его и выручил:       — А это не Стикс, часом?       — Почему Стикс? — ровно поинтересовался Май; пришлось признать, что впечатлительность присутствующих Иленберг переоценил.       — По параметрам, — охотно объяснил Тревор. — То-то я смотрю, они мне знакомы. Но на Ахероне как раз пи-реакторы стояли…       Фраза была странной, какой-то… рассогласованной. Макс отвлекся было на эту мысль, но почти сразу потерял составной множитель и поспешил вернуться к формулам.       — И что? Кораблей размером со Стикс у Альянса могло быть сколько угодно.       — Самые маленькие суда, на которые ставился грави-реверс — это линкоры герцогского дома.       — Ничего себе маленькие! Десять километров — милая крошка, не поспоришь. «Никта» у нас — пятнадцать? — казалось, Дэмиана больше волновало состояние современного флота Союза, чем предположение, что их тащат по маршруту президентского корабля куда-то в вениктианский сектор.       Иленберг поморщился и наклонился ниже к монитору — в этом сумраке приходилось ловить отсветы экрана, чтобы хоть что-то разглядеть.       — Пятнадцать семьсот четыре, — уточнил Бес. — Плюс надстройки, чашки и выносы обводов.       Алекто хмыкнул:       — Ну, ты еще двигатель теплового сгорания вспомни для сравнения. Среди монстров Альянса герцогские линкоры считались даже изящными.       — Окей, а почему именно Стикс?       — Так я же говорю, на Ахероне…       — Но в той серии было еще три корабля.       — Второе поколение пи-реакторов появилось в Империи, уже после Раскола, — Тревор снова проявил неожиданные познания в истории кораблестроения. — Сам понимаешь, Стикс в тогдашней ситуации никто не спешил апгрейдить.       — Я чувствую себя аутсайдером в вашей теплой компании фанатов Альянса, — пожаловался Корф. — Чем нам поможет вся эта археология? Мы-то, понятно, таким курсом не пройдем: или энергетика угробится, или движки проебутся.       — Не факт, — возразил Майский. — Это же новейшая модель, насколько я помню. Здесь должны быть энергоцепи последнего поколения — чтобы держать единую сцепку орудийных палуб.       — Один хер, не пройдем. Эволюции не осилим, тяги не хватит. Это корыто только жопой вертит хорошо, а маршевые у него — как на «Палладах».       — Да откуда мы знаем, какие конкретно здесь стоят движки? Я их изнутри не рассматривал.       — Мне тоже кажется, что наш похититель — не самоубийца.       — Хватит обыденного бытового кретинизма.       Макс прищурился — разболелись глаза, а затем как-то неприятно заныл висок. И спина затекла.       — Тот факт, что он отмороженный ублюдок, еще не говорит в пользу его тупости.       — В ее пользу говорит картлайн!       — Но пока все нормально. Первые вейвлеты прошли без проблем.       — Не совсем так, но вообще Дэми прав, автопилот тянет. Интересно другое — за каким вообще так выделываться с курсом?       Иленберг стиснул зубы и постарался сосредоточиться на записях.       — Да маршрута он не знает, что вы тупите-то? — зевнул Корф.       — В смысле, конечной точки?       — Аллилуйя, дошло.       Макс осознал, что считает одну и ту же строку третий раз — и что его это раздражает. Последнее заставило встряхнуться и взять себя в руки.       — Можно потише? — поинтересовался он, стараясь говорить спокойно.       Сработало наполовину: все трое перешли на шепот, но лучше не стало. Странно, обычно Иленберг отлично умел абстрагироваться от внешнего. Но то ли он устал, то ли ему хотелось послушать, то ли что-то другое пошло не так — сконцентрироваться не удавалось. Почувствовав прикосновение к плечу, Макс обернулся.       — Может, ты сядешь нормально? — предложил подошедший Дэми. — Правда, не вижу смысла сейчас все подробности считать. Карты у нас все равно нет.       Бес догадался быстрее:       — Часы есть.       — В смысле?       — В прямом. Если понять, когда будет максимальная нагрузка на энергоцепи… — судя по всему, он размышлял вслух. — Черт, Макс, ты гений!       — «Аллилуйя, дошло», — без особого энтузиазма передразнил его Иленберг, скептически разглядывая освободившееся место у терминала.       Корф вздернул бровь — выражение, уместное скорее на точеном лице Принца, вызвало сейчас неожиданное ожесточение.       — Что? — огрызнулся Макс.       Бес вздохнул и провозгласил, ни к кому конкретно не обращаясь:       — А я почти признал его нормальным.       — Макс… — начал Дэмиан, указывая на кресло.       — Не сказал бы, что комфорт моей задницы как-то улучшит ситуацию с освещением.       — Макс… — а вот у Алекто то же обращение прозвучало с укором.       Иленберг решительно забрал ручку, сгреб салфетки:       — Пойду посчитаю. Где-нибудь в тишине.       — Вали, — безразлично откликнулся Корф. — Идея — супер, но ведешь ты себя, как гондон.       Макс выдохнул сквозь сжатые зубы и пошел к выходу. Отчего-то все бесило. Не в последнюю очередь — последовавшее за репликой Корфа молчание остальных. А в первую, пожалуй, — собственная неспособность справиться с захлестывающим раздражением.       Выходя, он слышал, как Бес объясняет, чем именно им поможет указание на точное время пиковой загрузки энергетики. Все правильно — если в этот момент добавить проблем в виде, например, попытки вскрыть двери резервной рубки, что-нибудь где-нибудь да откажет обязательно. И вот он — готовый сбой систем, нужный для того, чтобы внедрить вирус.       Соображал Корф быстро, да и общаться с ним оказалось существенно приятнее, чем ожидалось, но Макс продолжал упрямо злиться. Даже сам не знал, почему, однако еще и собственные мотивы анализировать он сейчас не собирался. Ему и так было чем заняться.       Кстати, имело смысл занести Сандеру декодер. Пусть хоть кто-то еще будет занят делом, пока он высчитывает подробности курса. С этим Иленберг вернулся к себе в каюту, где нашел проснувшегося Келли и — внезапно — Тихого.       Они, видимо, о чем-то разговаривали — но замолчали, когда Макс вошел. Злость грозила перерасти в бешенство; в таком состоянии он не смог бы работать, так что Иленберг нахмурился и предпочел никак происходящее не комментировать.       — Декодер, — мрачно напомнил он Мертвому.       — А, да…       Судя по всему, наличие Тихого Калена не беспокоило. Он спокойно разворошил сумку, вытащил плоскую полупрозрачную карточку, больше похожую на обыкновенный кусок пластика, нежели на какое-то техническое устройство. На прикосновение Келли карточка среагировала легким свечением, складывающимся в немного измененный, однако узнаваемый интерфейс.       — Держи.       Макс повертел «декодер» в руках и с кристальной ясностью осознал, что отдавать его Ведендорфу в таком виде категорически нельзя. Себе дороже выйдет.       — А обычный не сымитировать? — без особой надежды тихо поинтересовался он, наклонившись к Келли.       — Могу попробовать настроить внешний вид… — озадаченно отозвался тот. — Это обязательно?       — Да! — на то, чтобы произнести предыдущую реплику ровно, ушли, похоже, все остатки самообладания, и сейчас шепот прозвучал ожесточенным шипением.       — Я могу пока выйти, — подал голос Тихий. — Чтобы вам не мешать.       — Ты не мешаешь, — опередил Иленберга Кален. И, видимо, что-то сообразив, объяснился таки: — Мы с Терри пытаемся добавить к транслируемому с камер видеоряду звук. В системе нестабильные переменные, их сложно вычислять, поэтому…       — Не оправдывайся. Заняты — слава богу, — оборвал его Макс. — Когда зайти за нормальным декодером?       Келли посмотрел растерянно, он явно не понимал причин такого раздражения, но хотя бы догадался не лезть под горячую руку.       — Подождешь минут двадцать?       — Буду в… баре, — наугад выбрал место дислокации Иленберг.       «Где-то же должен я спокойно поработать!»       Но и бар уже оккупировали. Его облюбовал неизвестно для каких целей Каховский, и почти следом за Максом туда же вошел Алиса.       «Они спят хоть иногда?!»       — Кто-нибудь знает, свободное помещение на палубе осталось? — процедил Иленберг.       Принц оторвался от своих занятий — что-то он там делал за стойкой; посмотрел внимательно, оценивающе. Выражение красивого лица оказалось странным — словно Каховский еще не решил, какой образ уместнее выбрать.       — В салоне Сандер, считает что-то, просил не отвлекать. В связной собрание кружка поклонников Альянса. В бильярдной не был…       — Можно в столовую пойти, я прямиком оттуда, там никого, — вмешался Алиса.       Принц будто поперхнулся, кашлянул, окинул Иленберга очередным изучающим взглядом и внезапно выдал:       — Не надо. Я сейчас уйду, только стаканы хотел забрать.       Он даже ничего не спросил. Вот уж от кого Макс такой, весьма напоминающей понимание реакции никак не ждал…       — А что ты собираешься делать? — не унимался Сэйд.       — Оставь его в покое, — посоветовал Принц, стряхивая невидимую пылинку с рукава своего идеально вычищенного блейзера. — Не видишь, все заняты?       Алиса поджал губы, резко выдохнул:       — Вот мне и интересно, чем они так, блин, заняты!       — Надо будет — скажут, — проявил удивительную тактичность Каховский. — Макс, тебе кофе занести потом?       Иленберг автоматически кивнул. Вот уж воистину, не можешь ничем помочь — так не мешай. И вари кофе.       — Алиса, стаканы возьми, и идем, — переключился Принц на Сэйда, моментально возвращаясь к привычному своему стилю: этим «королевским указом» он как великую милость Алисе оказывал.       — Да прекрати ты стелиться! — окрысился тот. — Какого черта…       — Прости, — Каховский мягко улыбнулся Максу, словно извиняясь за нелепый, но забавный проступок своего подчиненного. Или, скорее, за домашнего питомца, которого и не накажешь, и не одернешь.       После чего подхватил стопку металлических стаканов, в несколько шагов оказался рядом с Алисой и буквально выволок его из комнаты.       «Лихо», — признал Иленберг.       Каховский повел себя неожиданно умно. Главное, своевременно — еще немного претензий в стиле Сэйда, и Макс бы окончательно озверел. А так у него появилась, наконец, возможность спокойно заняться картлайном.       Через полчаса заглянул молчаливый Тихий, занес декодер, который выглядел теперь, как самый обыкновенный… декодер. В другое время Макс расспросил бы его, на предмет чего они общались с Келли, но сейчас отвлекаться не захотел. С трудом добытое уединение помогло вернуться к сосредоточенности, и сбиться с рабочего настроя Иленберг себе не позволил.       Зато в декодере имелся калькулятор, а это сильно облегчало жизнь.       В какой-то момент вернулся Принц, оставил на стойке вполне пристойный кофе, несколько крекеров и плитку темного шоколада, после чего тихо ушел. Максу даже стало интересно, какой кирпич так приложил Каховского по голове, что тот внезапно решил побыть нормальным человеком.       «Для разнообразия, не иначе…»       Стрессовая ситуация, похоже, вскрывала странное во всех. В ком-то — неожиданные познания, в ком-то — неожиданную навязчивость. А в ком-то — неожиданную адекватность.       Впрочем, на Принца вполне мог повлиять Фауст. Вообще узнать, что Ведендорф тоже занялся делом, было почти приятно — да, у Сандера наличествовал паршивый характер, но пока он не влиял на эффективность, Макс готов был потерпеть.       Зато оказаться тем, кто провозится дольше всех, Иленберг готов не был. Кофе его взбодрил, соревновательный элемент — подстегнул, и часа через четыре он все-таки управился с чертовым картлайном. Ну, хотя бы отчасти. Хотя бы до первых трех точек, когда по всем параметрам нагрузка на корабельную начинку должны была стать колоссальной. Зато управился Макс так, что даже сам остался собой доволен.       Наверное, именно благодаря этому — осознав себя способным решить какую-то часть проблем, а не просто бессмысленно барахтаться в накатывающих волнах все новых и новых сложностей — Иленберг смог взглянуть на ситуацию трезво. И разглядеть расточительную глупость собственных попыток убиваться об дальнейшие расчеты.       Во-первых, он устал и невыносимо хотел спать. Во-вторых, для того, чтобы выяснить время потенциальных диверсий, ему нужны были ттх этого их «Аполло». В-третьих, следовало поручить кому-нибудь перепроверить его выкладки — если Иленберг где-то ошибся, то расплачиваться придется отнюдь не собственной уязвленной гордостью.       В итоге, прихватив все расчеты, Макс отправился к Сандеру. Выдать декодер и немного информации. Разумеется, не всю — Иленберг хорошо понимал, что относительно Фауста Бес прав: тот был хитрым и слишком себе на уме, чтобы с ним безоглядно всем делиться. Однако проверить, как продвигается его «программистская деятельность», стоило.       В салоне царил все тот же полумрак, разрываемый только светом торшера. Столик оказался завален бумагами, придавленными стаканом кофе, рядом с ножкой кресла валялись скомканные листы. Картина маслом — гений за работой.       Забавно было видеть, что кто-то сочиняет компьютерный вирус безо всякого компьютера. Зря все-таки фантасты обещали полный отказ от письма на бумаге — его так и не случилось. Книг, как в старину, конечно, не осталось, но писать все равно учили, как раньше, руками. Не всех, разумеется, — каким-нибудь селянам такие навыки были решительно ни к чему, печатать-то проще. Однако приличное дошкольное образование для высших социальных слоев включало в себя даже чистописание.       — К наблюдению звук подключили, — сходу уведомил вошедшего Макса Сандер. — Твоя работа?       — Уж точно не твоя, — усмехнулся Иленберг.       Пожалуй, в его нынешнем агрессивном состоянии общение с Ведендорфом обретало некую недоступную ранее прелесть. Фауст не старался быть дружелюбным, и, соответственно, с ним тоже никто не обязан был сдерживаться.       — А ты милый, — констатировал Сандер. — Декодер, как вижу, все же получилось… найти?       — Как видишь, — Макс пожал плечами. — Сколько тебе нужно времени, чтобы перевести свои сочинения в цифру?       — Час, может, полтора. Это чтобы переписать. Потом еще примерно в два раза больше — тестировать.       — Нормально.       Даже не зная точного времени, было бы смешно предполагать, будто они осилят заданные эволюции до первой встряски меньше, чем за сутки.       «Только если на этом проклятом корабле не только картлайн из легендарного прошлого, но и движки из фантастического будущего».       Сандер отложил ручку, размял затекшие, видимо, пальцы и встал забрать декодер.       — Слушай, раз уж звук прикрутили к трансляции, может, еще и связь откроешь? Хотя бы в пределах палубы? Или даже общую — следующим, так сказать, этапом.       Макс фыркнул:       — Если бы это было возможно, мы бы уже были на полпути домой. А наш похититель — на полпути к трибуналу.       — Жаль, — вполне убедительно огорчился Фауст. — Мне бы сейчас кофе, а Адель куда-то запропастился, и не разыскивать же его…       — Сочувствую, — наконец-то выдалась возможность вернуть ему нарочито декоративную и очевидно неискреннюю реплику, чем Макс с удовольствием воспользовался.       — Как тебя Кален только терпит… — сокрушенно покачал головой Ведендорф.       — Давно по лицу не получал? — прохладно, но любезно осведомился Иленберг.       Сандер рассмеялся:       — Сработаемся.       — Едва ли.       — Как хочешь.       Макс вытащил портсигар, зажигалку и мстительно закурил. Спрашивать, не против ли Фауст, он точно не собирался. Но тот не возражал.       — Мы вообще-то похожи.       — Я лучше, — невозмутимо опроверг этот гнусный поклеп Иленберг.       — Увидим, — туманно откликнулся Сандер. — Что-то еще?       — Да, — Макс кивнул и выдохнул дым к кошмарному кессонному потолку. — Я придумал, как обеспечить сбой в системах. Но чтобы все сработало, мне нужны точные характеристики корабля. Ты недавно утверждал, что представляешь себе этот новый «Аполло»… Так может, твои познания чуть глубже, чем у дилетанта?       Изображать с Ведендорфом самого Ведендорфа оказалось изумительно приятным занятием.       — Что именно нужно? — вероятно, Фауста ничего не задевало. Или он великолепно умел притворяться.       — Скорость — предельная, крейсерская, базовая. Тяга — аналогично. Валентность и дистрибутивность навигационных схем. Сменная геометрия обводов поддерживается на общем уровне, или там отдельное кольцо? Приоритеты энергоцепей — нормальные и для нештатных ситуаций… — Макс прикинул, что вроде все упомянул. — Стандартные ттх. Для начала этого хватит.       — Надо вспоминать, — театрально развел руками Фауст. — Дождешься?       — Докурю.       Иленберг отыскал пепельницу, устроился на диване напротив экрана, переключил его на трансляцию главной рубки. Звук — тихий, но отчетливый — и впрямь присутствовал. Однако ничего сверхъестественного или хотя бы интересного в рубке не наблюдалось. Обычное дежурство.       Макс перебирал камеры — и в центральном медблоке наткнулся на сценку, которую опознал раньше, чем даже рассмотрел. Врачи оформляли тело. Того самого пилота, которого Иленберг видел на записи и с которым блонди был вынужден поделиться своим картлайном. У пилота оказался разбит затылок, как если бы он и впрямь «поскользнулся в душевой».       Можно было прибавить громкости, но на самом деле, реальную причину произошедшего Макс знал, а вымышленная — не интересовала. Против воли он усмехнулся. Не то чтобы его так веселила чужая смерть, но определенно позабавил дословно сбывшийся прогноз Беса.       — М? — вопросительно повернулся к монитору Фауст.       — Да так. Размышляю о сходстве натур, — кому-кому, а Сандеру что-то разжевывать и объяснять Иленберг не планировал.       Тем более, что именно об озвученном он и думал. Конкретно — о Корфе и об их похитителе. Самому Максу избавляться от свидетеля казалось фиговой идеей; он бы скорее нашел какое-то удобное объяснение, чтобы у пилота не возникло лишних вопросов. Но — у всех свои методы.       Подошел Фауст, положил на подлокотник дивана листок с перечнем характеристик.       — Не благодари.       — Спасибо.       Получилось почти одновременно.       Макс затушил сигарету, забрал бумагу, машинально присмотрелся. Если у Лори почерк был компактный, с небольшим наклоном влево, строки ползли чуть вверх, а нажим казался мягким, то Ведендорф писал резко, размашисто, без лишних завитушек, но с узнаваемыми жесткими росчерками отдельных букв. И идеально ровно, как по невидимым линейкам.       Наверное, это что-нибудь значило. Одна из очередных отцовских жен — то ли третья, то ли четвертая после матери — увлекалась графологией. Но Иленберг считал ее изыскания полной ерундой, а потому даже на психологии благополучно упустил данную тему. И не то чтобы он об этом жалел — разбираться в тонкостях характера Сандера было, в общем-то, незачем.       Макс уже дошел до двери, когда та открылась, и внутрь шагнул Алиса.       — Привет! — жизнерадостно заявил он, вызывая почти непреодолимое желание приложить себя лицом об стену.       Макс вздохнул.       — У вас тоже страшные тайны тут, да? Ну ничего, я в уголочке посижу, я же бестолковый, так хоть умных людей послушаю, — затараторил Сэйд.       — Тебе совсем заняться нечем? — поинтересовался Иленберг.       — Нечем! — с идиотским оптимизмом отрапортовал Алиса. — Совершенно, абсолютно нечем!       Снова придуривался. Уж лучше бы нервничал и молчал, ей-богу…       — Счастливый ты человек, Эгон, — снисходительно протянул Фауст из своего кресла.       — Очень! А еще счастливее стану, если вы мне объясните, что у вас происходит. Все шепчутся по углам с многозначительным видом, а подойдешь — так затихают. Вы сговорились меня отравить?       — У тебя мания величия, — устало отмахнулся Макс. — Дай пройти.       — Уже уходишь? Жалко, жалко. Я-то думал, раз ты вызвался быть главным, ты мне и расскажешь, что да как.       — Я вызвался? — изумление перебило даже раздражение и стремление как можно быстрее избавиться от этого ходячего недоразумения.       — А то, — подтвердил Алиса. — У тебя самая изнуренная физиономия, наверняка вершишь в своей многомудрой голове как минимум судьбы мира.       — Утомил, — сообщил Макс, отодвинул Сэйда в сторону и все-таки вышел.       Будь на месте Фауста кто другой, Иленберг бы даже удачи ему пожелал. В этих-то обстоятельствах.       — Хочешь, я тебя займу? Найди мне Аделя, будь любезен… — донеслось в спину, а дальше дверь закрылась, и ответа Алисы Макс не услышал.       Его это только порадовало. Потому что, возможно, идея пересмотреть собственный снобизм оказалась несколько… преждевременной.       Дальше в планах Иленберга значилась комната связи, куда он и отправился. А по пути обратил внимание, что в коридорах стало значительно теплее и, одновременно, свежее. Кто-то явно повозился с внутренними настройками систем жизнеобеспечения палубы: отрегулировал скорость травелаторов, изменил световую гамму на комфортно-теплую и включил нормальное кондиционирование. Кому в нынешней ситуации нашлось до этого дело — осталось для Макса загадкой, но сам факт он оценил.       В связной и впрямь происходила бурная дискуссия. На стене красовалась условная схема секторов — Союз, Империя, независимые миры, чужие, войд. Алекто что-то чертил, а Дэми увлеченно описывал Бесу особенности картографии времен Большой Межрасовой.       В любое другое время Макс бы с удовольствием присоединился — тем более, что про эту войну он мог рассказать побольше многих. Но единственное, чего ему в данный момент хотелось — это лечь.       — У меня проблема, — проинформировал он еще от двери.       Уж если даже Корф смог отбросить свое привычное хамство, значит, никого не удивит и исходящая от Иленберга просьба о помощи. Тот факт, что его слова едва ли можно назвать таковой, Макс предпочел не заметить. Хватит и того, что он публично расписался в собственной слабости — усугублять свое падение не хотелось.       — Выкладывай, — Бес будто забыл, на какой ноте они распрощались несколько часов назад.       Соблазн был велик, но Иленберг еще не до такой степени оскотинился, чтобы валить все в кучу, не систематизировав хотя бы часть. Не он один здесь мог устать, мягко говоря.       «Интересно, а кто-нибудь вообще спал, или мы все рухнем одновременно?»       Мысль оказалась неприятной и как-то… подкосила. Нужно было все-таки учесть общую нервозность и настоять на нормально расписанном дежурстве, а Макс отвлекся. Не мог же он вообще все контролировать? Или мог?       «Должен был».       — Слишком много задач, — поделился Иленберг, подходя к терминалу и выкладывая на него записи Сандера вместе с собственными расчетами. — У меня здесь технические характеристики стандартного семнадцатого «Аполло» и часть картлайна подробно. Первые три скачка напряжения, грубо говоря.       — А дальше? — заинтересовался Тревор.       — А дальше он умрет, — пояснил Дэмиан.       Макс благодарно кивнул. Это было, пожалуй, самое емкое, пусть и лаконичное описание его грядущих перспектив, если не получится поспать хотя бы пару часов.       — Нужно понять, сколько времени занимает прохождение такого курса в имеющихся условиях, то есть на данном корабле. Доделать расшифровку маршрута, пересчитать ее с учетом наших ттх. Разметить периоды высокой нагрузки на системы управления. Хорошо бы еще понять, стандартные движки, или все-таки нет. А я, — решился он, — не справляюсь.       — Нормально все, — хмыкнул Бес. — Сделаем. Проваливай спать, на тебя смотреть тошно.       — Вам бы тоже не помешало, между прочим, — нахмурился Иленберг.       Майский улыбнулся:       — Мы уже. Это ты герой, а мы по паре часов отдыха бессовестно урвали. Или ты думал, мы здесь безвылазно сидим?       — Пара часов — мало, — Макс уже плохо соображал, что несет.       Корф рассмеялся, Алекто посмотрел озадаченно.       — Может, тебя до каюты проводить? — предложил Дэми.       Иленберг потер переносицу, прикрыл глаза ладонью, наслаждаясь темнотой под веками.       — Да нет, я… — и только потом сообразил, что это могла быть шутка.       Внятный комментарий придумать не удавалось. Макс внял голосу коллективного разума и развернулся на выход. В конце концов, он и так сделал все, что мог сделать в этой ситуации. Изображать же из себя непробиваемого сверхчеловека было попросту глупо.       Ему в самом деле требовалось нормально отдохнуть. И чтобы не позориться, и чтобы встретить во всеоружии новые проблемы, в появлении которых Иленберг совершенно не сомневался.       Как он добрался до каюты, Макс не помнил. Внутри было тихо, только из санблока доносился шум воды. А вот кровать оказалась погребена под вещами Келли, которые Иленберг, повинуясь неведомому алгоритму, принялся зачем-то раскладывать по полкам встроенных шкафов. Едва ли он отдавал себе отчет в собственных действиях; просто бардак приравнивался к хаосу, а хаос был неприемлем. Вот Макс и… упорядочивал, до чего мог дотянуться.       Аккуратно избавив постельное белье от упаковки, он даже ее разгладил и сложил идеально ровно перед тем, как отправить в дезинтегратор. Заправил простыню, расстелил одеяло, поправил подушки, поискал вешалку для брюк, не нашел, удивился — и тут его, наконец, отпустило.       Кое-как раздевшись, Иленберг присел на край кровати, упер локти в колени и какое-то время всматривался в ковролин. Ему было… вероятно, плохо. Но сам он этого уже не ощущал; скорее — чувствовал себя человеком, которого вывели из затяжной комы. Насколько Макс знал из специализированной литературы, именно у них наблюдалась подобная степень дезориентации.       В таком состоянии его и застал Кален, когда выбрался из душа.       — Макс… Ты в порядке? — он подошел, коснулся плеча влажными пальцами.       — Нет, — механически отозвался Иленберг и невероятным усилием воли сумел оторвать взгляд от пола. Но все расплывалось, от яркого света навернулись слезы, и Келли он практически не видел.       Лег, вытянулся, натянул одеяло до подбородка, закрыл было глаза…       — Ты забыл мне кое-что рассказать, — спокойно, очень спокойно, слишком спокойно уведомил его Мертвый, и глаза пришлось открыть.       — Что?       — Что мы летим к вениктам.       Сил не было совершенно. Но и правда — забыл. Иленберг попробовал приподняться на локте и посмотреть на Келли, однако чуда не произошло.       — Не могу, — выдохнул он, сдаваясь и откидывая голову на подушку. — Просто не могу.       — Макс? — было отчетливо слышно, как Мертвый пытается придать голосу какое-то человеческое выражение, и как ему это не удается.       — Летим, — подтвердил Иленберг; веки опускались сами собой. — К вениктам. И?       — Ты понимаешь, что это значит?       — Келли. Я понимаю, что я сейчас не способен ничего понимать. Вкратце — это очень плохо?       — Веникты?       — Да.       — Да.       Почувствовав, как промялся под тяжестью чужого тела матрас, Макс сумел повернуться на бок — кровать была, мягко говоря, узкой, и это он отчего-то вспомнил.       — Иди сюда. Ближайшие часов шесть — никаких вениктов.       Кален дотронулся до его виска кончиками пальцев — чуть не с опаской, как-то осторожно, нежно, странно; словно проверял, насколько Иленберг реален. Тихо вздохнул.       — Я найду чем себя занять на эти шесть часов, — и поднялся.       Макс попытался поймать его за руку, но в нынешнем своем состоянии — не преуспел.       Он с трудом удерживался где-то на границе яви и сна, казалось — сумел открыть глаза, но вокруг Келли обвивались неуместные серебристые ленты, и сам он таял в переливчатом сине-сиреневом узоре световых мазков, чего, конечно, в реальности быть не могло. «Мне кажется, или ты специально?» — вроде бы спросил Иленберг, однако собственного голоса не услышал. Прикусил щеку изнутри, сосредоточился на том, чтобы разлепить губы, попытался заговорить еще раз. Получилось нечто неудобоваримое:       — Мне не кажется. Зачем ты отстраняешься?       — Еще узнаешь, — непонятно откликнулся Мертвый; «Каков вопрос, таков ответ», — почему-то подумал Макс. — Спи спокойно.       Как ни странно, эти слова неожиданно сработали. И даже действительно успокоили. Не в последнюю очередь — потому что в них примерещилось некое обещание наподобие тех, что он сам мысленно подбирал для Калена. Иленберг хотел кивнуть, понял, что это бессмысленно; еще успел различить тихие шаги и шорох открывающейся двери, но его уже не опознал, проваливаясь в сон.       Веникты Максу не снились. Ему вообще не снилось ничего.